Терри Пратчетт 13 страница

– Просто ни к чему было, – радостно ответила нянюшка. – Платья с глубоким вырезом более чем достаточно.

– С глубоким вырезом и коротким подолом, насколько мне помнится, – буркнула матушка. – Но она пользовалась всякими заклятьями. Притом не обычными, нет! И всегда все делала назло!

Нянюшка Ягг уже собиралась было съязвить что-то вроде: «Да неужели? Хочешь сказать, она была не столь покладистой и скромной, как ты, Эсме? » Но вовремя прикусила язык. Не стоит играть со спичками на пиротехнической фабрике.

– Ужас, сколько жалоб было! – хмуро проговорила матушка. – Что ни день, так очередной папаша жаловаться заявляется.

– А вот насчет меня никто никогда не жаловался, – с гордостью заметила нянюшка.

– И еще она вечно смотрелась в зеркало, – продолжала матушка. – Гордая была, как кошка. Всегда предпочитала смотреть в зеркало, а не в окно.

– И как ее звали?

– Лили.

– Милое имечко, – заметила нянюшка.

– Сейчас она называет себя по-другому, – встряла госпожа Гоголь.

– Ну еще бы!

– И она, выходит, заправляет всем городом? – уточнила нянюшка.

– Уж что-что, а покомандовать она всегда любила!

– А на кой ей командовать городом-то? – не поняла нянюшка.

– У нее свои планы, – ответила госпожа Гоголь.

– Была ли она тщеславной? Да еще какой! – воскликнула матушка, обращаясь, очевидно, ко всему миру в целом.

– И ты знала, что она здесь? – спросила нянюшка.

– У меня было предчувствие! Зеркала!

– В зеркальной магии ничего дурного нет, – возразила нянюшка. – Я и сама проделывала всякие штуки с зеркалами. С зеркалом можно отлично позабавиться.

– Она пользуется не одним зеркалом, – пояснила госпожа Гоголь.

– Ого!

– А двумя.

– Вон оно что. Это совсем другое дело.

Матушка уставилась на поверхность воды. Из темной глубины на нее уставилось ее собственное лицо.

По крайней мере, она искренне надеялась, что это лицо принадлежит ей.

– Я всю дорогу чувствовала, что она следит за нами, – промолвила матушка Ветровоск. – Только в зеркалах она по-настоящему счастлива. В этих самых зеркалах она как хочет вертит людьми, превращая их в сказки.

Матушка ткнула в отражение палкой.

– И в доме Жалки она тоже за мной следила – как раз перед тем, как пришла Маграт. Думаете, приятно видеть в собственном отражении кого-то другого?

Некоторое время матушка молчала.

– Кстати, а где Маграт?

– Должно быть, феекрестничает, – ответила нянюшка. – Сказала, мол, наша помощь ей не требуется.

Маграт была рассержена. А кроме того, она была напугана, отчего сердилась еще больше. А когда Маграт бывала рассержена, людям приходилось туго.

– Даю тебе честное слово, – пообещала она. – Если не хочешь, можешь не идти на бал.

– Ничего у тебя не получится. Их не остановить, – уныло махнула рукой Элла. – Я-то знаю, как обстоят дела в этом городе.

– Слушай, говорю же тебе, можешь не ходить! – повторила Маграт.

Немного подумав, она спросила:

– А нет ли случайно человека, за которого ты хотела бы выйти замуж?

– Нет. Я мало кого знаю. Когда мне знакомиться-то?

– Хорошо, – кивнула Маграт. – Это все упрощает. Тогда я уведу тебя отсюда и… отведу в какое-нибудь другое место.

– А здесь нет никакого другого места. Я же тебе объясняла. Только болото. Я пробовала раз или два спрятаться там, но за мной всегда посылали кучеров. Нет, они совсем не плохие. Ну, кучера то есть. Просто они запуганы. Все боятся. По-моему, даже сестры и те боятся.

Маграт обвела взглядом тени.

– Боятся чего? – спросила она.

