Барбара Хэмбли 14 страница

-- Я, конечно, знал, что она покинула Оксфорд. Но я не предполагал, что вы возьмете ее сюда.

-- Когда-то это казалось хорошей мыслью, -- резко ответил Эшер. -Перед тем, как исчезнуть, она вычислила большинство ваших укрытий и все ваши псевдонимы. Если это не ваших рук дело, -- добавил он, снова пристально глядя на Гриппена, чье лицо теперь было красным еще и от гнева, а не только оттого, что он успел где-то нахлестаться крови сегодняшним вечером, -- тогда я подозреваю, что она вышла на самого убийцу. А теперь скажите мне правду, потому что от этого зависит, каким путем идти мне дальше в этих поисках. Вы ее похитили? Она мертва?

-- Побереги дыхание, -- медленно проговорил хозяин Лондона. -- Стоит мне ответить " да" на оба твоих вопроса -- и ты становишься нашим врагом. Я это знаю, и ты это знаешь и не поверишь мне, когда я скажу: " Нет". Тем не менее это так. Никакой рыжеволосой я не видел. Клянусь верой.

Эшер глубоко и прерывисто вздохнул. Его еще слегка била дрожь -обычная реакция на злость, изнеможение, боль. Шляпу он потерял в одном из последних своих приключений и теперь, бледный, с падающими на лоб каштановыми мокрыми волосами, менее обычного походил на клерка.

Из угла кэба раздался тихий, почти безразличный голос Исидро:

-- Расскажите про убийцу.

Эшер вздохнул, некоторое напряжение почувствовалось во всей его позе.

-- Это было... что-то чудовищное, -- проговорил он медленно. -Грязное. Нездоровое. Но, вне всякого сомнения, вампир. Блеклый -- вроде вас, Исидро, но кожа как будто поражена проказой и шелушится. Выше меня, выше Гриппена -- где-то на дюйм; и такой же широкий, может быть, даже шире. Белокурые волосы, но такое впечатление, что они у него вылезают. Голубые глаза. У него есть сообщник-человек: я слышал, как он убегал по лестницам с чердака, а потом отозвал от меня это чудовище, хотя странно, что оно его послушалось; вспомните: семь-восемь жертв в одну ночь! Уехали они вместе. Представить, что оно едет с тобой в закрытой коляске...

-- Оно? -- мягко спросил Исидро.

-- Это не человек.

-- Мы тоже.

Кэб остановился в самом начале Савой-Уок. Гриппен расплатился с возницей, и Эшер в окружении двух вампиров двинулся по темному переулку, в конце которого высокой вычурной глыбой маячил Эрнчестер-Хаус. Золотистый свет из прорезей штор воспламенял смешанный с туманом мелкий дождь. Они еще только ступили на мраморное, запятнанное сажей крыльцо, а одна из дверных створок уже открылась и в проеме возникла чета Фарренов. Супруги стояли, взявшись за руки.

-- Боюсь, она мертва безнадежно. -- Антея пропустила их к длинной лестнице, ведущей в маленькую комнату в дальнем конце дома. Темно-красное платье напоминало цветом старую кровь, оттененное смуглой бледностью плеч и лица миссис Фаррен. Жесткий шелк и низкий вырез корсажа нашептывали что-то об иных временах. Волосы ее были убраны на современный манер, а вот лицо поражало выражением страха и усталости, словно все прожитые годы легли вдруг на ее смуглые плечи. Следующий за ней Эрнчестер выглядел еще хуже. -Разложение зашло недалеко, но уже началось.

-- Ерунда, -- проворчал Гриппен. -- Сначала должно быть окоченение.

-- Вы почерпнули это из опытов над человеческими трупами? -- спросил Эшер, и вампир грозно нахмурил брови. -- Но у вампиров патология может быть совсем иной.

