Часть третья 5 страница

Александра недоуменно уставилась на Жиля. Свободен? Неужели он настолько ненавидел деда и плантацию, что чувствовал себя здесь как в тюрьме? Наверное, Жиль потому и выжил, что не испытывал благоговения перед старыми традициями южан, и только тем, кто цеплялся за прошлое, суждено погибнуть?

Девушка растерялась. Подобный образ мыслей был ей чужд, и она не понимала и не желала его понимать. Она сделала все, что могла, для мистера Джармона. Завтра его предадут земле, и не останется никаких следов, ничего, составлявшего смысл существования людей, так долго живших по законам Юга.

– Ты не представляешь себе, что это такое – сидеть здесь, как в клетке, и не иметь возможности идти своей дорогой. Я не мог покинуть дом предков, пока был жив дед. Но теперь с этим покончено. Эбба обмоет его, а я выкопаю утром могилы.

– Могилы? – переспросила Александра, вздрогнув.

– Конечно. Все равно придется рыть вторую, так не лучше ли сделать всю работу сразу? Элинор долго не протянет.

– О нет, Жиль! Пожалуйста, не надо, ведь она еще жива! Не искушай судьбу!

– Черт возьми, не мели вздора! Я вырою обе, чтобы не возиться потом.

Александра с трудом поднялась, не желая ни секунды больше находиться рядом с Жилем. До чего же он бессердечный, расчетливый, бесчувственный! Потерял родного деда и радуется при этом! Да еще ждет не дождется смерти Элинор! Она подошла к Эббе и прошептала:

– Эбба, я посижу с Элинор. Если нужна моя помощь, скажи.

– Хорошо, детка, идите, да благословит вас Бог! И присмотрите, чтобы она не слишком скоро встретилась с Создателем.

– О чем ты? – подняла брови Александра. Но Эбба покачала головой и искоса взглянула на Жиля, пристально наблюдавшего за ней.

– Ступайте, дитя мое, и постарайтесь отдохнуть. Почти все кончено.

Не желая вдумываться в истинный смысл слов Эббы, Александра торопливо вышла.

Всю ночь она не покидала Элинор, хотя изредка принималась дремать, просыпаясь от странного треска, раздававшегося в пустых комнатах, и шагов Эббы и Жиля. Но Элинор так и не открыла глаза, и Александра часто подносила к ее губам зеркало, желая убедиться, что бедняжка еще дышит. Девушка с нетерпением ждала утра, убежденная, что при свете дня все ночные призраки исчезнут.

Но с наступлением рассвета страхи Александры усилились. В беспощадном солнечном сиянии комната выглядела еще более убогой и нищенской, а лицо Элинор казалось смертельно‑ бледным и заострившимся. Становилось нестерпимо жарко: воздух словно сгустился, и влажная духота забивала легкие, не давая дышать. Александра встала, потянулась и прошлась по комнате, разминая затекшие ноги, ощущая, что вот‑ вот что‑ то случится.

– Александра, Александра, – донесся отчетливый тихий голос Элинор. Девушка повернулась и подбежала к ослабевшей женщине. Горящие глаза лихорадочно блестели на лице, все более походившем на маску из‑ за неестественно обтянутых кожей скул. Александра осторожно взяла тонкую горячую руку и наклонилась вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.

– Александра, я полюбила тебя, как дочь. Минуты мои сочтены.

– Нет, Элинор...

– Ш‑ ш‑ ш‑... я скоро уйду, и ты знаешь это. Но перед смертью должна просить тебя... впрочем, я слишком многого хочу...

– Все что угодно, Элинор. Все что угодно.

– Я... я...

Новый приступ раздирающего грудь кашля начал терзать немощное тело. Александра прижала к губам Элинор платок – у самой женщины уже не было на это сил. Когда наконец кашель кончился, Элинор откинулась на подушки, и Александра поспешно убрала с глаз долой окровавленную ткань.

– Александра, умоляю, поезжай к моему сыну, Джейкобу. Он живет вместе с дедом, Ламаром Джармоном, на ранчо Бар‑ Джей, в южном Техасе, недалеко от города Корпус‑ Кристи.

Она немного подождала, тяжело дыша и набираясь сил.

– Скажи ему, что ты наполнила счастьем мои последние дни и что я отошла с миром. Тебе не следует быть одной, Александра; женщине такая жизнь не годится. Кто лучше меня знает это? Мужчине тоже очень плохо оставаться одному... особенно моему дорогому Джейкобу.

