Вэл Макдермид 4 страница

Уж на меня‑ то ему точно было наплевать, потому что он смотрел прямо сквозь меня, захлопывая дверцу фургона и направляясь потом в здание Зерновой биржи. Наверное, собирался нагнать страху на какого‑ то безумца, который посмел не оплатить свой счет. У него был целеустремленный вид человека, вознамерившегося получить то, что принадлежит ему по праву. Ладно, что не мое, то не мое. Я по привычке мысленно взяла «Транзит» на заметку. Фирма «Ре‑ новации» со стокпортским телефонным номером. Никогда не знаешь, когда может понадобиться построить стену. Скажем, поперек оранжереи…

Я остановилась у дома, чтобы захватить спортивную сумку. Раз я все равно в этой части города, почему бы не заскочить в спортзал, где я занимаюсь тайским боксом, решила я; может, найду кого‑ нибудь для короткой разминки. Это принесет мне больше пользы, чем обед, и вообще, после сегодняшнего завтрака я ощутила потребность заняться своей фигурой. Алексис давно уехала, а Ричард, похоже, вернулся к себе. На автоответчике имелось сообщение от Шелли, и я позвонила в офис. Иногда она действительно меня доводит. То есть я и сама собиралась проверить, как дела на работе, но она умудрилась позвонить первой, заставив меня почувствовать себя нерадивой школьницей.

– «Мортенсен и Брэнниган», чем могу быть вам полезен? – приветствовала меня Шелли в самом худшем американском стиле. Клянусь, не я ее этому научила. Могу поспорить, что и не Билл.

– Это Брэнниган, а чем я могу быть полезен тебе?

– Привет, Кейт. Где ты?

– Между делом забежала в свою гостиную, – ответила я. – Какие проблемы?

– Звонил Брайан Чалмерз из «Фарм Эйс». Говорит, что ты ему нужна. КМС, но не ВЖИС – Фирменный код «М& В», означает «как можно скорее», но «не вопрос жизни или смерти».

– Ладно. Мне все равно надо в Армстон, так что поеду через Трэффорд‑ Парк и встречусь с ним. Можешь назначить мне встречу около двух? Позвоню и уточню время.

– Отлично. Еще звонил Тед Барлоу, спрашивал, есть ли у тебя успехи.

– Скажи ему, что я занимаюсь предварительным сбором информации и свяжусь с ним, как только будет о чем сообщить. А у тебя?

– Что у меня? – В голосе Шелли слышалось неподдельное изумление. Это было для нее нечто новенькое.

– Есть успехи?

– Так мне всегда приходится напоминать своим детям, – она подчеркнула последнее слово, – в грубости нет ничего остроумного.

– Буду считать, что меня как следует отшлепали. Но все‑ таки как дела?

– Об этом знаю только я, а тебе следует догадаться. Пока, Кейт. – Я еще не успела попрощаться, когда она повесила трубку.

Где‑ то около двенадцати я наконец нашла человека, который мог сообщить мне полезные сведения о пропавших оранжереях. Мне было не жаль затраченного времени. Диана Шипли оказалась настоящей мечтой любого частного детектива. Она жила в начале Сатклифф‑ Корт, и из окон ее бунгало открывался вид на весь тупик. Мысленно я отметила высокие цветочные клумбы и ведущий к передней двери пандус, но все равно, когда дверь открылась, я не сообразила опустить глаза до нужного уровня. Я исправила свою ошибку и увидела перед собой лицо женщины: короткие, цвета соли с перцем волосы, темные, глубоко посаженные глаза‑ бусинки под тяжелыми веками, узкий нос, похожий на клюв буревестника, и неожиданно большой, явно смешливый рот. Женщина была в инвалидном кресле, но, похоже, это ее ни капли не беспокоило.

Я поведала ей свою обычную историю про оранжерею в соседнем доме, и на ее лице появилась улыбка.

– Вы имеете в виду оранжерею Рейчел Браун? – поинтересовалась она.

