Ордубади Мамед Саид 43 страница

- Покажи табакерку!

- Прошу вас, элахазрет.

Мансур, сунув руку за пазуху, извлек табакерку и передал Кызыл-Арслану.

Увидев табакерку, хекмдар побледнел: это была табакерка его покойного брата атабека Мухаммеда, подаренная ему халифом Мустаршидбиллахом.

Кызыл-Арслан бросил на Хюсамеддина грозный взгляд.

- Каким образом эта дорогая вещь, принадлежавшая моему брату, попала в твои руки?

Хюсамеддин оказался в затруднительном положений. Он не мог признаться, что табакерку подарила ему Гатиба.

Потупив голову, он ответил:

- Табакерка попала в мои руки точно таким же образом, как и к Мансуру.

Кызыл-Арслан обернулся к Фахреддину:

- Ты можешь идти.

- Я требую наказаний преступников! - сказал Фахреддин.

Кызыл-Арслан недовольно поморщился.

- Не лезь не в свое дело. Тебе никто не давал права приказывать падишаху!

Хюсамеддии и Захир Балхи были посажены в тюрьму.

Минула неделя. Никто не знал, как Кызыл-Арслан решит их участь. По городу ходили слухи: " Азербайджанцы требуют сурового наказания преступников, а Гатиба-хатун добивается их помилования".

Кызыл-Арслан получил письмо, подписанное знатными и авторитетными людьми Северного и Южного Азербайджана, а также многими военачальниками азербайджанского войска:

" Хашаметмааб!

Вам должно быть известно, что, хотя правительство салтаната считается прежде всего правительством Азербайджана, однако азербайджанцы, проживающие в Вашей столице, чувствуют себя как чужеземцы.

События последних недель еще больше подорвали престиж живущих в Хамадане азербайджанцев. Виновники преступления, задуманного с целью поссорить элахазрета с азербайджанцами, все еще не наказаны, и это свидетельствует о том, что элахазрет хекмдар изменил свое прежнее благосклонное отношение к азербайджанцам.

Это обстоятельство делает затруднительным пребывание азербайджанского войска в столице. Преступники живы, и это порождает в народе слухи об их невиновности и бросает тень на азербайджанцев.

Поэтому хекмдар не должен удивляться и гневаться, если азербайджанское войско в ближайшее время покинет столицу. Пусть элахазрет заранее позаботится о создании другого войска, призванного обеспечивать порядок в городе и безопасность жизни элахазрета".

Почти одновременно с этим письмом Кызыл-Арслан получил письмо от Гатибы, которая писала:

" Элахазрет!

Ваша дружба с убийцами моего отца оскорбительна для меня. Я пришла в недоумение, узнав, что Вы оставили безнаказанными виновников преступления, задуманного азербайджанцами.

Преступление было совершено во время отсутствия элахазрета, и это наводит меня на мысль о том, что преступники действовали по его указке. Оставив на свободе Фахреддина и Сеида Алаэддина, Вы тем самым еще больше подтвердили достоверность моего предположения о Вашей причастности к покушению на жизнь мелеке.

Давно уже предчувствуя недоброе, я несколько раз порывалась уехать из столицы. Последнее событие доказывает, что мое пребывание в Хамадане действительно небезопасно для моей жизни и жизни моей юной сестры.

Элахазрет несколько раз обещал мне наказать преступников, но так и не исполнил этого. Мои безвинные друзья все еще находятся в тюрьме, что заставляет меня сделать определенныевыводы.

Хюсамеддин пользовался неограниченным доверием и уважением моего покойного отца. Его меч в течение многих лет принуждал непокорных азербайджанцев склонять головы перед атабеком. Оскорбительное заключение его под стражу нельзя расценивать иначе, как оскорбление всего моего рода.

Хазрет Захир Балхи, мудрый, деятельный политик, тоже оказал много услуг нашему государству.

Я приняла решение провести остаток жизни в Рейском государстве. Лучше на чужбине влачить нищенское существование, чем жить в родной стране, где властвуют убийцы моего отца.

Гатиба-хатун".

