17. Лиандра

16. Като

Я лежал рядом с Лиандрой, ее щека на моей груди, а ее рука все еще покоится на моем члене, будто она не хочет отпускать меня даже во сне. Эта женщина сильна и готова к рождению детей, что заставляет меня желать ее еще больше. Я чувствую, что могу провести остаток своих дней в этом маленьком домике на краю Нордема в «Замерзших соснах», трахая мою самку, пока она не потеряет сознание от удовольствия. Но я знаю, что это невозможно. Хотя я не обременяю ее знаниями, клан моего отца самый большой на планете. Есть сепаратисты и фракции, которые не поддерживают его, но, когда он узнает весь масштаб моего восстания, у него есть ресурсы, чтобы бросить против нас достаточное количество воинов.

Хуже того, мой отец вполне может решить нанести удар по ее народу, просто назло мне. И я знал, что Лиандра никогда не найдет спокойствия в этой жизни, если узнает, что произошло с ее народом. Если бы дело дошло до решения между сотнями тысяч на борту ее корабля и Лиандрой, я знал, что выберу свою женщину, даже если она возненавидит меня за это. Поэтому, как бы я ни хотел провести здесь остаток своих дней, наслаждаясь своей женщиной, я знаю, что не могу расслабиться. Время проведенное вместе сейчас должно удовлетворить мою похоть до тех пор, пока я не найду способ все исправить.

Лиандра в конце концов просыпается, даря моему члену игривое пожатие и глядя мне в глаза.

— Я чувствую, что только что пробежала марафон.

— Ты провела ночь с Уманским принцем между ног. Это намного больше, чем марафон.

— Я должна согласиться. Это еще и намного веселее.

Я улыбаюсь, вставая. Она тянется к моему члену, но я отступаю, грозя пальцем ей перед лицом.

— У меня нет времени ждать пока ты снова очнешься от обморока. Мы должны начать строить планы, чтобы официально восстать против отца. Нам понадобится список дел, если мы надеемся на успех. Без этого мы сможем надеяться только на то, чтобы быстро умереть. И если ты умрешь под моей защитой, даже самая достойная смерть не защитит меня от позора.

Она прикусывает нижнюю губу и снова тянется к моему члену.

— Я обещаю не отключаться, - говорит она.

Ее флирт не трогает меня в данный момент. Мои мысли в другом месте. В более мрачном месте. Я думаю о том позоре, который навлек на себя и свою семью, когда генетическая чума поразила наших женщин очень много лет назад. Я думал об этом тысячи раз с тех пор, как оглянулся назад и задался вопросом, как я мог бы действовать по-другому, как я мог бы спасти их. Я не могу не чувствовать, что это мой шанс на искупление. Я могу идти по другому пути и спасать тех, кто находится под моей защитой, не жертвуя своей гордостью. Я не подведу снова.

17. Лиандра

Я смотрю на хмурые черты его лица, и ухмылка сползает с моего рта. Это тот же туманный взгляд, который я видела раньше, как будто что-то болезненное внутри ударило его и заставило истекать кровью. Мысль о моем воине, испытывающем боль заставляет меня хотеть исцелить его, найти то, что причиняет ему боль, и исправить это.

— О чем ты думаешь? — Спрашиваю я.

Как и раньше, он быстро стирает свои мысли с лица и пытается скрыть их ухмылкой.

— Я только думал о том, чтобы провести минуту вдали от твоего тепла.

Я закатываю глаза.

— Не скрывай от меня. Что-то у тебя на уме.

— Да. Как защитить тебя.

— Есть еще кое-что. Нечто более глубокое. Впусти меня. Я могу помочь.

Он, кажется, на грани того, чтобы сказать мне, а затем его лицо ожесточается.

— Мне не нужна помощь. Ты будешь ждать здесь, пока я не вернусь.

Он выходит из комнаты, и я слышу, как он стучится в дверь Давосо. Затем стук становится громче. А потом я слышу, как он выбивает дверь.

Я спешу на улицу, бегу посмотреть, в порядке ли моя сестра. Внутри стены покрыты темно-синей кровью. Мои глаза быстро сканируют на наличие красной крови, что указывало бы на то, что моя сестра пострадала, но не нахожу ее. Четыре голубокожих Умани, которых я никогда не видела, выглядели плачевно. Один распорот пополам от лба до промежности. У другого нет обеих ног под коленями. У одного нет головы, а четвертый лежит неподвижно, руки все еще держатся за живот, чтобы удержать внутренности.