– О, Элинор, конечно, я немедленно отправлюсь в Техас, но не знаю, как отнесется к моему появлению Джейкоб.

Элинор чуть заметно улыбнулась.

– Милая, любовь – это такая тайна, но все же я чувствую, что судьба не зря привела тебя в наш дом. Найди Джейкоба. С ним ты будешь в безопасности. Этот мир жесток и безжалостен к женщинам, Александра. Если у вас ничего не получится, так тому и быть, но ради меня и ради вас обоих все‑ таки попытайся.

Элинор закрыла глаза, содрогаясь от едва сдерживаемого кашля. На лбу выступил пот, но больная смогла овладеть собой.

– Передай, что я горячо любила его до самого смертного часа и что дед вспоминал о нем, умирая.

Пусть Джейкоб не забывает, что в его жилах течет кровь могучих норвежских предков.

– Я сделаю, как вы просите, Элинор, и если сумею чем‑ нибудь помочь вашему сыну, обещаю, что он может на меня рассчитывать.

Ослепительная улыбка озарила лицо женщины.

– Теперь я могу спокойно умереть, Александра.

– Элинор, не покидайте меня, пожалуйста. Мы вместе поедем в Техас.

– Нет, дорогая, часы моей жизни вот‑ вот остановятся.

Девушка беспомощно огляделась. Господи, еще хотя бы ненадолго обмануть смерть!

Дверь открылась, и вошли Жиль и Эбба. Элинор подождала, пока они подойдут ближе, и с усилием выговорила:

– Эбба, ты знаешь, где моя шкатулка для драгоценностей. Принеси ее сюда.

– Сейчас, мисс Элинор, – кивнула служанка, торопливо направляясь к выходу.

– Жиль, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня делал эти долгие годы, которые мы прожили вместе. Ты стал для меня вторым сыном, и если когда‑ нибудь окажешься в беде, немедля отправляйся к брату и деду в Техас. Они с радостью примут тебя и помогут.

Жиль улыбнулся, хотя глаза оставались ледяными.

– Спасибо, Элинор, но мне не нужна их помощь. Я ценю все, что ты для меня сделала. Искренне жалею, что ты не смогла уехать вместе с Джейкобом. Мы будем скорбеть по тебе.

Элинор опустила веки. Она знала Жиля лучше, чем кто бы то ни было. Он креол, настоящий южанин, не то что ее сын. Жиль выживет и еще успеет разбогатеть. Беда в том, что при этом он не погнушается пойти по трупам. Но это теперь ее уже не касается. Она должна думать об Александре и Джейкобе.

. Запыхавшаяся Эбба торжественно поставила шкатулку на кровать.

– Вот, мисс Элинор, принесла. Только здесь почти ничего не осталось – все продано.

– Спасибо, Эбба. Я сберегла брошь и медальон, дорогие мне по воспоминаниям. Вынь их, пожалуйста. И возьми брошь себе. Ты была мне верным другом все эти годы. Это фамильная драгоценность, принадлежавшая моей семье.

– О нет, мисс Элинор, я не могу...

– Не спорь, Эбба. Бери ее с моим благословением.

– Спасибо, мисс Элинор, спасибо. Я никогда с ней не расстанусь, – выдохнула Эбба и, залившись слезами, заковыляла прочь.

– Александра, это самая дорогая для меня вещь. Наследство отца. Видишь, рисунок норвежский. Носи его всегда. Ты была внучкой Олафа и моей дочерью. Он хотел бы, чтобы ты получила этот медальон, и я тоже этого желаю.

– Но, Элинор, не следует ли отдать его жене Джейкоба...

– Я верю, что судьба обо всем позаботится, Александра.

– Спасибо, Элинор. Я буду его хранить.

– А сейчас мне надо отдохнуть. Идите, займитесь делами. Мне хочется побыть одной, – попросила Элинор и неожиданно села, захлебываясь кашлем.

Александра схватила платок, но Элинор выдернула его из пальцев девушки и попыталась прижать к губам. Изо рта хлынула кровь. Женщина безумными глазами оглядела комнату, упала на подушки, отчаянно стискивая мгновенно ставший багряным платок, и испустила дух.

