Encounter – Ночной экстрим 5 страница

Раздался звонок из штаба:

– Есть новость. На форуме опубликовали сообщение – на объекте милиция.

– Что, уже? – воскликнул Максим, – так что, уровень снимается?

– Нет, игра продолжается. Там уже почти полтора часа «Коты». А еще «Иксы» и «Дырявые носочки», «Р& Б» на подходе.

– Это ж как надо было мяукать, чтоб патруль приперся!

– Я думаю, «Коты» ни при чем. Говорят, что патруль там постоянно ошивается. На каком-то форуме нашел фотографии этого места, могу описать.

Самое приметное сооружение – мачту – увидели издалека. После военных ее использовали для нужд сотовой связи.

Верхний красный фонарь мачты, казалось, висел вообще в космосе. Предстояло метров тридцать отвесного подъема по металлической лестнице. Максим спросил, есть ли добровольцы. То есть, вполне возможно, что код будет ниже красного маячка, но точно так же не исключено, что придется карабкаться и на самый верх. Олег сказал, что этот подвиг ему по плечу, и вышел из машины вместе с Аней. Прежде, чем штурмовать небо, им предстояло покорить двухметровый забор с колючей проволокой, окружающий основание мачты.

Наташа, стараясь щадить подвеску, покатилась по колдобинам дальше, в чащу леса. Свернула в открытые ворота части, оставив справа забитый досками контрольно-пропускной пункт. Чуть поодаль сквозь гущу деревьев светились красным габариты какой-то машины. Подъехали, и здрасьте вам – милицейский «козлик». Трое патрульных возникли из темноты и решительно направились к БМВ, склонив головы, чтобы глаза не слепили фары.

По правилам игроки сами – как могут – разбираются с сотрудниками ГАИ и милиции. Максим быстро изложил стратегию: Наташа сразу, как все выйдут, как-нибудь проскочит в единственное строение, которое возвышалось над землей, – искать вход в подземные этажи. Они с Димой ее прикроют, попробуют заговорить зубы стражам правопорядка.

Наташа, выбравшись из машины, в полный голос заявила, что «идет какать». Милиционеры молча проводили ее взглядами. Тем временем Дима и Макс подошли к ним, и последний невинно поинтересовался, не здесь ли случайно заброшенная военная часть…

– Воинская. На въезде табличка висит, – ответил один из милиционеров. – Что вы здесь делаете?

– Ну, мы тут это... – начал чесать затылок Максим.

– Итак, граждане, – решил все расставить по местам старший патруля. – Территория бывшей воинской части отошла сельсовету. Пока не решили, что с ней делать, нам поручили ее охранять. По правде сказать, непонятно от чего, но это нас уже не касается. Долг есть долг. Вот граждане перед вами были, которые в люк спустились, – офицер указал пальцем куда-то в сторону КПП, – объяснили, что в игру играют.

Максим с Димой переглянулись. Макс сказал:

– Ну, вообще-то мы тоже играем. Только, знаете, сложно бывает объяснять, что это за игра такая. Вот и приходится иногда сочинять разное...

– Что же сложного-то? Нам за две минуты все понятно объяснили, – милиционер сделал громкое «пу-уф», означающее, видимо, вздох облегчения. – Мы напишем в рапорте, что на вверенной нам территории проводились молодежно-спортивные соревнования, что-то вроде ориентирования на местности, так?

– Можно и так сказать, – обрадованный рассудительностью местного патруля, ответил Дима. Максим, закусив нижнюю губу, утвердительно кивал. Патруль собрался уходить, но Максим их остановил:

– Простите, вы сказали, что кто-то спускался под землю там? – он махнул рукой в сторону ворот.

– Да, там вход в подземные коммуникации. Вы их проехали.

– Макс, – напомнил Дима, – Наташа же туда пошла, – он указал на неопознанное сооружение метрах в пятидесяти от них.

– Это бывшая санчасть, – ответил милиционер. – Там только подвал. Вернетесь сейчас к выезду и справа от КПП увидите несколько красных люков – они ведут под землю.

