Глава XX. Глава XXI

Глава XX

Глаза Северуса Снейпа сверкали на бледном и исхудавшем лице. Сверкали ненавистью, злобой и крайней степенью презрения. Сверкали, обещая всем и каждому долгую и мучительную смерть. После пробуждения на зельевара были наложены заклинания обездвиживания и немоты. Так, на всякий случай. Для его собственной безопасности. И безопасности медицинского персонала.

Первые часа три после того, как профессор пришел в себя, он ничего не помнил, никого не узнавал и ничего не понимал. Буйно реагируя на происходящее вокруг, он умудрился покалечить обрадованного его пробуждением Улиуса Грея, а также обзавестись ссадиной на лбу во время безуспешной попытки встать с больничной койки. Так было обнаружено еще одно побочное действие экспериментального зелья – паралич нижних конечностей. Ученые тут же начали усердно работать над устранением этой проблемы. А Северуса вернули на кровать и лишили возможности двигаться. В течение часа больницу сотрясали громкие проклятия, после чего Улиус вздохнул и велел наложить на пациента заклятие немоты.

Через три часа профессор вдруг затих, окончательно перестав сопротивляться. О чем и было сообщено главному целителю. Обеспокоенный Грей прибежал в палату, чтобы узнать, что стряслось. Снейпу вернули дар речи. И все тут же с облегчением вздохнули, поняв, что к профессору вернулась память. Впрочем, когда тот начал расспрашивать Улиуса обо всем случившимся после его отключки, снова пришлось лишить его права голоса.

Как он кричал! Как зверствовал! Какими только словами не обзывал всех и каждого! Узнав, что жизни его больше ничего не угрожает, но что Гермиона так и не вернулась из последнего бесконтрольного перемещения в прошлое, Снейп напряг все свои силы и безо всякой волшебной палочки устроил в своей палате настоящий смерч. На Грея было жалко смотреть. Едва держась на ногах от усталости, он наложил на палату Северуса запрет любого магического воздействия, а затем задал самому себе риторический вопрос: когда все это закончится?

Закончилось все ближе к полудню. К этому времени Снейп устал от попыток проклясть кого-нибудь силой мысли, успокоился и тихо ненавидел каждого, кто появлялся в поле его зрения. В кабинете Грея тут же было организовано срочное собрание, на котором присутствовали, помимо самого главного целителя, Гарри Поттер, Рон Уизли, Минерва Макгонагалл и Поппи Помфри. Министр магии, конечно же, тоже был приглашен, но вполне закономерно вынужден был отказаться от участия, сославшись на срочные дела. На повестке дня стоял один вопрос: кто возьмет на себя смелость пойти к профессору и побеседовать с ним. Желающих не было, поэтому пришлось тянуть жребий. Вытянув листок с крестиком, Гарри даже не удивился: разве могло быть иначе?

И вот он стоял возле двери, боясь подойти ближе, а Северус Снейп прожигал его ненавидящим взглядом. Возникла небольшая заминка. Чтобы снять с профессора заклинание немоты, нужно было сначала снять антимагический барьер. Тут уже возникала вероятность, что зельевар испепелит его, воспользовавшись беспалочковой магией, даже не дав сказать и слова. С другой стороны, он пришел вести диалог, и Снейп должен принимать в нем самое активное участие.

Обреченно вздохнув, Гарри снял барьер и зажмурился, ожидая самого страшного.

Но прошла минута, две, а ничего не происходило.

Открыв один глаз, Поттер увидел, как Северус скривил губы в презрительной усмешке. Это придало ему смелости, и гриффиндорец открыл второй глаз.

– Сэр, мне нужно поговорить с вами о Гермионе, – Поттер сразу перешел к сути проблемы. Голос дрогнул, когда в глазах зельевара сверкнули молнии, но Гарри усилием воли заставил себя продолжать. – Я сниму с вас заклятия. Пожалуйста, не делайте глупостей, хорошо?

Зельевар не шелохнулся. Помедлив, Поттер решил, что тянуть смысла нет, и снял заклинания обездвиживания и немоты.

К его удивлению, ничего не произошло. Потолок не обрушился на бедную гриффиндорскую голову, равно как и лавина проклятий. Почти целую минуту Снейп и Поттер играли в " гляделки", после чего в тишине палаты раздался свистящий шепот:

– Что с ней?

Как бы ни старался Снейп, чтобы голос его звучал равнодушно, Поттер явно уловил беспокойство. И его не нужно было спрашивать дважды. Гарри тут же вывалил на зельевара всю имеющуюся у него информацию. Северус ничего нового не услышал, гриффиндорец слово в слово повторил уже рассказанное Греем. Стараясь не взорваться, Снейп спросил:

– Знаете… где она?

Поттер замер на месте, уставившись в одну точку, а затем усердно закивал:

– После ее последнего перемещения, я случайно обнаружил на ней туфли!

Бровь зельевара медленно поползла вверх. На языке так и крутилось: " Случайно? ", но профессор промолчал. Поттер залился краской и, глядя в пол, начал объяснять, что видел эти самые туфли на Гермионе во время вечера у Слизнорта. После этих слов Снейп вдруг вздрогнул, и на скулах его медленно проступил болезненный румянец. Гарри с удивлением наблюдал за бывшим профессором.

" Он что… смущен? Гермиона пропала с вечера задолго до его окончания. Неужели… неужели она пошла к нему?! "

Поттер тоже застыл на месте и отчаянно покраснел. Снейп поймал его понимающий взгляд и тут же вышел из себя:

– Что вы там себе напридумывали, Поттер? Ничего не было!

– Так я ничего и не говорил, – хихикнул Гарри.

