— И в чем же заключались ваши провокации?

— И в чем же заключались ваши провокации?

— Могу привести пример. В нашей детсадовской группе был мальчик, который тоже смеялся очень заразительно, громко, буквально до соплей — и я был готов на все, чтобы его смешить постоянно. Я его щекотал, загонял в туалет, брал морскую свинку из нашего зооуголка и пугал его ею. Тогда он уже плакал, орал. А я на все это смотрел, и мне нравилось.

— Вы прямо террорист — исследователь человеческих душ…

— Да, а когда отец вышел в отставку и мы переехали на Волгу, в город Камышин Волгоградской области, где я уже и заканчивал школу, у меня там тоже появились два объекта моего внимания — Димка и Лешка, которые тоже смеялись неподражаемо. Помню, чтобы вызвать их смех, я даже специально пародировал учительницу литературы, причем прямо на уроке. Можно сказать, они были моими первыми зрителями, а я клоуном, который перед ними кривлялся.

— В школе вы были отличником?

— Учился я неважно, не выполнял домашние задания. В основном пытался все запомнить на самом уроке. А потом мне нравилось производить впечатление, развлекать одноклассников. Поэтому запись в дневнике: «Родители, примите меры! Ребенок безобразно себя ведет в классе! » — тогда была угрожающей, а теперь мне за то же самое зарплату платят. И это прекрасно.

— А как родители развивали способности единственного сына?

— Отец хотел, чтобы я научился играть на музыкальном инструменте. Меня отдали на баян, но я выдержал лишь год, поскольку был абсолютно равнодушен как к данному инструменту, так и к музыке в целом, о чем сейчас, конечно, жалею. А вот в художественной самодеятельности участвовал охотно. Они мои выкрутасы сумели направить в цивилизованное русло. Поэтому я страшно благодарен нашей театральной студии «Романтик» и лично Римме Михайловне Тароненко. Именно там мне посоветовали идти дальше, в театральный вуз. Притом что отец меня видел курсантом нашего военного училища в Камышине. Когда я ему сообщил, что поеду поступать наактерский, он мне сказал: «Дурак ты, и все. Глупость это несусветная». Но надо отдать ему должное, он меня не стал ломать в этом вопросе, дал право поступить по-своему. Хотя считал, что не мужская это профессия, к тому же человек в ней руками ничего не производит… Несерьезно, одним словом.

— Но вы не передумали…

— Совершенно верно. Так как я в театрально-киношной области был в тот момент человеком несведущим, то ничего не знал о лучших высших театральных учебных заведениях и отправил письма о том, что имею желание у них учиться, по двум адресам, которые мне дали у нас в Камышине: в Щукинское училище и в Казанское театральное училище.

Разумеется, из Москвы ответа я не дождался, а вот из Казани он пришел, поэтому собрался и поехал туда, где меня «ждали». И поступил. Правда, спустя год понял, что это совсем не мое место и что есть гораздо более высокий уровень обучения. Рванул в Москву, но здесь везде провалился. В итоге с третьей попытки в дополнительный набор я поступил в Школу-студию МХАТ на курс к Табакову.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