Дмитрий Дашко Сергей Лобанов 12 страница

Да и командир отчего‑ то медлил. Спросил совершенно спокойно:

– Они?

– Да. Машины их. Узнаю.

– Уверен?

– Так точно. Да и кому тут еще быть?

– Мало ли кому? – задумчиво произнес офицер.

Тем временем бо́ льшая часть боевиков выстроилась в колонну и трусцой устремилась к городу. У автомобилей осталось человек десять.

Капитан, вновь овладевший прибором, вполголоса скомандовал:

– Барбуду, поднимай остальных.

Через пару минут отряд был в сборе.

Комитетчик вполголоса отдавал приказы, распределяя задачи и зоны ответственности бойцам. Липатова поначалу хотели оставить охранять Михельсона, но, глянув на исказившееся от боли лицо Андрея, капитан передумал:

– Ладно, привяжем его покрепче. Никуда не денется. Поручик! Ты с Мажором здесь. Начали!

Спецназовцы расползлись в разные стороны и исчезли в темноте.

Липатов увидел оценивающий взгляд лежащего рядом Поручика.

– Что? – пробурчал Андрей.

– Страшно? – спросил тот.

– Не так чтобы, но мандраж есть, – честно признался Липатов.

– Это нормально, – одобрительно ответил Поручик. – В нашем деле удаль не нужна. Безбашенные долго не живут и, что самое плохое, могут утянуть за собой других.

– Я понимаю, – кивнул Андрей.

Потом Липатов напряженно вглядывался вдаль, пытаясь хоть что‑ то разглядеть. Тщетно.

Ему представлялось, что вот в этот самый момент, когда он лежит тут без дела, парни проделывают свою опасную работу. Вот в этот самый момент обрываются жизни тех, кто сам пришел сюда за чужими жизнями.

Бойцы вернулись неожиданно и как‑ то сразу. Во всяком случае, Липатов прозевал их приближение, и если бы это было нападение, то… то ему сейчас не поздоровилось бы, мягко говоря.

Выглядели они обыденно: как будто отлучились по пустяковому поводу, как будто минуту назад не рисковали своими жизнями, не отнимали чужие.

– Выступаем, – распорядился командир.

Сборы были недолгими. Вскоре группа двигалась к городу. И опять двое чутких дозорных шли впереди налегке. Остальные тащили свою и их поклажу.

Парни вытянулись в колонну с дистанцией не менее десяти метров. Висящие на уровне живота автоматы торчали «елочкой», то есть если один контролировал левую сторону, то шедший за ним – правую, а третий – опять левую. И так по всей колонне.

Еще до рассвета достигли мрачных, неприветливых городских окраин. Полуразрушенные строения темными массивами выделялись на посветлевшем предутреннем небе, а черные проемы окон источали опасность. Здесь группа, рассредоточившись, быстрым бегом преодолела последние метры до зданий. Их прикрывали дозорные. Потом все собрались в темной и холодной комнате, где пахло застарелой гарью, веяло запустением и унынием.

– Перекур двадцать минут.

Андрей устроился на своих цинках. Остальные тоже кое‑ как примостились, давая себе возможность немного расслабиться.

Через пару минут капитан нарушил тишину:

– Здесь будет место общего сбора. Если что‑ то пойдет не так, подгруппа или каждый самостоятельно пробирается сюда. Клиентов ждем у дороги. Надо успеть занять позиции, позаботиться об отходе. В общем, как обычно. В плен берем одного. Мажор, ты все время держишься рядом со мной. Без приказа даже перднуть не смей, иначе это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни. Приспичит чихнуть – сдавливай ноздри, кашлянуть – сдавливай горло. Прямо сейчас вытри канал ствола у автомата. Насухо! Надеюсь, не нужно объяснять, что это исключит обязательное облачко дыма при выстреле. Иначе выдашь свое и мое местонахождение. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ капитан, – ответил Андрей.

