Марина Крамер 7 страница

Мэри взяла еще одну сигарету. Рассказ Нади ее не то чтобы удивил или шокировал – таких историй сотни, тысячи. Никого, похоже, не учит чужой опыт, все предпочитают набивать собственные шишки.

– Тебя зачем понесло‑ то сюда? Работы не было?

Надя похлопала ресницами, сделала еще два больших глотка из стакана и беззаботно улыбнулась:

– С отцом поругалась. У меня отец мэр города, небольшого, правда, но все же. Я замуж собиралась, а он никак не пускал. Сам меня вырастил, мама умерла, когда мне семь лет было…

Мэри вздрогнула – даже это было похоже в их биографиях… Разве что ее отец был тихим алкоголиком‑ охранником, а не мэром.

– А… дальше?

– Дальше… – Надя помолчала пару минут. – А дальше, Маш, папа моего Валерика в армию сдал. Так сдал – не приснится. Угодил Валерка в Чечню, и в первом же бою его ранили.

– Ужас… – тихо пробормотала Мэри, передергивая плечами.

– Да… – эхом отозвалась Надя, уставившись прозрачными глазами в стену. – Его привезли домой… я пришла… – Она вдруг всхлипнула, закрыла руками лицо и разрыдалась.

Мэри обняла ее, прижала к себе, укачивая, как маленькую – так часто успокаивала Марго, когда та бывала чем‑ то расстроена.

– Не плачь…

– Надо же… – вытирая кулаками глаза, проговорила Надя. – Мне казалось, я уже все выплакала – а вот и нет… – Она всхлипнула и продолжила: – Я пришла к нему домой, а он… у него не было ног и руки, Маша… И глаза не было… я испугалась, закрыла лицо руками, а потом мне стало так стыдно, словно я его предаю. Я убрала руки… Он смотрел на меня своим единственным глазом и плакал. Я тогда сказала – Валерик, я сегодня же перееду к тебе, плевать, что кто скажет… и он только головой покачал, но я видела – согласен, будет ждать… Я ушла домой, собрала вещи и на пороге столкнулась с отцом. Он все понял. И запер меня в комнате. Я всю ночь пыталась отогнуть решетку на окне, не смогла. Потом уговорила домработницу выпустить меня, и убежала. Только… Валера той ночью повесился… ремнем себя задушил, когда я не пришла…

Надя расплакалась, как ребенок над сломанной любимой игрушкой. Мэри молчала. Но что тут скажешь – разве можно вернуть назад время? Ведь наверняка Надин отец, зная такой финал, поступил бы иначе. Был бы жив мальчик Валера, девочка Надя жила бы с ним в счастливом браке и, возможно, растила бы уже ребенка, а не сидела бы в Испании в доме карточного шулера Кости, пройдя перед этим все круги ада.

Надя плакала все тише, плечи ее вздрагивали реже, дыхание становилось ровнее. Она вытерла глаза рукавом тонкого халатика, накинутого на ночную рубашку, и взяла стакан.

– Может, не стоит, а? – Мэри положила руку на ее запястье, но Надя затрясла головой:

– Мне так легче, разве ты не понимаешь? Я так хотя бы не думаю ни о чем – живу на автопилоте… – Она залпом проглотила жидкость и продолжила: – Ну вот… я до похорон Валеры жила у его родителей, а потом… потом отец своих охранников прислал, они меня силой забрали. Ну, а я на следующий день нашла объявление и свалила. Вот и все. Да, Маш, глупо – назло отцу себе жизнь испортила… Но я в тот момент иначе не могла, не нашла выхода. Я ведь ему письмо из Москвы написала – мол, до свидания, папочка, уезжаю за рубеж проституткой работать. Наверное, его паралич разбил после этого… не знаю…

– И… тебе не жаль?

– Чего? – удивленно переспросила Надя.

– Того, что ты сделала?

– Маш, ты нормальная? Он ведь Валерку убил! Его не должны были в армию брать, у него родители старенькие совсем! Так нет – отец договорился в военкомате, уладил все! – выкрикнула Надя, вскакивая, но Мэри ухватила ее за полу халата и с силой дернула, усадив обратно.