Максим собрался бежать к люкам, но Дима схватил его за руку:

– Надо Наташе сказать, зачем ей ползать, где не надо?

– Раз там входа нет, значит, скоро сама вернется к машине. Пусть отдохнет. Да и потом, там может оказаться бонусный код.

Дима включил рацию, вызвал Наташу на связь, но она не откликалась. «В подвал залезла», – подумал Максим. Пока Дима колебался, как поступить, на связь вышел Олег. Заглушая его голос, эфир кряхтел, шипел и присвистывал.

– Я на вершине мачты, прием!

– Поздравляю, прием! – ответил Максим.

– Тут дьявольский ветер, прием.

– Код взял? Прием.

– Пока нет! Прием.

– Ну так ищи давай!

– Я еле держусь, меня сейчас сдует к чертям собачьим, прием!

– Когда будешь пикировать, постарайся код не прозевать, окей? Конец связи.

Максим прикрепил рацию к кителю и перевел взгляд на Диму. Потом мотнул головой в сторону люков, мол, пойдем. Но тот замялся:

– Что-то мне неспокойно. Я найду ее, а ты спускайся. Через двадцать минут, если связи не будет, встретимся около машины.

– Дим, давай ты не будешь путать личное с общественным. Будь Аня сейчас на месте Наташи, стал бы ты дергаться? Здесь поезда не ходят, деться ей некуда, поэтому перестань раздувать из мухи слона. Там, – Максим указал на люки, – три подземных этажа и, я уверен, огромная территория для поиска. Ты хочешь, чтобы я один блуждал, обследуя квадратный километр, в то время как вы с ней будете мило «общаться» в подвальчике?

– Макс, какой подвальчик? Я же сказал, я просто заберу ее, и мы вместе к тебе присоединимся.

– Уверяю тебя, дорогу к машине Наташа найдет сама. Тебе просто невтерпеж подкатить к ней свои яйца, да? Ведь дело только в этом! Не делай из меня идиота, я вижу, как всю игру тебя на ней клинит.

Дима покраснел.

– Хорошо, влюбился! Молодец – поздравляю. Да, здорово-великолепно, ничего против не имею. Я в самом деле по уши рад за тебя, дружище! Но только какого хрена ты норовишь разводить муси-пуси именно на игре? Пожалуйста, я прошу тебя, давай выиграем эту игру, а потом трахайтесь с ней хоть до посинения!

– Максим! – гаркнул Дима.

– Ладно, извини, я хотел сказать «любите друг друга», – Максим таки усовестился. Однако попытался измыслить новые доводы. Дима же был поражен, как легко Максим его раскусил! Но неужели его влечение к Наташе так сильно бросается в глаза? Да и вообще… это ее должно тянуть к нему, ведь это именно она в нем нуждается! Ему-то что? У него все в порядке, все по полочкам в жизни разложено...

Максим гнул свое:

– Послушай сюда внимательно. Если захочешь, сделаешь ей предложение хоть в понедельник с утра, я даже готов записаться к тебе в свидетели на свадьбу. А сейчас возьми себя в руки! Давай залезем в эти хреновы люки, найдем этот хренов код, займем хреново первое место в этой хреновой игре и надерем хреновые задницы гребаным «Отморам»!

Дима улыбнулся, похлопал друга по спине, по видимости взял себя руки и бегом устремился за ним к люкам. Прохладный и свежий, напоенный хвойным ароматом воздух проникал в каждую клеточку легких, передавая чистый кислород в кровь. Это заставляло сердце стучать так, что пульс отдавался в висках. Подвешенная в небе луна сияла солнечным светом.

По ржавой металлической лестнице они спустились в подземный этаж. Здесь уже промышляли «Иксы» и «Коты». Какой-то мальчик, увидев на капитане «Максимусов» сияющий светодиодный обруч, похожий на божественный нимб, пришел в полный восторг:

– Фигасе… аццкая мессия!

Максим горделиво заметил:

– Мое изобретение!

