Книга третья 5 страница

– Есть три причины, благодаря которым этот величественный храм пережил три тысячи лет. Так, в раннехристианскую эпоху на самом верхнем этаже храма устроили церковь, стены с изображениями древних богов были оштукатурены и разрисованы христианскими фресками. Потом пришли арабы и перестроили весь комплекс под оборонительное сооружение. Еще несколько лет назад снаружи можно было видеть громадную сторожевую башню, построенную из камней храма. И третья причина – природное окружение храма. Тысячелетиями каменные глыбы и осколки откалывались от утесов и не было никого, кто бы убрал их. Поэтому храм вскоре исчез под громадной кучей камней.

Говард задумчиво кивнул.

– Мариэтт предполагал, – продолжал Навилль, – что под этой грудой находится маленький храм. Но потом он начал проводить систематические раскопки, и на свет появилось много интересных фрагментов. Прежде всего настенные рельефы помогли прийти к выводу, что значение этой женщины на троне фараонов было колоссальное. Она была дочерью Тутмоса I и вышла замуж за своего сводного брата Тутмоса II. Между ними в браке было много конфликтов, из которых победительницей вышла Хатшепсут. Она стала правительницей, первой в истории царства женщиной‑ фараоном. Идите за мной, мистер Картер!

Они прошли через остатки колонного зала. Навилль становился все возбужденнее. Его глаза, в которых обычно ничего нельзя было прочитать, теперь горели от волнения.

– Вы только посмотрите, мистер Картер, это Хатшепсут – правительница обеих земель!

Он указал пальцем на рельеф, который был едва ли больше трех футов. Царица выглядела как мужчина: в набедренной повязке и с голым торсом. На подбородке у нее висела накладная борода.

– Какая таинственная женщина, – заметил Говард и покачал головой.

Как и все они, – ответил Навилль. – Как все женщины, Хатшепсут тоже была весьма общительной. Но, в отличие от нынешних представительниц слабого пола, приказывала изображать на камне все, что было достойно внимания. Я убежден, что, если когда‑ нибудь этот храм будет полностью откопан, мы узнаем о Хатшепсут столько же, сколько о королеве Виктории.

– И за какое время вы справитесь с этим заданием?

– Это в основном вопрос денег, мистер Картер. Я не уверен, что успею осилить эту работу до конца своих дней.

С другого конца храма послышался крик ассистента Навилля. Чтобы усилить голос, он использовал рупор – длинную воронку из листового металла с ручкой сбоку. Навилля звали на место находки.

– Я прошу меня простить, – коротко извинился археолог, будто только что вернулся в действительность. – Как говорится, если что‑ нибудь подходящее подвернется, я дам знать. Как, вы говорите, называется ваш великолепный отель?

– «Маамура пэлэс», сэр.

– Ах да, «Маамура пэлэс». Ну, до встречи!

Навилль ушел, даже не подав Говарду руки. Хотя поведение Навилля было не очень обходительным, Говард не избежал чар археолога. В Навилле был какой‑ то огонь, восторженность, отличавшие хороших археологов. Этим он даже напоминал Питри, учителя Говарда. Однако, несмотря на то что это было единственное сходство между археологами, Говард был безоговорочно очарован Навиллем.

На обратном пути в долину Нила, который он молча проделал на осле Мохаммеда, мысли его вертелись лишь вокруг исчезновения Бругша и таинственной женщины. Почему Бругш утаил, что знает эту женщину? Неужели у Сары с этим плутом какие‑ то темные делишки? Зачем ей играть в такие коварные прятки? Картер сомневался, он сомневался в себе, в Саре и в том, любит ли она его вообще.

Ночь он проспал вполглаза, потому что ему мешал несмолкающий шум привокзальных улиц, а на следующий день надел костюм для тропиков, который ему любезно предоставила леди Маргарет. Костюм сидел кое‑ как, но для плана Говарда такая одежда была просто необходима.