– Послушай меня. Какой бы ни был – он твой отец, Надя. А у меня вот вообще никого теперь нет. И я подозреваю, что это наш с тобой общий… ха‑ ха – муж! Он меня всего лишил – отца, любовника, партнера по танцам, самих танцев. Теперь вот и свободы, а скоро, похоже, и жизни… сволочь… Но я не об этом. Как только ты отсюда сбежишь – езжай к отцу. Поверь мне, он тебя примет и простит. И ты его прости – так будет легче… я знаю.

– А ты? – вдруг спросила Надя, забираясь на кровать с ногами. – Ты простишь?

– Кого?

– Того, кого ты зовешь, когда засыпаешь. Этого, как его… Алекса? Его – простишь?

Мэри помолчала, глядя в стену. Значит, она все‑ таки продолжает разговаривать во сне, продолжает звать его…

– Мне не за что прощать его. В пору самой просить прощения…

– Ты… любила его?

Глаза Нади жадно впились в лицо Мэри, но та молчала. Это было слишком личное, слишком «ее», чтобы делиться с кем‑ нибудь. Да и однозначного ответа на этот вопрос Мэри, увы, не знала.

– Неважно, – уклонилась она. – И потом – скорее всего, я отсюда не выберусь. Костя слишком долго меня искал и ловил по всему свету, чтобы выпустить. Ты мне главного не сказала – почему ты очутилась у него и почему он пытается выдать тебя за меня?

Надя покрутила в пальцах пояс халатика, помолчала, словно раздумывая, говорить или нет, вздохнула и пробормотала, глядя на расшитое цветами покрывало:

– Если бы знать… Понимаешь, он ведь меня в борделе нашел. Приехал как‑ то с друзьями, заказали девочек. Ну, меня сутенер вытолкал. И я попала как раз к Косте. Он меня когда увидел – в лице переменился, я испугалась даже – ну, думаю, Надька, все, вот он, конец… А он только взял меня за руку, к окну подвел и шторы раздвинул, чтобы света больше было. Рассматривал лицо, как будто сличал с чем‑ то, а потом вдруг выпустил и сутенера позвал. Дал ему денег и велел немедленно привезти рыжие парики. Я блондинка вообще‑ то, здешним такие нравятся… – словно оправдываясь, пояснила девушка, и Мэри нетерпеливо кивнула – мол, знаю, продолжай. – Ну, вот… Игнасио привез парики, и Костя стал их на меня примерять. Потом говорит – мол, со мной поедешь, выкуплю тебя отсюда, жить будешь нормально, ездить со мной везде как жена. Только условия выдвину, которые исполнять нужно непременно, иначе, мол, башку тебе отрежу. Ну, я‑ то и рада от Игнасио сбежать – там вообще ужас, что было… Привез Костя меня сюда, дал отоспаться несколько дней, вообще не прикасался ко мне. Потом привез парикмахера, стилиста какого‑ то… Они из меня сделали то, что ты сейчас видишь. И звать меня все вокруг стали почему‑ то Марией. Я не спрашивала сначала – какая разница, главное, что живу свободно, никаких клиентов, ничего. Костя меня с собой везде возил, на приемы какие‑ то, на встречи. А потом я случайно подслушала его разговор по телефону. Он кому‑ то говорил, что, мол, нельзя, чтобы кто‑ то узнал меня и заявил, что я – не Мария. И вот тут мне стало страшно – выходило, что он меня выдает за кого‑ то, – Надя перевела дыхание, снова схватила стакан, на дне которого еще оставалось немного «коктейля», осушила его и продолжила: – Я стала потихоньку прислушиваться, все обрывки разговоров запоминать и ночами как мозаику складывать. Так и узнала, что была у него раньше жена Мария, которая сбежала от него и много шума наделала. А Косте она до зарезу нужна живая, потому что документы какие‑ то без ее подписи недействительны. Что за документы – я так и не узнала, зато вот узнала, что эту самую Марию нашли где‑ то в России, пытаются поймать – и никак. А потом ты появилась…