Снейп прикусил язык, понимая, что сдал себя с головой.

" Двойной шпион? Мерлин, стыд и позор! " – профессор закрыл глаза, приводя дыхание в норму, стараясь унять бешеный стук сердца и отогнать яркие воспоминания о том памятном вечере.

– Она… была там, – наконец, выговорил он и с такой злобой уставился на Гарри, словно это он был во всем виноват.

– Где? – невинно переспросил Поттер.

– В моем кабинете, – зарычал Снейп. – В тот вечер.

– И что? – с неподдельным интересом спросил Гарри, подходя все ближе к кровати зельевара.

Хорошо, что из палаты Северуса все вынесли, иначе в гриффиндорца сейчас уже что-нибудь летело.

– ПОТТЕР! – прошипел Снейп.

– Сэээээр? – протянул Гарри, не в силах сдержать улыбку.

" Я ничего ему не расскажу! Ни за что! " – подумал Снейп, стараясь унять в голове калейдоскоп ярких картинок.

Воспоминания обрушились на него так неожиданно, что он даже растерялся. Гермиона Грейнджер, эта всегда тихая и скромная студентка, в тот вечер пришла к нему в кабинет, и зельевар сразу почуял ее отчаянную решимость сделать что-то неправильное, непоправимое. Это напугало его. Он еще толком не понимал, зачем она пришла и что хочет, но уже готов был сделать все, чтобы это предотвратить. Если бы все было так просто! К влюбленной без памяти девчонке не применишь Круцио, тут нужно действовать тонко и аккуратно. Впрочем, он даже запланировать ничего не успел. Она его удивила. Кто бы мог подумать, что Северус Снейп, Пожиратель Смерти и приспешник Волдеморта, на протяжении стольких лет принимавший участие в бессчетном количестве оргий… вдруг так остро отреагирует на простой поцелуй. Мерлин свидетель, он возбудился так быстро, словно был неопытным щенком! Стыд и позор! Стыд и позор!

Снейп зажмурился, пытаясь унять дрожь в теле.

Ничего не было. Он это прекратил – воспоминания возвращались постепенно. Он оттолкнул ее. Она обиделась, конечно, как же иначе. Но…

" Мне так жаль, Северус… мне так жаль… Пожалуйста, запомните, что я пыталась. Я правда пыталась. Потом, когда придет время… я хочу, чтобы вы знали, что я сделала все, что могла".

Господи, сколько отчаяния было в каждом ее движении, в ее голосе!

Конечно, тогда он ничего не понял. Она ушла – он и не подумал остановить. Но провел ночь в сомнениях, а наутро решил перехватить ее на завтраке и извиниться. Но в Большом Зале гриффиндорка так и не появилась. Чувствуя себя не в своей тарелке, Снейп выловил ее в Холле.

И только сейчас – только сейчас! – он понял, прочувствовал всю боль, все отчаяние Гермионы в тот вечер. Она пыталась спасти его никчемную жизнь – и не смогла. Он не позволил.

Впрочем… о чем это он? Пыталась – что? Соблазнить его? Как бы, интересно, секс помог в осуществлении ее священной миссии?! Будь он менее совестливым, трахнул бы ее, наложил Обливиэйт и вышвырнул за дверь! О какой любви может идти речь?!

Снейп снова рассвирепел. Поднял глаза – и наткнулся на безобразную улыбку Поттера.

– Вон, – еле сдерживаясь, произнес он, и Гарри тут же скрылся за дверью.

***

На следующее утро нижним конечностям Снейпа вернули подвижность. Состояние профессора объявили стабильным (как физическое, так и психическое), поэтому ему разрешили встать с кровати и выйти из палаты. Сделал он это только после того, как вернул себе волосы (ученые умы считали, что облысение – пустяк, с которым не стоит даже возиться). Зельевар в сопровождении целой свиты, внимательно следящей за каждым его движением, сразу же направился к палате мисс Грейнджер, но перед дверью остановился и попросил оставить его одного. К просьбе отнеслись с пониманием, поэтому Северус вошел в палату один. Неуверенно потоптался перед дверью, а затем подошел к больничной койке и присел на край.

Гермиона выглядела так, будто всего лишь спала: стабильная температура тела, здоровый цвет лица, равномерное дыхание.

Немного помедлив, Снейп протянул руку и сжал ее тонкие пальчики своими.
И в сердце тут же словно воткнули иглу.

Зельевар отдернул руку и резко поднялся с кровати. В груди продолжало щемить, и он поспешно отошел к окну.

" Что это? Сочувствие? Жалость? " – В панике думал он, глядя на пустынный тротуар за окном.

Но это была тоска. Это был страх потерять близкого человека и остаться в одиночестве. Это была…

– Нет, – твердо сказал Снейп.

И тут же боязливо оглянулся. Посмотрел на Гермиону и понял, что твердолобая девчонка добилась своего. Любовь это или нет, но сейчас он больше всего на свете боялся ее потерять…

Снейп впечатал кулак в стену и зашипел от боли.

Теперь все это ненужно. Гермиона стремилась влюбить его в себя, чтобы заключить магический брак, родить от него ребенка и спасти его никчемную жизнь. Но он жив (спасибо Поттеру и Уизли! ), а она потерялась в прошлом. Его чувства теперь ничего не значат. Вопреки всему, эта невыносимая девчонка сумела перевернуть его мир, но это оказалось абсолютно бесполезно.

***

– Я беспокоюсь за его состояние, – прошептал Грей.

– И я, – также шепотом ответил Поттер.

Оба некоторое время пытались что-то разглядеть в узкую щелку между косяком и дверью, а затем отодвинулись и посмотрели друг на друга.

– Но за Гермиону я беспокоюсь больше, – честно признался Гарри.

