От автора 15 страница

Я уже писал о своем знакомстве с Бартовом в Москве в 1967 году, когда я второй раз прорвался в израильское посольство. Бартов был главой отделения «Натива» в СССР с 1964 года. До этого он занимал должность секретаря Верховного суда Израиля, к ней он вернулся по завершении миссии в посольстве Израиля в Москве, после разрыва дипломатических отношений между Израилем и СССР в 1967 году. Бартов был крайне деликатным человеком, избегал конфликтов, всегда старался прийти к компромиссу. Возможно, работа юристом наложила свой отпечаток. Многие репатрианты были знакомы с его радушной семьей, бывали у них дома. Я тоже после приезда в Израиль не раз бывал у них дома, где и ко мне отнеслись тепло и доброжелательно. Я обрадовался, когда Бартова назначили главой «Натива», но прекрасно понимал, что при всех его прекрасных качествах и исключительном отношении к репатриации в Израиль он был не самым лучшим организатором. У Бартова не было ни опыта, ни навыков управления. Он старался быть в мире со всеми и ни с кем не ссориться, а ведь это попросту невозможно. У меня были с ним очень хорошие рабочие отношения на всем протяжении его работы в «Нативе». С приходом Бартова ушел Арье Кроль, отвечавший за отправку «туристов» в Советский Союз, и эта сфера перешла под мое управление. Все, что было связано с Советским Союзом, теперь было сосредоточено в одном, руководимом мной управлении. Давид Бартов не всегда был одного мнения со мной, но в конечном счете предпочитал делать, а не спорить о том, что и как делать.

В результате назначения Бартова Шайке Дан вернулся к делам. В то время мы усилили наши попытки введения маршрута выезда в Израиль, через Румынию в дополнение к действующему через Вену. Для этого необходимо было убедить румынские власти возобновить проезд евреев, выезжающих в Израиль через Румынию. До прекращения выезда евреев из Советского Союза в Израиль, произошедшего в результате Шестидневной войны и разрыва дипломатических отношений, был короткий период, когда евреи, в основном из Молдовы, выезжали через Румынию. Идея принадлежала Иегошуа Прату, который в то время руководил работой «Натива» на Западе, и суть ее состояла в том, что Румыния, коммунистическое государство, возглавляемое диктатором Николае Чаушеску, не позволит евреям по прибытии в страну изменить маршрут дальнейшего следования в Израиль. При содействии Шайке Дана и его связей с «Джойнтом» в США Румынии был обещан американский заем в сто миллионов долларов, и Румыния предоставила разрешение на проезд евреев через Бухарест. В Бухаресте постоянно действовало представительство «Натива», которое занималось репатриацией румынских евреев, и наши люди быстро и эффективно организовали транзитные пункты для евреев из Советского Союза.

Но возник вопрос, почему выезжающие евреи выберут Бухарест, а не Вену? Я предложил возвращать евреям, которые поедут через Румынию, стоимость билета до Бухареста в долларах по официальному курсу рубля. Этот вопрос был согласован с Еврейским Агентством. Вывоз накоплений и имущества из СССР представлял для евреев серьезную проблему. Семья из четырех человек, приобретающая билеты через Румынию, должна была заплатить за них примерно от полутора до двух тысяч рублей. По приезде в Израиль они получали возврат в размере 1800–2600 долларов. Тогда это была значительная сумма для семьи, вынужденной оставить нажитое и не имеющей возможности вывезти деньги. В результате этого транзит через Румынию постепенно рос, и большая часть ехавших в Израиль выбирала именно этот маршрут. В Вену направлялись главным образом те, кто предпочитал ехать в другие страны. Вместе с тем число выезжающих уменьшалось и к началу 1988 года составило всего 1200 человек, из которых лишь несколько сот направились в Израиль.

Чтобы получать информацию о советских евреях, «Натив» был еще с 50-х годов связан с государственной цензурой. По просьбе «Натива» цензура пересылала в «Натив» письма, посылаемые в Советский Союз и приходящие из Советского Союза. Это делалось для получения и уточнения имен и фамилий советских евреев, адресов и данных их близких в Израиле и их связей. Содержание писем было бесценным источником информации о положении евреев Советского Союза и общей ситуации в стране, несмотря на то что авторы писем знали о наличии советской цензуры.

