Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Странное лицо



 

– Мы! А! Мы! А! Мы! А!

– Чего мычишь, как корова? Говори: «мы».

– Мы…

– Теперь – «а».

– А.

– Сложи…

– Мыа.

– Дура! Не «мыа», а «ма». Говори: «Мы».

Олег открыл глаза. Можно было и не смотреть, на будильник: семь часов, раз начался «урок внеклассного чтения».

Он надел пижаму, достал из‑ под кровати гантели, нехотя помахал ими и пошел умываться. Проходя мимо занимающихся, он состроил улыбку.

– Доброе утро, Катерина Иосифовна.

– Мы… доброе утро… Мы. Да что же ты дура такая! – Послышался звук, как будто на сковороду шлепнулся кусок теста.

– А‑ а‑ а‑ а‑ а‑ а‑ а!..

Из соседней комнаты, застегивая брюки, вышел Павел Игнатьевич и рявкнул:

– Молчать! Тудыт и обратно! Повторять за мной: «Мы»!

– Доброе утро, Павел Игнатьевич.

– Доброе утро, Олег! Мы!

Хозяин сел по другую сторону своего чада, и вся картина стала напоминать иллюстрацию к сказке Льва Николаевича Толстого «Три медведя».

Медвежонок Света не перешла во второй класс из‑ за чтения. В ее кудрявой головке никак не может уложиться умопомрачительная задача: почему при сложении «мы» и «а» получается «ма», а не «мыа».

На улице шел редкий теплый дождь. Небо было мохнатое. Молоденькие яблоньки во дворе стояли застывшие, неподвижные, словно вылепленные из воска, но в их неподвижности чувствовалась внутренняя настороженность.

«Будет сильный дождь, – подумал Олег. – Дождливое лето – к урожаю…»

Он помылся до пояса из прибитого к палке ржавого умывальника прямо под теплым дождем, вытерся в сенях толстым шершавым полотенцем и пошел одеваться.

«Внеклассное чтение» закончилось, и все «медвежье семейство» завтракало, издавая сложные звуки. В общем хоре первую скрипку играла Катерина Иосифовна, обсасывающая большую кость. Огромная, краснощекая, она сидела на двух табуретках, положив на стол голые руки, цветом и размером похожие на мраморные колонны, и заливалась:

– Сыв‑ в‑ в‑ чв‑ ча! Сыв‑ в‑ в‑ ча‑ ча!

– Ыв! Ыв! Ыв! – вторил ей глава семейства.

Молодежь не отставала от родителей.

Второй год Олег стоял на квартире у старшины в отставке Куликова. В общем‑ то это было дружное и счастливое семейство. Имелось только одно «но», которое омрачало жизнь Павла Игнатьевича и Катерины Иосифовны. У них рождались одни девочки. Почти каждый год «тяжелела» Куликова и неизменно разрешалась очередной «матрешкой», как звали родители свое потомство. Когда ночью раздавалась трубная команда Катерины Иосифовны: «Матрешки! На ведро! » – от топота босых ног стонали половицы. Самой младшей было год и восемь месяцев, старшей, Наденьке, шел двадцать пятый.

– Приятного аппетита, – сказал Олег.

– Сыв‑ ча! – дружно ответили Куликовы.

Олег посмотрел на часы. Черт побери! Сегодня он запаздывает. Яичницу жарить уже некогда. Придется ограничиться одним кофе. Мысль о кофе была ему приятна.

На остановке он увидел всех, кто ездил этим автобусом, за исключением толстяка с хозяйственной сумкой. Он прибежит в последний момент.

– Запаздывает, – сказал Олег вместо приветствия обычную фразу про автобус.

– График, называется, – как всегда охотно откликнулась худая женщина с накрашенными губами и сбившейся прической. – То друг за дружкой ходють, то как провалились.

После этой тирады должен появиться автобус. Он не заставил себя ждать. Стуча зонтами и отряхиваясь, остановка «Роща» расселась по местам. Шофер включил скорость, но трогать не спешил, так как сейчас из‑ за угла дома должен выскочить толстяк с хозяйственной сумкой и завопить:

– Стой! Стой!

Наконец толстяк прибежал. Теперь все в сборе. Автобус взревел и стал набирать скорость. Следующая остановка – «Интернат». Здесь сойдет молчаливая загадочная дама в модном платье с молчаливой загадочной девочкой, а влезут две старушки‑ подружки с кошелками, полными хлеба. Эта остановка, как и «Роща», тихая. А вот на следующей – «Гараж» – в автобус ввалится толпа веселых чумазых шоферов. Они займут заднее сиденье, будут задирать девушек и препираться с водителем из‑ за билетов (автобус без кондуктора). Пассажиров следующих остановок Олег не знал. Их было слишком много. Это был серьезный, молчаливый народ, в основном работники мясокомбината.

Сегодня Олегу удалось занять свое любимое место: во втором ряду от заднего сиденья. Оно сильно возвышалось над остальными и было каким‑ то уютным. Олег про себя называл его «креслом космонавта».

Над головой вдруг зашипело, заклокотало, потом что‑ то со страшной силой дунуло, и нечеловеческий голос возвестил:

– Инт… а‑ а‑ ттт!

Такой голос, наверно, будет у архангела Михаила, когда он объявит конец света.

