Елена Викторовна Никитина 11 страница

Все это пришло на ум гораздо позже, когда я, привалившись к стене с сильно округлившимся брюшком, лениво обозревала окрестности. Эх, и накрошила я тут, бумага и чешуя чуть ли не по всему крыльцу разбросаны. Убрать бы надо. Или хотя бы в кучку все собрать, а то неудобно как-то. Сейчас вот полежу еще немного, переварю и уберу все, а то лапы совершенно отказываются шевелиться после такого сытного ужина…

Глаза я открыла, когда краешек солнца кокетливо начал подниматься над макушками деревьев, сладко потянулась, нехотя выплывая из приятной дремы, и… подскочила как ужаленная. Это ж надо было так позорно бдительность потерять! Правильно говорят, что за грехи всегда приходит час расплаты. Мой так точно уже пришел и ногами от злости топает, пить хотелось ужасно.

Я быстро осмотрелась по сторонам. Рыбно-бумажные ошметки продолжали так же беспорядочно украшать крыльцо, дверь домика была закрыта, а в пределах видимости ни старичка, ни щенка пока что не наблюдалось. Или они любители спать допоздна, или скромно сделали вид, что моего вопиющего вандализма не заметили. Хотя последнее очень сомнительно, особенно если учесть чрезмерное любопытство и абсолютную беззастенчивость четвероногого Валдина.

Не растрачивая драгоценное время на пустое самобичевание, я принялась как можно быстрее сгребать лапками мусор в дальний угол под лавкой, чтобы он не сразу бросался в глаза. Кучка получилась внушительная. Но вот что делать со стойким рыбным запахом, которым даже я сама успела пропитаться, решить не успела. В домике послышалась довольно шумная возня, жалобный скулеж и царапанье по двери. Мне только и хватило пары мгновений, чтобы успеть оказаться у будки и юркнуть в ее спасительный полумрак.

— Какое утро хорошее, приветливое, — послышалось снаружи. — Думаю, Валдин, нам пора прогуляться. Теперь уже пора…

Интересно, о чем это он?

— Куда бы нам отправиться, как ты думаешь? — Старик помолчал, будто на полном серьезе ожидал, что собачатинка сейчас выскажет свои предпочтения, но, не дождавшись ответа, предложил сам: — А пойдем-ка мы в Бережин.

Бережин? Бережин… А, Бережин! Это довольно крупный город, находящийся на границе нашего Царства Долины и Царства Холмов, через него еще основной торговый путь в Южные земли проходит. Что же, неплохо. В таком месте затеряться проще простого, на чужачку и внимания никто не обратит. Как раз то, что мне нужно. Вот повезло-то мне со старичком, по лесу блуждать не придется.

Но моим радужным размышлениям и основательному строительству планов на ближайшую пару дней помешала донельзя довольная щенячья морда, возникшая словно из ниоткуда и ткнувшаяся в меня мокрым холодным носом. Не ожидавшая подобной пакости со стороны мохнатого паршивца, я с визгом подпрыгнула и со всего маху огрела его тем, что первое попалось под лапы. Удар пришелся в аккурат чепчиком между бровями.

Оскорбленный в своих самых благородных намерениях Валдин смешно свел глаза к переносице и обиженно заскулил.

— А нечего меня пугать было, клубок ходячий, — оправившись от первого потрясения, проворчала я. — Предупреждать надо, между прочим. Я все-таки дама и могла здесь переодеваться… Бесстыдник!

Щенок попятился из будки, словно ожидал очередного удара, а мне не очень-то хотелось его разубеждать. Напротив, я принялась перевязывать узелок на чепчике, который после длительной беготни и недавнего участия в боевых действиях сильно потрепался и изрядно ослаб.