Я сверилась со списком.

– У меня значатся Ровена и Дерек Брауны.

– А, значит, что‑ то там нечисто. Входите. Между прочим, меня зовут Диана Шипли.

Я представилась и последовала за хозяйкой в прихожую. Мы свернули налево и оказались в необыкновенной комнате. Она шла по всей глубине дома, с окнами с трех сторон, и была как бы наполнена воздухом и светом. Все выкрашено в белый цвет, пол– из пробкового дерева. Стены украшали прекрасные рисунки цветов и растений. В углу располагался чертежный стол, подогнанный под высоту инвалидного кресла.

– Я зарабатываю на жизнь, иллюстрируя детские книжки. А это просто для души, – объяснила Диана, указывая на стены. – Если вам интересно, восемь лет назад я попала в автокатастрофу. Ниже пояса я парализована. Я сглотнула.

– Ясно. Очень вам сочувствую. Она ухмыльнулась.

– Я не для этого вам сказала. Просто, если не объяснить сразу, люди почти не слушают меня, потому что их слишком интересует причина, по которой я стала инвалидом. Я предпочитаю стопроцентное внимание. Итак, чем я могу вам помочь?

Я поспешно задала ей уже привычные вопросы. Но на этот раз мне удалось получить стоящие ответы.

– Во время работы я часто подолгу смотрю в окно. И когда замечаю на улице людей, то, должна признаться, начинаю за ними наблюдать. Смотрю, как они двигаются, какие принимают позы. Это мне очень помогает, когда нужно рисовать персонажей в действии. Да, я хорошо помню Рейчел.

– Вы можете ее описать?

Диана подкатилась к ящикам для чертежей.

– Даже больше – я могу ее показать, – ответила она, вытаскивая пайку с листами формата А‑ 4. Порывшись в ней, она извлекла пару листов и протянула их мне. Я взяла их, заинтригованная. Это оказались изображения головы, некоторые законченные, некоторые– всего лишь намеченные несколькими штрихами. Они запечатлели женщину с мелкими, правильными чертами лица, расширяющегося к верхней части, и с заостренным подбородком. Волосы у нее были волнистые, до плеч. – Они были мелированы, – сказала Диана, проследив направление моего взгляда. – Пару раз я даже подумала, не парик ли это. Прическа всегда выглядела одинаково. Но не так, будто она только что от парикмахера. Если это и парик, то очень хороший. Даже лицом к лицу ничего не заметно.

– Вы ее хорошо знали? – спросила я.

– Сначала совсем с ней не общалась. Она не много времени проводила здесь. Переехала в мае и ночевала тут не больше трех‑ четырех раз в неделю, с понедельника по пятницу. По выходным ее никогда не было. Однажды июньским вечером она зашла ко мне. По‑ моему, где‑ то около половины десятого. Она объяснила, что у нее произошла утечка газа и она ждет аварийную службу. Сказала, что ей страшно оставаться дома, поскольку ее предупредили, что нельзя включать свет. Я пригласила ее в дом и предложила ей выпить. Белого вина. У меня была открытая бутылка.

Потрясающе! Свидетельница, которая могла вспомнить, какое вино пила четыре месяца назад.

– Она что‑ нибудь говорила о себе?

– И да, и нет. Она сказала, как ее зовут, и я удивилась этому совпадению. Она ответила, что, когда обменивалась договорами на покупку дома, тоже обратила внимание, что у нее и у продавца одинаковые фамилии, но она к этому уже давно привыкла, с такой‑ то фамилией– Браун. Вообще‑ то я несколько удивилась, так как понятия не имела, что Дерек и Ровена продали свой дом.

У меня возникло чувство, какое испытываешь, если окажешься в театре ко второй половине первого акта неизвестной тебе пьесы. То, что говорила Диана, было совершенно разумно, но не имело никакого смысла для того, кто пропустил первые двадцать минут спектакля.