На изящный диванчик времен Регентства Антея набросила свой бархатный плащ. На фоне темно-вишневого бархата золотистые волосы Хлои казались почти белыми. Они лежали завитками и локонами, свешиваясь почти до полу, и Эшеру тут же вспомнилась спящая Лидия в день его первой встречи с Исидро. Глаза и рот Хлои были закрыты. Но восковая, словно истаивающая на глазах плоть производила все то же ужасающее впечатление. " Сногсшибательно красива! -вспомнил Эшер. -- Этакая карманная Венера... " Окаменелость... Клетка за клеткой плоть становилась нечеловеческой, и нечеловеческим становилось сознание...

Второй плащ был наброшен сверху. За многие годы Антея, должно быть, накопила тысячи плащей самых различных фасонов. Этот был черный, расшитый бисером. Розовое платье Хлои сияло из-под него, как край облачка на закате. Левой рукой Эшер приоткинул край плаща, чтобы осмотреть чудовищные раны на горле. Затем вылез из рукава и сбросил с плеч свое широкое пальто. Покрутил запястьем и обратился к Антее:

-- Засучите рукав, пожалуйста, если вам не трудно. Она выполнила его просьбу, стараясь не коснуться случайно серебряной цепи. Даже вскользь ухватив запястье Эшера, дневной вампир оставил на нем опоясывающий синяк и красные следы пальцев.

Эшер ощупал ряды шрамов на собственном горле. Сувенир из Парижа. Затем опустился на колени перед телом Хлои и сравнил. Его шрамики были раза в три меньше дыр в девичьей коже.

-- Огромные клыки, -- тихо сказал он. -- Какие-то даже гротескные -- в таком виде вампира представляли бы на любительской сцене. Выдаются гораздо ниже губ, режут его собственную плоть... -- Его палец дважды черкнул вниз от густых коричневых усов, и глаза Исидро пристально сузились. -- Такое впечатление, что изменения эти произошли с ним относительно недавно.

-- Конечно, недавно! -- проворчал Гриппен. -- А то мы сами не знаем, что стало бы с вампиром, который пьет кровь вампиров!

-- А что бы с ним стало? -- спросил Эшер, поднимая глаза oт разорванного горла Хлои и обводя взглядом белые нечеловеческие лица в янтарном свете ламп.

Голос Гриппена был жесток:

-- Его бы убили другие вампиры.

-- Почему?

-- А почему люди побивают камнями тех, кто пожирает трупы, насилует детей, режет божьих тварей, чтобы насладиться их воплями? Потому что это отвратительно!

-- Нас очень мало, -- мягко добавила Антея, и пальцы ее коснулись массивной броши на груди, -- и жизнь наша подвержена столь многим опасностям, что предатель может погубить всех нас.

-- И еще потому, -- шепнул легкий бесстрастный голос Исидро, -- что пить агонию вампира -- это такое глубокое, такое богатое оттенками наслаждение, дающее столько жизненных сил и новых возможностей, что легко может стать величайшим искушением вообще.

Молчание пало -- внезапное, оцепенелое. Шелковый шелест дождя, казалось, стал громче. Затем Гриппен прорычал:

-- Это ты так думаешь, шелудивый испанский пес!

Сидя на стуле возле диванчика, небрежно скрестив ноги, но держась по обыкновению очень прямо, Исидро невозмутимо продолжал:

-- Но речь идет не об агонии, а всего лишь о крови. Мы можем получать физическое наслаждение от крови животного или человека, и не убивая его при этом, в чем вы, Джеймс, вероятно, уже убедились. -- Сказано это было со светской легкостью, как будто не Исидро дрался в Париже с полудюжиной вампиров, пытаясь спасти Эшера, и не защищал его потом, рискуя собственным благополучием. -- Но пить кровь вампира -- пусть даже в малых количествах -весьма неприятно, если ваша собственная плоть уже перестала быть человеческой. Мне говорили, это даже вызывает приступ дурноты.

-- Стало быть, и это было попробовано?

Вампир чуть откинулся на спинку стула, обхватив руками колено. Легкая улыбка коснулась его губ, но светлые глаза, как всегда, оставались сумрачными.

-- Все было попробовано.

Остальные собравшиеся у тела Хлои поглядывали на него сконфуженно -все, кроме Эрнчестера, который сутулился в кресле, уставившись на свои белые беспомощные руки так, словно видел их впервые.

