ПОСЛЕСЛОВИЕ 6 страница

— Что ж, удар был неплохой, — признал наконец Алек.

— В смысле для девчонки?

— Хоть для кого. — В ребрах и животе в самом деле побаливало. Он повернулся к Дэрин: — Мне не надо было так говорить. Ты на самом деле хороший солдат — я бы сказал, даже очень. Но друг из тебя не особый.

— Откуда ты знаешь?

На щеке у нее блеснула слеза.

— Я тебе рассказал все, — Алек говорил медленно, взвешивая каждое слово. — Все мои секреты.

— Да. И я ни один из них не выболтала.

Он это проигнорировал, продолжая поочередно загибать пальцы.

— Ты была первым членом этого экипажа, узнавшим, кто мой отец. Ты единственная, кто знает о моем письме от папы римского. Ты знаешь про меня все. — Он отвернулся. — И ты не могла рассказать мне об этом? Ты мой лучший друг — в каком-то смысле, я бы сказал, единственный — и ты мне не доверяешь.

— Алек, дело не в этом.

— Поэтому ты лжешь для развлечения? Извините, доктор Баск, у нас, похоже, заблудился шпик. — Алек покачал головой. — Я вижу, для тебя это так же естественно, как дышать?

— Ты думаешь, я здесь для того, чтобы развлекаться? — Дэрин подошла поближе к окну, кулаки у нее снова были сжаты. — Странновато, не правда ли? Ведь когда ты думал, что я мальчик, то говорил, что с моей стороны это чертовски отважно служить на этом корабле.

Алек опустил голову, вспоминая ту ночь, когда Дэрин рассказала ему о том, что произошло с ее отцом. Она задавалась вопросом, не безумие ли это, служить на корабле, полном водорода, как будто бы подсознательно ей хочется разделить отцовскую участь и погибнуть, как он.

Быть может, это было и отвагой и безумством. Она же девчонка, что с нее взять.

— Да, все гладко получается, — вздохнул Алек. — Ты воздухоплаватель, потому что им был твой отец. То есть если он действительно был твоим отцом.

Дэрин обожгла его взглядом:

— Конечно, он им был, дурачина. Сослуживцы моего брата знали, что у Джасперта есть сестра, поэтому мы придумали еще одну ветвь семьи. Только и всего.

— В твоей лжи есть определенная логика. — Сейчас, когда Алек вновь стал об этом размышлять, гнев разгорелся в нем с новой силой.

— Так что обо мне ты думала, что я спесивый, изнеженный зануда-принц, который тебя непременно выдаст.

— Не дури.

— Я видел твое лицо, когда нас в коридоре застукал мистер Баск. Ты думала, что тебе конец. Ты мне не доверяешь!

— Опять ты рассуждаешь как думмкопф, — укорила она его. — Я всего лишь опасалась, что он услышит наш спор. Мы выболтали достаточно, чтобы он сделал соответствующие выводы.

Алек прикинул, что мог расслышать мистер Баск; лучше бы ничего.

Дэрин подтянула стул и села напротив:

— Я знаю, Алек, что мой секрет ты будешь держать в тайне.

— Как и ты мой, — холодно откликнулся он.

— Всегда.

— Так почему ты мне о нем не рассказала?

Она глубоко вздохнула и положила ладони на столешницу. Потом все время глядела на них, пока говорила.

— Я уже готова была сказать однажды, когда ты первый раз оказался на борту — когда ты подумал, что я могу получить на всю катушку за то, что тебя укрываю. Только, видишь ли, девчонку они бы повесить не смогли.

Алек кивнул, хотя и сомневался, что так бы и было. Измена есть измена, тем более государственная.

Невероятно, но придется признать, что эта девчонка ради него совершила измену. Она сражалась с ним бок о бок, учила его хлестко ругаться на английском, обучала метать ножи. Она спасла ему жизнь, но при этом неизменно лгала о том, кто она на самом деле.

