Часть III 1 страница

Часть II

Воскресенье, 7 октября

Инспектор полиции Ханс Магнус Викен взобрался на самую вершину взгорка. Он стоял там уже несколько минут. Отсюда ему видно было место преступления под скалой, залитое светом двух больших прожекторов, установленных техниками‑ криминалистами.

Там, внизу, он еще не побывал. Не потому, что боялся близко увидеть пострадавшую, но потому, что очень важно самое первое впечатление. Он поднял глаза и вгляделся в темноту между еловыми стволами. Само то место, где обнаружено тело, о многом может рассказать. Чаще всего бывает невозможно с первого раза выразить это словами, но такое впечатление может оказаться полезным позже; случается, что оно играет решающую роль. Сам для себя инспектор называл это ощущение интуицией, а коллегам говорил, что «нутром чует». Он был убежден в том, что эта способность воспринимать окружающее интуитивно отличает проницательного следователя от необычайно проницательного.

Викен оставался наверху еще несколько минут, затем осторожно спустился и кивнул двум молодым мужчинам в белых комбинезонах, которые как раз закончили первичный осмотр тела и теперь изучали поверхность земли под деревьями вокруг него.

Одного взгляда на погибшую было достаточно: старший инспектор был уверен, что перед ним тело пропавшей женщины. Она все еще была одета для прогулки по лесу, в куртку из гортекса и брюки из грубой ткани. Куртка была порвана на спине. Женщина лежала с прижатыми к животу ногами, застыв в позе эмбриона. Он нагнулся поближе, включил фонарик. С одной стороны вверх по шее и дальше по лицу тянулась широкая рваная рана. Похоже было на глубокие царапины – пять параллельных царапин. Когда он осторожно приподнял лоскут ткани на порванной куртке, стала видна такая же глубокая рваная полоса, идущая по диагонали через всю спину. Он посмотрел наверх, на верхушку кряжа, где только что стоял.

Если бы она упала оттуда на камни, валявшиеся здесь внизу, повреждения были бы более тяжкими. Но эти борозды – это было что‑ то другое. Похоже было, что это какое‑ то животное постаралось. С тех пор как женщина была объявлена в розыск, она лежала тут, должно быть открытая всем ветрам, и могла послужить легкой добычей для животных, питающихся падалью.

Один из криминалистов нашел что‑ то и крикнул другим, чтобы подошли. Он стоял, низко согнувшись, у того места, где дно ложбины переходило в склон. Народ подтянулся к нему. Викен слышал, как они громко переговариваются, и тоже подобрался поближе:

– Чего нашли‑ то?

Один из них, седой худощавый мужик, с которым Викен был знаком еще по Высшей полицейской школе, знаком подозвал его:

– Иди посмотри сам.

Викен посветил фонариком на землю, где был выдран клок мха. Направил луч фонарика еще дальше; во многих местах на почве под деревьями видны были такие же отметины. На участке, где почва была заилена, остались отчетливые следы. И отметины от когтей.

– От черт! – вырвалось у Викена. – Это не шавка какая‑ нибудь оставила. – Он выпрямился. – Когда вы здесь закончите?

Седовласый техник прикинул на взгляд размеры ложбины:

– Часов через пять‑ шесть на первый раз.

Викен раскинул мозгами. Было без четверти девять. Совершенно невозможно пока сказать, будет ли это дело поручено сектору расследования насильственных преступлений, в котором он служил. Сюда он приехал по собственной инициативе, услышав о находке. Он прекрасно знал, что далеко не все дежурные по экстренным вызовам будут рады его здесь видеть, но, осмотрев тело погибшей, не сомневался, что не зря потратил время. Ему доводилось извлекать останки тел с морского дна. Ему доводилось вскрывать двери квартир, где трупы гнили в летнюю жару неделями. Ему доводилось видеть тела, искромсанные финкой, или с ранами, оставленными дробовиком, из которого стреляли в упор. Но ему никогда не доводилось видеть ничего похожего на эти рваные раны. Викен начал осторожно спускаться по склону, светя фонариком себе под ноги. Спустившись на несколько метров, он нашел два новых следа.

Он снова вскарабкался на кряж, стянул с туфель бахилы и достал из кармана салфетку для чистки обуви. Даже во время таких выездов на место, как этот, он не терпел грязи на своей обуви.