Мэри задумчиво курила, безуспешно пытаясь уложить полученную информацию в какую‑ то более‑ менее логичную конструкцию. Ни о каких документах в бытность женой Кости она не слышала и не знала, в дела его не вникала, да и зачем. И теперь никак не могла представить, что же именно нужно Косте, зачем он затеял такую сложную комбинацию. Но стало очевидно, что и отец, и партнер по танцам Иван, и бывший любовник Максим Нестеров были убиты людьми Кости и по его прямому указанию. Он уничтожал людей, которые могли узнать в новой Марии Кавалерьянц самозванку. И это значило только одно: Марго – следующая в этом списке. Потому что осталась только она… Ее не убили раньше только потому, что через нее надеялись найти саму Мэри. Теперь, когда она здесь, Марго тоже стала не нужна.

– Надя, мы можем как‑ то раздобыть телефон? Мне нужно срочно позвонить Марго.

Надя только головой покачала:

– Вряд ли… у меня нет своего телефона, да и звонить некому, а больше тут взять негде – Костя запретил.

– Но ведь есть Гоша…

– Да? – усмехнулась Надя. – Ты хочешь попросить его об услуге?

– Я не думаю, что он с радостью согласится… но попробовать можно. Мне нужна всего пара минут, несколько слов – иначе я никогда потом себе не прощу…

Мэри в отчаянии ударила кулаками по кровати. Конечно, можно пойти на риск и украсть телефон, позвонить Марго, предупредить – а потом будь что будет. Но ведь зачем‑ то Косте нужна живая Мария, живая! Это просто необходимо узнать, а, следовательно, глупо погибать впустую.

– Мы можем сделать по‑ другому… – нерешительно проговорила Надя, снова возвращая Мэри в реальность. – Тут есть один охранник… он… ну, в общем, он давно на меня посматривает с интересом…

– Сдурела? – поинтересовалась Мэри. – Посматривать он может, конечно, но, если не совсем идиот, то и близко к тебе не подойдет – Костя никому никогда не простит попытки прикоснуться к его вещи.

– Я не вещь… – слабо возразила Надя, но Мэри только отмахнулась:

– Я тебя умоляю! Можно подумать, ты сама этого не знаешь! Мы для него – вещи, как этот дом, как его машина, зажигалка или пачка сигарет.

– Все равно, – упрямо настаивала девушка. – Если я попробую отвлечь внимание Карена, ты сможешь позвонить.

– Надя, это очень рискованно. Костя, если узнает, убьет его. И тебя – за компанию.

– А то я вот так возьму и признаюсь! Все, я пошла, жди. – Она спрыгнула с постели и побежала к двери. Спиртное придало ей храбрости и уверенности в своих силах, но начисто лишило инстинкта самосохранения…

Прошло около получаса, за которые Мэри успела измучиться от страха перед неизвестностью. Дверь снова открылась, и на пороге появилась порозовевшая Надя с мобильником в руке:

– На! Только быстро, пара минут. И звонок сотри.

– Спасибо! – задохнулась Мэри, глядя на телефон так, словно это было восьмое чудо света.

– Потом, все потом… звони быстрее! – Она вышла, плотно прикрыв дверь.

Мэри защелкала клавишами, набирая номер. Гудки… Марго не отвечала. Мэри едва не плакала – гудки шли, а ответа не было. Наконец связь прервалась… Недолго думая, Мэри набрала номер Алекса, и тот ответил почти мгновенно:

– Да! Кто это? – Голос звучал сухо и отрывисто.

– Алекс… это я, Мэри…

– Мэри?! Откуда ты звонишь, что это за номер?

– Алекс, у меня очень мало времени… выслушай меня. Марго… спаси Марго, ее убьют! Она знает, что я жива – это опасно! Я прошу тебя – сделай что‑ нибудь, увези ее, спрячь!

– Погоди, где ты?

– Это уже неважно, Алекс… мне ты ничем не поможешь, спаси Марго!

