Зарубка седьмая

Все тот же треугольный дом, но теперь фигурки скитальцев – в нем. В доме, стало быть, сидят. А если приглядеться повнимательнее, можно даже увидеть что‑ то, что похоже на дымящуюся трутную яму. А снаружи – сплошные косые полосы. Но двоим в доме не становится плохо и неуютно оттого, что начались Осенние дожди.

На рассвете Камыш снова отправился к заводи. Птиц там гнездилось несчитано, опасность, исходящую от двуногих потомков Хозяина Реки, они еще не осознали, а потому и не пугались. Добыть еще одного крупного гуся особого труда не составило. Паренек отнес дичь девочке, сходил за грязью, после чего, прихватив копье и повесив через плечо сумку на плетенной «в косичку» веревке, отправился в обход ближних мест. Не просто так, а с важной целью: для нормальной жизни детям, как и прочим людям, требовалась глина. Без глины не замажешь от протечек ни плетень, ни циновку, без нее не запечь еды и не сделать переносной трутницы, без глины не слепить емкостей для складывания всякой мелочи.

Но первой важной находкой стали не залежи глины, а горчица. Не семена, конечно – им было еще зреть и зреть, лето ведь в разгаре. Зато листьев Камыш к себе в сумочку нащипал. Пригодятся, когда снова еду готовить понадобится. Туда же скоро отправились несколько мелких луковиц, высунувших свои узкие листья слишком высоко из травы.

Паренек обходил холм по широкому кругу, не спеша пробираясь через тенистый, жужжащий комарами осинник и внимательно глядя по сторонам. Вот обнаружилась прогалина. Посреди черного, вытоптанного и выщипанного до земли круга поднималась слабо шевелящаяся горка из иголок и мелких веточек – муравейник.

Камыш обломил над головой тонкую веточку, срезал с нее кору, подкрался ближе, сунул в самую гущу насекомых. Чуть выждал, отступил, сдул задержавшихся на кончике муравьев и облизал веточку, наслаждаясь ее приятным, чуть кислым привкусом. Двинулся дальше. Остановился перед крапивником, ковырнул копьем землю.

Нет – здесь тоже под тонким дерном обнаружились камушки и крупный песок. Паренек отправился дальше, миновал несколько песчаных взгорков, заросших репейником, вышел к редкому ивняку. Сочная зеленая трава между кустами оказалась тут и там выстрижена ровными полосками. Камыш удивленно приподнял брови и медленно отступил, дабы не спугнуть кормящихся тут зверьков своими следами или громкими звуками. Двинулся в сторону от озера и очень скоро наткнулся на темную торфяную речку примерно в десять шагов шириной, утонувшую среди густой высокой травы и влажных лиственных деревьев – некоторые из них не смогли удержаться на берегу и упали, превратившись в десятки прочных, но уж очень неудобных из‑ за торчащих сучьев, мостов. Подобравшись к самому краю, юный исследователь глянул вниз. Русло возле бровки оказалось песчаным, и он отвернул вверх по течению. Как догадывался Камыш, впадала эта река в уже знакомую ему заводь, а там, кроме грязи, ничего ожидать не стоило.

Русло вело его в сторону селения и Утренних Вод довольно долго, а потом берег пошел вниз, явственно намекая, что впереди вот‑ вот раскинется очередная топь. Предки племени Хозяина Реки были правы: в стороне Вечерних Вод удобных угодий для охоты почитай и не было – болото на болоте на огромной площади. Пристанища счастливых болотных духов.

Камыш остановился, копнул между желтенькими душистыми кустиками. Острие копья воткнулось с трудом, и он побоялся наклонять свое оружие, чтобы не повредить острие. Наклонился, выбрал из сумки камень‑ «топор», несколькими ударами расширил ямку и довольно рассмеялся: это была глина! Не самая лучшая – скорее, суглинок с разными примесями. Но если копнуть поглубже, отобрать желтые слои, смешать с песком, то вполне можно пользоваться, пока другой не найдется.

Вот только слежалась она здесь, как камень. Дождей давно не было, отвердела. Ни руками, ни палкой не возьмешь. Нужно делать мотыгу – а пока не из чего. Добычу глины придется отложить.

– Ничего, я еще вернусь, – пообещал юный охотник, огляделся, запоминая место, и обнаружил совсем близко раскинувший ветви боярышник. Тоже весьма важная находка: крепкие, как кость, шипы боярышника люди испокон веков использовали для прокалывания дыр. Шила из них получались просто отличные. А главное – их не страшно испортить. Сломалось – возьми с ветки другое и работай. Тем временем на замену сорванного новые подрастут. Срезав десяток шипов, Камыш бережно спрятал их в сумку.