Накануне Картер нарисовал дюжину визитных карточек с надписью: «Говард Картер, художник‑ анималист, отель " Маамура пэлэс" Луксор» и, прихватив их, отправился к отелю «Уинтер пэлэс», роскошному зданию цвета охры. Его фасад в это время находился еще в тени, поэтому у входа стояла приятная прохлада. В магазинчиках, расположенных рядом с отелем, постепенно просыпалась жизнь. Над ними на террасе подавали завтрак дорогим гостям. С рисунками под мышкой Говард поднялся по лестнице, насчитывающей двадцать одну ступеньку, к входу в гостиницу и исчез за вращающейся дверью.

Дворец не мог быть красивее. И Картер был готов уже повернуть обратно, но тут увидел свое отражение в сверкающем зеркале и посчитал, что его вид соответствует показной напыщенности знати в отеле.

На пересечении диагоналей шести квадратных колонн в центре зала стоял круглый мраморный стол на четырех выгнутых ножках в форме рыб. На противоположной стороне от входа, по левую руку, лестница вела вверх в галерею, под потолком которой висела хрустальная электрическая люстра. Еще никогда в жизни Говард не видел такого шикарного освещения. Через вращающуюся дверь под галереей можно было видеть парк. Шесть ступеней с левой стороны холла вели к номерам от 122 до 140. Это можно было прочитать на табличке справа от двустворчатых стеклянных дверей. Комната для швейцаров, с правой стороны холла, была обшита африканским деревом драгоценных пород и походила своей обстановкой на модный лондонский клуб. Одетый в черный костюм и красную феску метрдотель, завидев Говарда, учтиво поклонился.

С равнодушной самоуверенностью постояльца гостиницы Говард прошел швейцарскую, поднялся с правой стороны по ступеням и попал в длинный коридор, из которого многочисленные стеклянные двери вели в ресторан. Навстречу Картеру повеяло запахом кофе и жареного сала. В ресторане сидели лишь три одинокие пожилые дамы, остальные постояльцы предпочли завтракать на свежем воздухе. Итак, Говард пошел на террасу, откуда открывался прекрасный вид на Нил и его противоположный берег.

Появление Картера не привлекло внимания. В своем белом костюме для тропиков он едва ли отличался от постояльцев отеля, Говард критическим взглядом окинул гостей, прежде всего дам, которые выглядели так, будто никогда не путешествовали без собачки или кошки. Он целенаправленно подходил к таким и, представившись художником‑ анималистом, предлагал нарисовать портрет их маленьких любимцев.

Работой Картера интересовались, и он оставлял визитные карточки. Вскоре Говард раздал все, кроме одной, и подумал, не оставить ли ее у портье отеля за бакшиш, как вдруг увидел за столом мужчину, который сидел спиной, а теперь обернулся.

– Мистер Бругш! – удивленно вскрикнул Говард.

Тот, казалось, был удивлен не меньше Картера.

– Мистер Картер, вы здесь? Я вас не узнал.

Говарда на самом деле трудно было узнать. Его белый костюм придавал ему вид джентльмена из высшего общества. Но и Бругш тоже изменился: на нем была белая галабия и феска, под которой он прятал свои светлые волосы.

– Я искал вас на пароходе, но это было все равно что искать иголку в стоге сена, – без лишних слов начал Картер. – Почему вы велели сказать, что вас нет? Почему вы сошли с парохода в Кене, даже не заикнувшись о ваших намерениях, мистер Бругш?

Губы Бругша растянулись в улыбке.

– Мистер Картер, я ведь не обязан вас информировать о каждом своем шаге. Но если вы действительно хотите знать, пожалуйста: я сошел в Кене по важному делу. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

– Мне абсолютно все равно, где и когда вы сходите с корабля, – рассерженно ответил Картер, – мне нужна лишь моя папка с рисунками из Амарны.