Кызыл-Арслан колебался: ему не хотелось терять азербайджанцев, но в то же время он не мог допустить отъезда Гатибы из столицы в Рей, где она опять развернула бы против него враждебную деятельность, что привело бы к новым конфликтам с соседними государствами.

В последнее время в столицу приходили тревожные вести: в Ираке и на границе с Хорасаном начались народные волнения. Кызыл-Арслану не удалось удержать в Хамадане азербайджанское войско, возглавляемое Фахреддином и Сеидом Алаэддином. В один из дней оно покинуло столицу. Падишах остался один в окружении врагов. Хюсамеддин по-прежнему находился в тюрьме, однако это не мешало ему принимать деятельное участие в заговоре против Кызыл-Арслана. Гатиба, когда хотела забирала его из тюрьмы к себе во дворец, советовалась с ним, затем опять отправляла в тюрьму.

Заговорщики осмелели настолько, что не считали даже нужным скрывать свои замыслы. Подготовка к государственному перевороту шла почти в открытую.

Кызыл-Арслан, не имея возле себя людей, на которых можно было бы опереться, бездействовал и не решался трогать обнаглевших заговорщиков.

Старый визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин, видя, что хекмдар совершает один за другим опрометчивые поступки и не внемлет его разумным советам, встревожился.

Накануне ухода азербайджанского войска из Хамадана, он явился к падишаху.

- Элахазрет, надо быть слепым, чтобы не видеть, какую деятельность развили Хюсамеддин и Гатиба-хатун, добиваясь свержения вашей власти, сказал он. - Они переписываются с халифом багдадским и вашим братом Тогрулом, заключенным в крепости Кахран. Они уже заручились согласием повелителя правоверных на провозглашение Тогрула вновь главой салтаната. Халиф Насирульидиниллах обещал признать Тогрула падишахом, если тот провозгласит сына Гатибы Гютлюг-Инанча наследником престола. Надо немедленно действовать и сорвать планы заговорщиков.

- Достоверно ли то, о чем ты говоришь? - спросил Кызыл-Арслан, хмурясь.

Шамсаддин, достав из-за пазухи пачку писем, протянул их Кызыл-Арслану.

Прочитав письмо Гатибы к Тогрулу, хекмдар еще больше помрачнел.

- Когда я избавлю наконец мое государство от козней и интриг этого шайтанского рода?! - воскликнул он гневно.

- Послушайтесь моих советов, элахазрет! Я состарился, но мысль моя не одряхлела. Я хочу уберечь элахазрета от беды. Вспомните, что я вам советовал, когда вы стали падишахом. Если вы не сделаете этого сейчас, может произойти непоправимое.

Кызыл-Арслан раздраженно поморщился.

- Говори покороче, Шамсаддин, что мне надо делать?

- Азербайджанское войско не должно уходить из Хамадана. Отправьте в Рей фирман и потребуйте, чтобы Гютлюг-Инанч немедленно приехал в Тебриз. Сами вы должны тоже завтра же уехать туда вместе с Гатибой-хатун. Надо следить за мелеке и не давать ей возможности заниматься интригами. Пошлите одно войско к Багдаду, второе - к границе с Хорезмом. Как только Гютлюг-Инанч приедет в Тебриз, пошлите Фахреддина с большим войском в Рей, предоставив ему полномочия возглавить там власть. После того, как Рей будет захвачен, а границы салтаната укреплены, предайте в Тебризе казни Гютлюг-Инанча и Гатибу, а в Хамадане - Хюсамеддина. Что касается Тогрула и его сына Мелик-шаха, с ними надо тоже поступить так, как того требует государственная мудрость. Будьте тверды и решительны!

- То есть, и их казнить?

- Да! Этого требует обстановка. Элахазрет обязан понимать: потерять дружбу с fзербайджанцами - значит потерять власть. Враги задались целью уничтожить не только влахазрета, но и весь род Эльдегеза.

- Ах, визирь, визирь! Сколько раз я говорил тебе, не торопись отправлять людей на тот свет. Думай лучше над тем, как наставить их на путь истины и примирить с обстоятельствами.

