Маркус. Мне жаль. Это к лучшему. М.

Катя

Прошло два дня с тех пор, как Пенни попала в больницу, и наконец-то она дома. Это было выматывающе, время от времени мы с Маркусом подменяли друг друга, чтобы отдохнуть. Мы сделали так, чтобы постоянно кто-то был рядом с ней. Она захватила его, каждый раз, когда я вижу, как он улыбается ей, или она хихикает, мое сердце понемногу оттаивает. Вместе они идеальны.
Не могу сказать, что всегда знала, что так и будет, потому что это было бы ложью. Я никогда не думала, что смогу увидеть их такими. Никогда не думала, что увижу его таким – таким свободным, таким счастливым, таким влюбленным. Он обожает ее, это написано у него на лице. Он постоянно прикасается к ней, постоянно заставляет ее смеяться. Это прекрасно. Поистине прекрасно.
Теперь я дома и не знаю, что мы будем делать дальше. Он у себя дома. Я у Форда… Мы разделились, и я действительно не знаю, куда нас это приведет. Как часто он захочет видеть ее? Придется ли нам составлять соглашение об опеке? Будем ли мы снова вместе? Хочу ли я, чтобы мы снова были вместе? Все это сбивает меня с толку, отправляя за грань.
Мне нужно поговорить с ним. Полагаю, это действительно единственный способ. Я вытаскиваю свой телефон, после того как уложила Пенни на ночь. Я знаю, он, скорее всего, уставший, возможно спит, но это нужно решить и, для моего рассудка, мне нужно сделать это сейчас. Я набираю его номер и задерживаю дыхание, молясь, что не разбудила его.
– Да? – отвечает он грубым, но все же слабым голосом.
– Эй, Маркус.
– Катя.
Я сглатываю. Даже после всего, у него все еще получается так влиять на меня. Всего одним словом он делает меня безмолвной.
– Катя?
– Прости, – в конце концов, шепчу я. – Маркус, мы можем поговорить?
– Сейчас?
– Если у тебя есть время.
На мгновение он притих.
– Ты сможешь приехать? Не уверен, что Форд захочет, чтобы я там…
– Эм…Пенни спит.
– Хорошо, не буди ее.
– Погоди.
Я отодвигаю телефон от уха и подхожу к двери.
– Эй, Форд?
Он выходит из своей комнаты, без рубашки и тяжело дыша из-за очередной тренировки.
– Да?
– Пенни сейчас спит. Мне нужно отъехать на пару часов и увидеться с Маркусом. С ней все будет в порядке, пока меня не будет?
– Конечно, будет!
Мои глаза расширяются, когда голова Кэнди высовывается из-за двери. Затем раскрылся мой рот. Он был потным и задыхающимся не от тренировки.
– Кэнди! – кричу я.
Она ухмыляется.
– Прости. Ты трахнула моего босса, я трахнула твоего брата. Это справедливо, не так ли?
Я кусаю нижнюю губу. Ее улыбка становится шире. Форд стонет и смотрит на потолок.
– Эм, правильно, ну…хорошо.
– И не беспокойся, – она подмигивает Форду. – Мы закончили. Я присмотрю за Пенни.
– Ты уверена?
– Полностью.
Я киваю, все еще смотря на нее в шоке. Покачав головой, прикладываю телефон к уху.
– Я полностью в твоем распоряжении.
Я не имела ввиду то, как это прозвучало. Я закрываю глаза и тихо проклинаю.
– Ты хочешь, чтобы я приехал и забрал тебя? – это что, намек на веселье в его голосе?
– Нет. Я поведу.
– Хорошо.
Я бросаю трубку и закатываю глаза. Могу ли я быть еще более жалкой? Я быстро одеваюсь, пробегаюсь с Кэнди по всему, еще десять минут обдумываю ее задницу с Фордом, затем целую Пенни на прощание и направляюсь к дому Маркуса. Нашему старому дому. Месту, где так много тьмы.