Когда Иосиф Мелер ушел на пенсию и меня назначили главой отдела Советского Союза, ко мне также перешли полномочия цензурировать переписку любого гражданина Израиля. При этом нам надо было только указать, переслать только содержание письма в изложении или же письмо целиком. У меня было право запретить или разрешить отсылку письма. В отделе было несколько сотрудников, которые занимались чтением и обработкой получаемых из цензуры писем. Окончательное решение о судьбе писем было только у начальника отдела. На определенном этапе я мобилизовал цензуру на борьбу с посылкой фальшивых вызовов из Израиля евреям Советского Союза. В Советском Союзе заявление на выезд можно было подать только на основании вызова от родственников в Израиле. К вызову должно было быть приложено обязательство Министерства иностранных дел Израиля предоставить перечисленным в вызове лицам разрешение на въезд в Израиль по получении разрешения на выезд из СССР. Подписи вызывающих и печати должны были быть заверены нотариусом и Министерством иностранных дел. Документы от имени Министерства иностранных дел, включая печати МИДа, давал «Натив» с разрешения юридического советника правительства. По мере роста количества не едущих в Израиль те не могли отправлять родственникам вызовы из Израиля, а тем временем в СССР ввели порядок, согласно которому только вызов от прямых родственников мог служить основанием для просьбы о выезде в Израиль. Советские власти требовали, чтобы вызов приходил в конверте, отправленном из Израиля, со штампом израильского почтового отделения. В этой ситуации несколько ушлых евреев, среди них было несколько нотариусов, решили открыть небольшое «предприятие» по отсылке фальшивых израильских вызовов.

Периодически несколько «добреньких» израильтян пытались организовать производство и отсылку подобных фальшивок за деньги. Настоящие вызовы оформлялись и рассылались исключительно через «Натив». У нас было опасение, что советские власти объявят все израильские вызовы фальшивыми и под бюрократическим предлогом разрушат всю систему отправки вызовов из Израиля, даже от родственников. Пользуясь цензурой, по нашим указаниям удалось выявить все фальшивые вызовы и, конечно же, их израильских и американских производителей. Ими тут же занялась израильская полиция, отделение бригадного генерала полиции Биньямина Зигеля и судебные органы. Ряд мошенников предстал перед судом за фальсификацию документов государства Израиль, подделку нотариальных заверений и бланков Министерства иностранных дел. Мы добились решения на запрет публикации об этих делах. Таким образом, поток фальшивых вызовов из Израиля был полностью ликвидирован в короткий срок. Мы получали также дополнительную информацию об отказниках и их положении, накладывая цензуру на их переписку с родственниками и друзьями в Израиле. Цензура помогала нам оценить, какой выглядит ситуация в Израиле в глазах авторов писем, как новоприбывших, так и приехавших в прежние годы, и служила дополнительным источником информации о СССР и советских евреях.

В конце восьмидесятых, посоветовавшись с Бартовом, я сообщил в цензуру, что мы больше не заинтересованы в использовании цензуры на переписку. Я не сожалею об использовании цензуры. Это было характерно для того периода и соответствовало нормам, которые действовали в Израиле с самого его основания.

К концу восьмидесятых необходимо было высылать десятки тысяч вызовов в месяц. Чем больше вызовов отправлялось советским евреям, тем больше приходило новых запросов на вызов. Получившие вызов евреи моментально подавали на выезд. Давление на ОВИРы росло. Количество выезжающих отражало, кроме всего прочего, количество подавших просьбы на вызов. Было ясно, что мы не сможем справиться со все возрастающим количеством вызовов, если продолжим работать по-старому, вручную. Было необходимо срочно изменить форму вызовов и внести несколько технических корректив. Я подготовил предложение об изменениях. Мы подали его на утверждение в Министерство юстиции. Там нам пошли навстречу, утверждение было получено практически сразу. По сути, мы подготовили новый документ, который позволил сократить число заполняемых анкет и отменял необходимость в нотариальном заверении и, самое главное, в личной подписи человека, от чьего имени высылается вызов. Проблему компьютеризации базы данных советских евреев, которая ранее хранилась в бумажной картотеке, мы успели решить еще раньше. Уже в конце семидесятых Иосиф Мелер, предвидя развитие событий, организовал компьютеризацию отдела Советского Союза под контролем и профессиональным руководством компьютерного отдела другой организации.