Эх! Если бы только кто-нибудь смог по достоинству оценить все его придумки! Серое вещество его мозга постоянно генерировало идеи каких-то невероятных конструкций: компактная «бензо-лопата»; пневматический «снегомет» для детишек; автоматическая система ухода за домашними растениями в горшочках, включающая в себя увлажнение и полив земли.

Однако государственные заводы, технологически способные изготовить такие «чудеса», не хотели даже рассматривать его новации, отговариваясь тем, что все эти «умные вещи» никому не нужны. Изобретатель уверял, что спрос появится сразу же, как только появится предложение. Чиновные же твердо стояли на том, что сначала должен появиться спрос. Максим, кляня про себя неповоротливую бюрократическую машину, старался одолеть логикой: ну откуда же может взяться спрос на инновационные товары, если об их существовании никто не знает?

На самом деле, понятно, никто не хотел брать на себя ответственность и рисковать, поддерживая молодого конструктора. Это непреодолимое сопротивление, с которым он сталкивался повсюду, куда бы ни ткнулся, и породило в Максиме мечту – открыть собственное конструкторское бюро и производственное предприятие.

…Масштабность и сложность подземных коммуникаций поражали. Складывалось общее впечатление, словно ты в подводной лодке. По стенам коридоров вздувшимися жилами тянулись жгуты проводов. Овальные двери с огромными круглыми винтами перегораживали отсеки. Разнокалиберные трубы опутывали потолок. Но «субмарина» явно потерпела катастрофу: помещения завалены останками оборудования и каких-то хитрых устройств, обрывками кабелей.

Дима и Макс разошлись в разные стороны. На самом нижнем, третьем подземном этаже Дима обнаружил вентиляционную шахту, горизонтально уходящую куда-то вдаль. Запорная решетка валялась рядом, выломанная какой-то чудовищной силой. Рядом, на стене, красовались две буквы «EN» и стрелочка, указывающая как раз туда, в тесный до жути короб. По рации Дима сообщил Максиму о меченой шахте и объяснил, как ее найти. Затем ловко просунул себя в вентиляционное отверстие и исчез в его утробе.

Максим, изрядно плутая, пробирался к метке. И случайно наткнулся на класс по обучению азбуке Морзе. У него аж дух захватило от такого сюрприза. Будто столкнулся нос к носу с собственным прошлым... В армии, в таком же помещении, он провел полтора года своей юности, зубря морзянку. В углу нашел относительно целый стул. Сел за учебную парту. Максим дембельнулся десять с лишком лет назад. Пожалуй, он уже и не вспомнил бы все буквы морзянки, но цифры в памяти отложились. Начал выстукивать от 1 до 9, вслух произнося напевки, где каждый протяжный слог соответствовал тире, а короткий – точке: «од-наа-даа-ваа-лаа», «два-на-гоо-ркуу-шлаа», «три-те-бе-маа-лоо», «чет-ве-ри-ти-каа», «пя-ти-ле-ти-е», «поо-ше-сти-бе-ри», «даай-даай-за-ку-рить» «моо-лоо-коо-ки-пит», «паа-паа-маа-муу-тык». Безукоризненно послав девять цифр в никуда, он вышел в коридор.

Дверь в конце коридора напоминала как минимум врата к ядерному реактору. Он высветил фонариком массивные петли, покрытые слоем влажной ржавчины. Попробовал покрутить запорное колесо. Колесо над ним посмеялось. Максим вспомнил амбалов из команды «Квазимоды». Видимо, пока они не нагрянут, за эту дверь никто не попадет. Вскоре он таки нашел вентиляционную шахту. Из нее только что вылез и отряхивался Олег – капитан «Котов».

– О, какие люди! – приветствовал он Максима, на мгновение осветив его лицо фонариком. – Бонус уже взяли?

– Да нет, пока ищем, – ответил Максим.

– Он на самом видном месте, сразу как входишь, только… – Олега, счастливого оттого, что его команда уже обнаружила бонусный код, так и подмывало поделиться секретом, но этика игры это запрещала: «умышленно не мешай и не помогай соперникам».