– Я тебя спрашиваю – где ты? В Бильбао?

– Да… но…

– Мэри, постарайся не умереть до моего приезда, хорошо?

– Не надо, не приезжай, не поможешь. Сделай что‑ нибудь, спаси Марго… – не сдержавшись, Мэри заплакала.

– Успокойся. Не надо плакать. Я все понял. И, Мэри… – Он хотел сказать еще что‑ то, но тут на пороге снова возникла Надя, и Мэри быстро захлопнула крышку телефона.

– Все? Успела? – Надя взяла телефон и выбежала.

Мэри легла на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Слезы продолжали течь по щекам, но она не обращала внимания, прокручивая в голове разговор с Алексом. Он все понял, все сделает… С Марго ничего не случится. В конце концов, это и его Марго тоже. В первую очередь – его Марго.

* * *

Алекс убрал телефон в карман и со злостью пнул попавшуюся под ногу пустую банку из‑ под колы. Вот уже дважды рейс отложили по погодным условиям, Джеф три раза звонил из Бильбао, он уже успел найти нужный дом и сообщил, что хозяина нет. Момент просто прекрасный – заходи, нейтрализуй охрану и забирай Мэри, но в одиночку Джеф не сможет, конечно… И тут звонок Мэри… Она что‑ то узнала там, что‑ то такое, что заставило ее рискнуть и позвонить. Теперь нужно решать что‑ то с Марго. Оставался только Айван – или как там его зовут, этого напарника Джефа…

Алекс вытащил телефон и набрал номер:

– Джеф? Ты можешь связаться со своим приятелем? Пусть срочно берет Марго в охапку и везет сюда, в порт. Да, я еще здесь – рейс снова отложили. Не знаю, пусть прямо на улице сгребает ее – и сюда. Паспорт у нее с собой, я точно знаю – она всегда носит в сумке. Да, я жду.

Дав указания Джефу, Алекс направился к стойке швейцарских авиалиний, за пару минут обаял сидевшую там девушку и забронировал два билета до Цюриха на ближайший рейс, пообещав принести документы буквально «вот‑ вот». Осталось только дождаться Марго.

На всякий случай он решил позвонить ей, сообразив, что исполнительный Джеф и впрямь может приказать похитить Марго и привезти силой. К чему лишние стрессы?

Марго долго не брала трубку, и Алекс занервничал. Наконец она ответила:

– Да, Алекс… – И он с места в карьер забросал ее словами, не давая опомниться и подумать:

– Так, Марго! Ты где? Дома? Прекрасно! Сейчас к тебе приедет человек, ты ничего не спрашивай, возьми паспорт и поезжай с ним. Я жду тебя в аэропорту. Здесь все объясню. Только, ради бога, Марго – быстро!

Она ничего не успела ни спросить, ни сказать – он положил трубку.

Ждать пришлось долго. К счастью, его рейс снова отложили, и Алекс уселся в кафе. Три чашки кофе, несколько сигарет, пара сломанных в пальцах зубочисток… Как медленно тянется время… телефонный звонок ударил по нервам – Марго.

– Алекс, мы приехали. Где ты?

– Подходите к стойке швейцарских авиалиний, я сейчас…

Марго выглядела растерянной, ее спутник – совершенно спокойным и равнодушным, отстраненным. Она кинулась к Алексу, прижалась и сразу всхлипнула:

– Что происходит? Куда мы летим?

– Ты с парнем летишь в Цюрих – надеюсь, не забыла адреса. А я по‑ прежнему пытаюсь добраться до Бильбао. Чертова погода…

– Зачем? – Она оторвалась от него и подняла увлажнившиеся глаза, стараясь встретиться взглядом: – Зачем мне в Цюрих? Что случилось?

– Марго, поверь – так надо. Я так хочу.

– Да?! Ты?! Ты – так хочешь?! Очень веский аргумент! – вдруг выкрикнула Марго. – А я?! Если я – не хочу?!

– А ну, прекрати истерику! – оскалившись в натянутой улыбке, проговорил Алекс, крепко сжав локоть Марго так, что она взвизгнула. – Я сказал – ты летишь в Цюрих, понятно? Все, идем!