– Самое время возвращаться, – довольно пробормотал он себе под нос, разглядывая собранные ценности. – У Золотой Тени ужин наверняка поспел. Живот бурчит, пора и подкрепиться.

Вернулся он как раз вовремя: гусь не просто запекся, но и успел слегка подостыть, есть его можно было не обжигаясь. Затем, как обычно, Камыш сходил несколько раз за водой, заодно прихватывая с берега по одному крупному булыжнику, и обложил камнями очаг. Закончив это дело, спустился в осинник, нарезал буроватой и сухой прошлогодней крапивы. Устроившись у костра напротив девочки, принялся неторопливо простукивать камнем набранный пучок.

– Давай помогу, – протянула руку Золотая Тень. – А то скучно.

Юный охотник передал ей тщательно оббитые стебли и отправился за новой порцией. Девочка же осталась перетирать траву между ладонями, вышелушивая остатки мякоти и отделяя от нее коричневатые крепкие жилки, что и придают растению такую прочность. Дальше было совсем просто: складывать жилки одну к другой и крутить, отступать дальше, добавлять еще, крутить, отступать, добавлять, крутить, заставляя короткие волокна спутываться в одну длинную тонкую и прочную нить.

– Тебе много надо? – поинтересовалась она, когда Камыш вернулся с новым пучком.

– Чем больше, тем лучше, – лаконично сообщил юный охотник.

– Зачем? Нам и шить нечего!

– Коли птицы улетят, на них одна надежда будет, – ответил Камыш.

– Как улетят? – насторожилась девочка. – Птицы осенью улетают!

– Спугнуть кто‑ нибудь может, – не очень уверенно ответил паренек. – Или меня начнут бояться и близко не подпустят.

– Нас должны найти, Камыш! – вскочила девочка. – Нас обязательно найдут! Почему птицы должны улететь?!

– Испугаются потому что… – Камыш сбился и изумленно пробормотал: – Да ты стоишь на ногах!

Нога была все еще сильно распухшей – но стояла на ней девочка вполне уверенно. Малышка опустила глаза, посмотрела на вдруг ставшую послушной конечность и неуверенно сказала:

– Нас найдут…

– Конечно, найдут! – легко согласился юный охотник. – Мы все с собой заберем. И веревку, и циновки, и сумку. В селении все пригодится. А ходить ты сможешь?

Золотая Тень сделала несколько шагов, тяжело приволакивая ногу, поморщилась и, протянув руку, крепко вцепилась в трещиноватую сосновую кору:

– Будто висит кто‑ то снизу. Не поднять.

– Пройдет, – теперь уже вполне уверенно подбодрил ее Камыш. – Коли ничего не сломано, не порвано, то остальное не страшно. А было бы порвано, ты вовсе ходить бы не могла. Вскорости еще и бегать начнешь, никакой хромоты не останется.

– А без хромоты ты меня в жены испросишь? – поинтересовалась Золотая Тень.

– Ты хорошая хозяйка, такую любой захочет попросить. Да только у меня и ожерелья с клыками нет.

– А как соберешь, спросишь?

– Спрошу, – поняв, что увильнуть от ответа не дадут, согласился Камыш. – Ты мне нравишься.

– Ура, я выхожу замуж! – радостно засмеялась девочка и бухнулась на хвою. Все‑ таки нога держала ее слабо.

К вечеру небо начало заволакивать облаками. Дни благодатной безмятежной жары и сухости, увы, явно заканчивались. Это заставило юного охотника на время оставить крапивные веревки и снова отправиться за камышом. На этот раз с помощью циновки, веревки из листьев рогоза и десятка набросанных сверху камышовых пучков он сделал навес над очагом. Огонь для человека в лесу – самое главное. Без него не жить приходится, а выживать, да и то с большим трудом.

– Когда наши приплывут, заметят наш холм издалека, – забираясь вечером под мховое одеяло, хмыкнул паренек. – Везде вдоль берега камыши стеной стоят, а перед нами я их в обе стороны на десять бросков копья выкосил. Трудно не заметить.

– Что же они так долго нас не находят? – положила голову ему на плечо Золотая Тень. – Этак мы сами скорее вернемся. Нога исцелится, сами и пойдем, правда?

Камыш промолчал, но девочка, похоже, в ответе и не нуждалась. Она уже ровно посапывала, провалившись в сон.