Некоторое время он еще постоял, глядя вниз, на освещенную площадку, где одетые в белое люди ползали на коленях вокруг трупа, внимательно изучая землю. Викен достал мобильный телефон, набрал номер. Один из младших инспекторов их сектора ранее был членом комиссии по охране диких животных там, откуда он приехал, – в жуткой глуши, где‑ то в области Хедмарк. Каждую осень мужик обязательно отводил две недели отпуска на то, чтобы поохотиться на лося.

– Приветствую, Арве, – сказал Викен. – Я знаю, что в эти выходные ты уже должен быть в отпуске, но я хотел бы показать тебе кое‑ что. Ты из города не уезжаешь? Отлично, как скоро ты сможешь подъехать на Уллевол‑ сетер?

Викен стоял на дворе турбазы со стаканчиком горячего кофе в руке. Что за приятные люди работают тут, на Уллевол‑ сетере! Кафе закрылось уже много часов тому назад, но они ему даже поесть предложили. Он ограничился кофе, хотя желудок крутило и резало. Вдалеке послышался гул мотора. Через пару минут на склоне показался маленький светлый автомобиль. У инспектора полиции Арве Нурбакка, которого он ждал, был большой внедорожник, и Викен никак не мог сообразить, что происходит. Его худшие опасения подтвердились: не успел автомобиль остановиться, из него выскочила светловолосая женщина, которую он сразу же узнал.

– Ну знаете, Фредволл, – сказал Викен, – ваша газета «ВГ» обычно ухитряется оказаться на месте, пока я не успеваю ноги в туфли сунуть. А сейчас я провел здесь несколько часов, а никто из журналюг и носа сюда не показал. Ничего странного, что таблоиды прогорают.

Женщине было за тридцать, нижняя челюсть у нее сильно выдавалась вперед, а ростом она была почти на голову выше инспектора. Она была одета в кожаную куртку и грубые сапоги со шнуровкой и на каблуках, которые давали ей дополнительную пару сантиметров форы по сравнению с ним. Он всегда чувствовал некоторую неловкость в присутствии высоких женщин.

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответила она. – Уже то, что вы здесь, – это хорошая новость.

Викен скорчил гримасу:

– Не всякий раз, как я оказываюсь на месте, это значит, что кого‑ то убили; это вам прекрасно известно. Кто вам позволил приехать сюда на машине?

– Я как‑ то не рассчитывала встретить здесь кого‑ нибудь из дорожной инспекции, – улыбнулась журналистка.

«Пленительна, как щука», – подумал Викен.

Из машины с трудом выбрался низенький жирный тип со здоровенной фотосумкой через плечо. Его инспектор никогда раньше не встречал, и, когда тип подошел поближе, видимо, чтобы поздороваться за руку, Викен повернулся к нему спиной, прошагал в кафе и налил себе еще кофе. Уже час прошел с тех пор, как он позвонил Нурбакку. Ему хотелось поскорее все тут закончить и вернуться в город.

Кайя Фредволл и фотограф последовали за ним в кафе.

– Ничего себе, они до сих пор подают кофе! – довольно воскликнула журналистка, увидев стоящий на прилавке дымящийся кофейник.

Она налила себе кофе и подошла к столику, за которым устроился Викен:

– Это Хильду Паульсен нашли?

– Многое указывает на это.

– А что с ней произошло?

Инспектор побарабанил пальцами по столешнице:

– Она лежит в ложбине, пролежала там полторы недели. Упала, я думаю.

– А где?

– Не так уж далеко отсюда. Пара километров.

– Но ведь весь этот участок прочесывали вдоль и поперек несколько дней подряд. С собаками, и вертолетами, и кучей добровольцев.

– Дайте нам денек или два, Фредволл.

– Нам? То есть сектору расследования насильственных преступлений?

Викен услышал звук мотора подъезжающего автомобиля и поднялся:

– Даже и не пытайтесь. Сейчас ничего больше из меня не вытяните.

Дальше в гору по лесной дороге они поехали на внедорожнике Нурбакка. Журналистка последовала за ними на своем маленьком «японце».

– Вот бы они застряли где‑ нибудь! – размечтался Викен.

