ЧЕТЫРНАДЦАТЬ. ДЖОРДАН

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ДЖОРДАН

Я просыпаюсь в тусклом свете хижины, прижавшись щекой к широкой, твердой, теплой груди, и впервые за долгое время чувствую себя довольной. Если подумать, не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так хорошо. Расслабленной, отдохнувшей и болью во всех нужных местах.

Гризли, как оказалось, хорошо разбирается в женщинах. Одного его прикосновения было бы достаточно, чтобы зажечь меня, но в сочетании с его шепотом и тем, как мужчина оберегал мою голову от твердого пола и избегал моих ноющих ребер, это был афродизиак, которого я никогда не ожидала.

Испытывая жажду и потребность мочевого пузыря в уборной, я осторожно сажусь.

Его веки распахиваются, как будто он не спал все это время и только притворялся спящим.

— Ты в порядке?

У меня внутри все теплеет от его заботы. Пока мы с Линкольном были вместе, у меня никогда не возникало ощущения, что он заботится о моем благополучии. Если я болела, он спал на диване. Когда серьезно болела, он спал в доме друга, чтобы не заразиться. У меня такое чувство, что Гризли рискнет самым худшим из вирусов, прежде чем он оставит меня, пока я недееспособна. Он хотел бы, чтобы я поверила, что ему на меня наплевать. После вчерашней ночи я задаюсь вопросом, был ли он сам единственным человеком, которому он когда-либо лгал.

Я кладу руку ему на грудь, и его мышцы напрягаются от моего прикосновения.

— Я прекрасно себя чувствую. Мне просто нужно пописать.

Гризли хмурится, как будто неодобрительно относится к такой личной информации, но кивает в невербальном освобождении меня от его присутствия.

Наклоняюсь и касаюсь его распухшими, воспаленными губами. Грубость его волос на нежной коже моего лица заставляет меня застонать. Он судорожно втягивает воздух при соприкосновении. Осознание того, что я, таким образом, влияю на человека, обладающего властью и стоицизмом, заставляет меня почувствовать себя могущественной.

— Я сейчас вернусь.

Он слегка ворчит, когда я отталкиваю его, чтобы встать. Натягиваю сапоги и хватаю куртку, и к тому времени, когда выхожу на улицу, он уже встал и добавил дров печь. На улице светит солнце, и облака — тонкие белые полоски на голубом небе.

Уборная, как морозильная камера. Я больше не ищу пауков или злых демонов, ползущих снизу, но вместо этого дрожу от холода, пока нахожусь внутри. Улыбаясь тому, как далеко продвинулась с моей первой ночи, я также чувствую беспокойство. Что будет после того, как я вернусь в город? Я не могу дать Гризли свой номер телефона и ждать, пока он позвонит. У него даже нет телефона. Я даже не уверена что чувствую, когда нахожусь рядом с ним. Может, мои чувства так сильны из-за того, что мы одни в глуши? Потому что он спас меня?

Именно в этих мыслях я слышу низкий и повторяющийся звук «чух-чух» вдалеке. Кажется, это… Я снова прислушиваюсь.

— Вертолет. — Я вскакиваю с сиденья, натягиваю штаны и выскакиваю наружу как раз вовремя, чтобы увидеть большой черный вертолет, парящий неподалеку.

— Александр! — Я мчусь по тому, что осталось от снега и грязи, крепко держась за ребра. — Там вертолет! — Влетаю в дверь хижины и вижу, что мужчина хмуро смотрит в окно. — Видишь? Должно быть, они увидели хижину. Они приземляются.

Мужчина влезает в ботинки и плюхается на стул, чтобы зашнуровать их. Я следую за ним через дверь и через деревья туда, где я видела зависший вертолет. Мой желудок переворачивается и шевелится от возбуждения. К закату я могу оказаться дома в настоящей постели! От этой мысли у меня горят глаза.

Мы выходим через густую рощу деревьев на поляну. Из-за отсутствия тенистых деревьев на земле почти нет снега, и посреди огромного пространства, как гигантский ангел-спасатель, припаркован изящный вертолет с золотой надписью «Норт Индастриз» на боку.

