Джой У Хилл 4 страница

Моя госпожа. Он бы сказал это вслух, но не хотел, чтобы Гидеон над ним насмехался. На самом деле, он вообще не хотел об этом говорить, зная, как Гидеон отреагирует. Но Гидеон был его семьей, тем, что от нее осталось, единственной неизменной частью жизни, помимо беспокойного желания, заставившего найти свою госпожу. Только по этой причине Гидеону следовало говорить чистую правду.

Возможно, было бы лучше, если бы они подрались, прежде чем есть. Он был бы все еще голоден, но он предпочитал голод тошнотворному перекатыванию завтрака в желудке и свинцовой тяжести в груди.

– Она умрет – и ты умрешь. Ты хоть это‑ то понимаешь? Глупец, идиот чертов. – Гидеон покачал головой, игнорируя острые взгляды женщин, сидевших через проход от них. – Что ты творишь, идиот? Какое отношение это имеет к нам? К нашим родителям?

– Это мой выбор, и к тебе это не имеет никакого отношения. Я не могу одобрить все, что ты делаешь, но я ведь помогал тебе убивать вампиров, переступивших черту. – Джейкоб наклонил голову. – В природе есть определенный баланс, и вампиры – его часть.

– Они угрожают выживанию нашего вида…

– Как? – настойчиво спросил Джейкоб. – Нас миллиарды, их – около пяти тысяч. У них потомство появляется редко, а мы плодимся, как кролики.

– А что если Совет распустят и сделают еще больше вампиров? Что если такие, как Карнал, получат власть? Что тогда? – Глаза Гидеона сузились. – Да, я не так глух, как ты думаешь. У нас есть шпионы. Мы знаем, что политическая обстановка меняется. Главная цель – выживание смертных, Джейкоб.

– Главная цель – честь. Единство.

– О господи. – Гидеон сгорбился в кресле, потирая руками небритый подбородок. – Рыцарская чушь…

– Ага, та самая чушь, – прервал его Джейкоб. Его собственная злость рвалась наружу. – Ты тоже ее когда‑ то помнил. Верил в нее. Именно поэтому ты начал заниматься тем, чем занимаешься сейчас, и вот почему я сначала последовал за тобой. Но есть разница между убийством за правое дело и убийством, которое совершаешь, чтобы заполнить пустоту в собственной душе. Чтобы это помнить, нужна любовь, Гидеон. Для равновесия.

Брат уставился на него.

– Я тебя люблю. Посмотри, как хорошо вышло.

– Дешевый трюк, – сказал Джейкоб. – Она живет уже много веков. Ты за ней никогда не охотился. Почему так? Ты мог убить ее в ту первую ночь, когда я ее увидел. Я же был с тобой. Когда ее муж сломал ей руку и она осталась совсем одна.

Гидеон взял свой стакан, наполненный чаем со льдом, и сделал глоток с таким видом, словно пробовал что‑ то неприятное на вкус.

– Она держит в узде еще больших чудовищ. Для этого есть Совет, который она же и создала.

– Нет, этого недостаточно. Это скорее личное, Гидеон. Почему она не твоя цель?

– Она спасла мне жизнь. Однажды, – он провел салфеткой по губам. – Попал в переделку во время драки с вампиром. Это чудовище убивало все, что двигалось. Очевидно, вампир с ее территории. Очнулся в переулке. Она сидела рядом, а вампир был мертв. Она кивнула и просто ушла. Ну, – он раздраженно пожал плечами, – после того, как сказала мне, что я полный идиот и прожил бы дольше, если бы был христианским миссионером в Судане.

– Очень похоже на леди Лиссу.

Это замечание Гидеон проигнорировал.

– Но теперь долг выплачен. Она спасла мою жизнь, но украла у меня брата. Даже если она из тех, кто убивает по одному человеку в год, эти здоровые и хорошие люди все равно не заслуживают смерти.