Билеты оказались на руках мгновенно, регистрация на рейс уже была объявлена, и Алекс проводил Марго с ее спутником до самого терминала. Когда Марго скрылась в кабине‑ рентгене, он почувствовал облегчение – теперь все. Можно расслабиться немного. Осталось только дождаться чертова рейса…

* * *

В Бильбао шел дождь. Алекс поежился и втянул голову в плечи. Он смертельно измучился за этот день, столько сил и нервов: изнуряющее ожидание в аэропорту, потом перелет, потом поезд из Барселоны… И теперь еще дождь. Хотелось скорее попасть в отель, сбросить сырые вещи, встать под горячий душ и потом раскинуться в кровати и уснуть часов на десять. Но медлить нельзя – кто знает, когда вернется Костя, а потому нужно срочно вытаскивать Мэри. Да, забрать ее – и можно сутки‑ двое лежать в номере, пережидая, пока уляжется возня Костиной охраны по поискам беглянки. Да, точно – просто лежать в постели и отдыхать, не думая ни о чем. А потом – в Цюрих. И больше не выпускать эту сладкую парочку из поля зрения ни на секунду, оформить им гражданство, поменять документы – и успокоиться, наконец. Пусть живут, как хотят – но чтобы рядом с ним. Он тоже уже не мальчик – вот так носиться по миру, вытаскивая из дерьма то одну, то другую, а то обеих вместе. Подобрались же…

* * *

Джеф ждал на парковке. Проворный парень успел уже взять напрокат машину, а потому до дома Кости они добрались быстро. И тут их ждало непредвиденное – как раз в тот момент, когда они въехали на узкую улочку, у дома остановился «Мерседес», и из него вышел Кавалерьянц собственной персоной. Он потянулся и вальяжной походкой направился в распахнутые настежь ворота. «Мерин» медленно пополз следом.

– Опоздали! – тихо выругался Алекс, покусывая костяшку согнутого указательного пальца.

– Ничего, – пожал плечами Джеф. – Он часто уезжает, насколько я выяснил. Да и днем постоянно отсутствует.

– У нас может просто не остаться времени, – угрюмо возразил Алекс. – Этот ворон кому хочешь печень выклюет, а уж своей дорогой супруге – так еще и медленно, с удовольствием и специями.

– Чем она ему так насолила? – осмелился задать давно мучивший его вопрос Джеф.

Алекс помолчал пару минут, а потом вдруг расхохотался:

– Книгу написала о его художествах, представляешь? Книгу! И разве что фотографиями ее не украсила – а так все было: адреса, пароли, явки. Ну вот парень и расстроился.

Джеф фыркнул:

– Оригинальный способ мести за неудачи в постели.

– А ты с чего решил, что там в постели дело? – закуривая, спросил Алекс.

– Ну, а в чем еще? Парень, смотрю, богатый, дворец такой в Испании, охрана вся сплошь из своих, из соотечественников, явно же и в России тоже все было – остается только это. Когда там непорядки – сразу обиды и все такое.

– Не‑ е‑ ет, тут не в том дело, Джеф. Совсем не в том… – И тут Алекс поймал себя на том, что стал похож на старую кумушку‑ сплетницу. – Короче, у этого Кости были основания желать девочке смерти. Но Марго… я обещал, что с Мэри ничего не случится, понимаешь? И теперь просто дело чести…

Джеф только головой покачал. Причуды Алекса порой приводили его в замешательство, но обсуждать вслух он все‑ таки не рисковал. Мало ли…

* * *

Костя Кавалерьянц сидел в своем кабинете, курил, потягивал коньяк из широкой плоской рюмки и внимательно слушал отчет Гоши о произошедшем в доме за время его отсутствия.

– И еще засекли сканером звонок. Странное дело – телефон одного из охранников, а звонила Мария.

– Мария? Как она вышла из дома, я запретил!

Гоша склонил голову:

– Костя, ты не понял… Она не выходила, она звонила – это не одно и то же.

