Великий князь 5 страница

Привожу " Высочайше утвержденный порядок присяги князей крови Императорской Иоанна Константиновича и Гавриила Константиновича, приносимой по совершеннолетии их высочеств:

6 января, в день, назначенный для присяги Их Высочеств Князей Иоанна Константиновича и Гавриила Константиновича, по разосланным от Высочайшего Двора повесткам, соберутся в Царскосельском Большом Дворце, к 11 ч. утра: Придворное духовенство, обер-гофмейстерина, статс-дамы, камер-фрейлины и свитные фрейлины их императорских величеств Государынь Императриц и гофмейстерины и фрейлины их императорских высочеств великих княгинь. Первые чины Императорского Двора, его императорского величества генерал-адъютанты, Свиты его величества генерал-майоры, флигель-адъютанты и состоящие при их императорских высочествах великих князьях генералы и адъютанты; особы Двора его императорского высочества великого князя Константина Константиновича и кавалеры великокняжеских дворов.

Дамы в русском платье, а кавалеры в парадной форме.

Духовенство собирается в алтаре Придворной Церкви. Придворные дамы и первые чины двора - в столовой, прочие особы в церковном зале.

Когда все к шествию будет готово и министр Императорского Двора донесет о том его императорскому величеству, их императорские величества и особы Императорской Фамилии изволят через парадные залы проследовать в Дворцовую церковь.

От дверей столовой их императорским величествам предшествуют первые чины Императорского Двора. За особами Императорской Фамилии следуют придворные дамы.

При входе в церковь их императорские величества, их императорские высочества и их высочества встречены будут придворным духовенством со крестом и святою водою.

По приложении ко Кресту, их императорские величества изволят стать на свои места.

По окончании литургии их высочества князь Иоанн Константинович и князь Гавриил Константинович, подойдут к поставленному перед алтарем аналою, перед Животворящий Крест и Святое Евангелие, для произнесения, на основании учреждения об Императорской Фамилии, присяги, как в верности царствующему Государю и Отечеству, так ровно в соблюдении права наследства и фамильного распорядка. Присягу, особо для сего установленную, князь Иоанн Константинович и князь Гавриил Константинович читают вслух, а засим утверждают ее свою подписью и передают присяжные листы министру иностранных дел, для хранения в Государственном Архиве.

Вслед засим внесены будут в церковь штандарты лейб-гвардии Конного и лейб-гвардии Гусарского его величества полков и поставлены у аналоя.

Князь Иоанн Константинович изволит подойти под штандарт лейб-гвардии Конного полка, а князь Гавриил Константинович - под штандарт лейб-гвардии Гусарского его величества полка, где и принесут на верность службы Государю и Отечеству присягу, которая будет читана вслух их высочествами.

По совершении присяги, провозглашено будет протодиаконом многолетие их императорским величествам и всему Царствующему Дому.

Подписал: Министр Императорского Двора,

генерал-адъютант

барон Фредерикс.

На следующий день мы с Иоанчиком и отцом поехали к Государю, отец - по какому-то делу, а мы - явиться по случаю назначения флигель-адъютантами. Мы уже были с аксельбантами и вензелями. Государь принял нас всех троих вместе, в своем рабочем кабинете, в Царском Селе. Он разговаривал с нами стоя, подле дверей.

Свита Государя была настолько велика, или - точнее - флигель-адъютантов было так много, что дежурство каждого при особе Государя бывало не чаще, чем один раз в месяц. Во времена Александра III, который сильно сократил свиту, мой отец и дяденька дежурили каждую неделю. За флигель-адъютантами обыкновенно присылалась на станцию придворная тройка, но так как я жил в Павловске, то за мной приезжали во дворец. Тройка подвозила меня, около 11 часов утра, к подъезду No 4 Александровского дворца. Я входил в дежурную комнату, где меня ждал заканчивающий дежурство флигель-адъютант. Приходил скороход и докладывал, что в приемной Государя уже собрались такие-то и такие-то лица. Тогда я, через все залы, отправлялся в приемную.

Здесь я обыкновенно заставал какого-нибудь министра с портфелем, приехавшего с докладом. Штатские министры бывали во фраках с золотыми пуговицами и лентах. Так, старик министр Горемыкин приезжал в Андреевской ленте.