Подобное обращение коробило, но он понимал, что парни не знают его, не представляют, каков он в деле, и поэтому стараются избежать любого прокола. С другой стороны, Липатов испытывал благодарность к комитетчику за предоставленную возможность проявить себя. Ведь тот мог оставить его в прикрытии, но взял с собой. Поэтому права на ошибку у Андрея нет.

Дождавшись, когда Мажор оперативно и энергично закончит с чисткой ствола, капитан поднялся.

– Время истекло. Пошли, – сказал он.

Связанного по рукам и ногам Михельсона оставили здесь с кляпом во рту.

– И не вздумай мне вздохнуть! – строго предупредил его старшина, перед тем как исчезнуть.

Перепуганный ассистент замычал и стал мотать головой.

От строения к строению перемещались по одному, по двое, быстрыми перебежками. Добрались до места, где дорога между полуразрушенными зданиями углублялась в город.

Дозорные загодя заняли позиции, прикрывая товарищей, забегающих в темный зев подъезда. Там они позволили себе еще один передых. К этому времени уже почти рассвело.

Из подъезда бойцы перебрались в одну из пустых комнат квартиры на первом этаже.

Повсюду была пыль, кое‑ где валялись остатки сломанной мебели, осколки битой посуды, со стен свешивались струпья обоев. Из дырки на потолке торчал кусок двужильного кабеля с расколотым патроном под электролампочку. Рама и подоконник когда‑ то были белыми, теперь краска покрылась сеткой трещин, встала «шубой» или облупилась.

– Метис, у нас гости, – вышел на связь дозорный. – Восемь рыл. У всех «калаши». Идут скрытно, похоже, ищут место для засады. Возможно, даже на наших клиентов. Конкуренты, в рот их… мама целовала.

– Конкуренция в нашем деле чревата, – усмехнулся комитетчик. – Грамотно придумали, прямо как мы – сделать засаду на окраине, когда ее уже никто не ждет, когда самые опасные участки пройдены. Надо отрабатывать этих грамотеев по‑ тихому, пока не обустроились и пока наши клиенты не объявились. Мажор, ты пока тут покури. Под твою ответственность снаряжение и боекомплект. Остальные за мной.

Спецназовцы бесшумно покинули комнату.

Липатов аккуратно переместился к оконному проему и осторожно выглянул на улицу. Однако никого увидеть не удалось. Ни неизвестных, ни парней из группы. Только пустынный кусок улицы, разбитый асфальт да пробившаяся через трещины трава.

Минуты тянулись мучительно медленно.

Вдруг в соседней комнате послышался шум возни. Андрей метнулся к дверному проему и увидел, что двое бойцов тащат под руки неизвестного в камуфляжной куртке и штанах. Тот не оказывал сопротивления. Напротив, был беспомощен, вероятно без сознания.

Следом появились другие спецназовцы – молчаливые и сосредоточенные.

Старшина приблизился к неизвестному и вытер о его куртку окровавленный нож.

Пленный и в самом деле был в отключке. Он, вытянув ноги, сидел на полу. Капитан без лишних церемоний влепил ему две пощечины. Тот дернулся всем телом и открыл мутные глаза. Придя в себя, опять дернулся, пытаясь вырваться, но тщетно: держали его надежно.

На вид «языку» было лет тридцать пять – сорок. Славянской внешности, среднего роста, широкоплеч, черноволос, на откормленной морде приличная щетина.

– Вздумаешь орать, воткну нож прямо в пасть, – спокойно предупредил пленного капитан. – Кто такие?

– Да пошел ты! – еще не отойдя от шока, нагло сказал тот.

Комитетчик несильно пнул его в пах. Этого оказалось достаточно, чтобы мужик завыл от боли, поджал ноги, замер с выпученными глазами, так и удерживаемый под руки.

Допрос продолжили, когда пленный оклемался:

– Кто такие?

– Из города мы… – тоскливо протянул мужик.

– Самооборона?