-- Ну хорошо, значит, если питаться кровью вампира -- убивая его при этом или не убивая --, то это не приводит к таким изменениям?

-- Не приводит, -- ответил Исидро после короткой паузы, -- судя по тем, кого я знал.

-- И кто же это был? -- в гневе спросил Гриппен.

-- Поскольку они сейчас мертвы, -- отозвался испанский вампир, -- это уже не имеет значения.

-- А как насчет вампиров, которые были старше, чем сейчас брат Антоний?

Исидро подумал, прикрыв глаза.

-- Райсу Менестрелю было около пятисот лет, когда он погиб (если погиб) при Пожаре. Подобно Антонию, он обладал огромными возможностями, подобно Антонию не боялся серебра и, возможно, дневного света, хотя в этом я не уверен. Его видели все меньше и меньше. Я знаю, что питался он регулярно и никаких признаков ненормальности не проявлял. Сколько лет было Иоганну Магнусу -- не представляю...

Заговорила Антея:

-- Туллоч Шотландец рассказывал мне о вампирах в Китае и Азии, остававшихся такими, какими были, и в течение тысячелетий избегавших смерти.

-- И жизни, -- шепнул ее муж -- почти неслышно.

Исидро повернулся к Эшеру, все еще сидевшему на корточках у тела Хлои.

-- Обычно мы стараемся не касаться этого вопроса, и я полагаю, что многие из нас просто боятся задать его себе.

-- Какого вопроса? -- туповато спросил Гриппен. -- А вопроса такого, мой дражайший доктор: не ждет ли нас всех в будущем перерождение и безумие? -- Папистская болтовня!

-- Что это? -- Эшер поднял руку Хлои, мягкую, без малейших признаков окоченения. Или трупам вампиров вообще не свойственна была стадия окоченения? Вот еще один вопрос, на который хотела бы ответить Лидия... Он решительно прервал эту мысль. Пуговки на рукаве Хлои были расстегнуты чуть ли не до плеча; на внутренней стороне локтевого сгиба виднелся след от иглы. -- Рукав был расстегнут, когда вы нашли ее, Лайонел?

Тот тяжело покачал головой.

-- Кровь Христова, да откуда же я знаю? Только у меня и заботы было, что...

-- Да, он был расстегнут, -- ответила Антея. -- А в чем дело?

-- В том, что здесь ранка, смотрите.

Они подошли поближе, Исидро встал, и даже Эрнчестер выбрался из своего кресла и выглянул из-за плеча жены.

-- Это сделали, когда она уже была убита, -- помолчав, сказал Исидро и тронул ранку длинными пальцами. -- У любого из нас столь малое повреждение зажило бы почти мгновенно. Смотрите. -- Он вынул из галстука булавку с жемчужной головкой и глубоко воткнул в собственное запястье. Когда он ее выдернул, на стальном кончике висела рубиновая капля крови, которую он аккуратно вытер носовым платком. Эшер видел, как крохотная ранка сомкнулась и исчезла буквально у него на глазах.

-- И раньше у нее этого не было, -- присовокупил Гриппен, подавшись поближе и обдав Эшера тошнотворным запахом крови. Видимо, мастер вампиров успел подзаправиться в то время, когда Исидро ждал возвращения Эшера из полиции на Чаринг-Кросс. -- Я знаю каждый дюйм ее тела, и оно было гладким, как шелк.

Он скосил на Эшера серый мерцающий глаз.

-- Мы всегда остаемся такими, какими были в момент превращения, -объяснил он, предъявляя шрам на волосатой руке. -- Я заработал это, вскрывая нарыв на ляжке проклятого ломбардца, который все время, будь он неладен, норовил ухватиться за скальпель.

-- Подобно грешным душам у Данте, -- пробормотал Исидро, -- мы вечно исцеляемся, какие бы страшные удары ни наносил нам Ад.

Эрнчестер отвернулся и стал смотреть в сторону.

-- Любопытно. -- Эшер вновь осмотрел руку покойной. -- Такое впечатление, что кровь из нее не только пили, но и выкачивали иглой.