– Я и не говорю, что ситуация не паршивая. – Джейкоб закинул руки за голову и переплел пальцы на затылке. – Это выбор без выбора. Но предположим, у тебя есть нормальный вампир, убивающий одного человека в год, чтобы оставаться в живых и контролировать свои силы. У тебя также есть нормальный смертный, который должен умереть. Все одно к одному. Как ты будешь судить? Один вампир или один смертный? Ты никогда не увидишь, как стадо оленей убивает всех волков, если волк убьет одного из них. Это равновесие, Гид. Не честно, не добро, ничего даже близкого к состраданию. Равновесие. Вампир выберет смертного, и этот смертный будет драться. Ему придется. Защищать себя всеми доступными способами. Может быть, он сможет спастись; может быть, нет. Может быть, он убьет вампира.

– Ты говоришь так, словно это нормально – вампиры, убивающие людей.

– Я говорю о том, что люди – единственный вид, который не принимает возможность того, что быть добычей – часть природного цикла. – Джейкоб резко выдохнул и ударил раскрытыми ладонями по крышке стола. Официантка, шедшая к ним с кофейником, отпрянула и пошла к другому столику. – Мы должны попробовать остаться в живых. Кто бы ни были высшие силы, я не думаю, что они хотели бы, чтобы мы полностью уничтожили какой‑ то вид, чтобы сделать свою жизнь на сто процентов безопасной.

Гидеон прищурился.

– И что же ты собираешься делать, братец, когда она попросит тебя помочь ей с ежегодным убийством? Опозоришь свои доспехи? Подведешь ей кого‑ то, похожего на мистера Ингрема, человека, который думает, что у него есть цель в жизни помимо того, чтоб стать ужином для вампира? Дьявол, я тебя знаю. Тебе это неприятно. Ты же не убийца.

– Я был убийцей, когда помог тебе, – оттолкнул свою тарелку Джейкоб. – Убийца намеренно отнимает чью‑ то жизнь, против воли, и неважно, справедливо это убийство или нет. Я еще не получил всех ответов. Я просто знаю, что я там, где должен быть.

– Я тебя совсем не понимаю.

– Нет, понимаешь, – посмотрел ему в глаза Джейкоб. – Ты просто не хочешь. Когда ты полюбил первый раз в жизни, твоя девушка погибла в руках вампира.

У Гидеона надулись желваки.

– Если следовать твоей логике, я должен был сказать: «Такова жизнь» и пойти дальше.

– Нет. У всех действий есть последствия. Вампиры знают это, так же, как и мы. Но Гидеон, тебе было восемнадцать, а Лауре – шестнадцать. С каждым годом ты становишься все более ожесточенным. Разве ей бы этого хотелось…

– Прекрати копаться в моей голове, – ткнул в него пальцем Гидеон. – Мне безразличны их мотивы. И если у меня будет возможность убить их всех до единого, я это сделаю.

Чтобы ни один человек больше не горевал так, что его сердце само себя поедает. Джейкоб вспомнил Лауру. Он подумал, что она была слишком хрупкой для брата, но такой прелестной, что ни один мужчина не мог равнодушно пройти мимо. Ее хотелось оберегать, как нежный цветок. Поэтому тот, кто полюбил ее, чувствовал бы двойную ответственность, если бы не смог уберечь ее от смерти. В особенности тот, кто потерял родителей в двенадцать лет и кто сам возложил на себя ответственность о восьмилетнем брате.

Брат будет мучить себя ненавистью до самой смерти. Об этом говорило многое. Как и любой человек, член семьи которого вступил на скользкую дорожку, Джейкоб испробовал все, даже пытался стать таким, как он. В конце концов, он мог только пытаться отговорить его, отказываясь и дальше поддерживать это саморазрушение. У него упало сердце, когда он понял, что это еще больше пристрастило брата к насилию. Сейчас Гидеон был один против всего мира и всех обид, нанесенных миром.

– Почему, Джейкоб? Ну… почему? Почему ты со мной это сделал? С нами?

Гидеон словно бы произнес это вслух.

Так как он не мог ожесточиться против боли, которая проскальзывала в голосе Гидеона, Джейкоб решил быть честным.