Утро затянуло небо облаками – но дождем пока не пахло. Камыш, опасаясь самого страшного, бегал по ольховнику, спеша собрать как можно больше трухлявого сухостоя и трутовых грибов. И ругал себя за то, что так и не удосужился сплести банальную корзину. С ней все было бы намного, намного легче и быстрее.

На охоту он отправился только вечером, но духи заводи не оставили его своей милостью – юный охотник смог добыть жирного селезня с зеленой сверкающей головой и бело‑ коричневыми крыльями. Утром же, исправляя ошибку, помчался к болоту резать ивовую лозу.

Дождь обрушился на холм, заводь, на изрядно истоптанный ольховник, на прореженные камышовые заросли и Вечерние Воды лишь на третий день. Крупные тяжелые капли колотили по навесу, крыше дома, приоткрытому пологу, с ядовитым шипением врезались в песок, громко стучали по лапам ближнего ельника. Вялые ручейки медленно поструились по склону к корням черники, то и дело ныряя под кустики белого ломкого мха.

– Как много воды, – приоткрыв циновку у входа, выглянула наружу девочка. – Откуда ее столько берется на небе? Ведь всего позавчера совсем чистое небо было. Пустое совсем. Кто же столько воды наверх затащил?

– Это Хозяин Реки проснулся и глупых духов работать прогнал, – объяснил Камыш. – Вечернюю воду на утреннюю сторону носить.

– Зачем? – оглянулась на него Золотая Тень.

– Как же ты не понимаешь?! – удивился паренек. – Ведь Большая Река в одну сторону постоянно течет. А раз так, то Вечерние Воды должны когда‑ нибудь переполниться, а Утренние – опустеть. Об этом еще Хозяин Реки давным‑ давно догадался, нашел духов и наказ дал воду по небу обратно носить, дабы она на той стороне никогда не кончалась.

– Чего же они не носят, а на нас выливают? – не поняла девочка.

– Так ведь Хозяин Реки их выбрал воду носить только после того, как весь мир уже построил. В нашем мире у каждого духа свое место есть, свое занятие. Ну, только любимых Хозяин Реки и Праматерь работать не заставили. Да и то владеют болотами. А когда поняли Прародители, что воду таскать некому, всем духам работа уже нашлась. И поручить такое важное дело оказалось некому. Заняты все духи до единого. Вечерние Воды вот‑ вот переполнятся, Утренние – опустеют, Большая Река обмелеет. Прямо хоть сам воду носи.

Паренек откинулся на мягкий мох, закинул руки за голову, полуприкрыл глаза, под ласковый шелест дождя вспоминая мудрость, поведанную шаманом подрастающим охотникам, еще ничего не знающим об устройстве окружающего мира, в час поклонения Первопредку.

– А как же они управились? – спросила Золотая Тень.

Камыш усмехнулся, невольно подражая шаману племени.

– А вот как. Принялся Хозяин Реки искать духов, которым дело сие доверить можно. И около Утренних Вод искал, и около Вечерних, и на небесах искал, и под землю спускался, в Нижний Мир. Не нашел ни единого свободного духа. Кто за родниками следит, чтобы на поверхность выбивали, кто ветра поднимает, иные лес берегут или воду озерную от протухания. Кто за травой приглядывает, кто за берегами рек и ручьев. Никого со своего места забрать не получится, на новую работу не увести. А иначе вред большой получится.

– Так любимых духов и использовал бы! – предложила Золотая Тень, кивнув в сторону, где находилось болото.

– Так они тоже при деле! – возразил Камыш. – Так вот, искал Хозяин Реки, искал, но нашел‑ таки на самом краю мира нескольких духов, ничем не занятых. Такие уж они оказались глупые и ленивые, что никакого поручения до сего часа им на свете не нашлось. Но делать нечего, пришлось нашему Первопредку доверить самым глупым и ленивым духам самое важное в мире поручение: спасать Вечерние Воды от переполнения, а Утренние – от осушения. А иначе непорядок в мире был бы. Вот потому‑ то и случается, что духи из‑ за лени своей не делают ничего вовсе, пока Хозяин Реки на иные дела отвлекается или спит. Первопредок проснется, да про них вспомнит – а Большая Река обмелела уже! Только тогда духи и бросаются порученное исполнять, гнева его боятся. Носят воду, да тоже всякое случается – то расплескают половину, пока несут, то сторону перепутают, куда тащить надо. Вот потому‑ то дожди по небу и гуляют то налево, то направо, то правильно тучи ленивые ходят, то наоборот, то сильно льют – это, стало быть, когда духи хотят побыстрее работу закончить, да отдохнуть, тогда слишком много воды зачерпывают, – то слабые. Значит, еле‑ еле работают. То вдруг и вовсе на много дней прекращаются, когда Хозяин Реки отвлекается и духов‑ дождевиков не погоняет. Глупые они очень, дождевики эти. Совсем бестолковые. А поручить их занятия больше некому. Нет больше в мире свободных и нелюбимых духов. Вот и приходится предку терпеть дождевиков такими, какими они уродились. И нам надо терпеть. Ничего уж тут не поделаешь.