– Вы разве ее не нашли? – Бругш наморщил лоб, всем своим видом показывая, как серьезно он относится к сложившейся ситуации.

– К сожалению, нет, мистер Бругш. Она должна быть у вас И я требую, чтобы вы вернули мне ее!

– Вот тебе раз! – вскрикнул переодетый немец. – Я же оставил ваши рисунки в своей каюте и попросил капитана выдать вам их по первому требованию. Разве он не сделал этого?

– Нет, мистер Бругш. Я не верю ни единому вашему слову и не сомневаюсь, что планы города все еще у вас.

– Тем самым вы хотите сказать, что я – лжец?

Говард скрестил руки на груди.

– Обстоятельства не позволяют мне сделать иного вывода, мистер Бругш. Именно вам я не собираюсь объяснять, что для расхитителей гробниц они неоценимы.

Бругш со звоном поставил чашку на блюдце, так что некоторые постояльцы испугались, и, покраснев от злости, в ярости закричал:

– Это неслыханная наглость! Посудите сами, я – куратор Египетского музея, мне незачем красть планы раскопок! А теперь убирайтесь отсюда! Иначе я велю вышвырнуть вас!

Картер слишком много знал об этом человеке, чтобы опасаться его резких высказываний. Ничуть не смутившись, он перешел в нападение и пригрозил немцу:

– Мистер Бругш, если вы не вернете мне планы до завтра, я обращусь в полицию и дам показания против вас.

Эти слова привели археолога в бешенство, так что он даже призвал на помощь лакеев, которые по неизвестным причинам были рядом с ним.

– Уберите этого англичанина от меня, – велел он. – Ему нечего делать в этом отеле. Его имя Картер, он – мошенник и вор. Дамы и господа, следите за своими драгоценностями!

В тот же миг на террасе началась паника. Мужчины вскочили, чтобы уйти в безопасное место, а состоятельные дамы принялись осторожно ощупывать свои украшения. Прислуга отеля тут же окружила Картера. Мужчина, похожий на шкаф, заломил Говарду руки за спину и, хотя у Картера не было никакого оружия, позвал полицию. Через пять минут весь отель всполошился, как будто было совершено покушение на мудира. Лишь Бругш, который заварил всю эту кашу, внезапно исчез.

Хамди‑ бей, начальник полиции Луксора, сделал строгое лицо, когда спустя полчаса прибыл на место происшествия. Едва он вошел на террасу отеля и поинтересовался составом преступления, как тут же вновь началась суматоха, которая до этого уже заметно улеглась. Постояльцы, старший официант и лакеи тыкали пальцем в Говарда Картера и кричали:

– Это он!

Не успел Говард и глазом моргнуть, как его вывели из отеля в кандалах и посадили в запряженный мулом полицейский вагончик, который ждал у обочины.

Говарду казалось, что все это ему снится. Но вот его привезли в полицейский участок. Пустые комнаты, выкрашенные в бирюзовый цвет, были здесь выше обычных. Тут Картера начали допрашивать как преступника. В течение всего допроса начальник полиции старательно смотрел на свой стол и ни разу не взглянул на собеседника.

После записи личных данных, которая прошла не без сложностей, потому что английское правописание очень отличалось от арабского, Хамди‑ бей снял с Говарда наручники и заявил:

– Расскажите о совершенных вами преступлениях, мистер Картер.

– Каких преступлениях? – возмущенно вскричал Говард.

– О краже!

– Какой краже?

– Постояльцы отеля «Уинтер пэлэс» утверждают, что вы их обокрали.

– Кто это утверждает, Хамди‑ бей?

– Господин Бругш, мистер Картер.

– Вот как! Значит, он это утверждает. И что же, позвольте спросить, я у него украл?

Полицейский пожал плечами.