– Простите, не могли бы вы остановиться на этом чуть подробнее? Как вы могли не понять, что они продали свой дом, раз они уехали, а на их месте появился новый жилец?

Теперь была очередь Дианы посмотреть на меня с изумлением.

– Но Дерек и Ро не жили в этом доме уже четыре года. Дерек – инженер‑ нефтяник, и каждые две недели из четырех его не было дома, поэтому мы с Ро сошлись очень близко. Потом четыре года назад Дереку предложили работу по пятилетнему контракту в Мексике, в переведенном туда филиале компании. Поэтому они решили сдавать этот в кратковременную аренду. Когда въехала Рейчел, я решила, что она просто очередной жилец.

– Но вы должны были знать, что дом продается. Даже если не было таблички агентства недвижимости, вы бы заметили, как агенты показывают дом покупателям, – возразила я.

– Забавно, что вы об этом говорите. Как раз об этом я и подумала. Но Рейчел сказала, что увидела объявление о продаже дома в «Ивнинг кроникл» и на следующий же день его посмотрела. Возможно, я как раз была в магазине, или она приехала поздно вечером, когда я не работала. У меня не было причин сомневаться в ее словах. Зачем бы ей врать? Ведь в аренде дома нет ничего позорного! – Диана гортанно рассмеялась.

– Она жила одна или с кем‑ нибудь? – спросила я.

– У нее был друг. Но без нее он никогда не приезжал, и даже если она была дома, он появлялся не всегда. Я чаще видела, как он уезжал, но пару раз заметила, как он расплачивался с таксистом часов около одиннадцати вечера.

– По утрам он уезжал вместе с Рейчел? – Я не знала, как все это связано, но твердо решила до конца использовать столь бесценного свидетеля.

Диане даже не потребовалось время, чтобы подумать.

– Они уезжали вместе. Поэтому у меня нет его портретов. Она всегда становилась между ним и мной, а он всегда садился на пассажирское место, так что мне не удавалось его как следует разглядеть. Но он был очень элегантен. Даже с такого расстояния я заметила, что он хорошо одевался. В солнечное утро он даже надевал панаму. Только вообразите– панама в Армстоне!

Представить себе это было труднее, чем первоклассного повара в забегаловке на автозаправке.

– А теперь расскажите мне, пожалуйста, про оранжерею.

На этот раз Диана на мгновение задумалась.

– По‑ моему, это случилось в конце июля, – медленно, но без колебаний произнесла она. – С первого по пятнадцатое августа я была на отдыхе. Оранжерея появилась за пару дней до моего отъезда. А когда я вернулась из Италии, они все исчезли. Оранжерея, Рейчел Браун и ее друг. Шесть недель назад въехали новые жильцы. Но я и сейчас не знаю, сдала ли Рейчел дом и покупала ли она его вообще. Мне лишь известно, что новые жильцы сняли его через то же агентство, в которое обращались Дерек с Ро, «ДКЛ‑ Недвижимость». У них филиал в Стретфорде, а главный офис, по‑ моему, в Уоррингтоне. Я была поражена.

– Вы очень хорошо осведомлены.

– У меня отказали ноги, а не мозги. И я стараюсь, чтобы так было и впредь. Некоторые считают, что я сую нос не в свои дела. Но я предпочитаю называть это здоровым любопытством. Кстати, кто вы на самом деле? Судебный исполнитель? Только не рассказывайте мне, будто вы представитель компании, строящей оранжереи. Вы для этого слишком умны. Кроме того, здесь явно произошло нечто очень странное. Вы ведь не просто ищете людей, которым продали оранжереи.

Я могла продолжать врать, но не видела в этом смысла. Диана заслуживала ответной искренности.

– Я частный детектив. Мы с партнером расследуем должностные преступления, – призналась я.

– И теперь вы занимаетесь делом о пропавших оранжереях? Прекрасно! Вы самое лучшее, что произошло со мной на этой неделе, Кейт Брэнниган.