Военный министр приезжал в сюртуке, при оружии. Кроме министров, в приемной нередко ожидали люди, которые должны были являться Государю: губернаторы, или командующие войсками, и многие другие. Часто заходили в приемную обер-гофмаршал граф Бенкендорф и дворцовый комендант ген. Дедюлин.

От времени до времени открывалась дверь из кабинета Государя, выходил дежурный камердинер и приглашал то лицо, которое Государь должен был принять. Однажды на одном из моих дежурств ожидал в приемной французский посол, адмирал Тушар. Камердинер передал мне приглашение от Государя, а я лично передал его послу.

Во время приема дежурный флигель-адъютант все время должен был находиться в приемной. Перед завтраком приходил скороход и докладывал, что их величества приглашают меня к завтраку. Иной раз доклады затягивались до самого завтрака и мне едва хватало времени вымыть руки. Я шел в маленькую гостиную Государыни, между ее будуаром и большим кабинетом, становился возле дверей и ожидал прихода Государя. Вымыв руки в своей уборной комнате, которая была по другую сторону коридора, Государь шел к Императрице и, проходя мимо меня, со мной здоровался. Вскоре он возвращался с Государыней и великими княжнами.

В гостиной стоял стол с закусками и водкой, а также и стол, за который садились завтракать. Первые годы я водки не пил, а когда начал пить, то Государь всегда говорил мне, что мне пить вредно. Я позволял себе, впрочем, выпивать не более одной рюмки. Когда мы усаживались за стол, гоффурьеры и камерлакеи уносили закусочный стол.

Часто зимой подавались черноморские устрицы, которые Государь очень любил. Он предпочитал их заграничным, как вообще предпочитал всё русское иностранному.

Кофе пили после завтрака в сиреневом будуаре Императрицы. По стенам висело несколько картин и портрет Государя. На полках и столиках было много фотографий и безделушек. Между прочим, в будуаре обычно лежала газета " Новое время" и клалась, для Императрицы, записочка с фамилией дежурного флигель-адъютанта. Кофепитие продолжалось недолго и меня отпускали, а Государь шел гулять по парку, обыкновенно вместе с великими княжнами. Они любили ходить на пруд и разбивать на нем лед кирками.

Когда я возвращался в дежурную комнату, мне докладывали, что собрались просители. Я выходил из дворцовых ворот. Обыкновенно их было человек пять-шесть. Отобрав у них прошения, я возвращался в дежурную комнату и принимался за работу. Надо было прочесть прошения, занести их в реестр, запечатать его и отдать камердинеру. Государь прочитывал реестр до обеда, делал на нем заметки и отсылал в походную канцелярию. Часов в пять придворный лакей приносил чай. Если у Государя бывал прием между завтраком и обедом, то снова приходил скороход и докладывал об этом. Тогда я опять спешил в приемную. Днем обыкновенно приезжали председатель совета министров Горемыкин и министр иностранных дел Сазонов.

Приемная Государя была комната в два окна, выходивших на площадку перед дворцом, между рамами окон было устроено электрическое отопление, благодаря чему от окон не дуло. В начале царствования Императора Николая II в этой комнате была столовая. Теперь посередине стоял большой стол с альбомами.

На одной стене висели две акварели, изображавшие Петра Великого, несущего на руках маленького Людовика XV и еще один из эпизодов его пребывания во Франции. На другой стене висел большой портрет Императрицы Александры Федоровны в белом платье. В углу стояло знамя Собственного его величества Сводного Пехотного полка, с ликом Спасителя на полотнище и двуглавым орлом поверх древка.

Перед обедом снова приходил скороход и приглашал меня от имени их величеств к обеду. Обед бывал в будуаре Императрицы. Бедная Государыня обыкновенно плохо себя чувствовала и обедала полулежа. Она бывала очень красиво одета в вечерний халат с кружевами и в чудесных жемчугах. За обедом бывали и великие княжны, в зависимости от их возраста. Наследник, в первые годы моих дежурств, обедал у себя в детской и затем приходил вниз, к Императрице, в голубом халатике. Он был очень мил и красив. Из его комнат к Императрице был проведен домашний телефон, по которому он иной раз говорил с Императрицей во время нашего обеда.

Обыкновенно, Государь недолго сидел со всеми после обеда и снова уходил к себе в кабинет. Тогда меня отпускали и я возвращался к себе в дежурную.

