Дженни Хан 1 страница

Дженни Хан

Всем парням, которых я когда-либо любила

Аннотация

«Всем парням, которых я когда-либо любила» – рассказ о девушке по имени Лара Джин, которая никогда открыто не признавалась в любви, а вместо этого писала каждому парню письмо, раскрывая в нем свои чувства, запечатывала и прятала его в коробке под кроватью. Но в один прекрасный день Лара Джин обнаруживает, что каким-то странным образом все ее письма из секретной коробки отправлены по адресатам. Это непредвиденное обстоятельство сталкивает девушку лицом к лицу со всеми ее бывшими возлюбленными: с мальчиком, подарившем ей первый поцелуй, с парнишкой из летнего лагеря и даже с бывшим бойфрендом ее сестры, Джошем. По мере того, как Лара справляется с нахлынувшими трудностями, она понимает, что из этой истории с письмами может получиться что-нибудь интересное и даже очень хорошее.

Моей сестре, Сьюзан – девчонки Хан. Навечно.

Пролог

Мне нравится собирать и сохранять разные вещи. Конечно, не такие важные, как киты, окружающая среда и тем более люди. Это просто безделушки, глупые вещички. Колокольчики из фарфора, которые можно купить в любом сувенирном магазине. Формочки для выпечки, которые, уверена, никогда не будут применены по назначению, ведь, серьезно, кому нужны печеньки в форме ног? Ленточки для волос. Любовные письма... Думаю, из всех моих «сокровищ», любовные письма имеют для меня наивысшую ценность.

Я храню их в бирюзовой коробке из-под шляпы, которую когда-то мне купила мама в винтажном магазинчике в центре города. Нет, эти письма были адресованы не мне. Увы, таких в моей коллекции нет. Эти письма я написала сама. По одному для каждого парня, которого я когда-либо любила. Всего их было пятеро.

Каждое послание я пишу предельно откровенно, словно получатель никогда его не прочтет. Ведь так оно и есть, этого никогда не произойдет. Все, что таится у меня в сердце – каждая потаенная мысль, каждая подмеченная мной деталь – я отдаю бумаге. Излив душу, я запечатываю конверт, пишу адрес… и убираю в бирюзовую коробку из-под шляпы.

На самом деле мои письма едва ли можно назвать «любовными». Я их пишу, когда больше не хочу любить. Они символизируют прощание с моими чувствами, потому что после их написания я больше не нахожусь во власти всепоглощающей любви. Я могу спокойно есть хлопья, не задаваясь при этом вопросом: любит ли он, как и я, бананы больше «Чириоуз». Могу напевать песни о любви, не посвящая их ему. Если любовь подобна одержимости, то, возможно, мои письма своего рода ритуал экзорцизма – избавления от чувств и страданий. Они освобождают меня. Или, по крайней мере, должны…

Джош – парень Марго, однако, полагаю, не будет ложью, если скажу, что в него влюблена вся моя семья. Даже трудно сказать, кто сильнее. Кажется, что он всегда был с нами, хотя это не так (он переехал в соседний дом всего пять лет назад).

Папа, окруженный одними девчонками, любит Джоша просто за то, что он парень. И я говорю совершенно серьезно, папа целыми днями крутится рядом с женщинами. Он – акушер-гинеколог, да к тому же отец трех дочерей. Жизнь папы можно охарактеризовать так: женщины, женщины и еще раз женщины. Ну и конечно, у них с Джошем имеются общие интересы: комиксы и рыбалка. Однажды отец пробовал и нас увлечь рыбалкой, однако, когда я разревелась из-за того, что испачкала обувь грязью, Марго из-за того, что намочила книгу, а Китти же просто так (в то время она была еще совсем маленькой), папа оставил эту затею.