По возвращении из Вены меня назначили, в дополнение ко всему, ответственным за компьютерную систему и ее дальнейшую разработку. Очень быстро я договорился с представителями другой организации, что в отличие от принятого ранее порядка теперь они будут исключительно консультантами, а мы будем самостоятельно управлять системой. Однако оказалось, что для ввода данных в систему нам нужно несколько десятков работников, и тут мы наткнулись на глухую стену. Государство Израиль не желало финансировать дополнительные ставки стоимостью всего в сотни тысяч долларов в год. Нам пришлось изыскивать средства из внешних источников. До шестидесятых годов «Натив», как и ряд других служб, финансировался не из бюджета государства. Сотрудники «Натива», как и некоторые другие, даже не числились госслужащими. Только после Шестидневной войны государство стало частично финансировать эти учреждения, включая «Натив», наряду со средствами, поступающими из внешних источников. 50 % бюджета «Натива» поступали от Еврейского Агентства, 50 % из госбюджета. В середине восьмидесятых министр финансов Ицхак Модаи постановил, что весь бюджет «Натива» будет финансироваться государством. Однако выделяемый бюджет покрывал только текущие расходы – содержание офиса и зарплату для сотрудников. На конкретную деятельность никогда не выделялись деньги, поэтому она финансировались из внешних источников. Поскольку выхода не было, то и в этот раз для ввода данных в компьютер мы изыскали средства вне государственного бюджета.

Одним из самых успешных проектов, созданных Арье Кролем, было использование в наших целях Международной книжной ярмарки в Советском Союзе, которая проходила раз в два года в Москве. Кроль всегда составлял и готовил для ярмарки израильскую делегацию, одну из самых больших и хорошо подготовленных на этой выставке. На ярмарку посылались в качестве представителей успешные в области культурной или литературной деятельности израильтяне, которые привозили с собой огромное количество материалов для передачи евреям и активистам. К книжной ярмарке, которая должна была состояться осенью 1987 года, когда я уже отвечал за всю нашу деятельность в СССР, включая и ярмарку, я решил пересмотреть заново все планы. Я установил правило: мы делаем все до грани, установленной советскими властями, а потом переходим эту грань до предела их терпения. Принцип был – действовать, а если советские власти будут препятствовать, стоять на своем и давить до достижения поставленной цели, хотя бы частично, пытаться сделать то, чего советские власти никогда раньше не разрешали. На инструктаже перед поездкой я требовал от членов делегации более активных и демонстративных действий. Например, я спросил членов делегации, правда ли, что в прошлом религиозные евреи должны были прятать ермолки под головными уборами. Когда они это подтвердили, я им запретил прятать ермолки. Я дал указание, чтобы все религиозные члены делегации демонстративно носили их, показывая всем, что они израильтяне и не боятся никаких провокаций властей. Они удивились, но указание выполнили.

Я решил использовать на ярмарке новые средства: компьютеры, видеосистемы, кинопроекторы, а также распорядился подготовить пропагандистский фильм об Израиле на русском языке. Большинство членов делегации засомневались. «С чего вдруг требовать у советских властей разрешения демонстрировать фильмы на книжной ярмарке? » Мой ответ был: «Они не спросят, они все понимают. А формальную причину мы всегда найдем». Так и произошло. При подготовке фильма я потребовал, чтобы в нем был показан современный Израиль, не пустыня, не кибуц и не коровники, потому что в СССР никто не мечтает, чтобы дети стали колхозниками. Фильм вышел отличным и просто потряс тысячи евреев, которые смотрели его каждый день на выставке. Мы установили вокруг павильона огромные экраны, и на них постоянно демонстрировались наши фильмы в дни работы павильона. Количество и разнообразие привезенных книг было беспрецедентным. Советские власти пытались воспрепятствовать раздаче карт Израиля, поскольку границы Израиля на них не соответствовали признанным Советским Союзом, но я приказал Роберту Зингеру, главе делегации, стоять на своем и не уступать. В конце концов за полчаса до открытия выставки советские власти сдались, и карты были внесены в Израильский павильон.