– И я, – нехотя ответил Улиус.

В больнице стояла тишина, как и должно быть по ночам. Никаких тяжелых случаев не было, так что главный целитель вполне мог отправиться домой, чтобы передохнуть. Но он был здесь, вместе с героем войны сидел под дверью лаборатории и караулил.

Дверь внезапно открылась, и Гарри с Улиусом прижались спинами к стене. Мимо них пролетел Снейп, великодушно сделав вид, что не заметил слежки. И Поттер, и Грей знали, что зельевар сейчас поднимется в палату Гермионы и опробует на ней очередное зелье. Как он уже делал это четыре последних дня. И все безрезультатно.

– А он упрям, – вздохнул Грей, на что Гарри только утвердительно кивнул.

В тот же день, как ему позволили встать с больничной койки, Северус Снейп отправился в лабораторию и начал творить. Он ни с кем не делился своими идеями и никому не разрешал входить внутрь. Изготовив очередное снадобье, он на всех парах мчался к Гермионе, но та до сих пор так и не пришла в себя. Северус утешал себя мыслью, что гриффиндорка сейчас проводит рождественские каникулы с семьей. Он помнил, что мисс Грейнджер стерла память родителям. Сложив два и два, он понял, что это – ее последний шанс снова насладиться их обществом. Только эта мысль не позволяла зельевару впасть в отчаяние. Как бы там ни было, Гермиона сейчас счастлива – только это его волновало.

Ворвавшись в ее палату, Снейп уже привычно остановился на пороге, почувствовав непреодолимую тоску по неизвестно чему. Справившись с собой, он подошел к девушке, аккуратно приподнял ее голову и влил в рот еще теплое зелье. Голубые капли замерли на неподвижных губах, и сердце профессора подпрыгнуло к горлу.
Он устал. Он безумно устал.

Вместо того, чтобы отдыхать и восстанавливаться, отдавшись на попечение медиков, он тратил все свои силы, придумывая способ вернуть мисс Грейнджер назад. Он забывал есть и принимать лекарства, почти не спал и валился с ног от усталости. И ему было глубоко плевать на это. Девчонка пожертвовала собой – ради него. Он не достоин этого. А она достойна жить. Здесь и сейчас.

Снейп сглотнул застрявший в горле ком и наклонился над гриффиндоркой, внимательно рассматривая каждую черточку ее лица. Когда она успела стать ему такой родной? Такой дорогой? Когда-когда… В прошлом! Без его согласия меняя, перекраивая всю его жизнь! Вмешиваясь в то, во что нельзя вмешиваться!

– Настырная дурочка… – почти нежно прошептал Снейп, проводя большим пальцем по ее губе и стирая капли зелья.

А затем сделал то, чего и сам от себя не ожидал. Зажмурившись, он быстро, словно боясь передумать, прижался к губам Гермионы своими.

***

Гермиона громко рассмеялась, запрокидывая голову назад, не скрывая своих чувств и эмоций. Веселые голоса родителей раздавались со стороны стола, который семейство Грейнджер дружно заканчивали сервировать к праздничному ужину. Девушка бросила теплый взгляд на отца, который ловко забрал из рук жены блюдо и нежно прижался губами к ее лбу. Миссис Грейнджер сразу же покраснела, словно они не были женаты столько лет, и Гермиона поняла, что еще чуть-чуть – и разрыдается.

Сейчас ее переполняло такое сильное чувство, такая любовь, что сердце могло просто не выдержать. Осознание, что это последнее Рождество в кругу семьи, разъедало ее изнутри. Она сотрет им память – вынуждена будет сделать это – и навсегда лишит себя дома. Что ждет ее впереди? Статус героя войны? Уважение и почет? А еще – одиночество, которое заставит ее бросить все, забыть о себе и рискнуть жизнью ради такого же одинокого и никому ненужного…

Гермиона сморгнула подступившие слезы, понимая, что если не сможет вернуться в будущее, если останется здесь навсегда, если ей снова придется пройти через все те ужасы… она ничего не поменяет. Сотрет память родителям – для их же безопасности, бросится с Гарри и Роном в самое сердце событий… а потом сделает все на свете, чтобы Северус Снейп никогда не оказался лежащим в Визжащей Хижине с разорванной шеей.

– Дорогая, как там салат? – улыбнулась миссис Грейнджер, подходя к дочери.

– Почти готов, – ответила Гермиона, отгоняя от себя непрошенные мысли. Сегодня ее день. Хватит думать о том, что будет еще совсем не скоро.

Это было прекрасное Рождество. В их маленьком домике было тепло и уютно. В камине потрескивали дрова, из кухни доносились приятные запахи. За столом не смолкали разговоры, шутки и смех. Гермиона была счастлива, она боялась что-нибудь пропустить, поэтому не сводила глаз с родителей, запоминая каждый жест, тут же упаковывая эти воспоминания и бережно складывая в самый дальний уголок сознания. Через год они ей пригодятся, чтобы не сойти с ума…

– Как у вас Роном? – как бы невзначай поинтересовался мистер Грейнджер, и его жена хихикнула, увидев, как Гермиона вспыхнула до корней волос.

– С Роном? – пробормотала гриффиндорка, поднимая бокал с пуншем и делая глоток. – Мы с Роном друзья, ничего более, – поспешно проговорила она, отмечая, как родители обменялись понимающими улыбками. Сделав еще один глоток, девушка подняла бокал и посмотрела через него на свет. – Какой-то странный привкус у этого пунша…

Мистер Грейнджер хохотнул, а затем шутливо погрозил дочери пальцем, мол, не уходи от темы.