Китти любит Джоша, потому что ему никогда не надоедает играть с нею в карты. Или, по крайней мере, он делает вид, что не надоедает. Они постоянно заключают друг с другом пари. Например, «если я выиграю следующую партию, тебе придется сделать мне румяный, хрустящий сэндвич с арахисовым маслом, да еще и без корочки». Такая уж у нас Китти. И как по наидревнейшему закону – закону подлости, она выиграет, дома не окажется арахисового масла, Джош скажет: «Как жаль, пожелай что-нибудь другое». Но тогда Китти будет изматывать его, пока он не побежит и не купит масло. Вот такой уж у нас Джош.

Почему Марго любит Джоша? Наверное, потому что мы все его любим.

Мы все расположились в гостиной. Китти сидит среди обрывков разноцветной бумаги и наклеивает картинки собачек на гигантский кусок картона, при этом мурлыча себе под нос: «Когда папочка спросит меня, что я хочу получить на Рождество, я покажу ему картинки и скажу, чтобы просто выбрал одну из пород и этого будет достаточно».

Марго с Джошем приютились на диване, я же лежу на полу и смотрю телевизор. Джош приготовил огромную миску попкорна, и я сосредоточенно уплетаю его горсть за горстью, пялясь в экран, где сменяется кадр и начинается реклама духов: девушка в платье цвета орхидеи, тоненьком, как папиросная бумага, бежит по улицам Парижа. Я бы все отдала, чтобы быть этой девушкой в тоненьком платьице, облетающей весенний Париж! И вдруг мне в голову приходит потрясающая идея. Я подскакиваю так резко, что даже давлюсь попкорном, и, откашлявшись, говорю:

– Марго, а давай во время моих весенних каникул встретимся в Париже!

Я живо представляю себя кружащейся с фисташковым пирожным в одной руке и малиновым в другой. Глаза Марго загораются.

– Думаешь, папа тебя отпустит?

– Конечно, это же путешествие в культурную столицу Европы! Ему придется меня отпустить. – Правда, я никогда прежде не летала одна. И даже ни разу не покидала страну. Встретит ли Марго меня в аэропорту или же мне придется самой искать дорогу до хостелу? В моей голове сразу же мелькает миллион вопросов.

Джош, должно быть, замечает, вероятно, отразившееся на моем лице смятение.

– Не волнуйся. Твой папа точно тебя отпустит, если я буду с тобой.

Я буквально начинаю сиять от радости.

– Да! Мы можем остановиться в хостеле и питаться одними пирожными и сыром.

– А еще мы можем посетить могилу Джима Моррисона, – добавляет Джош.

– Мы можем пойти в парфюмерную лавку и заказать наши личные ароматы, – восклицаю я. Джош фыркает.

– М-м-м, я абсолютно уверен, что «заказать наши личные ароматы» в парфюмерной лавке будет стоить столько же, сколько и недельное проживание в хостеле, – замечает он, затем слегка подталкивает Марго локтем. – А у твоей сестры мания величия.

– Из нас троих она самая требовательная, – соглашается Марго.

– А я? А как же я? – скулит Китти.

– Ты? – с издевкой подтруниваю я. – Ты самая неприхотливая из девушек Сонг. Мне приходится умолять тебя помыть хотя бы ноги на ночь, не говоря уже о том, чтобы принять душ.

Китти краснеет.

– Я не об этом, ты, тупица. Я спрашивала о Париже. Можно мне с вами?

Я небрежно отмахиваюсь:

– Ты еще слишком маленькая, чтобы останавливаться в хостеле.

Китти подползает к Марго и забирается к ней на колени, и это несмотря на то, что ей уже девять. Она слишком взрослая, чтобы сидеть на чьих-то коленях.

– Марго, ты же разрешишь мне поехать?

– Можем устроить семейный отдых, – отвечает Марго, целуя ее в щеку. – Ты и Лара Джин с папой, все могли бы поехать.

Я насупливаюсь. Это далеко не та поездка в Париж, которую я себе представляла. Поверх головы Китти Джош одними губами произносит: «позже поговорим». И я, незаметно для сестер, отвечаю ему, подняв большой палец вверх.