27 марта 1908 года приехал в Царское Село князь Николай Черногорский. Государь встречал его на вокзале царской ветки. Мне была послана повестка встречать князя Черногорского на вокзале. Кроме великого князя Николая Николаевича и меня, никого из семейства на вокзале не было. Приезжавший князь был тестем Николая Николаевича.

Государь, встретив князя Черногорского, уехал с ним в карете. Князь был в кивере Стрелкового полка, шефом которого он состоял. Садясь в карету, он не наклонил головы и ударился кивером о карету. Я не видел этого, но Государь мне об этом позже сам рассказал.

Другой раз я был дежурным, когда у Государя гостили великий герцог и герцогиня Гессенские, а также мой двоюродный брат, королевич Андрей Греческий со своей женой. Это было на Пасху и после завтрака у их величеств, я, переодевшись в парадную форму, поспешил поехать в Большой дворец на христосование Государя со свитой и депутациями от шефских полков. Посмотреть на христосование приехал и великий герцог Гессенский. Во время христосования я стоял возле двери зала, в который, входили христосовавшиеся. Они подходили к Государю, останавливались и кланялись. Государь протягивал им руку со словами " Христос Воскресе! ". Они отвечали " Воистину Воскресе! " - и Государь христосовался с ними. Они опять отвешивали поклон и шли дальше к Государыне, которая стояла позади Государя, в некотором отдалении, и раздавала им яйца, каменные или фарфоровые. При этом ей целовали руку.

Через некоторое время Государь вышел в большой зал, в котором были выстроены представители тех частей, шефом которых был Государь. Государь их обходил и с ними христосовался, и некоторым говорил два-три слова. Христосование продолжалось несколько часов подряд. Я все время был подле Государя и, сознаюсь, порядком устал, хотя и не христосовался. Как мог он выдержать христосование с таким количеством людей! Это было на второй день Пасхи, накануне он также христосовался со множеством народа и, кажется, также и на третий.

После христосования Государь должен был идти мыть лицо и бороду, - вода становилась черной, а рука Государыни темнела и опухала. В приказах по частям, представители которых являлись на Пасху, писалось, чтобы нижние чины не фабрили усов и бороды.

В тот же день в 8 часов вечера я обедал у Государя; так как были гости, то обед происходил не в комнате Государыни, а в столовой, в которой стояли шкалы с книгами Александра I. Кроме великого герцога Гессенского и его жены, Андрея Греческого и его жены, были также великая княгиня Елизавета Федоровна, великая княгиня Мария Павловна и великий князь Дмитрий Павлович.

После обеда мы затеяли очень веселую игру в кабинете Государыни: мы дули на шарики при помощи трубочек, приделанных к деревянному кругу, посередине которого было зеленое поле. Игра заключалась в том, что надо было загнать шарики на определенные места. Было очень шумно и оживленно, и Государь принимал участие в этой игре.

Глава девятая

В апреле того же, 1908 года, была свадьба великой княгини Марии Павловны со вторым сыном шведского короля Густава V, герцогом Вильгельмом Зюдерманландским. Я с большим удовольствием вспоминаю это время. Жених приехал 17 апреля. Ему была устроена торжественная встреча на станции царской ветки в Царском Селе. Встречал его сам Государь со свитой и с почетным караулом от стрелков Императорской Фамилии.

Поезд подходил к станции раньше, чем Государь успел прибыть и поэтому состав задержали невдалеке и снова пустили, когда Государь приехал. Принц был громадного роста, очень худой, с длинной шеей. Он был морским офицером и потому был в морской шведской форме. Он обошел караул вместе с Государем. Я шел в свите вслед за ними.

На следующий день, 18 апреля, приехал шведский король, Густав V, в сопровождении своего брата, принца Карла, и его жены, принцессы Ингеборг, двоюродной сестры нашего Государя. Их сопровождала большая свита, состоявшая из шведов и русских. Встречал их опять сам Государь, тоже с большой свитой и с почетным караулом, но встреча короля была более торжественная и многолюдная. Жених тоже был на станции. Король, очень худой и высокий, был в шведской адмиральской форме и в Андреевской ленте. Королева же по слабости здоровья приехать не могла. Король поздоровался со всеми. В тот же день, в честь шведского короля, был устроен великолепный обед в большом зале Большого Царскосельского дворца. Государь и король обменялись тостами.