— Валдин, оставь свои трофеи в покое, никуда они не денутся. — Скрипучий голос странного хозяина раздался совсем близко. Я подскочила от неожиданности и, метнувшись к стенке слева от входа, прошипела:

— Тссс… И только попробуй меня отсюда вытащить…

Угроза вкупе с продемонстрированным увесистым чепчиком возымела свое действие — песик приближаться пока остерегся.

— Пойдем, Валдин, а то к вечеру не поспеем, и так солнце уже высоко.

Через несколько минут воцарившейся тишины я осмелилась осторожно выглянуть из будки и зажала себе лапкой рот, чтобы не закричать или не выругаться.

Вслед за змееглазым стариком, уже почти скрывшимся в ближайших зарослях, скакал… Нет, это, несомненно, был уже печально знакомый мне щенок, Валдин. Вот только на спине у него красовались самые настоящие, покрытые серыми перьями крылья, которыми он неумело пытался воспользоваться по прямому назначению. Однако каждая попытка взлететь оканчивалась не слишком удачно, и со стороны его передвижения больше походили на огромные скачки по вертикали.

— Валдин! — эхом донеслось из лесу. — Я ждать не буду. И нас ждать не будут. Поторопись.

Щенок, только сейчас заметив, что хозяин пропал из поля видимости, сразу же бросил свое бесполезное занятие и вприпрыжку припустил на голос, с невероятным шумом и треском ломая попадающиеся на пути кусты.

Интересно, может, у старика тоже крылья имеются? Или хвост какой-нибудь с жалом на конце? Я уже ничему не удивлюсь, особенно после того, как его глаза увидела.

Бежать за моими странными провожатыми было проще простого. Старик шагал довольно шустро для своего возраста, но особо и не спешил. К тому же он постоянно разговаривал со щенком о всякой ничего не значащей ерунде, из которой я так и не могла понять, кто этот странный человек (и человек ли? ), а излишне энергичный щенок без устали носился вокруг хозяина, каким-то удивительным образом ухитряясь создавать невероятно громкий шумовой эффект. Откуда в таком маленьком тельце столь большие «громыхательные способности» — оставалось только гадать.

Я старалась держать достаточную дистанцию от нечаянных проводников, чтобы меня не только не было видно, но и чтобы не учуял крылатый щен. Это было особо актуально, если учесть, что рыбий запах я источала вполне ощутимый, а в лесу, как известно, копченая рыба не водится. К тому же пить хотелось немилосердно. Я пробовала по дороге травку жевать, чтобы избавиться от сухости во рту и противной отрыжки, но это не очень помогало. Да еще и солнце парило нещадно, умудряясь проникать своими горячими лучами даже сквозь густую листву. Стоит ли говорить, что уже через пару часов такой «прогулки» я еле плелась, спотыкаясь всеми четырьмя лапами обо все подряд и высунув язык от жажды, чтобы не прилипал к небу. Казалось, на мне даже корочка соли образовалась.

Но жизнь показала, что счастье на этом свете тоже иногда случается, и даже со мной. Ручей, в который я кубарем скатилась с невысокого откоса, был прямым тому доказательством. Никогда я еще так не радовалась воде, как сейчас. Вода! Много воды! Чистой, и ерунда, что леденющей. Правда, терять разум от счастья, в которое так удачно свалилась, я не стала. Не то чтобы я не любила воду, в ней есть своя прелесть и приятность, но моя огненная сущность относится к водным процедурам несколько… настороженно. Превращение в облачко пара или кучку пепла мне, конечно, не грозит, но все-таки огонь и вода суть противоположные стихии, и им некомфортно при непосредственном контакте друг с другом.

Вдоволь напившись и наскоро освежившись, чтобы главным образом избавиться от рыбных миазмов, на которые уже начали всякие насекомые реагировать, я со всех лап бросилась догонять успевших довольно далеко уйти провожатых. Благо что они продолжали идти в том же темпе и так же шумно.