***

Позже вечером мы со старшей сестрой сидим на кухне. Джош уже давно ушел, Китти с папой легли спать. Марго сидит за компьютером, а я рядом с ней скатываю тесто в шарики, обмакивая затем их в корицу с сахаром. Сегодня, когда я зашла к Китти пожелать спокойной ночи, она отвернулась и не стала со мной разговаривать. Сестренка все еще твердо убеждена, что я попытаюсь помешать ей поехать с нами в Париж. Все знают, что Китти обожает печенье «Сникердудль». И мой план состоит в том, чтобы оставить печеньки на тарелке возле кроватки Китти, дабы она проснулась от аромата свежеиспеченного лакомства.

До сих пор Марго вела себя подозрительно тихо, и вот она неожиданно отрывается от экрана и выпаливает:

– Я сегодня рассталась с Джошем. После ужина. – У меня от такой новости из рук выпадает комок теста, приземляясь прямо в сахар. – Думаю, наше время истекло, – продолжает она.

Кажется, она даже не плакала: глаза не красные, голос спокойный и ровный. Никто, посмотрев на нее, даже не подумал бы, что что-то не так. Конечно, ведь Марго всегда выглядит на все сто, со стороны кажется, что у нее всегда все хорошо, даже если это не так.

– Не понимаю, почему? – допытываюсь я. – Твое поступление в колледж вовсе не означает, что нужно расставаться с парнем!

– Лара Джин, я уезжаю в Шотландию, а не в университет Вирджинии. Сэнт-Эндрюс почти в четырех тысячах миль отсюда. – Марго поправляет очки. – Какой был бы смысл в наших отношениях?

Я не верю своим ушам. Она не могла это сказать.

– Какой смысл?! А Джош?! Этот парень любит тебя больше, чем какой-либо мужчина когда-либо любил женщину!

Марго закатывает глаза, услышав мои слова. Она считает, что я драматизирую. Но это не так. Джош действительно настолько сильно любит Марго, что даже никогда и не взглянул бы на другую девушку.

Марго неожиданно произносит:

– Знаешь, что мне однажды сказала мама?

– Что?

На мгновение я совсем забываю о Джоше. Поскольку что бы со мной ни происходило, где бы я ни находилась – в разгаре ли спора с Марго, в секунде ли от того, что меня собьет машина – я всегда остановлюсь и послушаю рассказ о маме. Любую мелочь, любое хранимое Марго воспоминание, я хочу в свою коллекцию. Хотя мне повезло больше Китти. У Китти вообще нет своих собственных воспоминаний о маме, лишь те, что подарили ей мы. Мы так много и часто рассказывали истории про маму, что теперь они принадлежат и ей. «А помнишь то время…», – начнет говорить она и расскажет историю, словно блистая собственными воспоминаниями, а вовсе не переданными нами.

– Она советовала мне поступать в колледж без парня. Говорила, не хочет, чтобы я была плачущей странной девушкой, общающейся со своим парнем только по телефону и отказывающейся от всех радостей и наслаждений молодости.

Полагаю, Шотландия – это ее первый шаг к «счастливой молодой жизни». Я рассеяно отрываю кусок теста и запихиваю его в рот.

– Сырое тесто есть вредно, – порицает Марго.

Я ее игнорирую.

– Джош бы никогда тебя ни в чем не ограничивал. Он не такой. Помнишь, когда ты решила участвовать в выборах на пост президента студенческого совета, он стал менеджером твоей избирательной кампании? Он же твой самый большой поклонник!

От этих слов уголки губ Марго опускаются вниз. Я встаю и обнимаю ее за шею. Она немного отстраняется и улыбается мне.

– Я в порядке, – заверяет она, но я знаю, что это не так.

– Знаешь, еще не поздно все вернуть. Ты можешь пойти к нему прямо сейчас и сказать, что погорячилась.

Марго отрицательно качает головой.