– Господин Бругш сообщит нам об этом завтра. А покуда я должен задержать вас, мистер. – Он указал на нечто, похожее на камеру, которую было видно в конце коридора через дверь. За решеткой стояли и глазели пятнадцать‑ двадцать заключенных: мужчины, женщины и даже дети, которым едва ли исполнилось двенадцать лет. Они с любопытством прислушивались к допросу. Это, бесспорно, было единственным развлечением в их мрачной повседневной жизни.

С трудом сохраняя спокойствие, Говард произнес:

– Хамди‑ бей, я – англичанин, и вы не имеете права держать меня здесь!

– Даже англичане должны соблюдать законы нашей страны, – как бы между прочим, холодно ответил начальник полиции и подписал протокол. – Как только выяснится, что вы невиновны, вас тут же отпустят. А пока у меня нет причин не верить мистеру Бругшу. Он – уважаемый человек, куратор Каирского музея.

Хамди‑ бей щелкнул пальцами, и из‑ за спины появились двое полицейских в униформе. Резким кивком начальник подал им знак, и они, схватив Говарда, повели его к камере, толкая впереди себя.

Заключенные зааплодировали, когда Картер вошел туда в белом тропическом костюме. Две беззубые нищенки с темной кожей и седыми волосами попробовали качество ткани на рукавах и штанинах, потерев материю между большим и указательным пальцами. Это тут же вызвало всеобщий хохот окружающих.

– О, какой знатный эфенди! – пронзительно взвизгнула одна. – Что же он такого натворил, что его бросили к нам в эту дыру?

Говард оттолкнул обеих старух и осмотрелся. Смутившись, он обнаружил, что в камере нет ни скамейки, ни стула, чтобы можно было присесть. Единственным признаком комфорта была дыра в полу в правом углу, куда заключенные справляли естественные потребности.

Говард в отчаянии присел на каменный пол у стены напротив входа. Он чувствовал, что все на него смотрят. Но когда он бросал ответный взгляд, арестанты отводили глаза. Большинство из них цеплялись руками за прутья решетки и глядели наружу, через длинный коридор, где кипела повседневная жизнь полиции Верхнего Египта.

Через некоторое время Картер обратился к одному из сокамерников, одетому в серую галабию и имевшему не такой запущенный вид, как у всех остальных. Египтянину было около тридцати. Говард спросил его, как он здесь очутился. Но тот, явно не расположенный к разговору, лишь неохотно покачал головой и отмахнулся, будто хотел сказать: «Оставь меня в покое».

Единственной, кто проявил к Говарду интерес, оказалась красивая, но грязная девочка с курчавыми волосами до плеч. Она сидела недалеко от него и пыталась обмахиваться своей длинной широкой юбкой. Она то притягивала ее поближе к лицу, то махала у пола. При этом она прищелкивала языком. Ужасные условия содержания не способствовали тому, чтобы заключенные стеснялись. А когда девочка вообще сняла юбку, чтобы показать Картеру, что под ней действительно ничего нет, он с отвращением отвернулся.

Один парень – ниже Говарда ростом, но на вид старше, чем был на самом деле, – подошел к англичанину и с трудом спросил на почти непонятном английском:

– Как вы сюда попали, мистер?

У Говарда уже не было желания говорить, но потом он взглянул в открытое и честное лицо египтянина и ответил:

– Ты спокойно можешь говорить со мной на своем языке. Как тебя зовут?

– Сайед, – ответил юноша, – мне уже четырнадцать!

– Четырнадцать? – удивленно повторил Картер. – Тебе в твоем возрасте лучше бы в школу ходить, чем сидеть в тюрьме. И что же ты натворил?

Сайед закатил темные глаза и хитро улыбнулся. Ему ведь нужно было отрицать, что он что‑ то украл, поэтому он сложил лодочкой правую руку и затем резко повернул ее в запястье.

– Сумочка одной леди из Европы. Это было не в первый раз. Меня просто поймали впервые.

– И где, при каких обстоятельствах?