– Я мечтал о ней еще до того, как встретил, Гид. Ты же помнишь, как я всегда словно искал что‑ то? В ту ночь, как мы увидели ее, я испытал глубочайшее облегчение. А вот и ты. Бах. Тот монах, который меня обучал, считал, что я уже служил ей раньше, в предыдущей жизни.

Увидев, что губы Гидеона искривились в презрительной гримасе, он упрямо продолжал:

– Я не знаю, верю ли я в это, да это и не важно. А теперь то, что важно. Помнишь свои чувства к Лауре? Едва встретив, ты уже не мог вообразить свою жизнь без нее.

Взгляд Гидеона ожесточился, словно заморозив пространство между ними. В мгновение ока все, чего, казалось, достиг Джейкоб, словно испарилось.

– У них нет ничего общего. Не смей никогда ставить ее и одну из этих кровожадных сук в один ряд.

– Молодой человек! – Дама, сидящая за столиком напротив, заговорила довольно резко, хотя ее подруга пыталась ее успокоить. – Может, хватит выражаться?

Гидеон поднял голову:

– Не лезь не в свое дело, сучка. Засунь голову обратно в песок, как делаете вы все, включая моего чертова братца.

– Гидеон, – оборвал его Джейкоб. Он, словно извиняясь, кивнул женщинам и заметил неприязненные взгляды строителей, которые сидели позади них. Брату же, тихо сказал: – Я даже не знаю, кто ты теперь, Гидеон.

– Да и ты тоже, братишка.

Промолчав, Джейкоб положил на стол двадцатку.

– Я думаю, что нам пора. Я оплачу.

– Ее деньгами? Я так не думаю.

– Это мои деньги, Гидеон, – Джейкоб встал. Кулаки сжаты в бессильной ярости, голубые глаза сверкают. – Пока ты в таком состоянии, нам не о чем говорить.

– Я не колеблясь убью тебя, если ты встанешь на моем пути.

Однажды два мальчика бегали по полосе прибоя, а в брызгах смеялось полуденное солнце. В воздухе звенел детский смех. Джейкоб тогда попытался схватить Гидеона, бросить его в воду, но Гидеон поймал его первым, и упали оба. Джейкоб изо всех сил держался за это воспоминание, чтобы прогнать боль – и не мог.

– Больной сукин сын, – сказал он тихо. Подобрал деньги, которые Гидеон смахнул со стола на пол, и аккуратно положил обратно на стол, прижав кофейной чашкой. – Пошел на хер.

Он отвернулся, мечтая лишь о том, чтобы напиться как можно сильнее. Интересно, что подумает Лисса, если он придет домой, а в крови у него будет сахар, кофеин и алкоголь?

Он обернулся как раз в тот момент, когда Гидеон вскочил из‑ за стола и налетел на него. Ударившись об угол столика, они опрокинули его вместе с посудой и рухнули на пол.

Гидеон успел отвесить Джейкобу затрещину, от которой у того зазвенело в ушах, прежде чем Джейкоб сумел сгруппироваться, перекатиться и разбить захват.

– Ты идешь со мной. Я не дам тебе вернуться к ней.

Джейкоб тяжелым апперкотом заставил Гидеона отступить на несколько шагов. Это дало ему время подняться на ноги.

– Нет не иду, ты, баран…

Гидеон снова на него накинулся. На этот раз ему удалось их обоих отбросить за перегородку, которая отделяла два ряда столиков. В результате они оказались среди людей, которые там сидели, – группы рабочих, которые реагировали гораздо более воинственно, чем пожилые женщины.

Жесткий толчок и несколько блоков, и они с Гидеоном снова очутились на полу, вымазанные едой и напитками. На их головы сыпались многочисленные проклятья. Джейкоб блокировал еще один удар, удар Гидеона, как он полагал, затем схватил брата за запястья, как в реслинге, пытаясь загнать в угол. Гидеон был сильный и опытный боец, но Джейкоб был быстрее. И у обоих был ирландский темперамент. Джейкоб всегда долго разогревался, но когда срывался с цепи, ничуть не уступал Гидеону. Тот, поднырнув, двинул Джейкоба в живот. В ответ Джейкоб дал ему кулаком по лицу, пустив первую кровь.