– Лара Джин, все кончено. – Я отпускаю ее, и она закрывает свой ноутбук. – Когда уже будет готова первая партия? Я проголодалась.

Я поглядываю на магнитик с таймером на холодильнике.

– Еще четыре минуты. – Сажусь обратно и говорю: – Марго, мне все равно, что ты скажешь, но между вами еще не все кончено. Ты слишком сильно его любишь.

Она качает головой.

– Лара Джин, – начинает Марго своим снисходительным тоном, как будто я ребенок, а она зрелая мудрая женщина сорока двух лет.

Я размахиваю ложечкой с тестом перед ее губами. Марго колеблется, затем все-таки открывает рот, и я кормлю ее словно ребенка.

– Вот увидишь, вы с Джошем снова будете вместе через день, максимум два.

Но даже сейчас, говоря это, я прекрасно понимаю, что это неправда. Марго не из тех девушек, кто расстается, а потом по прихоти снова сходится. Если она что-то решила, то так и будет. Никаких колебаний, никаких сожалений. Все так, как она сказала: если решила, то не отступит.

Мне бы хотелось (и эта мысль посещала меня много-много раз, слишком много, чтобы сосчитать) быть больше похожей на Марго. Поскольку временами мне кажется, что я вообще никогда не расстаюсь с прошлым.

Позже, после того как помыла посуду, разложила на тарелке печенье и оставила его возле подушки Китти, я иду в свою комнату. Не зажигая лампу, подхожу к окну. У Джоша все еще горит свет.

На следующее утро, когда Марго заваривает кофе, а я рассыпаю хлопья по тарелкам, высказываю сестре то, что беспокоило меня все это время.

– Так, просто, чтобы ты знала: папа и Китти сильно расстроятся.

Чуть раньше, когда мы с Китти чистили зубы, меня так и подмывало выложить ей все. Но сестренка все еще злится после вчерашнего, поэтому разговор не завязался, и я промолчала. Китти даже не поблагодарила за печенье, хотя я знаю, что она его съела, ведь на тарелке остались одни крошки.

Марго тяжело вздыхает.

– И что, я должна оставаться с Джошем ради тебя, папы и Китти?

– Нет, я просто озвучиваю свои мысли.

– В любом случае, он все равно не так часто приходил бы сюда после моего отъезда.

Я хмурюсь. Мне даже как-то и не приходило в голову, что Джош прекратит к нам заглядывать только из-за отъезда Марго. Он заходил к нам еще задолго до того, как они начали встречаться, поэтому я не понимаю, почему он перестал бы это делать после их расставания.

– С чего ты взяла? – говорю я. – Он действительно любит Китти.

Марго включает кофе-машину. Я внимательно за ней наблюдаю. В нашей семье только она умеет варить кофе. А теперь, когда Марго уезжает (уже через шесть дней), мне бы лучше узнать, как это делается. Не оборачиваясь ко мне, она произносит:

– Может быть, они даже и не узнают об этом…

– Хм, думаю, они догадаются, когда заметят, что он не провожает тебя в аэропорт, Гоу-гоу. – Я дала Марго это прозвище в честь сапог для исполнения танца гоу-гоу. – Сколько стаканов воды ты туда залила? И сколько ложек зерен кофе положила?

– Я все тебе запишу, – уверяет меня Марго. – В блокнот.

У нас дома рядом с холодильником лежит специальная записная книжка. Безусловно, это идея Марго. В ней записаны все важные телефонные номера, папино расписание и очередность отвозить Китти в школу. В общем, все самое необходимое

– Проверь, не забыла ли ты записать номер новой химчистки, – напоминаю я.

– Уже сделано. – Марго нарезает банан ломтиками, чтобы добавить их к своему завтраку, каждый кусочек – идеально тоненький. – И к тому же Джош в любом случае не поехал бы с нами в аэропорт. Ты же знаешь, как я отношусь к грустным расставаниям. – Марго строит уже давно известную мне гримасу, как бы говоря: «Ох, уж эти эмоции».

