Глава девятнадцатая

Сайрес Смит рассказывает о результатах исследования. – Ускорение работ по постройке шхуны. – Последнее посещение кораля. – Борьба двух стихий. – Спуск шхуны на воду. – Ночь с 8 на 9 марта.

Утром на следующий день, 8 января, пробыв почти сутки в корале, где пришлось поработать, задавая корм скоту, Айртон и Сайрес Смит вернулись в Гранитный дворец.

Инженер немедленно собрал на совет всех своих товарищей и коротко сообщил им о том, что острову Линкольна угрожает страшная опасность, предотвратить которую не в состоянии никакие человеческие силы.

– Друзья мои, – сказал он с глубоким волнением, – к несчастью, остров Линкольна по своему строению не принадлежит к числу тех островов, которые будут существовать до тех пор, пока будет существовать земной шар. Рано или поздно ему грозит полное разрушение, причина этого разрушения заключается в нем самом, и ничто не может его спасти.

Колонисты молча переглянулись и затем с удивлением посмотрели на инженера. Они, видимо, не понимали его.

– Объясните это нам проще, Сайрес! – сказал Гедеон Спилет.

– Я объясню вам, – ответил Смит, – или, вернее, сообщу вам то, что сказал мне капитан Немо, когда я разговаривал с ним наедине. Вы помните, он тогда попросил вас выйти из комнаты и оставить нас одних.

– Капитан Немо! – вскрикнули колонисты.

– Да, и это была его последняя услуга, которую он пожелал оказать нам перед смертью…

– Последняя услуга! – воскликнул Пенкроф. – Последняя услуга! Вы ошибаетесь! Я убежден, что, хотя он и умер, он еще долго будет оказывать нам свое покровительство!

– Но что же сказал вам капитан Немо? – спросил Спилет.

– Вы хотите знать, друзья мои, что он мне сказал? Тогда слушайте! – продолжал инженер. – Остров Линкольна находится в совершенно иных условиях, чем все другие острова Тихого океана, и капитан Немо сообщил мне, что из‑ за особенностей строения наш остров должен рано или поздно разрушиться!

– Остров Линкольна разрушится! Не может быть! – воскликнул Пенкроф, недоверчиво пожав плечами.

– Выслушайте меня, Пенкроф, – возразил ему инженер. – Вот что установил капитан Немо, и в чем убедился и я сам не далее как вчера, исследовав пещеру Даккара. Эта пещера тянется почти под всем островом до самого вулкана, и от кратера она отделяется только задней стеной этой пещеры. В этой стене, которая, по‑ видимому, очень тонкая, я вчера обнаружил трещины и щели, откуда выходят сернистые газы, образующиеся в недрах вулкана.

– И что дальше? – спросил Пенкроф, наморщив лоб.

– Дальше я убедился, что эти трещины увеличиваются под влиянием внутреннего давления, что базальтовая стена постепенно становится все тоньше, и в самом скором времени она расколется, открыв свободный проход для воды, наполняющей пещеру, в недра вулкана.

– Великолепно! – сказал Пенкроф, пытаясь обратить все в шутку. – Вода погасит вулкан, и все будет кончено.

– Да, всему наступит конец! – сказал Сайрес Смит. – В тот день, когда море прорвется сквозь стену и проникнет в жерло кратера, где кипит расплавленная масса горючих веществ, в тот день, Пенкроф, остров Линкольна взорвется, как взорвалась бы Сицилия, если бы Средиземное море влилось в Этну.

Колонисты ничего не ответили на такое убедительное заявление инженера. Они поняли, какая опасность им угрожает.

Надо заметить, что Сайрес Смит нисколько не преувеличивал. Многие считали, что можно потушить вулканы, которые почти всегда возвышаются на берегах морей или озер, открыв туда доступ воде. Но они не понимали, что подобным способом можно взорвать часть земного шара, как паровой котел. Вода, устремившись в замкнутое пространство, где температура достигает нескольких тысяч градусов, мгновенно превратилась бы в пар, и образовалось бы такое количество энергии, которое не выдержала бы никакая твердая оболочка.

