ТАЙНЫЕ ОЖОГИ 6 страница

Мне казалось, что он, подобно мальчику из волшебной сказки, застрял во времени, и навсегда остался таким, маленьким и счастливым, жизнерадостным и невинным. Но время шло, и я все отчетливее замечала изменения. Братик становился капризным, не хотел слушаться. Когда я надевала на него ботинки он регулярно норовил скинуть их, мне становилось все труднее его контролировать, пока однажды, он не исчез. Это случилось зимой, на улице медленно кружились большие хлопья белого снега, устало покрывая заледеневшие дороги. Домой я вернулась поздно, в двенадцатом часу, после уроков, мы с подругами решили пойти в бар и нам посчастливилось пройти, не предъявляя паспорт. Я изрядно набралась и с трудом держалась на ногах. На пороге меня встретила мама.

- Где ты была?

- Какая тебе разница?

- Пила?

- Ой, кто бы говорил. Не надо моралей, я хочу спать.

- Где брат?

- А разве он не пришел?

- Нет, его не было.

Дело было в том, что, как я уже говорила, меня сложно было назвать образцово-показательной сестрой, бывало я забывала забрать братика из сада и он возвращался домой сам. Однако сегодня он не вернулся. Я прислонилась к стене.

- Из сада звонили?

Мама нахмурила брови.

- Нет.

В проходе появился отец.

- Что случилось?

- Она не забрала брата, представляешь? И она опять пьяна, как всегда.

Я не стала дослушивать ее и бросилась к телефону. У меня был мобильный номер руководительницы группы, в которой был брат. С третьего раза я дозвонилась. Долгое время, разбуженная моим запоздалым звонком, она не могла толком объяснить мне что случилось, но вскоре сказала то, чего я так боялась услышать.

- Он ушел, еще днем.

Я повесила трубку. Мама укоризненно смотрела на меня и барабанила пальцами по столу.

- Ну и?

- Он ушел, почему его все еще нет?

- Это твоя вина.

Тут я не сдержалась.

- Не смей мне больше ничего говорить про мою вину! Ты, самая ужасная мать на свете! Скажи, а что вы с отцом сделали для него за все это время? Что вы сделали для нас? Ничего! Вы только пили, постоянно пили и все! Вы недостойны даже называться родителями, вы чудовища!

Рыдая навзрыд я оттолкнула маму и выбежала за дверь. Быстро спустилась по лестнице и оказалась на улице. В лицо мне бил холодный мокрый ветер, из за чего слезы на моих щеках больно обожгли кожу. Мне хотелось бежать, но я лишь медленно побрела по темному тротуару.

Я отсутствовала более четырех месяцев, может и все пять. Сейчас уже не вспомнить всех мест, в которых мне пришлось побывать. Это были квартиры подруг, и просто знакомых девчонок, согласившихся приютить меня на день, два. Съемные комнаты сексуальных садистов, рвавших мое тело за предоставленную крышу над головой, гаражи, подвалы, вокзалы и подъезды. Я шла, словно по болоту, проваливаясь в грязь и выбираясь из нее, сжимая зубы и кулаки, ведь я знала, что только это поможет мне добиться желаемого. Я спрашивала про братика, ходила в полицию, развешивала листовки с его фотографией, и в итоге, нашла его. На опознании в морге меня стошнило, прямо на пол. Его маленькая головка была раздроблена. Его тело нашли в лесу, за обочиной. Возбудили уголовное дело, но результатов оно не дало, виновного так и не нашли. Меня сковал непередаваемый стыд, сжигающий тебя заживо. Как я могла так поступить?! Это я во всем виновата! Я! Я плакала неделями, ревела как животное. И, когда, в моем внешнем облике не осталось практически ничего человеческого я вернулась домой. Родители встретили меня так, как встречали в моих самых прекрасных снах. Они тоже все знали. Мы обнимались и плакали, бесконечно долго и искренне, как могут плакать лишь те, у кого не чисто с совестью. Все получилось, я смогла. Они бросили пить и мы зажили по новому. Каждое утро, снова и снова начиналось с осознания своей вины, но бы были счастливы. Мы любили друг друга, самой большой и крепкой любовью, которая только может быть на этом свете. И, знаете, теперь, я ни о чем не жалею. Лишь бы полиция никогда не нашла окровавленную бейсбольную биту, спрятанную мной в груде камней за нашим домом.