Змееглазый старичок не переставал меня удивлять. Другой бы на его месте уже раз пять за все время пути привал сделал — радикулит, подагра, головокружение и тому подобные возрастные неприятности не способствуют энергичности и легкости перемещения в пространстве. А этот ничего, идет себе и идет как ни в чем не бывало. Даже крылатая псинка и та слегка присмирела, притомилась носившись. Вон как лениво трусит за хозяином.

День уже клонился к закату. Лес стал наполняться особыми вечерними звуками и запахами, тени потемнели и сгустились. Листва уже не казалась воздушным ажурным узором искусной рукодельницы, а нависала сплошным дырявым пологом, сквозь прорези ветвей которого виднелись заплатки еще пока голубого неба. Но скоро не будет видно ни кружевной листвы, ни прозрачного неба. Темнота пусть и безоблачной ночи слизнет все четкие очертания и окутает мир вуалью таинственной бархатной ночи.

Но, несмотря на всю красоту и лирику подкрадывающихся сумерек, мне сейчас было не до романтики. Скоро стемнеет, станет прохладно, зверье хищное на охоту потянется, а мы все топаем. Вряд ли тщедушный старикашка и несмышленый щенок смогут дать достойный отпор, про меня уж и говорить нечего. Вполне нормально, что я начала серьезно нервничать. Ночевать в дремучем лесу в столь сомнительной компании не улыбалось.

— Вот, Валдин, мы и пришли, — раздалось так близко от меня, что я невольно вздрогнула и испуганно заозиралась по сторонам.

Надо же было так задуматься и не заметить, что мои провожатые уже давно остановились на опушке леса, и я чуть не влезла под лапы крылатому песику, который, к счастью, так увлеченно внимал каждому слову хозяина, что не обратил внимания на странное копошение рядом с собой.

— Вон там, за маленькой рощицей, — старик указал рукой правее простирающегося прямо перед нами луга, и я послушно вытянула шею в указанном направлении, чтобы знать, куда двигать уставшие лапки дальше, — дорога на Бережин. По ней вниз пройти, а там от развилки рукой подать. Если бы некоторые не спали так долго, то в Бережине оказались еще засветло.

Я невольно устыдилась и на всякий случай осторожно переместилась за соседний кустик, подальше. Мне почему-то показалось, что старик говорил не только обо мне, но еще и со мной.

— Думаю, Валдин, нам больше здесь делать нечего (вроде к собаке обращается). — Пора возвращаться. Гостью мы проводили… Идем.

Мокрый холодный нос ткнулся мне в спину. Кажется, этот мелкий вредитель точно задался целью довести меня до сердечного приступа в кратчайшие сроки.

Резко развернувшись, я замахнулась своей поклажей, чтобы с ее помощью научить мохнатого паразита некоторым основам вежливости, но с досадой обнаружила щенка уже вне зоны досягаемости. И мне показалось… или нет?.. он бессовестно улыбался во все свои молочные зубы.

— Идем, Валдин. — Зов донесся откуда-то издалека.

Щенок улыбнулся еще шире и… хитро подмигнув, стремглав бросился на голос хозяина. А я так и осталась стоять в нелепой позе с застывшей в замахе лапкой и выпученными глазами.

Что это было? Не поняла. Получается, эти двое не просто прекрасно знали, что я иду следом за ними, но еще и намеренно провожали меня до пункта назначения? Вот нормальненько-то… А учитывая специфическое строение зрачков ушлого старикашки, уж очень сильно похожее на зрачки моих новоявленных родственничков, ни в какое приличное место привести меня не могли по определению. Уверена, моя свободная жизнь закончится уже в Бережине, не успев еще толком начаться. Ну, ну… Фигушки вам всем, не на ту напали. Мы пойдем другим путем.

Тракт, до которого я добралась на удивление быстро, был хорошо наезженным, что говорило о близости довольно крупного населенного пункта. Значит, не обманул старикашка, Бережин или что-то ему подобное действительно близко. Только я пойду не налево вниз, как мне было коварно подсказано, а направо. Куда-нибудь да дойду, а там разберусь. Только сначала передохнуть не мешало бы.