Тогда я вижу их. Като уже стаскивает неподвижное тело Давосо с моей сестры. В его спине два сломанных копья, и он истекает кровью из полудюжины других мест. Но я слышу, как он кашляет, когда Като поднимает его. Я почти плачу от облегчения, когда вижу, как тело моей сестры дрожит, но, по-видимому, невредимо.

— Ты в порядке? — Я спрашиваю у Миры, кладя ее голову на колени.

Она улыбается.

— Давосо спас меня. Он был потрясающим.

— Что случилось? — спрашивает Като.

Голос Давосо слаб, но он удивляет меня, отвечая на вопрос.

— Люди короля Алтака. Они собирались отвезти Миру на человеческий корабль. Они хотели использовать ее, чтобы получить доступ и уничтожить судно. Они не ожидали меня найти.

— Ты хорошо справился, брат.

— Прежде чем умереть, один из воинов сказал, что король Алтак совершит массовую атаку на корабль, чтобы уничтожить людей.

Като садится, ошеломленное выражение появляется на его лице.

Мои мысли перемешались. Я не понимаю смысла. Я думала, он хочет остановить Като, чтобы он не выбрал меня, так зачем идти за всеми остальными? Но это имеет смысл. С одной стороны, он, вероятно, подозревает, что я не смогу сидеть на месте, пока мою расу уничтожают. С другой стороны, если я не выйду, чтобы остановить его, не будет никаких женщин, кроме моей сестры и меня, и мы не сможем заселить планету.

— Так мы облажались в любом случае? — Я говорю.

— Она - мудра, — говорит Давосо.

Като кивает, его гордость чиста.

— Я считаю, ты права, моя кава. Но я думаю, что Алтак ошибается. Как Принц, я все еще могу привести тебя к Священному дереву и обрести плодородие. Мы с тобой могли бы создать новый вид. Это займет время, но мы можем это сделать.

— И просто оставить мой народ умирать?

— Они неправильно относились к тебе, — говорит Като, складывая руки. — Я буду защищать тебя, даже если это означает позволить им умереть. Алтак никогда не будет более уязвимым. Он соберет всех своих людей для атаки, и у нас будет прекрасная возможность нанести удар.

— Не могу поверить, что ты предлагаешь это, — говорю я. — Как я смогу жить, если буду знать, что вся моя раса умерла, чтобы я могла жить?

— К черту их, — говорит Мира. Суровые слова звучат странно из ее уст. Я не могу видеть в тусклом свете, но я знаю, что она, должно быть, сильно краснеет.

Я в шоке поворачиваюсь к ней.

— Они никогда не делали ничего для нас, кроме дерьма, Лия. Это наш шанс начать все сначала, сделать что-то хорошее из человечества.

— Нет. Не получится. — Я смотрю Като в глаза, подходя достаточно близко, чтобы почувствовать его запах. — Если ты позволишь моему народу умереть, чтобы спасти меня, ты потеряешь меня. Ты понимаешь?

Его челюсть напрягается, и проходит много времени, прежде чем он отвечает.

— Если я потеряю тебя, чтобы сохранить тебе жизнь, я сделаю это.

Като выходит из комнаты, и я чувствую эмоции внутри себя. Это все, что я могу сделать, чтобы не рыдать. Но вместо этого я обращаюсь к Мире.

— Не могу поверить, что ты это сказала, — говорю я.

Она пожимает плечами.

— Назови хоть одного достойного человека из нашей жизни.

— Это не так просто, — отвечаю. — Да, большинство людей, которых мы знали, были козлами и засранцами. Но мы не можем осуждать за это последних представителей человечества. Десятки тысяч лет люди мечтали о том, какую жизнь будут вести их дети. Каждый человек там — это семя чьей-то надежды. Может быть, они не все укоренятся, но, если даже некоторые из них это сделают, мы не можем отнять это у них.

Мира скрестила руки. Я вижу, что она хочет высказаться, но что-то сдерживает ее. Возможно, присутствие Давосо.