Глава 24
Катя

Мое тело дрожит, когда я стучусь в дверь.
Я не знаю, что произойдет, и также не знаю, чем это закончится. Все, что я знаю, это то, что нам надо все выяснить раз и навсегда, чтобы мы смогли двигаться дальше, каждый своей жизнью. Вместе или по отдельности. Я тереблю колье вокруг шеи, пока жду Маркуса. Когда он появляется, у меня перехватывает дыхание. На нем ничего нет, кроме пары тренировочных штанов и легкого слоя пота на его груди и прессе.
Боже.
Его волосы слегка влажные, спадающие на лоб, и он выглядит…ошеломительно. Я сглатываю, поправляя свой топ, даже если в этом нет необходимости.
– О, привет, – бормочу я. Пытаюсь смотреть куда угодно, только не на него, но его потрясающее тело прямо перед лицом. Эта бронзовая, гладкая кожа. Эти мускулы. Все эти татуировки.
– Привет, – бормочет он. – Входи.
Я прохожу мимо него и замираю, пока осматриваюсь вокруг. Дом не изменился, ничуть, но это по-прежнему больно, как и в тот день, когда я ушла. Вид всего этого снова вернул все воспоминания. Я сжимаю глаза, делая глубокий вдох, и беру себя в руки. Это было тогда. А это сейчас. Я не могу держаться за прошлое. Пользы нам от этого не будет.
– Хочешь немного вина? – спрашивает он, когда я вхожу на кухню.
– Конечно.
Он проходит мимо меня и поднимает со стола бутылку красного. Наливает немного в стакан и передает мне, прежде чем достать себе пиво. Мы переходим в гостиную, и я смотрю в большое окно.
– Почему ты здесь, Катя? Я знаю, что ты не пришла бы сюда без причины.
Я делаю глубокий вдох, глоток вина и затем поворачиваюсь к нему. Черт возьми, почему он выглядит так идеально. От этого не легче.
– Мы должны поговорить. О нас, о Пенни.
Он коротко кивает и прислоняется к стене, тем самым одним движением он акцентирует на себе внимание.
– Я не знаю…не знаю, что делать или куда идти, но я думаю, что ради нее, мы должны знать.
– Я хочу быть частью жизни Пенни, Катя, но я не буду привносить в это борьбу. Я просто хочу лучшего для нее.
Мое сердце испытывает боль от его слов только из-за того, что он не сказал, что хочет меня в своей жизни, и я никогда не думала, что это будет так больно.
– Я тоже хочу лучшего для нее, – говорю я, пытаясь держать голос ровным. – Я хочу, чтобы ты присутствовал в ее жизни, Маркус. Я просто не знаю, как мы собираемся сделать это.
Он смотрит на меня, по-настоящему смотрит. Затем низким ревом он говорит.
– Я вырос в чертовски хуевой семье. Моя мать, мой отец, мой дед - все они создали монстра, который разбил твое сердце. Я не хочу этого для нее. Я не хочу, чтобы каждый день она наблюдала, как ее родители ругаются.
– И что, ты думаешь, будет дальше? – хриплю я. – Мы будем враждовать?
– Катя, – говорит он, и его голос почти что полон сочувствия, – мы не просто обманывали друг друга или сделали небольшую ошибку. Я, блять, сломал тебя, а ты собиралась убить меня. Я думаю, что это не просто что-то, что можно игнорировать.
Моя грудь сжимается, и мне удается сказать.
– Так, что ты предлагаешь?
– Прямо сейчас я не знаю. Все, что я знаю - это то, что хочу, чтобы моя дочь жила в счастливом мире.
– Ты любишь меня, Маркус?
Его глаза прищурены, а кулаки сжаты. Я вижу, как он пытается собраться, затем говорит.
– Любви недостаточно, Катя. Мы оба с тобой это знаем.
– Так что? Мы разделим и устроим план посещения Пенни?
Мой голос получается горьким, но я ничего не могу поделать с этим. Я хочу кричать, рвать волосы, умолять. Я ненавижу, что чувствую такое. Маркус сломал меня. Я сломала его. Мы – это крушение поезда, и иногда просто не хватает всех частей в мире, чтобы снова собрать этот беспорядок вместе. Не знаю, сможет ли он исправить меня, и я уверена, что нихуя не знаю, как исправить его. Он прав: Пенни не заслуживает того, чтобы расти с родителями, которые в обиде друг на друга.
Только…Я не в обиде на него. Я, блять, люблю его, и из-за этого так чертовски больно.
