Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





ДЖОРДАН. АЛЕКСАНДР



ДЖОРДАН

 

Просыпаюсь в пять часов утра и, когда иду в ванную, вижу, что все вещи Кортни исчезли. Линкольн, должно быть, спрятал все это после того, как вернулся в квартиру прошлой ночью. Он не терял время.

Принимаю душ, используя его шампунь, что я бы возненавидела, если бы не провела несколько недель с грязными волосами. Одетая в ту же одежду, что и вчера, я хватаю телефон, не глядя на мужчину, спящего на кровати.

Единственная еда на кухне — остатки еды на вынос и приправы, но мне удается приготовить себе бутерброд с желе и арахисовым маслом. Проверяю свой банковский счет и хмуро смотрю на жалкий остаток в четыреста долларов. Восьмисотдолларовая часть арендной платы была снята с моего счета неделю назад. У Линкольна явно нет проблем с тем, чтобы брать деньги у мертвой женщины. Мудак.

Я потрачу все, что у меня есть, на одежду и еду, а потом возьму любую смену, какую смогу, в ресторане. Если буду экономить каждый заработанный доллар, у меня будет достаточно денег, чтобы переехать через… Я делаю расчеты на своем телефоне и стону.

Два месяца.

Черт.

Линкольн, спотыкаясь, выходит из спальни, потирая растрепанные волосы.

— Все в порядке? — Он сильно зевает.

— В полном. — Я откусываю бутерброд и смотрю на телефон, чтобы избежать разговора.

Он хлопочет на кухне, заваривая свой утренний зеленый чай, и я мгновенно скучаю по Гризли и запаху кофе, смешанному с древесным дымом.

— Как быстро ты сможешь ввести меня в расписание на этой неделе? Я возьму все что можно.

Линкольн прочищает горло.

— Ты вернешься на работу?

— А почему нет?

Он садится напротив меня, и я хочу огрызнуться, что он слишком близко, но вместо этого кусаю свой сэндвич.

— Ну, не знаю. Ты сказала, что у тебя сломаны ребра…

— Я в порядке. — Мне нужно как можно скорее вернуться к работе, чтобы убраться отсюда к чертовой матери. — Любые смены, брось меня на мытье посуды, мне все равно.

Он уставился на жидкости в своей чашке.

— Есть небольшая проблема. Видишь ли, я уволил тебя, когда думал, что ты мертва.

Мои зубы скрежещут друг о друга.

— Сюрприз! Я явно жива. Так что восстанови меня на работе.

— Я нанял другую девушку…

— Ты серьезно говоришь, что у меня нет работы? — Медленное кипение ярости перерастает в бурление. — После всего… — Я позволяю этой последней части повиснуть в безмолвном, наполненном напряжением воздухе между нами.

Он кивает.

— Я посмотрю, смогу ли втиснуть тебя куда-нибудь. Сначала это может быть неполный рабочий день…

— Линкольн!

— Прости, ладно? Я сделаю все, что в моих силах, — он вздыхает. — И тебе придется купить новую форму.

Я бросаю бутерброд на тарелку и встаю.

— Подожди, куда ты идешь? — кричит он мне в спину, когда я вылетаю из квартиры.

Вместо ответа я хлопаю дверью. Во время моего пребывания в хижине я хотела вернуться в город. Теперь отдала бы все, чтобы вернуться к жизни в этой хижине.

Я разоряюсь на очень большой кофе в кофейне и убиваю там время, пока не откроются магазины. Я провожу утро в «Гудвилле» охотясь на распродажи, чтобы купить несколько основных вещей для своего гардероба — теннисные туфли для работы, пижаму, нижнее белье и бюстгальтер, аптечную косметику, толстовки и леггинсы. Мне даже удается найти сумочку. На моем счету теперь на двести долларов меньше, и я чувствую себя более благодарной, чем когда-либо, за то, что братья Норт подарили мне один стильный наряд на случай, если мне придется идти на собеседования.