– Да… То есть нет. Не самооборона. Мы – неорганизованные. Друзья, там, знакомые. Держимся вместе. Времена такие.

– Это я понял. Махновцы. – Офицер усмехнулся. – Ни нашим ни вашим. Только у нас тут не Гуляй‑ поле. Чем промышляете?

– Ничем…

– Ответ неверный. Повторить по яйцам?

– Не надо… Мы с мужиками никого не убили…

– Туфту не гони, – перебил его комитетчик.

Он дернул пленного за отворот куртки, оголяя правое плечо, на котором красовался большой застарелый синяк – явный признак частой стрельбы из автоматического оружия.

– Мне это приснилось? – жестко спросил капитан.

Пленный подавленно молчал.

– На кого засаду ставили? – задал следующий вопрос комитетчик.

– Черные ночью проходили. Седой их видел, побежал остальных собирать. Мы за ними раньше уже следили, знаем, что они рабов из города гоняют.

– А вам зачем рабы?

– Мы бы их отпустили, – совершенно неубедительно произнес мужик.

– Я тебе сейчас яйца отрежу, – «ласково» предупредил комитетчик.

– Сами продать хотели. А черных шлепнули бы. Раньше нас мало было, мы не рисковали. Теперь вот решились.

– Ясно. Значит, раньше по мелочи шакалили, продавали в рабство, кого удавалось выловить, а теперь в свору сбились, силу почуяли, на большой кус замахнулись?

Пленный потупился.

– Я не стану выяснять, кто у вас за старшего. И так ясно: это ты, – обвинительным тоном произнес капитан.

Мужик совсем понурился.

– Также не стану спрашивать, кому вы их собирались продать. Расплодились вы, как крысы на помойке, нормальным людям никакого житья нет.

Комитетчик будто потерял интерес к пленнику. Развернулся к Липатову, вытащил нож с черным лезвием, исключающим ненужные внезапные блики на солнце.

– Давай, – мотнул он головой в сторону мужика, протягивая оружие Мажору.

– Чего, товарищ капитан? – не сразу сообразил Андрей.

– Давай! – с нажимом произнес комитетчик.

И тут до Липатова дошло, чего от него хотят.

«Твою мать!!! » – мысленно выругался Андрей.

К такому повороту он был не готов.

– Не надо!!! – взвизгнул пленный и задергался что есть силы.

Старшина ударил его ребром ладони по шее. Крик оборвался, однако пленный был жив, он продолжал шумно и тяжело дышать.

Липатов прекрасно понимал, что это экзамен. Страшный, но необходимый. Если не сдаст, то его отбракуют. Хорошо, коли отпустят, а то могут и как этого…

Содрогнулся, почувствовав в своей ладони удобную рукоятку. С трудом сглотнув, приблизился к пленному. Натолкнулся на его полные ужаса мутные глаза, вытаращенные, круглые… Ему ладонью зажали рот, но он все равно выл – дико, отчаянно. Его мордатая физиономия стала багровой.

«Это не страшно… – твердил Андрей себе. – Раз, и все. Куда бить? В сердце, конечно, чтоб не мучился. А где сердце – посредине или слева?.. Господи!!! Почему я должен это делать??? »

Капитан толкнул его в спину:

– Давай! Не тяни!

– Ы‑ ы‑ ы!!! – завыл Андрей, рванулся к пленнику и сильно ударил его ножом в грудь.

И сразу пришло удивление: лезвие даже не почувствовало преграды. Клинок исчез и вынырнул вновь. Ни капли крови на нем не было.

Пленный засучил ногами, лицо его мгновенно побледнело, стало белым, потом проявилась синева, но он еще жил и слабо дергался.

– Плохо, Мажор! Плохо! Добей! – жестко и грозно потребовал капитан.

Андрей опять ударил и снова не почувствовал преграды. Отдернув руку, он отступил на шаг и смотрел, как затухает чужая жизнь, чувствуя на каком‑ то астральном уровне, как закрепощается тяжелым грехом его душа.