– Говорят, люди бесследно исчезают. Если делают что-нибудь неугодное дюку. С ними что-то происходит. В Орлее все очень вежливы, – поморщилась Элла. – Никто не крадет, не повышает голоса, и все по вечерам, кроме Сытого Вторника, сидят дома. – Она вздохнула. – Вот куда бы я хотела сходить. На карнавал. Только меня всегда оставляют дома. Но я же слышу, как люди на улицах веселятся… Вот какой должна быть Орлея! Чтобы плясали не во дворцах, а на улицах!

Маграт передернуло. Она вдруг почувствовала, как далеко она забрела от дома.

– Возможно, мне понадобится кое-какая помощь, – призналась она.

– У тебя же есть палочка, – сказала Элла.

– Бывают моменты, когда одной палочки недостаточно, – пояснила Маграт.

Она встала.

– Но вот что я тебе скажу, – грозно добавила она. – Не нравится мне этот дом. И город этот мне не нравится. Золушка!

– Что?

– Ты не пойдешь на бал. Это я тебе обещаю…

И тут она повернулась.

– Я же предупреждала, – потупившись, пробормотала Элла. – Их даже не слышно.

На верхней ступеньке лестницы, ведущей в кухню, стояла одна из сестер. Ее неподвижный взгляд был устремлен прямо на Маграт.

Говорят, каждый человек немного смахивает на какое-нибудь животное. Должно быть, у Маграт была прямая мысленная связь с неким небольшим пушистым зверьком, потому что она ощутила ужас, который испытывают все маленькие грызуны перед лицом немигающей смерти. Через угрожающий взгляд ей передавались самые разные послания: бесполезность бегства, глупость сопротивления, неотвратимость гибели.

Она знала, что ничего не может поделать. Ноги не слушались ее. Впечатление было такое, будто команды поступали непосредственно через этот взгляд и прямо в ее спинной мозг. Чувство беспомощности было почти умиротворяющим…

– Благословен будь этот дом.

Сестра обернулась куда быстрее, чем это сумел бы проделать обычный человек.

В дверях стояла матушка Ветровоск.

– Вот те на, – прогрохотала она. – Ты погляди!

– Ага, – согласилась нянюшка Ягг, появляясь в дверном проеме за ее спиной. – Я и гляжу.

– Мы просто две старые нищенки, – заявила матушка, проходя в кухню.

– Просим милостыни по домам, – добавила нянюшка Ягг. – И уж конечно, сюда попали совершенно случайно.

Они с двух сторон подхватили Маграт под локти и подняли ее над полом.

Матушка повернулась к Элле.

– А ты, госпожа?

Элла отрицательно покачала головой, отводя глаза.

– Нет, – промолвила она. – Я не могу уйти.

Матушка прищурилась.

– Думаю, это верно, – признала она. – Все мы должны идти своим путем, как считают некоторые, но не я. Гита, пошли!

– Ну, нам пора, – жизнерадостно объявила нянюшка Ягг.

Они развернулись, чтобы уходить. В дверях появилась вторая сестра.

– О боги! – воскликнула нянюшка Ягг. – Я даже и не заметила, как она вошла!

– Мы сейчас просто уйдем, – громко сказала матушка. – Надеюсь, вы, дамы, ничего не имеете против?

Она твердо встретила устремленный на нее взгляд.

В воздухе повисло напряжение.

– Гита, когда я скажу, беги… – шепнула матушка Ветровоск сквозь стиснутые зубы.

– Слышу, слышу, – откликнулась нянюшка.

Матушка пошарила за спиной и нащупала чайничек, в котором Элла недавно заваривала чай. Она взвесила его на ладони, стараясь двигаться медленно и плавно.

– Готова, Гита?

– По твоей команде, Эсме.

– Бежим!

Матушка подбросила чайничек под самый потолок. Головы обеих сестер немедленно повернулись следом за ним.

