«Ревизор» 9 – XII – 26

«Театру революции и революционной драматургии грозит большая опасность: опасность измельчания, распыленности… Развивается, растет, крепнет отход от серьезной пьесы и тяга к обозрению (ревю), хронике, аттракциону… Это сведение роли театра к роли мюзик-холла. Сведение роли гиганта к роли карлика… {49} Для нашей необъятно великой социалистической постройки основными материалами театра должны быть и будут монументальные формы: трагедия, драма, комедия, а в дальнейшем и их синтез. Синтез больших форм театра, но не аттракцион. И синтез в спектакле всех видов искусства. Мейерхольд уже намечает основные контуры этого театра. Но создать его — дело упорной и длительной коллективной борьбы многих».

Рис 5. «Ревизор». Эпизод «Исполнена нежнейшею любовью» (Вид выезжающей площадки с установленной на ней мебелью)

Так писал, в момент появления «Ревизора» в ТИМ’е, заведующий Политпросветом тов. Р. Пельше («Новый Зритель» от 21 декабря 1926 г. ), прозорливо определяя кризис революционного театра на десятом году Октябрьской революции, и, в то же время, с редкой для наших критиков чуткостью, {50} угадывая путь, намеченный Мейерхольдом, как выход из опасного тупика.

«Ревизор» в постановке Вс. Мейерхольда действительно знаменует собой опыт создания монументальной формы театра и синтеза всех видов искусства в большом, органически проработанном, спектакле. Опасность измельчания, распыленности предотвращается мощным усилием мастера-режиссера, указывающего нашему театру новые и богатые возможности творческого театра.

В плане драматургическом, «Ревизор» Мейерхольда дает не истолкование пятиактной комедии Н. Гоголя, как ее понимал академический театр XIX столетия, а истолкование творчества Гоголя в целом. Гоголевская «правда и злость» сохранены незыблемо, но его стремление «собрать в кучу все дурное в России» — расширено до широчайших пределов и вскрыто богатыми изобразительными средствами современной режиссуры. Это расширенное толкование «Ревизора», задуманное в целях выявления гоголевского творчества в целом, этот замечательный опыт дать в одном спектакле синтез творчества автора «Мертвых душ», показались многим критикам возвратом к символизму. Но при измельчании и распыленности нашего театра, всякий синтетический спектакль неизбежно покажется символическим, тогда как, в действительности, мощное устремление к синтезу вовсе не означает еще возврата к прошлому, а указывает на будущее театра-гиганта.

Стремлением создать синтетическую картину гоголевского творчества и гоголевской Руси и объясняется работа режиссера над видоизменением текста «Ревизора». Она не ограничилась использованием предварительных набросков и вариантов к «Ревизору», но и включила в новый текст спектакля ряд реплик из других, Даже недраматических, {51} произведений Гоголя. В силу основного замысла режиссера видоизменились облик главных действующих лиц и общий характер пьесы. Вместо захолустного провинциального городка, в котором обычно протекает действие комедии при исполнении ее на академической сцене — Мейерхольд показал большой губернский город, почти петербургское чиновничество, николаевские парадные шинели и пышные мундиры офицеров и бюрократов столицы. Анна Андреевна у него не престарелая провинциальная дама, а куртизанка петербургского, чиновничьего, полусветского общества. Да и городничий вскрыт, как молодой, дебёлый генерал, а не как захолустный воевода и отец семейства. А Хлестаков утратил черты легкомысленного барчука-хлыща, приобретя облик мерзкого и бесстыдного авантюриста, нагло и сознательно берущего взятки, срывающего беззастенчиво «цветы удовольствия», где бы они не встретились: в трактире за колодой карт, за завтраком в богоугодном заведении, за бутылкой толстобрюшки или же в женском обществе, в среде разложившихся семейств и падких до легких наслаждений мамаш и девиц.

«Все дурное в России», вся мерзость николаевской, старорежимной Руси собрана Мейерхольдом в спектакле с той злостью и ненавистью, которых не допускал в своей трактовке старый театр, воспитанный на идеалистической эстетике классической драмы. И если этот показ мерзости пугает, если эти «свиные рыла» бюрократов производят жуткое впечатление, то в этом сказывается не уклон режиссера к мистике, а здоровая реакция зрителя на ту картину общественного гниения николаевской Руси, которую бесстрашно вскрыл Мейерхольд.

И только Осип выделен из этой общей картины гниения и упадка. Осип у Мейерхольда — молодой парень, деревенщина, поющий залихватские деревенские {52} песни, отклик «Тройки» из «Мертвых душ» единственный здоровый дубок, который растет вверх открывая просвет в лучшее будущее.