-- Скаредный мерзавец!

-- Не такой уж и скаредный, если убивает по девять человек за ночь. -Темные брови Антеи нахмурились.

-- Стало быть, это его помощник из смертных?

-- А зачем могла понадобиться человеку кровь вампира?

Гриппен пожал плечами.

-- Он мог быть алхимик. Я бы дорого заплатил за нее, когда еще был жив...

-- Алхимик, -- медленно проговорил Эшер, вспоминая сновидение, в котором Лидия шла по берегу озера кипящей крови с пробиркой в руке. Наклонялась, чтобы наполнить ее... " Я хотела бы исследовать их с медицинской точки зрения", -- сказала она... Статьи о вирусах крови в ее комнате...

-- Или врач. -- Эшер снова взглянул на стоящих перед ним Исидро, Гриппена и благородную чету вампиров. -- Отведите меня опять в комнату Лидии. Мне нужно там кое-что посмотреть.

-- У врача могло быть оборудование для переливания крови и для ее хранения. -- Сидя возле конторки Лидии, Эшер терпеливо вникал в бумажный хаос, листал страницы, исписанные почерком жены, откладывал в сторону и обнаруживал под ними новые кипы. И хотя тело его разламывало болью, он уже чувствовал, как это часто случалось с ним за границей, легкое возбуждение, зная, что идет по верному пути.

-- Поневоле придешь в замешательство, -- заметил Исидро, разглядывая утыканную булавками карту. --Я и не предполагал, что у вас, Лайонел, такие обширные угодья.

-- А ты бы хотел, чтобы я сваливал все трупы в одном переулке? -огрызнулся Гриппен, поднимая газетную вырезку. -- Ну конечно! " Убийца из Бермондси".

-- Я думаю, что это была Лотта. -- Исидро подошел к Эшеру, который к тому времени занялся кипой медицинских журналов, лежащих на кровати: открывал отмеченные закладками статьи и пробегал глазами заголовки: " Некоторые аспекты патологии крови", " Психические феномены: наследственность или шарлатанство? ", " Улучшение британского генофонда". -- Что могло понадобиться доктору от вампира?

-- Знания, -- коротко ответил Эшер. -- Вы должны понять научный склад ума: если бы Лидия встретилась с вами, то первое, о чем бы она попросила, -это немножко вашей крови на анализ.

-- Совсем как Гиацинта, -- заметил Исидро. -- Это, однако, не объясняет, как могло случиться, чтобы вампир разрешил такое человеку, пусть даже доктору...

-- Не объясняет? -- Эшер поднял глаза от журнальной страницы. -- Я думаю, единственная причина, из-за которой вампир мог войти в контакт с доктором и открыть ему, кто он такой, -- это та же самая причина, что привела вас ко мне. В данном случае ему понадобились услуги врача.

-- Галиматья! -- прорычал Гриппен. -- Нас не трогают хвори смертных...

-- А как насчет хворей бессмертных? -- перебил Эшер. -- Если вирус, являющийся причиной вампиризма, начинает мутировать -- то ли из-за давнего контакта с чумой, то ли по какой-то другой причине...

-- Да уж воистину вирус! Хворь коренится в жизненных соках тела...

-- Хорошо. Если что-то не в порядке с жизненными соками в теле вампира, -- спокойно продолжил Эшер, -- что ему делать? Он чувствует, что перерождается, что он на пороге безумия, и он должен скрывать это от других вампиров. По-моему, в этом случае для него будет логично искать помощь там, где он может ее найти.

Гриппен выглядел смущенным и рассерженным. Лицо Исидро было по обыкновению непроницаемым.

-- Он мог пожаловаться на вновь возникшую чувствительность к серебру, -- предположил испанец. -- Или на то, что слишком длинные клыки причиняют ему вред... И вы думаете, Джеймс, что вампир -- кем бы он там ни был -нашел себе лечащего врача тем же способом, каким я нашел вас -- по журнальным статьям?