По пути к Трэффорд‑ Парку я подумала, что, похоже, Диана Шипли, в свою очередь, стала самым лучшим, что произошло со мной.

Брайана Чалмерза из «Фарм Эйс», мягко выражаясь, не слишком порадовал мой рассказ о результатах наблюдений как внутри его предприятия, так и снаружи. Он негодовал на себя за то, что взял на работу старшего лаборанта, который был более предан своему банковскому счету, чем боссу. К несчастью, из‑ за неприятности с пленкой он не получил иных доказательств, кроме моих слов, которых было недостаточно, чтобы приволочь провинившегося парня в офис и немедленно уволить. Поэтому, поскольку Брайану надо было выместить злость хоть на ком‑ нибудь, я оказалась девочкой для битья. И так как клиент всегда прав (по крайней мере, пока он в одном с вами помещении), мне пришлось стиснуть зубы и вытерпеть взбучку.

Я позволила ему выпускать пар целых десять минут, а затем предложила повторить съемку в следующий уик‑ энд по сниженной цене. Это его утихомирило, как и ожидалось. К несчастью, выходя из офиса Чалмерза, я столкнулась с одним из лаборантов, с которым общалась во время непродолжительной работы под прикрытием в «ФармЭйс». Однако, хотя он должен был бы узнать меня, прошел мимо, не поздоровавшись. Похоже, мне все‑ таки повезло. Тенденция не узнавать людей в не подходящих для них ситуациях сработала в мою пользу. В конце концов, что может делать временный служащий в кабинете директора, да еще при полном параде?

Было всего около трех, когда я притормозила у спортзала. Казалось, у меня в голове несинхронно вертятся колесики и шестеренки, пытаясь перемолоть все, что рассказала Диана Шипли, и привести это в соответствие со сведениями, почерпнутыми в других домах. Пока общий смысл от меня ускользал. По горькому опыту знаю, что, когда бурлят мысли, нет ничего лучше тяжелых физических упражнений. В настоящее время для меня это означает тайский бокс.

Все началось исключительно прагматически. Мой приятель‑ взломщик Деннис указал мне на то, что мне необходимо овладеть кое‑ какими приемами самообороны. Говоря это, он имел в виду не столько мою работу, сколько квартал, где я живу. Он уговорил меня прийти в клуб, где его обожаемая дочь была чемпионкой среди юниоров. Когда я увидела этот клуб снаружи – чудовищное сооружение из шлакобетона, похожее на скаутский шалаш‑ переросток, то была сильно разочарована. Однако внутри оказалось чисто, тепло и светло. А тренер женской группы, Карен, в прошлом чемпионка мира, отказалась от спортивной карьеры ради семьи. Самое забавное в нашем клубе– это наблюдать, как ее трехлетний карапуз ковыляет по рингу, раздавая удары людям вдвое больше него ростом и доставляя им массу неприятных ощущений.

Мне повезло, поскольку Карен была в крошечном закутке, который она именует офисом, и тщетно пыталась найти предлог отвлечься от бумажной работы. Ей тоже повезло, поскольку я получила от Брайана Чалмерза такую словесную встряску, что наша разминка стала серьезным испытанием для Карен.

Постепенно все механизмы в моем мозгу встали на место. Когда мы кончили обмениваться ударами, я уже знала, какой следующий шаг предпринять в охоте за пропавшими оранжереями.

Поскольку Отдел земельного кадастра придерживается режима работы офисов, а не супермаркетов, мне в тот день там уже ничего не светило, даже если бы они не настаивали на предварительной записи. Настоящим ударом оказалось то, что Тед неосторожно продал свои оранжереи собственникам домов, находившихся в ведении двух разных офисов: дома в Уоррингтоне относились к «Биркенхед», а в Стокпорте – к «Литем Сент‑ Эннз». Примерно столь же логично, как если бы Лондоном занимался офис в Саутгемптоне. А чтобы запутать все еще больше, офис «Литем» поместили в здании «Биркенхед‑ Хаус». У вас когда‑ нибудь создавалось впечатление, будто там просто не хотят, чтобы вы воспользовались своим правом копаться в их пыльных фолиантах? Но все‑ таки мне удалось назначить встречу в «Биркенхед» на утро понедельника. Когда я зачитала список адресов, в голосе моей собеседницы послышалась искренняя радость. Приятно иметь дело с людьми, которые любят свою работу. После этого, решила я, можно со спокойной совестью заняться жуликоватым строителем Алексис.