Когда он убивал из автомата, такого не было. Когда размозжил голову Ахмеду – тоже не почувствовал ничего. А это убийство… оно было каким‑ то неправильным, что ли, хотя жертва и получила по заслугам.

Спецназовцы отпустили пленного, он откинулся на спину, мелко вздрагивая в агонии, но вот прекратилась и она.

Рот приоткрылся, обнажив желтые неровные зубы. Заострившийся нос на синюшном лице торчал как‑ то по‑ особенному, а глаза бессмысленно смотрели в потолок.

Офицер забрал нож и спокойно вытер лезвие о куртку убитого.

Андрей почувствовал приступ тошноты, но невероятным усилием воли сдержался, поймав оценивающий беспощадный взгляд комитетчика.

Капитан снова приблизился. Он удовлетворенно похлопал Липатова по плечу. Ничего не сказал. Старшина протянул свою фляжку, комитетчик сунул ее в безвольную руку Андрея, в которой еще мгновение назад был нож.

– Водка, – сказал он. – Глотни хорошенько, но не увлекайся. Пьяный ты мне не нужен.

Андрей сделал большой глоток, запрокинув голову, потом еще, почувствовав стремительный ток жидкости, обжигающий пищевод и желудок. В голове зашумело. Он отошел и сел прямо на стылый пол, откинувшись спиной на холодную стену.

И не заметил, как комитетчик удовлетворенно кивнул своим.

Какое‑ то время новичка не беспокоили. Спецназовцы занялись подготовкой засады. Убитого уволокли в другую комнату, только размазанная полоса крови осталась на пыльном полу.

Андрей прислушивался к внутренним ощущениям. Необъяснимая тяжесть, первоначально сковавшая душу, отступила, оставив чувство вины, но оно уже не было острым.

«Кажется, я начинаю привыкать, – печально подумал Андрей. – Наверное, потому, что этот убитый не первый на личном счету. В конце концов, война есть война. Тут либо ты, либо тебя. Ну и потом, раскисать нельзя, надо соответствовать новому статусу».

Пусть сам он спецом пока не являлся, но то, что экзамен пройден и формальное зачисление в группу состоялось, сомнений у Андрея не вызывало.

Появившийся в комнате капитан обронил:

– Отошел? Ну, тогда хватит рассиживаться.

Они заняли позицию на третьем этаже в одной из хрущевок. В оконный проем открывался вид на разбитую дорогу, по обеим сторонам которой уныло торчали обломки панельных и кирпичных домов, изрешеченных следами от пуль. Кое‑ где стены зияли дырами от попаданий снарядов, а где‑ то и вовсе обвалились. У подъезда напротив их окна притулился остов сгоревшего «москвича‑ 412». Ни стекол, ни колес, салон выгорел полностью, когда‑ то красный кузов теперь был в рыжих подпалинах и ржавчине. Под него предварительно заложили мину, которую пер на себе Липатов.

Схема засады была простой и эффективной. Отряд разделился на группы по три‑ четыре человека. Липатова капитан оставил себе.

Группы расположились в разных зданиях по обеим сторонам дороги с таким расчетом, чтобы не попасть под огонь своих, сидящих напротив. При заходе боевиков в зону поражения следует подрыв мины под «москвичом». Расчет был сделан на то, что заложники попа́ дают или как минимум пригнутся от неожиданности.

Бородачи, более привычные и мобилизованные, в панику не ударятся, останутся на месте, но несколько секунд будут находиться под воздействием взрыва. Это позволит первой группе уложить часть из них. Она будет вести огонь не более десяти секунд. За это время уцелевшие бандиты успеют оценить ситуацию и занять оборону, тем самым подставившись второй группе. Первая же, прекратив огонь, покидает позиции.