– Как все это сложно, – опустила циновку Золотая Тень. – Я и не думала про такое – дождь и дождь. А оказывается, не просто это, а очень даже большая мудрость. Интересно, а откуда люди смогли понять, как все случилось на самом деле?

– Шаманам об этом духи рассказывают, – не очень уверенно предположил Камыш. – А уж он остальным людям мудрость передает. Духи ведь должны знать, как все вокруг устроено, правда?

– Духи должны, – согласилась девочка. – Они же всем этим заняты. Как же им не ведать?

– Вот поэтому и люди теперь точно знают, откуда вода на небе, – подвел итог паренек.

А дождь снаружи все хлестал, хлестал и хлестал. И день, и другой. Но у детей ливень никакого беспокойства не вызывал. Трутная яма тихонько курилась дымком, готовая в любой миг обеспечить их огнем, большая корзина с трутом возвышалась рядом, а дальше за ней, под ветками бывшей сосновой кроны было набито изрядно сухого валежника, дабы разжечь очаг, прежде чем можно будет подбросить в него влажные дрова из залитого водой леса. Еды тоже было вдоволь: целых две утки. Камыш изрядно постарался, опасаясь ненастья. А еще под навесом возвышалась горка ивовых прутьев, из которых юный охотник не спеша – а куда теперь торопиться? – плел еще одну широкую, но почти плоскую корзину.

Золотая Тень была занята. Она укладывала спать детей. Девочку и двух мальчиков. Пока еще – сплетенных из рогоза и камышовых обрезков, с нарисованными углем лицами и волосами из крапивной кудели.

Дождь неустанно заливал берег Вечерних Вод три дня подряд, после чего сменился холодной противной моросью. Самое неприятное – воды с неба лилось несчитано, а пить приходилось из озера, ходить к которому в такую погоду оказалось невероятно далеко. И никуда не денешься: ни собрать, ни набрать воду было пока не во что. Хорошо хоть Золотая Тень, пусть и с трудом, но передвигалась сама.

Переждав самый сильный ливень, Камыш собрал заготовленные крапивные веревочки и отправился в осинник к заветному месту – туда, где неведомые зверьки щипали траву. Наделав больших петель, юный охотник развесил их между кустами, привязал хвостики к толстым веткам. Затем свернул к залежам глины – но опять ничего накопать не смог. Долгий дождь все равно смочил лишь самый верхний слой земли. К счастью, морось пока прекращаться не собиралась. Дней десять такой погоды – и глину можно будет соскребать простой палкой.

От разведанного пласта Камыш вдоль берега отправился вниз по реке, к заветной заводи… И попал в западню. Дождь, что не смог размочить глину, напитал и без того чавкающую грязь вокруг затона в такое жидкое месиво, что паренек провалился в него почти по пояс, не дойдя даже до зарослей рогоза. К тому же эта жижа человека определенно засасывала – и Камыш отвернул назад, пока не стало слишком поздно.

Обогнув заболоченный край по сухому берегу, он оставил сумку и копье на берегу, взяв только камнеметалку и пару голышей, вошел в протоку, по ней пробрался как можно дальше вверх по течению… И понял, что сегодня духи совершенно отвернули от них свою благосклонность. Птицы, опасаясь берега, с которого к ним приходил охотник, почти все собрались у дальнего края заводи, в трех бросках копья. Вода доходила пареньку уже по грудь – а до добычи все еще оставалось слишком далеко. Камня не добросить. Заходить глубже смысла не имело: толком не размахнешься, никуда не попадешь, только зря птиц напугаешь. А пугать их без пользы – себе дороже, потом вовсе не подпустят.

Смирившись с неудачей, юный охотник повернул к берегу и принялся копать корни рогоза. Хорошо хоть, из жидкой грязи они выдергивались без труда, и набрать получилось много. Какая‑ никакая, а тоже еда.