– Только? – попытался облегчить конкуренту признание Максим.

Олег устоял:

– Ну, в общем, сами найдете.

Максим дружески пнул Олега ногой под зад:

– Вали отсюда, интриган хренов!

– Макс! – шутовски завопил Олег, заливаясь хохотом, – я помочь хотел!

– Я тебе тоже так помочь могу. Ну, ты понимаешь, – подурачился и Максим, – код от уровня, такой красивый, коротенький, написан на стенке и переливается всеми цветами радуги. Его только найти осталось.

Олег, махнув рукой, скрылся в подземном коридоре.

Из длиннющей квадратной трубы послышался шум. Максим выждал.

Из шахты вылезла коротко стриженная рыжеволосая девочка, совсем тинейджер, вряд ли ей много больше пятнадцати лет. Максим помог ей выбраться наружу. Она тут же взяла рацию и ликующим голосом звонко надиктовала найденный в недрах вентиляционных коммуникаций код. Пока она отряхивалась, Максим одобрительно за ней наблюдал и снисходительно улыбался:

– Ну что ж ты при мне-то код диктовала, я ж теперь его тоже знаю.

– А разве ты не из нашей команды? – удивилась рыженькая.

– А как твоя команда называется?

– Да фиг его знает… я первый раз играю, – девочка засунула руку в карман штанов, извлекла оттуда листик:

– О! «Дырявые носочки»!

– Нет, у меня носочки целые, – пошутил Максим, – хотя, если честно, дырки на его носках имелись.

– А че тогда руку мне подавал?

– Ну, ты же девочка…

– Ишь какой, чужых девок лапать!

– Я ж только… – не успел он договорить, как девчонка метнулась в коридор и скрылась, – помочь хотел, – Максим от души похохотал.

Шахта опять озвучилась, в ее утробе завиднелся свет фонарика.

– Ты? – спросил Максим, засовывая голову в дыру.

– Я, – ответил гулкий металлический голос.

– Ты Дима?

– Я Дима, – назвался голос.

Максим высунул голову из разговорчивого отверстия и сказал сам себе:

– Это хорошо, что ты Дима.

Спустя полминуты боевой товарищ выбрался наружу. Лицо в саже, на лбу легкая ссадина – зацепился где-то. В руке добытчик зажимал бумажку с заветным кодом.

Друзья поднялись наверх. Возле БМВ стояла Аня, она рассказала, что свой код с мачты они сняли: он оказался в самом низу – на опоре. (Что, с точки зрения Анюты, вовсе не снижало величия подвига ее любимого, который целым и невредимым вернулся в ней из поднебесья…) Теперь Олег пошел осматривать санчасть, а она дежурила около машины. Максим передал брату по рации, чтобы он нашел Наташу и они возвращались. Аня также сообщила, что бонусный код был рассчитан только на три команды, и третьей его только что ввела команда «Р& Б». Значит, «Максимусы» бонус прозевали. Через минуту Олег вернулся вместе с Наташей.

– Ну что ты там? – спросил ее Дима, когда она подошла к машине.

– Как-то мне не по себе немного, – сказала Наташа, приложив ладонь правой руки ко лбу.

– Ты там ничего не нашла? – спросил Максим.

– Нет, я снаружи стены осмотрела, прошла первый этаж …потом …потом, мне кажется, у меня закружилась голова, у меня такое бывает, и я пошла на выход, чтобы воздухом подышать…

– А в подвал ты не спускалась?

– Нет.

– Ладно… Поехали, что ли. Набери на громкой связи штаб, пусть продиктует следующее задание.

* * *

«Вес в граммах воды без канистры с точностью до двадцати пяти грамм. Округлить к большему. Каждая неправильная попытка ввода кода – час штрафного времени».

Забирая канистру с водой из багажника, Максим заметил там синий проблесковый маячок. Странно, подумал он, зачем это Дима его взял? Сел в машину, поставил емкость на колени. Наташа включила свет в салоне.