Вторая группа начинает отрабатывать сольную партию, выводит из строя еще часть врагов и тоже отходит. Те из боевиков, кому повезло уцелеть, занимают новую оборону и открываются третьей группе. Начинается своеобразная карусель, направленная на тотальное уничтожение противника.

В задачу капитана и Липатова входила отработка оставшихся. Андрей подозревал, что таких будет немного.

Солнце уже приближалось к зениту.

Кавказцев все еще не было, пришлось ждать.

Чтобы скрасить томительно тянущееся время, Липатов попытался установить более тесный контакт с Метисом. То, что комитетчик мужик суровый, Андрей понял сразу. Можно прозакладывать голову, но каких‑ то особых отношений между ними на первых порах не будет. Для этого надо не в одной операции вместе побывать и зарекомендовать себя с наилучшей стороны. Может, тогда командир посчитает своего подчиненного достойным членом группы. А пока его «сканируют», пытаясь понять, что это за птица такая перелетная.

В последнем предположении Андрей был абсолютно уверен. Рано или поздно его выведут на чистую воду, придется все объяснять, поэтому лучше всего сейчас начинать потихоньку подготавливать командира к неожиданной для него информации.

– Товарищ капитан, а вы верите в существование других миров? – без всякого подтекста в тоне поинтересовался Липатов.

– Других цивилизаций на иных планетах?

– Ну, и это тоже. Но я имел в виду параллельные миры на Земле.

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– Как тебе сказать… – задумчиво отозвался капитан. – Поскольку ты башковитый и уже сообразил, откуда я, то смысла темнить я не вижу. Наша система очень закрытая, интересоваться чем‑ то, не входящим в твою компетенцию, чревато, но слухами, как говорится, земля полнится. Слышал я об отделах, занимающихся НЛО и всем, что с ними связано.

Добавлю только, что обыватели не знают и сотой доли того, что известно спецам из этих отделов. И это составляет государственную тайну. Лично я убежден, что инопланетяне есть, хотя фактами не располагаю. Ну и в таком случае – почему бы не быть и параллельным мирам?

– А как вы себе представляете такой мир, товарищ капитан?

– Как? Да хрен его знает.

– Что бы вы сказали, если бы вдруг узнали, что в мире, похожем на наш, СССР на определенном этапе перестал существовать и страна раскололась на самостоятельные государства из бывших республик? В каждой появился свой президент, свои законы, свои паспорта, курс развития с социалистического изменен на капиталистический?

– Ох ты, куда тебя занесло! Ты где такой ереси нахватался? Забыл, с кем разговариваешь? – покачал головой комитетчик.

Андрей смутился. Откровенность с человеком из органов может оказаться чреватой. Он попытался выкрутиться из ловушки, в которую сам себя загнал:

– Никак нет, товарищ капитан, не забыл. Но разве сейчас ситуация не напоминает ту, о которой я говорю? Есть Центр, есть Блок Регионов, есть ничейные территории, на одной из них мы находимся.

Капитан немедленно возразил:

– А ты не сравнивай! Не вижу никаких аналогий. Со временем все острые вопросы будут решены и, если противоборствующие стороны не воссоединятся, как прежде, придумают что‑ то другое. Конфедерацию, например.

– Все‑ таки раскол, товарищ капитан? – не удержался от вопроса Липатов.

Собеседник поиграл желваками и сказал:

– Раскол, да не такой! А с чего тебя на эту тему пробило?

– Да просто размышлял. Книгу хотел написать. – Ничего умнее в голову Андрея не пришло.

– Брось! Не теряй время впустую. Такую книгу никто никогда не издаст. Это же антисоветчина чистой воды. А ты сам махом оказался бы «под колпаком».

– А разве я сейчас не под ним? – улыбнулся Липатов.

– Сравнил жопу с пальцем. И вообще, не тем у тебя голова занята, боец. Жаль, нет с собой устава какого‑ нибудь. Заставил бы тебя углубиться в занимательное чтение. Вот где все просто и понятно.