Рядом с моим отцом сидел шведский архиепископ, приехавший венчать герцога и Марию Павловну по лютеранскому обряду. Он не говорил ни на каком языке, кроме шведского, и мой отец объяснялся с ним по-латыни. Во время обеда у дверей комнат, где помещался шведский король, стояли почетные часовые лейб-гвардии Гусарского его величества полка, в парадной форме, в меховых шапках с султанами и в белых ментиках. В одной из зал стоял почетный караул от лейб-гвардейского Кирасирского его величества полка, в белых мундирах, белых лосинах и ботфортах, и в золоченых касках с серебряными орлами.

Дворец сиял огнями. Было очень много приглашенных, в великолепных туалетах и драгоценностях и красивых мундирах. Красота и великолепие царили повсюду и настроение было соответственное.

После революции 1905 года, в первый раз, снова были большие торжества во дворце у царя. Для меня лично все это было ново, потому что я в первый раз присутствовал на таком парадном приеме у Государя.

20-го апреля состоялась свадьба. Я приехал на нее в своем новом автомобиле, Ришар-Бразье, с сестрой Татианой и Иоанчиком. Все Семейство, шведский король, принцы и принцессы собрались в Большом дворце, в комнатах покойной Императрицы Марии Александровны. Было очень интересно и приятно оказаться среди живописной толпы моих родственников и иностранных гостей. Государь был в конногвардейской форме и с цепью шведского ордена Серафимов. Обе императрицы, как и все великие княгини, были в русских платьях и кокошниках, покрытые дивными драгоценностями. Мой отец был в шведской ленте Серафимов и в Андреевской цепи. Мы с Иоанчиком тоже были в Андреевских цепях.

Невеста сидела за туалетным столом, на котором стоял золотой туалетный прибор Императрицы Елизаветы Петровны. Этот прибор всегда ставился на туалетный стол, за которым причесывались перед свадьбой великие княжны и принцессы, выходящие замуж. Вообще же он хранился в Эрмитаже. Невесте прикрепляли корону и букли. После революции 1917 года эту корону купил ювелир Картье, проживающий в Нью-Йорке.

Невеста была в русском парчевом серебряном платье-декольте с большим шлейфом. Ее шею украшало колье из больших бриллиантов. Корсаж ее платья был покрыт бриллиантовыми украшениями. Кроме короны, ей надели бриллиантовую диадему и вуаль из старинных кружев. Корону эту, колье, диадему и бриллианты надевали на великих княжен и принцесс в день свадьбы. Поверх платья невесте накинули малиновую мантию с горностаем. Мантия была очень тяжелая.

Я помню, что мы с отцом и Иоанчиком стояли одно время в дверях комнаты, в которой причесывали Марию Павловну. В это время шведский король обратился к Иоанчику с несколькими словами. Разговаривая с королем, Иоанчик был в пенснэ. Когда король отошел, отец сделал Иоанчику замечание: разговаривая с королем, он должен был снять пенснэ.

Когда невесту причесали и одели, торжественное шествие двинулось по залам дворца в церковь. Большой зал, по которому проходило шествие, был перегорожен во всю длину драпировкой на золоченых столбиках, чтобы скрыть приготовленный для парадного обеда громадный стол.

Невеста шла под руку с женихом. Залы были полны приглашенных. Шествие было очень длинно и представляло красивое зрелище. Войдя в церковь, молодые встали перед аналоем. Государь, Государыня, король, принцы встали вдоль стен. Многочисленное духовенство было в роскошных облачениях. Придворные певчие, в малиновых кафтанах и фраках, прекрасно пели. Пение Императорской придворной капеллы было одним из лучших в России. Певчие набирались по всей России и отличались прекрасными голосами. Богослужения при Дворе всегда отличались большим благолепием.

Мы с Иоанчиком были шаферами жениха. Когда пришло время держать над молодыми венцы, мы приблизились к ним, повернулись в сторону их величеств и отвесили им поклон, - такова была старая традиция, которой научил нас великий князь Сергей Михайлович, бывший тоже шафером.

После окончания венчания был отслужен благодарственный молебен, а затем из церкви шествие двинулось наверх, в одну из зал, приготовленную для венчания по лютеранскому обряду. Тут был устроен алтарь и поставлены кресла. Архиепископ шведский приступил к венчанию. Мы, конечно, ничего не понимали по-шведски и брали пример с короля: он вставал - мы вставали, он садился - садились и мы.