Нянюшка Ягг тащила за собой спотыкающуюся Маграт. Матушка захлопнула дверь прямо перед носом одной из сестер, которая, разинув рот, бросилась было следом за ними, но чуть припозднилась.

– А девушку мы вам оставляем! – крикнула нянюшка, когда они неслись по дорожке.

– Они сторожат ее, – ответила матушка. – И с ней ничего не случится!

– В жизни не видывала людей с такими зубищами! – покачала головой нянюшка.

– Это потому, что никакие они не люди! Они змеи!

Ведьмы достигли сравнительной безопасности улицы и, задыхаясь, прислонились к стене.

– Змеи? – просипела нянюшка.

Маграт открыла глаза.

– Это все дело рук Лили, – пояснила матушка. – Помнится, такие штуки у нее всегда хорошо выходили.

– Самые настоящие змеи?

– Угу, – мрачно подтвердила матушка. – Ей это пару раз плюнуть.

– Вот так штука! У меня бы такое ни за что не вышло.

– В прежние времена у нее бы тоже ничего не получилось. Вот она, сила зеркал.

– Я-я-я… – заикаясь, проблеяла Маграт.

– С тобой все в порядке, – успокоила нянюшка. И поглядела на матушку.

– Что б ты там ни говорила, а девушку бросать нельзя. Да еще в доме, где расхаживают змеи, возомнившие себя людьми.

– Все куда хуже. Как раз они-то по-прежнему считают себя змеями, – поправила матушка.

– Ай, все едино. Даже ты никогда не творила ничего подобного. Самое худшее, так это когда ты слегка сбивала людей с толку и они путали себя с кем-то другим.

– Это потому, что я добрая, – резко отозвалась матушка.

Маграт передернулась.

– Ну что, будем ее вызволять или нет? – поинтересовалась нянюшка.

– Не сейчас. Всему свое время, – ответила матушка. – Ты меня слышишь, Маграт Чесногк?

– Да, матушка, – отозвалась Маграт.

– Нам нужно найти место, где мы могли бы спокойно переговорить, – сказала матушка. – Насчет сказок.

– А что насчет сказок? – спросила Маграт.

– Лили использует их, – объяснила матушка. – Неужто сама не видишь? Это чувствуется по всей стране. Сказки скапливаются здесь потому, что именно тут они находят себе выход. Она подкармливает их. Думаешь, ей нужно, чтобы твоя Элла вышла за этого самого дюка просто потому, что того требуют политические соображения? Нет, это всего-навсего… видимость. Но истинная причина кроется в другом. Лили хочет, чтобы девочка вышла замуж за принца, потому что того требует сказка.

– А зачем ей это? – удивилась нянюшка.

– Все сказки на свете крутятся либо вокруг добрых фей, либо вокруг злых ведьм. И вот тут на сцену выступает наша Лили. Она как… как… – Матушка Ветровоск помолчала, пытаясь подыскать нужное слово. – Помните, в прошлом году в Ланкр приезжали циркачи?

– Ага, – кивнула нянюшка. – Там еще всякие девицы в блестящих трико прыгали, и парни выливали белила себе на штаны. Хотя слона я так и не увидела. Обещали все, что покажут слонов, а их возьми да и не окажись. А на афишах сплошь слоны были нарисованы. Целых два цента потратила, а ни единого слона…

– Да, да, но я хочу сказать совсем другое, – перебила ее матушка. – Помнишь, среди этих самых циркачей был один человек? Усатый такой и в большой шляпе?

– Тот-то? Но он ведь почти ничего и не делал, – пожала плечами нянюшка. – Стоял себе в серединке, время от времени щелкал хлыстом, а все крутилось само собой.

– Вот потому-то он и был там самым главным, – кивнула матушка. – Ведь именно вокруг него все происходило.

– А чем Лили подкармливает сказки? – спросила Маграт.

– Людьми, – ответила матушка и нахмурилась. – Ох уж мне эти сказки! – буркнула она. – Что ж, посмотрим еще, кто кого…

На Орлею надвинулись зеленые сумерки. С болота потянулись туманы.