– У корабельной пристани. Хассан, мой учитель, лучший вор‑ карманник между Асуаном и Александрией, говорит, что идеальная возможность что‑ нибудь стащить появляется в тот момент, когда люди спускаются с корабля. Никто не следит за своими вещами. Все смотрят только вперед, на то, что их ожидает.

– Вот как! Значит, так говорит Хассан.

– Да, Хассан говорит, Хассан умный. Он может пересказать первую суру Корана наизусть! А вы можете, мистер?

– Нет.

– Вот видите.

– И кто же тебя поймал?

Сайед выпятил нижнюю губу и кивнул в сторону полицейского бюро.

– Хамди‑ бей, лично. – Он наклонился к Говарду и, прикрыв ладонью рот, прошептал: – Он единственный, кто мне может принести воды. Остальные здесь – настоящие болваны и тряпки, они не стоят тех денег, которые им платят.

Говард рассмеялся, маленький воришка нравился ему.

Некоторое время оба молча глядели в пол, и тут Сайед вдруг вполголоса пробормотал:

– Вообще‑ то, я не люблю англичан…

Картер взглянул на мальчика.

– Но почему, позволь спросить?

– Хассан говорит, что англичане купили Египет. Просто так, как на рынке покупают верблюда или мешок сахара. Но, как говорит Хассан, у англичан не было на это права. Мы, египтяне, хотим жить так, как нам хочется. Мы ведь тоже люди! Так Хассан говорит.

– Я вижу, что этот Хассан – националист. А ты тоже хочешь стать таким же?

Сайед уверенно кивнул.

– Честно сказать, – тихо произнес Говард, – я целиком на твоей стороне. То, что англичане делали в Александрии десять лет, – это позор для всей Британской империи.

– Хассан собственными глазами видел, как ваш флот стрелял по Александрии и разрушил полностью базар, площадь Мохаммеда Али и улицу Консульства. При этом наш предводитель Араби‑ паша всего лишь хотел, чтобы англичане не вмешивались в египетские дела. Но Хассан говорит, что Аллах дает силы даже цыпленку, чтобы разбить скорлупу.

– Насколько я знаю, Араби‑ паша все еще жив?

– Его сослали в ссылку на Цейлон, и он больше не может вернуться домой. Теперь Хассан наш… – Сайед запнулся.

– Ваш кто? – поинтересовался Говард.

– Да так, ничего. Я уже много чего разболтал, мистер.

– Картер, – добавил Говард. – Ты можешь мне доверять. Я не имею ничего общего с политикой. Я – археолог и интересуюсь лишь людьми, которые жили три тысячи лет назад. Если взять это во внимание, то я – плохой подданный ее величества королевы Виктории.

Сайед сморщил нос.

– Хассан говорит: кого один раз укусила змея, тот и маленькой веревки боится.

– Умный человек этот Хассан. Где он живет?

Мальчик на какое‑ то время замолчал. Наконец он сказал:

– Хассан вытащит меня отсюда. И, если хотите, я могу и за вас замолвить словечко.

– Как же это получится?

Сайед захохотал, будто мог дать голову на отсечение за свои слова. Да и вообще казалось, что он не принимает всерьез содержание под стражей.

– Эфенди, – вымолвил он после паузы, – вы ведь еще не так давно в Египте? Мне кажется, вы слишком плохо знаете традиции и обычаи нашей страны.

– Почти три года, – ответил Картер, – хотя два из них я прожил в пустыне, вдали от городов, в Среднем Египте.

– Ах, вот оно что, – улыбнулся Сайед. – Знаете, есть только один бог – Аллах. Но на самом деле рядом с Аллахом есть еще два других бога – бакшиш и нужные связи. Если у тебя есть один из них – это хорошо, а если оба – еще лучше.

– Так говорит Хассан?

– Нет, так говорит Сайед. Можете мне верить. Больше одного дня я здесь не проторчу. У вас есть с собой деньги?

– Да, – нерешительно ответил Говард.