– И как будем взвешивать? – спросила она.

Но Максим предложил более интересный вопрос для обсуждения:

– Слушайте, а как организаторы нашу воду взвешивали? Откуда они могут знать, сколько ее у нас? Разные команды разный объем набрали, выходит, для каждой они должны составить личный код.

– Может, весы под столом? – предположила Аня.

– Стол стоял на четырех ножках, прямо на траве, – начал Дима, – это однозначно. Давайте вспомним все подробности... Олег сходил к речке, набрал воду. Принес канистру и поставил ее на стол. Потом агент сказал, чтобы мы ее закупорили и впредь не открывали. Положили в багажник.

– Наташа, а как у тебя багажник закрывается? – спросил Олег.

– Только если машина открыта, то и багажник тоже можно открыть, там сзади такая выемка с кнопкой – нажимаешь и открываешь замок.

– Может, они на каком-то этапе успели вытащить ее у нас и взвесить, пока мы где-нибудь бегали… хотя нет, не думаю, – тут же отверг свою версию Олег, – можно исхитриться взвесить одну нашу канистру, но десять? Другие, может, ее сразу в штаб отвезли, а у кого-то она все время в салоне машины болтается.

– В ночном супермаркете, «Престоне», есть весы, там, где фрукты продают. Но понадобится в Минск возвращаться, а это час езды минимум, – сказал Дима.

– Может как-то по-другому, без весов? – гадала Аня.

– У нас воды где-то больше половины канистры, – анализировал Олег, – то есть, где-то два с половиной – три литра. Можно было бы разлить в две литровые бутылки от колы или еще чего, но там, правда, не понятно, где точно литр. Остаток, скажем, в двухсотграммовый стакан, и остаточек… нет, так не взвесим…

– Слушайте, а что если… – Максим помедлил, выжидая, пока мысль окончательно прояснится. – Если это все для лохов развод такой: сидите, думайте, езжайте, весы ищите? Бу-га-га – классно придумали?! – интриговал он всех. – А теперь внимание, правильный ответ: вода весит пять тысяч грамм.

– То есть? – не понял Дима.

– А то и есть! С чего мы взяли, что нужно взвешивать ту воду, которую мы набрали из речки? Сказано в задании: вес воды без канистры, верно? Какой воды? Которая была в ней до этого! А было здесь ровно пять литров, на крышке гравировка есть. Потому что хрен они знают, сколько у каждой команды воды! – торжественно закончил Максим.

Для вящей убедительности Максим открутил крышку и предъявил Диме: «5 л. ».

– Очень даже может быть, – задумчиво протянул Дима.

– Не слишком ли просто? – усомнилась Наташа.

– Я же говорю – для лохов! – нервничал Максим, видя, что его открытие не получило должной оценки. – Я тебе говорю, мы введем число «пять тысяч» и перейдем на следующий уровень, который, может быть, в ста метрах от нас, – вместо того, чтобы колбасить в Минск и потом обратно!

«Максимусы» спорили горячо, и это понятно. Ведь за каждую ошибочную попытку – большой штраф.

Дима, не выпуская из поля зрения Наташу, опять «раздваивался». Он находил версию Максима логичной, но видел, что она так не считает. Он хотел показать ей, что ее мнение имеет значение, что к ней прислушиваются:

– Наташа, что тебя смущает? И в самом деле, сколько именно у нас воды организаторы знать не могут, они-то ее не взвешивали.

– То, что мы не знаем, как они узнали, сколько у нас воды, еще не значит, что они этого не знают.

– Слушай, женщина, – обратился к Наташе Максим, – я уже четыре года играю, тут всегда так: задание сначала кажется сложным, а иногда и вообще невыполнимым. Пока не начнешь думать! А когда начнешь, тогда все сразу ясно становится. Орги на каждом собрании повторяют: не придумывайте себе сами лишних задач и проблем. Все просто. Видела рекламу МТС? С яйцами? Там написано: все гениальное – просто. Понимаешь? Яйца есть у всех: у тебя, у меня, у нее. У меня даже в холодильнике яйца. Проще даже уже некуда: нас мутят, чтобы мы перлись в Минск взвешивать.