Убедившись, что тракт девственно пуст и странную ящерку с подозрительно увесистым узелком никто не видит, я перебралась на другую, более высокую сторону дороги. Оттуда сквозь куцую рощицу был виден еще один луг, а на нем — вот удача! — не так далеко горел костер. Несмотря на еще только предзакатный час, пастухи уже вывели лошадей в ночное.

Огонь. Родненький мой, миленький. Я даже начала приплясывать от нетерпения, так мне захотелось окунуться в его мягкое обволакивающее тепло, почувствовать себя с ним единым целым, впитать в себя его силу и энергию. Но ломиться со всех лап к костру я поостереглась, еще не совсем из ума выжила, а вот густые кусты, где человеку можно скрыться от посторонних глаз, нашла быстро.

Ярко горящий костер позволил мне принять (не без труда, надо заметить, что настораживало) свой родной и уже несколько подзабытый облик, и я впервые за последнее время почувствовала себя полноценным человеком. Неполноценная ящерица успела забрать у меня слишком много жизненной силы, поэтому все человеческое мне было сейчас чуть ли не в диковинку. Свежий вечерний ветерок кружил голову запахом душистых луговых трав, бездонное небо с загорающимися, еще бледными пока звездами наполняло душу таинственной неизвестностью, шелест листвы казался сладкой волшебной музыкой, а сидящие вдалеке люди чуть ли не самой близкой родней.

Кстати, о родне. Путь у меня теперь только один — к родному и любимому брату, уж Фен-то точно придумает, как мне от ненавистного замужества отвертеться, и в обиду всяким брачным аферистам не даст. Добраться бы до него теперь побыстрее. Интересно, Капитар, в котором засел последние несколько месяцев братец, это где? Название города, или что там Капитар из себя представляет, совершенно ни о чем не говорило, но сокрушаться по этому поводу я не собиралась. Дорогу и спросить можно, всегда найдутся люди или нелюди, которые знают и не такие вещи. А сейчас мне не мешало бы выяснить, где я нахожусь и далеко ли отсюда до этого самого Капитара.

Но прежде чем отправиться дальше, я устроилась на травке под раскидистым кустом черемухи так, чтобы меня не было видно пастухам, и принялась рассортировывать свои богатства, стыренные из шкатулки мужа. В таком деле лишние свидетели совершенно ни к чему. Первое, что бросилось мне в глаза, когда я высыпала честно уворованное богатство перед собой, это необыкновенной красоты и странности кольцо. А оно-то откуда здесь взялось, я вроде только камни и деньги выгребла?

Кольцо было золотое, оплетенное тонкой ленточкой из какого-то неизвестного мне серебристо-голубого металла. В том, что это не серебро, я была абсолютно уверена, уж его я бы сразу узнала, а этот металл был мне незнаком, но на обычный сплав или дешевку совершенно не походил. Вся эта загадочная и причудливо завитая ленточка была усыпана мелкими бриллиантами редкой огранки, на которую способны только самые искусные мастера-ювелиры. Камни даже в сгущающихся сумерках сверкали так, что невольно притягивали взгляд. Шикарное, конечно, кольцо, необычное, но не это меня в нем привлекло. Кольцо венчал средней величины камень, вырезанный в виде язычка пламени и даже цвета такого же: у основания красно-оранжевый, а к кончикам язычков бледно-желтый, почти прозрачный. Глядя на него, создавалось ощущение, что огонек движется как настоящий, трепещет на ветру, колышется. Что это, игра моего воображения или еще одна загадка природы? И где мой благоверный такое чудо выкопал? За него ведь и полцарства купить можно, если не целое со всеми потрохами. Не удивлюсь, если это какой-то древний артефакт с невероятными возможностями. Жаль, к нему подробного руководства не прилагается, вдруг пригодится.