- Вы забываете советы великого Низами, -- возразил Шамсаддин. - С помощью одной философии нельзя руководить государством. Надо знать, где проявлять милосердие, а где - непреклонность. Смешно и глупо быть великодушным с теми, кто рвется к власти, не умея руководить государством и народом, и при этом добивается вашей погибели. Прощать без конца человека, который вырывает у тебя из рук корону, - значит, в конце концов проститься с этой короной. Падишах, одумайтесь, пока не поздно! Ваша столица находится почти у самой границы государства, а вы смеете ссориться с азербайджанцами. Враги только и ждут момента, чтобы напасть на нас. Мы располагаем достоверными сведениями на этот счет. Действуйте, хекмдар, речь идет о Вашей жизни!

- Я вижу, сегодня ты явился запугивать меня и испытывать мое терпение! - в гневе закричал Кызыл-Арслан, - Ты хочешь, чтобы я заслужил проклятье истории? Советуешь мне казнить жену моего брата и моего племянника? Думаешь, это сделает меня счастливым? Ты призываешь меня к подлости, жестокости, хочешь, чтобы я стал палачом своих близких? Будь ты проклят! Ты выжил из ума, старик! Завтра же передай государственную печать джанабу Музафферу. Поедешь в город Наджаф И будешь до конца своих дней жить при гробнице святого Али. Такова мой воля. Ступай!

На следующий День скромный тахтребан увозил через Багдадские ворота Хамадана на юг опального визиря Шамсаддина и его сына Сулеймана.

Приподняв занавеску и глядя полными слез глазами в сторону Тебризских ворот, из которых выезжали отряды азербайджанских всадников, направляющихся на север, старик горестно прошептал:

- Нет больше Кызыл-Арслаыа... Умер Кызыл-Арслан.

СМЕРТЬ

Кызыл-Арслан, приказав выпустить из тюрьмы Хюсамеддина и Захира Балхи, надеялся, что его уступка уймет и успокоит Гатибу и по городу перестанут распространяться злые слухи.

Однако он ошибся: Гатибе было мало этого. Уход из Хамадана азербайджанского войска, изгнание визиря Шамсаддина в город Наджаф, выход на свободу Хюсамеддина и Захира Балхи вновь окрылили ее верой в успех, и она начала упорно думать о том, как бы заставить Кызыл-Арслана провозгласить наследником падишахского престола ее сына Гютлюг-Инанча.

В один из вечеров, принарядившись, она пришла к Кызыл-Арслану и завела с ним такой разговор:

- Слава всевышнему Аллаху, наконец-то мы избавились от смутьянов и злодеев, ввергавших наше государство в беду! Теперь все разногласия разрешены, сплетни прекратились. Отныне Элахазрет может руководить государством так, как ему хочется, - все благоприятствует этому. У нас остался лишь один нерешенный вопрос.

Кызыл-Арслан настороженно прищурился,

- Какой же?

- Вопрос о моем сына.

- То есть?

- Он должен стать велиахдом.

- Ваш сын управляет самой большой частью нашей империи. Рейское государство во много раз больше, чем иная страна возглавляемая падишахом. Я считаю, для него этого достаточно! Напрасно мелеке опять говорит об этом.

- Мне кажется, элахазрет, у моего сына есть все права и основания стать наследником падишахского престола, ведь он - старший сын атабека Мухаммеда. Гютлюг-Инанч принадлежит к очень знатному роду. Элахазрету известно, что он отпрыск рода Инанчей. По материнской же линии он сродни халифам багдадским. Справедливо ли передать его законные права сыну атабека Мухаммеда, рожденному от какой-то крестьянской девицы?! Хотя мой сын обладает большим опытом в управлении государством, я не добиваюсь его провозглашения падишахом всей империи, ибо элахазрет Кызыл-Арслан, занявший пост покойного атабека Мухаммеда, является как бы отцом моего сына. Но, соглашаясь признавать элахазрета падишахом империи, я не желаю считать Абубекра велиахдом. Заявляя вам это я выражаю желание и требование всего народа!