– Максим, а при чем тут яйца? – недоумевала Аня, но Максим ждал, что ему ответит Наташа.

Диме казалось: Наташа понимает, что Максим прав, но не хотела признавать этого. Кому приятно сознаваться в своей неправоте? Она пристально посмотрела Диме в глаза и сказала:

– Делайте, что хотите. Я выйду покурить.

– Ты куришь? – повернулся к ней всем корпусом шокированный Дима, ни разу не видевший Наташу с сигаретой.

– Нет, – ответила девушка, – но я писаю. Она остановила машину, открыла дверь и вышла.

Дима улыбнулся, а Максиму шутка не понравилась.

– Аня, посмотри статистику, прошел ли кто-нибудь этот уровень? – попросил Максим.

Здесь к Интернету подключиться не удалось, и она набрала штаб. Им сообщили: пока никто.

– И знаете почему? – давил Максим. – Да потому, что все в Минск поперлись. Все, звоним в штаб, чтобы вводили «5000».

Аня передала распоряжение. Капитан, однако, не угадал – и «Маскимусам» начислили час штрафного времени.

– Полтергейст какой-то… – понуро себе под нос проворчал Максим. Затем обратился за поддержкой к Диме:

– Ведь хорошая версия была?

– Хорошая, – согласился друг и, выдержав небольшую пазу, мягко добавил, – но не правильная.

– Давайте-ка все прогуляемся: девочки – налево, мальчики – направо, – подхватилась Аня.

Когда все собрались, Дима сказал Наташе: бери, мол, на Минск, едем в супермаркет. О том что, Максим настоял на своей версии, но ошибся, никто не заикнулся. Вроде как и говорить было не о чем.

Наташа держала среднюю скорость примерно сто тридцать километров в час. Дима не сводил с нее глаз, и каждый раз, когда она поворачивалась к нему – ну что ты на меня так смотришь? – он оправдывался, что больше ему смотреть некуда. Прямо – так на дороге он ничего нового не увидит. Если направо, то за окном темнотища непроглядная. Назад – так можно и шею свернуть. Остается смотреть налево, а тут – по случайному стечению обстоятельств – нет никого, кроме нее, Наташи.

«Все-таки она умница, и насчет воды права оказалась», – думал он. Но как ей удается мыслить столь логично, а поступать, и вообще жить, по наитию?

Она предельно сосредоточилась на дороге: физически возле него, а чувствами в другом измерении. Себя же он ловил на том, что ему уже мало просто любоваться ею и постоянно думать о ней. Она притягивала его все сильнее. Ему хотелось прижать ее головку к своему плечу, нашептать ей на ушко все, что он о ней думает. Именно на ушко, потому что кроме них двоих это никого не касается. Сказать бы ей: «Ты удивительная, ни на что не похожая, и этим манишь меня к себе. Ты озадачиваешь меня, ставишь в тупик, и – черт возьми! – мне это нравится». Они, конечно, будут встречаться, им столько нужно сказать друг другу! Ему очень хочется слушать ее, как тогда, в парке, он хочет понять: как она думает, о чем она думает, почему живет именно так, а не иначе.

Шел второй час ночи. Примерно на полпути, когда все, не исключая Диму, задремали, Наташа вдруг втопила тормоз и увела машину вправо, к песчаной обочине. Правые колеса, оказавшись на песке, вогнали машину в задний занос. Наташа молниеносно выкрутила руль до упора влево и одновременно подняла ручник: задние колеса заблокировались, и машина выписала полноценный полицейский разворот. Послышался треск упавшего ноутбука, испуганный вопль Ани, которая налетела на Максима. Олег, сидевший справа, сильно ударился головой о стекло, но ничего не разбил: ни окно, ни голову.

– Ё. твою!.. – все же на всякий случай выругался он.

Машина стояла в облаке паленой резины и пыли.