Я не удержалась и примерила кольцо на безымянный палец, вытянула руку перед собой, полюбовалась. Красотища! Колечко словно специально для меня предназначено — не жмет, не спадает, сидит как влитое, даже снимать не хочется. Да и странный камушек ничего против меня вроде не имеет, напротив — стал ярче и теплее, затрепетал всеми тремя язычками, ластясь к руке, отчего сходство с настоящим огоньком стало уж слишком достоверным. По телу медленно разлилось мягкое знакомое тепло. Такое же ощущение возникает, когда я в огонь вхожу: родное, спокойное, защищенное, когда твердо знаешь — что бы ни происходило вокруг, ты в полной безопасности. Так же чувствует себя младенец на руках у любящей матери. Вот только носить у всех на виду столь редкостную и странную вещицу было бы непростительной глупостью, лихих людей и завистников много по земле обретается.

Полюбовавшись еще немного красотой неописуемой и не без сожаления стянув шедевр ювелирного искусства с пальца, я повесила его на простенькую цепочку на шее и спрятала под платье. Не в кармане же носить такую реликвию. Если я его потеряю, удавлюсь от отчаяния на собственном хвосте, предварительно оторванном. Что-то в этом колечке меня зацепило. Трудноуловимое, волнующее, но пока непонятное. К тому же что-то подсказывает — именно это колечко должно было венчать мой безымянный палец сразу после обряда венчания. Для саламандры самое подходящее обручальное кольцо, лучше и не придумаешь. Ладно, разберусь чуть позже, когда буду в полной безопасности, а пока есть дела поважнее.

Осмотр остального ценного имущества прошел гораздо быстрее. Обычные алмазы и рубины остались в чепчике, который я тоже благоразумно спрятала за пазухой, решив их использовать только в случае крайней необходимости, а деньги рассовала по карманам. Эх, если бы я в человеческом облике убегала… Ну ничего, имея неплохие наличные, не пропаду, за деньги все что угодно купить можно, а уж за драгоценные камни тем более. Многие вообще предпочитают держать сбережения (в особенности крупные) исключительно в таком мелком, но безумно дорогом разменном виде. И места меньше занимают, и пользы подчас больше.

Отряхнув и поправив довольно скромное домашнее платье, в котором меняла человеческую ипостась на ящерную еще в отцовском дворце, я вышла на тракт, постояла немного, вдыхая долгожданный воздух свободы, и, усмехнувшись, пошла в противоположную от Бережина сторону.

Но не успела пройти и полверсты, как сзади послышался скрип колес и размеренный топот подкованных лошадиных копыт. Обернувшись, я увидела нагоняющую меня телегу, запряженную пегой лошадкой. Возница, совсем молодой парень с копной непослушных соломенных кудряшек, залихватски щелкнул вожжами, заставляя разомлевшую от неторопливого шага коняшку очнуться от своих лошадиных дум и ускорить шаг.

— А что делает одинокая молодая девушка в столь поздний час на дороге? — хитро прищурившись, спросил парень, как только телега поравнялась со мной. — Да еще и такая симпатичная? — добавил он, разглядывая меня с нескрываемым любопытством.

«Интересно, а где он видел немолодых девушек? » — подумала я, но вслух, естественно, спрашивать не стала. Комплимент же просто проигнорировала, продолжая с невозмутимым видом шагать дальше.

— А что обычно люди делают на дорогах? — ответила я вопросом на вопрос.

— О! Тут у кого насколько фантазии хватит, — хмыкнул парень, придерживая окончательно проснувшуюся и жаждущую движения лошадь. — Некоторые просто гуляют, подрабатывают, идут куда-нибудь, ищут приключений, грабят, в конце концов…

Последнее предположение мне понравилось больше всего.

— Вот я и граблю, — почти честно ответила я. А что? Шкатулку муженька-то я уполовинила. Чем не ограбление?

— Да ладно? — Он мне откровенно не поверил. — Ври больше!

