Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 26 из 40Следующая ⇒

— Эти твои имена… Ты ведь не турок. Отчего тогда — Зууб?

Тот помолчал.

— Так получилось. Я родился в Галиции, вырос у османов. Потом вернулся… Долго, в обшем-то, рассказывать.

— А Хагг?

— Хагг? — пожал плечами тот. — Так меня прозвали гномы. Была одна история…

— Какая?

— Хватит об этом, Жуга, — немного резко оборвал его тот. — Не время сейчас. Зови меня, как хочешь, мне все равно.

Разговор утих, и взоры их вновь обратились к площади. Черный угловатый силуэт клепсидры матово светился, сверху вниз по нему то и дело пробегали разноцветные сполохи. Зуд усилился. Жуга, не выдержав, стянул с руки браслет. Растер покрасневшее запястье, поморщился: браслет кололся даже в ладони, камень в нем бешено пульсировал.

— Черт… — Жуга закусил губу и бросил беглый взгляд на гномов. — Что они там делают?

А в следующий миг на площади громыхнуло. Ослепительная вспышка белого огня высветила окрестные дома, метнувшиеся прочь фигурки дварагов. Клепаная железная стремянка отлетела прочь шагов на десять со звоном, слышным даже здесь, бочоночки и трубки брызнули фонтанами искрящихся осколков, бортик бассейна проломился, и вода потоком хлынула на камни мостовой. Послышались крики.

Рука взорвалась болью, Жуга невольно вскрикнул, пальцы его разжались. Браслет упал и покатился по камням. Травник едва успел подхватить его у самого края обрыва и зашипел от боли в пальцах. Потряс рукой, сердито глянул на Зууба — тот поспешно отвел глаза — и вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.

— Золтан! Ч-черт… — он положил браслет на камень.

— Что?

— Какого хрена ты сорвал эту спираль?!

— Видишь ли… — замялся тот. — Спираль… Ну… Это — время.

— Я догадался. Дальше!

— А время в царстве гномов течет по-особому. Здесь можно провести два дня, а наверху пройдет два века. Скорей всего, они на это и рассчитывали — когда тебя и твоего дружка отпустили бы назад… если бы вообще отпустили, в миру уже никто бы не помнил о войне. И тогда я решил…

— Чтоб ты сдох, Зууб! — пробормотал Жуга. Кулаки его сжались. — Ты все же редкостная сволочь…

Тот пожал плечами:

— Думай, что хочешь, но это сработало. Твой талисман сломал клепсидру. Свободные сказали: с тех пор, как мы спустились в катакомбы, наверху прошло от силы три часа.

— И почти неделя здесь… — задумчиво пробормотал Жуга. Перевел взгляд на площадь, на которую со всех сторон стекались гномы. — Клепсидру, конечно, починят, и если мы хотим успеть…

Они переглянулись.

— Пора, — сказал Зууб. — В другой раз так не повезет.

Хоп!

Двараг обернулся, рефлекторно вскинул руку, отбивая летящий в лицо предмет и выхватил топор, но момент был упущен. Золтан крутанул мечом, метнулся вправо, влево, отыскивая брешь в защите. Клинок скользнул по топору, царапнул рукоять. Дерево не поддалось. Двараг ударил. Золтан увернулся. Острие клинка, пробив доспех, вонзилось стражнику в плечо. Гном взревел, топор в его руках завертелся смертоносной мельницей. Хагг отскочил, лишь чудом избежав удара. Упал. Поднялся на одно колено.

— Жуга!

Травник метнулся вперед, на бегу выхватывая Хриз. Замешкался: от ножен не осталось и следа. В руках его был топор. Гном замер, глядя на него, и в этот миг Золтан бросил меч.

— Не-ет!!!

Крик растянулся на века, запекся на губах. Жуга и сам не понял, как все произошло; время для него как будто бы замедлилось. Он видел, как меч Золтана летит гному в лицо, видел, как тот поднимает руку с топором… медленно, слишком медленно… Успел почувствовать, как тяжелеет меч в его руках, и крепче стиснул рукоять.