– Ну да. В армию берут здоровых, а спрашивают как с умных.

– Эй, боец, не зарывайся! – без эмоций ответил капитан, сто раз слышавший это расхожее выражение.

Разговор скомкался.

Время продолжало тянуться, солнце никак не могло перевалить зенит.

– Идут, – вышла на связь первая группа. – Пленных человек пятьдесят: мужчины, женщины, подростки. У мужчин руки связаны за спиной до локтей, у женщин руки свободные. Клиентов двадцать рыл, все с «калашами». Впереди и позади по шесть рыл и по четыре с каждой стороны.

– Понял. Ваша группа работает по замыкающим. Вторая группа – ваши слева от колонны. Третья берет на себя тех, кто справа. Мы берем авангард, – отозвался комитетчик.

Толпа пленников, окруженная бандитами, постепенно приближалась. Понурые невольники торопились, спотыкались, в их движениях и осанке сквозили испуг и отчаяние.

Андрей вглядывался в приближающихся бородачей, узнавая многих. За время нахождения на ферме он успел запомнить практически всех кавказцев, с кем так или иначе ему приходилось иметь дело.

В эфире возник голос Барбуду:

– Вон то рыжебородое рыло – мое. У него берцы хорошие, кажись сорок третий размер. Возьму вместо своих говнодавов.

– Договорились, – ответил командир. – Главное, чтобы он не испугался при подрыве «москвича» и не обделал твою обувку.

– Да уж, – хохотнул Барбуду.

– Все, хорош болтать. Внимание! Начали! – скомандовал капитан.

Тут же грохнул взрыв мины, приведенной в действие старшиной. Остов «москвича» вместе со столбом земли подлетел метра на три и тяжело рухнул в образовавшуюся воронку. Во все стороны покатился вал дыма и пыли. Даже сквозь грохот было слышно, как истошно визжат женщины.

Андрей видел, как пленные и в самом деле кто попадал, кто пригнулся от неожиданности. Застрочили автоматы первой группы. Рухнули убитые боевики, опять закричали и начали разбегаться заложники. Уцелевшие кавказцы залегли, развернувшись в сторону ведения огня. Но там вдруг наступила тишина, зато грохнули очереди с другой стороны, вновь поражая открывшихся врагов.

Почти деморализованные боевики начали терять самообладание и остервенело поливали из автоматов во все стороны, не в силах понять, откуда по ним ведется огонь.

Когда дошла очередь до группы Липатова, основная часть бородачей уже была убита или тяжело ранена. Падали они не так красиво или естественно, как это показывают в кино. Живой человек как убитый упасть не может, а мертвые, как известно, сраму не имут, поэтому и позы у некоторых погибших были неудобны и страшны в своей неестественности. Один, схватив пулю, сначала рухнул на колени, выронив оружие, затем опустился лицом вниз и замер, выставив задницу. Другой лежал, уткнувшись бородатым лицом в пах мертвому товарищу.

Андрей, посылая короткие автоматные очереди, с удовлетворением отметил, что одного уложил гарантированно – из камуфлированной куртки бородача пули выбили тучку пыли на груди, а сам кавказец шлепнулся на задницу, да так и остался сидеть, скособочившись, свесив голову на грудь.

Капитан, продолжая стрелять из автомата, сосредоточенно произнес:

– Таз, обслужи усатого. Он у тебя на линии огня. Ты чем там занят? Дрочишь что ли?

– Вижу его, – отозвался Таз. – Щас займусь, магазин менял.

– Ну, давай быстрее, пока я не решил, что усатые в твоем вкусе.

Липатов быстрым взглядом охватил улицу, пытаясь найти усатого, но увидел только, как чья‑ то голова взорвалась красным.

– Попал, – удовлетворенно отчитался спецназовец.

– Вижу, – подтвердил комитетчик.

Пальба стихла.

Андрей уловил, как один из бородачей, улучив момент, юрко метнулся к оконному проему ближайшей к нему «хрущобы», норовя укрыться внутри.