По окончания венчания был дан отдых часа на два до парадного обеда. Родители мои уехали в Павловск. Я, не желая возвращаться, остался во Дворце и отдыхал в одной комнате с великим князем Михаилом Александровичем. Он лежал на одной кушетке, а я на другой, и он экзаменовал меня по " Уставу строевой кавалерийской службы". Вместе с нами отдыхал и принц П. А. Ольденбургский.

Обеденный стол был замечательно красиво декорирован. Молодые сидели с Государем, Государыней и шведским королем. Я сидел рядом с графиней Шереметевой, очень почтенной дамой. За Государем и Государыней стояли первые чины двора: министр императорского двора, обер-гофмаршал, обер-шенк и т. д., а также камер-пажи. За каждым принцем и принцессой и членами Семейства стояли придворные чины и камер-пажи. Первые наливали нам шампанское, а вторые держали накидки, перчатки и веера великих княгинь и принцесс, и головные уборы великих князей.

После обеда был " куртаг": ползала, в котором он происходил, был покрыт красивым красным ковром. В конце зала стоял ломберный стол с картами и зажженными свечами. Это полагалось по старой традиции. В зале расположился придворный оркестр, в красных мундирах. " Куртаг" заключался в том, что Государь и Государыни, молодожены и старшие из присутствующих высочайших особ танцевали полонез. После каждого тура кавалеры меняли дам. У мужчин были карточки, на которых было написано, с кем они танцуют. Не танцующие великие князья стояли в дверях зала, в том числе Иоанчик и я.

В один из дней свадебных торжеств в Большом дворце состоялся концерт и ужин, который был подан за отдельными столиками. Государь приказал сказать в нашем полку, что он наденет ментик в рукава. Поэтому все бывшие на концерте лейб-гусары были одеты так же. Я в первый раз в жизни был в такой форме, то есть в белом ментике, надетом в рукава, и в парадных чакчирах с золотыми галунами по бокам и спереди, причем спереди из галуна был сделан целый рисунок. Кроме того, мы были с саблей и ташкой, и с шапкой с султаном.

На концерте пели артисты и артистки Императорских театров: Смирнов, Кузнецова, Липковская и. другие. Артистки были в парадных вечерних платьях и с причудливыми прическами. Все эти придворные торжества были для меня совершенным новшеством и я наслаждался от души.

Затем, в Зимнем дворце, было Baise maiir, когда весь двор, свита, офицеры и т. д. приносили поздравления молодоженам. Я был самым младшим флигель-адъютантом и шел последним. Подойдя к Марии Павловне, надо был отвесить поклон, затем поцеловать ей руку и снова поклониться, затем поклониться герцогу, пожать ему руку и снова поклониться. Великий князь Павел Александрович просто поцеловал свою дочь и ее мужа. Шведский король между тем стоял как бы инкогнито у закрытых дверей зала, за молодыми. Мой отец стал вместе с ним, и мы с Иоанчиком тоже.

Через несколько дней принц Карл шведский был у нас в полку. Он завтракал в собрании, смотрел учебную команду и полковое ученье. Полк в конном строю выстроился на Софийском плацу, в доломанах, при полной боевой амуниции. Принц Карл был генерал-инспектором шведской кавалерии. Ему и его свите подали лошадей и придворной конюшни. Он сел на чистокровную лошадь, подъехал галопом к полку и поздоровался по-русски: " Здорово, братцы! " Он прекрасно выглядел верхом.

Наш полковой командир Воейков показал ученье на широких аллюрах и окончил его атакой. По окончании ученья полк прошел перед принцем церемониальным маршем. Я был на своем любимом Атамане.

В Павловске был устроен " семейный обед", на который приехали иностранные гости. Обед был в большом бальном зале. Играли балалаечники Измайловского полка и Мария Павловна танцевала русскую, а за ней и все начали танцевать. Государь танцовал польку - в первый и последний раз я видел его танцующим. К сожалению, не помню с кем.

Едва успели пройти свадебные торжества, как приехал к Государю муж сестры испанского короля, баварский принц, служивший на испанской службе, инфант дон-Фердинанд. Он привез Государю мундир испанского уланского полка, шефом которого Государь был назначен. Великий князь Борис Владимирович был назначен состоять при испанском принце.