… Хриз удлиннился с леденящим душу визгом, резко, быстро, и серебристый наконечник черного копья ударил в летящий меч. Отбитый возле самого гномьего носа, клинок взлетел, крутясь и, описав дугу, исчез в провале Лестницы. Из глубины колодца донеся протяжный чистый звон, и наступила тишина.

Жуга облизал пересохшие губы. Покосился на свой меч. Перевел взгляд на гнома. Снова посмотрел на меч.

Клинок был в ножнах.

— Ра… Рагнур?..

Гном не ответил. Стянул с головы рогатый шлем с прокованным наглазьем. Поднял взгляд на травника.

— Зачем?

— Мне нужно спуститься, Рагнур. Пропусти меня.

— Ты придурок, Жуга… — выдохнул Золтан, отступая. — Через минуту здесь будет весь город! Он уже позвал своих!

— Это правда?

— Да, — кивнул двараг. — Но вы еще успеете уйти…

Жуга помотал головой:

— Я пойду. И будь, что будет. Я устал. И так все это слишком затянулось.

Он обернулся к Золтану.

— Не жди меня.

Шаг за шагом, по спирали вниз, в слепящей темноте, лишь лезвие меча мерцало впереди узкой полоской, да вспыхивал и гас браслет на левом запястье. Жуга спускался медленно, считал ступени. Спешить было некуда — ни один двараг не решился бы преследовать его по этой Лестнице. С каждым шагом становилось все холоднее, старая накидка из одеяла уже не помогала. На сто двенадцатой ступеньке под ногой звякнуло, Жуга нагнулся, поднял золтановский меч. Помедлил, не зная, куда его девать, и положил обратно. Двинулся дальше.

Всего ступенек оказалось триста. Здесь было холодно и тихо. Далеко вверху угадывался серый круг мерцавшего свода пещеры. Жуга вложил меч в ножны и двинулся по кругу, ощупывая стены. Камень был гладкий и холодный — шесть плит, отполированных и сомкнутых углами. Ни прохода, ни двери. Ничего.

— Эй, есть тут кто? — позвал он негромко.

Никто не отозвался.

Подниматься не хотелось. Жуга закутался плотнее в одеяло и сел возле одной из стен.

«Все без толку, — подумалось ему. — Быть может, двараг и может здесь пройти, но я — навряд ли… Да и зачем? »

Шло время. Жуга не двигался. Он впал в какое-то отупение, лишь мысли текли потоком.

Лестница. Спираль. Клепсидра.

Клепсидра. Лестница. Спираль.

Спираль. Клепсидра. Лестница.

Время.

Все замешано на времени. Жуга вдруг понял: вся волшба, которой он владел, так или иначе связана с этим. Нет в этом мире места, где когда-то не горел бы огонь — лишь отыщи тот миг во времени, и пламя загорится. Нет раны, неспособной зажить, если время ускорить или пустить вспять — это спасло викинга Яльмара. Да и парнишку-оборотня остановило только время. А что до веток, полетевших вверх… Жуга усмехнулся — в конце концов, каждая ветка когда-то росла на дереве.

Быть может, и меч выбрал его только поэтому? Чтобы эта его способность помогла ему…

Что помогла? Остановить войну?

Травник посидел еще немного. Потом еще. Ничего не происходило. Он встал, разминая затекшие ноги, и медленно двинулся вверх по лестнице. «Меч не забыть бы подобрать…» — мелькнула мысль.

Серый свет большой пещеры после колодезной темноты показался непривычно ярким. Жуга, прищурился и огляделся.

Гномы стояли плотными рядами, в доспехах, с топорами наголо, молча глядели на травника. Жуга не сразу разглядел средь них высокую фигуру Бертольда — тот робко помахал ему рукой. Похоже было, что здесь и впрямь собрались все обитатели подземного города, как и предрекал Золтан. Самого же Золтана видно не было, оставалось надеяться, что он успел уйти до их прихода.

— Ну вот и доискался… гнезд пчелиных, — пробормотал негромко травник и облизал пересохшие губы. Гномы молчали. Жуга вздохнул, положил клинок Зууба на черный нефрит парапета и потянул из ножен Хриз. Меч вынулся легко, с чуть слышным тонким звоном, хищный, отточенный. На сером лезвии посверкивали искорки. Лис щерился в ухмылке — он был готов сражаться.