На улицах горели факелы, а в уютных двориках суетились призрачные фигуры, стягивая чехлы с ярмарочных повозок. В темноте то и дело поблескивали праздничные одежды, периодически раздавался звон колокольчиков.

Весь год жители Орлей были милыми и тихими. Однако ход истории неумолим, и в любом календаре имеется по крайней мере одна ночь, которая временно восстанавливает мировой баланс. И неважно, как она называется – Праздник Дураков, Ночь Бобового Короля или вообще Самеди Нюи Мор. Главное, что в эту ночь даже самые серьезные, самые почтенные люди могут плюнуть на приличия и как следует поразвлечься.

Во всяком случае, такая возможность им предоставляется, а остальное – их личное дело.

Кучера и лакеи сидели в своем закутке в конюшне, уплетая ужин и жалуясь на то, что все веселятся, а они вот тут вкалывают. А еще они коротали время, пытаясь угадать, что за ужин собрали им сегодня заботливые женушки, и завидуя тем, чьи жены, соответственно, проявили больше заботы.

Старший лакей опасливо приподнял крышку.

– У меня цыплячья шейка и соленый огурец, – возвестил он. – Сыра ни у кого нет?

Второй кучер исследовал содержимое своей коробочки.

– Снова вареный бекон, – пожаловался он. – Моя всегда кладет мне вареный бекон. Знает, что я терпеть его не могу. И даже жир не срезает.

– А это такой толстый белый жир? – осведомился первый кучер.

– Ну да. Просто ужас какой-то! По-твоему, это разве похоже на праздничный ужин?

– Махнемся на салат и помидор?

– Годится. А что у тебя, Джимми?

Младший лакей застенчиво развернул свой аккуратный сверток. Там обнаружились четыре бутерброда, причем все корки с ломтей хлеба были тщательно обрезаны. Каждый бутерброд украшала веточка петрушки, и в сверток даже была вложена салфетка.

– Копченый лосось и сливочный сыр, – ответил он.

– Еще, небось, и кусочек свадебного пирога? – ухмыльнулся первый кучер. – Неужто вы его по сию пору не доели?

– Каждую ночь угощаемся, – парировал младший лакей.

Загон содрогнулся от последовавшего хохота. Общеизвестно, что любое, даже самое невинное замечание, отпущенное недавно женившимся молодым членом любого трудового коллектива, является спусковым крючком для грубого веселья среди его старших и более циничных коллег. Это свойственно даже девятиногим существам, живущим на дне аммиачного океана некой огромной ледяной планеты. Таковы традиции.

– Ничего, наслаждайся, пока можешь, – мрачно произнес второй кучер, когда веселье немного улеглось. – Начинается все с поцелуйчиков, пирога и обрезанных корок, а потом вдруг раз, и твой удел – остывший пирог с языком, охладевшая жена и вечные скандалы.

– Насколько я понимаю, – начал первый кучер, – тут все дело в том, как ты…

В дверь постучали.

Младший лакей, будучи самым младшим из всех, направился к двери.

– Какая-то старая карга, – вскоре возвестил он. – Чего тебе, старая?

– Выпить не желаете? – спросила нянюшка Ягг.

Она продемонстрировала кувшин, над которым витал ощутимый запах спиртного, и дунула в бумажный пищик.

– Что? – переспросил лакей.

– И не стыдно вам, ребята, работать? Праздник же! Эге-гей!

– А ну, в чем дело? … – начал было старший кучер, но вдруг учуял соблазнительный аромат спиртного. – О боги! Что там у нее?

– Очень похоже на ром, господин Тревис.

Старший кучер заколебался. С улицы доносились музыка и смех – это проходило первое шествие. В небе вспыхивали фейерверки. В этот вечер ну никак нельзя было не пропустить хоть глоточек спиртного…

– Какая милая старая дама, – сказал он.

Нянюшка Ягг снова помахала кувшином.

– Наше здоровье! – воскликнула она. – И пусть грязи вам будет по колено!