В день большого обеда в честь принца мы с братьями ездили из Павловска в Петербург, в Михайловский театр, на дневное представление " Горя от ума", при участии артистов Московского Художественного Театра. Фамусова играл Станиславский. Он был очень хорош. Софью играла Германова; ее игра и голос мне очень понравились. Замечательно красива была обстановка сцен. В первом действии комната была вся из карельской березы в стиле ампир.

Возвращались мы в Павловск в одном вагоне с великим князем Алексеем Александровичем. Он ехал в Царское Село на обед и оставался там ночевать. Мы всю дорогу разговаривали. Дядя Алексей был очень с нами мил. Почему-то, между прочим, мы говорили о Чехове. Я тоже помню, как дядя Алексей сказал, что в жизни следует все испытать. Он был очень похож на своего брата, Александра III, но красивее его.

На обеде Государь был в привезенной ему испанской уланской форме, которая оказалась очень некрасивой и ему не шла. В честь принца был устроен парад Царскосельскому гарнизону перед Большим дворцом. Войска были в лагерной парадной форме. Принц ехал рядом с Государем. Меня, перед прохождением, поставили во второй эскадрон, вместо глухого корнета Галла: боялись, что из-за своей глухоты он чего-нибудь не расслышит и напутает.

Я был на своем Приятеле, завода Зарудного. Он очень хорошо прошел перед Государем. Дворцовый комендант Дедюлин потом хвалил мне его.

Глава десятая

В разгар полевых поездок с учебной командой мне, по желанию моего отца, пришлось взять отпуск, потому что вся моя семья, кроме матушки и двух младших детей, Георгия и Веры, отправлялась в путешествие по Волге для осмотра русских древностей.

Во время этой поездки мы посетили Тверь, Углич, Романов-Борисоглебск, Ярославль, Ростов Великий, Кострому, Нижний-Новгород, Владимир, Суздаль и Москву. Путь был совершен от Твери до Нижнего на пароходе, по Волге, затем от Нижнего до Москвы по железной дороге, а от Владимира до Боголюбова и Суздали на лошадях. Вся дореформенная Русь глянула нам в глаза. Нас сопровождал В. Т. Георгиевский, знаток русской старины. Особенно тщательно осмотрели мы Ростовский Кремль с его башнями и длинными переходами, с его обширным музеем, и Романовские палаты в Игнатьевском монастыре.

Полюбовавшись красотой Нижнего Новгорода и помолившись у гробниц Минина и Пожарского, мы отправились в бывшую столицу великого княжества Володимирского, древнестольный Владимир. Мы поднимались на хоры Успенского собора, где в 1237 году искала спасения вся великокняжеская семья. Здесь, как известно, все члены семьи великого князя вместе были задушены дымом и огнем костров, разведенных в храме татарами. Мы любовались архитектурой Успенского собора. В этот же день были подробно осмотрены исторические Золотые ворота, где происходила битва владимирских князей с татарами. Больше всех из нас проявлял интерес к древностям брат Олег. Он взбирался по древней лестнице внутрь стены Золотых ворот, на остатки помоста, с которого в древности лили кипяток, сыпали камни и пускали стрелы в осаждавших врагов. Он внимательно осматривал уцелевшие гнезда для балок помоста и, видимо, желал возможно яснее представить себе картину боя с татарами.

Будучи в Москве, мы осмотрели и ее и, конечно, побывали в знаменитой Третьяковской галерее. Мне особенно понравились картины Верещагина, изображавшие случаи из русско-турецкой войны 1877-1878г. г. Очень сильное впечатление произвела на меня картина Репина, висевшая одна, в отдельной зале, и изображавшая убийство Иоанном Грозным своего сына. Я с трудом от нее оторвался. Незадолго до войны 1914 г. какой-то неуравновешенный человек разрезал эту картину ножом. Слава Богу, Репин был тогда еще жив, и сам реставрировал свое чудесное произведение.

Вечером я побывал у всенощной в Успенском соборе, в Кремле, в котором венчались на царство все наши цари. В Успенском соборе была традиция, по которой служившие в нем священники были басами. Они замечательно красиво вместе пели.

Окончив путешествие, я вернулся к своим занятиям: ко времени моего возвращения полк перешел уже в лагерь и я снова, как и за год до этого, поселился в моем доме, в деревне Алякули.