Возница подвинулся и похлопал по облучку рядом с собой, приглашая меня составить ему компанию. Ломаться я не стала и, ловко запрыгнув в телегу, обворожительно ему улыбнулась.

— Хорошо, буду врать больше — я еще и убиваю.

— Чем? — Парень весело расхохотался, опасно откинувшись назад, чтобы получше меня рассмотреть со всех сторон. — Если только пальцем проткнешь.

— Ну зачем же сразу пальцем? — потупила я глазки, скромно разглаживая складки на платье. — Обычно я сначала перегрызаю горло, выпиваю свежую, еще теплую кровь, — при этом я многозначительно причмокнула и самозабвенно продолжила, — потом вынимаю сердце, печень, обгладываю ребрышки… Кишки не люблю, они воняют мерзко. Мозги вкусные только у молодых, у стариков они слишком сухие и горькие. Из глазных яблок отличный суп получается, их даже про запас засушить можно на голодный день, язык — под настроение. А еще кое-что, это мое самое любимое, но есть только у му… Эй, ты чего?

Я озадаченно уставилась на сползшего без чувств к моим ногам парня. Фу, как некультурно — перебить даму на самом интересном месте, да еще таким варварским способом. И после этого мне кто-то будет рассказывать сказки, что мужики — сильные, смелые и бесстрашные представители человечества? Или мне просто такой впечатлительный экземпляр попался? М-да… А ведь мы даже толком познакомиться не успели.

Чуть не свалившись с телеги от резкого рывка, вызванного внезапной остановкой, я оторвалась от созерцания «впечатлительного экземпляра» и, перекатив парня (тяжелый, зараза! ) на соломку позади себя, взяла бразды правления в свои руки. Ну не ждать же, когда это чудо мягкотелое очнется, темнеет же быстро.

Лошадка, почувствовав, что расслабиться и отлынуть от прямых обязанностей ей не удастся, снова потрусила в сторону деревни, до которой было уже совсем рукой подать. Что скажу жителям, предъявив им бесчувственное тело односельчанина, я пока не придумала.

Мы не доехали до околицы совсем чуть-чуть, когда я услышала за спиной слабую возню и покряхтывание. Ну, слава Вершителю, сам очнулся!

— Что это было? — отупело спросил парень у темного неба, продолжая лежать на дне телеги и потирая пальцами виски.

Кажется, сознание в тесной компании с памятью возвращалось к нему с большим трудом, как после хорошей гулянки, но тут его взгляд неожиданно сфокусировался на мне. Целая гамма самых разнообразных эмоций — от удивления до откровенного ужаса — промелькнула на его лице в считаные мгновения. Парень побледнел так, что даже в быстро наступающей темноте казался прозрачным, и взвыл на самой высокой ноте, не сводя с меня широко распахнутых глаз. Если он решил таким образом произвести на девушку впечатление, то ему это удалось, а все окрестные волки от такого вокала должны были просто удавиться от зависти. Наверное, уже удавились, потому что ни один не откликнулся, зато скорбно взвыли деревенские собаки. Да так слаженно и красиво, будто целый месяц репетировали.

— Ты чего вопишь так? — недовольно перебила я его сольную партию, когда поняла, что еще немного — и мой мозг разорвется от этих непривычных для уха высоких вибраций.

— Ты — эльфырь?.. — не то спросил, не то подтвердил парень хриплым шепотом, шустро отползая на другой конец телеги.

— Кто?

— Эльфырь…

Жертва моей неудачной шутки судорожно сглотнула и собралась уже исполнить свою арию на бис, снова начав тихонечко подвывать, но я решительно пресекла это издевательство над собачьей и волчьей нервными системами (про свою я вообще молчу! ) невинным вопросом:

— А это что за зверь такой и с чем его едят?

Кажется, постановка вопроса была немного неправильной. Парень уклонился от ответа, снова уйдя в глубокое обморочное состояние.