Существуют две основные разновидности так называемых классических ведьм – сложная, и простая. Иначе говоря, бывают такие ведьмы, чьи комнаты битком набиты всяческими причиндалами, а некоторые ведьмы прекрасно обходятся без подобных штучек.

Маграт по своим наклонностям относилась к первой разновидности. Взять, к примеру, волшебные ножи. У нее была целая коллекция волшебных ножей, причем все с соответствующим образом раскрашенными рукоятками и лезвиями, сплошь покрытыми магическими рунами.

Но лишь спустя много лет, проведенных рядом со старой, мудрой матушкой Ветровоск, Маграт наконец поняла, что самый обычный кухонный нож для резки хлеба может оказаться куда полезнее, чем самый изукрашенный из волшебных ножей. Им можно делать все то же самое, что и волшебным, а кроме того, еще и резать хлеб.

В каждой давно устоявшейся кухне есть один старинный нож с истертой до невозможности рукоятью и выгнутым подобно банану лезвием. Причем нож этот настолько остр, что вы скорее согласитесь выудить яблоко из аквариума с пираньями, чем сунуть ночью руку в ящик кухонного стола.

Свой нож Маграт носила за поясом. В данный момент она, судорожно болтая ногами, парила в тридцати футах над землей, одной рукой сжимая палку своей метлы, а другой рукой цепляясь за водосточную трубу. На первый взгляд при наличии помела проникновение в дом дело нехитрое. Но получалось, что это не так.

Наконец ведьмочка обхватила ногами трубу, а рукой – очень кстати подвернувшуюся горгулью. Просунув лезвие ножа между створками окна, Маграт подняла защелку, еще немного пыхтения и кряхтения – и в конце концов она оказалась в доме, где привалилась к стене и попыталась отдышаться. Перед закрытыми глазами мелькали голубые огни – эхо фейерверков, взрывающихся в небе снаружи.

Матушка несколько раз переспрашивала у нее, точно ли Маграт хочет сделать то, что она хочет сделать. Оказалось-таки, что да, Маграт и впрямь уверена в своих желаниях. Пусть даже по дому все еще бродят эти самые змееженщины. Но быть ведьмой – это прежде всего означает посещать те места, где тебе вовсе не улыбается оказываться.

Маграт открыла глаза.

На портновском манекене посреди зала красовалось платье.

Над Орлеей взорвалась «клатчская свеча». По бархатно-черному небу разлетелись красные и зеленые звезды, ярко высветив драгоценные камни и шелка.

Маграт в жизни не видела ничего более красивого.

Она тихонько двинулась вперед, во рту у нее пересохло.

Над болотом клубился теплый туман. Госпожа Гоголь помешала варево, бурлящее в котле.

– Что они делают? – спросил Суббота.

– Останавливают сказку, – ответила она. – А может… может, и нет…

Она поднялась.

– Так или иначе, нам пора на поляну, – промолвила госпожа Гоголь и повернулась к Субботе. – Ты боишься?

– Я… я знаю, что будет потом, – выдавил зомби. – Даже если мы победим.

– Мы оба это знаем. Но у нас было двенадцать лет.

– Да. У нас было двенадцать лет.

– И Элла будет править городом.

– Да.

А в кучерском закутке тем временем, как выразилась бы нянюшка Ягг, зажигали вовсю.

Младший лакей неопределенно улыбнулся стене и повалился на стол.

– Вот она, нынешшшняя-то молодеть, – заявил главный кучер, пытаясь выудить свой парик из кружки. – Совсем градушшш… градуссс… не умеют держать…

– Не желаете ли еще, господин Тревис? На ход ноги? – спросила нянюшка, в очередной раз наполняя его кружку. – Или как там, среди вас, кучеров, говорят? На оборот колеса?

– Кжжжись, – заметил старший лакей, – нам ужжже вроде пора карету готовить, шо скажжже-те?

– Я так скажу, что вы вполне успеете пропустить еще по одной, – ответила нянюшка Ягг.