В полдень я возвращаюсь в квартиру. Зная, что Линкольн уже ушел на работу, я не так несчастна, когда поднимаюсь по лестнице. С помощью ключа, который стащила из его связки ключей до того, как он проснулся, вхожу внутрь и обнаруживаю, что все убрано. Хотелось бы мне думать, что Линкольн сделал это по доброте душевной, но я знаю лучше. Он убирал улики против Кортни, чтобы прикрыть собственную задницу.

Вешаю свою новую одежду в шкаф для одежды у двери и кладу всю косметику и зубную щетку в сумочку. Я отказываюсь чувствовать себя слишком комфортно в этом временном пространстве. Одеяло аккуратно сложено на диване, что, я надеюсь, означает, что Линкольн смирился с тем, что мы больше никогда не будем спать в одной постели. В конце концов, мне придется отважиться на этот разговор. Чем скорее, тем лучше.

Мой телефон оповещает о новом сообщении.

Линкольн: «Марли заболела. Ты можешь прикрыть ее смену завтра. Кортни сказала, что у нее есть лишняя униформа, которую ты можешь одолжить. Интересно? »

Одолжить. Ха. Каковы шансы, что униформа не была моей?

Рассеянно пробегаю языком по ранке на губе, что заставляет меня скучать по упрямому, властному мужчине, который нанес ее. Я не должна скучать по нему. Он лжец, как и все остальные. У него была масса возможностей рассказать мне, кто он на самом деле, но Гризли предпочел этого не делать. И чем тогда он отличается от Линкольна?

«Я буду там».

Нажимаю «Отправить», и через несколько секунд приходит сообщение:

«В 6».

Я бросаю телефон и падаю обратно на диван, решив, что мне следует начать искать вторую работу, чтобы когда-нибудь накопить достаточно и выбраться отсюда. Ошеломленная всем этим, я ложусь и закрываю глаза. Пытаюсь очистить голову, стараюсь не думать о своей жизни до Гризли и не представлять, что он делает в эту самую секунду. Он тоже выталкивает меня из своих мыслей, как я выталкиваю его? Закрываю глаза рукой и стону.

Должно быть, я заснула, потому что громкий стук в дверь пугает меня. Я сажусь так быстро, что вся кровь отливает от моей головы.

— Придурок, — бормочу я, прикидывая, что Линкольн пришел домой между сменами и у него нет ключа.

Еще одна серия громких стуков.

— Иду! — Отодвигаю засов и поворачиваюсь, чтобы вернуться на диван и вздремнуть. — Не заперто!

Петли скрипят, когда дверь открывается.

— Есть причина, по которой такие люди, как ты, становятся жертвами в заголовках газет. У бедных нет чувства самосохранения.

Я останавливаюсь на полпути и оборачиваюсь к высокому мужчине в костюме-тройке, который занимает мой дверной проем.

— Хадсон.

— Размечталась. — Мужчина заходит внутрь, его красивое лицо искажается от отвращения, когда он осматривает крошечную квартиру и подержанную мебель.

— Хейс. — Я наклоняюсь, чтобы посмотреть за его спину, надеясь обнаружить, что Александр пришел с ним. К сожалению, он один. — Что ты здесь делаешь?

Он протягивает мне папку из плотной бумаги.

— Прячу концы в воду.

— Что это? — Я сажусь за стол и смотрю на стопку бумаг с кучей слов на них.

— Соглашение о неразглашении. Чтобы сохранить репутацию моего брата.

— Репутацию? Чем я могу ей навредить?

— Так я тебе и сказал. Если ты еще не знаешь, тогда я не буду вкладывать идеи в твою голову. — Он оглядывает мою квартиру, как будто осматривает кровавое место преступления. — Человек с такими ограниченными средствами сделает все за доллар.

— Похоже, твой близнец получил всю индивидуальность в расщеплении ДНК.

Он кивает на документ.

— Просто подпиши, и я уйду.

— Сначала я должна прочитать. — Я листаю страницы. — Возможно, ты захочешь присесть. Это может занять некоторое время.

— Пас, — он усмехается, глядя на сиденье перед собой. — Я не в курсе насчет своей прививки от столбняка.

— Не удивлена. — Я мило улыбаюсь. — Ты гигантский придурок.

— Подпиши.