– Сколько?

– Зачем ты спрашиваешь?

– Ну, я бы сказал так: если у вас есть однофунтовая банкнота, тогда вы свободны.

Картер недоверчиво взглянул на мальчика.

– И еще один фунт для меня, – поторопился добавить Сайед. – Мне здесь тоже не очень‑ то нравится. – При этом он посмотрел на толстого египтянина, который сидел на корточках над дырой в полу, справляя естественную нужду.

Говард сомневался. Мальчик казался ему слишком хитрым. С другой стороны, лишь от одной мысли, что придется провести в этой камере пару суток, у Картера по спине бегали мурашки. Под рубашкой Говард носил сумочку со всеми своими сбережениями – почти шестьдесят английских фунтов. Это было целое состояние, и он должен был предусмотреть все. Если сокамерники нападут на него ночью, а среди них Говард заметил двух мрачных типов, он потеряет все. Возможно, это был единственный шанс, а потому ему придется доверить свою судьбу парнишке.

Стараясь не привлекать внимания, Говард подсел поближе к Сайеду. Тот сразу смекнул, в чем дело, и повернулся спиной, чтобы отгородить Картера от ненужных взглядов. Говард осторожно расстегнул рубашку, потом достал сумочку, вынул фотографию Сары и выудил две банкноты по фунту, которые быстро сжал в кулаке.

Картер как раз хотел положить обратно фотографию, как вдруг заметил любопытный взгляд Сайеда. На лице мальчишки просияла улыбка, и он спросил:

– Ваша жена, мистер Картер?

– Это тебя не касается! – тихо проворчал Говард и сунул фотографию в сумочку, потом незаметно застегнул рубашку.

– Мистер, – нерешительно начал Сайед, – а где ваша жена сейчас?

– В Англии, – неохотно ответил Картер. – Почему ты спрашиваешь?

Сайед смущенно отвел глаза.

– Неловкая ситуация получается, – неохотно произнес он. – Но я мог бы поклясться, что именно у этой дамы с фотографии я стащил сумочку. Мне очень жаль, мистер Картер.

Прошло время, прежде чем Говард смог привести свои мысли в порядок. От слов Сайеда Картеру стало не по себе. Говард еще раз вынул фотографию Сары из‑ под рубашки и сунул под нос мальчику.

– Да, точно эта женщина! Она сходила с почтового парохода на пристани. Ее багаж повезли в отель «Луксор». Когда она спускалась по сходням на берег, я… Ну, вы знаете уже. Мне действительно очень жаль, мистер Картер. Я просто в отчаянии. Как я могу теперь загладить свою вину?

Слова Сайеда звучали правдиво.

– Эта дама сошла на берег здесь! – недоверчиво спросил Говард, размахивая фотографией перед носом Сайеда. Хотя он и старался, ему не удавалось скрыть своего волнения.

– Ну, я же говорю вам! Она и послужила причиной того, что я тут сижу!

Говард поспешно сунул фотографию под рубашку.

– Мне нужно выйти отсюда! – почти беззвучно прошептал он и повторил: – Мне нужно выйти отсюда!

Сайед указал на кулак Картера, в котором все еще были зажаты два фунта.

– Если вы будете так любезны…

Говард не питал больших надежд, но теперь ему было все равно. Он сунул деньги Сайеду так, чтобы никто не заметил, и пригрозил мальчику:

– Но если ты обманешь, я убью тебя. Можешь не сомневаться!

– Договорились, – невозмутимо ответил тот. Картер спрашивал себя, действительно ли этот паренек такой хладнокровный жулик или просто он уверен в своих силах? Картер не спускал с него глаз. Мальчик подошел к решетке и позвал охранника, дремавшего в конце коридора на стуле.

Охранник с явной неохотой поднялся на зов Сайеда. Он пробормотал непонятное проклятие и зашаркал по каменному полу стоптанными башмаками. Было слышно, как Сайед что‑ то шепчет ему, но разобрать хотя бы слово Картер не смог. Наконец охранник так же шумно удалился, как и пришел.