Теперь никто не сомневался, что их острову грозит в будущем страшное разрушение, и он закончит свое существование в тот момент, когда разрушится стена, отделяющая пещеру Даккара от кратера вулкана. И эта катастрофа должна была произойти очень скоро… ждать ее оставалось не месяцы, не недели, не дни, а, может быть, всего несколько часов.

Колонисты были в отчаянии. Но они не думали об опасности, угрожавшей им самим. Нет! Их приводила в отчаяние мысль, что катастрофа уничтожит маленький уголок земли, где они нашли приют. Им было горько и обидно потерять этот остров, который они так сильно полюбили и которому готовили такое славное будущее! Сколько сил было потрачено! Сколько трудов и надежд!

Пенкроф готов был разрыдаться, крупные слезы покатились у него из глаз, и он даже не старался их скрыть.

Беседа продолжалась еще довольно долго. Все без исключения принимали участие в разговоре и обсуждали, какими средствами для спасения они могут располагать. Утешительного было мало, и в конце концов они пришли к заключению, что нельзя терять ни минуты и нужно как можно скорее закончить постройку и оснастку шхуны, которая оказалась единственным шансом на спасение для обитателей острова Линкольна.

Все дружно принялись за работу. Теперь уже ни к чему было жать хлеб, собирать урожай, охотиться и увеличивать запасы в Гранитном дворце! С них было достаточно и того, что хранилось в кладовых и на кухне, и на корабль можно было бы нагрузить столько провизии, что ее хватило бы даже на самое продолжительное путешествие. Главное – нужно спешить с постройкой шхуны, чтобы она была готова и оснащена раньше, чем наступит неизбежная катастрофа.

Работа продолжалась с лихорадочной поспешностью. К 23 января корабль был уже наполовину обшит. Состояние вулкана не изменилось. Из кратера по‑ прежнему вырывались газы, дым, пламя и вылетали раскаленные красные камни. Но в ночь с 23 на 24 января лава поднялась до первого выступа вулкана и снесла его коническую верхушку. Раздался страшный грохот. Колонисты сначала подумали, что это остров разваливается на части, и все бросились вон из Гранитного дворца.

Это случилось около двух часов ночи.

Небо пылало. Верхний конус – массив высотой в тысячу футов и весом в миллиарды фунтов – сорвался с горы и упал вниз с такой силой, что от удара задрожал весь остров. К счастью, этот конус был немного наклонен к северу и поэтому упал на бесплодную равнину, покрытую песком и туфом, между вулканом и морем. Теперь из расширившегося кратера вырывалось целое море огня, и казалось, что воспламенился весь воздух над островом. Огненно‑ жидкая расплавленная масса лавы, словно вода из переполненного сосуда, тысячами раскаленных огненных струй змеилась по склонам вулкана.

– Кораль! Кораль! – вскрикнул Айртон.

И в самом деле, из‑ за того, что новый кратер был наклонен уже в другую сторону, лава потекла в сторону кораля. Бедствие грозило плодородным частям острова, истокам Красного ручья и лесу Якамара… Там все погибнет!..

Крик Айртона словно разбудил колонистов, и все бросились к конюшне, где стояли онагги. В одну минуту они запрягли животных в повозку. Всеми владела только одна мысль: быстрее ехать в кораль и выпустить на свободу муфлонов и коз.

Они ехали очень быстро и прибыли в кораль, когда не было еще и трех часов утра. Муфлоны и козы громко ревели и в ужасе метались в своих стойлах. Поток расплавленной лавы уже спустился с горы в долину и пожирал все, что попадалось ему на пути. Айртон распахнул ворота, открыл стойла, и обезумевшие от страха животные разбежались во все стороны.

Через час кипящая лава залила кораль, высушила небольшой ручеек, протекавший через него, подожгла дом, который запылал, как солома, и до последнего столбика уничтожила ограду. От кораля ничего не осталось.

Колонисты пробовали остановить стремившиеся к югу потоки лавы, но все их попытки оказались безуспешными: человек бессилен перед такими стихийными бедствиями.

Между тем наступило утро 24 января. Прежде чем вернуться в Гранитный дворец, Сайрес Смит и его товарищи захотели выяснить, в каком направлении устремятся потоки раскаленной лавы. Поверхность земли понижалась от горы Франклина к восточному берегу, и поэтому можно было опасаться, что раскаленный поток, несмотря на преграду в виде густого леса Якамара, дойдет до плато Дальнего Вида.