Арве Нурбакк хмыкнул. Ему вряд ли уже стукнуло тридцать: он был по меньшей мере на двадцать лет моложе коллеги. Он пришел к ним в сектор чуть ли не с институтской скамьи, года полтора назад. Викен, каждый семестр читавший курсантам лекции по тактике расследования, сам порекомендовал его начальнику сектора. Внутреннее чутье, которое так хорошо помогало ему в следственной работе, оказывалось не менее полезным и тогда, когда было необходимо оценить личностные качества коллег. У него быстро складывалось представление об их сильных и слабых сторонах, и в Нурбакке он тоже не ошибся. Возможно, инспектор был не из самых проворных, но зато основателен, надежен и достаточно проницателен, если дать ему время подумать. Кроме того, он был из тех, что взвешивают свои слова, а не мелют языком по поводу и без повода. В отделе и так было много пустобрехов. В этом отношении терпения у Викена хватало ненадолго.

– Вы могли бы запретить им ехать дальше, – высказался Нурбакк.

Викен достал бумажную салфетку и высморкался. Не потому, что был простужен, но запах трупа, к которому он близко наклонялся, казалось, так и засел в ноздрях.

– Они бы все равно в ноль времени приперлись за нами туда. Ты же знаешь, когда шавки почуют кровь… Кстати, о шавках; это собака почуяла запах трупа. В паре сотен метров от дороги.

Нурбакк покосился на него:

– Здесь же несколько раз прочесали местность.

– Вот именно. И наши люди с поисковыми собаками, и военные, и Красный Крест с сотнями добровольцев обшарили каждый квадратный метр леса. И никто не нашел damned shit [10]. И вдруг пенсионер‑ дантист вечерком выходит выгулять своего сеттер‑ гордона и тут же натыкается на это.

Через пару минут, перешагнув ленту ограждения, они осторожно спустились в ложбину. Нурбакк бросил взгляд на тело.

– Жуть какая! – пробормотал он и посмотрел наверх, на вершину взгорка. – Что ты об этом думаешь?

Викен показал на глубокие борозды, процарапанные по спине и шее жертвы.

– При падении тело не могло получить таких повреждений, – твердо заявил Нурбакк. – Животное какое‑ нибудь, должно быть.

Викен злобно прищурился при виде журналистки с фотографом, которые стояли наверху, перегнувшись через ограждение, и следили за каждым их движением. Но он все же направил свет фонарика на след во мху.

– Вот черт! – не сдержался Нурбакк.

– Здесь еще парочка таких. Придется связаться со специалистами по диким животным, но я хотел, чтобы сначала ты посмотрел. – Викен посветил на заиленный участочек в дальнем конце ложбины. – Ну, что можешь предположить, Арве?

– Предположить? Да я уверен на сто процентов.

К ним присоединились трое техников‑ криминалистов. Младший инспектор полиции Арве Нурбакк еще некоторое время изучал следы, потом поднял глаза, переводя их с одного на другого.

– Медведь, – сказал он.

Понедельник, 8 октября

Викен был в прекрасном настроении, но старался не показывать этого – по очевидным причинам.

– Ты хочешь сказать, что это дело не по нашему ведомству? – изрекла младший инспектор полиции Нина Йенсен со своим изысканным бергенским произношением. – Что этим должна заниматься комиссия по охране диких животных?

Викен задержал взгляд на ее лице. До этого ему доводилось работать с ней не больше двух раз. Ей было слегка за тридцать. Без сомнения, большинство назвали бы ее красавицей, решил он. Конечно, у нее лицо и женственное, и симметричное, и все такое прочее. Может быть, не слишком интригующее, но тело у нее было определенно аппетитное, чего не мог скрыть светло‑ серый брючный костюм с коротким приталенным пиджачком. Ей стоило только избавиться от пяти‑ шести лишних килограммов, подытожил Викен. Но вообще‑ то, самое в ней приятное, что она была естественной, какая есть. Он не жаждал тесного контакта с какой‑ нибудь секс‑ бомбой, не на работе во всяком случае, из этого быстро бы выросла куча проблем.

Начальница сектора расследования насильственных преступлений, старший инспектор полиции Агнес Паянен в этом смысле никаких проблем в общении не создавала. Это была тощая орясина того же возраста, что и он сам, с кривым носом и узкими губами. Это ей адресовала свой вопрос Нина Йенсен. Теперь рот Паянен сжался еще плотнее. Викен давно уже уяснил, что это было признаком того, что начальница хочет выглядеть властной.