Гермиона же вдруг вздрогнула, резко обернувшись. Откуда-то появилось странное ощущение, будто за ее спиной кто-то стоит. Но нет. Никого и ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Родители уже вовсю обсуждали Рона в качестве потенциального зятя, не обращая внимания на странное поведение дочери.

Гермиона поджала губы. Грудь словно сдавило стальным обручем. Пытаясь вздохнуть, гриффиндорка почувствовала, как слезы сами потекли по щекам. В глазах потемнело, и на задворках сознания она услышала голос, заставивший ее судорожно вздохнуть и потянуться на его звук всем своим существом.

– Настырная дурочка… – как будто ветер прошелестел в кудряшках.

" Северус? "

Вокруг сгустилась тьма. Ее куда-то уносило, и Гермиона ни на шутку испугалась. Сначала она попыталась развернуться и поискать дорогу обратно в родительскую гостиную, отчаянно сопротивляясь силе, тащившей ее в совершенно другую сторону.

" Я ведь не попрощалась! Я даже не обняла их на прощание! Пожалуйста, я хочу вернуться! "

В голос рыдая, Гермиона отчаянно махала руками, пытаясь плыть против течения в этой кромешной темноте. Но ее звали, ее тянули, ее просили вернуться, и гриффиндорка вдруг перестала сопротивляться, удивленно оглянулась, вслушиваясь в до боли знакомый голос. А затем дикая радость переполнила все ее существо, и поток понес ее еще быстрее – вперед и вверх.

***

" Возвращайся же, глупая девчонка! Это слишком жестоко – оставлять меня здесь одного! "

Снейп тяжело вздохнул и уже готов был отстраниться от губ девушки, как вдруг Грейнджер вздрогнула, подаваясь ему навстречу и приоткрывая рот, чтобы вздохнуть. Северус почувствовал теплую влажность ее рта, резко распахнул глаза и увидел прямо перед собой донельзя расширившиеся зрачки, за которыми совершенно не было видно золотистого блеска радужки. Медленно пришло осознание, что их губы все еще соприкасаются, и зельевар, словно пойманный на месте преступления, в панике дернулся в сторону. Но ничего не вышло, Гермиона судорожно вцепилась пальцами в ворот его больничной рубашки, притягивая мужчину к себе.

Боясь потерять равновесие, профессор вытянул вперед руки, сминая пальцами подушку по обе стороны от головы гриффиндорки, а затем оперся коленом на кровать. Одна рука Гермионы скользнула с его груди на плечо, притягивая зельевара еще ближе, и тому ничего другого не оставалось, как плюхнуться на девушку сверху.

Они стукнулись зубами, и тут, наконец, удалось разорвать касание губ, и Северус, тяжело дыша, уставился на бывшую студентку со смесью злобы, отчаяния и надежды.

– Вернулась, – хрипло констатировал Снейп. Он честно пытался, чтобы это прозвучало раздраженно, но Гермиона сразу же уловила в его голосе облегчение.

– Ты рад, – прошептала она, взглядом ощупывая его лицо в поисках подтверждения своим мыслям.

Снейп поморщился и заелозил, пытаясь подняться, но Гермиона не позволила, сильнее вцепляясь в него.

– Конечно, я рад, – недовольно проворчал профессор. – Спасение гриффиндорцев уже стало моим хобби.

Девушка прикусила губу, задетая его словами, но не стала развивать тему. Вместо этого она нахмурилась и спросила:

– Но ты… вы… – и коснулась пальцем безобразного, но не представлявшего больше опасности для жизни, шрама на шее.

Снейп шумно втянул в себя воздух и, пользуясь замешательством Гермионы, откатился в сторону, усаживаясь на кровати спиной к девушке. От этой внезапной близости его слегка потряхивало, а мысли никак не хотели собираться в кучу. Он был уверен, что стоит только открыть рот – как оттуда вылетит какая-нибудь глупость.

– Поттер и Уизли, – буркнул он. – Они отправились следом за то… следом за вами, мисс Грейнджер, но несколько промахнулись во времени. Их перенесло как раз на битву за Хогвартс. Не теряя времени даром, ваши друзья пробрались в Хижину, нашли меня там, взяли образцы яда Нагайны и хорошенько их спрятали. Вернувшись же в настоящее, они предоставили ученым отличный материал для разработки противоядия…

Северус скорее почувствовал, чем услышал, как Гермиона за его спиной зашевелилась. Опасаясь очередного эмоционального всплеска девушки, зельевар поспешно поднялся с кровати и сделал несколько шагов к двери. Набравшись смелости, обернулся и тут же наткнулся на полный непонимания и боли взгляд.

– Я пришлю к вам Грея, – прошептал Снейп, отступая назад, пока не почувствовал спиной поверхность двери.

" Я сбег а ю", – констатировал профессор, пытаясь взять себя в руки. Но ничего не вышло, и через мгновение мисс Грейнджер осталась в палате в полном одиночестве.

Глава XXI

– Мерлин всемогущий, Северус! Как вам это удалось? – сгорая от любопытства, спросил Улиус. – Ведь мы все испробовали! Все способы! Министр магии предоставил нам полную свободу действий, обещал финансирование любого проекта по возвращению Гермионы из прошлого и предложил привлечь к решению проблемы лучших иностранных специалистов! Но все без толку!

Восторженные слова Грея, казалось, не достигали ушей адресата. Северус Снейп стоял возле окна и с отсутствующим видом разглядывал прохожих. Он не отвечал на вопросы, игнорировал слова благодарности, а однажды внезапно вышел из себя, когда Гарри сообщил, что Кингсли Бруствер хочет выдать ему награду за особые заслуги. Как будто статуса героя войны и Ордена Мерлина I степени оказалось недостаточно! В тот день Поттер едва успел увернуться от летящего в него графина, после чего наотрез отказался вообще вступать с зельеваром в контакт.