– Озеро должно защитить нас, – сказал Гедеон Спилет.

– Надеюсь! – ответил ему Сайрес Смит, и одним этим словом было сказано все.

Колонисты хотели дойти до той равнины, куда обрушилась верхушка горы Франклина, но потоки лавы преградили путь. С одной стороны она текла по долине Красного ручья, а с другой – по долине ручья Водопада, превращая на своем пути оба эти потока в пар. Не было никакой возможности перебраться через раскаленную лаву, наоборот, нужно было отступать перед ней, и очень быстро.

Вулкан, лишенный своей вершины, был совершенно неузнаваем. На месте прежнего кратера было нечто вроде ровной поверхности. Из двух отверстий или, лучше сказать, трещин, образовавшихся на южном и восточном склонах горы, двумя длинными отдельными потоками непрерывно изливалась огненно‑ жидкая лава. Облака дыма и пепла, вылетавшие из отверстий, смешивались с небесными тучами, сгустившимися над горой. Удары грома вторили подземному грохоту. Раскаленные камни взлетали вверх на тысячу футов, взрывались там и рассыпались, как картечь. Вспышки молний, не переставая, сверкали над вершиной вулкана.

К семи часам вечера колонистам, приютившимся на опушке леса Якамара, нельзя было уже оставаться на этом месте. Вокруг них начали летать раскаленные осколки камней, и лава, переполнив русло Красного ручья, угрожала отрезать им дорогу к коралю. Первые ряды деревьев на опушке уже загорелись, и их сок, мгновенно превратившийся в пар, разорвал их стволы, как детские хлопушки. Более сухие деревья оставались почему‑ то нетронутыми среди всеобщего разрушения.

Колонисты направились к коралю. Они шли медленно, часто оборачиваясь назад. Но вследствие значительного уклона лава быстро продвигалась к востоку, не успевали еще нижние слои лавы остынуть и отвердеть, как их уже покрывали новые волны расплавленной массы.

Между тем главный поток лавы, стремившийся по долине Красного ручья, с каждой минутой становился все больше и грозил страшными бедами и острову, и колонистам. Весь лес в этой части острова был уже объят пламенем, густые клубы черного дыма стояли над деревьями, и лава уже залила их корни.

Колонисты остановились вблизи озера, в полмили от устья Красного ручья. Для них в эту минуту решался вопрос жизни и смерти.

Сайрес Смит всегда предпочитал смотреть в лицо опасности. Зная, что он имеет дело с людьми, которым смело можно говорить правду, какова бы она ни была, он сказал:

– Или озеро остановит этот поток, и, таким образом, восточная и южная части острова не пострадают, или лава зальет леса Дальнего Запада, и тогда не останется ни одного деревца, ни одного кустика. Тогда на этих голых скалах нас ждет смерть, которая и не замедлит явиться к нам во время взрыва острова!

– Значит, теперь, – сказал Пенкроф, скрестив руки на груди и топая ногой, – совершенно ни к чему заканчивать постройку шхуны?

– Пенкроф, – возразил ему Сайрес Смит, – мы обязаны сделать все для нашего спасения.

В это время огненная река, проложив себе дорогу между великолепных деревьев, которые она пожирала на своем пути, достигла края озера. В этом месте рельеф почвы немного менялся, начинался подъем, и если бы еще немного увеличить преграду, то, возможно, удалось бы изменить направление потока лавы.

– За дело! – воскликнул Сайрес Смит.

Мысль инженера была понятна. Нужно было запрудить поток лавы и заставить его излиться в озеро.

Колонисты побежали на верфь, схватили там кирки, лопаты, топоры. За несколько часов из земли и срубленных деревьев они возвели насыпь, или плотину, высотой три фута и длиной в несколько сот шагов. Они были так возбуждены, что не замечали времени, и когда наконец плотина была готова, им показалось, что они работали всего несколько минут!