– Мы уже успели показать место преступления специалисту по диким животным, – сказала она. – Он подтверждает те выводы, к которым мы и сами уже пришли. – Она мимолетно улыбнулась Арве Нурбакку, который сидел за столом напротив нее. – А именно что повреждения на теле убитой женщины, Хильды Софии Паульсен, соответствуют тем, какие может нанести медведь.

Викен на время, пока она вещала, напустил на себя расслабленное безразличие. Дело велось правильно, и она перед собранием похвалила его. Хорошо, что он сообразил показать место, где было обнаружено тело, Арве Нурбакку. У инспектора был опыт установки радиометок на медведей, и он сумел с той же уверенностью, что и приглашенный специалист, идентифицировать как повреждения на теле погибшей, так и следы животного. После того как тело женщины было обнаружено, они сразу же сумели взять дело под контроль и единым фронтом встретить напор прессы. Викен ненавязчиво напомнил Паянен, что это он сам рекомендовал Нурбакка, когда тот подал заявление на службу в их секторе и, очевидно благодаря этому, едва покинув институтскую скамью, обошел по службе людей с большим стажем службы.

– Раз это совершило животное, мы, наверное, можем выследить его, – предложил младший инспектор полиции Сигмундур Хельгарссон, кивнув в сторону Нурбакка. – Тут у нас не один Арве умеет охотиться.

– Отлично, Сигге, – невыразительно проговорил Викен, – ты‑ то, уж конечно, с детства на белого медведя ходил.

– Разве в Исландии есть белые медведи? – поинтересовалась Нина Йенсен.

Паянен подняла обе руки:

– Отставить все эти брутальные шуточки. Это серьезная трагедия, совершенно особое дело, и, похоже, всю следующую неделю оно не сойдет с первых полос газет. У нас нет еще данных о причине смерти, но пока еще не было и никакой договоренности о том, чтобы провести совещание относительно передачи дела в какой‑ либо другой сектор. Будем надеяться, что этим займется служба экстремальных вызовов, а не мы.

Вот уж в чем в чем Викен был уверен, так это в том, что именно на это она и надеется. По той или иной причине ее уже проинтервьюировали газеты «ВГ» и «Дагбладет», а сегодня ее ожидала встреча с сотрудниками телеканала ТВ‑ 2. Форма на ней была идеально отглажена, и всю первую половину дня она наверняка провела бы в парикмахерской, чтобы привести в приличный вид свои патлы, если бы у нее было на это время. «Никто из начальства не сомневается в моих лидерских качествах, – подумал Викен. – И не только в профессиональных, но также и в моем умении руководить людьми». Совершенно очевидно, что Паянен получила должность начальника, на которую они оба претендовали, по абсолютно другим причинам. Он обезоруживающе улыбнулся ей: «Наслаждайся жизнью, Паинька, пока есть возможность».

Арве Нурбакк выпрямился на стуле. Благодаря карим глазам под светлой челкой, большим и круглым, он казался мягким и осторожным человеком, но Викен знал, что, когда надо, инспектор может быть достаточно резким. Нина Йенсен, да и Паянен тоже, если уж на то пошло, вела себя иначе в присутствии Арве: она по‑ другому двигалась и голосок поднимался на октаву выше. Но тому на это было наплевать.

– Я уверен в том, что это дело не в компетенции комиссии по охране диких животных, – сказал Нурбакк.

– Вот как? – спросила Паянен. – И почему же?

Казалось, он все еще обдумывает ответ, прежде чем продолжить:

– Да вот следы там в лесу. Они ведь достаточно свежие.

– Ты и это можешь определить, Соколиный Глаз? – ухмыльнулся Хельгарссон.

– Прекрати, Сигге, – оборвал его Викен, – пусть Арве закончит.

– Паульсен была в розыске полторы недели, – заметил Нурбакк, – но следы, которые мы видели, не такие старые.

– Иными словами, – сказал Викен, который уже обсудил это с Нурбакком, – в этом деле пока далеко не все еще ясно. Давайте не забывать о том, чтобы отделять мух от котлет. И кстати, кто из присутствующих верит, что по лесопарку Нурмарка бродит медведь‑ шатун?

Начальница сектора Паянен моргнула пару раз:

– Давайте подождем заключения судебных медиков.

Викен спрятал усмешку. Он знал, что она прибегает к таким штампам, когда не может сказать ничего дельного.