Каким‑ то уголком сознания Джейкоб понимал, что они выплескивают свою ярость, позволяя ей смыть воспоминания о потере, которые одновременно и связывали, и разделяли их.

Ярость затопила все, включая звук полицейских сирен.

Так как по пути в полицейский участок Гидеон пытался подставить Джейкобу подножку, а Джейкоб в ответ впечатал его в стену, офицер порекомендовал охраннику приковать их наручниками к противоположным сторонам камеры. Он также пригрозил им, что добавит к обвинениям еще одно – нападение на полицейского при исполнении, так как они вовлекли в драку и его. Личный арсенал Гидеона тоже не исправил дело. Полицейские немного смягчились, когда увидели его разрешение на скрытое ношение оружия, но Джейкоб был уверен, что они проверяют его по всем пунктам, включая базу данных по международным террористам. Джейкоб был чуть более вежлив с полицейскими и не был обвешан стволами, словно герой боевика; возможно именно поэтому его приковали рядом со скамьей, где он мог сесть, а Гидеону пришлось либо стоять, либо сесть на пол возле отхожего места. Охранник устроился за столом рядом с камерой. Время от времени он безразлично поглядывал на них и других арестованных, игнорируя все остроты и методично работая с бумагами. Камеру с братьями делили в основном пьяницы, несколько мелких преступников и испуганный менеджер, которого, скорее всего, просто хотели напугать. Он сидел, низко опустив голову и обхватив себя руками, словно пытаясь не смотреть на сокамерников.

У Джейкоба после драки болел каждый мускул. Глаз и скула начали опухать, на ребрах была пара синяков, но он сомневался, что что‑ нибудь сломано. Лицо Гидеона было почти таким же. Несмотря на это, Джейкобу очень хотелось, чтобы они не были прикованы наручниками. Драка была предпочтительнее безмолвного поедания друг друга глазами на расстоянии девяти метров. Все, что было и не было сказано, витало между ними в воздухе, усиливая его головную боль.

– Дерьмово выглядишь, – сказал он.

Гидеон поднял голову:

– Да и сам ты не красавец.

– Нет, я имею в виду, что ты хреново выглядишь, Гид. Это тебя гнетет.

– Заткнись, – Гидеон отвернулся. – Не разговаривай со мной так, словно ты мой брат. После того, как мы отсюда выйдем, я не оглянусь. Теперь ты один из них. Мой брат умер. Слышишь меня? – Он резко дернулся, наручники звякнули, а сам он заработал неодобрительный взгляд охранника. – Мертв.

– Так, значит, любовь – это когда все делаешь по‑ твоему, так что ли? Идиот, упрямец, тупица. Ты же пел мне, когда у меня были ночные кошмары. Ты же улыбался.

Гидеон еще сильнее отвернул голову, коснувшись подбородком плеча, но, к удивлению Джейкоба, ответил низким и хриплым голосом:

– Джейкоб, любовь для меня – пройденная стадия. Я просто больше не могу с этим справиться. Возможно, так и должно было быть.

Одиночество в голосе Гидеона было одиночеством смерти, и Джейкоб подумал, насколько эта аналогия реальна для брата.

– Это очень хорошо.

Что‑ то дернуло Джейкоба взглянуть на одного из сокамерников – того типа в костюме. На первый взгляд мужчина выглядел как состоятельный бизнесмен среднего возраста, которого взяли за управление автомобилем в нетрезвом виде. Но на самом деле это было далеко от реальности. Его глаза поблескивали из тени, а улыбка открывала намек на клыки.

Джейкоб проклял себя за то, что все внимание сосредоточил на брате и не рассмотрел как следует всех обитателей камеры. Вампир стушевался, смешался с остальными. Конечно, если бы он намеренно старался не попадаться на глаза, Джейкоб бы его тоже не заметил. Но это не делало сложившуюся ситуацию лучше. Гидеон тоже насторожился, отойдя от решетки и сощурив глаза.