***

Когда Марго решила поступать в колледж в Шотландии, для меня это было подобно предательству, хотя я знала, что она всегда мечтала учиться где-нибудь далеко от дома. И, конечно же, она собралась поступать именно в университет Шотландии и изучать именно антропологию, потому что она – Марго, девушка с картами, путеводителями и планами местности. Естественно, когда-нибудь она бы уехала от нас, я всегда это знала.

Тем не менее, я все еще немного на нее злюсь. Совсем чуть-чуть. Понимаю, она ни в чем не виновата. Но моя старшая сестра уезжает так далеко… Мы всегда говорили, что навечно останемся девушками Сонг. Первая Марго, я в середине, а Китти – последняя. В свидетельстве о рождении младшая сестра записана как Кэтрин, для нас же она просто Китти. Иногда мы зовем ее Котенком, потому что именно так я ее назвала, увидев впервые. Она была похожа на тощего, лысенького новорожденного котеночка.

Сейчас нас трое, трое девушек Сонг. А когда-то было четверо. Три сестры и мама, Ив Сонг. Папа называл ее Иви, мы – мамочка, все остальные – просто Ив. Сонг – фамилия мамы. Наша же – Кави. Но мы всегда были девушками Сонг, поскольку мама говорила, что ее всегда так называли, и Марго решила, мы тоже должны носить эту фамилию. Да к тому же мы больше похожи на кореянок Сонг, чем на типичных американок Кави. По крайней мере, Марго и я. Китти больше похожа на папу: у нее такие же светло-каштановые волосы, как у него. Говорят, я вылитая мама, но мне кажется, что Марго, с ее-то высокими скулами и темными глазами, больше на нее похожа.

Прошло уже почти шесть лет. Иногда кажется, что мама была здесь только вчера, а иногда, что ее никогда и не было в нашей жизни, только в мечтах.

В то утро она убиралась дома. Намыла полы до блеска. Так что в чистом доме все пахло лимонами. На кухне зазвонил телефон, и она побежала отвечать, однако поскользнулась, ударилась головой об пол и потеряла сознание. Когда же мама очнулась, с ней все было в порядке. Это был период ее просветления, как сказали врачи. Немного погодя она пожаловалась на головную боль и прилегла на диван, чтобы поспать, но так и не проснулась.

Маму нашла Марго. Сестре тогда было всего двенадцать, но она обо всем позаботилась как взрослая: набрала 911, связалась с папой и велела мне присмотреть за Китти, которой тогда было три года. Я включила телевизор в детской и осталась с сестренкой. Это все, чем я помогла в тот день. Не знаю, чтобы я делала, если бы Марго не было рядом. Даже несмотря на то, что она всего лишь на два года старше меня, я равняюсь на нее больше, чем на кого-либо другого.

Когда взрослые узнают, что мой папа – отец-одиночка, воспитывающий трех дочерей, они восхищенно качают головами, задаваясь кучей вопросов: «Как это у него получается? Как он вообще умудряется справляться со всем в одиночку? ». Ответ прост: это все Марго. Она с самого начала была нашим организатором; у нее все было помечено, распланировано и расставлено аккуратными, ровными рядами.

Марго хорошая девушка, и, полагаю, мы с Китти последовали ее примеру. Я никогда не жульничала, не напивалась и не курила сигареты. У меня даже парня никогда не было. Мы часто подразниваем папочку, говоря какой он счастливчик, что мы все такие хорошие. Но правда в том, что это мы счастливицы. Он действительно очень хороший отец. И он старается изо всех сил. Папа не всегда понимает нас, но он старается, а это самое главное. Между нами, тремя девушками Сонг, есть негласное соглашение: сделать жизнь папы настолько легкой, насколько это возможно. Хотя, может быть, не такое уж и негласное, потому что Марго часто говорит: «Ш-ш-ш, тише, папочка прилег вздремнуть перед тем, как ему снова придется вернуться в больницу» или «Не тревожь папу, сделай это сама».