– Катя, – говорит он низким, скрипучим голосом.
Я поворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Не могу смотреть ему в лицо. Если сделаю это, то он увидит мои слезы. Разочарование. Потерю. Все это. Все это результат того, что мы создали. Я никогда не смогу вернуть то, что сделала, так же как и он, и это обжигает. Это, блять, обжигает до глубины души. Это обжигает, потому что хочу, чтобы все было хорошо. Я хочу, чтобы он был в моей жизни. Чтобы он был в ее жизни. И есть большой шанс, что этого никогда не будет.
Его пальцы оборачиваются вокруг моего плеча, в то время как медленная и красивая мелодия наполняет комнату. Я закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Его пальцы спускаются вниз по моей руке, останавливаясь у ладони. Он берет ее и медленно поворачивает меня, пока я не встречаюсь с ним лицом к лицу. Я смотрю ему в глаза, и мое сердце ощущается так, словно собирается выпрыгнуть из груди.
– Не думай, что я не исправил бы это, если бы смог.
Если бы смог.
– Но я не думаю, что что-то настолько ядовитое может быть исправлено.
Ядовитое.
– Если бы я знал то, что знаю сейчас, тогда я бы никогда не позволил этому произойти. Это моя вина, Катя. Я должен жить, не имея семьи. Я всегда хотел этого из-за своего эгоизма и испорченного сердца.
Семья, которую он всегда хотел.
– Ты чертовски драгоценна, Катя. И это я заставило тебя задуматься об убийстве. Ты действительно веришь, что, то, что мы имеем прямо сейчас – это здоровая и хорошая обстановка для этой малышки?
Я не хочу признавать этого. Не хочу.
Я не буду.
– Если это то, чего ты хочешь, – шепчу я, опуская глаза, – тогда все решено.
– Посмотри на меня.
Я не делаю этого.
– Катя, блять, посмотри на меня.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Мы так долго смотрим друг на друга, что мои ноги начинают дрожать. Я хочу что-нибудь сказать, но я просто не знаю, что сказать. Согласна ли я? Или не согласна? Я люблю тебя? Я ненавижу тебя? Слеза прорывается и стекает вниз по моей щеке, но он ловит ее своим большим пальцем до того, как она достигает моей верхней губы.
– Потанцуй со мной, – говорит он, притягивая нас.
– Маркус.
– Потанцуй со мной.
Он оборачивает свое тело вокруг моего, кладет руки на мои бедра, и мне не остается ничего, кроме как поднять руки и обернуть их вокруг его шеи. Мои пальцы находят отбившийся локон волос у самого основания шеи, и я оборачиваю вокруг него палец, когда мы начинаем двигаться в центре гостиной. Мы двигаемся медленно под песню «Чувствую себя, как дома», и слова так цепляют меня, что не знаю, смогу ли когда-нибудь от них избавиться.
Его глаза на моих.
Мои на его.
И никого нет больше в этой комнате, только мы вдвоем. Только он и я. Никаких проблем. Никаких вопросов. Никаких монстров, скрывающихся за занавесками. Только мы, кем я всегда хотела, чтобы мы были. Больше слезстекает по моим щекам, потому что внезапное осознание того, что я собираюсь потерять этого человека, бьет меня в грудь, словно кувалдой.
Он смотрит на меня вниз, как будто хочет меня поглотить. Так, словно не хочет, чтобы это был последний раз, когда мы вместе, но что-то есть в выражении его лица, что говорит мне, что он делает это только потому, что нуждается в этом так же, как и я, прежде чем это закончится…прежде чем… закончится. Он протягивает руку и снова стирает мои слезы, затем его большой палец скользит по моей нижней губе, и мы стонем в унисон.
Мы оба хотим этого.
Это ясно на все сто процентов.
И с этой мыслью, застрявшей в моей голове, Маркус наклоняется и захватывает мои губы в голодном, неистовом поцелуе. Я стону, закрывая глаза, опускаю руки с шеи на его тело. Мне нужно это. Последний раз. Его язык скользит по моему, мучая, до того, как исчезнуть назад, оставляя меня желать большего.
– Маркус, – выдыхаю я, с трудом отрываясь от его губ, прислоняю щеку к его груди.