Задняя дверь открывается, и из нее выходит мужчина в деловом костюме, выглядящий так, словно он находится на Уолл-стрит, а не в какой-то глуши в Адирондаке.

Мое подсознание кричит, что что-то не так. Это не спасательный вертолет, и мужчина не одет в спасательное снаряжение.

Незнакомец улыбается Гризли, но эта улыбка мгновенно исчезает, когда его взгляд останавливается на мне. Челюсть Александра напряжена, и он не сводит глаз с новоприбывшего, когда тот неловко идет в своих мокасинах по грязной земле.

— Ты рано, — рычит Александр, как только мужчина оказывается в пределах слышимости.

Какого хрена?

— Прости, брат. — Он изучает меня прищуренными глазами, в которых кипит неверие.

Брат? Не просто дружеское выражение нежности. Хотя у этого человека более светлые волосы и чисто выбритое лицо, я вижу их семейное сходство.

— Ну… — Он осматривает меня с ног до головы, с выражением отвращения на лице. — Сюрприз?

Я придвигаюсь ближе к Гризли.

— Почему ты здесь? — спрашивает Александр тоном, требующим ответа.

— Я за тобой. — Незнакомец переводит взгляд на меня. — Кто ты, черт возьми?

Мое сердце колотится под ребрами.

— Ты понимаешь по-английски? — спрашивает мужчина со снисходительностью в голосе. — Как ты нашла Алекса?

— Я нашел ее. Три недели назад. — Александр наклоняет голову и смотрит на мужчину так, что большинство мужчин съежились бы, но этот парень встречает его взгляд.

— Я потерялась и была ранена. Твой... брат... спас меня.

Парень изучает меня, его карие глаза — такие же, как у Александра — скользят по моей руке, которую я крепко прижимаю к ребрам, а затем останавливаются на моем лице. Или, точнее, моей разбитой и распухшей губе.

— Это правда?

— Хейс.

Мужчина смотрит на Александра и ухмыляется.

— Ладно. Что ж, нам нужно ехать. Полагаю, твою гостью нужно будет подвезти?

— Мы все едем в одно и то же место. — Гризли хватает меня за локоть и разворачивает, чтобы я направилась обратно в хижину. — Десять минут.

Он тащит меня по лесу, как непослушного ребенка.

— Что, черт возьми, происходит? У твоего брата есть вертолет? Мы едем в одно и то же место? Что это значит? Город? Ты живешь в Нью-Йорке? — С кем, черт возьми, я занималась сексом прошлой ночью? От этого вопроса меня тошнит. Я пытаюсь вырвать руку из его хватки, но безуспешно. — Отпусти меня!

Гризли игнорирует меня.

Я останавливаюсь, и инерция его следующего шага сбивает меня с ног. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы поймать мое падение, и я утыкаюсь лицом в твердую стену его груди.

— Почему ты все так усложняешь? — Он хватает меня за бицепсы и поднимает в полный рост на расстоянии вытянутой руки.

— Я все усложняю? — Я изучаю его с ног до головы, его бородатое лицо, пронзительные глаза и напряженные мышцы. — Кто ты такой?

Мужчина поворачивается и направляется обратно в хижину, не отвечая мне.

— Мистер Норт, сэр. — Мужчина, одетый в белую рубашку с вышитой спереди надписью «Норт Индастриз», приветствует нас у открытой двери вертолета. — Рад снова видеть вас.

— Мерфи. — Гризли садится в вертолет передо мной.

— Мэм. — Мерфи кивает мне. Его густые, русые волосы, причесанные до совершенства, и отсутствие значительных морщин заставляют меня думать, что он ненамного старше меня. — Добро пожаловать на борт.

— Спасибо. — Я вхожу в салон, и меня поражает запах кожи и дорогого одеколона. Два ковшеобразных сиденья первого класса обращены к многоместному сиденью. Братья уже заняли свои места, так что я сажусь на сиденье одна.

Александр настороженно наблюдает за мной, в то время как его брат занят тем, что тычет пальцами в свой мобильный телефон. Когда двое мужчин смотрят на меня, я наклоняюсь к окну и прижимаюсь лбом к стеклу, надеясь слиться с интерьером.

Мерфи закрывает наружную дверь, погружая нас троих в тишину.