– Все целы? – спросил с переднего сиденья Дима.

Капитан огляделся: пострадавших нет.

– Господи, какая муха тебя укусила? – заорал Максим. Тут его взгляд упал на треснувшую крышку ноутбука, который валялся в ногах:

– Бл…, ноутбук разбили, – в сердцах выругался он. Взял в руки, но оказалось, что трещина крышки не вывела ноутбук из строя.

Наташа сидела неподвижно. Затем включала аварийку.

– Видите, – она указала вперед на дорогу, – там, на середине, трубы поперек валяются. Если бы я на скорости на них напоролась, нас бы потом с деревьев снимали.

Она вышла. Трубы (сантиметров пятнадцать в диаметре, полметра в длину) она принялась скатывать ногой в кювет.

– Что она там делает? – раздался с заднего сиденья Анин голос.

– Все правильно она делает, – ответил Дима.

Наташа вернулась и заявила:

– Нужно догнать грузовик.

– Какой грузовик? – уставился на нее Максим.

– С трубами. Он разминулся с нами минут десять назад. Мне показалось тогда, что у него открыт задний борт, но я мельком только видела в зеркале. Потом видела одну трубу на встречной полосе, но она почти сливалась с асфальтом, я подумала, мне померещилось. Теперь я уверена – у него из незакрытого кузова вываливаются трубы.

– Наташа, ты что, сбрендила? Десять минут назад – это значит, что нам придется полчаса его догонять. «Отморозкам» только того и надо, мы у них на хвосте сейчас висим!

– Я думаю, что человеческая жизнь того стоит. Нужно нагнать грузовик, потому что если он и дальше будет ронять трубы, то случится беда.

– Сестра милосердия, а тебя не волнует, что прошлой ночью Рабочая партия Курдистана понесла серьезные потери в перестрелке с турецкими регулярными войсками? Давайте прямо сейчас вооружимся до зубов и грудью станем за повстанцев – что ж мы тут херней-то маемся, а?! – горячился Максим.

– Не волнует, – твердо ответила Наташа. – Война идет где-то там, а трубы вываливаются прямо у нас на глазах.

Закончив фразу, Наташа вышла из машины.

– Куда это она намылилась? – спросил Максим.

Послышался глухой стук о крышу. Наташа села за руль, засунула черный штекер в прикуриватель. На крыше БМВ закрутился синий проблесковый маячок.

– Эй, ты что делаешь? – возмутился Дима. – Ты знаешь, что за это будет? Или ты думаешь, что если нас остановят, я достану свое удостоверение, и нас тут же отпустят, как ни в чем не бывало?

– В жопу засунь свое удостоверение, – сказала Наташа, впервые за все время знакомства употребив грубое слово. – Если уж на то пошло, кто-то же должен заботиться о безопасности дорожного движения.

Наташа втопила газ и автомобиль помчался в сторону Молодечно, догонять грузовик.

– Реально чокнутая, – обалдело произнес Максим. – Так я еще никогда не играл.

Диму обожгла ее фраза о безопасности движения. Когда он был еще мальчишкой, его отец погиб в нелепой автокатастрофе. Вероятно, именно поэтому, повзрослев, он выбрал для себя службу в ГАИ. Опыт убедил его, что вопросы безопасного движения эффективно можно решать на тех уровнях, где формируются законы и правила. Поэтому он стремился попасть в управление, у него были наработанные практикой соображения о более надежной защите человеческой жизни. Ради этой цели он и делал карьеру, но пока не выслужился до той должности, которая давала бы полномочия менять, определять, решать. Пока он накапливал наблюдения, выводы, аргументы – до той поры, когда сможет реализовать свои замыслы.

И это его-то в нерадении и равнодушии упрекает водитель, на маечке которого красуется надпись «Out of limits». «Беспредел», – так ведь, если по самой сути, следует это переводить… А ведь именно из-за превышения лимита скорости гибнут тысячи людей!

– Знаешь, если тебя в Минске поймают на скорость, то я поспособствую, чтобы тебя лишили прав.