– Охранника вычислили? – угрюмо спросил Кавалерьянц, покусывая ноготь большого пальца.

– Не высшая математика, – усмехнулся Гоша. – Это Карен, новенький – помнишь, мать его просила взять? Ну, вот его мобилка.

– Как он вообще в дом попал? – зарычал Костя, отталкивая рюмку так, что она покатилась по столу и только чудом не упала на пол, ткнувшись в старинный чернильный прибор. – Я ведь запретил тем, кто во дворе работает, заходить внутрь! Что за бардак у тебя творится, а?!

– Знаешь, Костя… я думаю, это Надька его затащила.

– Что?! Надька?!

– А ты что же, не знал, что она к Марии бегает каждую ночь? – изумился Гоша, совершенно уверенный до этого момента, что Надежда посещает комнату Марии с ведома хозяина.

– Да ты сдурел, что ли?! Как это – каждую ночь? Они там какого хрена делают, а?!

– Успокойся, не того, какого ты подумал, – усмехнулся Гоша. – Разговаривают о чем‑ то, но так тихо, что на записи не разобрать потом.

Костя вышел из‑ за стола, прошелся по кабинету туда‑ сюда и изрек:

– Ну, все. С Надькой пора закругляться. Она мне больше не нужна.

– То есть? А документы?

– А теперь у меня Мария есть – настоящая Мария Кавалерьянц, комар носа не подточит. И никаких проблем – хоть генетическую экспертизу заказывай. А эта шалава только под ногами путается да пьет, как зараза. Не хватало еще, чтобы рот где‑ то открыла да языком чесала.

Гоша понял – разговор окончен, Надя больше не нужна, а потому ее просто можно убрать. И никто не хватится – у девицы даже документов легальных нет, а выкупленный у сутенера Игнасио паспорт так и лежит в сейфе у Кости. Словом, исчезнет бесследно. Ну, что ж… так тому и быть, Гоша не настроен обсуждать приказы хозяина.

– Ты хочешь, чтобы я..?

Костя смотрел в окно, словно увидел там что‑ то важное, и, казалось, не слышал вопроса. Но как только Гоша открыл рот, чтобы повторить, Кавалерьянц развернулся, и его лицо сделалось отвратительно‑ страшным:

– Что? Ты? – брезгливо спросил он, и Гоша даже чуть поежился. – Ну, нет – я уже однажды понадеялся на тебя, хватит. Все в жизни нужно делать самому – в том числе и дерьмо убирать.

* * *

Переговорив с Гошей и мимоходом решив судьбу Нади, Костя направился в комнату Марии. Он до сих пор не мог решить, как именно поступить с ней. Он на самом деле любил ее – так, что терял способность реально оценивать происходящее. Ему порой казалось, что если Мария умрет – то все потеряет смысл. То время, что он провел без нее, было кошмарным. Да, Мария сделала в жизни много ошибок – но ведь, в конце концов, можно простить все, можно ограничить ее свободу и оставить в живых, потому что без нее совсем невозможно. Костя вспоминал ночи, проведенные в одиночестве, вспоминал свои усилия по поиску сбежавшей жены и не хотел, чтобы это когда‑ то повторилось. Да, в свое время он «заказал» ее смерть, но был безумно рад, что заказ оказался выполнен не до конца, что Мария сумела выжить. Вот и хваленый английский киллер не смог ничего сделать с этой строптивой и живучей сучкой. Ну и слава Богу, что так вышло. Зато теперь она здесь, в его власти. Он поиграет с ней еще немного – и все. Они смогут поговорить нормально, он выдвинет ей свои условия и заставит их выполнить. Взамен пусть просит, что угодно – лишь бы больше не потерять ее.