Между братьями происходит какое-то шарканье, и я краем глаза замечаю, что перед Гризли ставят ноутбук. Затем ему вручают мобильный телефон.

Что происходит? Я прожила с этим мужчиной три недели, занималась с ним сексом и, по-видимому, абсолютно ничего о нем не знаю.

Двигатель оживает, винты вращаются, и хотя я знаю, что снаружи громко, внутри удручающе тихо, усиливая неловкость. Разве внутри вертолетов не должно быть шумно? Что это за причудливая машина?

Динамик надо мной щелкает.

— До города погода ясная. Полет займет ровно один час сорок пять минут. — Динамик выключается, и мой желудок сжимается, когда мы взлетаем.

Я смотрю, как лес, когда-то такой большой и пугающий, становится все меньше и меньше подо мной. Крыша хижины едва видна сквозь деревья, и я чувствую укол грусти при прощании.

— Полагаю, знакомство не помешает. — Мистеру Костюму удается без энтузиазма улыбнуться. — Меня зовут Хейс Норт. Я брат Алекса. А ты кто?

Я прочищаю горло.

— Джордан Уайлдер.

Еще одна вымученная улыбка.

— Похоже, вам двоим есть что рассказать. — Он склоняет голову к Александру, который щелкает по ноутбуку, его глаза отслеживают изображения или информацию на экране.

— Да. — Я снова поворачиваюсь к окну, потому что он может услышать эту историю от своего гребаного брата.

Не могу поверить, что почти месяц провела в хижине наедине с этим человеком и не знала, что он живет в городе, или, что у него есть брат-миллиардер или чертова вертолетная площадка на заднем дворе.

— Ты похудел, — слышу я, как Хейс говорит Александру. — Я должен был забрать тебя до того, как разразилась буря.

— Мне нужно было больше времени, — тихо говорит Александр.

— Выглядишь отдохнувшим.

— Так и есть.

Хейс усмехается, глядя на меня, вероятно, не подозревая, что я вижу его краем глаза. Мои щеки вспыхивают, когда я задаюсь вопросом, имеет ли его отдохнувший вид какое-либо отношение к прошлой ночи, и может ли его брат это почувствовать.

— Макмиллиан и Кастильо висели у меня на заднице с тех пор, как ты уехал, и контракты на проект Уэстбрука подписаны и готовы для тебя.

Гризли ворчит, его пальцы быстро двигаются по клавиатуре.

Он выставил меня дурой. Все это время я думала, что он какой-то нецивилизованный горный человек, хотя на самом деле он какой-то влиятельный бизнесмен с Мэдисон-авеню.

— Чем вы, ребята, занимаетесь? — выпаливаю я, чувствуя, как во мне поднимается боль.

Хейс смотрит на меня, задрав нос, а Александр поверх экрана ноутбука.

Я скрещиваю руки и ноги.

— Что-то незаконное?

— Конечно, нет, — рычит Хейс.

Я пожимаю плечами.

— Тогда чем?

— Ты не знаешь? — Он переводит взгляд с брата на меня, и медленная ухмылка растягивает его губы. — О, это забавно.

От смущения невозможно удержать его взгляд. От ощущения, что это какая-то большая шутка, и я в ее центре, все скисает у меня внутри.

— Проектированием. — Александр не сводит с меня глаз.

Хейс хихикает.

— Проектированием. Вы инженеры?

— Я юрист, — говорит Хейс.

— Это многое объясняет.

Губы Александра дергаются.

Хейс хмурится и делает жест в сторону брата.

— Алекс — инженер-архитектор. А еще он чертов гений.

— Хейс, — рявкает Александр низким голосом, от которого вибрирует воздух.

Его брат облизывает губы.

— В любом случае, у нас полно работы. Еда и напитки там, в холодильнике.

Я бы с удовольствием выпила содовой — или, еще лучше, виски, — чтобы унять эту боль в груди, но идея прикоснуться к чему-либо кажется неправильной. Как прикоснуться к кристаллу Сваровски грязными руками.

Боже мой, неужели это происходит на самом деле?

Ну, тогда это объясняет рубашку от «Берберри».

К сожалению, это больше ничего не объясняет.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