Тяжко вздохнув и сетуя на такую упорную несговорчивость, я повернулась лицом к деревне и обомлела. У околицы нас встречала довольно многочисленная толпа, состоящая исключительно из взрослой части населения и настроенная даже на первый взгляд очень воинственно. Да уж, неплохой сигнал экстренного оповещения у этого парня получился, словно вражеское войско встречают.

При свете факелов, служивших единственным освещением в столь поздний час, я рассмотрела не только хмурые и не совсем дружелюбные взгляды, направленные на меня, но и боевое вооружение, состоящее из лопат, топоров, кос, скалок, сковородок, кухонных ножей, ножниц и прочего домашнего инвентаря. Да такому разнообразию могла позавидовать даже царская оружейная палата моего папашки, а уж он оружие страсть как любит.

Я тормознула лошадку, не дав ей врезаться в толпу, и в ожидании уставилась на встречающую процессию. Приветственную речь произносить никто не торопился, народ явно чего-то от нас ждал, я от народа тоже. Вообще-то мне было неплохо известно, что жители небольших деревень с подозрением относятся к посторонним, и их можно понять, но чтоб до такой степени…

— Люди добрые! — первая не выдержала я и, покосившись на безнадежно валяющегося в обмороке моего несостоявшегося возницу, выпрямилась во весь рост. — Может быть, кто-нибудь меня просветит, кто такой эльфырь?

Толпа, к моему несказанному удивлению, не просто продолжала безмолвствовать, а еще и таинственно замерла. Даже собаки как-то подозрительно притихли, хотя до этого еще вяло поскуливали, взбудораженные душераздирающим воем белобрысого парня. Ну и что? Мы так всю ночь тут стоять будем?

— А ты кто сама-то будешь? — наконец раздался густой низкий голос, и из толпы вышел здоровый детина, оказавшийся ростом чуть пониже меня, стоящей на телеге.

— Меня зовут Сал… Сатия, — быстро исправилась я, не забыв мысленно отругать себя за то, что заранее не подумала о своем новом имени, поэтому вынуждена была сочинять на ходу, что первое пришло в голову. Вроде моей оговорки никто не заметил.

— А откуда ты взялась и что сделала с нашим парнем? — продолжил допрос детина, откровенно разглядывая меня и кивая на бесчувственного белобрысика. — Я тебя первый раз вижу, ты не из соседних деревень, это точно.

А он что, всех женщин в округе в лицо знает? Ушлый тип, надо быть настороже, на всякий случай.

— Естественно, — фыркнула я, смело глядя ему в глаза. Странно, но опасности я от него не чувствовала, скорее здоровую настороженность, поэтому спокойно продолжила выдавать на гора придуманную про себя легенду: — Еду к брату в другой город на свадьбу, по дороге окрестностями любовалась, да заблудилась немного. Ваш парень, — я кивнула на тело в телеге, — предложил любезно меня подвезти до вашей деревни, а потом почему-то испугался и назвал меня эльфырем. Странная реакция, конечно, но с кем не бывает. Вот я и спрашиваю, что это за зверь такой?

Врать было чрезвычайно трудно, я спотыкалась на каждом слове, стараясь быть как можно более убедительной, но понимала — получается из рук вон плохо. И от этого чувствовала себя еще менее уверенной. Раньше так изворачиваться мне еще ни разу не приходилось. Боюсь, что, если меня поймают на вранье, пряниками вряд ли накормят. В лучшем случае в острог местный кинут до выяснения личности. И хорошо если про меня там не забудут.

— То, что ты не лиебе, это я и так уже вижу. — Верзила продолжал сверлить меня тяжелым взглядом. — А насчет всего остального… это мы еще разберемся. Ходят тут юные натуралисты всякие, народ баламутят… — Он махнул факелом в сторону толпы и громогласно заявил: — Тоже мне, обычной девчонки испугались…

Не совсем обычной, конечно, подумала я, но знать людям об этом не обязательно. И ко всему прочему вместо ожидаемых ответов я получила кучу новых вопросов. Единственное, что мне стало относительно понятно, — таинственные эльфыри и лиебе — одни и те же существа, а если судить по реакции людей только на упоминание об этих милашках, дружелюбием и кротким нравом они вряд ли отличаются.