ИСТОРИЯ КОРАБЛИКА. ЗВОНКИ.

Мне всегда с трудом давались любые решения. Я привык продумывать любые возможные варианты исхода событий и из за этого решение любой, даже самой простой проблемы занимало немало времени. Я был крайне практичным, можно даже сказать занудным и нисколько не комплексовал по этому поводу, наоборот, мне это нравилось и за свою жизнь я совершил не так уж много ошибок, а из за все таки допущенных не переживал. Они как мне казалось, добавляли мне человечности и чувственности. Как вы понимаете рисковать я не любил, всегда презирал азартные игры, даже в карты не играл, считая эту игру развлечением уголовников. Однако, как это обычно и бывает все мои правила и взгляды однажды рухнули подобно подтаевшей наледи.

Это случилось, когда я праздновал день рождения моего друга у него на квартире. Помню было много народа, большинство было мне знакомо еще со школы и некоторые с института. На празднике присутствовало много девушек и, помню, я ждал пока кто нибудь из них дойдет до кондиции, чтобы воспользоваться этим в корыстных целях. Однако я так и не дождался. Меня отвлекла она…Она взялась из ниоткуда, просто раздался звонок в дверь и через пару мгновений на пороге появилась худенькая блондинка с большими невинными глазами. Я поставил рюмку и уставился на нее.

- Ну что, бухаем пацаны?, - особенно дерзко произнесла она и села рядом со мной.

- Скучаешь, красавчик?

Я не мог открыть рта. Меня сковала непонятная тревога, словно рядом со мной находилось суперсексуальное чудовище.

- Теперь нет, - мой ответ мне понравился.

- Тогда я пересяду.

Блондинка улыбнулась и обошла стол. Она устроилась рядом с именинником и глотнула вина, прямо из бутылки. Она божественна. Я наклонился к своему соседу и спросил про нее, но тот не смог ответить ничего внятного. Поэтому я решил позвать покурить именинника, чтобы у него поинтересоваться кто она такая.

- Кто курить?, - я привстал и посмотрел на него, однако он не понял что я имею в виду. Все молчали, и вдруг я увидел поднятую руку.

- Мне можно?

Это сказала она. Я не верил своим глазам и, уж тем более, не имел никакой причины доверять ушам.

- Конечно.

Мы встали, одели обувь и вышли на лестницу, поднялись на площадку и встали у окна.

- Как тебя зовут?, - невероятно робко, даже для самого себя спросил я.

- Света.

Она стояла прямо. Смотрела мне в глаза. По ней было сложно сказать, прикалывается ли она, или в самом деле мною заинтересована. Я представился. Мне нравилось в ней абсолютно все. Глаза, пошлая ухмылка, небрежно убранные в хвост волосы. Я курил и наслаждался ею, словно редким и очень дорогим произведением искусства. Руки, шея, губы и талия, брови, бедра и запястья. Все переплеталось в ней столь гармонично и изысканно, что оставалось только диву даваться.

Света смотрела на меня, а после, резким движением, потушив сигарету, начала целоваться. Так страстно, словно мы были знакомы долгие годы и виделись в последний раз. Словно она провожала меня на поезд, идущий в какую-то очень далекую страну, из которой еще никто никогда не возвращался. Это была любовь с первого взгляда. Мне всегда с трудом давались решения, в этот раз за меня его приняла она. И я был счастлив, что все случилось именно так.

Она запустила руку в мои штаны и сжала член. От неожиданности я немного пискнул. Света засмеялась и, убрав руку, достала ручку.

- Бумага есть?

Я судорожно начал шариться по карманам. Наконец я достал пачку сигарет и протянул ей. Она записала номер и поцеловав меня в щеку отдала пачку.

- Храни.

Кода мы вернулись в квартиру, она ни разу на меня не посмотрела. Сколько раз я пытался поймать ее взгляд, но безуспешно. Словно я перестал для нее существовать. Раз и навсегда. Навсегда закончилось на следующий день. Я держался до часов пяти – шести, но после не выдержал и позвонил.