— Когда мы были в Стамбуле, — продолжала Дэрин, — и я думала, что мы никогда уже больше не вернемся к своим, я много раз пыталась набраться смелости и признаться. И всего неделю назад в птичнике, после того как Ньюкирк упомянул моего дядьку, я чуть тебе все не выложила. Но я не хотела… между нами все рушить.

— Рушить, все? Что ты имеешь в виду?

Она невесело покачала головой:

— Да так, ничего.

— Нет, видно, что-то есть.

Она глотнула, сняв руки со столешницы, как будто резкость его тона могла ее напугать. А ведь Дилан Шарп не боялся ничего, кроме, пожалуй, огня.

— Скажи мне, Дэрин.

Произносить ее имя вслух было как-то непривычно.

— Я боялась, что тебе будет слишком тяжело.

— В смысле, что я неженка, принц на горошине? Что моя чувствительная гордость будет уязвлена тем, что какая-то там девчонка умеет вязать узлы лучше, чем я?

— Нет! Такое мог, вероятно, подумать Фольгер, но не я.

Алек сощурил глаза, вновь чувствуя растущий гнев. Среди всех нынешних перипетий и раздумий он совсем забыл, что Дэрин находится в размолвке с Фольгером. Теперь все становится так очевидно…

— Почему он мне ничего не рассказывал?

— Он не хотел тебя удручать.

— Снова ложь! — Алек встал. — Я все теперь вижу. Вот почему ты помогла нам с побегом и почему хранила мои секреты. Не потому, что ты мой друг. А потому, что Фольгер все это время тебя шантажировал!

— Нет, Алек. Я делала все это потому, что ты мне друг и союзник.

Алек лишь тряхнул головой:

— Как, ну как я могу быть в этом уверенным? Ведь ты мне только и делала, что лгала!

Долгое время Дэрин не отвечала, пристально глядя на него через стол. По ее щекам серебристыми капельками катились слезы, а сама она сидела, застыв как статуя.

Алек принялся расхаживать по каюте:

— Так вот почему Фольгер ничего мне не говорил. Он хотел этим держать тебя на поводке. А ты все делала так, чтобы себя защитить!

— Алек, Алек, — тихо сказала она. — Фольгер, может, и пытался меня шантажировать, но я была твоим другом еще задолго до того, как он узнал мой секрет.

— Как я могу тебе поверить?

— Ведь Фольгера не было с нами в Стамбуле. Или ты думаешь, что я спрыгнула с корабля и примкнула к той твоей драной революции из-за него?

— Откуда мне знать. — Он расхаживал по комнате со сжатыми кулаками.

— Так вот, в Стамбул я отправилась не из-за твоего вильдграфа и не по какому-то там заданию. У меня и задачи-то не было добираться до города, а только до проливов. Ты же это знаешь?

Алек дернул головой, пытаясь привести мысли в порядок:

— Твоих людей схватили, а ты оказалась отрезана от «Левиафана». Поэтому у тебя не оставалось выбора, кроме как присоединиться ко мне.

— Нет, глупый ты принц! Это я специально сказала офицерам. В порту Стамбула британских кораблей было пруд пруди, и я в любое время могла на одном из них отчалить в Средиземное море. Но Фольгер сказал, что ты в опасности и что вместо того, чтобы прятаться, ты обоснуешься где-нибудь в городе и устроишь бучу. А я не могла допустить, чтобы ты проделал это в одиночку. Мне нужно было тебя спасти! — На последнем слове голос Дэрин дрогнул, и она со всхлипом выдохнула: — Ты мой лучший друг, Алек, и я не могла тебя потерять. Я готова на все, лишь бы тебя не терять…

Он смотрел непонимающе, застыв посреди каюты. Голос у Дэрин звучал как-то совсем по-другому, вообще как голос другого человека. Явно не наигранно. Или же теперь, узнав, что она девчонка, он воспринимал ее слова и голос как-то по-иному.

— Что значит потерять? Я ведь уже убежал.