– Блять, – стонет он.
К черту.
Я снова поднимаю свои губы к его, и в этот раз поцелуй глубокий и медленный, как поцелуй, который мы разделили в больнице, каким и должен быть чертов поцелуй. Настоящим. Безупречным. Идеальным. Он обхватывает мои бедра и тянет меня вперед, придвигая мое тело к нему. Я чувствую его эрекцию напротив своего живота, когда он прислоняет меня к стене.
– Не напротив стены, – хнычу я. – Пожалуйста, Маркус, это всегда жестко, грубо и напротив стены.
Он сразу же отстраняется, отпуская меня. Я стою на неустойчивых ногах и смотрю, как он подходит к большому сундуку и открывает его. Он приносит теплое, пушистое покрывало и стелет его на пол перед окном. Затем он поворачивается и смотрит на меня самым растапливающим и сокрушительным взглядом. Мои ноги недостаточно быстро несут меня к нему, и в то мгновение, когда я достигаю его, мы уже на полу, запутавшиеся друг в друге, сокрушающиеся в поцелуе.
Рука Маркуса опускается вниз по моему телу, очерчивая и нежно гладя мои стороны, пока не добирается до подола моего платья. Он поднимает его, и я приподнимаюсь, чтобы он смог снять его, затем его рот возвращается к моему, сползая вниз по моей челюсти и шее, пока не добирается до ключицы. Моя голова откидывается назад, и я стону, в то время как его рот продолжает спускаться вниз. Он добирается до моей груди, и я могу почувствовать его горячее дыхание сквозь мой бюстгальтер.
– Черт, – бормочет он.
В мгновение ока мой бюстгальтер исчезает, а его рот накрывает мой сосок. Я выгибаюсь, выкрикивая его имя, в то время как он подвергает пытке мое тело. В то же время его руки спускаются по моему телу и сжимают бедра. После моего жалобного хныканья, он добирается до моих трусиков. Вместе с ними он двигается вдоль моих ног, снимая их. Затем он смотрит на мое обнаженное тело голодным и отчаянным взглядом.
– Я хочу трахнуть тебя, Катя. Но сначала я хочу попробовать тебя.
Он хватает мои колени, медленно поднимая их. Затем широко разводит их, прежде чем опустить свое тело между моих ног, а его горячее прерывистое дыхание напротив моей раскрытой киски. Я стону, запутывая пальцы в свои волосы.
– Маркус, – умоляю я. – Пожалуйста.
Он дразнит меня своим дыханием и бездействием, пока я бесстыдно умоляю, извиваясь. Затем он накрывает мой клитор своим ртом и начинает действовать, и я именно это и имею ввиду. Его рот двигается по моему клитору, время от времени всасывая его. После этого он двигается ниже, погружая свой язык в меня и обратно, мучая меня еще больше.
Я кончаю быстро и бесстыдно, мои пальцы зарываются в покрывало рядом со мной, моя спина выгибается, и я выкрикиваю его имя. В считанные минуты он надо мной и обнаженный. Он вторгается своим языком в мой рот, чтобы я могла почувствовать свой собственный вкус, и мне нравится это, мне это чертовски нравится.
Мои пальцы добираются до его спины, и я провожу ногтями по его коже, заставляя его стонать глубоко и низко.
– Продолжай это делать, и это не продлится долго.
– Меня это не волнует, – мяукаю я.
Он переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху.
– Малышка, я знаю.
Он трется своим членом о мою киску, вверх и вниз, собирая мое возбуждение и растирая по его коже. Я стону и смотрю вниз на его член. Твердый, красный и выглядит так, словно сейчас взорвется. Не мешкая, я тянусь вниз, приподнимаюсь и опускаюсь на него. Он выдыхает мое имя, в то время как я выкрикиваю его, пока медленно опускаюсь на его пульсирующий член.
Блять. Да.
– Маркус, – выдыхаю я.
– Ебать, – рычит он. – Блять.
Я покачиваю бедрами, скользя вверх и вниз, опускаясь на него. Мое дыхание становится прерывистым и тяжелым, и, Боже, это чувствуется восхитительно.
– Блять, мне нужно глубже.