— Подумай об этом, — настаиваю я. — Мы бы не просто подписали смертный приговор на 5000 человек. Мы убили бы каждую жизнь, которая когда-либо была от них, если бы они жили. Может миллионы. Миллиарды. Даже триллионы. Мы не знаем.

Мира смотрит вниз, слезы наполняют ее глаза.

— Мне очень жаль. Ты права. Я имею в виду, да, я все еще хочу, чтобы мы могли просто позволить Умани пойти туда и дать им... Да, ты совершенно права. Я думаю… я просто запуталась из-за всего этого. — Она показывает на человеческую руку, лежащую возле ее ног.

Я обхватываю ее лицо и целую в лоб.

— Я знаю. Все нормально.

Тогда я понимаю, что больше не слышу Като.

— Куда он мог пойти? — Я спрашиваю у Давосо.

Давосо садится, его ужасные раны уже заживают. Он вытаскивает два сломанных копья и отбрасывает их в сторону.

— Если он хочет убить своего отца, пока тот слаб, он пойдет к сепаратистам. Они имеют силы, которые ему понадобятся.

— Где я могу их найти? — Спрашиваю я.

— Не секрет, что у сепаратистов есть база у местного храма Священного дерева. Вы можете попробовать поискать там. Поднимитесь на лифте на краю этой платформы. Вы достигнете небольшой платформы. Церковь находится там.

Я смотрю на свою сестру и сомневаюсь, не уверенная, где она будет в большей опасности, там куда я пойду или здесь. Давосо, кажется, читает мои мысли и машет рукой.

— Не беспокойся о ней. Это заживет через час, и у меня есть другое место, где я могу спрятать ее. Мы будем в безопасности, и Като будет знать, где нас найти.

— Спасибо, Давосо. Ты уже однажды спас Миру и, возможно, снова спасаешь ее.

— Все для Като, — говорит он.

Я выхожу на улицу, придерживая платье, которое быстро набросила, прежде чем покинуть наше убежище. Холод вгрызается сквозь тонкую ткань. Мои босые ноги скользят по замерзшей коре подо мной, и зубы клацают уже через нескольких секунд пребывания снаружи. Я добираюсь до лифта и вожусь с управлением в течение нескольких минут, прежде чем понимаю, как двигаться туда, куда я хочу.

Как сказал Давосо, он поднимает меня на небольшую платформу с единственным, шатровым зданием на краю. Хотя окна забаррикадированы деревом, я чувствую, что Като внутри. Я открываю скрипящие двери и вхожу внутрь, голыми ногами топая по дереву.

Я нахожу его в центре группы из почти ста Примусов, одетых в плащи с капюшоном. Они держат руки перед грудью и опускаются на одно колено, стоя в кругу вокруг него.

— Като, — зову я.

Он обращается ко мне, и я вижу боль в его взгляде. Он действительно собирается пожертвовать моими людьми, чтобы спасти меня. Я не могу ему этого позволить. Я не знаю, как я остановлю его, но туманные планы формируются в моем сознании. Я начинаю говорить до того, как полностью осознаю свою идею.

— Воины Примуса. Вы решили последовать за своим принцем в восстании, — говорю я, пытаясь контролировать свой голос. Я останавливаюсь на долю секунды, почти ожидая, что кто-то исправит меня. Возможно, Като не просил их следовать за ним в восстании; он, возможно, просто попросил их подвезти нас домой. Но никто не возражает, и я нажимаю. — Он считает, что самое важное — это спасти меня, потому что знает, что нет никакой надежды победить всю армию Алтака. Я пришла, чтобы сказать, что есть способ уничтожить короля и всю его армию и спасти мой народ.

Некоторые из воинов обмениваются взглядами, несколько переговариваются.

Это та часть, где мой план становится конкретнее. За то время, которое я провела, возясь с консолями на «Надежде», я наткнулась на несколько очень специфических возможностей корабля. Некоторые из них, как я помню, казались бессмысленными. Но, когда я впервые увидела, как Като и его люди вошли на корабль, я вспоминаю воина позади его группы. Когда он прошел рядом с трубой, над которой работала моя сестра, которая выпускала гелий два, он получил пятно на руке, и оно стало пузыриться.