– Кайл Миллер, – сказал он ровным голосом, давая Джейкобу понять, что они вляпались. Как будто бы Джейкобу не хватало мозгов понять это раньше! – Стремится полностью использовать свою квоту. Просто еще один из твоих добреньких, пушистых вампиров, пытающихся выжить, – добавил он резко.

– Это похоже на пресловутые хлеб и зрелища, – заметил вампир, продолжая сидеть в обманчиво расслабленной позе, обхватив колени руками, а пальцами играя с дорогой тканью брюк. – Здесь разыгрывают так много интересных драматических спектаклей. Я мог бы уже час назад уйти домой через канализацию, но наблюдать за вами двумя было чертовски интересно. О, не волнуйтесь, – он кивнул на молодого человека, в глазах которого Джейкоб заметил смятение, – последствие влияния вампира, а вовсе не алкоголь или наркотики, как он сперва подумал. – Я уже как следует поужинал. Кровь меня не интересует. Однако я думаю, что его я все‑ таки убью, – кивнул он на Гидеона. – Как ты понимаешь, он прекрасно известен мне и моему виду. И сегодня его удача кончилась.

Джейкоб вскочил, но наручники сдерживали его. Он мог бы закричать, позвать охранника, но в результате охранник бы погиб, он даже не успел бы открыть дверь, а вампир бы уже напал на Гидеона. Он бы даже не понял, что произошло. В данный момент на их разговор никто не обращал внимания, все были заняты своими собственными проблемами.

Однако Гидеон не двинулся с места. Его брат встретился взглядом с вампиром, как будто его ничуть не смущало отсутствие оружия и ограниченная подвижность.

Джейкоб потрясенно осознал, что, возможно, у Гидеона есть другие причины желать встречи с вампиром именно сегодня. Надеясь на помощь единственного человека, ради которого он жил – его брата – Гидеон, возможно, рассматривал предательство Джейкоба как последнюю каплю. И сейчас ему было все равно, что делало его весьма опасным, в первую очередь для него самого.

В первый раз за всю свою жизнь Гидеон нуждался в Джейкобе больше, чем Джейкоб когда‑ либо нуждался в нем. Он, возможно, выше того, чтобы просить о помощи, и это плохо. Джейкоб не собирался допустить, чтобы его чертов братец стал обедом для какого‑ то паршивого кровососа.

– Этого не будет, – заявил Джейкоб. Взгляд Кайла переместился на него.

– Вы же братья. А ты – самый милый из двух.

– Я же тебе говорил, – сказал Гидеон, продолжая смотреть в одну точку.

– Кретин, – ответил Джейкоб мягко. Глазами он не отпускал своего врага, создавая в камере напряжение, в конце концов привлекшее внимание охранника. Другие заключенные начали шептаться и переглядываться. Хотя они и не слышали разговора, они могли уловить, что назревает какое‑ то развлечение.

– А ну отвали.

Вампир взглядом прошелся по Джейкобу, останавливаясь ниже талии.

– Возможно, когда я закончу, я захочу десерта. Я могу возбудить тебя, пока пью, смертный, – прошептал он. – Могу поспорить, твой брат не видел твоего члена в рабочем состоянии с тех пор, как вы были маленькими и делили одну комнату.

– Не смей трогать моего брата, – сказал Джейкоб. – Или меня. – Он слышал, что охранник зашевелился, скрипнув стулом. Если зайдет в камеру, он покойник.

– Я не вижу, каким образом ты можешь меня остановить.

– Я, может, и нет, зато моя госпожа тебя на куски порвет.

В мгновение ока вампир оказался рядом с Джейкобом, словно собираясь поцеловать его. Он обнажил клыки, положив руку Джейкобу на затылок и играя с его волосами. Джейкоб заставил себя не двигаться. Гидеон рванулся вперед, звякнув наручниками. Охранник окрикнул Миллера, приказав ему убираться. Он держал руку на рации и был готов в любую секунду вызвать подмогу.