Читаю абзацы и понимаю суть. Никаких интервью, никаких разговоров об Александре. Мне позволено сказать, что он нашел меня и дал мне убежище, но я не могу рассказать ни одной детали о том, что произошло в наше время в хижине. Мне интересно, знает ли Хейс о том, что на самом деле произошло в хижине. Александр не производит впечатления типа хвастающего своими любовными похождениями.

— Твой брат знает об этом?

— Это стандартная процедура.

— Это не ответ на мой вопрос.

Его карие глаза, такие близкие по цвету к глазам Александра, впиваются в мои и мерцают с едва сдерживаемой яростью. Я почти улыбаюсь от такого знакомого блеска.

Нет, я на самом деле улыбаюсь.

— Вот что я тебе скажу. Я подпишу, если Александр сам принесет его мне.

Хейс вздыхает.

— Я надеялся, что до этого не дойдет. — Он лезет во внутренний карман пиджака и достает чек. — Если подпишешь. — Он кладет чек передо мной.

Мои глазные яблоки чуть не вываливаются из черепа.

— Двадцать тысяч долларов?

— Подпиши, и деньги твои.

Я могла бы так много сделать с двадцатью тысячами. Могла бы съехать, сменить гардероб и найти новую работу, получше. Подписание этого соглашения и принятие денег может стать ответом на все мои проблемы. Только… что это скажет обо мне? Что я какое-то грязное пятно, которое он может стереть из своей истории? Что наше время вместе значило так мало, что меня можно подкупить, чтобы заставить хранить тайну? Может, он и привык покупать себе дорогу в жизни, но меня купить нельзя. Я отказываюсь обесценивать то, что мы разделили, сократив до суммы в долларах.

Я закрываю страницы и засовываю их обратно в папку, затем встаю и шлепаю папку в грудь Хейса.

— Мой ответ — нет.

Он злобно улыбается.

— Ты действительно хочешь пойти против меня? У меня есть ресурсы, которые могут разрушить жизнь человека.

— Очень мило. — Я треплю его за щеку, и он отстраняется. — Ты считаешь, что моя жизнь может быть разрушена еще больше, чем сейчас? — Я заставляю себя улыбнуться. — А теперь, будь добр, убирайся к чертовой матери из моей квартиры.

— Ты еще пожалеешь об этом.

— Я в этом сильно сомневаюсь.

Хейс поворачивается на каблуках и двигается как человек, уверенный в себе. Он выходит из моей квартиры и не утруждает себя закрытием двери.

Я хихикаю, находя его раздражительное отношение немного освежающим. Теперь понимаю, почему они с Александром так близки. У них одинаковые навыки общения с людьми.

Я скучаю по этому сварливому засранцу.

 

АЛЕКСАНДР

 

— Доброе утро, мистер Норт. — Моя помощница миссис Миллер встает из-за стола, когда я подхожу. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули.

Я отвечаю ей ворчанием, проходя мимо нее в свой кабинет. По правде говоря, я дерьмово спал. Следует ожидать адаптации после того, как вы проведете столько времени в другом месте. Я обнаружил, что моя кровать слишком мягкая, подушки удушающие, температура слишком идеальная, а тишина оглушающая. Мне очень хотелось услышать, как Джордан дышит, ворочается и даже шипит от боли, когда слишком поспешно переворачивается во сне.

Странная боль образовалась в моей груди, когда я лежал в темноте, в тишине, ни на чем не сосредотачиваясь, кроме звука собственного пульса. Последствия этой тупой боли все еще со мной.

Миссис Миллер следует за мной в мой кабинет.

— В десять часов у вас встреча с мистером Нортом-старшим, обед в «Терра» с представителями «Лорде» и в два часа телефонная конференция с Лос-Анджелесом, сэр. — Она стучит по своему айпаду. — Я переслала вам электронные письма, которые требуют вашего внимания. О, и еще позвонил Хейс и попросил, чтобы его включили в ваше расписание при первой же возможности.

Я вешаю пиджак на стул.

— Зачем?

— Он не сказал. Только то, что это должно быть сегодня, — говорит она, поднимая мое пальто и вешая его на деревянную вешалку в шкафу.