- Ага, красавчик!

- Да это я.

- Сохранил.

- А как же иначе. Ты мне понравилась.

- Еще бы. Я запустила руку тебе в штаны.

- Не из за этого. Вернее это тоже было здорово, но я звоню не только из за этого.

- Ой, только не надо мне рассказывать про любовь! Я знаю, у вас всегда так. Если запал, то сразу влюблен. Это глупо. Ты мне по другой причине понравился.

- По какой?

- Ты такой глупый…

Мне стало неловко.

- Пусть так, но ты мне понравилась.

- Какая разница? Когда мы встретимся?

- Можно завтра. Сходим куда-нибудь…

- О господи, какой же ты дурак! Не стесняйся, позови меня к себе домой. Ну же.

- Может ко мне? Посмотрим кино.

- Сдалось мне твое кино. Когда я хочу посмотреть фильм, то иду в кинотеатр. Говори как есть, не стесняйся своих желаний.

Внезапно меня окатило волной смелости.

- Поехали завтра ко мне. Я хочу тебя.

- Вот, это уже ближе к истине. Договорились. Скинь мне смской свой адрес. Но запомни, это всего одна ночь. Не питай ложных иллюзий, хорошо?

- Да, я понял.

Спустя два года у нас родился сын.

Это вышло случайно, однажды вечером Света пришла ко мне. Я заметил что она взволнована. Поначалу мне пришло в голову что в этом замешан ее отец, но я ошибался. Про отца стоит сказать отдельно. Это самый ужасный человек из тех что мне доводилось встречать за свою жизнь. Наркоман и пьяница, от каждого его слова несло пошлость и жестокостью, я искренне не понимал, как такой ангел как Света могла приходится ему дочерью. Он часто занимал у нас деньги, возвращал редко, практически никогда, но при этом вел себя так, словно мы ему обязаны, за все время что я был с ним знаком он ни разу не обратился ко мне по имени, возможно он его даже не знал. От него были одни проблемы, ничего кроме проблем, но в этот раз дело было не в нем. Света вошла, но не стала раздеваться. Она села на край дивана, будто готова была сорваться в любой момент и робко произнесла.

- Второй месяц.

- Что?

- Я беременна. Аборт делать мне нельзя, врачи сказали.

Неожиданно, прежде всего для себя меня эта новость обрадовала. Я обнял ее и сказал что все будет хорошо, что я готов ко всему. Света заплакала. Тогда мне показалось, что от счастья. Роды прошли без осложнений и на свет появился мальчик. Маленькое прекрасное существо. Маленькие ножки, маленькие ручки, ну вы понимаете? Я был на седьмом небе, но кое что случилось… Света исчезла. Исчезла, оставив мне ребенка. Все мои попытки найти ее были тщетны. Мы, с сыном остались вдвоем, двое против всего мира. Я не знал, что именно заставило Свету бросить нас, страх или что то еще, но я не винил ее, наоборот, мне казалось, что это моя ошибка. Что это я сделал что то не так, совершил ошибку…

С тех пор ребенок стал смыслом моей жизни. Я заботился о нем так, как никто никогда не заботился ни об одном человеке. И никто, никогда так не любил… Когда Мише, так я назвал его, исполнилось полгода начались странные звонки. Кто то звонил, а когда я подходил, то сразу же бросал трубку. Я надеялся, что это Света. Верил, что однажды она ответит мне и скажет, что возвращается. И я бы принял ее обратно без сомнений, я знал, это не ее вина. Так продолжалось около двух лет, чуть больше. И, однажды, когда до Мишиного третьего дня рождения оставалось всего несколько дней она снова позвонила, но на этот раз не бросила трубку.

- Алло.

- Это я.

- Света?! Наконец то ты ответила, прости меня за все, возвращайся пожалуйста! Ты…

- Стой, подожди, я хочу тебе кое что сказать.

- Слушаю тебя, слушаю, ты не представляешь как я скучаю..

- Постой же! Я хочу сказать, что …

- Что? Ты возвращаешься?