Капитан не замедлил среагировать:

– Коленвал, Таманец, Птица, принимайте клиента. Прямо на вас бежит, аж спотыкается. Пакуйте его. Закончим с остальными, будем разговоры разговаривать.

– Уже ждем, – отозвался старшина.

– Выходим, – скомандовал капитан чуть погодя. – Раненых добить, заложников держать на земле. Мы для них и, главное, для клиента – асмоловцы.

– Абраменко! – позвал он.

– Слушаю, – отозвался тот.

– Ты и твои архаровцы побудьте пока на месте. Я не хочу, чтобы вас увидели и опознали.

– Понял, командир. Отсвечивать не будем.

Бойцы, держа оружие на изготовку, страхуя друг друга, начали выходить на место бойни. Кто‑ то из заложников попытался подняться, но тут же грозный окрик заставил его уткнуться в землю:

– Лежать!!! Мордой вниз!!!

Зазвучали редкие одиночные выстрелы, обрывая жизни немногочисленных раненых кавказцев.

Когда все было кончено, капитан скомандовал:

– Коленвал, тащи сюда абрека.

Появился старшина, ведя согнутого до земли бородача с заломленной правой рукой. Подвел его к командиру и ударил ногой в коленный сгиб абрека, заставив того опуститься на колени.

Комитетчик глядел сверху вниз на захваченного прищуренным взглядом серых беспощадных глаз, в которых читался приговор.

Поняв это, и без того бледный бородач вовсе осунулся лицом. Поэтому сразу не осознал прозвучавшие слова:

– Повезло тебе, черножопый. Будешь жить.

Кавказец некоторое время молчал, а потом недоверчиво спросил:

– Ты отпустишь меня, рюсскый?

– Да. Иди к Маге и передай привет от Асмолова. Скажи ему, чтобы еще отправлял сюда своих абреков. Мы их тоже убьем и опять заберем весь товар. А еще лучше, пусть Мага сам приезжает ко мне в гости, я приготовил ему очень красивую козу с колокольчиком. Он ведь любит трахать коз? Колокольчик – дзинь‑ дзинь.

Стоящие вокруг спецназовцы по‑ хамски заржали.

– Иди, – продолжил комитетчик. – Передашь мои слова, возвращайся в горы и больше никогда не спускайся на равнину. Здесь тебе места нет. Если не послушаешься меня, в следующий раз я тебя убью.

– Я передам твои слова, рюсскый.

Старшина отпустил кавказца. Тот неуверенно поднялся с колен, посмотрел напряженным взглядом на стоящих вокруг бойцов, ожидая подвоха. Мельком глянул на убитых товарищей и потихоньку пошел прочь, ссутулившись, ожидая выстрела, часто оглядываясь. Отойдя метров на семьдесят, обернулся и крикнул:

– Рюсскый! Я твой мама имел! – И юркнул за ближайший угол пятиэтажки.

Капитан презрительно сплюнул и произнес:

– Я детдомовский, гнида черножопая.

Через некоторое время невольникам позволили подняться с земли, собрали их в тесный кружок и так продержали до темноты, выставив охранение, опасаясь других беспредельщиков, которых в городе было не счесть.

Однако остаток дня прошел без происшествий. Спецназовцы успели собрать немудреный боекомплект убитых, разобрали их автоматы и раскидали детали по сторонам. Потом осмотрели тела в поисках чего‑ нибудь ценного. В нагрудном кармашке одного нашли целую горсть золотых коронок.

– Это Ильяс, – сообщил Липатов, узнав убитого. – Ковырял ножом коронки у заложников, тварь.

– Все, отковырял свое, – ответил капитан, пряча золото в кармашек разгрузки. – Потом поделим, мужики.

Больше ничего ценного на телах бородачей не нашли. Лишь Барбуду разжился новыми берцами, оказавшимися и впрямь сорок третьего размера – как раз по ноге.