До начала приема оставалось три четверти часа.

В это время, до прихода пациентов, Аксель Гленне успевал перелопатить массу дел – просмотреть почту, дописать направления к специалистам. Он включил компьютер. Ожидая, пока тот раскочегарится, еще разок пролистал «Афтенпостен». «Пропавшая женщина найдена мертвой» – было напечатано на первой полосе. «Трагическая случайность, – прочитал он во врезке. – Пролежала в лесу полторы недели». Он отложил газету в сторону. Вскрыл конверт из хирургического отделения: в письме сообщалось о дате, на которую назначена операция Сесилии Давидсен. Не затянули с ответом, ему не пришлось напоминать им об этом. С такими‑ то результатами анализов ни у кого не было сомнений в том, что оперировать следует срочно. Аксель вдруг вспомнил, что видел ее во сне. Открыл дверь в дом, который узнал. Вилла на Вин‑ дерне. Не позвонив, он просто вошел, и все. Внутри было темно, но ему слышны были звуки, доносившиеся со второго этажа, – женский стон. «Не стоило мне сюда приходить», – пронеслась в голове мысль, когда он поднимался по лестнице. Кто‑ то следовал за ним по пятам, перед ним угадывалась тень, но Аксель был не в состоянии обернуться.

Он просмотрел список пациентов, записанных на сегодня. Надо бы освободиться к четырем. На прошлой неделе он не навещал мать. Не был у нее с того дня, когда она приняла его за Бреде.

В электронном выпуске журнала «Ланцет» он нашел обновленную версию статьи о хлыстовых травмах шейного отдела позвоночника. Хотел как можно лучше подготовиться к тому, чтобы руководить работой Мириам: ей был выделен пациент, вести которого она будет самостоятельно. Если девушка появится сегодня… надеется ли он, что она все еще болеет? Чтобы не пришлось ничего говорить о том его визите в ее квартирку в прошлый понедельник. Или обратить все в шутку? Или попросить прощения? Может быть, поэтому она и не показывалась здесь весь остаток недели.

Без двадцати девять он услышал, как Рита ключом открывает дверь регистратуры. Подождав немного, он зашел к ней.

– Новая неделя, новые возможности, – сказала она, но прозвучало это не слишком убедительно.

– А, новости слушала, – понял он.

Рита кивнула:

– Ничего более ужасного не слышала, Аксель; представь себе, медведь!

Его брови подскочили.

– Медведь?

– А ты не дочитал, что ли, до этого? – заторопилась она и сунула ему под нос «ВГ».

Половину страницы занимал заголовок: «Растерзана медведем в лесопарке». Остальное место было отведено под нечеткий снимок: одетые в белое фигуры, склонившиеся над распростертым на земле телом.

– До такого только «ВГ» может додуматься, Рита. Это же невозможно! У нас в Нурмарке, во всяком случае.

– А ты вот прочитай тогда сам как следует. У полиции нет никаких сомнений.

Он пролистал все десять страниц с материалами об этом деле.

– Я ее встретил там в тот день. Как раз перед тем, как она пропала.

– Да что ты говоришь? А почему ты ничего об этом не рассказывал?

Он выглянул в приемную, где на стуле уже пристроился первый пациент – отставник, который был знаком с Торстейном Гленне.

– Да так много всего навалилось, Рита.

Он услышал, что возле регистратуры с Ритой заговорила Мириам. Вскоре после этого в коридоре послышались ее шаги. Она прошла мимо его двери, открыла дверь в кабинет Улы и зашла туда. Аксель открыл карточку отставного подполковника, просмотрел лабораторные анализы. По сравнению с прошлым разом гемоглобин упал. Ее шаги вновь приблизились. Он сосредоточился на результатах анализов крови пациента. Во все еще приоткрытую дверь постучали. Он откашлялся, но не успел ничего сказать, как Мириам уже вошла. Он просмотрел файл до конца, до самых последних результатов, только потом поднял на нее взгляд. Она прислонилась спиной к двери. Под халатом на ней была надета все та же маечка с ее именем.

– Что, корзина для грязного белья все еще полна? – усмехнулся он и добавил, не успев ужаснуться этому своему комментарию: – Ты уже поправилась?

Она прошла через комнату и остановилась перед ним:

– Хриплю немножко, но это ерунда.

Он поднялся со стула, присел на краешек стола.