Для Джейкоба все это было уже не важно. Он сосредоточил свое внимание на мужчине, стоявшем напротив него, прилагая все усилия, чтобы оставаться спокойным. Он не показывал, что боится или сомневается, даже находясь под постоянным давлением вампира. Словно тошнотворно‑ сладкий сироп от кашля просачивался в его нос и легкие, но на смертного, ставшего слугой, это не действовало.

Ноздри Кайла дрогнули, дав Джейкобу попять, что тот обнаружил знаки его госпожи, и не только те, которые она нанесла ему своими клыками. Выбросы сексуальной энергии вампиры могут ощущать после самого акта, даже после принятия ванны. В ту первую ночь, когда привела его домой, Лисса натерла своими выделениями его грудь, член и конечности… Этот чувственный эксперимент он прекрасно помнил. Она сказала, что это один из опознавательных знаков, и другие вампиры будут всегда знать, что он принадлежит ей. С тех пор она делала это еще несколько раз.

– Кто твоя госпожа, смертный? – прошипел Кайл сквозь зубы. Он явно разрывался между жаждой крови и самосохранением.

– Леди Элисса Аматерасу Ямато Вентворт.

Вампир напрягся, но не отступил:

– Ты лжешь.

– Ты же видишь знаки, даже если тебе не хватает силы определить, чьи они. Ты готов принять на себя ее гнев, если я не вру? Она хоть знает, что ты на ее территории? Мой брат под моей защитой. А значит, и под ее тоже.

– Не нужна мне твоя чертова защита! – словно выплюнул Гидеон. – Пошел прочь от него, Миллер! Если ты мужчина, имей дело со мной.

– Слуга леди Вентворт не сидел бы в тюрьме, словно скандалист из пивнушки. В обществе убийцы вампиров. – Кайл презрительно оглядел Джейкоба с головы до ног. – Ничто в тебе не напоминает мне слугу. Чей бы ты ни был, это недолго. Он или она не слишком будут по тебе скучать. Мне все больше и больше хочется убить вас обоих. – Его лицо оказалось еще ближе. Еще один миллиметр, и его губы встретятся с губами Джейкоба. Это было столь отвратительно, что он предпочел бы, чтобы ему разорвали горло.

– Отойди от моего слуги, Кайл.

Вампир резко обернулся к двери камеры. Лисса стояла рядом с охранником, успокаивающе положив руку ему на плечо. Охранник невозмутимо наблюдал за происходящим.

Несмотря на то, что она была абсолютно спокойна, Кайл среагировал так, словно он был воробьем, а она – охотничьим соколом. Он отпрянул, потеряв весь свой шарм и красоту, вжался в стену.

Если манера Кайла использовать принуждение была неуклюжей, явной – словно стук от мраморных шариков, раскатившихся по попу, – то гипнотическое влияние Лиссы напоминало движение воды: она просто смывала прочь любые сомнения и сопротивление. Арестанты не делали никаких саркастических замечаний, они смотрели на нее с вытаращенными глазами, в которых читалось желание. Охранник просто подошел к стене и нажал кнопку, открывающую замок. Дверь мягко ушла в сторону, но никто не двинулся с места. Время словно остановилось, единственный шум шел из полицейского участка, расположенного выше по лестнице.

Когда Джейкоб посмотрел на брата, он увидел Гидеона таким же спокойным и безразличным ко всему.

– Не поступайте так с ним. Пожалуйста, моя госпожа.

– Он изменился с того момента, когда я видела его последний раз, – заметила она с ноткой сострадания в холодном голосе. – Не волнуйся о нем. Его уставшему разуму нужен отдых. Мы заберем его домой. Ее взгляд переместился на Джейкоба. – Сверкающая красота ее изумрудно‑ зеленых глаз словно ударила его в низ живота.