Я вернулась домой – надо было переодеться в нечто менее устрашающее, чем деловой костюм. Попыталась дозвониться адвокату Т. ‑ Р. Харриса мистеру Грейвсу. Трубку никто не брал. Некоторые представители этой профессии – просто удивительные бездельники. Только двадцать минут пятого, а все уже смылись. Может быть, в Рамсботтоме по четвергам короткий рабочий день? В телефонной книге номер Т. ‑ Р. Харриса найти не удалось, что было неприятно, но неудивительно, учитывая привычки строителей.

Волосы у меня еще не высохли после душа в спортзале, поэтому я быстро прошлась по ним феном. Пару месяцев назад я решила их отращивать. Теперь волосы уже доставали до плеч, но длиннее почему‑ то не становились, а все больше торчали в стороны. И недавно среди рыжих я заметила пару седых волос. Некоторые волосы седеют красиво, но рыжие не из их числа. Пока седых волос мало и их можно выдергивать, но подозреваю, что недалеко то время, когда мне придется краситься хной, как моей матери. Тихонько поругиваясь, я облачилась в желтовато‑ коричневые брюки, кремовый ангорский свитер с воротником поло, джемпер из овечьей шерсти и твидовый жакет. Вечерами уже заметно холодает, и настало время для моей любимой зимней обуви– коричневых ковбойских ботинок, которые, возможно, знавали лучшие дни, зато идеально сидели на ноге. В самый раз для поездки в отвратительную, открытую всем ветрам, промозглую, темную сельскую местность. Если приходится покидать город, то надо хотя бы соответствующим образом одеться. Помня о слабом уличном освещении, я сунула в сумку карманный фонарик.

На пути к загородному шоссе я решила, что надо найти фермера, который продал Т. ‑ Р. Харрису свою землю. Но потом передумала и направилась по адресу самого Харриса. Хотелось знать, где его подкараулить, когда настанет срок.

Вопреки моим ожиданиям, номер 134 по Болтон‑ Хай‑ роуд оказался вовсе не строительной фирмой. Это был угловой магазин, торговавший хлебом, шоколадом, сигаретами и вообще всякой всячиной, которой забыл запастись какой‑ нибудь турист, отправляющийся на вечернюю экскурсию. Когда я открыла дверь, раздался звон подвешенного на пружине старинного колокольчика. Подросток за прилавком оторвался от автомобильного журнала и окинул меня взглядом, специально предназначенным для любого, кто не переступал этот порог ежедневно в последние пятнадцать лет.

– Я ищу строителя, – сказала я.

– Очень жаль, девушка, но мы ими не торгуем. Ни у кого нет желания их покупать. – Юнец попытался сохранить серьезное выражение лица, но ему это не удалось.

– У меня есть желание, – объявила я и стала ждать, когда он придумает ответ.

Это заняло всего несколько секунд.

– Оно и видно. Тогда я, конечно, готов помочь.

– Строителя зовут Харрис. Т. ‑ Р. Харрис. Это его адрес, который мне дали. Вы что, предоставляете людям свой адрес?

Подросток покачал головой:

– Моя мамаша против этого. Говорит, что от людей, которые скрывают свои адреса, нельзя ждать ничего хорошего. Том Харрис, мужик, которого вы ищете, пару месяцев снимал один из офисов наверху. Платил наличными.

– Значит, сами вы не живете над магазином?