Глава 16

В душном воздухе пахло дождем. Свинцовые, набухшие влагой грозовые тучи собирались над головами людей, стоявших под замшелым деревом на семейном кладбище Джармонов. Сюда не доносилось ни дуновения ветерка, и стояла мертвая тишина, если не считать тяжелого стука комьев сырой земли, падавших на простые деревянные гробы.

Жиль кидал последние горсти глины на могилу Элинор. Могила мистера Джармона уже была засыпана – Жиль не потрудился вырыть достаточно глубокие ямы.

Эбба молча заливалась слезами, стоя над последним прибежищем Элинор. Наконец Жиль выпрямился, отбросил лопату и подошел к Александре. Девушка, встав на колени, положила на холмики по маленькому букету весенних цветов, открыла фамильную Библию, найденную в кабинете мистера Джармона, и начала читать. Эбба и Жиль почтительно склонили головы.

Жиль не дал Александре времени предаться скорби. Как только она закончила читать поминальную молитву, он стиснул ее пальцы и повел к кованой ограде, окружавшей кладбище. Теперь в душе Александры не осталось ничего, кроме пустоты. Совершенно обессилев, она позволила увести себя, но у самых ворот остановилась и обернулась. Эбба с тревогой глядела им вслед.

– Эбба, ты идешь? – окликнула девушка, поняв, что негритянка беспокоится за нее.

– Нет, дитя мое, я должна оплакать мертвых. Идите. Я вернусь немного погодя.

Александра кивнула и пошла дальше. Позади раздалось громкое печальное пение. Эбба провожала усопших в последний путь. Слова непонятного языка будоражили сердце. Наверное, Эбба вспомнила неведомое белым африканское наречие из своего далекого таинственного прошлого.

Жиль почти тащил Александру сквозь густые заросли, отводя в сторону низко нависшие ветви, с которых ниспадали серые мягкие гирлянды мха. Казалось, прошлое тянет к ней призрачные руки, стремясь навеки приковать к плантации. Как она ненавидит вкрадчивое цепкое прикосновение этого ползучего растения! Но оно, похоже, проникло повсюду и прекрасно прижилось в жарком влажном климате!

Девушке не терпелось поскорее покинуть эти места. Правда, она не представляла, каким образом доберется до Техаса, – пока была жива Элинор, не оставалось ни сил, ни времени думать о будущем. Конечно, она дала слово встретиться с Джейкобом, но Техас так огромен и так далеко. Дикая, непокоренная природа, палящий зной... Но, возможно, именно там удастся скрыться от Стена и Жиля.

Жиль.

Она искоса взглянула на него. Лицо мужчины, как обычно, было непроницаемым, а темные глаза пристально смотрели в какую‑ то невидимую точку. Надо бежать от него, но как? У Александры нет денег, а Жиль полон решимости завладеть ею и ее состоянием.

Они уже почти поравнялись с домом, и Жиль, словно прочитав мысли Александры, стиснул ее талию. Девушка похолодела от страха и дурного предчувствия и нервно огляделась. Но Жиль продолжал тянуть ее к дому. Она не хотела возвращаться, чтобы снова не столкнуться с призраками прошлого, и боялась их так же, как своего спутника.

Скоро они оказались у черного хода.

– Я не могу войти в дом, Жиль, – прошептала она.

– Но, дорогая, необходимо собрать вещи. Утром мы уезжаем.

– Нет. Я не проведу здесь ни одной ночи.

– Ну что за глупости, Александра!

Жестко прищурив глаза, он втолкнул ее в переднюю и повел по лестнице, не обращая внимания на отчаянное сопротивление. Из горла девушки рвался крик, но, понимая, что никто не услышит и не поможет, она молчала. Здесь, на втором этаже, царила мертвая тишина.

Александра задыхалась в гнетущей атмосфере особняка и опасалась, что Жиль сломает ей руку. Едва мужчина на миг остановился перед дверью спальни, девушка попробовала ударить его, но он лишь демонически усмехнулся и распахнул дверь.

Быстро устремившись к массивной кровати, он легко поднял Александру и швырнул на мягкую перину. И только потом повернул ключ в замке. Девушка с ужасом озиралась, но Жиль мягко, понимающе улыбался, не делая попытки приблизиться к ней.