Я проснулась и обнаружила, что ты в опасности, ты не видел этой опасности, так как был слишком занят своим братом. В результате у меня не было времени привести себя в порядок: мне пришлось ехать сюда без должного макияжа и прически. Когда мы приедем домой, я заставлю тебя заплатить за это.

Ее эмоции были похожи на темный, постоянно перемещающийся ком, сквозь который Джейкоб ничего не видел. Он знал, что она может таким образом закрываться от него на некоторое время. Он хотел получить третий знак, всячески пытаясь переубедить ее, и выиграл. Но теперь она закрыла от него свои мысли. Он хотел одновременно и прикоснуться к ней, и убежать как можно дальше от нее и брата, которые олицетворяли внутренний конфликт в его душе. Он хотел сказать ей, что он сожалеет, хотя знал, что это не так. Он хотел подойти к ней, упасть на колени, целовать подол ее платья, и чтобы она положила руку ему на голову, словно отпуская грехи.

Льстец. Ее голос, которому невозможно было сопротивляться, прошелестел у него в голове. Я знаю это, Джейкоб. Я также знаю все, что с тобой сегодня произошло. Все. Я думаю, что лучшее для тебя сейчас – не сопротивляться мне. В конце концов, ты же сам сказал, что он под моей защитой?

– Ты будешь мне повиноваться?

– Да, конечно, моя госпожа.

– Да, госпожа. Этого достаточно.

– Я не хочу лгать…

– Ох, оставь ты свою хваленую честность…

Звук ее голоса словно холодной волной окатил всех присутствующих. Кайл распластался по стене. Джейкоб подумал, что если бы вампир мог развоплотиться и вновь материализоваться уже вне камеры, он бы сделал это с превеликим удовольствием. Однако, в отличие от вампиров, которых показывали в кино, этой способности у настоящих вампиров не было. Единственный выход из камеры был через дверь, а ее загораживала Лисса. Кайл не был настолько храбрым. Он не двинулся с места.

Все подались назад. Угроза в ее голосе разрушила атмосферу спокойствия, которую она сама же на них навеяла.

Даже дети знают, что родители иногда предпочитают услышать ложь от своих детей. Я знаю твою душу, Джейкоб. Просто скажи «да, моя госпожа», чтобы у меня была приятная возможность считать, что это правда.

– Да, госпожа.

Он не смог сдержать улыбку. Пытался не улыбаться, но по ее внезапно сузившимся глазам понял, что ему это не удалось.

Легкий ветерок и ощущение движения – и она уже стояла рядом с Кайлом. Одной рукой бросила его на колени, прижав его голову к грязной бетонной стене в задней части камеры.

– Не смей больше никогда трогать то, что принадлежит мне. Ты не сможешь спрятаться. Нигде. А это – чтобы лучше запомнил…

Кайл закричал и схватился за голову: между пальцев струилась кровь.

Ухо с бриллиантовой сережкой валялось на замусоренном полу. Джейкоб ощутил легкую тошноту. Грязь с обуви, жвачка… части тела. Кто‑ нибудь из заключенных обязательно захочет вытащить сережку и вставить в свое ухо,

– Простите меня, моя госпожа, – простонал Кайл. Хотя Лисса его и отпустила, он продолжал стоять согнувшись. – Я думал, он лжет…

Снова вопль. Второе оторванное ухо полетело к ногам застывшего в гипнозе юноши, обутого в кроссовки «Найк», которому не повезло стать ранним ужином для Кайла.

– Не лги, – сказала Лисса. – Иди домой, Кайл. На сегодня достаточно. Больше не попадайся мне под руку, когда я в плохом настроении.

Он кивнул и попятился, натолкнувшись на Джейкоба. Размазывая кровь по плечам, повернулся к двери. Охранник все еще держал ее открытой. Оглядев камеру, Джейкоб понял, что Лисса без малейшего усилия ввела пятнадцать человек в гипнотический транс.

– А теперь ты попробуй, – она словно ответила на его мысли. – Возможно, тебе следовало начать с брата. Тогда бы ты не оказался здесь.

– У меня не было времени воспользоваться этим. Даже если бы я и хотел.