— Впиши его. — Я открываю свой ноутбук и начинаю работать над электронными письмами все время, желая добраться до своих дизайнерских программ и начать работу, которая мне нравится. — Лучше бы это было важно, — бормочу я себе под нос.

В конце концов, я просматриваю электронные письма и копаюсь в дизайне. Три часа кажутся минутами, и когда я поднимаю глаза от своего стола, миссис Миллер ждет меня.

— Сэр, ваша встреча с мистером Нортом-старшим.

Я надеваю пиджак и беру кофе, который предлагает мне миссис Миллер. Мы молча идем по длинному коридору к угловому административному кабинету.

— Мистер Норт. — Очень молодая и привлекательная помощница моего отца оживляется, когда видит, что я иду. — Мы так рады, что вы вернулись.

Я съеживаюсь от того, как легко она связывает себя с моим отцом. У меня нет никаких сомнений в том, что они спят вместе.

— Мы?

— Мисс Вогул, — вмешивается моя помощница, чтобы спасти меня от оскорбления чувств женщины, — вы сегодня прекрасно выглядите.

Рыжая краснеет.

— Спасибо, Диана.

— Если вы двое закончили, — цежу я сквозь стиснутые зубы.

— Конечно. — Рыжеволосая берет трубку. — Август? Александр здесь. — Что бы ни сказал мой отец, ее щеки пылают, и она хихикает, вешая трубку. — Вы можете войти.

Я протискиваюсь мимо нее в кабинет, миссис Миллер рядом со мной.

— Сынок! — Август встает и огибает стол, чтобы пожать мне руку.

Люди всегда говорили, что Август Норт — что-то вроде старого ловеласа. Должно быть, они правы, потому что нет на свете женщины, которая не поддалась бы его обаянию. Однако его жена, похоже, с радостью закрывает на это глаза, пока это не влияет на ее содержание.

— Диана, — говорит он моей помощнице с очаровательной улыбкой, — не могли бы вы оставить меня и моего сына наедине?

— Конечно, мистер Норт. — Она выходит из кабинета, и когда за ней закрывается дверь, у меня появляется довольно хорошее предчувствие того, что должно произойти.

— Я слышал, у тебя был интересный опыт в хижине. — Он откидывается на спинку кресла, а я сажусь в кожаное кресло перед его столом. — Хейс сказал, что там была женщина. — Его тон небрежен, но он явно жаждет информации.

Я рассказал Хейсу все, что ему нужно знать о Джордан Уайлдер. То, что ему не нужно знать, я буду держать взаперти только для себя.

— Да.

Отец поднимает брови.

— Не хочешь рассказать мне о ней?

— Нечего рассказывать.

Старик барабанит пальцами по столу красного дерева, выражение его лица становится более серьезным.

— Мне нужно знать, что с ней не будет проблем.

— Не будет. — Ни для кого, кроме меня, потому что осознание того, что я никогда больше ее не увижу, кажется большой проблемой.

Его смешок фальшивый и снисходительный.

— Прости, если я настроен скептически. — Когда я не отвечаю, отец кивает один раз, как будто понимая мой невысказанный «отстань от меня» —  Очень хорошо…

Я не настолько глуп, чтобы думать, что он закроет эту тему навсегда.

— Благотворительная акция состоится через несколько недель. Ты готов?

— Я бы хотел, чтобы ты послал вместо меня Хадсона. Он лучше справляется с такими вещами.

— Эти люди не хотят тереться локтями с нашим отделом по связям с общественностью. Они хотят сказать, что были в одной комнате с великим Александром Нортом.

Я тру глаза большим и указательным пальцами.

— Это риск…

— Вовсе нет. Гении должны быть холодными и жестокими. Удар в лицо от бога — то, чем можно похвастаться.

Я никогда не просил быть чьим-то богом. Никогда ни о чем таком не просил. Мне нужно только оставаться занятым из-за опасения, что в противном случае окажусь в тюрьме или еще хуже.