Я спрашивала Марго, как она считает, что бы было, если бы мама не умерла. Проводили бы мы больше времени с родственниками с ее стороны, а не встречались бы с ними только на День Благодарения и Новый год? Или же…

Марго не видит смысла в подобных размышлениях. Такова наша жизнь, и бессмысленно спрашивать: «А что, если бы?.. », ведь на подобные вопросы никто и никогда не сможет дать ответ. Я стараюсь, правда, изо всех сил, но мне сложно принять такой образ мысли. Меня всегда интересовало, что было бы с нами, выбери мы другой путь.

***

Папа с Китти спускаются вниз одновременно. Марго наливает папе чашку черного кофе, а я заливаю молоком хлопья Китти и пододвигаю ей тарелку. Сестренка отворачивается от меня, достает из холодильника йогурт и уходит с ним в гостиную, чтобы поесть перед телевизором. Вывод: она все еще на меня злится.

– Сегодня я собираюсь заехать в «Костко», поэтому, девочки, составьте список нужных вам вещей, – говорит папа, делая большой глоток кофе. – Думаю, купить немного бифштексов «Нью-Йорк» на ужин. Мы могли бы поджарить их на гриле. Захватить один для Джоша?

Моя голова резко поворачивается в сторону Марго. Она открывает рот и тут же его закрывает. А затем произносит:

– Нет, папочка, купи только для нас четверых.

Я одариваю ее укоризненным взглядом, но она меня игнорирует. Никогда не думала, что Марго может струсить, но, полагаю, в делах сердечных нельзя предсказать, как поведет себя человек.

Вот и настали последние дни лета и наши последние дни с Марго. В принципе, может быть, и не так плохо, что они с Джошем расстались, ведь теперь мы сможем больше времени провести втроем, только сестры. Уверена, она об этом думала. Наверняка, это было одной из причин, частью ее плана.

Выезжая из нашего квартала, мы замечаем пробегающего мимо Джоша. В прошлом году он занялся легкой атлетикой, так что теперь часто выходит на пробежку. Китти окликает его, но все окна в машине подняты, да и к тому же сам Джош притворяется, будто не замечает нас.

– Развернись! – просит Китти. – Может быть, он захочет пойти с нами.

– Сегодня день только девушек Сонг, – напоминаю я.

Остаток утра мы посвящаем магазину «Таргет», в последнюю минуту вспоминая, что надо купить всякую мелочь типа медово-ореховых крекеров «Чекс» в дорогу, дезодоранта и резинок для волос. Мы позволяем Китти катить тележку, и она выделывает свой любимый трюк: разбегается, вскакивает на тележку и катится на ней, словно на колеснице. Марго разрешает ей проделать это парочку раз, прежде чем заставляет остановиться, чтобы не раздражать других покупателей.

Потом мы возвращаемся домой, готовим обед: салат из курицы и зеленого винограда. Незаметно приходит время отправляться на соревнование по плаванию, в котором участвует Китти. Мы упаковываем сэндвичи с ветчиной и сыром и фруктовый салат, берем ноутбук, дабы смотреть на нем фильмы, зная, что соревнования могут продлиться до самой ночи. Мы заранее подготовили плакат, гласящий: «ВПЕРЕД, КИТТИ, ВПЕРЕД! ». Я нарисовала на нем собаку. Так получилось, что папа не сможет присутствовать на соревнованиях, поскольку принимает роды, а это довольно-таки уважительная причина. (Позже мы узнали, что родилась девочка. Родители назвали ее Патриция Роуз, в честь ее двух бабушек. Папа всегда узнает для меня имена новорожденных. Это первое, что я обычно спрашиваю, когда он возвращается домой после родов).