Как я уже упоминал, главой делегации был Роберт Зингер, молодой парень, назначенный мной, и это была его первая операция в «Нативе». Роберт был целеустремленным и творческим человеком и обладал отличными организационными способностями. Зингер приехал в Израиль ребенком из Черновцов в семидесятых годах. В 15 лет он уже окончил израильскую среднюю школу, в 21 год – университет и призвался в израильскую армию. «Умники» из военной контрразведки позволили ему служить только в армейской службе воспитания, а не в разведке, куда он хотел попасть. Однако и там Роберт добился большого успеха. Когда я его «перехватил», ему было всего 32 года, и он уже был начальником отдела воспитания Южного округа в звании подполковника. Я убедил его перейти в «Натив». Мне хотелось, чтобы он создал отдел пропаганды для работы среди евреев Советского Союза, ввел его в действие и руководил им. Я считал, что разъяснительная работа – важнейший элемент в нашей деятельности среди евреев СССР. Форма и содержание материала должны были вывести евреев из равновесия и привести их к решению выехать в Израиль, конечно, в соответствии с их ожиданиями. Я верил, что у Роберта Зингера есть все необходимые качества, чтобы справиться с этой новой и сложной задачей. Я рад, что не ошибся в Роберте, и он превзошел все мои ожидания. Зингер создал великолепную систему, лучшую из всех подобных, когда-либо созданных в Израиле, и в кратчайшие сроки просто завалил Советский Союз нашими материа-лами.

Операция Московская книжная ярмарка стала тяжелым боевым крещением, однако Роберт Зингер выдержал его с честью. Он руководил делегацией, занимался подготовкой материалов, в конечном счете поставленные цели были достигнуты. И не случайно эту ярмарку назвали «Шестидневной ярмаркой» по аналогии с Шестидневной войной. Тысячи евреев толпились возле павильона, расхватывали материалы и со слезами на глазах впервые в жизни смотрели на кадры фильма об Израиле. Это вызвало невероятное потрясение и дало сильный толчок к увеличению просьб о выезде из СССР. Все материалы, все оборудование, включая компьютеры, которые нам удалось ввезти в Москву, как это и было принято на предыдущих ярмарках в Москве, мы оставили еврейским активистам. На протяжении каждого дня ярмарки и после члены делегации выходили из нашего павильона с полными портфелями и сумками, исчезая в огромной Москве, встречались с евреями, чтобы передать им тонны материалов и оборудования. В считаные часы, в соответствии с заранее разработанным планом, все материалы были распределены, доходя до самых отдаленных уголков СССР. В принципе, мы делали все то же, что и на предыдущих ярмарках, но в этот раз мы рассчитали, что мы можем вести себя намного более дерзко и советские власти уступят из-за своей прогрессирующей слабости. Мы просто перешли без зазрения совести все допустимые границы, и это сработало.

Тем временем в правительстве произошла ротация. Его снова возглавил Ицхак Шамир, а Шимон Перес сменил его на посту министра иностранных дел. Я познакомился с Пересом еще в 1969 году, когда приехал в Израиль, и относился к нему с уважением. Тем не менее, были несколько моментов, которые вызывали у меня неудобство по отношению к нему. Например, я так и не смог смириться с тем фактом, что Перес не служил в армии. В период пребывания на посту министра иностранных дел Перес внес важнейший вклад в дело выезда евреев Советского Союза в Израиль, вряд ли полностью сознавая и понимая огромное значение принятых им решений. В тот период вокруг Переса образовалась великолепная группа. На мой взгляд, никогда в израильской политике не было подобного собрания таких способных, творческих и чрезвычайно трудоспособных молодых ребят, так называемых пиджаков: Йоси Бейлин, Нимрод Новик, Амнон Нойбах, Боаз Аппельбаум и Ури Савир. У них были очень удачные идеи, и им удавалось использовать положительные качества Переса, затушевывая его недостатки, иногда даже скрывая часть из них от общественности.