По сомкнутым рядам даврагов пронеслось шевеление, и темный полукруг раздался шире. Никто не решился напасть.

Высокий гном, одетый в черное и золотое, шагнул вперед. В его курчавых серых волосах поблескивал узкий обруч короны. За спиной Государя стоял Отрар, сын Брокка. Чешуйчатая бармица его доспеха мягко серебрилась.

— Убери оружие, смертный, — спокойно произнес Лаутир. — Ты и так причинил нам много вреда.

— Вы тоже навредили людям, — сказал травник. Голос его хрипел. — Вашей волей наверху идет война.

— Нам до этого нет дела.

— Вам, я смотрю, ни до чего нет дела! — закипая яростью, вскричал Жуга. — Сидите тут в своих норах, холодные как… как рыбы! торгуете накопленными сокровищами… Не счесть, сколько бед они принесли людям, эти ваши сокровища!

Лаутир нахмурился.

— Мы не вмешиваемся в то, что происходит наверху.

— Вы уже вмешались, вольно или невольно. Признай свою ошибку и дай нам с монахом уйти. Прикажи пропустить меня.

— Хватит! Замолкни! — оборвал его король. Помолчал, сжимая и разжимая кулаки. — Я вижу, люди нисколько не изменились со времен моего отца… Я слишком хорошо знаю этот меч, и не хочу посылать своих подданных на смерть, а потому ты не будешь сражаться. Брось меч!

— И не подумаю!

— Брось меч! — голос гнома зазвенел, — или волею, мне данной над камнями и металлами, я раскалю докрасна и твой браслет, и тот осколок серебра в твоей ноге!

Он вскинул руку, и Жуга в то же мгновение почувствовал, как нагревается браслет, и острой болью наливается запястье и колено.

— Бросай!

Кожа под браслетом задымилась.

— Будь ты проклят… — сквозь зубы процедил Жуга. — На!

Меч звякнул о камень.

— Ножны! — не опуская руки, скомандовал Лаутир.

Ломая ногти, травник расстегнул ремень и бросил ножны вслед за мечом. Отрар шагнул вперед, нагнулся, подобрал. Тут же несколько дварагов взяли травника в кольцо. Лаутир опустил руку. Боль утихла.

— Монах останется здесь в любом случае, — холодно сказал он. — Он разузнал запретное. Секрет гремучей смеси мы хранили веками, и людям не должно его знать. Может бродить, где хочет, но на повехность ему путь заказан. А что касается тебя, — Лаутир повернулся к травнику, — то я еще подумаю, как поступить. А пока… — Он мрачно усмехнулся. — Некогда мой отец сполна изведал вашего людского гостеприимства. Мне кажется, оно вполне сгодится для тебя, Лис… Отрар!

Тот обернулся.

— Да, Государь?

— Надень на него ошейник.

Здесь было тихо. Шум гномьей суеты не доходил на нижний уровень, где помещались камеры и склады, лишь где-то в отдалении размеренно и нудно капала вода.

Травник поднял голову.

— Зачем ты приходишь?

Рагнур пожал плечами.

— Ты сохранил мне жизнь, Лис. В какой-то мере я твой должник… И потом, мне кажется, тебе здесь одному не очень-то весело.

Жуга усмехнулся.

— Да уж, веселого мало.

— Можно я закурю?

— Не надо, — поморщился тот. — Мне и так недолго осталось, с моей-то дыхалкой, да в вашей пещере…

— Ну, извини.

— Да ладно…

— Я могу для тебя что-нибудь сделать?

— Думаю, что нет. Вот разве — эту штуку снять.

Гном лишь вздохнул.

— На нем заклятье короля, — последовал ответ.

Жуга закутался в одеяло, просунул пальцы за ошейник. Подвигал головой. Серое кольцо смыкалось на шее без замка и шва — гномы в совершенстве владели магией металлов. Скользкий, словно смазанный маслом, он почти не натирал кожу, но все равно постоянно давил то на горло, то на загривок, в зависимости от того, спереди или сзади была цепь. «У всех у них одни способы, — подумалось Жуге, — что у людей, что у дварагов…»

Миновала неделя с тех пор, как травник угодил в застенок. Браслет его забрали. Раз в день захаживал кто-нибудь из гномов, всякий раз — другой, приносил еду. Дверей здесь не было — цепь, тонкая, но прочная, держала лучше всяческих замков. Конец ее врастал в стену.