– Ошшшнь благородно, – признал кучер. – Вессьма блгродно. Вот гляжжжу на вассс, гжа Ягга…

Маграт всегда мечтала о таком платье. В бездонной пропасти своей души бессонными ночами она частенько танцевала с принцами. Нет, не с застенчивыми, трудолюбивыми принцами, вроде ланкрского принца Веренса, а с настоящими, с теми, у которых хрустально-голубые глаза и белые жемчужные зубы. И в эти моменты на ней были точь-в-точь такие платья. И сшиты они были на нее и для нее.

Она рассматривала отделанные рюшами рукава, вышитый корсаж, тончайшие белые кружева. Это был какой-то совсем другой, далекий мир… Платье… А на ней сейчас были штаны, которые нянюшка Ягг упорно обзывала «магратжами». Зато они очень практичные.

Будто практичность вообще что-то значит!

Она еще долго смотрела на платье.

А потом со слезами, текущими по лицу и меняющими цвет под вспышками ярких фейерверков, Маграт взялась за нож и принялась резать платье на очень-очень маленькие кусочки.

Голова старшего кучера мягко подскочила на бутербродах.

Нянюшка Ягг встала, правда немного неуверенно. Будучи в душе женщиной доброй, она заботливо подсунула под голову храпящему на столе младшему лакею его парик, после чего вышла в ночь.

У стены она заметила чей-то силуэт.

– Маграт, ты? – прошипела нянюшка.

– Нянюшка?

– Ну как, позаботилась о платье?

– А как там кучера?

– Значит, порядок, – заключила, появившись из теней, матушка Ветровоск. – Осталась только карета.

На цыпочках она просеменила к сараю, где стоял экипаж, и открыла дверь. Та громко заскрипела.

– Тш-ш-ш! – прошипела нянюшка.

На полочке нашлись огарок свечи и спички. Маграт, немного повозившись, зажгла свечу.

Карета засверкала как зеркальный шар.

Зрелище было поистине невероятное. Экипаж был так пышно изукрашен, будто кто-то взял самую обыкновенную карету, а потом вдруг сошел с ума и принялся напропалую лепить на нее украшения и золотую краску.

Матушка Ветровоск задумчиво обошла карету.

– Показуха, – наконец заключила она.

– Эх, жаль красоту такую ломать… – с грустью в голосе промолвила нянюшка.

Она засучила было рукава, но потом, чуток поразмыслив, заткнула подол юбки за подштанники.

– Где-то здесь непременно должен быть молоток, – пробормотала она, оглядывая тянущиеся вдоль стены полки.

– Не надо! Будет слишком много шума! – прошипела Маграт. – Погодите секундочку…

Она вытащила из-за пояса презренную палочку, крепко стиснула ее и махнула в сторону кареты.

По сараю будто промчался порыв ветра.

– Чтоб мне лопнуть, – восхитилась нянюшка Ягг. – Мне бы это и в голову не пришло.

На полу лежала большая оранжевая тыква.

– Пустяки, – махнула рукой Маграт, рискнув позволить себе чуточку горделивости.

– Ха! Эта карета уже никуда не поедет, – сказала нянюшка.

– Слышь… А может, ты и с лошадьми то же самое сотворишь? – спросила матушка.

Маграт отрицательно покачала головой.

– М-м-м, думаю, это было бы слишком жестоко.

– Верно, верно, – согласилась матушка. – Нет оправдания жестокости к бессловесным тварям.

Два жеребца с поистине лошадиным любопытством наблюдали, как она отпирает дверцы их стойл.

– Бегите, – велела матушка Ветровоск. – Где-то там бескрайние зеленые луга. – Она бросила взгляд на Маграт. – Считай, ты их эмконьсипировала.

Отклика не последовало.

Матушка вздохнула. Она забралась на деревянную перегородку, разделяющую стойла, вытянула обе руки, взяла обоих жеребцов за уши и мягко пригнула их головы на один уровень со своим ртом.

Что-то им прошептала.