Она выругалась, встала и двинулась к двери:

— Вот и все, что тебе нужно знать, принц ты, недотепа. Что я твой друг. Пойду-ка я заберу нашего зверка, пока он сам нас не хватился. А то разбудит кого-нибудь ненароком.

И ушла, не сказав больше ни слова.

Алек смотрел, как закрывается дверь. И почему это было для нее так важно, встретиться с ним в Стамбуле? И не просто встретиться, а бороться с врагом, помогать в восстании, спасать наряду с прочим «Левиафана». Вот уж действительно солдат так солдат. Первоклассный.

И тут он в новом свете увидел то, как они встретились в стамбульском отеле; как она посмотрела на него при встрече. Как она поглядывала на Лилит — с подозрением, даже с ревностью. И в эту минуту он без всякого лори, проницательно нашептывающего на ухо суть, наконец, понял. В Стамбул она явилась совсем не как солдат. И этот свой секрет она не выдаст ему, Алеку, никогда и ни за что, по самой простой на свете причине.

Дэрин Шарп в него влюблена.

ГЛАВА 13

Узкие морские заливы, словно длинные тонкие пальцы, протянулись от моря до изрезанной береговой линии, разделяя Владивосток на полуострова с зубцами пирсов. Сразу от берега поднимались городские холмы в пересечениях проспектов, по которым мамонтины волокли грузы с разбросанных по бухте кораблей. Когда по крышам заскользила тень «Левиафана», движение на улицах замедлилось, и люди останавливались, запрокидывая лица и тыча вверх пальцами. Очевидно, корабль таких размеров они видели впервые. Летное поле показалось Алеку совсем маленьким, всего с полкилометра шириной.

— Мы бог знает где, — сказал он. — В ссылке, у черта на куличках.

— Владивосток, — подсказал с подоконника Бовриль (удивительно, где тварюшка успела подслушать название города). Зверок лапкой тер оконное стекло — здесь, в офицерских душевых, всегда затуманенное. Сантехника на «Левиафане» была встроена в систему кровообращения летуна, и воздух здесь был теплым и влажным, как в турецких банях (не совсем приятное напоминание о том, что воздушный корабль — живой организм). Хотя, по крайней мере, днем здесь никого не было. Офицеры находились при исполнении, а рядовой состав сюда не допускался.

Теперь, когда Алек знал секрет Дэрин, он сторонился ее и Ньюкирка. Остальному же экипажу дела до него особо не было, и он слонялся по кораблю в одиночестве. Было довольно познавательно заглядывать в места, куда мичманы в силу своих служебных обязанностей наведывались редко — электрогенераторные, глухие закоулки желудочного тракта. Однако после двух дней скудного рациона исследовательский пыл Алека поубавился. Одиночество и голод, его естественные союзники, сообща нагнетали душевную пустоту.

— У черта на куличках, — сказал лори проницательный.

Голос у зверка был, можно сказать, печальный.

— Ты по ней скучаешь? — спросил Алек угрюмо.

Бовриль помолчал, недвижно глядя на скользящую по земле тень корабля, и наконец молвил:

— В ссылке.

Спорить с этим было сложно. Алек и в самом деле чувствовал себя на обочине жизни, прячась от экипажа, от своих людей, а в особенности от Дэрин. Компанией ему был один лишь Бовриль.

Хотя лучше уж зверок-фабрикат, чем совсем никого. К тому же компания его куда проще, чем Дэрин с ее хитросплетением чувств. Уж кому, как не ей, должно быть известно, что полюбить простолюдинку он не может.

«Левиафан» между тем подходил к месту посадки, заводя нос по ветру и медленно приступая к снижению. В поле зрения на летном поле суетились крохотные фигурки. Ожидалось около полудюжины грузовых медведей с припасами и две конки с мамонтинами, готовые для отправления русских. Караулила летное поле одинокая тигресса с похожими на ятаганы клыками, длинными и кривыми.

Эти клыки достались ей по наследству, кажется, от какого-то вымершего животного. Не от динозавра, нет — откуда у него такие зубищи. Кажется, были в древности такие огромные кошки… как их? Вот уже который раз, бродя в одиночестве по кораблю, Алек втайне желал, чтобы рядом шагала Дэрин, которая наверняка знала ответ.