Часто заходил Бертольд — ему разрешали ходить везде, где хочет. Говорить с ним было особо не о чем. Иногда появлялся Рагнур. Вот и сейчас он сидел подле травника, задумчиво глядя куда-то вниз.

— Чего ты там увидел?

— У тебя в коленке серебро… Какой-то осколок застрял.

— Я знаю, — кивнул Жуга. — Наконечник от стрелы. Верней, кусок от наконечника. Если бы не он…

Двараг помедлил.

— Хочешь, я его достану?

У травника перехватило дыхание.

— А ты… можешь?

Рагнур фыркнул.

— Плевое дело! Какой же тангар с металлом не управится? Придется, правда, потерпеть, да и после у тебя нога не сразу заживет. Так тебе все равно спешить некуда. Так как? Вытаскивать, или нет?

— Тащи!

— Согни колено.

Некоторое время гном осматривал и щупал ногу травника, определяя положение осколка, затем вынул кресало и затеплил в плошке огонек. Полузакрыв глаза, долго молчал, держа над пламенем раскрытую ладонь. Повернулся к Жуге. Узловатые пальцы легли на колено, и травник стиснул зубы.

— Тяну, — предупредил Рагнур. — Идет… Идет…

— М-мм!..

— Не дергайся! Может, ногу придержать?

— Н-нет, не надо… Уй!..

— Терпи.

— Долго еще?

— Сейчас… — пробормотал Рагнур. — Сейчас…

Рука дварага поднялась, дрожа и напрягаясь. Кожа на сгибе колена лопнула, закапала кровь. В открывшейся ране показался медленно ползущий вверх и вбок четрехгранный серебрящийся осколок длиной чуть поменьше фаланги пальца. еще мгновение, и он, звякнув, упал на каменный пол.

— Уф! — Жуга со вздохом облегчения откинулся к стене, зашарил в поисках тряпицы. — Из тебя получился бы великий целитель! — Он оторвал полоску от одеяла и перевязал колено. Рагнур помог затянуть узел. Подобрал осколок.

— На, возьми.

— Сделай милость, выброси его.

Жуга помолчал. Глотнул воды из чашки. Покосился на колено и вздохнул.

— Рагнур…

Тот поднял взгляд.

— Давно хочу спросить… Что за историю упоминал Лаутир про своего отца?

— А, это… — Гном кивнул на цепь. — Да. Лаутир — наполовину человек, сын Лаурина и Симильды. Лаурин был славным королем, и королевство наше процветало, но для полного счастья ему не хватало супруги. И вот однажды до него дошли вести о смертной по имени Симильда, славившейся своим умом и красотой… То была долгая история, но Лаурин заполучил принцессу и сумел завоевать ее сердце. Но… через семь лет брат девушки проведал, где она, и вознамерился вернуть ее. Два рыцаря пошли с ним — Теодорик и Гильдебранд. Заросли цветов на склонах гор указали им путь, и они вызвали Лаурина на бой. Король принял вызов. Он победил и кнехтов, и Теодорика, и других, но Гильдебранд сумел разгадать секрет Государя. Волшебный пояс Лаурина был сорван, а король побежден.

Лаурин пригласил их погостить, проведать счастливо живущую Симильду и заключить мир с тангарами, но рыцарь Витек затеял драку за праздничным столом. Другие рыцари бросились на подмогу, завязался бой, и вновь тангары потерпели поражение. Симильду увел ее брат, а Лаурина взяли в плен. Во дворце, посадив гнома на ошейник, рыцари заставляли его плясать на бочке на потеху публике, и лишь спустя много дней и ночей Лаурин тайком пробрался к очагу, пережег свой поводок и сбежал.

Он вернулся и увел свой народ на север, где основал новое царство. На сей раз — уже без цветов на склонах гор…

Рагнур умолк.