Мэри сидела на постели, прикованная наручниками к изголовью, и этот ее вид привел Костю в неописуемый восторг – вот так должна выглядеть женщина, вот так – покорная, с несчастным лицом. Не в силах сдержать себя, Костя сел рядом и обнял Мэри:

– Ты такая красивая, девочка…

Она вздрогнула, изо всех сил стараясь не показать ему, насколько он ей отвратителен. К счастью, Костя не смотрел ей в лицо, увлеченный расстегиванием пуговиц на тонкой кофточке. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его, не смотреть за его руками, ползущими по телу, не поймать выражение его глаз – довольное и похотливое. «Господи, хоть бы сдохнуть – и все», – подумала она в очередной раз, мечтая о смерти как об избавлении от всех проблем.

– Мария… девочка моя… – бормотал Костя, лаская ее, и Мэри, закусив губу, попыталась удержать слезы.

«Ну, что стоит ему просто сжать руки на горле – и подержать пару минут? Я не буду даже шевелиться, не буду мешать – но только не это, не это, Господи…»

Руки Кости, словно по волшебству, сошлись на тонкой шее девушки, и Мэри замерла в предвкушении скорого избавления. Но нет – задержавшись буквально на несколько мгновений, они поползли вниз, к груди, срывая кофточку. Костя впился губами, оставляя на белой коже кровоподтек, и Мэри застонала. Это только подстегнуло его:

– Да… ты помнишь, что мне нравится…

Мэри плакала, уже не скрывая слез, не стесняясь своей реакции. То, что делал с ней муж, оскорбляло и заставляло ее чувствовать себя даже не человеком, а каким‑ то инструментом для удовлетворения желаний.

Костя отвалился от нее и замер на пару секунд, как будто прислушиваясь к ощущениям в своем теле. Мэри же испытывала только одно желание – попасть в душ и тереть себя жесткой мочалкой до тех пор, пока не сойдет верхний слой кожи, помнящий прикосновения Кости.

«И я еще искренне считала, что Алекс взял меня силой… да это была просто симфония нежности и взаимности», – думала она со злой иронией.

Костя перевернулся на живот и смахнул с лица Мэри волосы, обнажая лоб:

– Как ты чувствуешь себя, детка?

«Использованной тряпкой я себя чувствую».

Ее молчание Косте не понравилось, он приподнялся на локте и взял Мэри за подбородок:

– Что ты молчишь?

– Чего ты хочешь от меня?

Глаза Кости опасно заблестели, он чуть сильнее сжал пальцами подбородок Мэри и проговорил, стараясь не дать воли гневу:

– Я хочу, чтобы ты вспомнила, что ты моя жена, моя женщина. И чтобы ты не лежала тут как бревно, а отвечала мне.

Он отпустил ее, отстегнул руки и толкнул в сторону ванной:

– Иди.

Мэри включила воду и залилась слезами. Даже закрыть дверь на задвижку она не могла – Костя категорически запретил ей делать это. Заложница. Заложница в своем доме.

* * *

Алекс вышел из машины и потянулся. Затекшее тело ныло, захотелось лечь прямо на газон и вытянуться. Наблюдение за домом Кости ничего не дало, кроме одного – он выяснил, что Мэри не появляется во дворе, хотя то, что она внутри, не оставляло сомнений. Сегодня утром он увидел в бинокль ее силуэт в небольшом полуподвальном окне. Наблюдать с невысокого холма оказалось удобно, машина была припаркована за тремя огромными деревьями и совершенно не привлекала внимания – Джеф не поленился сбегать вниз и проверить. Заприметив силуэт Мэри, Алекс немного успокоился – значит, жива. Он тут же позвонил Марго и сообщил ей это.

Голос Марго показался Алексу расстроенным и каким‑ то жалким, и он не выдержал:

– Тебе плохо, малыш?

Было слышно, как она вздохнула там, в Цюрихе, и совсем тихо пробормотала:

– Мне одиноко, Алекс.

– Потерпи. Я закончу здесь и привезу тебе твою игрушку.

– Игрушку? – изумилась она, и Алекс фыркнул:

– Игрушку, Марго. Тебе ведь именно это в ней нравится – то, что с тобой она совсем другая, не такая, как со всеми, как со мной. Тебя она слушается, с тобой советуется, твоему мнению доверяет. Ты ее одеваешь так, как хочешь, ты меняешь ей прически – она твоя кукла.