Она с удивлением подняла бровь:

– Ты говоришь мамочке, что он первый начал?

Он недовольно посмотрел на нее, и она фыркнула от смеха, Подойдя ближе, провела рукой по его ноющим ребрам:

– Тебе больно.

– Все не так плохо, госпожа. Пара таблеток аспирина, и все.

– Да? – Сейчас она взяла его за подбородок и поворачивая его голову то вправо, то влево, осматривала все синяки и ссадины. – Я не о твоем теле говорю. Третий знак излечит это к утру, а может быть, и быстрее. – Ее взгляд переместился на Гидеона. Джейкоб схватил ее за руку.

– Он пытался защитить меня, принять за меня те решения, которые я должен был принять сам. Примерно так же, как я сам решил принять третий знак.

Она опустила руки и повернулась к зачарованному полицейскому:

– Освободите обоих. Мы идем домой.

– Но залог…

– Хозяин кафе не выдвигает никаких обвинений. Так как вы двое не выдвигаете обвинений против друг друга, вас не за что тут держать. Когда мы уйдем, полицейские будут помнить только это.

– А почему хозяин кафе…

– Я хорошо ему заплатила.

Полицейский снял наручники с него и Гидеона.

Почему ты просто не позволила мне посидеть здесь денек‑ другой?

Может быть, я не хочу провести вечер без слуги.

Прежде чем он смог ответить, она отвернулась:

– Следуй за мной.

Она продолжала удерживать Гидеона под гипнозом, проведя его в лимузин и приказав мистеру Ингрему отвезти их домой. Джейкобу это не нравилось. Он хотел, чтобы она прекратила его контролировать, как только они вышли из камеры. Его беспокоило состояние Гидеона; его тусклые глаза слишком напоминали тот момент, когда Кайл собирался их прикончить. Когда у него появились такие мысли, Лисса успокаивающе посмотрела на него.

– Гидеон сильный. У него сильная воля. Он, должно быть, сопротивляется тебе как последний сукин сын, – пробурчал он.

– Для меня это не помеха, – отозвалась она, устраиваясь с ногами на кожаном сиденье. На ней было простое черное платье до середины бедра, плотно облегавшее фигуру. Сексуальное, классическое. Она завязала волосы в простой узел, не накрасилась и не надела никаких драгоценностей (о чем и поставила их в известность, попеняв на то, что он не выполняет свои обязанности), они были ей совершенно не нужны.

– Это похоже на анестезию, – продолжила она. – Ты начинаешь считать от ста в обратном порядке, и волнуешься: «А что если я не засну до того, как начнут резать? » А когда просыпаешься в палате, все уже сделано. – Ее взгляд снова заметался между ним и Гидеоном. Она словно сравнивала их, что очень беспокоило Джейкоба. Что она задумала? – Хотя ты прав, – добавила она тихо. – У него и правда очень сильная воля. Он просто очень, очень устал. У него даже душа болит. Позволь ему отдохнуть. Это не больно, я обещаю. Это похоже на сон, ему словно снятся сны.

– Он взбесится, когда узнает, что ты это с ним сделала. Чем дольше ты держишь его под контролем, тем хуже ему будет. Пожалуйста, моя госпожа. Я его знаю.

Она вздохнула и сухо посмотрела на него. Однако когда она повернулась к окну, Джейкоб ощутил изменение в напряжении, которое царило в лимузине.

Гидеон моргнул. Выпрямился. Его острый взгляд уперся в Джейкоба, затем вернулся к Лиссе.

– Как, – его глаза сузились, он угрожающе и сосредоточенно посмотрел на Джейкоба, – ты позволил ей, черт возьми, меня контролировать, ты…

– И я снова это сделаю, если вы опять начнете тузить друг друга, словно находитесь на заднем дворе дома своих родителей. Джейкоб ничего мне не позволял, Гидеон. Он мой слуга, а не наоборот.

Гидеон исподлобья глянул на нее:

– Ты можешь высадить меня на следующем перекрестке.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