Он переворачивает меня, шире разводя мои ноги, и обратно толкается в меня. Упирается локтем возле моей головы, а другой рукой зарывается в мои волосы, трахая меня. Он не трахает меня жестко или медленно, он трахает меня по-настоящему хорошо, глубокие толчки его бедер приводят меня к концу и замедляют его движения.
– Боже, – выдавливает он. – Так чертовски приятно.
Он выходит, переворачивая меня. Медленно пробегается рукой по моему позвоночнику, а затем глубоко проникает в мою чувствительную плоть. Он объезжает меня, его руки на моих бедрах, а его член двигается сзади во мне. Мы словно дикие животные задыхаемся и стонем, отбрасывая головы назад.
– Кончай, малышка, – стонет он. – Я кончаю.
– О Боже, Маркус, – кричу я.
Мы оба кончаем в конвульсиях. Когда мы падаем, запыхавшиеся, Маркус рычит мое имя, в то время как я стону его. Мы плюхаемся рядом друг с другом, и он тянет меня на его покрытую потом грудь. Я слышу, как его сердце колотится под моей щекой.
– Некоторые вещи никогда не меняются, – шепчу я.
– Нет, – соглашается он. – Не меняются.
– Думал ли ты, что мы так закончим?
Он вздрагивает, и палец, которым он поглаживал мою спину, останавливается.
– Я не думал, что снова увижу тебя, Катя. Поэтому это…словно гребанные небеса.
Я сжимаю челюсть, пытаясь оттолкнуть боль, что разливается в моей груди.
– Есть ли шанс, что это сможет сработать?
– Не с этим Маркусом и не с этой Катей, – говорит он, постукивая меня по плечу. – Эти двое облажались.
Я закрываю глаза. Боль проходит сквозь мое тело.
– Никогда не думала, что почувствую к тебе что-то кроме ненависти, Маркус, – шепчу я. – После всего я думала, что это было такое. Я никогда не думала, что увижу тебя снова… но вот мы здесь…
– Тогда, по крайней мере, мы закончим это без ненависти. Для нашей дочери это лучшее, что мы сможем сделать.
– Любовь - отстой, – бормочу я.
– Лучше любить и потерять…, – мягко говорит он.
– Чем вовсе не любить, – заканчиваю я за него.
Он тихо посмеивается.
– Никогда не думал, что ты знала его.
– Да ладно, я не настолько молода.
Его рука сжимается вокруг меня.
– Расскажи мне о Пенни.
– Что ты хочешь знать? – спрашиваю я.
– Что угодно. Просто расскажи мне.
Я улыбаюсь и закрываю глаза.
– Я помню первый раз, когда увидела ее. И все, о чем я могла подумать, что, конечно же, природа создала ее такой же чертовски красивой и так сильно похожей на тебя.
Он фыркает.
– Я вижу в ней больше тебя.
– Она больше похожа на тебя. Я увидела это, как только она появилась. Это было так тяжело и эмоционально, но она спасла меня.
Он молчит долгое время.
– Я рад этому.
– Она была таким хорошим ребенком, даже когда у нас ничего не было. Она всегда была такой счастливой. Мама любила ее.
– Мне так жаль твою маму, малышка, – бормочет он. – Она была хорошей женщиной.
– Была, – шепчу я. – Но она была больна, и это было нечестно по отношению к ней.
– Нет. Жизнь может быть той еще сволочью, не так ли?
– Да.
Какое-то время мы оба лежали в темноте, пока Маркус снова не заговорил.
– У меня была ночь, – говорит он низко. – Ночь, которая полностью разбила мое сердце.
– Расскажи мне об этом.
– Я был пьян, под наркотой, и, Бог знает, чем еще. Я был в кровати с женщиной, которая пыталась получить кого-нибудь.
Я застываю.
Он продолжает.
– Вошел Мак, вытолкнул ее, и я потерял это. Я сказал ему, что ты никогда не узнаешь об этом, а он сказал мне, что ты исчезла. Я, блять, упустил это, так херово. Я был жалким, отчаянным и таким чертовски одиноким. Джайла видела все это, и знаешь, что она сказала?
– Скажи мне, – дышу я.
– Она сказала «Бедный человек», и я чувствовал ее жалость к моему сердцу.
Я вздрагиваю.
– Не знала, что тебе было так больно.
– Я облажался, – бормочет он. – Просто не понимал, насколько, пока ты не ушла. Если бы я мог вернуть все назад и начать все сначала, я бы сделал это.
– Ты бы пожертвовал всем?
Он притягивает меня ближе.
– Чтобы иметь тебя, малышка? Я бы пожертвовал всем.
Почему жизнь такая сука?
Почему любовь еще хуже?