Кызыл-Арслан задумался, не зная, что ответить Гатибе. Он понимал, за спиной Гатибы стоит сила иноземных войск. Ему вспомнились предостережения старого визиря Шамсаддина и Фахреддина. Сейчас он признал их правоту, но было поздно. Увы, у него уже не было силы, на которую он прежде опирался, рядом с ним не было верных, искренних советчиков. Кругом были одни враги.

Тревожное чувство сжало сердце Кызыл-Арслана. Тяжело подняв голову, он встретился с упорным, требовательным взглядом Гатибы.

- Мелеке должна считаться с обстановкой, - сказал он тихо.

- То же самое я хочу посоветовать элахазрету, - ответила Гатиба. Сейчас обстановка благоприятствует осуществлению моих требований!

- Мелеке неверно понимает обстановку. Или ей самой неизвестно, что между нею и азербайджанским народом существует непримиримая вражда? Азербайджанцы ненавидят ваш род. Если сейчас вашего сына провозгласить велиахдом вместо Абубекра, в Азербайджане может вспыхнуть восстание. Гатибе-хатун не следует забывать главного: мы властвуем в Азербайджане! Сейчас наши отношения с азербайджанцами и без того заставляют желать лучшего. Обострить их еще больше - опасно для жизни нашей династии.

- А я думаю иначе, - возразила Гатиба. -Сейчас можно совсем не говорить про Азербайджан. Азербайджанское войске ушло из Хамадана! Хекмдар не должен опираться только на азербайджанцев, Хамадан со всех сторон окружен нашими друзьями - иракцами, рейцами, хорезмийцами, которые требуют провозглашения моего сына велиахдом. Я считаю, элахазрету следует подумать о своей будущности, которая зависит от того, восстановит ли он законные права моего сына!

Открытая угроза Гатибы задела самолюбие Кызыл-Арслана. Не владея собой, он закричал в гневе:

- Как вы смеете запугивать меня, хекмдара?! Я понимаю, это не ваша личная смелость! И вы, и ваш сын смелы лишь потому, что за вами стоят войска иноземцев. Таким же был и ваш отец эмир Инанч! Не лезьте в дела управления государством! Я не желаю слушать ваши советы и буду поступать так, как сочту, нужным. Вы должны заботиться о своем достоинстве и чести. Не следует злоупотреблять положением и почетом, которые вы имеете, иначе вы можете лишиться всего. Действия мелеке приведут к тому, что народ еще больше возненавидит ее. И без того мелеке повинна в тягчайшем преступлении! Не забывайте также, что ваш сын замышлял измену против государства, став союзником наших врагов. Я могу лишить прав гражданства вас и вашего сына и сослать куда-нибудь! Я не трогал вас лишь потому, что вы жена моего покойного брата, а Гютлюг-Инанч - его сын Более двадцати лет вы сеете смуту в стране, добиваясь превращения ее в слугу иноземных правительств. Как вы не понимаете, что зависимость - это бедствие. Уходите от меня, мелеке, и никогда не обращайтесь ко мне с подобными требованиям! Нельзя приносить государственные интересы в жертву вздорным желаниям женщины, которая не пользуется любовью и уважением народа! Не моя вина, что своей жизнью и своими поступками вы снискали неприязнь моих подданных!

Гатиба, поняв, что с Кызыл-Арсланом бесполезно разговаривать, вышла из комнаты.

Поздно вечером, придя к Гатибе, Хюсамеддин увидел ее опечаленной.

- Входи, жизнь моя, присаживайся, - сказала Гатиба, горестно вздыхая.

- Что случилось, мелеке? -тревожно спросил Хюсамеддин. - Чем вы расстроены? Кто виновник вашего горя?

- Виновник моего горя - ты, - ответила Гатиба, обращая на Хюсамеддина свои полные скорби черные глаза.

У Хюсамеддина вырвался смешок:

- Я?

- Да, ты!.. Ибо ты до сих пор не вырвал с корнем колючку, растущую на пути к нашему счастью!

Хюсамеддин недоуменно захлопал глазами и опустился в кресло.

- Клянусь Аллахом, я не понимаю вас, мелеке.