— Вот, значит, как… — пробормотал Жуга, поглаживая ноющее колено. — Спасибо, хоть плясать не заставили… А сын его, стало быть, решил отомстить, помогая османам?

— Откуда ты знаешь?! — вскинулся гном.

— Что вы торгуете с турками? — усмехнулся тот. — Чего уж проще… Ты ведь сам сказал, что вы обучали людей своим ремеслам. А где у нас лучшие оружейники? В Дамаске. На складах у вас нет ни свинины, ни вина. И табак ты куришь турецкий. Да и меч…

Жуга осекся.

— Что — меч? — Рагнур вскочил, сжимая кулаки. Голос его сорвался на визг. — Что ты знаешь про Хануд?!

— Хануд? — переспросил, помедлив, травник. — Какой Хануд?

Рагнур замер, нависнув над Жугой и тяжело дыша, затем уселся на лежак, вынул трубку, набил ее и закурил. Жуга не стал протестовать. Некоторое время они сидели молча, а вскоре послышались шаги, и в каменный закуток ввалился Бертольд. В руках его была фляга.

— Эй, Лис! Выпьем… Вот — последнее вино… — Он плюхнулся на кровать — Жуга едва успел убрать больную ногу — и приложился к горлышку: «А-ах! » Перевел мутный взор на сидящего рядом дварага. — А, и ты тут… З-заперли, мать вашу… Зауп… запутали ходы… — Он вдруг схватился за висящее на шее распятие и высоко воздел его над головой. — Изыди! Apage, vade retro, Satanas! — вскричал он. — In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti!

— Убери свою деревяшку, смертный, — поморщился Рагнур. Пустил ноздрями дым. — И впрямь тут с вами с ума сойдешь… А если б вашего бога не распяли, а повесили, вы что, носили бы петлю на шее? Или виселицу? Вино, видите ли, у него кончилось! Терпи. Ваш бог терпел, и вам велел.

— А тебе? — несколько ошалело выдавил монах.

— А мне — нет.

Он встал и вышел, не прощаясь.

Шварц повернулся к травнику.

— Что ж делать-то теперь, Жуга? А? Делать-то чего?

— Ну, для начала встань.

— За… ачем?

— Ты сел на мою цепь, болван. А теперь иди и проспись. Флягу оставь!

Монах, шатаясь, удалился, и травник остался один. Поднял руку. Хоть браслет и забрали гномы, запястье по-прежнему зудело. Он молча закатал штанину, послюнил палец и осторожно потрогал колено.

Раны не было — только узкий и белесый шрам.

— Все страньше и страньше… — пробормотал он, запрокинул флягу и одним глотком допил остатки вина.

Жуга не помнил, сколько дней он здесь провел, прежде чем однажды утром его разбудил громкий шум потасовки. Звенела сталь. Кричали. Где-то наверху, над самой головой затопали тяжелые шаги.

— Жуга!

Травник вскочил, не веря собственным ушам. Отбросил одеяло.

— Жуга!!!

— Сюда! Я здесь!

Человек в коридоре перешел на бег, а еще через пару мгновений в проеме двери возник Золтан.

— Ну, наконец-то! — не выпуская из руки окровавленного меча, он вытер пот и осклабился. — Слезай. Скорее — мы долго не продержимся!

— Но… — тот показал на цепь.

— А, черт… На!

Травник опустил взгляд и вскрикнул.

На кровати лежал Хриз.

— Как…

— Потом! все потом! — Золтан вынул из кармана молоток. — Быстрее!

Жуга схватил клинок и потянул за рукоять. Лис ухмыльнулся с острой грани серебристого зубила на длинной ручке.

— Бей!

Ошейник лопнул после третьего удара, и Жуга, на бегу прилаживая ножны, помчался вслед за Золтаном. Хриз замерцал в его руке, медленно принимая привычную форму меча.

— Возьми браслет, — Хагг сунул травнику зеленоватое кольцо и усмехнулся. А в следующий миг едва не сбил с ног кого-то из Свободных. Глюм (а может, Тингер) что-то выкрикнул и бросился обратно.