Никто не понимал, что произошло и почему Снейп так реагирует на все вопросы. Гермиона отвечала, что ничего не знает, рассказывала только, как сидела за рождественским столом в обществе родителей, а затем очнулась в палате. В пустой палате. Рон и Гарри переглядывались, хмурились и понимали, что подруга что-то не договаривает. Однако способа заставить ее все рассказать они не видели, да и не знали, есть ли в этом необходимость.

С того дня, как мисс Грейнджер вернулась, прошла почти неделя. За это время Снейп ни разу не покинул своей палаты, ни разу не выразил желания навестить гриффиндорку или хотя бы поинтересоваться ее самочувствием. Он с маниакальным усердием выполнял все рекомендации целителей, исправно пил зелья и стойко переносил чужие руки, ощупывающие его шею и втирающие в кожу различные мази. За эту неделю он ни разу ни с кем не поспорил, ни на кого не наорал и никого не попытался убить (графин, запущенный в Поттера, был единственным исключением). Такая резкая перемена в поведении профессора всех настораживала.

– Слишком уж он послушный, – однажды сказал озадаченный Грей Поттеру. – Делает все, чтобы его поскорее выписали. Я, конечно, понимаю, что любой пациент хочет выбраться из больницы, но… как-то все очень уж странно.

Гарри согласно кивнул. Он был абсолютно уверен, что что-то между этими двумя упрямцами произошло. Ибо Гермиона за эту неделю также ни разу не поинтересовалась здоровьем мужчины, ради которого совсем недавно готова была отдать жизнь…

***

– Грей сказал, что недельки через две ты сможешь покинуть больницу, – сообщил Рон, хрустя яблоком.

– Две недели? Почему так долго? – простонала Гермиона, откидываясь на подушки. – Мне уже осточертело валяться тут без дела.

– Они должны убедиться, что больше никаких неконтролируемых перемещений не будет, – твердо ответил Гарри, расположившийся на подоконнике. – Еще не хватало, чтобы ты провалилась сквозь время, когда рядом не будет никого, кто смог бы помочь. К тому же, куда тебе торопиться? Есть какие-то планы на будущее?

Гермиона поджала губы, не зная, что на это ответить. Совсем недавно у нее была цель, но теперь ее нет. Домой она вернуться не сможет по той простой причине, что дома у нее теперь тоже нет. Что ждет ее за стенами больницы? Какой путь выбрать? С чего начать? Гриффиндорка снова почувствовала себя безмерно одинокой, потерянной, забытой. А еще в груди начала подниматься паника. Чего мисс Грейнджер боялась, так это неопределенности и неуверенности в своем будущем.

Рон некоторое время наблюдал за лицом подруги, а затем бросил гневный взгляд на Поттера. Гарри виновато вздохнул. Да, поднимать этот разговор было жестоко, но сколько уже можно откладывать?

– Мы с Роном собираемся пойти учиться на авроров, – сказал он как можно бодрее. – Ты могла бы присоединиться к нам.

– Точно! – поддержал Уизли, позабыв про яблоко. – Мы снова будем втроем, как в старые добрые времена! После падения Сама-Знаешь-Кого дел невпроворот! Ты только представь, сколько дорог откроется перед нами!

Гермиона благодарно улыбнулась, переводя нежный взгляд с одного парня на другого, но затем решительно покачала головой.

– Не думаю, что из меня получится хороший аврор. К тому же, с меня, пожалуй, уже достаточно битв. Я лучше буду работать за линией фронта… к примеру… не знаю, может, стать целителем?

Поттер, услышав ее неуверенный голос, спрыгнул с подоконника и в два прыжка оказался у кровати. Взобравшись на нее, он уставился на подругу, улыбнувшись во всю ширину рта.

– Конечно! Целитель Грейнджер! Это просто потрясающая идея!

– Согласен, – кивнул Рон. – Ты неплохо разбираешься во всяких там зельях и обладаешь терпением, необходимым для ухода за больными.

– К тому же, – заговорщицки понизил голос Поттер, – наш дорогой Улиус Грей к тебе неравнодушен. Я не хочу торопить события, но ты могла бы дать ему шанс…

Гермиона вспыхнула и поспешно опустила взгляд, и Рон хихикнул, тоже краснея до корней волос.

– Можно с этим не затягивать. Теперь, когда Снейп покинул больницу, весь персонал вздохнул с обле… – рыжий запнулся, глядя на то, как после его слов по лицу Гермионы стала медленно расползаться смертельная бледность.

Уизли бросил панический взгляд на Гарри, но тот лишь обреченно вздохнул в ответ. Они договорились не упоминать имя Снейпа при Гермионе, так, на всякий случай. Ну а теперь все старания коту под хвост…

Бледная гриффиндорка не отрывала взгляда от своих рук. Она не произнесла ни слова, с ее губ не сорвалось ни одного вопроса. Гарри затаил дыхание, снова и снова спрашивая себя, что же произошло между Гермионой и Снейпом. Решив наугад забросить удочку, он тихо сказал:

– Его выписали вчера, – Рон уставился на Гарри, открыв от возмущения рот. Пальцы Гермионы смяли простынь, но в ответ она не издала ни звука. Поттер осторожно продолжил: – Он вернулся в Хогвартс, чтобы помогать восстанавливать замок, готовить его к очередному учебному году, – не дождавшись никакой реакции, добавил: – Макгонагалл попросила его. Снейп… он все еще действующий директор, насколько ты помнишь. Но ходят слухи, что он отказался от должности в пользу Макгонагалл, но планирует остаться преподавать – зельеварение или защиту от темных искусств. Сама знаешь, ему сейчас тоже особо некуда идти. А Хогвартс всегда становился домом для тех, кто его искал…

Поттер замолчал, поняв вдруг, что начал оправдывать Снейпа перед Гермионой. Кажется, девушка тоже это заметила, потому что ее бледные щеки внезапно вспыхнули гневным румянцем, и она бросила злой взгляд на друга.