— Кингстон просил, чтобы его не заставляли идти. Он не является официальным сотрудником «Норт Индастриз». Я не понимаю, почему…

— И все же он получает жалованье. — Отец потирает лоб. — Этот ребенок убьет меня. — Он поднимает подбородок. — Если он хочет продолжать вести тот образ жизни, к которому привык, то позаботится о том, чтобы быть там.

Я ненавижу, что этот человек имеет такую власть над нами. Забывая о том, что мы все четверо взрослые мужчины, Август сумел поставить нас всех в такое положение, когда мы вынуждены подчиняться каждой его прихоти. От донора спермы до надзирателя.

— Мы закончили?

— И еще одно. Твоя мать хочет, чтобы вы все пришли на ужин в эти выходные.

— Она не моя мать.

Он отмахивается от меня.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Он откидывается на спинку сиденья. — Для нее важно соблюдать приличия.

— Перед кем? Вашим обслуживающим персоналом?

Мужчина бросает на меня свой фирменный хмурый взгляд.

— Похоже, эта недавняя поездка в горы не произвела желаемого эффекта.

Полагаю, он прав. Обычно я возвращаюсь из своего творческого отпуска более расслабленным и покладистым.

— Сообщи миссис Миллер дату и время. Я буду там. — Я быстро встаю и ухожу, игнорируя восторженное прощание секретарши.

Мой вспыльчивый характер выходит на поверхность, и я задаюсь вопросом, смогу ли пережить следующие два месяца, не слетев с катушек.

— Мне нужно, чтобы Сандерсон и Эдвардс присоединились ко мне на сегодняшнем обеде, — рявкаю я, возвращаясь в свой офис.

— Сандерсон и Эдвардс, сэр?

— Я невнятно говорю?

— Нет, сэр. Но вы уволили их перед отъездом в Адирондаки.

Я останавливаюсь и смотрю на помощницу сверху вниз.

— Черт... Все верно. — Именно по этой причине мои братья настаивали на том, что мне пора отдохнуть. Между судебным иском и пиар-кошмаром они решили, что мне лучше исчезнуть, пока они убирают мой беспорядок. Обязанность номер один в их должностных инструкциях — очистить поле боя после меня. — Подтверди ту встречу с Хейсом. Нужно посмотреть, смогу ли я нанять их обратно.

— Да, сэр.

 


  

Хейс появляется в моем офисе после шести вечера. Галстука нет, две верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, а рукава закатаны до локтей.

— Плохой день? — Я возвращаю свое внимание к экрану компьютера, где работал над дизайном, о котором договорился с сотрудниками «Лорде» сегодня за обедом.

— Обычный день в офисе. — Он бросает стопку папок на мой стол, а затем тяжело падает в кресло напротив. — Уберечь тебя от неприятностей — нелегкое дело.

Хватаю папки и открываю первую.

— Иск Сандерсона о незаконном увольнении.

Я просматриваю страницы.

— Мы можем вернуть его?

— Я свяжусь с его адвокатом.

Перехожу к следующей папке, файлу Эдвардса.

— Возвращение Эдвардса может оказаться немного более сложной задачей. — Хейс поднимает брови, когда я вопросительно смотрю на него. — Ты назвал его «никчемным, безмозглым и в скором времени без гроша в кармане мешком дерьма».

— Удвой ему зарплату и извинись от моего имени.

 Я откладываю папку в сторону и перехожу к следующей. Имя на титульном листе заставляет меня задуматься, не сплю ли я.

— Джордан.

— Да, мисс Джордан Уайлдер. Эпическая заноза в моей заднице.

Мой взгляд устремляется на него, и я представляю, как наношу сильный удар в челюсть.

Брат вздыхает и крутит головой, как будто одна мысль о ней вызывает напряжение в его шее.

— Соглашение о неразглашении, которое я пытался заставить ее подписать.

— Зачем?

Его взгляд напрягается.

— Потому что все женщины, с которыми ты общаешься, подписывают его. — Он жестом указывает на документ, яростно взмахнув запястьем. — И все они делают это без вопросов.

Я перехожу прямо к последней странице и смотрю на пустую строку для подписи.

— Она видела это?

— Да. Вчера я рисковал своим здоровьем и безопасностью, чтобы принести его ей лично. — Он вытирает ладони о брюки, словно очищая руки от воспоминаний.