В этот момент сзади открылась дверь. Алек обернулся, втайне ожидая увидеть подругу с готовым уроком по биологии. Но это был граф Фольгер:

— Прошу прощения, что отвлекаю, ваше высочество, но вы мне нужны.

Алек отвернулся к окну. Этот человек предал его еще сильнее, чем Дэрин. У той хотя бы имелись причины для лжи.

— Нам с вами не о чем разговаривать.

— Я в этом очень сомневаюсь, но у нас сейчас нет времени на выяснение отношений. Прежде чем приземлиться, мы должны уладить дело с мистером Теслой.

— Уладить, с ним? — Алек тряхнул головой. — Что вы имеете в виду?

— Он опасен. Вы, должно быть, забыли о нашем разговоре?

Слова Фогеля вернули принца к реальности, и в банном воздухе офицерских душевых повеяло холодком тревоги. За последние два дня у Алека совершенно вылетели из головы опасения насчет Теслы и его сверхразрушительного оружия, а также план Фольгера, как его остановить. Честно сказать, вариант с убийством изобретателя никогда не казался Алеку особо реалистичным, однако выражение лица вильдграфа было на редкость серьезным.

Бовриль на подоконнике нервно поежился.

— То есть вы сейчас направлялись убить человека, но при этом подумали, что не мешало бы остановиться и заручиться моей поддержкой?

— Я не хотел вас в это замешивать, Алек. Но нам необходимо знать, собирается ли Тесла сойти с корабля сегодня. Встречаться со мной он отказался, но с вами он разговаривать будет. — Фольгер попробовал улыбнуться. — Ведь вашим именем пестрят все газеты.

Алек лишь гневно глянул на графа, хотя тот был прав. Сразу после посадки, в штурманской, Тесла выказал энтузиазм по поводу возможной встречи: еще бы, знаменитый принц. А вчера утром Алек обнаружил у себя под дверью приглашение на ужин, которое, разумеется, проигнорировал.

— Вы хотите, чтобы я выяснил, остается ли он на борту?

— С вашего позволения, принц.

— А если он думает уйти? Вы с Клоппом собираетесь выпотрошить его на сходнях?

— Ни меня, ни Клоппа поблизости не будет. Как, впрочем, и вас.

— Выпотрошить его на сходнях, — мрачно повторил Бовриль.

Алек чертыхнулся:

— Вы с ума сошли? Если Бауэр с Хоффманом на этом корабле кого-нибудь прибьют, дарвинисты тут же узнают, кто все это заказал!

— Заказывать, быть может, мне никого и не придется, — граф указал в сторону двери, — но выяснить все предстоит вам.

— И вы специально до сих пор выжидали, чтобы мне это сказать? — задохнулся от возмущения Алек, но Фольгера ничего не смутило. Вне сомнения, он продумал момент встречи, чтобы у Алека не осталось времени на споры. — А что, если я просто останусь здесь?

— Тогда Хоффман с Бауэром выполнят то, что им приказано. Они уже на местах.

Алек поднял с подоконника Бовриля, усадил себе на плечо и сделал шаг к двери, решив во что бы то ни стало отыскать своих людей и дать им отбой. Но где место их засады? Или, что еще хуже, вдруг они откажутся подчиняться? Теперь, с возвращением на «Левиафан», бразды правления опять взял в руки чертов вильдграф. Два дня добровольного отшельничества Алека оказались ему только на руку.

— Чтоб вам провалиться, Фольгер. Когда вы прекратите плести интриги, не ставя в известность меня? И не стоит секретничать за моей спиной!

— А, вы об этом. — Граф выглядел неподдельно виноватым. — Это было в самом деле огорчительно. Но ведь я предупреждал, чтобы вы не водили дружбу с простолюдинами.

— Да, но вы утаили кое-что поважней. Вы и в самом деле считали, что я выкажу слабость, узнав, кто такая Дэрин?