Колонисты закончили работу как раз вовремя, еще минута, и было бы поздно. Расплавленная масса жидкой лавы подошла к плотине. Огненный поток вздулся, как река во время весеннего половодья, пытаясь выйти из берегов и угрожая уничтожить эту единственную преграду на своем пути и устремиться в леса Дальнего Запада… Но плотина отлично исполнила свое назначение и остановила движение лавы на юг… Лава вдруг повернула в сторону и с высоты двадцати футов огненным каскадом низверглась в озеро Гранта.

Задыхаясь от волнения, колонисты стояли возле насыпи и безмолвно смотрели на борьбу двух стихий.

Какое величественное и в то же время ужасное зрелище представляла собой эта борьба огня и воды! Никакое перо не в состоянии описать это сражение! Никакая кисть художника не в силах нарисовать эту картину. От соприкосновения с кипящей лавой вода кипела и испарялась. Клубы пара взлетали в воздух, словно вырываясь из внезапно открытых клапанов гигантского парового котла, и поднимались высоко в небо. Но как ни много воды было в озере Гранта, она все‑ таки должна была вся испариться, потому что приток воды в озеро прекратился, а огненно‑ жидкая лава, источник которой был неисчерпаем, все так же продолжала катить свои пылающие волны, и казалось, что им не будет конца.

Струи лавы, влившись в озеро, сразу застывали и громоздились друг на друга. Постепенно заполняя все озеро, лава все ближе и ближе подходила к середине озера, наполняя его быстро твердевшей каменной массой. Слой за слоем затвердевшая лава опускалась на дно озера, угрожая заполнить собой весь водоем. Но колонисты могли не бояться, что озеро выйдет из берегов и зальет окрестности, потому что весь излишек воды, который мог бы при этом образоваться, тотчас же превращался в пар. Вода в озере кипела, как в котле, и с шумом и свистом поднималась вверх в виде паров, которые ветер относил в сторону, и затем они уже в виде дождя падали в море. Количество лавы в озере увеличивалось, и остывшие глыбы лавы нагромождались одна на другую. Там, где еще так недавно серебрились тихие воды озера Гранта, лежали кучи дымящихся камней, словно дно озера внезапно поднялось и вытолкнуло на поверхность тысячи рифов и подводных скал. Через три часа с того момента, как первые потоки лавы хлынули в озеро Гранта, его уже нельзя было узнать: воды в нем почти не осталось, вместо нее твердые красно‑ бурые камни, как громадные глыбы грязного льда, заполняли собой весь обширный водоем, похожий на громадный ледник. Но – увы! – это был не лед, а застывшая лава.

На этот раз огонь победил воду.

Направить поток лавы в озеро было очень удачным решением, и колонисты могли только радоваться, что это у них получилось. Это дало им еще несколько дней передышки. Плато Дальнего Вида, Гранитный дворец и верфь были спасены, быть может, еще на некоторое время. Нужно было воспользоваться этим, чтобы закончить обшивку корабля и тщательно его законопатить. Потом они спустят корабль на воду и перейдут на него жить. Когда шхуна будет уже на волнах, они, не опасаясь за свою жизнь, спокойно займутся оснасткой. Взрыв мог уничтожить остров, поэтому оставаться на суше было крайне рискованно. Гранитный дворец, который до сих пор давал им надежное убежище, мог обрушиться каждую минуту.

В течение следующих дней, с 25 по 30 января, шестеро колонистов работали с таким усердием и сделали так много, что большего нельзя было бы требовать и от двадцати плотников. Они почти совсем не отдыхали, а свет от пламени, вылетавшего из кратера, давал им возможность работать и ночью. Лава продолжала изливаться, хотя и не так обильно и не так стремительно. Это тоже было хорошо для колонистов, так как озеро Гранта почти совсем заполнилось лавой, и если бы наплыв лавы не уменьшился, то она вышла бы из берегов и разлилась по всему плато Дальнего Вида, а оттуда, конечно, и по берегу вблизи Гранитного дворца.

Но если эта часть острова оставалась пока в безопасности, то на южном берегу дело обстояло совсем иначе.