Жеребцы повернулись друг к другу и обменялись изумленными взглядами.

Потом уставились на матушку.

Она улыбнулась им и кивнула.

А затем…

Вообще-то, лошадь не способна мгновенно перейти из неподвижного состояния в галоп, но жеребцам это почти удалось.

– Интересно, что такого ты им сказала? – спросила Маграт.

– Волшебное лошадиное слово, – ответила матушка. – Его по наследству получил Гитин Джейсон, а уж потом открыл его мне. Срабатывает как часы.

– Неужто он тебе его открыл? – изумилась нянюшка.

–Да.

– Как, неужели от и до?

– Ну да, – самодовольно признала матушка.

Маграт заткнула палочку обратно за пояс. При этом на пол выпал кусочек белой материи.

В свете огарка сверкнули драгоценные камни и шелк. Она поспешно нагнулась, чтобы поднять его, но мало что способно ускользнуть от взгляда матушки Ветровоск.

Она вздохнула.

– Маграт Чесногк… – начала матушка.

– Да, – смиренно согласилась Маграт. – Да. Знаю. Я мокрая курица.

Нянюшка ласково похлопала ее по плечу.

– Ничего, – ободряюще произнесла она. – Сегодня ночью мы славно потрудились. Теперь у этой твоей Эллы примерно столько же шансов угодить на бал, сколько у меня… стать королевой.

– Ни платья, ни кучеров, ни лошадей, ни кареты, – перечислила матушка. – Хотела бы я посмотреть, как она выкрутится на этот раз. Сказки, говоришь? Ха!

– Так, а что мы дальше будем делать? – спросила Маграт, когда они крадучись вышли во двор.

– Сегодня же Сытый Вторник! – воскликнула нянюшка. – Предлагаю как следует повеселиться!

Из темноты появился Грибо и принялся тереться о ее ноги.

– А я думала, что Лили попробует как-нибудь извести его, – сказала Маграт.

– С таким же успехом она могла бы попробовать извести наводнение, – хмыкнула нянюшка. – Так как насчет погулять от души?

– Что-то не по душе мне отплясывать на улицах, – призналась матушка. – Это сколько ж ты рому выпила?

– Ой, да будет тебе, Эсме, – махнула рукой нянюшка. – Помнишь пословицу? Если не можешь славно повеселиться в Орлее, то скорее всего ты уже мертв. – Но тут она вспомнила про Субботу. – Впрочем, возможно, в Орлее даже мертвым перепадает чуток веселья.

– А может, нам лучше остаться здесь, – предложила Маграт. – На всякий случай?

Матушка Ветровоск задумалась.

– Ты что, Эсме, считаешь, ее могут отправить на бал в тыкве? – спросила нянюшка Ягг. – А кого запрягать-то будут? Мышей? Хе-хе-хе!

Перед мысленным взором матушки Ветровоск возникли две женщины-змеи, и она снова засомневалась. Но день и в самом деле выдался долгим. Кроме того, если подумать, это действительно смешно…

– Ну ладно, – решилась она. – Но запомни: гулять от твоей души я ни в жизнь не стану!

– Там танцуют и все такое прочее… – вкрадчиво промолвила нянюшка.

– И еще, наверное, продают всякие банановые напитки, – добавила Маграт.

– Ставлю миллион против одного, что так оно и есть! – радостно воскликнула нянюшка Ягг.

Лилит де Темпскир улыбнулась сама себе в двойном зеркале.

– Ну надо же, – сказала она. – Ни кареты, ни платья, ни лошадей. И что тут делать старенькой крестной? Бедная я, разнесчастная. В общем, ой-ой-ой, как говорится.

Она открыла небольшой кожаный футляр, похожий на те, в которых музыканты обычно носят свою любимую флейту.

В футляре оказалась палочка – точная копия волшебной палочки, что была у Маграт. Лилит вытащила ее и переставила серебряные и золотые кольца в новые положения.

Послышался щелчок, который издают затворы самых зловещих ружей.