— Слабость? — Фольгер потупился, а затем поглядел с прищуркой. — Вообще-то нет, но сейчас, застав вас в раздумьях в душевой, я не очень-то убежден в вашей твердости.

— Никаких раздумий! Я просто исследовал корабль.

— Исследовали? И что же вы, осмелюсь спросить, обнаружили, ваше ясновельможное высочество?

Алек отвернулся к окну, чувствуя внутреннюю опустошенность:

— Что я никому не могу довериться и что никто в меня не верит. Что лучший мой друг оказался… фикцией.

— Раздумья, — сказал Бовриль.

Граф Фольгер молчал. Алек чуть не высказал вслух подозрение насчет того, что Дэрин Шарп в него влюблена, но очень уж не хотелось видеть усмешку на лице Фольгера.

— Я был глупцом, — вымолвил он наконец. — И слепцом.

Фольгер покачал головой:

— Сдается мне, не вы один. Эта девушка месяцами водила за нос своих офицеров и сослуживцев, да еще и удостоилась наград по служебной линии. Она и меня какое-то время вводила в заблуждение. Это по-своему впечатляет.

— Вы ею восторгаетесь, граф?

— В некотором смысле. Как медведем на велосипеде. Нечасто доводится такое видеть.

Алек болезненно поморщился:

— Тем не менее ваш восторг не мешал вам ее шантажировать.

— А что делать. Мне нужна была помощь при побеге с этого корабля. Я думал, что смогу удержать вас от участия в этой бессмысленной революции и, как следствие, от гибели. — Желчный голос графа смягчился: — Хотя, кто знает, быть может, нам снова понадобится ее помощь.

— Вы намекаете, что мне следует оставаться с ней на дружеской ноге?

— Нет, конечно. Я лишь о том, что мы можем ее по-прежнему шантажировать.

— Идите вы к черту. — Алеку отчего-то стало невыносимо душно. Он подошел к двери и остановился, одной рукой сжимая дверную ручку. — Я иду в каюту Теслы. Если он намеревается покинуть корабль сегодня, я вызову корабельную охрану для обеспечения его безопасности.

— Предать нас, разумеется, ваше право. — Фольгер демонстративно поклонился. — Мы все в вашем распоряжении.

— Напрямую, Фольгер, я вас не выдам, просто капитан может сделать соответствующие, невыгодные вам выводы. Если только вы сейчас же мне не пообещаете, что…

— Увы, Алек, не могу. Заявления Теслы могут оказаться бредом, но риск все равно недопустим. В одной только Вене проживает два миллиона ваших подданных, а она, возможно, может оказаться лишь первым городом в его черном списке. Вы видели, на что способна его машина.

Алек распахнул дверь. Времени на изъяснения совсем не оставалось, к тому же нельзя было допустить, чтобы из-за какой-то воображаемой угрозы оказался лишен жизни человек. Это надо было остановить, сейчас же. И все же Алек задержался в дверях, чтобы сказать еще кое-что:

— Если вы, Фольгер, еще хоть раз, хоть чем-нибудь станете угрожать Дэрин Шарп, знайте: между нами все кончено.

Вильдграф вновь с казенной учтивостью поклонился, и Алек вышел, хлопнув за собой дверью.

* * *

Мистер Тесла все еще находился у себя в каюте, но на кровати его лежал чемодан. Один из русских паковался, в то время как Тесла что-то делал на лабораторной скамье. Электрическая трость, частично разобранная, лежала с ним рядом.

Алек постучал по открытой двери:

— Мистер Тесла, прошу прощения?

Ученый с раздражением поднял голову; впрочем, взгляд его тут же стал приветливым.

— О, принц Александр! — Он куртуазно склонил голову. — Ну, наконец-то!

Алек ответил поклоном на поклон:

— Прошу прощения за то, что не ответил на вашу записку. Слегка, знаете ли, недомогал.