Китти настолько взволнована завоеванием двух первых мест и одного второго, что забывает поинтересоваться, где же Джош, пока мы не оказываемся в машине, направляясь домой. Она сидит на заднем сиденье с обмотанным вокруг головы, словно тюрбан, полотенцем, а ее ленты победителя свисают с ушей, как сережки. Китти подается вперед и спрашивает:

– Погодите! А почему Джош не пришел на соревнование?

Я вижу, как смущается Марго, поэтому отвечаю за нее, спасая положение. Возможно, единственное, в чем я лучше старшей сестры, это в умении лгать.

– Ему пришлось сегодня работать в книжном магазине, хотя он очень хотел пойти.

Марго протягивает руку и в благодарность слегка сжимает мою.

Выпячивая нижнюю губу, Китти обиженно говорит:

– Это было последнее официальное соревнование! Он обещал, что придет посмотреть, как я плаваю.

– Но все случилось в последний момент, – заверяю я. – Он не смог отказаться от этой смены, потому что у одного из его коллег произошло ЧП.

Китти понимающе кивает. Несмотря на то, что она маленькая, Китти знает, что такое непредвиденные смены.

– Давайте купим по мягкому мороженному, – неожиданно предлагает Марго, желая сменить тему.

Китти сияет от радости, забыв о Джоше с его мнимой непредвиденной сменой.

– Да! Я хочу в вафельном рожке! Можно мне вафельный рожок с двумя шариками? Хочу с мятной стружкой и козинаками. Нет, фруктовый щербет с двойной шоколадной глазурью. Нет, постой…

Я поворачиваюсь к ней.

– Ты не осилишь два шарика в вафельном рожке, – говорю я ей. – Может быть, ты сможешь съесть два шарика в стаканчике, но никак не в рожке.

– Нет, я смогу. Сегодня точно смогу. Я умираю с голоду.

– Отлично, но, если ты все не съешь, пеняй на себя, – пугаю я, грозя пальцем, от чего она закатывает глаза и хихикает. Ну а я, как всегда, возьму себе вишнево-шоколадное мягкое мороженое в сахарном рожке.

Марго заезжает на автокафе, и, пока мы дожидаемся своей очереди, я говорю:

– Держу пари, у них в Шотландии нет такого мороженого.

– Наверное, нет, – соглашается она.

– И ты не сможешь полакомиться им до Дня Благодарения, – продолжаю я.

Марго смотрит прямо перед собой.

– До Рождества, – произносит она, поправляя меня. – Ты же понимаешь, что на День Благодарения слишком мало выходных, чтобы проделывать весь этот путь домой и обратно?

– Этот День Благодарения будет отстойным, – надувает губки Китти.

Я молчу. Мы никогда не встречали День Благодарения без Марго. Она всегда готовит индейку, лук в сливках и тушит брокколи. Я делаю пироги (с тыквой и орехами пекан) и картофельное пюре. Китти все это дегустирует и накрывает на стол. Я не знаю, как запекать индейку. Придут обе наши бабушки. Нана, папина мать, любит Марго больше нас с Китти. Она говорит, что Китти ее изматывает, а я слишком много витаю в облаках.

Внезапно меня охватывает паника, становится трудно дышать, и даже вишнево-шоколадное мягкое мороженое не спасает. Я не могу представить себе День Благодарения без Марго. Даже следующий понедельник вообразить без нее не могу. Знаю, большинство сестер не ладят между собой, но ближе Марго у меня нет никого. Как мы можем быть девушками Сонг без старшей из нас?

Крис – моя самая давняя подруга. Она курит, постоянно встречается с едва знакомыми парнями и два раза была отстранена от занятий, а однажды ей пришлось предстать перед судом из-за своих прогулов. До знакомства с ней я и не знала, что такое вообще возможно. К вашему сведению, если мы часто прогуливаем занятия, нам грозят серьезные судебные разбирательства.