Глава 25
Катя

– Черт, детка, – стонет Маркус.

Я оборачиваю свою руку вокруг его члена, мягко поглаживая, в то время как мой рот пожирает его. Боже, на вкус он ощущается чертовски хорошо. Я сосу, его член упирается мне в щеки, пока я принимаю его так глубоко, как могу. Его пальцы запутались в моих волосах, а горячая вода в душе стекает по моему голому, болезненно красивому телу. За ночь Маркус взял меня три раза. Один раз грубо и быстро, второй раз медленно и нежно, и еще один раз практически лениво: просто скопление ртов и рук, и нежных прикосновений.
Сейчас мы в душе, и я снова хочу его, еще один раз.
– Черт возьми, я кончаю, – шипит он.
Мгновение спустя горячая сперма выстреливает мне в горло. Я стону от радости, сглатывая каждую каплю и наслаждаясь ощущениями, как его пальцы сжимают мои волосы, пока его тело содрогается от удовольствия.
Затем его член выскальзывает из моего рта, и он тянется вниз, поднимая меня.
– Не думаю, что смогу снова кончить, – бормочет он, прижимая губы к моей шее.
– Я тоже, – шепчу я.
– Позор. Я собирался снова пососать этот сладкий клитор.
Я мягко смеюсь.
– Не думаю, что мой клитор сможет выдержать это.
– Тогда пришло время немного поспать.
Я зеваю. Должно быть, уже поздно или даже ранее утро.
– Я писала Кэнди, и она сказала, что Пенни в порядке, так что, могу ли я остаться до утра?
– Малышка, – бормочет он, – уже утро.
Я снова зеваю.
– Давай поспим немного.
Он выводит меня и оборачивает вокруг меня полотенце. Мы добираемся до спальни. Я бросаю полотенце и заползаю в его кровать. Я осознаю, что это первый раз, когда я сплю в его кровати, и мое сердце сжимается.
Возможно, Маркус и прав, возможно, любви недостаточно. Я бы никогда не легла в эту постель и не подумала об этом. Так же я никогда не смотрела на этот дом и не чувствовала боли.
Этого всего слишком много.
Возможно, все происходит не просто так.