Через пару минут у решетки появился Хамди‑ бей, и между ним и Сайедом снова началось долгое перешептывание. Во время разговора парнишка часто оборачивался и показывал пальцем на Картера. После короткого спора начальник полиции ушел.

Закусив от злости губу, рассерженный Сайед ударил кулаком по решетке и вернулся к Говарду. Сокамерники с любопытством смотрели на Сайеда, но тот предпочитал молчать. Как только интерес к происходящему немного ослабел, он, растопырив пальцы, шепнул на ухо Говарду:

– Сукин сын остался недоволен. Он хочет пять фунтов!

Говард уже видел себя на свободе. Неужели все его усилия напрасны? Тщательно обдумав ситуацию, он решил, что в камере может лишиться всего. Только Хамди‑ бей знал, что у Говарда при себе есть деньги, поэтому Картер вытащил из‑ под рубашки еще три фунта и передал их Сайеду.

Представление повторилось. Вначале подошел охранник, потом – Хамди‑ бей. Пять английских фунтов моментально возымели действие на начальника полиции, и он исчез.

– Все в порядке, мистер Картер, – вернувшись, сказал Сайед. – Ничего не в порядке, – прошипел в ответ Говард, – я заплатил пять фунтов и хочу выйти отсюда!

Мальчик успокаивающе поднял руки.

– Погодите немного! Хамди‑ бей хоть и плут, но не обманщик.

– А в чем же разница? – тихо возмутился Говард. Его злость не знала предела. Но что было делать: кричать, протестовать, размахивать кулаками? Пока он беспокойно искал выход из сложившейся ситуации, пока всерьез думал, как прикинуться потерявшим сознание и потом сбежать из больницы, охранник открыл решетку и, указав на Картера и Сайеда, крикнул:

– На допрос!

Оба незаметно переглянулись и подчинились требованию. А через пару минут они уже стояли на улице перед полицейским участком.

– Ну, что я говорил? – улыбнулся Сайед и повторил: – Хамди‑ бей хоть и плут, но не обманщик!

Говард тут же отправился к гостинице «Луксор», которая была недалеко от полицейского участка. Он был взволнован так же, как несколько лет назад в Сваффхеме. Говард пытался подобрать подходящие слова, которыми хотел встретить Сару. Вполголоса он бормотал их себе под нос, потом вошел в отель и справился у портье о миссис Саре Чемберс.

– Сожалею, – ответил маленький дружелюбный египтянин, – но такая дама у нас не останавливалась!

– А может быть, есть мисс Сара Джонс? – Говард умоляюще взглянул на портье.

– И никакой мисс Сары Джонс, сэр!

– А не останавливалась ли в вашем отеле англичанка?

Тут низенький портье рассердился и, нервно закатив глаза, ответил:

– Сэр, у нас большой отель, и здесь живут не только англичанки. А сейчас простите, я занят.

«Бакшиш! » – пронеслось в голове у Картера. Вспомнив, что говорил ему Сайед в камере, Говард положил на столешницу перед портье два пиастра и спросил:

– Не могли бы вы мне показать на секундочку список постояльцев?

Портье, не имевший права этого делать, внимательно смотрел по сторонам, пока Говард изучал фамилии. Англичанками, которые путешествовали одни, оказались миссис Шоуки из Глочестера, мисс Эванс из Манчестера, миссис Джейн Калин с дочерью Мэри из Брайтона и леди Элизабет Коллингем из лондонского Саут‑ Кенсингтона.

Картер разочарованно отложил гостевую книгу. Может быть, Сара путешествует под вымышленным именем? Признаться, он не видел в этом никакого смысла, однако это была его последняя надежда. Тем временем наступил вечер, и Говард ходил взад‑ вперед перед отелем «Луксор». С противоположной стороны улицы он наблюдал за каждым окном в надежде, что Сара все‑ таки появится и помашет ему. Но ничего не произошло. Спустя два часа Говард устал как собака, сдался и пошел обратно к своему пансиону.