– Зачем ты мне это говоришь? Разве я спрашивала? – угрожающе прошептала она.

– Нет, но я подумал… – совсем растерялся гриффиндорец.

– Мне это неинтересно, – перебила его Грейнджер. Голос ее поразил парней своей внезапной холодностью. – Я всего лишь хотела, чтобы он жил. И он живет, благодаря мне или кому бы то ни было. Я сожалею о том, что Макгонагалл и Помфри не придумали с самого начала план, заключающийся в том, чтобы вернуться в момент битвы и спрятать образцы яда Нагайны. Сожалею, что мне пришлось стать позорищем на всю магическую Британию. Мерлин, я всерьез намеревалась влюбить его в себя, выскочить за него замуж и родить " спасительное дитя"?! Звучит как бред. Это же надо было вообще до такого додуматься…

Под конец этой речи голос Гермионы перешел на едва различимый шепот. А уж сколько в нем было боли и отчаяния! Рон моргнул один раз, второй, чувствуя, как в носу защипало. Не в силах найти подходящих слов утешения, он просто переместился на другую сторону кровати, пристраиваясь рядом с подругой, и заключил ее в свои объятия. Долго натягиваемая струна в груди гриффиндорки лопнула, и девушка, спрятав лицо на груди Уизли, разрыдалась.

Гарри шмыгнул, глядя на все это, покачал головой, убеждаясь, что никогда не сможет понять, что творится на душе у подруги. Бесполезно было говорить, что никто не разрешил бы им перемещаться в самую гущу битвы за Хогвартс, какой бы благородной не была их цель. Никто не стал бы рисковать исходом этой войны и судьбой целого мира, чтобы спасти одного-единственного человека. Впрочем, Поттер был абсолютно уверен, что Гермиона это знала. Первоначальный план был единственным способом спасти зельевара, пусть и безумным и практически невыполнимым. А то, что Гарри и Рону удалось снова пройти через битву за Хогвартс, не изменив ее результата, да еще и вытащив из когтей смерти Снейпа, – просто удивительное везение…

Рон гладил Гермиону по волосам, пытаясь успокоить. И Гарри вздрогнул. Все кусочки мозаики внезапно встали на свои места. Нет, Гермионе не было обидно, что это не она спасла Снейпа. И ей было глубоко плевать, кто и что говорит о ее неудавшейся попытке влюбить в себя своего профессора.

Поттера пронзила мысль, от которой бросило в жар: Гермиона сама без памяти в него влюбилась.

***

Решено было не откладывать в долгий ящик устройство судьбы Гермионы, поэтому вся троица уже вечером сидела в кабинете Улиуса, рассказывая тому о внезапном желании девушки работать в Мунго.

– В Мунго? – Грей подпрыгнул на стуле от переполнявших его эмоций. – Мерлин, Гермиона! Ну конечно же, я помогу тебе! Если хочешь, мы можем организовать дистанционное обучение на целительском факультете, всему будешь учиться на практике, помогая мне. Устроим тебя совершенно официально, будешь получать зарплату. У нас есть программа социального жилья, так что и без крыши над головой ты не останешься.

Улиус сверкал, как начищенный галеон. Таким счастливым Гарри, Рон и Гермиона его еще не видели. Девушка смутилась, а парни нервно переглянулись. Счастливый главный целитель уж больно сильно смахивал на психа. И это настораживало.

Никто из них не сомневался, что Грей, будучи человеком добрым, отзывчивым и совершенно бескорыстным, с радостью поможет Гермионе, не требуя ничего взамен. К тому же, вся больница была в курсе, что главный целитель неравнодушен к юной ведьме. Поэтому первым делом они решили заручиться его поддержкой, чтобы было, куда отступать в том случае, если сорвется главный план.

А главным планом был Хогвартс. Гриффиндорка никак не могла выкинуть из головы слова Гарри о том, что замок становится домом для всех нуждающихся. И Гермиона довольно быстро поняла, что больше всего на свете хочет туда вернуться – в любом качестве. Снейп стал камнем преткновения, но раз за разом все обдумывая, девушка пришла к выводу, что справится. Она не сделала ему ничего плохого, он ей – тоже. Между ними, конечно, обязательно будет неловкость, особенно первое время, но затем все снова придет в норму.

– Даже не знаю, – качал головой Рон.

– Пусть попробует, – отвечал Гарри.

Действительно, за спрос денег не берут, как говорится.

***

Первая разгромная статья появилась в ничем не примечательной газетенке под громким названием " Да я лучше сдохну, чем лягу в постель с гриффиндоркой! " Заголовком послужила якобы цитата Снейпа, отказавшегося дать изданию эксклюзивное интервью, но не сумевшего сдержать своей реакции на происходящее вокруг. Утром тираж поступил в продажу, но уже через два часа редакция была закрыта приказом министра магии, а главный редактор, обвиненный в клевете на героя войны, посажен под арест. Но как бы министерство, подгоняемое Гарри Поттером и Рональдом Уизли, не пыталось как можно скорее изъять тираж из продажи, дело уже было сделано. Все вокруг говорили только о безнравственности гриффиндорок, после войны готовых прыгнуть в постель к любому, даже к жестокому, не отличающемуся особой красотой и покладистостью характера мужчине, который, ко всему прочему, в два раза старше.