Загадочная дама потянула за рукав загадочную девочку, они шагнули вниз и исчезли. Над ступенькой появилась сначала одна кошелка с хлебом, потом другая. Кряхтя и подсаживая друг друга, в автобус влезли подруги‑ старушки. Они, как всегда, стали состязаться в благородстве, кому из них брать билет. Больше никто на этой остановке не садился. Шофер хотел уже закрывать двери, но в это время на ступеньку прыгнула девушка в прозрачном плаще.

– Уф, – сказала она. – Еле успела!

Все головы повернулись к задней двери. Олег тоже посмотрел. Рыжая челка. Зеленый глаз.

Звякнул о дно кассы пятак. Гусев вдруг вспомнил, что еще не брал билет. Он сунул руку в карман, но обнаружил там лишь металлический рубль.

– Кто разменяет рубль?

Никто из пассажиров не пошевелился. Почему‑ то такие вопросы всегда остаются без ответа.

– Граждане, кто разменяет рубль? – уже безнадежным голосом повторил Олег.

– Я вам возьму, – сказала девушка. Стукнула монета. – Вот, пожалуйста.

– Спасибо… – Олег почувствовал себя очень неловко. – Я отдам… Разменяю… Вам на какой остановке выходить?

– Обязательно, – засмеялась девушка. – А то обедняю.

Старушки осуждающе покосились на них. В автобусе было не принято громко разговаривать, а тем более – брать незнакомому человеку билет.

Снова зашипело над головой и рявкнуло:

– Гар‑ р‑ р‑ р‑ жжжж!

Чумазые шоферы тоже были удивлены, увидев новую пассажирку. Они даже вели себя необыкновенно спокойно. Чинно расселись на заднем сиденье и принялись разглядывать чудо в целлофановой упаковке.

На следующих остановках девушку притиснуло прямо к коленям Олега. Только тут он спохватился, что не уступил ей место. Хотел встать, но теперь уже делать это было как‑ то неловко.

Она так и простояла рядом всю дорогу, касаясь коленками его коленей.

От нее пахло духами, грибным дождем и хорошо приготовленным кофе (уж в этом деле Олег знал толк! ). Он незаметно рассматривал девушку. Обыкновенная модная девчонка, из «скороспелок», что уже в седьмом классе начинают носить короткие платья, капроновые чулки со «стрелкой», подкрашивать губы и писать загадочные письма популярным артистам. Если бы не лицо… Только вблизи он заметил, какое у нее лицо… Он уже где‑ то видел его.

До самой конечной остановки Олег напрягал память, но не мог вспомнить, где видел это лицо.

 

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Товарищ Куликова, что вы можете сказать о своем квартиранте Олеге Гусеве?

К. И. КУЛИКОВА:

– Тьфу! Нет у меня больше квартиранта! Не поминайте про ево! Выгнала я вашего Олега! Вещи в кладовке заперты!

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Почему вы его выгнали?

К. И. КУЛИКОВА:

– А потому, что он моралист. Верите, товарищ сыщик, мы к нему как к сыну родному относились…

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Я не сыщик, а работник уголовного розыска.

К. И. КУЛИКОВА:

– Извиняюсь… Пятнадцать рубликов всего брали за такую комнату. Не верите, пройдите, полюбуйтесь, не комната, а конфетка. И за стол с собой сажали, будто своего, ни копеечки не брали. Гусем угощали, а он, гусь‑ то, нынче на рынке попробуй укупи. Полы мыла, рубахи его паршивые стирала, а он наплювал мне в очи за мою доброту. Водку глыгал да девок ночевать приводил. А у нас дочь взрослая в доме. На таксах прямо к нему девки приезжали. Пьяные – в дрызину. Опять же мне забота – молоком их отпаивать, словно прынцесс каких. Сердце у меня доброе, товарищ уголовник, другая давно бы распоперла… тудыт его и обратно…

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Были ли у вашего квартиранта товарищи?

К. И. КУЛИКОВА:

– Девки прямо на таксах к нему приезжали. До утра с ними в комнате хороводился. А у меня дочь на выданье, товарищ уголовник. Дома ни одно воскресенье не сидел. Как развиднеется, так он шасть – и является ночью, пьяный.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Вы не помните по именам тех, кто к нему приезжал?

К. И. КУЛИКОВА:

– Еще не хватало, чтобы всех б… я запоминала.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Не приносил ли Гусев домой чужих вещей, каких‑ либо ценностей?

К. И. КУЛИКОВА:

– Приносил. Кохту я у него раз бабью подглядела да бусы. Деньжищ у него, товарищ уголовник, было видимо‑ невидимо. Во всех карманах напихано. Пиво прямо ящиками домой волок.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Я не уголовник, а работник уголовного розыска. Сколько Гусев уже не был дома?

К. И. КУЛИКОВА:

– Просим прощения по своей темноте. Со вчерашнего утра шастает.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Не заметили ли вы в его поведении в последнее время чего‑ нибудь необычного?

К. И. КУЛИКОВА:

– Еще больше глыгал, чем всегда. К моей Натке подкатывался, да вовремя по рукам дали.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Как вы считаете, мог Олег Гусев совершить преступление? Например, убить человека?

К. И. КУЛИКОВА:

– Допрыгался, субчик! Мог, товарищ… как вас там. От него всего ожидается… Он уж однова убил… Мальца мово убил…

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.