— Что вы, принц, нет никакой нужды извиняться! — великодушно махнул рукой Тесла, а сам, прищурившись, посмотрел на Бовриля. — Вы, я вижу, сделались завзятым дарвинистом?

— Вы насчет этого зверка? Это… лори проницательный. В смысле умудренный и проникновенный.

— Идите вы к черту, — сказал Бовриль, хихикнув.

— О, да он у вас ругатель, — отметил Тесла. — Как своеобразно.

Алек строго поглядел на тварюшку:

— Обычно Бовриль более вежлив, как и я. С моей стороны было упущением не присоединиться к вам прошлым вечером. Нам было бы что обсудить.

Ученый длинными пальцами наматывал проволоку на сердечник в набалдашнике трости.

— Упущение небольшое, поскольку питание на этом корабле, скажем прямо, неважное.

— Поверьте, оно не так уж плохо, когда на камбузе есть чем поживиться, — неожиданно для себя вступился Алек за кухню «Левиафана». — Овощи здесь выращиваются непосредственно в желудочном отсеке, а боевые ястребы временами приносят нам свежую добычу.

— А, так вот откуда на ужине взялся тушеный заяц! Можно сказать, кульминация вечера.

Алек приподнял бровь. Оказывается, этот господин угощался свежим мясцом, в то время как он жевал старые галеты? Само собой, будь дарвинисты уверены, что «Голиаф» не блеф, они бы с радостью потчевали Теслу трижды в день икрой, и красной и черной.

— Как жаль, что не получилось отведать его вместе с вами. Однако теперь, когда корабль пополнит свои запасы, почему бы нам не отужинать вместе?

Лицо мистера Теслы омрачилось:

— Увы, и еще раз увы, но вынужден как можно скорее возвратиться в Нью-Йорк. Теперь у меня наконец-то есть все сведения, которые позволят мне закончить работу.

— Ах, вон оно что. — Алек медленно вздохнул, после чего перевел взгляд на русского, который в этот момент укладывал в чемодан брюки. — Не могли бы мы на минуту остаться наедине, мистер Тесла?

Тот величаво махнул рукой:

— От лейтенанта Гареева у меня секретов нет.

Алек насторожился. У Теслы в денщиках ходит русский офицер? Несомненно, один из соглядатаев царя, посланный приглядывать за изобретателем.

Тут до Алека дошло, что этот самый лейтенант Гареев, судя по всему, ему знаком. Наверняка это был тот самый человек, что пару ночей назад помешал Дэрин шариться у Теслы в каюте. А возможно, он заприметил и их с Дэрин, когда они той ночью несли металлический детектор по грузовому отсеку.

— Мистер Тесла, — Алек перешел с английского на немецкий, — это ваше оружие, оно в самом деле способно остановить войну?

— О, я в этом уверен. Еще до того, как нанести чертеж на бумагу, я имею обыкновение с абсолютной точностью симулировать эффективность всех моих изобретений на практике, чтобы, как говорится, кирпичик к кирпичику. С начала этой войны я стал распространять этот способ и на сферы политики. Я уверен, что державы-жестянщицы покорно склонят передо мною головы хотя бы потому, что у них не останется иного выхода.

Алек молча кивнул, вновь подпадая под странное влияние речи Теслы. Одна его часть ополчалась на бредовую амбициозность изобретателя, другая же преклонялась перед непоколебимой волей этого человека. Что, если у графа Фольгера сложилось превратное впечатление? Если «Голиаф» действительно существует, то Тесла способен положить конец войне за какие-то считаные недели. А потому плести против него заговор сущее безумие. Но при этом вспоминалась еще и бескрайность поваленных деревьев, разбросанные кости, весь этот кошмарный, стелющийся во всех направлениях пейзаж. Что, если для внушения державам-жестянщицам мысли о капитуляции понадобится наглядный пример в виде разрушенного города?

Пока на ум Алеку напрашивался единственный вывод, что будущего в данный момент не прозреть, а крови сегодня на руках его людей он решительно не потерпит.