С назначением Шимона Переса министром иностранных дел в МИДе начали проводить совместные совещания с представителями министерства, разведывательного сообщества и специалистами из университетов. Мы участвовали в совещаниях, посвященных Советскому Союзу. Их целью было обсудить проблемы отношений между Израилем и Советским Союзом со всех точек зрения и определить принципы политики Израиля в отношении СССР. Эти обсуждения велись, как правило, Йоси Бейлином или Нимродом Новиком. На одном из таких обсуждений Перес сделал заявление, которое, в сущности, изменило политику Израиля в отношении Советского Союза и привело к выдающимся результатам. Впервые в истории государства Израиль Перес официально определил, что главным государственным интересом Израиля в отношениях с СССР являются советские евреи и их выезд в Израиль. На лицах сотрудников Министерства иностранных дел и кое-кого из разведывательного сообщества и научных деятелей я заметил недоумение и скрытое недовольство. Однако никто из них не посмел возразить министру иностранных дел, даже те, кто не был согласен с его точкой зрения. Сотрудники Министерства иностранных дел, за исключением нескольких праведников, не особенно старались, мягко говоря, проводить в жизнь объявленную министром политику.

У меня сложились особые отношения с Пересом и его командой. Для них было очень важно получить своевременную и правильную оценку ситуации в СССР. Было ясно, что именно «Натив», постоянно держащий руку на пульсе происходящего в Советском Союзе, благодаря многочисленным систематическим анализам поступающей информации, многолетней деятельности в этой области, благодаря неустанно накапливающемуся опыту и знаниям, был способен наилучшим образом оценить ситуацию. Другие организации не располагали собственными источниками информации и пользовались данными из зарубежных источников и их оценками. У них также не было специалистов, способных разобраться в проблемах советской действительности. В израильской армии, Моссаде и даже в Министерстве иностранных дел большинство специалистов не только не владели русским языком, но и не всегда работали только на этом направлении. Только у нас сформировалась профессиональная преемственность, были накоплены опыт и знания благодаря постоянному профессиональному и организационному усовершенствованию с 1951 года!

Как только все, что связано с СССР, попало под мою ответственность, я начал принимать и продвигать молодых выходцев из Советского Союза, обладающих знаниями и профессиональным опытом. Я пригласил на работу в «Натив» несколько бывших офицеров, которые знали, что собой представляет СССР. Они обладали совершенно другой организационной и профессиональной культурой, радикально отличающейся от принятой до тех пор в «Нативе». Таким образом, сложился многогранный коллектив, высокопрофессиональный, работающий, как единый отлаженный механизм. Этому коллективу удавалось использовать преимущества и нейтрализовать недостатки каждого отдельного сотрудника. Все было нацелено исключительно на Советский Союз и на советских евреев. Тем более что часть принятых мной сотрудников, офицеров Армии Израиля, таких как Рафик Пизов или Ханан Ахитов, еще в СССР, до приезда в Израиль, занимались подпольной сионистской деятельностью.

Между нами и командой Переса в Министерстве иностранных дел сложилась система связи и постоянного обмена информацией. Поскольку чиновники Министерства иностранных дел крайне ревниво относились к «Нативу», ситуация доходила до абсурда. Перед каждой тайной или открытой встречей между советскими представителями и людьми Переса или же с самим Пересом я передавал напрямую в его канцелярию, втайне от чиновников министерства, оценку ситуации и рекомендации по поводу тем, которые, по мнению «Натива», следовало поднять на встрече. После проведения переговоров я получал письменный отчет об их содержании, затем возвращал эти материалы тоже напрямую в канцелярию Переса и снова тайком от министерства. Жаль, что мы были вынуждены работать именно так, но это было ради всеобщего блага, ведь мы тем самым немало способствовали продвижению отношений с Советским Союзом.

Летом 1987 года после целой серии тайных встреч Нимрода Новика с советскими представителями в финское посольство в Тель-Авиве прибыла советская дипломатическая делегация, которая представляла СССР в Израиле. Осенью 1987 года на одном из совместных совещаний в Министерстве иностранных дел я предложил, чтобы на ближайшей встрече с советскими представителями мы попросили разрешения прислать израильскую дипломатическую делегацию в посольство Нидерландов, которое представляло интересы Израиля в СССР. Тогдашний глава отдела Восточной Европы, в ответ на мое предложение, разразился потоком криков: «С чего вдруг? Что ты несешь? Да на каком основании мы будем просить об этом у советских властей? Это нереально! Зачем нам это надо?! Что тебе там нужно? » Почти все участники обсуждения категорически отвергли мое предложение. Меня не удивила такая реакция Министерства иностранных дел. На предыдущих обсуждениях об открытии дипломатического представительства Израиля в Венгрии представители министерства и разведывательного сообщества точно так же возражали против открытия Представительства израильских интересов в Будапеште и обосновывали это тем, что открытие учреждения, которое по статусу было бы ниже дипломатического представительства или хотя бы консульства, не достойно государства Израиль. Шимон Перес вел это обсуждение и поинтересовался позицией «Натива». Я сказал ему, что «Натив» поддерживает создание дипломатического представительства независимо от статуса в Будапеште для того, чтобы мы могли направить туда наших людей для работы среди евреев Венгрии. Перес постановил открыть представительство для обеспечения деятельности «Натива», поскольку интересы евреев для страны превыше всего.