Отнеся добычу девочке, Камыш занялся все тем же нудным, но важным делом: резал лозу и камыши, таскал к временному жилищу старую крапиву.

Свернуть толстую ивовую ветку в вытянутый овал шириной с локоть, привязать крапивной прядью три поперечины, было делом недолгим. Потом Золотая Тень закрепила снизу кусок камышовой циновки. Остался последний штрих: петля для ноги, чтобы «мокроступ» не слетал. Затем в четыре руки они соорудили еще один – и к сумеркам у юного охотника уже имелась обувь, в которой без опаски можно бродить по любой топи.

Правда, случившаяся после многих сытных дней неудача заставила паренька призадуматься. Полагаться в деле пропитания только на заводь с гусями явно не стоило. А ну и правда улетят? Что тогда?

Новым утром он сперва отправился в осинник проверить силки, а когда увидел их нетронутыми – весь обратный путь собирал и собирал прошлогоднюю крапиву. Остаток дня был потрачен на ее лущение, чистку и прядение нитей в длинную веревку. Закончив работу, Камыш срезал с растущего на склоне можжевельника веточку, укоротил ее до длины пальца, счистил кору, посередине сделал небольшую бороздку, обе стороны тщательно заточил. Обмотал бороздку крапивной нитью и потуже завязал.

– Вернусь, когда стемнеет, – пообещал он девочке. – Отец сказывал, такая охота только на рассвете да на закате успешна. Больше времени тратить и не стану. Не получится, так не получится. Тогда утром на гусей пойду.

Наживку он подобрал на пути через осинник, сняв с листьев толстую гусеницу, уже на берегу протоки аккуратно проколол ее, насаживая на палочку вдоль. Нить при этом, как и положено, вытянулась вдоль острия.

– Стало быть, рыба возле проток держится, – вслух вспомнил он. – Подъедает то, что течением выносит. Ну, попробую. Духи воды, сделайте милость, помогите сородичу вашему, сыну Хозяина Реки и Озер…

С этими словами юный охотник вошел в протоку, на глубине по пояс опустил нить на дно, примерно посередине прижав ее камнем, палочку с гусеницей отправил плыть к озеру, сам же, намотав свободный конец снасти на палец, вернулся на берег и уселся рядом с положенным на каменистый пляж копьем.

Хотя снасть и была прижата камнем ко дну, наживка все равно держалась на поверхности – деревяшка так просто не тонет. Камыш смотрел, как гусеница прыгает по волнам, и лениво прикидывал, с какой стороны завтра будет удобнее подбираться к птицам: опять от холма – или переправиться на ту сторону и подкрасться по топи с той стороны, где они сейчас жались. В успех сегодняшней ловли он особо не верил. Камыш уже пробовал такую снасть несколько раз возле селения, и всегда без успеха. Хотя, конечно, там все ловят постоянно. Хоть кто‑ то из племени, но каждый день стоит. Посему добычи мало. А здесь живность не пугана, людей отродясь не видела, о снастях таких не ведает…

Возле гусеницы на миг возник темный бурун, и она исчезла с поверхности. Пока Камыш думал, что теперь делать – нить вдруг вытянулась во всю длину, повела за собой палец.

– Из‑ под камня выдернула! – сообразил паренек и со всей силы рванул нить к себе. Снасть тут же натянулась, аж задрожала, палец отозвался болью. Испугавшись, что леса не выдержит, юный охотник сделал несколько шагов к воде, для надежности подмотал нить через ладонь и плавно, без опасных рывков, потянул на себя.

На той стороне нити кто‑ то упруго метался, приплясывал, но сил сопротивляться человеку у него все‑ таки не хватало, и снасть медленно, но верно вытягивала жертву к берегу. Вскоре Камыш увидел скачущего по мелководью крупного сазана, двинулся ему навстречу, не ослабляя натяжения лесы. Оказавшись рядом, упал сверху, прижал ко дну коленями, крепко взялся за жабры и обеими руками вынес на воздух.

– Попался! Все, наплавался. Теперь пошли, со Золотой Тенью познакомлю.

Продолжать ловлю не имело смысла. Распорку рыба всегда заглатывает глубоко, и вынуть ее, не разрезая брюха, почти невозможно. К тому же больше добычи и не требовалось. И одного сазана им с девочкой должно хватить на целый день.

Камыш еще не знал, что на следующий день придется доказать, что он – настоящий мужчина и настоящий охотник, достойный взрослого имени. Потому что именно на следующий день и случилось волчье нападение, которое он ухитрился отбить.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