-- Вполне возможно, -- сказал Эшер. -- И он мог принудить врача к сотрудничеству, как вы принудили меня: скажем, угрожая жизни близкого человека. А может быть, в этом не возникло и необходимости. Некоторые доктора приветствуют любую возможность описать неизвестный вирус, даже если им при этом придется работать на убийцу. Или, -- прибавил он, пристально взглянув в глаза Исидро, -- подобно смертным друзьям Кальвара, доктор мог вообразить, что у него есть шансы на победу и что партнер не убьет его, когда лечение закончится.

Исидро ответил ему невозмутимым холодным взглядом. -- Уверен, что, пока он работает на вампира, ему ничего не грозит. -- Испанец отвернулся и принялся раскладывать разбросанные на постели бумаги. -- Тогда выходит, что и миссис Лидия обнаружила этого врача точно таким же способом? Через журналы?

-- Думаю, так. -- Эшер вернулся к прерванному занятию, листая страницы неповрежденной рукой. -- У нее мог быть список подозреваемых, и она, скорее всего, стала наносить им визиты по очереди. Тогда понятно, почему она не взяла с собой оружие: серебряный нож, револьвер, нитрат серебра...

-- Нитрат серебра? -- Исидро вскинул глаза от подобранного с пола листка. -- Ужас, -- добавил он мягко. -- Я смотрю, всем нам придется снова заняться этим утомительным делом -- сменой резиденций. Вы действительно приобрели местечко в Касуэл-Корт под именем Боуфинча, Лайонел?

-- Это мое дело, что я там приобрел!

-- В любом случае, соседство там ужасное. Кругом лавки, торгующие джином, поневоле приходится пить кровь, насыщенную этой дрянью. А этого адреса я что-то не припомню...

-- Это одно из убежищ Дэнни.

-- Удивляюсь, как он там не нахватался блох. А что касается этого дома в Хокстоне, я бы не согласился там спать и дня... Где она достала нитрат серебра?

Эшер кивнул на маленький бархатный футляр. Исидро извлек из него шприц, но к мерцающим ампулам не прикоснулся.

-- Лидия врач, -- пояснил Эшер, -- и имеет к нему доступ. Кажется, нитрат серебра употребляется как антисептик. Многие доктора носят его с собой в небольших количествах.

-- Ну, это не назовешь небольшим количеством, -- заметил вампир, отправляя шприц на место. -- И, должно быть, порядочно стоит.

-- Полагаю, да, -- сказал Эшер. -- Но Лидия -- наследница, и всегда сама контролировала свои капиталы. Хотя подозреваю, что ее отец не допустил бы такого, выйди она замуж за более респектабельного человека, нежели безденежный преподаватель из дядиного колледжа... Видимо, она надеялась ввести нитрат серебра в вену. Человека бы это убило несомненно, вампира -тем более. Наивно с ее стороны, -- добавил он тихо. -- Одно лишь психическое поле вампира уже не позволило бы ей это сделать, и она явно не представляла, с какой быстротой вампир может нанести удар...

-- Да тут еще больше чертовщины! -- взорвался Гриппен, потрясая связкой журналов, которую он взял с бюро.

Эшер пролистал загнутые страницы. " Вирусные мутации", " Взаимодействие вирусов и среды", " Патология психических феноменов", " Евгеника на службе национальной обороны", " Физические источники так называемых психических возможностей", " Изолирующий вирусный комплекс в сыворотке". Эшер помолчал и снова пролистал статьи. Все они принадлежали перу Хориса Блейдона. Наконец он произнес тихо:

-- Деннис Блейдон был другом покойного Берти Уэстморленда. Он должен был знать Лотту. И через него Кальвар и тот, кто был с Кальваром связан, могли выйти на Блейдона-старшего.

Глава 18

Было около трех часов ночи, и окна высокого кирпичного дома на Куин-Энн-стрит, принадлежащего Хорису Блейдону, были темны.

-- Вы что-нибудь слышите? -- шепнул Эшер, укрывшись за углом Харли-стрит. -- Есть кто-нибудь внутри?