- Все прекрасно понимаешь... Хочешь, чтобы я упрашивала тебя!

- Уверяю вас, мелеке, мне не ясна ваша мысль.

- Я говорю, пока Кызыл-Арслан жив, нам с тобой не видать счастья! Я приложила много усилий и все сделала для того чтобы его легко можно было отправить на тот свет. Где его мудрый визирь Шамсаддин? В ссылке, и это моя заслуга. Где Фахреддин и Алаэддин - опора и сила Кызыл-Арслана? Я вынудила их покинуть столицу. Где азербайджанское войско, мечи которого защищали трон падишаха?! Ушло, ибо я заставила его уйти. Нашими союзниками стали халиф и хекмдары соседних государств, -это тоже моя заслуга. Кызыл-Арслан один, как перст. Все это сделала я! Теперь дело за тобой. Настал черед потрудиться твоему мечу. Я хочу знать, что ты ответишь мне на это? Есть лишь одно препятствие, мешающее нашему счастью: жизнь Кызыл-Арслана. Пока он не умер, мы не можем и мечтать о нашей женитьбе!

Хюсамеддин задумался. Замышляемое Гатибой преступление страшило его, так как он понимал: после убийства Кызыл-Арслана салтанат окажется под угрозой развала. Однако мечта завладеть Гатибой продолжала по-прежнему царить в его сердце.

Наконец, подняв голову, он прошептал:

- Боюсь, мелеке...

- Если бы я раньше знала, что ты такой трус, я не сделала бы тебя своим союзником в столь ответственных делах!

- Мелеке неверно поняла меня. Я не боюсь убить Кызыл-Арслана, я боюсь убить салтанат! Когда мы замышляли убийство атабека Мухаммеда, мы знали, власть перейдет в надежные

руки, и ничего не страшились. Но кто будет управлять государством, когда мы убьем Кызыл-Арслана? Ваш сын молод и не обладает достаточным опытом в государственных делах, у него

нет большой военной силы, на которую можно было бы опереться. Как он будет управлять империей?!

- У салтаната есть хозяин. Как только мы убьем Кызыл-Арслана, ты с небольшим войском отправишься в крепость Кахран, освободишь заключенного там Тогрула и привезешь в Хамадан. Мы посадим его на падишахский трон.

Хюсамеддин сокрушенно покачал головой.

- Все обстоит гораздо сложнее, чем думает мелеке. Запутанный узел не так-то просто развязать. Мне известно, что мелеке хотела стать женой султана Тогрула, однако ее мечты не сбылись. Впрочем, если бы она даже и вышла замуж за Тогрула, это ничего не дало бы ей, ибо Тогрул никогда не лишил бы своего сына Мелик-шаха прав на престол и не провозгласил бы сына мелеке Гютлюг-Инанча велиахадом. Дело решилось само-собой после того, как Кызыл-Арслан захватил Хамадан и арестовал Тогрула. Мне известно также, что мелеке начала добиваться от Кызыл-Арслана того же, чего она добивалась от Тогрула. Однако и этим мечтам мелеке не суждено было сбыться. Кызыл-Арслан не захотел сделать ее своей женой и провозгласить ее сына велиахдом вместо любимого народом Абубекра. Знаю, после того, как Кызыл-Арслан будет убит, вы опять начнете заигрывать с Тогрулом, а на мою долю выпадет лишь ответственность за убийство двух великих хекмдаров. Я по праву заслужу проклятие истории и народов Востока! Было бы лучше, если бы мелеке оставила меня в покое. Лучшие годы моей жизни погребены под обломками несбывшихся мечтаний и грез. Мне уже исполнилось сорок пять лет, но не исполнилось ни одно из моих желаний. Необъятны просторы моей родины, но куда мне податься? В какое бы государство я ни приехал, меня и мой меч будут принуждать к предательству против моей родины. И в этом виноват лишь я один, ибо я действительно предатель! А все потому, что я поверил мелеке. Я не знал, что ее любовь лжива и неискренна.