— Остановить войну, — сказал тихонько Бовриль. Тесла подался вперед, с интересом рассматривая лори: — Какое странное создание.

— Сэр, если есть хотя бы какая-то возможность остаться на борту, берусь вам в этом всецело содействовать. Я сам тоже стремлюсь к миру.

Тесла покачал головой:

— После полудня на Токио выходит мой пароход, а там я через два дня вылетаю японским летуном на Сан-Франциско, откуда поездом отправляюсь прямиком в Нью-Йорк. Нарушение этого расписания может обернуться для меня неделей задержки, в то время как каждый день этой войны оборачивается новыми тысячами жертв.

— Значит, вам пока тем более нельзя отсюда уходить! — Алек сжал кулаки. — Вам нужна моя помощь, сэр. Ведь это политика, а не наука. А мой двоюродный дед, между прочим, император Австро-Венгрии.

— Тот самый, которого вы совсем недавно через газеты обвинили в убийстве? Дорогой мой принц, насколько я вижу, вы с вашим семейством не особо, так сказать, в ладах.

Говоря это, Тесла слегка улыбался. Что и говорить, против этих слов не поспоришь. Что же, получается, иного выхода нет.

Алек вынул командный свисток и свистнул вестовую ящерицу. Когда та через считаные секунды появилась в передаточной трубе, ему неожиданно свело живот. Он не мог предать своих людей и в то же время едва ли мог запросить без объяснения вооруженный эскорт.

Мистер Тесла, вскинув брови, рассматривал ящерицу.

— Прямиком в Нью-Йорк, — брякнул Бовриль.

Наконец Алек подыскал нужные слова:

— Капитан Хоббс, мне и мистеру Тесле нужна срочная встреча с вами. У нас к вам важная просьба. Конец послания.

Ящерка юркнула в трубу.

— Просьба? — переспросил Тесла.

План у Алека созрел, пока он диктовал сообщение:

— Ваша миссия слишком важна, чтобы транжирить время на все эти пароходы-поезда. Мы должны взять курс на Нью-Йорк безотлагательно, и нет транспортного средства более скоростного для этой цели, чем «Левиафан».

ГЛАВА 14

— А у японцев морское зверье такое же крупное, как наше? — поинтересовался Ньюкирк.

— Да, несколько кракенов у них тоже есть, — ответила Дэрин с набитым ртом. — Но куда смертоносней у них не большие чудища, а те, что помельче. Вроде каппа-монстров, что десять лет назад взяли в плен русскую эскадру.

— А, помню ту тему на занятии. — Ньюкирк гонял по тарелке картошины, чувствуя себя слегка нервозно над вражеской территорией. — Забавно, что русские с японцами теперь как бы сроднились и воюют на одной стороне.

— На что только не пойдешь, чтобы сладить с этими гадами жестянщиками.

Дэрин потянулась, чтобы подцепить на вилку одну из картошек Ньюкирка, а тот и ухом не повел. Что же касается Дэрин, то она в голодании не видела смысла. С той поры как на «Левиафане» во Владивостоке произошла дозаправка, она слопала четыре здоровенные порции, но в ее желудке все еще подсасывало после тех двух ужасных дней без пищевого довольствия.

Само собой, жила в ней и пустота иного рода — та, которую не заполнить едой. С той поры, как раскрылся ее секрет, они с Алеком не общались. А когда случайно сталкивались, он лишь отводил глаза в сторону и выглядел бледным, как мучной червь.

Дэрин казалось, что она превратилась для него в прокаженную или некое пятно грязи на палубе «Левиафана», которое кому-нибудь (понятно, что не принцу) надлежит стереть. На их дружбу Алек решительно наплевал, и все лишь из-за того, что она девчонка. Ну и, само собой, загреб себе Бовриля. Сволочуга.

— А где, кстати, Алек? — спросил Ньюкирк, словно читая ее мысли.

— Какие-то, наверно, свои жестянщицкие выкрутасы, — ответила Дэрин, стараясь скрыть душевное негодование. — Нынче утром видела его с мистером Теслой на собрании у господ офицеров. Тихушники, все как один.