Ночь Картер провел в беспокойном сне. Ему грезилось, что Сара сидит в камере полицейского участка, а его при попытке ее освободить схватили охранники и бросили в другую камеру. Он кричал и прислушивался к каждому звуку, чтобы понять, что ему отвечает Сара, но эхо пустых коридоров лишь искажало ее голос. Они не могли разобрать, что кричали друг другу.

Незадолго до восхода солнца Картер вновь отправился к отелю «Луксор», чтобы с улицы наблюдать за окнами и входом. В такую рань у входа царило оживление. Дрожки и повозки, запряженные мулами, отъезжали, чтобы доставить багаж постояльцев к вокзалу. Торговцы привозили свои товары, а целое войско полураздетых лакеев с песнями подметало улицу перед отелем. От этого в воздух поднялись серые тучи пыли и совершенно закрыли обзор.

После трех часов безрезультатного ожидания Говард присел на скамейку на набережной и уставился в пустоту. Тут он услышал позади себя незнакомый женский голос:

– Простите, сэр, но меня не покидает ощущение, что вы за мной следите вот уже несколько дней. Вы не хотите назвать причину столь странного поведения?

Обернувшись, Говард испугался до смерти. Перед ним стояла загадочная дама с корабля. Она была как две капли воды похожа на Сару, и лишь голос выдавал, что это была не она. В тот момент Картер подумал, что чувства изменили ему. Неужели глаза или уши сыграли с ним злую шутку?

– Я думал… Я надеялся… Мисс Джонс? – Говард вскочил. Он бесстыдно разглядывал незнакомку. – Мисс Джонс? – беспомощно повторил он.

– Меня зовут леди Элизабет Коллингем, – ответила незнакомая дама, так похожая на Сару.

– Леди Коллингем, – беззвучно прошептал Картер и растерянно закивал. Наконец, запинаясь, он произнес: – Меня зовут Говард Картер. Я археолог.

– Вы все еще не ответили на мой вопрос, мистер Картер! – настаивала незнакомка.

– Да… – медленно произнес Говард, с трудом приводя разум и чувства в порядок. Умом он понимал, что перед ним – совсем другая женщина, но его чувства указывали обратное. – Я просто спутал вас, – робко сказал Картер, – я никогда бы не осмелился…

– Довольно неуклюжий способ оправдать свое поведение. Вы не находите, мистер Картер?

Говард пожал плечами.

– Так, наверное, это выглядит со стороны, миледи, но поверьте, что у меня и в мыслях не было компрометировать вас. Пожалуйста, поверьте мне.

Леди Коллингем улыбнулась. Казалось, она не совсем верит молодому англичанину. С другой стороны, она не могла скрыть, что нерешительность археолога ей нравилась.

Когда Картер заметил недоверчивую улыбку леди, он разозлился. Говард вынул свою сумочку из‑ под пиджака и показал незнакомке.

– Это она! – торжествующе произнес он.

– Миленькая, действительно очень симпатичная, – насмешливо произнесла леди. – Но разве это объясняет ваше поведение?

– Вы правы. То, что вы похожи с мисс Джонс, еще не является поводом для того, чтобы вас преследовать. Но знаете, когда наши пути разошлись два года назад, это случилось не потому, что наши чувства угасли. Мисс Джонс вышла замуж за другого, хотя любила только меня. Вы можете себе это представить? С тех пор я стал довольно успешным археологом и попытался забыть Сару Джонс Но, как видите, ничего из этого не вышло. Простите мое поведение, миледи.

– Извинения принимаются! – Леди Коллингем внимательно посмотрела на Говарда. – Но при одном условии. Вы расскажете мне о себе и этой мисс Джонс.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