– Дурак ты, – снова вздохнула Марго. – Она очень близкий мне человек, родной и любимый – а ты опять наплел чего‑ то.

У него не было настроения ругаться, а потому он счел за благо согласиться:

– Конечно, ты права. Я погорячился. Просто хотел сказать, что она жива.

– Ты поможешь ей?

Ну почему, зачем в голосе столько надежды? Что он должен теперь ответить? Он и сам не уверен, что сумеет вытащить Мэри из лап ее супруга. Судя по всему, тут серьезная охрана и сигнализация, и попасть даже во двор – целая спецоперация. Но Марго ждала ответа, и, как он понимал, положительного, поэтому пришлось сказать то, чего она хотела:

– Да, малыш, я все сделаю. С твоей куклой ничего не случится.

– А с твоей? – не осталась в долгу Марго. – Ты так и будешь убеждать меня, что между вами ничего нет?

– Марго, ты ведь сама все знаешь. Я тут ни при чем. Я не могу заставить ее.

– Заставил же однажды.

– Марго… ты же понимаешь, о чем я говорю. Да, я могу ее заставить спать со мной – но ничего другого, увы. Давай оставим эту тему, хорошо?

– Как скажешь…

Алекс убрал телефон и взял с заднего сиденья бутылку воды. Мысли о Мэри опять заставили его нахмуриться. Бывает же – нет сил терпеть, хочется взять и размазать по стене, но потом понимаешь – а как жить после? И надо придумать что‑ то, чтобы вытащить эту настырную рыжую дуреху…

* * *

Костя всегда любил спектакли. Нет, не театр, хотя иногда позволял себе подобное развлечение – а именно спектакли, режиссером и главным исполнителем в которых становился сам. Подобные «зрелища» он устраивал еще дома, в России, здесь практически отошел, но в этот раз решил вспомнить молодость.

Рано утром он велел всей охране собраться во дворе. Пока ребята исполняли приказ, Костя вытащил из постели Мэри, крепко держа за руку, поволок за собой по коридору в сторону комнаты Нади. Девушка уже была готова – накрашена, причесана, в красивом платье и туфельках. Полная противоположность лохматой, опухшей от сна и с фиолетовыми кровоподтеками на шее Мэри.

– Собралась? Умница, – проговорил Костя, мимоходом чмокнув Надю в щеку. – Сделай‑ ка быстро что‑ нибудь вот с этим. – Он толкнул Мэри так, что та пролетела пару метров и упала на мягкий ковер.

– Хорошо, – с напускным равнодушием отозвалась Надя. – Сколько у меня времени?

– Двадцать минут.

– Прекрасно.

Костя вышел, а Надя, выждав несколько минут, метнулась у Мэри и обняла ее:

– Господи, Маша, что он с тобой сделал?

– Уговаривал любить его, как прежде, – усмехнулась Мэри, касаясь пальцами синяков на шее. – Еще бы чуть‑ чуть – и уговорил бы, пожалуй.

– Сволочь… когда он сдохнет уже, а? – зло бросила Надя, направляясь к шкафу и распахивая дверцы. – Сама выберешь или мне доверишь?

Мэри села на ковре, обхватив руками колени, и проговорила с тоской:

– Надя, мне совершенно все равно, что будет на мне надето. Вот веришь – впервые в жизни мне безразлично то, как я выгляжу.

– Ну, понятно, – фыркнула Надя, роясь в вещах. – Ничего, я из тебя сейчас такую картинку сделаю – пусть этот гад слюной захлебнется.

Мэри не разделяла Надиных восторгов. Делаться в глазах Кости более привлекательной она не слишком хотела и, более того, боялась. Но сил спорить не было. Надя достала косметичку и наскоро привела лицо и шею Мэри в человеческий вид, замазав синяки и следы бессонной ночи. Ровно через двадцать минут обе девушки стояли у двери в ожидании Кости. На Мэри было короткое платье густого бордового цвета и такие же туфли на высоком каблуке. Едва открыв дверь, Костя сразу же уставился на ноги жены:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая ⇒