– Нет, – Он закрыл журнал и прислонился к полкам с сигаретами, радуясь, что можно отвлечься от однообразия жизни. – Мамаша сказала моему отцу, что это страшно вульгарно, заставила купить соседний дом. Над магазином отец оборудовал офисы. За два офиса и пользование ванной и кухней платит Брайан Берли, страховой маклер. Он здесь уже пять лет, с тех пор, как отец сдает офисы. А в третьем съемщики то и дело меняются. Меня это не удивляет. Там и повернуться‑ то негде.

– Значит, Том Харрис здесь больше не бывает? – уточнила я.

– Нет. Заплатил за прошлую неделю, и больше мы его не видели. Сказал, что ему нужен офис на время, пока он проворачивает здесь какие‑ то дела. Болтал, будто он откуда‑ то с юга, но по его выговору непохоже. И непохоже, что он из местных. Да зачем он вам? Он что, не явился на свидание? – Парень не мог не распускать язык и был достаточно смазлив, чтобы это сходило ему с рук. Через несколько годков этот юнец будет разить наповал. Господи, помоги женской части населения Рамсботтома.

– Мне нужно поговорить с ним, вот и все. Позвольте мне заглянуть наверх? Посмотреть, не оставил ли он чего‑ нибудь, что подскажет мне, куда он переехал? – Я одарила его своей самой страстной улыбкой.

– Там не осталось даже отпечатков пальцев, – разочарованно ответил он. – Мамаша убиралась в его комнате в субботу. А если уж она берется за уборку, то делает это на совесть.

Я в этом не сомневалась. Не было смысла настаивать, и если Харрис заплатил наличными, вряд ли найдутся какие‑ то зацепки насчет того, где он обретается теперь. – А вы вообще‑ то с ним общались? – спросила я.

– Я видел, как он приходил и уходил, но на таких, как я, он времени не тратил. Он много строил из себя, понимаете, о чем я? Воображал, будто очень крутой.

– Как он выглядел?

– Обычный строитель. Ничего особенного. Каштановые волосы, накачанный, довольно высокий. Ездил в белом «Транзите», сбоку надпись «Т. ‑ Р. Харрис, строитель». Послушайте, вы, случайно, не из полиции? – внезапно забеспокоился юнец.

Я мотнула головой:

– Просто пытаюсь найти его для одной подруги, которой он обещал кое‑ что сделать. Не знаешь, не болтался ли он в местных пабах?

Парень пожал плечами:

– Не знаю, извините. – Судя по выражению его лица, он говорил правду. Я купила фунт яблок сорта «Оранжевый пепин Кокса», чтобы заглушить голод, и отправилась в дорогу.

В некоторые дни непонятное постепенно проясняется. В другие– становится все более мутным.

Сегодня ситуация напоминала аквариум, который не чистили с Рождества. Адрес, аккуратно списанный мной с фирменного бланка Грейвса, который показал мне Мартин Читам, привел меня отнюдь не в офис адвоката. Если быть точной, там вообще не было офиса, а был паб «Фармерз Армз». Он стоял примерно в четверти мили от ближайшего дома – последнее строение при узкой дороге, ведущей к пустоши, где Алексис и Крис надеялись возвести дом своей мечты. Паб, хоть и расположенный несколько на отшибе, по‑ видимому, процветал. Парковка больше чем наполовину заполнена, каменные стены недавно помыты.

Внутри помещение было отделано в стиле сельского паба при больших пивоварнях. Голые каменные стены и балки, витражи во внутренних дверях, деревянные стулья с ситцевыми подушками в цветочек, плиточный пол и не имеющий себе равных ассортимент пенистого пива– которое на вкус все одинаковое. В пабе уже находилось примерно человек шестьдесят, но зал был достаточно просторным и не казался переполненным. Две женщины средних лет и мужчина около тридцати сноровисто обслуживали посетителей.