— Но его не видно вот уже несколько дней! Вы что, повздорили?

— Да пошел он.

— Я так и знал, — фыркнул Ньюкирк. — Он где-то прячется и не кажет носу, а ты шипишь, как целая банда мокрых кошек. Что там у вас, черт возьми, произошло?

— Да ничего. Видно, нос задрал: он же принц, важновельможная птица, чего ему с нами, мичманами, якшаться.

— А вот доктор Барлоу считает иначе, — глядя в тарелку, сказал Ньюкирк. — Она меня спрашивала, не подрались ли вы.

Дэрин с досадой застонала. Если ученая леди велит Ньюкирку за ней шпионить, значит, ей чертовски любопытно. А у такой вездесуйки, как доктор Барлоу дистанция между любопытством и подозрением короткая.

— Не ее ума дело.

— Верно. И не моего. Только согласись, все это немного странно. После того как вы вдвоем возвратились из Стамбула, вы были, как бы это сказать…

— Как принц и плебей, — вставила Дэрин. — А теперь, когда у принца есть для шушуканья мистер Тесла, надобность во мне отпадает сама собой.

— Н-да, — вздохнул Ньюкирк. — Вот тебе и жестянщики. Они что, все такие?

Дэрин встала и подошла к окну, надеясь, что разговор на этом закончен. Под кораблем в лучах послеполуденного солнца переливчато сияло Японское море, а на горизонте тоненькой ниточкой проступала береговая линия Китая. На лазоревом горизонте крапинками виднелись птицы-разведчики, чутко высматривающие вражеские суда.

«Левиафан» направлялся к Циндао, портовому городу китайского приграничья. Здесь у германцев была морская база, корабли которой могли свободно рыскать по всему Тихому океану. Японцы уже успели взять ее в осаду, но, похоже, они сами нуждались в помощи.

Ньюкирк вслед за Дэрин подошел к окну:

— Забавно, что мистер Тесла не сошел во Владивостоке. Когда я стирал ему рубашки, он выразил желание, чтобы я сложил их для упаковки.

Дэрин нахмурилась, прикидывая в уме, что могло поменять его планы. Из своих собственных наблюдений она знала, что Алек много времени проводит со своим новым другом. Повара рассказывали, что они вдвоем нынче ужинали за столиком капитана. Что они все, черт возьми, задумали?

— А, мистер Шарп и мистер Ньюкирк? Вот вы где.

В тот момент, когда мичманы оглянулись, в дверь проскользнул Тацца, волоча за собой доктора Барлоу с важно сидящим у нее на плече лори. Полоски под глазами придавали зверку выражение нахохленной заносчивости.

Дэрин нагнулась потрепать по загривку Таццу. В данном случае появление ученой леди радовало, поскольку она могла что-то знать о планах Теслы и Алека. Так что иногда вездесуйки появляются кстати.

— Добрый день, мэм. Рад видеть вас в добром здравии.

— В данный момент мое здравие под угрозой крайнего недовольства. — Доктор Барлоу повернулась к Ньюкирку: — Вы не будете столь добры выгулять Таццу?

— Но, мэм, Дилан же уже… — начал было тот, но под взглядом доктора Барлоу осекся и безропотно вышел вслед за сумчатым волком, а за спиной у него без объяснений хлопнула дверь. Ученая леди села за стол и жестом указала на остатки мичманского обеда. Дэрин взялась убирать остатки трапезы. Голова у нее шла кругом. Наверняка доктор Барлоу возьмется сейчас выпытывать о той ссоре с Алеком.

— Мистер Шарп, не потрудитесь ли рассказать о предмете, который вы обнаружили в каюте мистера Теслы?

Дэрин обернулась со стопкой пустых тарелок в руках, хорошо скрывая облегчение:

— А, вы об этом. Как я уже говорил, мэм, тот предмет небольшой, чуть крупнее футбольного мяча, но гораздо тяжелее — вероятно, сплошное железо.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