Гермиона узнала о статье не от лучших друзей и не от главного целителя, а от старика-волшебника из соседней палаты, который ни разу за все время ее пребывания в больнице с ней не заговаривал, однако в то утро скромно зашел и, молча положив газету на кровать, вышел.

Мисс Грейнджер ждала нечто подобное, выход этих грязных статеек был лишь вопросом времени. Поэтому гриффиндорка была морально готова. Однако якобы цитата Снейпа так больно резанула ее по сердцу, что Гермиона не выдержала и расплакалась. Подоспевшие к обеду Гарри и Рон застали подругу в ужасном состоянии, рыдающую в подушку и сыплющую проклятиями в адрес зельевара. Огромных трудов стоило заставить гриффиндорку выслушать их рассказ о невиновности профессора: главред газеты в конце концов признался, что слова Снейпа выдуманы, и пообещал в следующем номере дать опровержение и принести мисс Грейнджер свои извинения. Увидев, что подруга успокаивается, Рон торопливо возвестил и о том, что " Ежедневный Пророк" готовит большую статью, которая расскажет всю правду о случившемся, чтобы больше ни у кого не возникало желания клеветать.

– Почему мы не подумали о том, чтобы сразу это сделать? – сокрушался Гарри.

Гермиона успокоилась, но решила не испытывать судьбу и до конца лета ото всех скрыться. Недолго думая, девушка объявила друзьям, что намерена отправиться в Австралию, чтобы поселиться недалеко от своих родителей и хотя бы издали на них посмотреть, а может даже и познакомиться. Парни не стали ей мешать.

– Но ты вернешься к 1 сентября, да? – только спросил Рон. – Попробуем устроить тебя в Хогвартс. Не получится – примем предложение Грея.

– Хочешь, я напишу Макгонагалл и обо всем договорюсь? – добавил Гарри.

– Я вернусь, – кивнула Гермиона. – А потом свяжусь с Макгонагалл и попрошу ее взять меня хотя бы завхозом.

Она улетела в Австралию на следующий же день. Несмотря на большую статью в " Пророке", описывающую официальную версию событий, полную любопытных подробностей и интересных комментариев очевидцев и непосредственных участников, злые языки еще долго не могли успокоиться. После той первой лживой статейки многие другие магические периодические издания (не самые известные и авторитетные) еще в течение нескольких недель мусолили эту тему. Но потом им это надоело, тем более, что никто из участников тех событий не собирался давать им никаких комментариев.

А Гермиона сняла небольшой домик рядом с домом своих родителей. Она всецело отдалась этому долгожданному отдыху: читала много книг, как маггловских, так и магических, штудировала теорию по зельеварению, заучивая ингредиенты и их свойства, описание зелий и рецепты их изготовления, делая акцент на целительских снадобьях, которые обязательно понадобятся ей при работе в больнице Святого Мунго. Каждый день Гермиона устраивала длительные прогулки, изучая местные достопримечательности, познакомилась с интересными людьми и даже чуть было не закрутила роман, но в последний момент испугалась и прекратила общение с молодым человеком. С родителями она все-таки познакомилась, представившись студенткой, собирающей материалы для научной статьи, и время от времени по-соседски проводила в их компании час-другой, радуясь возможности побыть рядом и убедиться, что у них все хорошо.

О Северусе Снейпе Гермиона старалась не думать, но это, похоже, было абсолютно невозможно. Каждую ночь она без сна лежала в постели, прокручивая в голове все диалоги, пытаясь понять, что же сделала не так, раз профессор в итоге отвернулся от нее. Она вспоминала три их поцелуя - два в прошлом, на которые он так и не ответил, и один уже в настоящем, инициатором которого стал сам. Сладкая дрожь охватывала все ее тело, когда гриффиндорка мысленно переносилась в ночь своего возвращения и снова чувствовала нежное касание его губ, горячую влажность его рта, прерывистое дыхание на своем лице и странный блеск черных глаз. Гермиона знала, что Северус хотел остаться, но отчего-то не только сбежал, но и насовсем вычеркнул ее из своей жизни. От этого становилось очень больно, но после часа горьких рыданий в подушку обычно отпускало, и Гермиона клятвенно обещала себе больше никогда не думать о своем профессоре. И так каждую ночь.

***

Жизнь мало-помалу начинала возвращаться в привычное русло. С раннего утра и до поздней ночи Северус помогал восстанавливать разрушенный замок вместе с другими добровольцами: профессора, студенты, просто неравнодушные волшебники трудились в поте лица, чтобы к 1 сентября успеть приготовить школу к возвращению детей.

Тяжелая физическая работа помогала Снейпу не думать о сентиментальных глупостях и не анализировать каждое слово, сказанное одной дерзкой всезнайкой, и каждое движение, ею сделанное. И это помогало. Добирался до кровати профессор обычно совершенно без сил – и сразу засыпал. Только однажды он позволил себе подумать о ней: в тот день, когда вышла та самая скандальная статья. Приписанная Северусу фраза " Да я лучше сдохну, чем лягу в постель с гриффиндоркой! " вывела Снейпа из себя, и он в ярости превратил в каменную пыль только-только восстановленную Флитвиком колонну. Не обращая никакого внимания на расстроенного коллегу, зельевар вихрем пронесся по коридорам замка в поисках хоть одной совы, за минуту написал заявление на имя Кингсли Бруствера, обвиняющее главного редактора газетенки во лжи. Когда сова улетела, Северус поймал себя на мысли, что пытается очистить свое имя не перед всей общественностью (плевать он на нее хотел! ), а конкретно перед одним человеком. А еще - заботливо стремится оградить Гермиону от назойливого внимания журналистов. Эти мысли разозлили его еще больше - и с тех пор он запретил себе думать об этой девушке.