Гатиба спокойно слушала Хюсамеддина, не перебивая. Когда он умолк, она сказала:

- Чтобы суметь открыть дверь счастья, надо быть не только энергичным, но также терпеливым и стойким. Если бы я поступала так, как думаешь ты, если бы я торопилась выполнять твои желания, мы бы давно погибли оба. Как я могу при жизни двух хекмдаров выйти замуж за убийцу моего мужа?! Что мы получили бы от этого союза, кроме позора и гибели? Отвечай мне, я спрашиваю тебя, что бы мы делали? Будь я простая, смертная

женщина, все было бы просто, мы бы не знали никаких затруднений. Или ты забыл, кто я? Пока не изменились обстоятельства, думать о счастье - значит предаваться несбыточным мечтаниям. А мечтаниями да пожеланиями счастья не добиться. Ты называешь мою любовь лживой и неискренней? Неблагодарный! Мелеке большого государства отдает ему свои губы и сердце, а он называет ее любовь лживой и неискренней! Это ли не подлость? Это ли не измена? Умные люди должны добиваться от любви счастья, а ты хочешь получить от нее позор и погибель! Ну, признай же правоту моих слов!

Хюсамеддин потупил глаза.

-- Признаю, мелеке.

Далеко за полночь Гатиба прощалась с Хюсамеддином на пороге своей комнаты.

- Жизнь моя, - сказала она. - Мы с тобой преодолели большую часть пути, ведущего к нашему счастью. Крепись, надо во что бы то ни стало достичь цели!

Хюсамеддин привлек к себе Гатибу и жадно поцеловал в губы.

- Мы преодолеем этот путь до конца и обязательно достигнем цели! добавил он. Мелеке должна верить мне! - И он выскользнул за дверь.

Кызыл-Арслан устроил пир в честь гостей, прибывших из Ирака и Рея.

Все, кто был на пиру, дивились: уже давно хекмдар не был таким оживленным. Он без меры пил, читал стихи.

И лишь очень немногие чувствовали, что за этой внешней веселостью скрывается безысходная тоска.

Губы Кызыл-Арслана без конца шептали: " Приди, мой смертный час, жизнь извела меня! "

На скатерти перед ним стояла хрустальная ваза с алыми розами.

Взяв одну из них, он произнес рубай:

О роза, развлечение царей,

Тобою обнадежен соловей.

Растоптанная пьяною пятою,

Себя ты сгубишь красотой своей.

Затем, глядя из окна в сад и ни к кому не обращаясь, тихо заговорил:

- Ничто меня не веселит. Сейчас я вижу, что ни вино, ни беседы о прекрасном, ни эти розы не могут сами по себе доставить человеку радости, ибо прелесть всего этого человеческое сердце может ощущать лишь тогда, когда оно счастливо. Сердце, в котором живут жизнелюбие и радость, не знает печали, а печальное сердце, увы, никогда не познает радости. Эти красные розы, превратившись в раскаленные угли, обжигают меня своим

пламенем! Вон фиалки... Но они будто закутались в траурную чадру. А голос соловья звучит тоскливо и печально, словно стон осиротевшего младенца... Ветви плакучей ивы кажутся мне косами печальной Лейли, потерявшей своего возлюбленного Меджнуна. Нарцисс напоминает мне смертельно больного человека. Трепет крыльев бабочки - это дрожь угасающей души. Распустившаяся лилия кажется мне пастью дракона, готовой поглотить свою жертву. Вечерняя заря напоминает мне закат человеческой жизни. А листочки, гонимые вечерним ветром, кажутся мне людскими душами, покидающими жизнь, мчащимися в небытие. Струя фонтана - это кровь, которая вырывается из обезглавленного тела. Утки, плавающие в бассейне, тревожно кричат: " Смерть, смерть! " А эти кусты красных роз страшнее всего: они

напоминают мне ложе, залитое кровью!

Пир закончился поздно ночью. Гости удалились. Рабыни проводили падишаха в опочивальню.

На сердце Кызыл-Арслана по-прежнему лежал камень. Ни вино, ни пение рабынь, ни веселые танцы, ни шутливые разговоры не могли развеять его печаль.

Подойдя к своему ложу, он со вздохом сказал:

- Почему так тяжело на душе? Какая ужасная ночь!