— Как… ты… достал их? — выдохнул Жуга на бегу. — Где?

— Один раз в жизни удалось побыть волшебником! — ответил тот, не оборачиваясь. — Сперва… А, черт! Бей справа!

Жуга на бегу взмахнул мечом, и выскочивший из темного бокового коридора двараг упал с разрубленным черепом.

— Сперва я раздобыл браслет, — продолжил Хагг. — Это оказалось не так уж и сложно: Клепсидру еще не успели починить, а Севелон помог мне разобраться со временем… Браслет твой все еще действует.

— Но… Это же мой браслет!

— Зато подвеску-то сорвал я! И не перебивай!

Шум битвы приближался. Похоже, в главном зале бой разгорелся не на шутку.

— Меня никто не смог заметить — так быстро я для них двигался. А завладев браслетом, смог и до меча добраться. Если б не Отрар… я бы и сам…

— Что ты задумал?

— Свободные сказали — турки переходят реку. Если мы откроем шлюз…

— К-какой еще шлюз?!

— Озера, болван! Там заклятие, я не могу…

Больше Золтан ничего не успел сказать: они свернули еще раз и с разгона влетели в самую гущу битвы.

Безумный Лис начал свой танец.

Жуга почувствовал, что звереет. Меч его разил направо и налево. Кто-то из Свободных мохнатым клубком выкатился вперед: «Давай, Лис, давай!!! » — подсек мечом кого-то под колени… Потеряв в горячке боя всякое направление, травник просто дрался, забыв и об озере и о планах Золтана, мстя за свой позор и унижение. Хриз сносил голову любому воину, оказавшемуся в пределах досягаемости. Пощады не было никому. Мелькнула меховая физиономия Орге. Наконец, ободранный и весь в крови, откуда-то выскочил Золтан. Потянул Жугу за рубашку: «Скорее! » — и помчался вперед по коридору. Вернулось чувство времени, и травник неожиданно для себя понял, что драка продолжалась от силы минуту.

У озера не было видно никого. Шумел небольшой водопад у запруды шлюза. Битва позади постепенно затихала. Жуга, Зууб и двое Свободных сбежали вниз по лестнице и замерли, наткнувшись на стоявшего у шлюза человека. Жуга едва успел задержать удар.

— Бертольд!

— Жуга?! — тот вытаращил глаза.

— Как ты здесь оказался?

— Это я его привел, — послышался чей-то голос, и из темноты выступил Рагнур. Топор дварага был заткнут за пояс. — Убери оружие, Жуга, — сказал спокойно гном. — Я пришел тебе помочь.

— Убей его! — вскричал Орге. — Скорее!

— Нет, погоди, — травник поднял руку и спрятал меч в ножны. Посмотрел хранителю Лестницы в глаза. — С чего бы вдруг такая перемена? А? Рагнур?

Гном помедлил.

— Я долго думал над твоими словами, Лис. Ты многое сумел понять, и ты во многом прав. Все это я, конечно, знал и раньше, но ты заставил меня взглянуть на это с новой стороны. Народ Хазад стареет. Ты ведь заметил — у нас нет уже ни женщин, ни детей. Месть захватила наши помыслы, месть выжгла наши души, оставив только прах и пепел. Как бы ни был хорош государь Лаутир, он выбрал тупиковый путь. Лестница ждет, и многие хотели бы уйти, если б не его запрет. Мы охраняем ее вовсе не от выродков…

— Кого ты назвал выродком?! — рявкнул, наливаясь кровью, маленький гном.

— Помолчи, Глюм! — осадил его Зууб.

— Я Тингер!

— Тем более! Нет времени ругаться. Дай ему сказать.

— Спасибо, Элидор, — кивнул Рагнур.

— Забудь это имя, — угрюмо буркнул тот. — Зови уж так, как вы привыкли: «Хагг» — «Вор».

— То была ошибка…

— Она слишком дорого мне обошлась. Два века… Но черт с ней! Что ты хочешь? Что могло заставить тебя переметнуться к нам?

— Лестница. Она отпустила травника. На самом деле Лестница не только для хазад. В свое время часть Светлого Народа тоже ушла по ней. Она указывает каждому свой путь.