Александра осматривалась в поисках хоть какого‑ то оружия, но взгляд наталкивался лишь на тяжелую мебель. Бархатные гардины были спущены, и в комнате стояла невыносимая духота – даже ветерку не было сюда доступа. И выхода тоже нет. Она во власти этого человека, которого ненавидит всем сердцем.

– Дорогая, как соблазнительно ты выглядишь на моей постели, – промолвил наконец Жиль, прерывая молчание. – Жаль, что не пришлось увидеть тебя здесь раньше, но ты не очень баловала меня своим вниманием с той самой ночи в беседке. Зато, согласись, я был очень терпелив, верно?

Он медленно направился к ней. Александра сжалась, сознавая свое полнейшее бессилие.

– Нет! Нет, Жиль! Ты не можешь... Он продолжал подкрадываться к ней.

– Я... мне нехорошо! Я должна отдохнуть. Похороны...

– Нехорошо, дорогая? В таком случае у меня есть прекрасное лекарство!

Жиль резко повернулся и, шагнув к буфету, вынул графин, наполненный янтарной жидкостью. Налив немного в хрустальный бокал, он добавил чуть‑ чуть белого порошка.

– Не надо, Жиль! Я не забыла бордель! И не желаю ничего принимать из твоих рук!

– Это совсем не то, Александра. Ты сразу почувствуешь себя лучше, вот увидишь!

– Нет! Убери это!

– Привыкай делать так, как тебе сказано, Александра, – процедил он, садясь на край кровати и притягивая ее к себе.

– Отпусти меня! – вскрикнула девушка, но он силой разжал ей челюсти и влил в горло снадобье. Она поперхнулась, но все‑ таки проглотила жидкость.

– Ну вот, еще минута, и все будет в порядке, Александра, – пообещал Жиль, снова подходя к буфету. Он налил себе виски и залпом осушил бокал, жадно шаря глазами по телу плененной.

Александра устроилась поудобнее. Невыразимое тепло разлилось по телу. Руки и ноги стали тяжелыми, расслабленными, словно свинцовыми. Она потянулась, откинулась на подушки, лениво наблюдая, как Жиль снимает сюртук и начинает раздеваться. Все беды сразу показались ей мелкими и незначительными. И она больше не расстроена и не грустит...

Странная эйфория овладела ею. Жизнь так хороша и безмятежна!

Жиль, гордо запрокинув голову и приосанившись, направился к ней. Он был невероятно красив и идеально сложен. Гладкая загорелая кожа, широкие плечи, узкие бедра...

Ослепительно‑ розовый свет наполнил комнату, окутывая сиянием все вокруг. Жиль обнял ее, и она не отстранилась – просто лежала, беззастенчиво разглядывая его, ни о чем не заботясь.

– Александра, любовь моя, – прошептал он, ловко расстегивая лиф платья. – Ты поистине совершенна, красавица моя. Наши тела так чудесно гармонируют. Неужели ты не хочешь увидеть, как они сольются в экстазе?

Он стянул с ее плеч платье и погладил едва прикрытую рубашкой грудь.

– Никогда не видел такой дивной прелести. Жиль снял с нее рубашку, чулки, и Александра осталась обнаженной. Полные груди матово светились. Жиль вынул шпильки, и густые вьющиеся пряди рассыпались по плечам.

– Ты так прекрасна, так обольстительна, – продолжал бормотать Жиль.

Александра лежала неподвижно, пребывая в безгранично счастливом, светлом мире, где никто не мог оскорбить ее или ранить. И юный темноволосый бог, склонившийся над ней, казался естественной частью ее сна. Она медленно шевельнулась, раскинув руки и ноги.

– Александра, до этой минуты я не представлял, чем владею! И не знал, что на свете существует подобная красота! Но сегодня все будет по‑ другому! Теперь ты принадлежишь мне, и я – твой господин и хозяин.

Александра улыбнулась, лениво, по‑ кошачьи потягиваясь. Слова Жиля едва доносились до нее и почти не имели смысла. Пусть молодой бог говорит, если ему так хочется.

Но все же ее смутно беспокоило, почему он до сих пор не дотронулся до нее. Раньше мужчинам не терпелось начать ее ласкать. Но это тоже не важно. Как восхитительно нежиться в розовом свечении, голой, на мягкой удобной постели!