Йоси Бейлин, руководивший обсуждением по поводу израильского представительства в Советском Союзе, спросил, чем я предлагаю обосновать нашу просьбу о его открытии. Я сказал: «Точно так же, как это сделали советские представители». Мне тут же возразил тот же чиновник Министерства иностранных дел, сказав, что у нас нет собственности в СССР. Я ответил, что есть: здание нашего посольства, – мы попросим проверить его состояние. В дополнение к этому точно так же, как советские представители, попросим проверить положение израильских граждан в СССР. Тут представитель Министерства иностранных дел просто вышел из себя и с язвительной усмешкой предположил: «Вы будете заниматься евреями, имеющими фальшивое израильское гражданство, которое вы им предоставили? » Я глянул на него с презрением и никак не отреагировал. Я только сказал: «Мы попросим разрешения проверить консульскую работу и консульские услуги, оказываемые выезжающим в Израиль». Бейлин спросил, какой срок мы попросим для делегации. Я ответил: «Точно такой же срок, как и для советской делегации в Израиле. Они попросили предоставить их делегации три месяца, мы тоже попросим три месяца, а потом каждый раз будем продлевать. Таким образом, сколько советская делегация пробудет в Израиле, столько же наша будет в Советском Союзе».

Бейлин подытожил встречу тем, что попросил меня подать в письменном виде предложение и обоснование просьбы. Когда я вернулся в «Натив», то собрал группу сотрудников, и мы вместе сформулировали документ в соответствии с определенными мной пунктами, и тут же с водителем отослал его Бейлину. Потом доложил об этом Давиду Бартову и сказал, что необходимо начать готовиться к отправке делегации в Советский Союз. На самом деле мы уже несколько месяцев разрабатывали организационную и оперативную концепции делегации «Натива» в СССР. Я сообщил соответствующим организациям, что мы начинаем разрабатывать концепцию работы делегации под эгидой посольства Нидерландов и если у них есть какие-то предложения, возражения, вопросы, то лучше обсудить их сейчас. Они удивились, но отнеслись к делу серьезно и профессионально. Через несколько дней я получил от Бейлина копию обращения к советским властям об отправке делегации. Радовало, что содержание по большей части соответствовало нашим рекомендациям. В течение короткого времени советские власти сообщили о своем принципиальном согласии на прибытие израильской делегации при посольстве Нидерландов в Москве. Для нас это было не только подтверждение наших политических прогнозов и оценок. Больше всего нас обрадовало наступление новой эры – возвращение к работе на территории СССР. Мы надеялись, но даже не представляли, к каким грандиозным переменам она приведет.

Начались обсуждения состава делегации. Министерство иностранных дел постановило, что она будет состоять из двух его сотрудников, представителя Службы безопасности и одного представителя «Натива». Я был против, и Бартов поддержал мою позицию. В письме, которое он передал министру иностранных дел с копией для главы правительства, мы потребовали, чтобы в делегации было как минимум два представителя «Натива». По распоряжению главы правительства и министра иностранных дел в итоге среди членов делегации было два сотрудника «Натива». Но тут мы с Бартовом схитрили. Мы назначили вторым представителем Гершона Горева, который работал от «Натива» в израильском посольстве в Москве еще в шестидесятых годах. В данное время Горев работал представителем «Натива» в Вене. И мы решили, что его жена, которая много лет работала у нас, поедет вместе с ним. Никто ведь не запрещает брать с собой супругов. Министерство иностранных дел попыталось возражать, но быстро уступило. Мы знали, что проблемы будут не с советскими властями, а только с нашим Министерством иностранных дел. Несмотря ни на что все-таки в делегации было три представителя «Натива», и советские власти смирились с этим.