Дело в том, что второй поток лавы, устремившийся по широкой долине ручья Водопада, где рельеф местности понижался по обоим берегам ручья, не встретил на своем пути никаких преград. Огненный поток уже разлился по лесам Дальнего Запада. Деревья, страдавшие от недостатка влаги из‑ за страшной, почти тропической жары, стоявшей в это время, мгновенно загорелись все целиком, от корней до верхушек, чему немало способствовали лианы, переплетавшиеся ветви деревьев и кустарников, которые горели, как факелы. Казалось даже, что по верхушкам деревьев пламя бежит быстрее, чем огненно‑ жидкий поток лавы, медленно расходившийся во все стороны и заполнявший все выемки.

Обезумевшие от страха мирные и хищные животные и птицы в ужасе покидали эту часть леса и искали спасение на реке Милосердия и на болоте Казарок, по ту сторону гавани Воздушного Шара. Но колонисты были слишком озабочены своим собственным положением, чтобы обращать внимание на самых страшных зверей. Они даже покинули Гранитный дворец и, не желая укрываться в Гротах, которые легко могли разрушиться и задавить их, жили в палатке близ устья реки Милосердия.

Каждый день Сайрес Смит и Гедеон Спилет взбирались на плато Дальнего Вида. Иногда с ними отправлялся кто‑ нибудь из колонистов, чаще всего Герберт. Что касается Пенкрофа, то он не хотел смотреть на страшные опустошения, которые причинило извержение вулкана.

И в самом деле, остров Линкольна представлял собой слишком печальное зрелище. Почти вся лесистая часть его была уничтожена. Только на краю Змеиного полуострова уцелел небольшой клочок леса. Там и тут виднелись обугленные, почерневшие, лишенные ветвей стволы деревьев. Местность, где свирепствовал лесной пожар, теперь была еще более пустынной, чем болото Казарок. Лава погубила все. Там, где прежде мягкие контуры зелени приятно ласкали взор, выжженная почва была сплошь покрыта дымящимися, а кое‑ где еще пылающими потоками лавы. Русла ручья Водопада и реки Милосердия совершенно пересохли, и, если бы полностью высохло и озеро Гранта, колонистам нечем было бы утолить жажду. Но, к счастью, его южная часть не подверглась еще этой участи. Там образовалось нечто вроде пруда, и этот пруд был единственным источником пресной воды на острове. На северо‑ западе отчетливо вырисовывались отроги вулкана, похожие на гигантскую когтистую лапу, вцепившуюся в землю. Какое печальное зрелище! Какой ужасный вид! Какое горе для колонистов, которые вместо плодородного цветущего острова, где у них было буквально все, в одно мгновение очутились на пустынной скале! Они погибли бы от голода, если бы у них не было запасов пищи на всякий случай!

– Просто сердце разрывается, глядя на эту картину! – сказал Гедеон Спилет.

– Да, Спилет, – ответил инженер. – Только бы нам успеть закончить корабль. Тогда нам, может быть, удастся спастись от гибели.

– Вы не замечаете, Сайрес, что вулкан как будто успокаивается? Лава, правда, еще льется, но уже не так обильно…

– Это ничего не доказывает, – ответил Смит. – Пламя все так же продолжает бушевать в недрах горы, и каждую секунду море может ворваться туда. Мы похожи на пассажиров горящего корабля, которые не в силах потушить огонь и в то же время знают, что рано или поздно огонь дойдет до крюйт‑ камеры! Идем, Спилет! Нам нельзя терять ни минуты!

Еще неделю, то есть до 7 февраля, лава продолжала изливаться на остров, но потоки ее не шли уже дальше прежних пределов. Сайрес Смит больше всего боялся, как бы огненно‑ жидкая масса не хлынула на песчаный берег у Гранитного дворца, – тогда колонистам не удастся отстоять верфь, и надежда на спасение исчезнет. Несмотря на кажущееся затишье, колонисты вскоре ощутили довольно сильные колебания почвы, и это очень сильно их обеспокоило.

Время бежало незаметно, и как ни усердно работали колонисты, а 20 февраля до спуска корабля на воду оставалось работы еще на месяц. Но просуществует ли остров столько времени? Пенкроф и Сайрес Смит с самого начала извержения решили спустить шхуну на воду, как только корпус будет проконопачен и осмолен. Настилку палубы и оснастку можно было сделать потом. Для колонистов важнее всего было обеспечить для себя надежное убежище вне острова, которому каждую минуту грозило разрушение. Может быть, им придется отвести корабль в гавань Воздушного Шара, подальше от центра извержения, потому что в устье реки Милосердия, между островком Спасения и гранитной стеной, судно могло быть раздавлено при разрушении острова. Поэтому колонисты старались как можно скорее закончить корпус корабля.