– Знаешь, Александра, любой мужчина, выросший на плантации, рано знакомится с женскими прелестями. Я был совсем мальчишкой, когда взял первую рабыню, но, к несчастью, эти забавы быстро надоедают и становятся утомительными, даже с самой неотразимой женщиной, если, конечно, не внести в эти игры немного пряного привкуса! Взгляни на меня! Даже твои чары не действуют, если ты просто лежишь и смотришь на меня. Я научил многих невольниц выполнять малейшие мои желания... буду учить и тебя, пока не останется ничего, что бы ты не захотела и не смогла сделать для меня!

Девушка сосредоточилась не на словах Жиля, а на его смуглом теле и почти не удивилась, заметив, что мужская плоть остается вялой и поникшей. Что с ним происходит? Может, Жиль болен? Нет, он так бы и сказал. Но все это не имеет значения – лишь бы подольше лежать здесь, и чтобы никто ее не тревожил!

– Ты, конечно, не танцуешь, Александра? И не сведуща в искусстве обольщения? Ничего страшного, для этого позже будет время. Ну посмотрим... ем нам заняться?

Он задумчиво нахмурился, словно выбирал блюда к обеду или какой фрак надеть. Наконец Жиль, по‑ видимому, что‑ то решив, улыбнулся и привлек ее к себе. Девушка положила голову ему на плечо, и Жиль подхватил ее на руки. Она равнодушно отметила, что он куда‑ то несет ее, но приятнее всего было ощущать его горячую упругую плоть. Мужское тело напомнило ей о чем‑ то. Джейк. Но она не должна больше думать о нем.

Жиль открыл дверцу какого‑ то помещения вроде чулана, не выпуская девушки, шагнул внутрь и закрыл за собой дверь. С потолка свисало весьма странное устройство с кольцами. Зачем оно?

Как бы в ответ на невысказанный вопрос Жиль поставил Александру на пол, вытянул ее руки над головой и привязал запястья к кольцам. Что он делает?

Александра испугалась. Пьянящее веселье куда‑ то испарилось.

– Жиль! Что ты...

– Молчи. Ты должна научиться получать самое изысканное наслаждение в любовных играх – наслаждение болью.

Отравленный наркотическим снадобьем мозг Александры отказывался воспринимать смысл его слов. Но Жиль внезапно потянул за ремень, и девушка повисла в воздухе. Боль в руках стала такой нестерпимой, словно они выскочили из суставов. Жиль подтянул ее почти к самому потолку. Ноги, лишенные опоры, беспомощно болтались. Но Александра не ощущала ни ужаса, ни удивления. Жиль шагнул к ней, поигрывая длинным черным кнутом.

– Что ты делаешь, Жиль?

– Мы держали это специально для рабов. Видишь ли, есть много способов применять кнут, и я знаю их все до единого. Я не собираюсь калечить тебя, Александра, поверь. И скоро ты найдешь в этом столько же удовольствия, сколько я. Со временем научишься ублажать и меня, не оставляя следов на коже.

– Кнут? – пробормотала девушка, силясь понять, о чем идет речь, но чувствуя что‑ то неладное. Может, Жиль сошел с ума?

Однако приятная истома, разлившаяся по телу, мешала связно думать.

Жиль повернул ее к себе спиной, и при виде полных округлых обнаженных бедер у него на лбу выступил пот. Он резко щелкнул кнутом. Длинное жало обвилось вокруг талии, оставив рубец на гладкой коже. Жиль ощутил, как первая волна возбуждения прихлынула к чреслам. Долго же он не испытывал ничего подобного! Ничто не могло удовлетворить его так, как вид этой слабой женщины, оказавшейся в его руках! Александра вынесет все и идеально подходит для таких забав. Но он не должен бить слишком сильно, если не хочет изуродовать это прекрасное тело, которое напрягалось, извивалось, пытаясь освободиться, избежать ужасных объятий кнута. Однако жар в чреслах разгорался, требуя высвобождения.

Чуть не потеряв голову от возбуждения, Жиль снова и снова охаживал кнутом ее плечи, спину, бедра. Он так хотел подмять ее под себя, взять, как жеребец берет кобылу, но еще сильнее желал ощущать ожоги кнута на собственной спине. Конечно, для Александры все это внове, и она просто не сумеет сделать так, как надо, но скоро он научит ее быть его послушной рабыней. Рабыней страсти.