Я взгромоздилась на стул у барной стойки и скоро получила заказанный «Сент‑ Клементс». Примерно десять минут я наблюдала за публикой. Судя по выговору, это были местные жители, в основном лет двадцати–тридцати. Рядом со мной развлекалась компания, к которой, по моим представлениям, вполне мог принадлежать и Т. ‑ Р. Харрис. Но сначала я должна была решить проблему со злосчастным адресом его адвоката.

Выбрав момент относительного затишья, я сделала знак одной из барменш.

– Повторить, дорогуша? – уточнила она.

Я кивнула и, пока та наливала пиво, спросила:

– Я немного запуталась. Это Мур‑ Лейн, 493?

Последовали консультации с обслугой и посетителями, наконец было достигнуто согласие. Да, это дом 493.

– Мне сказали, что по этому адресу проживает один тип по фамилии Грейвс[4]. По непонятной причине это сообщение повергло мужчин у барной стойки в неописуемое веселье.

Барменша поджала губы:

– Вы должны их извинить. У них не все в порядке с головой. Дело в том, что наша парковка граничит с кладбищем. Мы постоянно выясняем отношения с викарием, потому что какие‑ то идиоты не могут придумать ничего лучшего, чем летом распивать пиво, сидя на могильных камнях.

Я начала всерьез злобиться на этого Т. ‑ Р. Харриса с его вывертами. Устало спросила:

– Значит, здесь нет никого по фамилии Грейвс? Вы не сдаете комнаты и наверху нет никаких офисов?

Барменша покачала головой:

– Сожалею, дорогуша. Кто‑ то над тобой подшутил.

Я попыталась изобразить улыбку.

– Ничего страшного. Не думаю, что кто‑ нибудь знает строителя по имени Том Харрис? Он покупал землю поблизости, дальше по дороге.

На этот раз ответом были ухмылки и утвердительные кивки.

– Это тот малый, что купил двенадцать акров у Гарри Картрайта, – сказал один.

– Человек из ниоткуда, – добавил другой.

– Почему вы так говорите? – поинтересовалась я.

– А почему вы спрашиваете? – парировал он.

– Пытаюсь связаться с ним по поводу земли, которую он купил.

– Она ему больше не принадлежит. Продал на прошлой неделе, – вставила барменша. – И после мы его больше не видели.

– Долго он к вам ходил? – спросила я.

– С тех пор, как начал переговоры с Гарри насчет земли. Должно быть, месяца три, – сообщил один из мужчин. – Отличный был парень. Такие забойные истории рассказывал.

Я заинтересовалась:

– Какие истории?

И снова они оглушительно загоготали. Похоже, мне стоит попробоваться в театр «Комеди».

– Такие, которые не рассказывают в присутствии дам, – давясь смехом, пояснил один из весельчаков.

Мне просто не верилось, что я терплю такое по собственной воле– и все ради дружбы. Алексис придется отрабатывать это до конца жизни. Я сделала глубокий вдох и сказала:

– Полагаю, никто не знает, где его контора? Или где он живет?

Мужчины некоторое время шепотом совещались и с сомнением качали головами.

– Он нам не говорил, – сказал один. – Снимал офис на втором этаже углового магазина на Болтон‑ Хай‑ роуд, может, хозяева знают.

– Там я уже спрашивала. Боюсь, без толку. Вы, ребята, моя последняя надежда. – Я похлопала ресницами. Обращение к рыцарским чувствам часто помогает с такими вот болванами, которые торчат в пивных, обмениваясь непристойными байками и тем компенсируя нехватку острых ощущений в их собственной убогой жизни.

К несчастью, это сработало. Мужчины опять забормотали вполголоса.

– Вам стоит поговорить с Гэри, – наконец уверенно заявил их главный оратор.

Ни за что, если он такой же, как все вы, подумала я и, обворожительно улыбнувшись, поинтересовалась:

– С каким Гэри?