Наташа держала стрелку спидометра на ста шестидесяти и не отрывала взгляда от дороги. Она ничего не ответила. Дима продолжил:

– От твоей манеры все водители шарахаются. Конечно, ты этого не замечаешь. Тебе плевать на тех, кого ты обгоняешь. А у них накапливается злость на таких лихачей как ты, эту злость они потом срывают на других водителях, на своих женах и детях. Конечно, это слишком запутанная причинно-следственная связь, чтобы ты поняла, о чем я тебе говорю, но поверь мне, это действительно так. Ты подрезаешь, скачешь из ряда в ряд, срываешься с перекрестков, как будто тебе в попу шило вставили.

Наташа внимательно слушала, он это чувствовал, но ничего не отвечала. Максим не встревал, и, кажется, даже получал удовольствие от того, что лес вокруг машины подсвечивается синим цветом мигалки. Дима не мог успокоиться:

– Знаешь, как это называется? Все, кто едет медленнее меня, – трусы; все, кто быстрее, – придурки; одна я – хорошая... Хочешь, давай я тебе устрою экскурсию в девятую клиническую больницу, посмотришь, что бывает с такими, как ты.

Наташа молчала. Ее упорная немота породила в нем странное ощущение: как будто ему бросили вызов, который он не может принять, потому что не понимает, в чем именно он заключается. Он злился, отчитывал ее, но при этом как будто оправдывался перед ней за то, что сразу не поддержал ее идею догнать грузовик. Теперь, когда он в запальчивости нагородил столько обвинений в ее адрес, взять и ляпнуть, что он, по большому-то счету, целиком на ее стороне, было бы просто нелепо. Это выглядело бы крайне нелогично. От этого он чувствовал себя еще хуже, еще больше злился. Какая же она все-таки… потрясающая! Ему хотелось кричать ей, что она умница, что так поступила, но и что он тоже… что он тоже чего-то стоит и что он достоин ее! Но эта сумятица чувств, этот вихрь эмоций напрочь лишали его способности подобрать те слова, которые объяснили бы ей его состояние.

Через двадцать пять минут Наташа догнала грузовик. Когда БМВ пристроилась слева от него, то есть выехала на встречную полосу, Дима открыл правое окно. Наташа сказала:

– Свистни ему.

– А ты что же? – спросил у нее Дима.

– А я не умею, – ответила она.

– Я имею в виду, посигналь ему.

– У меня бибикалка не работает.

Дима попытался рукой из окна дать отмашку трубовозу: стой, мол, стой… Водитель не реагировал. Тогда Наташа, перестроившись и оказавшись перед грузовиком, начала медленно сбавлять скорость. Он попробовал объехать ее слева, но она тут же перестроилась в левый ряд. Тогда он вернулся в правый, она тоже вильнула туда и резко нажала тормоз. Послышался скрежещущий визг тормозов грузовика, в это же мгновение Наташа чуть отпустила тормоз и подала немного вперед, чтобы дурень не отпечатался у нее в заднем бампере.

Когда обе машины остановились, Наташа вышла. Водила, завидев девушку, пришел в недоумение:

– Ну, чего тебе?

– У вас это… трубы из кузова вываливаются, — сказала она и развернулась к своей машине.

Водитель выскочил и пошел смотреть, что там у него сзади. Наташа сняла мигалку, положила ее в багажник.

Держа чуть больше ста, экипаж двигался в Минск.

* * *

Когда команда добралась до круглосуточного супермаркета и ввалилась внутрь, охрана уже была предупреждена: в торговый зал людей с канистрами не пускать. Вполне возможно, что именно здесь до них побывали «Отморозки». Сделали какой-нибудь финт ушами, после которого администрация заняла оборону. В этом был уверен чертовски злой Максим. Двое дюжих парней в черных пиджаках с рациями на поясе их просьбу «…Нам только воду взвесить! » не находили ни смешной, ни глупой, вообще никакой. Физиономии стражей выражали только одно: пущать не велено – и точка.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