Наконец вожделение заставило забыть о жестокости. Он отшвырнул кнут и, подойдя к Александре, жадно провел ладонями по окровавленной спине и только потом вновь повернул ее к себе. Она тупо глядела на Жиля стеклянными глазами, ничего не видя и не соображая, но ему было все равно. Он должен погасить бушующее пламя в чреслах!

Жиль опустил девушку и развязал ей руки. Схватив драгоценную добычу, он поспешил в спальню и швырнул Александру на постель. Им владела неукротимая потребность удовлетворить неотступное желание. Грубо раздвинув коленями бедра Александры, он устроился у нее между ног и, взяв в руки тяжелую, пульсирующую плоть, глубоко вонзил ее в мягкую расщелину и сразу же лихорадочно задвигался, не обращая внимания на то, что девушка лежит неподвижно, застыв от ужаса. Несколькими сильными рывками достигнув зенита, он откатился от нее и тут же впал в забытье.

Боль и стыд терзали одурманенную девушку. Наркотик еще действовал, но она уже начинала понимать, что случилось. Надо бежать, пока не проснулся Жиль. Но каждое движение отзывалось резкой болью. Спина невыносимо горела. Однако девушка вынудила себя подняться с постели. Она едва стояла, но, хватаясь за стулья и стены, доплелась до выхода и повернула ключ. Щелканье замка разорвало окружающее безмолвие, но Жиль не пошевелился. Девушка приоткрыла дверь, вздрогнув от громкого скрипа, и выскользнула в коридор, плотно закрыв ее за собой.

Только сейчас она осмелилась глубоко вздохнуть, борясь с рвущей тело мукой. Необходимо убраться как можно дальше от этого дома.

Непрерывно спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, Александра добралась до своей комнаты. Беспомощно оглядывая свое обнаженное окровавленное тело, девушка распахнула дверь, и рухнула в объятия Эббы.

– О дитя мое! Это чудовище едва не убило вас! Скольких женщин он искалечил! Солнышко мое, бежим отсюда поскорее! Я боялась за вас, потому и выжидала, но никогда не думала, что он сотворит с вами такое. Боже мой, детка!

Она уложила Александру в постель, покачивая головой и бормоча что‑ то себе под нос.

– Он заснул, Эбба. У нас очень мало времени.

– Сначала надо смазать вам спину и перевязать. Раны неглубокие, но не помешает по крайней мере промыть их.

– Поспеши, Эбба! Я боюсь, что он проснется. В конюшне есть лошади?

– Кобылка с коляской, но они принадлежат мистеру Жилю.

– Ошибаешься, теперь они наши. Эбба, здесь нельзя задерживаться.

– Я еду с вами, детка, и ни за что не останусь в этом вертепе. Сейчас отыщу мазь и вернусь.

Александра вытащила саквояж, сунула в него чулки и рубашку и, взяв с комода норвежский медальон, спрятала туда же.

У двери послышался шорох, и Александра, обернувшись, увидела негритянку со склянкой в руках. Девушка облегченно вздохнула – она все время опасалась появления Жиля. Он в любую минуту может проснуться и найти их в спальне. Эбба проворно вытерла омерзительно пахнущую мазь в саднящую спину Александры и перебинтовала полосками чистой ткани, а потом осторожно натянула на девушку платье.

Александра схватила саквояж, и обе женщины крадучись вышли в коридор, поминутно оглядываясь на спальню Жиля. У двери черного хода они остановились, прислушались, затаив дыхание, но из комнаты Жиля не доносилось ни звука.

Ночной ветерок охладил разгоряченное лицо Александры, действие наркотика немного ослабло, и мысли постепенно прояснились. Она не хотела думать о той пытке, которой только что подверглась. Не сейчас! Она просто не может! Самое главное – немедленно исчезнуть отсюда, пока Жиль не обнаружил побега.

Женщины побежали к кухне. Эбба быстро взяла большой узел, набитый всем, что она успела скопить за долгие годы службы.

– Ты уже собрала вещи, Эбба? – удивленно спросила Александра.

– Я знала, что мисс Элинор недолго протянет и что после того, как она уйдет на небо, я отсюда уеду. Ну а теперь надо прихватить еды. Я испекла лепешки, и от ужина осталось немного мяса. Скорее, детка.

– Эбба, заверни еду, пока я запрягу лошадь. Или сама иди на конюшню, если умеешь обращаться со сбруей.

Негритянка широко раскрыла глаза:

– Солнышко, я боюсь этих созданий и в жизни к ним не подходила.