Когда совсем стемнело, пленных мужчин развязали.

Комитетчик обратился сразу ко всем:

– Идите по домам, товарищи. В следующий раз будьте осторожнее: помощь вряд ли придет.

Мужчины угрюмо молчали. Некоторые женщины всхлипывали, пытались благодарить. Но комитетчик, чтобы не расчувствоваться ненароком, сквозь зубы жестко потребовал:

– Шагом марш отсюда! Все!

Заложники быстро разошлись.

Дождавшись, когда никого не осталось, он произнес:

– Уходим. Будем ждать у фермы. Я уверен, Мага даст ответку Асмолову.

Забрав Михельсона, группа бесследно растворилась в темноте. На опустевшей дороге остались окоченевшие тела бородачей, застывшие в неестественных, неудобных позах.

Мертвые сраму не имут…

От города группа двигалась в хорошем темпе. Легкая поступь и размеренное дыхание спецназовцев нарушались спотыканием и натужными хрипами Михельсона, которого под руки тащили двое парней. Яйцеголовый окончательно выдохся, поэтому парни почти плелись в хвосте колонны, сильно отставая от основной группы. Липатов держался как мог. Пот застилал глаза, но вытереть его не получалось: оставшийся цинк с пулеметной лентой он держал двумя руками, для удобства поставив коробку на автомат, болтавшийся на ремне на уровне живота. За спиной в РД подпрыгивала немудреная амуниция. Воздуха едва хватало, легкие покалывало, в глазах все плыло, но Андрей упорно смотрел на силуэт бегущего впереди. Сознание заполняла лишь одна усталая мысль: «Я смогу… Смогу… – Тяжело пульсирующая, она уже давно вытеснила все прочие: – Как стрелять из пулемета – так другие, а как тащить цинк – так мне… Слава Богу, что один остался… А то как бы я с двумя? И мины нет – тоже хорошо…»

До машин, одиноко стоявших на ночной дороге, добежали без передыху. Здесь уже находились четверо спецназовцев. Они по приказу капитана убежали вперед, будто и не устали вовсе, произвели проверку и заняли оборону, поджидая товарищей.

Когда комитетчик скомандовал: «Стой! » – Липатов хотел рухнуть на землю. Однако никто из спецназовцев так не поступил, все остались на ногах, лишь опустили на землю боезапас. Кто‑ то согнулся, упершись руками в колени, восстанавливая дыхание; кто‑ то топтался на месте, тяжело дыша, плавно поднимая и опуская руки – с аналогичной целью.

Когда пелена спала с глаз и дыхание немного пришло в норму, Андрей смог определить, что одного УАЗа нет. Вокруг оставшихся автомобилей застыли тела кавказцев, убитых прошлой ночью.

«Наверное, абрек, которого отпустили, забрал одну машину», – подумал Липатов.

Догадку подтвердил комитетчик. Он заговорил со старшиной:

– Надо торопиться. Тот черножопый уже наверняка добрался до фермы и все рассказал. Хрен его знает, этого Магу, – вдруг сразу сорвется на разборки? А нам необходимо определить, сколько рыл уедет с объекта, и организовать засаду на случай их неожиданного возвращения.

– Леня, подойди, – позвал комитетчик Абраменко, разворачивая перед ним карту. – Ты пойдешь со мной на ферму, а трое твоих хлопцев с моим старшиной и еще двумя бойцами организуют засаду на дороге вот здесь. – Капитан ткнул пальцем в кружок света на карте, исходящий от фонаря старшины, и вновь обратился к Абраменко: – Очень рассчитываю, что эти черти с концами уедут и не вернутся, пока мы будем работать на их базе. Но если вдруг что‑ то пойдет не так и абреки повернут обратно, твоя задача, старшина, задержать их, но без фанатизма. Вам в любом случае с ними не справиться. Свяжите их боем, а потом уходите. Пока они очухаются, мы уже все провернем.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