— Мне она пути не указала, — хмуро бросил Жуга.

— Вот как? — хмыкнул гном. — Разве ты не вышел оттуда?

Жуга не нашелся, что на это возразить. Двараг был прав — один путь Лестница травнику оставила.

— Когда ты помянул Хануд, я понял, что замыслили выр… свободные. Все стало на свои места. Я разыскал Севелона, и решил вам помочь. Вам не снять заклятья Лаутира, даже тебе, сын четырех народов, это не под силу. И еще, — гном помедлил, — Лаутир обманул тебя — он ничего не смог бы сделать с твоим браслетом. Сплав Семи Металлов неподвластен магии хазад.

— Я… — начал было Жуга, но Золтан перебил его.

— На том дурацком ошейнике тоже лежало заклятие, и тем не менее… Если шлюз нельзя открыть, это не значит, что нельзя сломать!

— Вот и я подумал о том же, — кивнул Рагнур. — Бертольд! Что у тебя в мешке?

— А? — вскинулся монах. — В мешке? Там… зелье. Тот гремучий прах, который я…

— И ты молчал!!! — взвыл Золтан.

— Но я не думал…

— Дай сюда!

Заряд заложили под самый створ шлюза — тяжелую плиту черного диабаза. Следуя советам Рагнура, насыпали дорожку мелких черных зерен.

— Много не расходуйте, — сказал гном, — а то заряд получится слабым. Как подожжете, сразу бегите.

— Ясно, — кивнул Золтан. — Тингер! Орге! Уходите. Монаха возьмете с собой, выведите его на поверхность.

— Еще чего! — возмутился маленький мохнатый гном. — А ты?

— Мы сами найдем дорогу. Идите же!

Без лишних слов монах и два дварага растворились в темноте туннеля. Золтан выждал пару минут, кивнул Рагнуру: «Поджигай. »

— Остановись, Рагнур!!! — прогремел чей-то голос. Все трое обернулись, оказавшись лицом к лицу с королем Лаутиром. За спиной государя серебристой тенью маячил неизменный Отрар. А через мгновенье гном шагнул вперед, воздев свой жезл.

Жуга, скорее машинально, чем осознанно, вскинул руки и выкрикнул наговор.

Два слова.

Синее на белом.

Заклятие Зеркала.

Слепящий шар взорвался между ними. Ударил гром. Что-то рухнуло, сверху посыпались камни и обломки сталактитов. Часть силы, брошенной дварагом, повернуло вспять: Лаутира отшвырнуло вглубь туннеля, Отрар взлетел, крича и кувыркаясь, и с всплеском исчез в озерной глубине; но большая часть ее пробила поставленный травником щит, разметав трех заговорщиков прочь друг от друга и от шлюза. Воцарилась тишина, нарушаемая только мерным гулом падающей воды.

Травник поднял голову. Перед глазами плавали круги. Он попытался встать, закашлялся. Сплюнул кровь, поднялся на четвереньки и со стоном повалился обратно. Разбитое тело отказывалось повиноваться. Он повернул голову, и, взглядом найдя пороховую стежку, медленно пополз к ней. Наткнулся по пути на труп Рагнура — двараг лежал вверх лицом, с развороченной грудью. Глаза его были закрыты. Основная сила удара пришлась на него.

Вершок за вершком, локоть за локтем, приволакивая ногу, травник полз вперед, и все равно до шлюза было еще далеко. Он лег ничком, пытаясь отдышаться. Шершавый камень приятно холодил разбитое лицо.

— Жуга…

Он медленно поднял голову.

Золтан лежал, весь в крови, полузасыпанный щебенкой, смотрел на травника одним глазом. Разбитые губы шевельнулись. «Меч…» — скорее догадался, чем услыхал Жуга, и потянул из висящих на спине ножен Хриз.

Камень на браслете запульсировал быстрее, и время послушно ускорилось. Серая сталь меча текла, лис двигался, танцуя к лезвию от рукояти. Клинок был короток, но рос буквально на глазах, тянулся, словно воск, нащупывая путь среди обломков к тонкой дорожке рассыпанного пороха. Пять шагов… шесть… семь… восемь… Жуга стиснул зубы, и клинок, уже достигший толщины вязальной спицы, стал медленно раскаляться.