– Я тоже никогда не запрягала лошадей, но видела, как это делается. Не волнуйся, все получится. Конюшня там?

– Да, но умоляю, поторопитесь, дитя мое. Он в любую минуту очнется и уж тогда точно прикончит нас обеих.

– Иду, Эбба. Но и ты не медли. Александра, шатаясь, направилась к конюшне.

Она не знала, что делать с лошадью, но была исполнена решимости любой ценой избежать брака с Жилем. Отбрасывая липнущий к лицу и рукам мох, девушка, сцепив зубы, продвигалась вперед, с каждой минутой все больше свирепея. Как она могла позволить так обращаться с собой! Боль лишь прибавляла ярости.

Добравшись до конюшни, она бессильно оперлась о стену, жадно втягивая воздух. Открыв дверь и переступив порог, девушка ахнула от неожиданности и жалости. Бедная лошадь даже не была распряжена! Какая утонченная жестокость! Несчастное животное!

Кобылка стояла, понурив голову, и когда Александра приблизилась, с подозрением взглянула на незнакомку, словно ожидая очередного несправедливого наказания. На боках виднелись едва поджившие рубцы – очевидно, Жиль нещадно избивал лошадку.

Девушка бросила саквояж в коляску и, взяв кобылу под уздцы, повела к выходу. Старая коляска скрипела, стонала и потрескивала, и Александра досадно поморщилась. От такого шума и мертвые проснутся! Но без экипажа они далеко не уйдут.

Александра гладила лошадь, бормоча ласковые слова. Придется обогнуть дом, чтобы выбраться на большую дорогу. Они еще не свободны.

Неожиданно из мрака возникла неясная фигура. Александра вздрогнула, закусила руку, чтобы удержаться от крика, и выпустила поводья, но тут же обмякла, сообразив, что это Эбба вышла ей навстречу.

– Вижу, все в порядке, солнышко. Едем?

– Да, Эбба. Жиль так и не потрудился распрячь лошадь. Но не важно, садись скорее. Ты все взяла?

Негритянка кивнула и неуклюже взобралась в коляску.

– Теперь главное выехать из ворот так, чтобы он не услышал и не погнался за нами.

Александра потянула за узду упирающуюся лошадь, и кобыла медленно стронулась с места. Красная пелена боли застилала глаза Александры, но лучше это, чем вновь терпеть издевательства Жиля.

Ветви били по лицу, от густого смрада саднило горло, но девушка упрямо шагала вперед. Наконец они очутились на дороге, ведущей в город.

Только тут Александра остановила лошадь и швырнула поводья в коляску, но прежде чем усесться на козлы, оглянулась. Ей хотелось в последний раз взглянуть на дом, взрастивший такого зверя, как Жиль, но, к собственному ужасу, она увидела на веранде темную тень. Жиль! Он слетел по ступенькам и бежит к ним!

Александра оцепенела, не в силах пошевелиться. Так, значит, он все‑ таки настиг их и спасения нет!

Она по‑ прежнему не двигалась, а он неумолимо приближался...

– Гони! – прошипела Эбба, и знакомый голос вывел девушку из транса. Она вскочила в экипаж и, схватив поводья, стегнула заморенное животное. Застигнутая врасплох, лошадь рванулась вперед, но, несмотря на все усилия Александры, не убыстряла шага. Жиль бросился к ним, вцепился Александре в руку и дернул на себя, пытаясь стащить на землю. Отчаяние охватило девушку, и, забыв обо всем, она стала сопротивляться. Пальцы случайно наткнулись на кнут, оставленный Жилем на сиденье. Бесстрашно взглянув в горящие бешенством глаза, она размахнулась и с силой хлестнула кнутом по ненавистному лицу, искаженному яростью и болью, потом еще и еще раз, пока кровь не брызнула из ран. Испуганная лошадь понесла, но Александра одной рукой судорожно стискивала поводья, боясь вылететь из коляски, а другой стегала Жиля. И тут впереди появился поворот; толстые ветви деревьев низко нависали над дорогой. Девушке показалось, что это шанс к спасению, которым она не преминула воспользоваться. Она погнала лошадь, и когда деревья были совсем близко, снова хлестнула Жиля. Тот рванулся к ней, но ударился лбом о ветку и рухнул на землю.

Торжествующий смех Александры разорвал тишину ночи.

Часть третья

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