Наступило 3 марта, и можно было рассчитывать спустить корабль на воду через десять дней.

И в сердцах колонистов родилась тайная надежда, что, может быть, удастся спастись от гибели, которая грозила им в конце четвертого года их пребывания на острове Линкольна. Даже Пенкроф, по‑ видимому, вышел из своего мрачного, подавленного состояния, охватившего его при виде полного разорения и уничтожения его владений. Теперь все его помыслы сосредоточились на скорейшей постройке корабля, единственном шансе на спасение.

– Мы успеем его достроить, – говорил он инженеру, – мы обязательно достроим его, мистер Сайрес. Теперь как раз самое подходящее время, приближается осень, и скоро наступит равноденствие. Если понадобится, можно будет остановиться на острове Табор и провести там зиму. Остров Табор после острова Линкольна! Ах, несчастные мы люди! Мне и не снилось никогда, что придется переживать такое несчастье!

– Давайте работать! – неизменно отвечал инженер.

И все снова с азартом принимались за дело.

– Хозяин, – спросил Наб несколько дней спустя, – как вы думаете, если бы капитан Немо был еще жив, неужели и при нем случилось бы то же самое?

– Да, Наб, – ответил Сайрес Смит.

– Ну а я думаю, что нет! – прошептал Пенкроф на ухо Набу.

– Я тоже! – серьезно ответил Наб.

В первую неделю марта гора Франклина снова приняла грозный вид. Расплавленная лава поднималась из кратера в виде тонких блестящих стеклянных нитей и затем огненным дождем падала на землю. Кратер опять наполнился вулканическими веществами, изливавшимися из него во всех направлениях. Огненные потоки накрыли затвердевший туф и окончательно сожгли и уничтожили все, что уцелело после первого извержения. Лава на этот раз потекла вдоль юго‑ западного берега озера Гранта, пересекла Глицериновый ручей и залила плато Дальнего Вида. Этот последний удар окончательно погубил все труды колонистов. Все погибло. Не существовало больше ни мельницы, ни надворных построек, ни конюшни, ни птичника. Испуганные пернатые обитатели птичьего двора разлетелись во все стороны. Топ и Юп обнаруживали сильные признаки беспокойства: они инстинктом чувствовали приближение катастрофы. Во время первого извержения погибло большинство животных, живших на острове. Уцелевшие звери переселились на болото Казарок, а некоторые из них нашли приют на плато Дальнего Вида. Но теперь они должны были покинуть и это последнее убежище. Поток лавы дошел до края гранитной стены, и огненные каскады с высоты полились на берег у подножия Гранитного дворца.

Никакое перо не в силах описать потрясающего ужаса этой картины! Ночью эта река расплавленной огненной массы, низвергавшейся сверху и пенившейся внизу, была похожа на Ниагару, с той лишь разницей, что вместо воды здесь падала и пенилась кипящая лава.

Колонистам некуда было больше отступать. Хотя еще не весь корпус корабля был проконопачен и просмолен, они решили спустить его на воду.

Пенкроф и Айртон стали готовить шхуну к спуску и рассчитывали произвести это утром следующего дня, 9 марта.

Но в ночь с 8‑ го на 9‑ е вдруг раздался оглушительный взрыв, и над вершиной горы взвился огромный столб дыма высотой более трех тысяч футов. Стена пещеры Даккара, очевидно, не выдержала давления газов и раскололась, море, ворвавшись в жерло вулкана и соприкоснувшись с клокочущей и кипящей массой, моментально превратилось в пар. Но кратер не оказался достаточно просторным выходом для всего количества пара, и страшный взрыв, который слышно было за сто миль, потряс воздух и остров. Гора Франклина разлетелась на куски, и обломки горы полетели в море. Через несколько минут волны Тихого океана покрывали то место, где некогда был остров Линкольна.

⇐ Предыдущая 53 54 55 56 57 58 59 606162 Следующая ⇒