Последнее, что помнил травник, была вспышка и маленький искристый огонек, бегущий к шлюзу по черной дорожке, оставляя за собой шлейф пепла и густой белесый дым.

Потом были только грохот, рев воды и темнота.

В одна тясяча четыреста шестидесятом году от Рождества Христова османские войска под предводительством султана Мохаммеда II двинулись на переправу через реку Яломицу близ Тырговиште. На другом берегу их ждало войско ополчения и двадцать тысяч пленных турок, посаженных на колья графом Владом Цепешем с намерением устрашить завоевателей. Когда передовые османские сотни форсировали реку, в горах раздался страшный гул и грохот, земля задрожала, а еще через мгновение ревущий вал бушующей воды пронесся по реке и напрочь смел с лица земли шесть отборных отрядов турецкой пехоты. Среди них был и командующий личной гвардией султана, Ибрагим Мустафа бен-Хадиф, чей меч и тяжелые доспехи мгновенно утянули его ко дну. Ни тела, ни оружия его не нашли.

Потрясенный султан, чей дух и без того был поколеблен зрелищем распятых Цепешем османских воинов, отдал приказ остановить штурм и два дня спустя повернул свои войска обратно.

Война была остановлена.

Глаза открылись.

Он лежал на чем-то мокром и шершавом, вниз лицом. Под самым носом был песок, сухой, искрящийся под солнцем. По маленьким песчаным дюнам деловито бежал муравей. Остановился, повел усиками и уверенно направился прямо к носу лежащего человека. Травник шевельнулся, и мураш в панике умчался прочь.

Жуга приподнялся на локтях, перевернулся на спину. В глаза ударил яркий свет — был день, солнечный и теплый. У самых ног несла свои воды Яломица. Проснулась боль. Он поморгал, привыкая к свету, сел и огляделся. И берег, и окрестный лес несли следы недавнего потопа — коряги, лужицы, разбросанные камни… Похоже было, что несомое потоком бесчувственное тело травника застряло в кустах на берегу, и когда схлынула вода, осталось там.

— Эй! Кто нибудь! — окликнул он.

Ответа не было.

Жуга поднялся, медленно распрямляя занемевшие ноги и двинулся, пошатываясь, вдоль берега. Покосился на запястье. Браслет был на руке.

Хотелось есть. Усталость давила на плечи, свинцом наливалась поясница. Жуга остановился, заложив ладони за ремень, и снова огляделся. Места вокруг были знакомые — по странной прихоти судьбы бурные воды Яломицы выбросили травника неподалеку от пасеки, где остался погостить Милан…

«Ремень?! »

Травник поспешно задрал рубаху.

На черной пряжке тяжелого серого кольца, обернувшегося вокруг пояса, мерцал, ухмыляясь, танцующий Лис.

— Вот черт… — пробормотал Жуга, поскреб рисунок ногтем и закусил губу.

Он опустил рубаху, помедлил, выбирая направление, и снова углубился в лес. Путь шел вверх. Он часто останавливался и отдыхал, привалившись к дереву. Навряд ли он поднялся бы снова, если б сел на землю. Лес поредел, сквозь ветви замаячили стоящие рядами ульи, и вскоре травник услышал голоса.

— Не умеешь ты, Бертольд, мед есть, — ворчливо говорил один. — Вот помнится, Жуга, так тот умел… Возьмет лепешку, маленькую ложку меда сверху, и ест, любо-дорого взглянуть. Не то, что ты — как меду зачерпнешь, так пчелы в обморок падают…

— Ни черта он в меде не понимал, даром, что травник, — отвечал второй. — Маленькую ложку, ишь ты… Это ж мед, а не горчица! Там вино еще осталось?

— Угу.

— Давай, что ли…

— Давай.

Стукнули кружки.

— Жаль парня.

— Ну, дык… Не то слово! Там так рвануло — дым один только и остался.

— Да… Дым — это того… Гм. Ты, часом, не куришь?

— Нет.

— Это ты зря.

Жуга улыбнулся и медленно зашагал вниз по склону.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