– Придется работать с тыквой, – сказала Лилит.

Основная разница между разумными и неразумными объектами заключается в том, что изменить вид первых хоть и трудно, но все же не так уж невозможно. Главное здесь – ментальные настройки. В то время как для превращения неразумного объекта вроде тыквы – а трудно себе представить объект более неразумный, чем тыква, – требуется волшебство и только волшебство.

Но если его молекулы помнят то время, когда они еще не были тыквой…

Она рассмеялась, и мириады отражений Лилит, населяющие зеркальную вселенную, рассмеялись вместе с ней.

Центр Орлеи уже отпраздновал свой Сытый Вторник, и сейчас темные и освещенные светом факелов церемонии разворачивались в бедных предместьях, окружающих высокие белые здания. Тут были фейерверки. Были танцоры и пожиратели огня, были перья и блестки. Ведьмы, представления которых о народном гулянье ограничивались пляской вокруг костра, разинув рты, смотрели с запруженного зеваками тротуара на проходящие мимо праздничные процессии.

– Да это ж танцующие скелеты! – воскликнула нянюшка, когда по улице прошествовала толпа костлявых фигур.

– Ага, сейчас, – отозвалась Маграт. – Обычные люди в черных трико с нарисованными на них костями.

Кто-то толкнул матушку Ветровоск. Она обернулась и увидела перед собой широкое улыбающееся лицо темнокожего человека. Он протягивал ей какую-то бутыль.

– Угостись-ка, милашка.

Матушка взяла бутыль, поколебалась, но затем отхлебнула. Толкнула Маграт и передала бутылку ей.

– Бр-р-р! У-у-у-ух! – с трудом выговорила она.

– Что? – крикнула Маграт, стараясь перекрыть грохот марширующего мимо оркестра.

– Какой-то тип хочет, чтобы мы попробовали.

Маграт оглядела горлышко бутылки и попыталась незаметно вытереть его об платье – несмотря на тот самоочевидный факт, что все микробы в окрестностях бутыли давным-давно сдохли. Опасливо сделав небольшой глоток, Маграт в свою очередь толкнула матушку Ягг.

– Хр-р-бр-р-эх! – выдавила она и утерла покатившиеся из глаз слезы.

Нянюшка запрокинула бутылку. Спустя некоторое время Маграт снова толкнула нянюшку в бок.

– Мне показалось, мы пустили ее по кругу! – укоризненно сказала она.

Нянюшка вытерла губы и передала заметно полегчавшую бутылку своему соседу слева.

– Эй, господин, здесь угощают, – сказала она.

– БЛАГОДАРЮ.

– Симпатичный ты себе наряд отхватил. Кости прям как настоящие.

Нянюшка снова переключилась на процессию жонглирующих факелами огнеглотателей. Затем у нее в подсознании что-то щелкнуло. Она снова взглянула налево. Но сосед уже удалился.

Нянюшка пожала плечами.

– Интересно, что будет дальше? – пробормотала она.

Матушка Ветровоск впилась глазами в группу танцоров беспритяжательного лимбо. У многих во время парадов есть одна общая черта: они недвусмысленно выражают то, на что шутки вроде майского шеста лишь намекают. Правда, танцы прикрывают все это блестками.

– Да уж, в следующий раз, заходя в уборную, сто раз подумаешь, а в таком ли ты уединении, как тебе кажется… – хмыкнула нянюшка Ягг, ткнув пальцем в танцоров, которые без видимой причины вертелись в воздухе.

Грибо сидел у ее ног, пристально наблюдая за танцующими женщинами, на которых не было ничего, кроме перьев. Он тщетно пытался понять, что это за странные твари и как с ними стоит обойтись.

– Я сейчас кое о чем думаю. О том… как работают сказки. Но, по-моему, стоит перекусить, – слабым голосом промолвила матушка. Однако тут же подавила секундную слабость. – Я имею в виду настоящую еду, а не то, что выскребли со дна пруда. Слышать больше не желаю ни о каких там гастрономиях!

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