Исидро наклонил голову; бесцветные волосы упали, скрыв бледное лицо от света уличного фонаря; тяжелые веки вампира были полуприкрыты. Тишина в этой части Уэст-Энда стояла глубочайшая. Приличные, рассудительные обитатели района спали, знать не зная и ведать не ведая ни о вампирах, обитающих, как известно, лишь под крикливо раскрашенными обложками, ни о том, какими, допустим, способами их правительство добывает информацию из Германии. Дождь прекратился. В аллее два кота выясняли отношения на почве любви и ревности. Исидро чутко вслушивался в ночь, улавливая и безошибочно опознавая все, в том числе и неслышные Эшеру звуки.

Наконец он прошептал:

-- Трудно сказать что-либо определенное. Слишком большое расстояние. Во всяком случае, верхние этажи пусты, хотя слуги иногда живут и в подвалах.

-- Это должно быть здесь, -- выдохнул Эшер. -- Его загородный дом пустует уже несколько лет, и до него от города добрых тридцать миль. Сам он -- исследователь, пациенты его не беспокоят. Жена у него умерла несколько лет назад, сын -- в лейб-гвардии и вряд ли что-нибудь заподозрит, а если заподозрит, то старик легко заморочит ему голову.

-- Нужно быть исключительным тупицей, -- пробормотал Исидро, -- чтобы не заметить, как отца втягивают в историю подобную вашей.

Эшер выглянул из-за угла и оглядел пустую темную улицу.

-- Сосредоточьте ваше внимание на более важных вещах.

В ответ Исидро издал невнятный, еле слышный звук, который вполне мог быть смехом.

-- Вы знали этого Блейдона, -- мягко сказал он чуть погодя. -- Есть вероятность, что мы можем склонить его на нашу сторону -- " перевербовать", как выражаются в вашем министерстве иностранных дел?

-- Все зависит от того, что ему сказал его партнер. -- Улица перед ними была тиха. Свет лампы металлически блестел в залитых водой канавах. Если уж Исидро, раскинувший чуткую паутину своего слуха, не улавливал ни малейшего в ней дрожания, то что уж там было говорить об Эшере! И тем не менее он тоже напряженно вслушивался в ночь. -- Я никогда не был близок с Блейдоном: посещал вместе с Лидией некоторые его лекции и был пару раз в Пиках, его загородном доме. Думаю, он был уязвлен тем, что мое сватовство к Виллоуби было более удачно, чем сватовство его сына, но, скорее всего, это Деннис настраивал его против меня. Хорис -- упрямый и самоуверенный старый фанатик, но он честен. Он был единственным преподавателем, заступившимся за Лидию, когда ее отец любой ценой хотел убрать ее из колледжа, хотя, возможно, преследовал при этом какую-то свою выгоду... На его месте (я имею в виду вампира) я бы убедил старика, что зверство в Лаймхаусе -- дело рук других вампиров, которых они с ним выслеживают.

-- И вы думаете, старик бы поверил?

-- Если бы Деннису грозила опасность (а вампир вполне мог пригрозить, что расправится с ним, как вы пригрозили мне расправиться с Лидией), ему бы пришлось поверить. Мы проделывали в департаменте нечто подобное сплошь и рядом. Обычная политика кнута и пряника: с одной стороны -- в опасности жизнь Денниса, с другой -- Хорис может исследовать вирусы в крови вампира и в придачу поздравить себя с уничтожением других вампиров Лондона. Возможно, он и понятия не имеет о похищении Лидии или знает, что у них есть пленник, но не знает, что это именно Лидия. Поразительно, насколько подчас бывает невежественна правая рука относительно того, что делает левая.

Они вышли из-за угла и скользнули, как призраки, сквозь влажную черноту лондонской октябрьской ночи.

-- Каретный двор -- на следующей улице. -- Голос Исидро был еле слышен даже в полной тишины спящих кварталов. -- Стало быть, вы собираетесь поговорить с этим Блейдоном?