— Как она?

Его губы изгибаются, обнажая зубы.

— Кроме жизни в нищете?

Напряжение плотно сжимает мою грудь и вызывает боль.

— Она удивительно раздражает, если честно.

Я пытаюсь сдержать подергивание губ и терплю неудачу.

— Она не только отказалась подписать документы, но и имела наглость назвать меня «гигантским придурком», а затем потребовала, чтобы я «убрался к чертовой матери» из ее квартиры.

Я откидываюсь на спинку стула. Теплое чувство растекается по моим мышцам, и я улыбаюсь.

— Неужели?

— Она так и сделала. Меня никогда раньше не выгоняла женщина и я рад видеть, что это тебя забавляет. — Хейс делает паузу и бормочет проклятие. — Она также сказала, что подпишет документы, только если ты принесешь их ей лично.

— Этому не бывать.

Весь юмор и отвращение покидают его лицо, только чтобы смениться сосредоточенной решимостью.

— Алекс, послушай меня. Я не знаю, что произошло в той хижине, потому что по какой-то причине ты мне ни хрена не рассказываешь. Предполагаю, что вы пересекли некоторые границы, пока были там. Эта женщина могла бы продать свою историю в «Таймс», пойти на ток-шоу, могла бы вернуться, сказав, что беременна, и попытаться вымогать деньги…

— Она никогда этого не сделает.

Его улыбка сочится снисходительностью.

— Очень мило, что ты так думаешь, но на кону не только твоя задница. Ее история может заставить людей копаться в твоем прошлом. Тебе нужно подумать о компании, о нашей репутации, если история попадет в газеты…

— Она не сделает этого.

Он наклоняется вперед, упершись локтями в колени.

— Ты не можешь быть таким наивным. Она бедна, в отчаянии, даже сказала, что ее жизнь разрушена…

— Она так сказала?

Хейс опускает голову и бормочет:

— Господи… — Делает несколько глубоких вдохов, а затем поднимает глаза. — Как твой адвокат и брат, я настаиваю, чтобы ты сделал так, что бы она подписала этот документ. Все, что нужно. Моя работа — защищать тебя, и ты должен позволить мне делать свою работу.

Я смотрю на бумаги, наслаждаясь видом ее имени на бумаге, как будто каким-то образом ее имя, написанное чернилами, делает ее существование реальным, делает ее след в моей жизни более постоянным.

— Я посмотрю, что можно сделать. — Закрываю папку и откладываю ее в сторону.

— Спасибо, — говорит он с облегчением и откидывается на спинку сиденья.

Следующая папка заполнена фотографиями разных женщин и мой желудок сжимается.

— Для благотворительного мероприятия. — Хейс кивает на фотографии. — Высокопрофессиональные сопровождающие, согласившиеся на наши условия. Выбирай сам.

Мой желудок сжимается от отвращения. Я никогда не учился поддерживать здоровые отношения с женщинами, и хотя я могу быть жестоким, те, кто ищет богатого мужа, все еще стекаются ко мне на публике. Единственный действенный метод — посещать мероприятия с профессионалом. Это не обычный эскорт. Девушки были обучены плавно вливаться в элитные круги Нью-Йорка. Они образованны, ведут интеллектуальные беседы и понимают цель конфиденциальности. Они также заставляют прессу гудеть обо мне в позитивном свете, называя меня серийным ухажером, а не холодным, замкнутым садистом, которым я являюсь.

Я просматриваю фотографии, на каждой из них разные оттенки блондинок. Ни одна из них не похожа на Джордан. Они молоды, визуально соблазнительны, и держу пари, что никогда бы не назвали такого мужчину, как Хейс, гигантским придурком.

— Выбирай сам. — Я возвращаю ему папку. — Есть что-нибудь еще?

Его взгляд перемещается между мной и единственной папкой, оставшейся у меня под рукой.

— Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее разобрался с мисс Уайлдер. Каждая минута, которая проходит без ее подписи — очередная минута, когда она может по-королевски испортить твою жизнь.

Я киваю.

— Я серьезно, Алекс.

— Я позабочусь об этом.

 




  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.