Он лег, но тревожные мысли не давали ему заснуть.

" Один, совсем один! -думал он. - Вокруг враги, обманщики, лицемеры. С границ приходят тревожные вести. Столица превратилась в гнездо интриганов и заговорщиков! "

- Приди, мой смертный час, жизнь извела меня... - прошептал он снова, уже в который раз за вечер.

И вдруг чей-то мрачный голос ответил:

- Хекмдар, ваш смертный час пришел. Позвольте ему приступить к своим обязанностям!

Кызыл-Арслан вздрогнул и открыл глаза: перед ним стоял Хюсамеддин. Поняв, почему он здесь, падишах устало смежил веки и спокойно сказал:

- Приступай, палач.

Хюсамеддин несколько раз поднял и опустил свой меч.

Дворец Гатибы и дворец Кызыл-Арслапа облачились в траур.

Гатиба рыдала, разметав волосы по крышке черного гроба, в котором покоилось тело убитого падишаха.

На площади Атабека Мухаммеда сооружались в ряд сорок виселиц.

По городу ходили слухи, будто Кызыл-Арслан был убит по наущению Фахреддина и Алаэддина азербайджанцами, проживающими в Хамадане.

Когда тридцать девять безвинных азербайджанцев и дряхлый, восьмидесятилетний слуга Кызыл-Арслана были казнены, Гатиба, призвав к себе Хюсамеддина, приказала:

- Возьми сто всадников и, не теряя времени, скачи в крепость Кахран!

- Зачем? - удивился Хюсамеддин. - Сообщить Тогрулу о смерти брата?

- Да, во-первых, сообщить о смерти брата, а во-вторых, освободить его из-под стражи и с почестями доставить в столицу.

Хюсамеддин иронически усмехнулся:

- По-моему, это еще не все. Надо также сделать приготовления к вашей свадьбе. Верно?

- Мне кажется, человек, который смог убить двух хекмдаров, должен быть дальновидным и прозорливым политиком. Ведь тебе известно, что Тогрул не обладает умом настолько, чтобы руководить государством. Однако во главе каждого госутарства должен кто-то находиться, будь он умный или дурак. Народ не пожелает, чтобы у власти стал ты или мой сын Гютлюг. А Тогрул законный султан... При нем мы сможем делать все, что угодно, даже поженимся. Клянусь тебе, Хюсамеддин, я не стану его женой! Ты знаешь, я никогда не собиралась принадлежать ему, я лишь вела игру с ним. Я обманывала его, а он обманывал меня, желая выиграть время. Неужели ты не понижаешь, прежде, чем сойти в могилу, Тогрул должен взойти на престол! Сначала надо провозгласить его падишахом, а все остальное я беру на себя. Тогрул умрет, здесь, а Абубекр -в Тебризе!

Сколько душ я погубил на своем веку! - подумал Хюсамеддин. - Мои руки обагрены кровью двух великих хекмдаров. Из-за меня казнено столько безвинных людей, А сколько мне еще суждено погубить человеческих душ! Нет, не будет мне прощения на том свете. А какова была мне плата от Гатибы? Десяток поцелуев! "

В глазах Хюсамеддина была такая усталость, а на лице такая безнадежность, что Гатиба невольно ощутила в сердце страх и внутренне содрогнулась: " Убийца двух хекмдаров может стать и моим убийцей! Может, лучше обвинить его в убийстве Кызыл-Арслана и предать казни?! Нет, нет, Хюсамеддин еще пригодится мне. Этот человек потерял остатки совести. Он будет совершать преступления и дальше, я приучила его к преступлениям. Второго такого сообщника мне не иметь, молодость уже прошла, а мою красоту можно уподобить солнцу, которое вот-вот скроется за горизонтом. Какой глупец согласится обагрить свои руки

кровью ради увядающей женщины? "