Я описала свой план собравшимся воинам и почувствовала, как мое сердце остановилось от взгляда на лицо Като, когда я закончила. Он выглядел так, будто мог прижать меня к стене и взять меня перед всеми воинами здесь. Эта мысль сделала меня немного влажной. Хорошо, я очень промокла. Но это не то, чем я планирую поделиться с Като. На самом деле я не какая-то эксгибиционистка. Это просто от мысли о том, что он утверждает меня так публично, чтобы все знали, насколько я его, а он мой.

Когда мы с ним направляемся в военный ангар, управляемый сепаратистами, я начинаю действительно верить, что мой план может сработать. У меня есть сомнения, конечно, но… Я думаю, это действительно может сработать. Мой разум даже заполняется изображениями Като, и как я прогуливаюсь по верхушкам деревьев под звездным светом, и с ребенком в животе. Я представляю себе Миру рука об руку с сильным, красивым воином Примуса. По крайней мере, приятно мечтать об этом. Когда я думаю, как далеко я ушла от простого смазчика, который разыгрывал своего босса, чтобы заполнить годы разочарования и бессилия, я почти рассмеялась. Даже если из-за этого плана меня убьют, эти три дня стоят всей моей предыдущей жизни.

18. Като.

Лиандра следует за мной в шаттл. Я удостоверяюсь, что она крепко привязана и, как обычно, пользуюсь возможностью насладиться мягкостью ее плоти. Потом я занимаю место рядом с ней у пульта управления. Как только мы поднимаемся в воздух, я говорю.

— Твой план хорош. Но нет необходимости подвергать себя опасности. Ты останешься здесь в безопасном месте, пока мы сокрушим силы моего отца. Есть…

— Прости? — перебиваетЛиандра. Она слегка ведет подбородком в сторону, это признак того, что я совершил серьезную ошибку. — Никто из ваших людей не знает системы на моем корабле, как я.

— Да, я помню, ты сказала, что ты главный инженер. Известный среди ваших людей своими талантами.

Лиандра немного ерзает на своем месте при моем упоминании ее должности, но продолжает.

— Хорошо. Мне потребовались годы, чтобы изучить эти элементы управления. Если кто-то из твоих людей все испортит, это будет означать смерть для всей моей расы. Я не могу рисковать ничего не делая.

Я смотрю в сторону от нее.

— И я не могу рисковать потерять тебя. Мы находимся в тупике.

— Ты, упрямец, слушай. Как только я выполню эту задачу, нигде в галактике для меня не будет безопаснее, чем на корабле.

— Очень хорошо. Я поднимусь на борт корабля с тобой.

— Разве ты не слышал мой план? Знаешь, часть о смертельном газе, который вскипятит кожу твоих людей на их телах?

— Значит я покроюсь копотью.

Она смотрит на меня. Хотя я смотрел на воинов и зверей Мертвого моря, ее сияние почти заставляет меня разорвать зрительный контакт. Но я не поддамся. Если моя кава будет в опасности, я буду на ее стороне. Я буду защищать ее, даже если это означает наблюдать, как моя кожа вскипает и отваливается от моего тела. Я не подведу.

Наконец, она отворачивается.

— Тебе повезло, что ты такой чертовски горячий.

— Да, мои люди генерируют внутренние температуры выше 57 Барсули — 46 по Цельсию в ваших человеческих измерениях.

— Нет, я имела ввиду... Не важно.

— Почему ты улыбаешься?

— Я пытаюсь представить, что ты специально рассказываешь шутку.

— Я знаю много шуток.

Она поднимает бровь.

— Например, человек падает с высоких башен Великого древа Лорис с большой сакуры. Он падает и падает, желая, чтобы он приземлился на что-то, чтобы раздавило его череп, прежде чем он достигнет Мертвого моря. Он напрягается и раскачивает свое тело, стараясь изо всех сил с чем-то столкнуться, но находит только воздух. Через несколько минут он смиряется со своей судьбой. Он решает, что никогда не хотел быстрой смерти. Он хотел умереть в почетной битве со зверями Мертвого моря.

Я останавливаюсь на мгновение, сдерживая смех.

— Но труп саккаралежит на поверхности Мертвого моря, и человек ломает шею, когда приземляется на него!

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