С большим удовольствием вспоминаю я время, проведенное в учебной команде. В ней был замечательный дух, благодаря ее начальнику, штабс-ротмистру Гревсу, и я всегда потом с радостью встречал гусар, моих бывших воспитанников по команде. Гревс подарил мне на память о моей службе золотой с эмалью жетон, в виде нашей гусарской ташки.

Летом 1908 года, в Красном Селе, на военном поле, во время лагерного сбора, был устроен пробег для офицеров кавалерии и конной артиллерии, с препятствиями. Наш полк снова, как и в предыдущем году, взял приз. Смотреть на пробег собралось много публики, приехал и мой двоюродный брат, королевич Андрей Греческий - он был кавалерийским офицером у себя, в Греции.

В последний день маневров и перед самым их окончанием я был послан ординарцем к командиру Гвардейского корпуса, генерал-лейтенанту Данилову.

Он важно ехал по военному полю, на своем рыжем драбанте, в сопровождении большой свиты. Через некоторое время он меня подозвал и велел передать Главнокомандующему о каком-то движении генерала Брусилова, который в этот день командовал корпусом кавалерии. Я поскакал в направлении, в котором должен был находиться великий князь Николай Николаевич. Был я на своем мерине Королевиче, завода Остроградского, с отвратительными движениями: он плохо шел галопом и его приходилось все время подбадривать.

Наконец, я увидел полевого жандарма и спросил его, где находится великий князь, но он не дал мне определенного ответа. Вдруг я увидел громадную свиту и поскакал к ней. Во главе ее ехал Государь и рядом с ним - Николай Николаевич. Я подскакал к Николаю Николаевичу и начал докладывать ему поручение генерала Данилова. Но Николай Николаевич велел мне докладывать Государю. Я очень волновался и запыхался из-за моего несчастного мерина, который тяжело дышал. Передавая поручение генерала Данилова, я сказал: " Корпусный командир... ", но Николай Николаевич тотчас же переспросил меня: " Какой корпусный командир? " Я ответил ему. Когда я кончил доклад, он отпустил меня, велев ехать обратно шагом, должно быть, заметив, как тяжело дышит моя лошадь..

Я почему-то мечтал завести попугая какаду. Командующий полком, полковник Воейков, обещал мне его подарить, если я с ним поеду на охоту. Никто из нас никогда не был охотником. Отец и дяденька никогда не охотились и не любили охоты. Но я согласился и раздобыл охотничий костюм у одного из товарищей по полку. Раевский дал мне свою медвежью доху. Мы поехали на лошадях из Царского Села в Ли-сино, где была полковая охота. Лисино было в окрестностях Павловска. Наша компания состояла из командующего полком полковника Воейкова, штабс-ротмистров Звегинцева и Скалона, поручика Раевского, корнетов Кушелева, Трубникова, Волкова, Галла и меня. С нами был также художник Маковский. Последний часто бывал в полку и даже ездил с полком на маневры. Он написал для нашего полкового собрания большой портрет Государя верхом.

Мы приехали в Лисино вечером и ночевали в полковом охотничьем домике; на следующий день встали рано. Были загоны, и Звегинцев выдавал нам номера по жребию, где кому стоять. Я убил несколько зайцев. Они кричали, как дети, когда в них попадали, и мне это не доставило никакой радости, - наоборот!

Завтрак был в лесу. Вечером мы вернулись домой, и я подарил одного из зайцев нашей старой няне Ваве. Воейков сдержал свое обещание и как-то вечером, в собрании, подарил мне прелестного какаду с розовой грудкой. Он сидел в большой клетке и я поставил ее у себя в комнате, но, к сожалению, попугай оказался из молчаливых. Сестра Татиана однажды ласкала его и он укусил ее - к счастью, не глубоко, но метка на лбу осталась на всю жизнь.

В октябре я поехал с дяденькой и его другом А. В. Короченцевым на дяденькин Дубровский конный завод, в Полтавскую губернию. Мы сели в поезд на станции Александровской, ехали в отдельном вагоне двое суток, и утром приехали на станцию Дубровский Конный Завод. Здесь нас встретили управляющий заводом генерал Измайлов, известный на всю Россию знаток лошадей, и его помощник, дяденькин адъютант Кулаков.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