— Идем! — Верзила снова повернулся ко мне и, протянув огромную лапищу, сдернул с телеги.

Оказавшись на земле, я восхищенно охнула — мужчине я не доставала даже до плеча. Если вдруг возникнет необходимость перегрызть ему горло, то мне придется изрядно попрыгать, а еще лучше сбегать за стремянкой. Вот только вряд ли эта жертва моей резко разыгравшейся кровожадности будет спокойно стоять, пока я буду вокруг него суетиться. М-да, и что за мысли у меня в голове бродят? Или это начинает сказываться тлетворное влияние моего благоверного?

Народ пропустил нашу странную парочку сквозь свои нестройные ряды и зашушукался, постепенно приходя в себя. Кто-то повел лошадку с груженной парнем телегой к одному из ближайших домов, а мой провожатый бодрым размашистым шагом направился по широкой улице в глубь деревни.

— Корн, куда ты ее ведешь? — раздался нам в спины насмешливый голос. — Давай лучше к нам, веселее будет.

— К Сцинне, — коротко бросил через плечо верзила, не сбавляя темпа, за которым я еле успевала. — Пусть эти любители природы сами разбираются, что к чему.

— Так мы тоже любители природы, — вклинился еще один задиристый голос. — И очень радеем за сохранение видов. Можем помочь.

— С превеликим удовольствием, — поддержал третий.

А нравы здесь, кажется, царят более чем свободные. Я покосилась на своего провожатого. Корн хоть и здоровый мужик, в отличие от зубоскалящих сзади нахалов, но страха у меня не вызывал совершенно. К тому же он определенно пользуется здесь непререкаемым авторитетом, а наличие огня поблизости придавало ни с чем не сравнимой уверенности.

— Корн, а кто такая Сцинна? — поинтересовалась я, стараясь не отстать от парня и постоянно оглядываясь на хихикающих нам вслед молодых людей. Должна же я знать, куда меня ведут, в конце-то концов, и к чему стоит приготовиться.

— Эта наша знахарка.

Исчерпывающая информация. Но таким объяснением пока и пришлось удовлетвориться, потому что Корн сосредоточенно замолчал, и все мои попытки его разговорить пропали даром. Успокаивало одно — даже если острог в этой деревне и имеется, то сейчас мы пройдем мимо него.

Сцинна жила в небольшом домишке, куда мы добирались в полной темноте окончательно наступившей ночи. И если бы не факел в руках Корна, я бы не только давно уже заблудилась, но и с утра смогла бы точно сказать, сколько на этой улице домов, деревьев и прочих предметов элементарным подсчетом синяков на моем теле. Препятствия так неожиданно выныривали прямо передо мной, что я еле успевала уворачиваться. А ведь еще надо было не отстать от моего немногословного проводника. Сомневаюсь, что он сильно озабочен моей целостностью и сохранностью, вон, даже головы не повернет, чтобы проверить, иду я следом или нет, а если уж и потеряюсь по дороге, то заметит это лишь тогда, когда некого будет предъявить таинственной Сцинне. Надеюсь, она не жрица какого-нибудь кровавого культа, предсказывающего погоду по внутренностям путников, неосторожно забредающих в их скромную деревушку. Тогда уж лучше острог и разборка с местными властями.

Но знахарка оказалась очень даже миловидной девушкой (или женщиной неопределенного возраста) с копной коротко стриженных каштановых волос и проницательными глазами цвета зрелого чернослива. Внимательно выслушав мою краткую историю, которую я старалась рассказывать как можно небрежнее, она побарабанила кончиками пальцев по столу и смерила меня отрешенным взглядом.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