– Мириам, – сказал он. – Если прочитать наоборот, получится «маирим». Почти так же красиво.

Он обнял ее. Она приникла к нему. Аксель отвел волосы с ее лица, прижался носом к шее и вдохнул ее запах. Этот аромат напомнил ему что‑ то давно забытое.

Зазвонил телефон; он наклонился к столу, не выпуская ее руки.

– Ты готов принять первого? – спросила Рита; звонила наверняка, чтобы напомнить ему, что прием должен был начаться еще десять минут назад.

– Ну посылай его в кабинет. Ты его предупредила, что у нас тут студентка проходит практику?

– Предупредила‑ предупредила. И вот еще что, Аксель: только что звонили из «ВГ». Я сказала, что ты занят.

– «ВГ»? А что им надо?

– Одна журналистка… Фредволл, она хотела с тобой поговорить. Я ей сказала, чтобы она перезвонила в обед.

Аксель вдруг почувствовал раздражение:

– Послушай, Рита, нет у меня времени беседовать с «ВГ»!

– Ну ладно, – сказала она расстроенно, – что ты хочешь, чтобы я ей сказала?

– Скажи, что у меня сегодня очень много работы. Ведь так и есть.

– Здесь можно хоть приблизительно понять, каково быть хирургом, – заметил инспектор Викен, когда они с младшим инспектором Арве Нурбакком натянули одноразовые зеленые халаты, такие же шапочки и голубые бахилы. – И по мне, так этого более чем достаточно. Мне еще не доводилось встретить врача, которому я доверял бы.

– Сейчас вы больше всего похожи на повара, – ухмыльнулся Нурбакк, когда они вступили в ярко освещенное помещение для проведения вскрытий в подвале Центральной больницы Осло.

Викен терпеть не мог волокиты и отправился в Судебно‑ медицинский институт без ведома начальницы сектора Паянен.

– Правда, скоро обеденный перерыв, – сказал он, наморщив нос, – но тутошний запашок как‑ то не наводит на мысли о еде, правда?

В зале уже находились два человека, они стояли, склонившись над стальным столом. Одного из них, миниатюрную женщину лет сорока с небольшим, ярко накрашенным кукольным лицом, Викен хорошо знал по прежним встречам. С судебным медиком Дженнифер Плотерюд он работал уже давно и, быстро уяснив, насколько остро отточены и ее ум, и ее язычок, относился к ней с таким уважением, которого редко удостаивал кого‑ нибудь еще. Викен многое знал о большинстве из тех, вместе с кем он работал. В голове у него хранился целый каталог полезных сведений о них – кое‑ что он даже записывал, – и он много раз пытался выудить из Дженнифер, каким ветром ее занесло в Норвегию. Потому что не могла же она покинуть Канберру и уехать на другой конец света только потому, что встретила этого мужлана, хуторянина из Румерикского района, за которого она потом и вышла замуж! Дженнифер, однако, когда дело касалось личной жизни, превращалась в сфинкса, так что Викен пока еще не докопался до дна в этом вопросе.

Второго человека, мужчину среднего роста, в очках и с ухоженной бородкой, он раньше никогда не видел.

– Фредрик Увесен, – представился бородатый и кашлянул. – Старший научный сотрудник Зоологического института.

– Увесен у них самый лучший специалист по хищникам, – заявила Дженнифер на грамматически безупречном норвежском, но с сильнейшим австралийским акцентом.

Хотя под бахилами у нее были туфли на высоченных каблуках, ей приходилось тянуться кверху, чтобы доставать до стального стола, за которым она работала.

– Сколько вы успели сделать? – спросил Викен и бросил взгляд на тело, которое он в последний раз видел в лесу, в нескольких километрах выше по склону от Уллевол‑ сетера.

Грудная клетка была вскрыта, сердце и оба легких извлечены.

– Предварительный отчет о вскрытии мы подготовим уже к завтрашнему дню, – пообещала Дженнифер.

Викен не мог припомнить случая, чтобы она пообещала что‑ нибудь и не выполнила своего обещания.

– Время наступления смерти?

Судебный медик натянула латексные перчатки:

– От четырех до пяти суток. Максимум шесть.

Викен прищурился:

– Значит, через неделю после того, как ее объявили в розыск. Так что нам придется поразмыслить о том, чем же это она занималась в лесопарке все это время. Как по‑ вашему, по состоянию тела можно заключить, что она пролежала четверо или пятеро суток в лесу?