Из-за несуразной работы, характерной для Министерства иностранных дел, решение об их кандидатуре оттягивалось месяц за месяцем. Советские власти два или три раза просили список членов делегации для утверждения и оформления виз. И тогда работники Министерства самым мерзким образом слили в израильскую прессу, что «задержка в выезде московской делегации вызвана тем, что в нее включен Яков Казаков, бывший диссидент, и советские власти видят в этом провокацию и враждебную акцию». Таким образом, они не только пытались снять с себя вину в затягивании вопроса: больше всего они хотели помешать мне поехать в Москву в составе делегации. Им не удалось изменить решение министра иностранных дел и главы правительства Израиля о том, чтобы включить меня в состав делегации, и они надеялись, что советские власти воспользуются утечкой информации и выразят какой-нибудь протест в связи с моей персоной. Однако их невежество и непонимание советского менталитета снова подвели их. Мне было ясно, что советские власти не посмеют влезать в тонкости и говорить, кто из членов делегации их устраивает, а кто нет. Советская сторона даже не вспомнила обо мне, вся задержка была результатом проволочек в израильском Министерстве иностранных дел, которое на протяжении нескольких месяцев затруднялось найти кандидатов в члены делегации.

К лету, с опозданием на несколько месяцев, Министерство иностранных дел наконец-то закончило формирование делегации. Было решено, что возглавлять ее будет сотрудник министерства Мирон Гордон, который в тот период возглавлял израильское представительство в Ватикане. Гордон приехал в Израиль из СССР ребенком, был способным интеллектуалом, очень интеллигентным, был хорошо знаком с русской культурой. По сравнению с остальными сотрудниками Министерства иностранных дел он хорошо ориентировался в происходящем в СССР. Безусловно, Гордон был достойным кандидатом, подходящим на это место. Его личный вклад был велик и мог быть еще больше, если бы не его внезапная смерть спустя несколько лет. Вторым представителем Министерства иностранных дел был сотрудник посольства Израиля в Нидерландах. Он должен был облегчить отношения между нами и голландцами, поскольку делегация действовала в рамках голландского посольства в Москве.

Перед вылетом в Москву в Министерстве иностранных дел состоялся ряд совещаний. Одно из них было посвящено проблемам безопасности. Глава отдела безопасности при Министерстве иностранных дел потребовал от членов делегации, чтобы они выполняли правила поведения, принятые в странах Западной Европы, и, в частности, скрывали все признаки того, что мы израильтяне, и принимали меры предосторожности против попыток терактов. Я был хорошо знаком с правилами, как всякий, кто работал в израильском дипломатическом представительстве за рубежом, и воспротивился этим указаниям. Я выразил свое удивление тому, что не принимается во внимание, в какую страну мы едем и какова ситуация в ней. Я попытался объяснить «специалистам», что и мы, и наше жилье, и автомобили – абсолютно все будет находиться под постоянным наблюдением 24 часа в сутки и это наблюдение будет служить нам лучшей охраной против любой попытки террора. В ответ на указание о том, что всю израильскую символику нужно прятать, я сказал, что нам нужно делать все с точностью наоборот: мы должны демонстрировать то, что мы израильтяне, при помощи любых возможных средств: флажки, наклейки на иврите на автомобилях, на сумках, израильская символика на одежде. От моей тирады сотрудник Службы безопасности, проводивший инструктаж, чуть не упал в обморок. Постановили, что наш спор решит министр иностранных дел Шимон Перес. Я изложил Пересу нашу позицию, и он ее принял полностью. Так мы и вели себя в Москве. У каждого из нас был значок с израильским флагом. Представители Министерства иностранных дел указывали нам, что неприлично носить значок с национальным флагом и не принято дипломатам демонстрировать свою государственную принадлежность. Я игнорировал их замечания, даже когда приходил в советское Министерство иностранных дел. Зато когда Джордж Буш-младший появился с американским флажком на лацкане пиджака, то все израильские чиновники и функционеры и в особенности из Министерства иностранных дел тут же скопировали эту «хозяйскую» моду.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