-- Если смогу, -- ответил Эшер, когда они проникли в мощеный, пахнущий лошадьми каньон. -- После того как я заберу отсюда Лидию и прощупаю почву -если получится, конечно. В Хорисе (как и в Лидии, как и в любом медике) есть что-то от блаженного, да еще и в упрямом шотландском варианте. На этом, кстати, вампир тоже вполне мог сыграть.

-- Дорого бы отдал, чтобы узнать, кто он такой. -- Легкое прикосновение к локтю направило Эшера в обход каких-то незаметных в темноте препятствий. Рассеянный свет фонарей, проникавший сюда с улицы, блестев в лужицах по центру переулка, оставляя обочины утопленными в густой бархатной тени. В воздухе витали запахи сена и лошадиного помета. -- Подозреваю, что Кальвар явился в Лондон, надеясь достичь власти с помощью дневного охотника, но мне кажется странным, что он услышал о нем раньше, чем я.

-- Может быть, брат Антоний рассказал о нем Кальвару и объяснил, где его искать.

-- Может быть. -- Голос Исидро был абсолютно спокоен, но Эшер, привыкший улавливать тончайшие нюансы этой речи, чувствовал, что вампир недоволен. -- Мне непонятно многое, в том числе -- почему появление на сцене Кальвара вызвало все эти убийства, если оно их, конечно, вызвало, а не явилось простым совпадением. Возможно, миссис Лидия может нас в этом отношении просветить, когда мы найдем ее или Блейдона. Помнится, Туллоч Шотландец тоже был массивен, но не настолько, как вы описываете. Ваш рост, но грузнее...

-- Нет, -- сказал Эшер. -- Этот гораздо выше, он буквально нависал надо мной.

Они двинулись дальше в темноту конюшен, осматривая высокие правильные утесы домов поверх стойл и сараев для экипажей. Эшер продолжал:

-- Но этот вирус, вернее, эта мутация могла бы вызвать все эти отклонения. А те, в свою очередь...

Тонкая рука коснулась его локтя, н Эшер, быстро оглянувшись, встретил тревожное мерцание светлых глаз.

-- Что там?

Вампир предостерегающе поднял палец. Какое-то время он вслушивался, похожий на охотника, знающего, что дичь -- рядом. Затем покачал головой, хотя глаза его остались настороженными.

-- Ничего. -- Слово прозвучало скорее в мозгу Эшера, нежели в ушах. В стойлах заржала, переминаясь спросонья, лошадь. --Я, да и все мы, привыкли к мысли, что вампир, если не подвергнется расправе, вечен и что, следовательно, кроме расправы, нам опасаться нечего. Подобно Лемюэлю Гулливеру мы наивно верили, что вечный и неизменный -- это одно и то же. Убеждаться в обратном крайне неприятно.

Эшер нашарил в кармане широкого пальто второй из припасенных Лидией револьверов. Как и тот, конфискованный полицией, он был заряжен пулями с серебряными наконечниками -- кто-то из оружейников Уэст-Энда, видимо, неплохо заработал на этом заказе. Эшер прихватил также оба серебряных клинка и даже набор ампул с нитратом серебра и шприц. Обыскивая в который раз комнату Лидии, он нашел счет от Ламберта за серебряные цепочки и нож для разрезания книг из тоге же материала. Следовательно, дом она покинула не совсем безоружной. Его собственные цепочки холодили не совсем зажившие раны на горле и левом запястье. На правую он цепочку надеть не смог, поскольку была она в шинах и висела на перевязи, увеличившись по объему раза в два.

Самый беглый осмотр конюшни Блейдона принес результаты сразу же: они наткнулись и на коляску, и на серого в яблоках мерина с белыми чулками на передних ногах. Прислушавшись на секунду, Исидро пробормотал:

-- В верхних комнатах никого, но в одной из них недавно жили -примерно месяца два назад.

-- Он уволил слуг, -- выдохнул в ответ Эшер.

Из задних ворот стойла сквозь голые сучья и облетевшие кустарники тесного городского сада высокий дом был виден с тыла.

-- В подвале никого не слышно?