Я уверена, что если бы мы с Крис встретились только сейчас, то не подружились бы. Мы такие разные, как черное и белое. Но так было не всегда. В классе шестом Крис, как и я, любила безделушки и вечеринки с ночевкой, на которых мы всю ночь напролет могли смотреть фильмы Джона Хьюза. Однако к восьмому классу все изменилось. Она приходила ко мне с ночевкой и тайком ускользала из дома, когда мой отец засыпал, чтобы встречаться с парнями, с которыми она регулярно знакомилась в торговом центре. Они привозили ее обратно на рассвете. В такие ночи я не спала, нервничая и переживая, что Крис не успеет вернуться до пробуждения папы, но она всегда прибывала вовремя.

Она не из тех подружек, с которыми вы встречаетесь каждый вечер или обедаете каждый день. Ее можно сравнить с кошкой, которая гуляет сама по себе, она приходит и уходит, когда ей заблагорассудится. Крис не может быть привязана к какому-либо месту или человеку. Иногда я не вижу ее в течение многих дней, а затем посреди ночи кто-то постучит в окно моей спальни, и это обязательно будет Крис, притаившаяся в ветвях магнолии. Я никогда не запираю окно на случай ее появления. Крис с Марго терпеть не могут друг друга. Моя подруга считает Марго озлобленной, а Марго отдает Крис звание двуличной. Сестра уверена, что Крис меня использует; Подруга же в свою очередь считает, будто Марго мной управляет. Возможно, они обе отчасти правы. Но действительно важно лишь то, что мы с Крис понимаем друг друга, и наплевать мне на мнение окружающих.

***

Крис звонит по дороге к нам, докладывая, что ее мама ведет себя как сучка и она собирается заглянуть ко мне на пару часиков, а по ходу разговора интересуется, есть ли у нас еда.

В гостиной мы вместе с Крис доедаем остатки клецек из одной тарелки. В это время домой возвращается Марго (она отвозила Китти на барбекю, устраиваемое для команды по плаванью в конце сезона).

– О, привет, – говорит она. А затем замечает стакан диетической колы, который Крис оставила на журнальном столике, не подложив под него подставку. – Ты не могла бы использовать подставку для стакана? Пожалуйста!

Как только Марго поднимается по лестнице, Крис произносит:

– Боже! Почему твоя сестра такая сучка?

Я подкладываю подставку под ее стакан.

– Ты сегодня всех так называешь.

– Потому что так и есть. – Крис закатывает глаза и громко добавляет: – Ей бы вытащить палку из своей задницы.

Марго кричит из своей комнаты:

– Я вообще-то все слышу!

– А я и хотела, чтобы ты услышала! – кричит Крис в ответ, соскребая себе последний кусочек клецки.

– Она скоро уезжает, – вздыхаю я.

Злобно посмеиваясь, Крис говорит:

– Так что, Джоши типа собирается зажигать для нее свечу каждую ночь до тех пор, пока она не вернется?

Я колеблюсь. Хоть я и не уверена, является ли тайной их расставание, однако уверена, что Марго не хотела бы, чтобы Крис знала подробности ее личной жизни. Поэтому я просто говорю:

– Не уверена.

– Погодь минутку. Она его бросила?! – спрашивает Крис.

Я неохотно киваю.

– Но не смей ей ничего говорить, – предупреждаю я. – Она до сих пор сильно переживает.

– Марго? Переживает? – Крис ковыряет свои ногти. – Твоей старшей сестренке не присущи нормальные человеческие чувства, как всем остальным.

– Ты просто ее не знаешь, – говорю я. – Кроме того, все не могу быть похожими на тебя.

Она ухмыляется, сверкая всеми тридцатью двумя зубами. У нее острые резцы, благодаря которым она всегда кажется немного голодной.

– Это верно.

Крис – неиссякаемый источник эмоций. Она может накричать на ровном месте. Подруга говорит, что иногда нужно открыто изливать свои чувства, иначе они постепенно накопятся и отравят организм. На днях Крис накричала на даму в продуктовом магазине, потому что бедняжка нечаянно наступила ей на ногу. Да, не думаю, что моей подружке грозит «отравление организма».

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