Расширенное толкование Гоголевского «Ревизора», как трагикомедии, в которой сквозь смех слышатся слезы, потребовало введения новых изобразительных средств театра.

Спектакль расчленился на 15 эпизодов, каждый из которых стал как бы частью большой симфонической сюиты, сценической симфонии на подсказанную Гоголем тему. Музыкальный реализм — так определил Мейерхольд свою постановку «Ревизора». Действительно, в основу спектакля положены принципы музыкальной композиции.

Городничий и чиновники даны как запевало и хор. Иногда роль запевалы передается Хлестакову (эпизод «Шествие»). Хлестаков спрашивает, хор чиновников отвечает. «Как называлась эта рыба? » — ответ хора: «Лабардан‑ с», повторяемое несколько раз и разрабатываемая хором, как музыкальная фраза. Затем из хора выделяется голос Земляники заканчивающего хоровую фразу льстивым, носовым звуком: «Лабардан‑ с». А при чтении знаменитого письма в конце пьесы, хор гостей и чиновников волнуется, шумит, смеется, злорадствует, ликует, гогочет, то затихая, то снова нарастая и усиляя шум, выкрики и смех. Такое построение голосов, реплик и жестов можно сравнить только с игрой различных инструментов большого симфонического оркестра. На основе тех же принципов разработана и сцена «взяток», в которой чиновники появляются одновременно из нескольких дверей, прорезанных в стене, обрамляющей просцениум (см. рис. 4).

В тесной связи со сложной разработкой музыкальной структуры спектакля, Мейерхольд дал замечательное развитие пантомимы. Как главные действующие {53} лица, так и немые персонажи (капитан, заезжий офицер, гости) развертывают сложную ткань пантомимической игры, которая направляет внимание зрителя, помогает ему установить критическое отношение к происходящему на сцене, разъясняет и истолковывает сатирический смысл постановки.

И этот большой и сложный спектакль проводится актерами на небольшой площадке (5 × 6 аршин), выезжающей на просцениум перед началом эпизодов (см. рис. 5). Такая площадка требует от актера исключительного профессионального мастерства. Она вынуждает его осознавать каждое свое движение, каждый вершок предоставленного в его распоряжение пространства. И в то же время, музыкальное построение сцен обязывает актера точно учитывать каждый кусок времени, иначе он потеряет темп и разобьет музыкально-сценическую фразу. Работа на такой площадке, в согласии с текстом сценической партитуры спектакля, является мощным орудием борьбы с дилетантизмом актеров и знаменует собой новый метод театральной работы, направленной к улучшению качества театральной продукции. Главные исполнители (Гарин, Зайчиков, Зинаида Райх и Бабанова) создали ряд незабываемых новых образов.

Финальная сцена мощным аккордом заканчивает спектакль, раскрывая группу застывших кукол и осуществляя до конца замысел «немой сцены», задуманной Гоголем.

Замечательно и то, что при такой игре на указанной площадке, большой и сложный спектакль оказывается необычайно портативным. Его можно поставить в любой небольшой комнате или перенести на платформу грузовика и вывезти на улицу. Так завершается освобождение спектакля от сцены-коробки старого театра.

«Ревизор» Мейерхольда вызвал бурные споры, резкие нападки и восторженное одобрение. Споры {54} о нем еще не утихли. Но мы вряд ли ошибемся, если выскажем предположение, что после дискуссии оправдается характеристика, данная А. В. Луначарским, сказавшим, что «Ревизор» Мейерхольда является «замечательным достижением нашего театрального искусства», спектаклем «совершенно из ряда вон выходящим». (Красная Вечерняя Газета от 15 декабря 1926 г. ).

Заканчивая обзор постановок театра им. Мейерхольда за сравнительно короткий срок в шесть лет (1920 – 1926), мы видим, что театр, неизменно углубляет профессиональное мастерство, разрабатывая различные сценические жанры и утверждая новый реализм на основе добытого критического опыта. Он организует все изобразительные средства театра в стройное целое синтетического спектакля, приспособленного для выполнения сложных задач культурного строительства, которые возлагаются на театр могучим течением общественно-политической жизни СССР.

[1] Х. Херсонский. Из блокнота пассажира в сборнике «Мейерхольд». Тверь. 1923 г. Стр. 24.

[2] Смотри ответы, данные на анкету по поводу постановки «Мистерии Буфф»: сборник «О театре». Тверское издательство 1922. Стр. 107.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 9 1011