– Утверждать не могу, – заявила Дженнифер, – но и исключить этого тоже не могу. Тут еще вот что: мы обнаружили под ногтями довольно много штукатурки. И на одежде она тоже есть. Может быть, это ничего и не значит, но, уж во всяком случае, она не из леса.

– Признаки действий сексуального характера?

– Да непохоже.

– Я видел много животных, которых задрал медведь. Эти борозды на шее и на спине ни с чем не спутаешь, – вставил Нурбакк.

Увесен снова кашлянул:

– Я согласен. Никогда не видел человека, пострадавшего от когтей медведя, но у нас имеются кое‑ какие иллюстративные материалы. Я бы сказал, что речь идет о взрослом медведе.

– Насколько вы в этом уверены? – надавил Викен.

Увесен открыл рот, кашлянул пару раз; эти гортанные хрипы уже начинали раздражать инспектора.

– А эти снимки мы отправим в Эдмонтонский университет в Канаде, – сообщил исследователь. – Там у них есть с чем сравнить эти материалы.

– А медведь разве не вспорол бы ей живот? – поинтересовался Викен.

Увесен покачал головой:

– Мы, люди, не служим естественной добычей для медведя. Он может ободрать нас, покусать, но он очень редко нападает, чтобы съесть человека. Если только речь не идет о сильно отощавшем животном.

– Не надо только забывать, что медведь может поживиться и мертвечиной, – сказал Нурбакк. – Мишка не гнушается падали, не такой уж он привередливый.

– Ваша правда, – сказал ученый. – Возможно, когда он начал курочить труп, что‑ то его потревожило или он испугался чего‑ нибудь.

В разговор включилась Дженнифер Плотерюд:

– Я могу вам сообщить, что покойная все еще была жива, когда ей были нанесены эти раны.

– Значит, тут была не мертвечина, – твердо заключил Нурбакк. – Но следы‑ то там, где ее нашли, выглядели свежими.

И снова научный сотрудник поддержал его:

– Наследил накануне или самое большее за два дня до того, как вы их обнаружили. И не забудем, что пять дней тому назад прошел дождь.

Викен покосился на Нурбакка, он был более чем доволен тем, что взял инспектора с собой. «На что нам сдались эти специалисты, – ухмыльнулся он мысленно, – если мы и сами все распутываем? »

– Ну что же, предварительное заключение будет таким: все видимые повреждения причинены медведем, – предложил он и взглянул на Дженнифер Плотерюд, стоявшую по другую сторону стола.

– А вот и нет, инспектор, – сказала она, показывая скальпелем.

По ее лицу расползлась кукольная улыбка, и тонкие морщинки появились в тех местах, где обычно их скрывал макияж. Она чем‑ то напомнила Викену маленького ребенка, который как следует поковырял в носу и вытащил оттуда здоровенную козявку. Он склонился над погибшей. На левой руке пониже плеча были хорошо видны четыре маленькие красные точечки. Дженнифер поднесла к ним увеличительное стекло.

– Следы уколов, – предположил Нурбакк.

– Я пришла к тому же выводу, – заявила судебный медик. – И их тут у нас несколько. – Она показала увеличительным стеклом на два участка кожи с внутренней стороны бедра. – Кроме того, – добавила она, – обратите внимание на красноватые поперечные полоски вокруг запястий.

Викен внимательно рассмотрел их:

– Следы от скотча?

– Наверняка. В коже засели частички клея. И здесь такие же. – Она обвела пальцем вокруг рта покойной.

Через четыре часа после того, как Викен покинул прозекторскую, ему позвонила Дженнифер Плотерюд:

– Анализ крови готов.

Викен схватил ручку и пролистал блокнот, чтобы найти свободную страничку. Судебный медик не стала бы утруждать себя звонком, если бы не могла сообщить ему ничего интересного.

– В ее крови мы в большом количестве нашли вещество под названием тиопентал.

Он записал название:

– И что это за вещество?

– Так называемый барбитурат. Он используется во время операций, и хранить его разрешено только в больницах и на складах медикаментов. В небольших количествах также в ветеринарии.

– Как он действует?

– Чрезвычайно эффективен как усыпляющий компонент при наркозе. При передозировке вызывает остановку дыхания и сердца.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