- Дорогой друг, - сказала Гатиба, кладя руку на плечо Хюсамеддина. - Ты должен знать, чего я добиваюсь. Во-первых, я хочу, чтобы мой Сын Гютлюг-Инанч был провозглашен велиахадом. Во-вторых, я мечтаю о семейном счастье с тобой. Самые большие трудности и преграды на пути к нашему счастью уже устранены. Власть Тогрула недолговечна, как мыльный пузырь, но пока он нам нужен. Лишь посадив его на трон, нам удастся избежать нападения иноземцев. Или ты не видишь? Не успели мы похоронить Кызыл-Арслана, а иракцы уже кричат о разделе нашего государства. Если салтанат будет захвачен нашими недругами, чего будет стоить наше счастье с тобой? Мы оба будем наказаны как предатели и убийцы и опозорены навеки. Мечтай о нашем счастье, мы должны строить его не как просте смертные, а как владыки судеб народов! Именно поэтому надо как можно скорее доставить Тогрула в Хамадан. Его судьба и наши судьбы связаны. Нам только с его помощью удастся завтадеть

властью в этом государстве. Пойми, сейчас не время думать о личных интересах. Так мы можем потерять все! Прежде всего необходимо прочно взять власть в свои руки, а затем уже думать о свадьбе. Не забывай, Хюсамеддин, ты самый обыкновенный аскер. Таких, как ты, много. Ты можешь прославиться и стать знаменитым, лишь женившись на мелеке великой империи!

" Гатиба права, - решил Хюсамеддин. -- Мы используем Тогрула в своих интересах, а затем он умрет. И тогда уже ничто не помешает нашему счастью! Глупо бежать с полдороги. Да и мне ли бояться пачкать руки в крови? "

- Хорошо, будет так, как того желает мелеке, - ответил он. Но всякому терпению наступает конец! Пусть мелеке не забывает, я в любой момент могу все изменить.

- Я ничего не забываю, Хюсамеддин, однако и ты не забывай, что тобой совершены чудовищные преступления, История может заклеймить тебя! Только заслужив мою благодарность и осуществив мои планы, ты сможешь заслужить прощение потомков. Помни, на твоей совести кровь великих хекмдаров!

- Вы правильно сказали, мелеке, я -обыкновенный аскер. Но что касается крови, которая пятнает мою совесть, ее можно смыть лишь новой кровью, а не добиваясь благодарности женщины!

Гатиба почувствовала в словах Хюсамеддина скрытую угрозу.

- Женщина, сумевшая воздать по заслугам двум хекмдарам, сумеет воздать должное и простому смертному, -сказала она.

- Иногда и простые смертные могут совершать бессмертные поступки...

- Не отрицаю этого. Половина вины за совершенное тобой лежит на мне. На одной чаше весов - твоя жизнь, на другой - моя. Стоит одному из нас нарушить равновесие - и мы погибли оба! Мысли об убийстве близких людей или самоубийстве свидетельствуют о безысходности положения человека. Я же указала тебе верный путь к нашему счастью, - поэтому не глупо ли рассуждать сейчас так, как ты? Пойми, нельзя считать все содеянное тобой результатом твоего безволия или недомыслия. Раз ты в своих действиях руководствовался какой-то идеей, значит ты прав, и должен довести начатое дело до конца, отбрасывая от себя всякие другие мысли! Я готова хоть сейчас удовлетворить твои необузданные желания, - на это уйдет всего несколько минут, но мне не хочется делать этого, чтобы не запятнать еще больше твоей совести и чести! Я хочу достаться тебе не как фахиша, а как честная, благородная женщина, верная своему мужу. Уступив некоторым твоим любовным порывам, я доказала тебе свою любовь. Ты знаешь, я не любила атабека Мухаммеда. Я была его женой много лет, но родила от него только одного ребенка. Да, я не могла любить его, потому что он разлучил меня с моим любимым, отнял у меня тебя. Расставшись с поэтом, я избрала тебя в спутники жизни, но атабек помешал моим мечтам. Я отомстила ему. Однако этого мало, за зло, совершенное атабеком Мухаммедом, должна заплатить жизнью Вся династия Эльдегезов! Отвечай, будешь ли ты со мной до конца? - Буду, мелеке.

⇐ Предыдущая 38 39 40 41 424344 45 46 47 Следующая ⇒