Дон Симон не смотрел в сторону дома, но Эшер мог точно сказать, что ни малейший звук в округе не ускользнет от этого нечеловечески чуткого слуха. Все время казалось, что кто-то еще таится в этой ночи. Волосы Эшера шевельнулись при мысли, что кто-то сейчас наблюдает за ними (может быть, совсем рядом), вслушиваясь, подобно Исидро, и различая каждый вздох, каждое биение сердца. По молчаливому согласию они снова отступили в переулок, где крик и суматоха могли бы по крайней мере разбудить конюхов и собак.

-- Я пойду в дом. -- Эшер шевельнул плечом, освобождаясь от пальто, которое тут же было подхвачено Исидро и брошено на охапку сена. Левой рукой Эшер выудил из карманов пальто револьвер и серебряный нож. Револьвер он положил в карман куртки, а нож (поскольку был на этот раз в туфлях, а не в ботинках) сунул за перевязь. -- Вы не откажетесь прикрыть меня сзади?

-- Не будьте глупцом. -- Исидро скинул шотландский плащ, с мягким шорохом легший на ту же охапку сена, и вынул револьвер из кармана Эшера. Несколько раз тронул барабан, словно удостоверяясь, не слишком ли сильно металл раскален изнутри. Удовлетворенный проверкой, опустил оружие в карман своей собственной куртки. -- Я буду удивлен, если окажется, что с того времени, как мы покинули Кале, вы спали больше четырех часов. Нет, уж лучше оставайтесь здесь. Если он до вас доберется -- кричите, это поднимет на ноги всю округу, и вампиру придется уже спасаться самому.

Он исчез, затуманив на секунду сознание Эшера, и тот проклял собственную беспомощность.

Впрочем, он знал, что вампир прав. Что-то в ночи заставляло в это поверить. Даже не будь Эшер так истощен последствиями атаки парижских вампиров и увечьями, полученными в схватке у дома Гриппена, все равно рассчитывать ему здесь было не на что. Вдобавок действие новокаина кончалось и каждый шаг отзывался болью в сломанной руке. Одно только это могло отвлечь внимание от бесшумного приближения древнего вампира.

Он прекрасно понимал, чем он обязан Исидро. На протяжении всего пути от Брутон-Плейс до Куин-Энн-стрит, насколько Эшер мог судить об Исидро (или насколько Исидро позволил судить о себе), вампир ни разу не попытался уклониться от этого рискованного предприятия. Возможно, он поступил так, потому что понимал, насколько решительно настроен Эшер в своем стремлении найти Лидию и как мало шансов на успех будет у него, встреться он при этом с главным врагом. Видимо, несмотря на эту мягкую циничную усмешку, древние понятия о чести аристократа все еще были крепки в изящном испанце. Он мог быть надменным и заносчивым, мог быть тысячу раз убийцей, но снять с себя ответственность за судьбу жены своего союзника он не мог. В отличие от Гриппена и Фарренов, тактично давших понять, что поиск нового укрытия для них куда важнее, чем судьба Лидии.

И это -- учитывая всю ироничность того факта, что сам Исидро даже не имел возможности прибегнуть к сомнительной защите в виде серебряной цепочки.

" Если Лидия смогла обнаружить все -- или почти все -- их тайные убежища, -- размышлял Эшер, снова направляясь к охапкам сена и неуклюже влезая в широкое пальто, -- то Блейдон и вампир, с которым он связан, вполне могли сделать то же самое, да и Кальвар наверняка выболтал массу подробностей тому, с чьей помощью собирался достичь власти... " Эшер не знал, окажется ли способен (в порядке ответной любезности) нести дневную стражу у рассекреченного убежища Исидро, поскольку был изможден до последней степени, да и, честно говоря, сомневался, разрешит ли ему дон Симон в это убежище войти...

Лающий мужской кашель заставил его очнуться от полудремы с холодным потом на лбу. Повернувшись и судорожно шаря в кармане в поисках револьвера, взятого Исидро, о чем он в эту секунду просто забыл, Эшер увидел с облегчением, что это всего-навсего конюх, ковыляющий к коттеджу в конце переулка. Залаял пес. В комнатах над дальними стойлами уже горело несколько окон. Дело близилось к рассвету.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