– С Гэри Адамсом, – пояснил он раздраженным тоном, который у мужчин обычно припасен для всех тупых, по их мнению, баб. – Гэри расчищал землю для Тома Харриса. Когда Том ее купил, половина поросла деревьями, ежевикой и кустарником. У Гэри есть специальные инструменты. Он у нас вообще занимается такой работой.

Улыбка так и оставалась на моем лице, как прибитая гвоздями.

– И где мне найти этого Гэри? – спросила я, почти не двигая губами.

Компания сверилась с часами и засомневалась. Вмешалась потерявшая терпение барменша:

– Он живет на Монроуз‑ Бэнк, 31. Это прямо через деревню, вверх но холму и третий поворот налево. Скорее всего, найдете его в гараже, он там ремонтирует свою дурацкую огромную американскую машину.

Я поблагодарила ее и вышла на улицу, умудрившись удержать улыбку на месте, пока меня могли видеть ребята за столиками. Мышцы лица у меня были в таком состоянии, как после занятий аэробикой по Джейн Фонда.

Как и предрекла барменша, Гэри оказался в гараже, пристроенном к аккуратному каменному коттеджу. Выдвижные ворота гаража были открыты, представив взору старомодный «Кадиллак» с откидным верхом. Капот был поднят, и над двигателем склонился мужчина – судя по всему, тот самый Гэри Адамc. Подойдя поближе, я увидела, что он делает с мотором нечто ужасное с помощью гаечного ключа размером с руку борца. Я откашлялась и велела губам опять изобразить улыбку. Они нехотя повиновались. Гэри с удивлением поднял голову. Он был лет тридцати пяти, со стрижкой, какую носят в армии.

– Гэри? – уточнила я.

Он выпрямился, любовно положил гаечный ключ на двигатель и нахмурился:

– Верно. С кем имею честь? Время для очередной сказки.

– Мое имя Брэнниган. Кейт Брэнниган. Я архитектор. Моя подруга купила у Тома Харриса землю, и ей нужно связаться с ним по поводу другой сделки. Ребята из «Фармерз Армз» сказали, что вы, возможно, знаете, где его найти.

Вытирая руки о замасленный комбинезон, Гэри понимающе улыбнулся:

– Должен вам деньги, я угадал?

– Не совсем. Но мне нужно с ним поговорить. А что? Он вам должен?

Гэри покачал головой:

– Я об этом позаботился. С такими ребятами, как он, нужно держать ухо востро. Попросят тебя сделать работу, ты сделаешь, называешь цену, а они на тебя ноль внимания. Поэтому я заставил его заплатить наличными. Половину вперед, половину потом. И правильно сделал, судя по тому, как он испарился, продав участки.

– Почему вы решили, что он ненадежный человек?

Гэри пожал плечами:

– Просто он был чужак. Не местный. И, по всему видно было, не собирался здесь задерживаться.

Информацию из него приходилось вытягивать клещами. Иногда мне кажется, что из меня получился бы неплохой психотерапевт. Законники тоже могут отказаться говорить с вами, но зато вы хотя бы сидите при этом в теплом, уютном офисе.

– Почему вы так говорите? – продолжила я допрос.

– Если вы деловой человек и собираетесь где‑ то долго работать, вы открываете счет в местном банке, верно? По‑ моему, это логично, – торжествующе заключил Гэри.

– А Том Харрис этого не сделал?

– Я видел его чековую книжку. Он хотел выписать мне чек на аванс, но я сказал: ни за что, мне нужны наличные. Но я успел разглядеть, что счет у него не в местном банке.

Я попыталась сдержать вздох нетерпения.

– А в каком? – Я боролась с искушением выбить из него дальнейшие сведения с помощью кикбоксинга.

– «Нортширс», в Бакстоне. Это ведь даже не в Ланкашире. К тому же счет был выписан не на его имя. На какую‑ то фирму. – Я открыла было рот, но в уголках губ Гэри появилась улыбка, и он предвосхитил мой вопрос. – Я не обратил внимания на название. Только заметил, что это не Том Харрис.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