Дни складывались в недели, недели – в месяцы, летняя жара постепенно спадала, и в августе начались дожди. Холод и сырость усложняли работу, но никто и не думал жаловаться. Замок уже был практически восстановлен, и не только стараниями волшебников. В какой-то момент все начали замечать, что Хогвартс снова оживает. Древние стены почувствовали окружающую их силу, светлые мысли и благие намерения трудящихся волшебников и начали потихоньку восстанавливать свою магию. За одну ночь замок наполнился звенящей энергией от самых глубоких подземелий до самых верхних башен. И проснувшись на следующее утро, каждый знал, что теперь-то работа пойдет быстрее, ведь сам замок будет им помогать.

Так и случилось. За неделю до 1 сентября все было готово к новому учебному году. Конечно, оставалось еще много работы, но ничего серьезного, мелочи, которыми можно заниматься потихоньку в течение последующих месяцев. Списки студентов были готовы, всем разослали письма с приглашениями. Впрочем, никто иллюзий не питал, поэтому в итоге ожидали прибытие только половины приглашенных. Преподавателей подыскивали в спешке. Снейп, подавшись на уговоры, согласился оставить за собой директорское кресло, но только с тем условием, что ему позволят вести защиту от темных искусств. Никто не был против.

Обживаясь в кабинете директора, Снейп однажды услышал стук в дверь. Продолжая расставлять книги на полке, профессор бросил через плечо:

– Войдите.

Дверь открылась, закрылась, и все снова стихло. А затем:

– Добрый день, директор.

Снейп был почти уверен, что это Макгонагалл, которая в последнее время постоянно надоедала ему то одним, то другим. Поэтому услышав за спиной не ее голос, от неожиданности чуть не свалился с приставной лестницы. До боли сжав деревянную перекладину пальцами, он обернулся, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться.

Нет, это была не Минерва. И Северус подумал, что уж лучше бы она…

– Мисс Грейнджер, – ледяным голосом ответил он и решил от греха подальше спуститься на пол. Почувствовав под ногами твердую поверхность, распрямил плечи и выжидающе уставился на девушку.

За те несколько месяцев, что он ее не видел, Гермиона изменилась. Она потеряла в весе, поэтому черты ее лица заострились, и неплохо загорела. Взгляд стал жестче. Осанка прямее, движения спокойнее. Даже голос как будто бы стал глуше. От детской импульсивности и непосредственности не осталось и следа. Сейчас перед директором стояла уверенная в себе молодая женщина, которой, несомненно, пришлось через многое пройти, но она не только справилась, но и продолжала идти вперед с гордо вскинутым подбородком.

Словно в ответ на его мысли, Гермиона действительно чуть приподняла подбородок, не прерывая зрительного контакта.

– Чем обязан? – с показным равнодушием спросил Снейп, стараясь ничем не выдать свое волнение.

Столько времени он все силы тратил на то, чтобы не думать о мисс Грейнджер, добился отличных результатов, а она взяла и своим внезапным появлением отправила все его старания к чертям! И если она сейчас жалобно спросит, почему он так поступил и пропал тогда, он ее возненавидит, ей-Мерлин!

– Слышала, что у вас проблемы с поиском работников. У меня же проблемы с поиском места в жизни, - прямо заявила Гермиона. Бровь Снейпа, не ожидавшего ничего подобного, против его воли удивленно взлетела вверх. - Стать преподавателем я не смогу из-за нехватки знаний и опыта, но вполне могу начать ассистировать. Слизнорту, например, – ровным голосом закончила девушка.

Она была слишком спокойна, и мужчину это слегка раздосадовало. Что, не будет истерик, рыданий, обвинений? После всего, что он сделал? Может, она хочет подобраться к нему поближе, а уже потом пойти в наступление? Снейп не удержался и фыркнул. Гермиона побледнела еще больше и еще выше задрала подбородок.

– Вы – ассистент зельевара, мисс Грейнджер? Человек, не только не имеющий специального образования, но даже не закончивший школу?

Она не стала отвечать на этот явный вызов. Не стала рассказывать ему, что все лето углубленно изучала зелья, правда, в основном, целительские. Зачем? Сжала губы и промолчала, готовая стерпеть еще парочку едких замечаний, если придется. Что там говорил Гарри? В Хогвартсе помощь находят все, кто ее просит? Так вот, она просит. Переступает через себя и свою гордость и просит. Впрочем, умолять не будет. Грей ее примет с распростертыми объятиями.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, а затем Снейп, так и не дождавшись естественной грейнджеровской реакции на свои слова, раздраженно повел плечом.

– Для вас правила те же, что и для всех, мисс Грейнджер. Пришлите мне свое резюме совиной почтой, как это делают другие соискатели. Я дам вам знать о своем решении.

Никаких " других соискателей" не было и в помине, но в этом директор, конечно же, признаваться не собирался.

" Давай, обвини меня в бездушности! Кричи, кидайся проклятиями, швырни чем-нибудь, разрыдайся, в конце концов! " – в отчаянии почти взмолился Северус, продолжая сверлить гриффиндорку равнодушным взглядом, за которым прекрасно скрывалась вся та буря эмоций, что бушевали сейчас в его груди. Та Гермиона Грейнджер, которую он знал, не уйдет так просто.

Но то ли он плохо ее знал, то ли это была не та Гермиона Грейнджер. Спокойно кивнув, девушка просто сказала: " Спасибо, сэр. Всего доброго", – и вышла за дверь. Он даже глазом моргнуть не успел, как оказался в кабинете в полном одиночестве.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