~*~*~*~

Маркус

Я смотрю на бумаги в своей руки, а затем на девушку, спящую в моей кровати, и я знаю, что должен сделать это.

Для нее. Для Пенни.
Может это и не кажется правильным, черт возьми, кажется, что это полный пиздец, но это к лучшему.
Я поступаю правильно.
Она пока не поймет этого, но это произойдет.
Когда-нибудь.

~*~*~*~ Катя

Когда я просыпаюсь утром, то чувствую себя слабой. Со стоном перекатываюсь на свою сторону, и, хотя у меня был долгий, глубокий сон, я чувствую себя истощенной. Я сажусь, пробегаясь пальцами по беспорядку из моих волос. Осматриваю комнату, но Маркуса здесь нет. Я опускаю руки и кладу их на простыни. Они холодные.
Его здесь не было уже какое-то время.
Мое сердце слегка ноет, но, думаю, возможно, он просто не мог уснуть, может он работает. Я выскальзываю из кровати и на ватных ногах иду в ванную. Споласкиваю свое лицо, поправляю беспорядок на голове, затем возвращаюсь. Сразу нахожу свои вещи и направляюсь к двери, но останавливаюсь, когда вижу желтый конверт на столе с моим именем, написанным на нем. Мое сердце начинает сильно колотиться, когда я приближаюсь: интересно, что внутри.
Дрожащими пальцами я поднимаю его и открываю. То, что я вижу, вдребезги рушит все мои надежды. Я кладу руку поверх сердца, пытаясь успокоиться. Это еще один экземпляр документов о разводе с прилагаемой маленькой, ужасной запиской. Записка, которая уничтожает меня. Записка, которая разрушает все мои надежды. Шесть слов, шесть простых слов.

Мне жаль. Это к лучшему. М.

Глава 26 Катя

Это Уайатт, чьи руки обнимают меня, успокаивая, хотя он не должен этого делать, после того как видел, каким сумасшедшим человеком я стала за последний месяц. Но вот он, будучи братом, исправляет то, что не сделал или не должен исправлять. Мое сердце разбито по многим причинам. Разбито из-за мамы, из-за Пенни, из-за Маркуса и из-за любви.

– Это к лучшему, Катя. Ты должна это понимать.

Я киваю ему в грудь. Только потому, что я знаю это, не значит, что от этого легче. Это по-прежнему ранит. По-прежнему болит. Из-за этого по-прежнему все кажется пустым. Так много бурлящих эмоций внутри меня, и ни одной из них я не могу понять. Должна ли я остаться? Или уехать? Оставить дочь рядом с отцом или начать все с начала? Знаю, что, оставаясь здесь, я совершаю самую доброжелательную и логичную вещь, но действительно ли я смогу смотреть, как он двигается дальше без меня?

Нет.

– Что мне делать дальше, Уайатт? – шепчу я.

– Ты разведешься, найдешь работу, получишь некоторую помощь, а затем возьмешь себя в руки и исправишь это, Катя.

– А если я не смогу?

– Ты сможешь.

Я смотрю на бумаги, лежащие на моей кровати, и знаю, что должна подписать их. Для всех, знаю, что это то, что я должна сделать. Уайатт отпускает меня, и я встаю на шатких ногах, по-прежнему смотря на бумаги.

– Подпиши их, сестренка, и покончи с этим.

Я закрываю глаза, стараясь не вспоминать насколько удивительно это ощущалось, когда Маркус был обернут вокруг меня, когда его тело поглощало мое, когда все ощущалось правильным, даже если это длилось всего лишь мгновение. На одну ночь он заставил меня почувствовать себя потрясающе, а я не чувствовала такого уже долгое время. Как я позволю этому исчезнуть? Боль проходит через мою грудь, когда я заставляю себя подойти ближе.

Затем я беру ручку и подписываю документы.

После этого я плачу, и много.

~*~*~*~

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 18 19 202122 Следующая ⇒