- Миша не от тебя…

- В смысле?

- Это не твой ребенок, не ты отец.

- Кто?

- Послушай, извини, я не знаю как тебе это сказать, но…

Я взорвался.

- Кто его отец?!

- Мой… Мой отец, я как то пришла к нему, пьяная, он тоже был пьян и под чем то тоже…Мы нажрались какой то дряни и так вышло…Прости…Я…

Я не стал дослушивать до конца и повесил трубку. Миша сидел на полу и играл с игрушками. Мне всегда с трудом давались любые решения, но в этот раз, решение пришло само собой…

ГЛАВА 11

Все детали собраны, я закончил. Моя рука угрожающе сжимала рукоять револьвера и была крепка как никогда. Я стоял посреди комнаты и глубоко дышал полной грудью, лишенный страха и сомнения. Гордый воин песчаных равнин, одинокий кочевник, печальный герой грустной сказки, не имеющей конца. Последний оплот, цитадель стойкости и истинной чести. Я медленно окинул взглядом квартиру, ставшую, к этому моменту частью самого меня. Отныне мы неразделимы как солнце и кроны деревьев. Мы последние персонажи нашей собственной истории. Револьвер не был заряжен, пули я так и не нашел, как бы ни старался. Раньше я считал, что она не более чем штрих, завершающий шаг в этом молчаливом противостоянии человека и нечто более совершенного. Но только теперь я полностью осознал ее роль. И что, намного важнее, я понял какое место было уготовлено для моего решающего хода. Я понял… Теперь это не кажется сложным, даже наоборот, это слишком просто для меня, и именно поэтому я так долго шел к этому. Пуля была всегда со мной, все это время, она, словно компас направляла меня на верный путь. И теперь, я должен освободить ее. Освободить себя в первую очередь. Время настало.

Я упал на колени и, нажав на курок поднес револьвер к своему виску. Холодный ветерок пробежал вдоль дула к запотевшей коже. Пуля тряслась от вожделенного воссоединения с револьвером. Тряслась у меня в голове, я чувствовал это всеми мельчайшими частицами своего сознания и плакал. Наверное все плачут в такие моменты, наверняка это так. Но я плакал не от страха или разочарования. Я плакал от того, что, пройдя столь сложный извилистый путь, наконец, нашел абсолютный покой. Я отпустил курок и, в последнее мгновение, у спел почувствовать, как пуля, разрывая мою голову влетает обратно в дуло, игриво взмахнув тонким хвостом горького дыма.

*****

Медленно, словно по сцене, я ступала по грязному полу и шептала сама себе одно и то же слово. Хватит. Хватит. Хватит. Это слишком тяжело для меня, это вообще не для меня, поймите же! Я всего лишь изувеченная жизнью девушка. Несчастная и брошенная, совершавшая ошибки и ответившая за них сполна. Я не заслуживаю такого, никто не заслуживает, это слишком для простого человека. Плевать как, но мне снова хочется быть легкой, плавно скользить по окружающей меня действительности и, наконец, сбросить с плеч этот невыносимо тяжелый груз боли и отчаяния. Хочется смыть с себя всю горечь и грязь, окунуться с головой в океан безмятежности и навсегда остаться в нем. Лежать на мягком илистом дне, наблюдая за течением и дышать свободой. Сколько еще должно продолжаться мое мучительное путешествие? Я устала, я хочу отдохнуть. Вечно отдыхать, стать бессознательной, пустой и больше никогда не всплывать на опасную и непостоянную поверхность.

Перед моими ногами расступалась пустота, обнажая дорогу. Краски переливались в сюрреалистическом водовороте и жгли глаза, квартира дышала мне в спину, словно подталкивая, направляя меня к чему то. Я шла, и с каждым новым шагом мое тело становилось все тяжелее. Наконец, я увидела перед собой ванну. Подобно мужественному рыцарю, она сияла на солнце своими белыми доспехами и манила меня. Я сбросила туфли, разодрав мазоли и вошла в воду. Блаженная прохлада сковала меня в ласковых объятиях и нежно поцеловала в лоб. Так нежно как умеет целовать только несчастная мать, провожающая сына на войну. Я расплылась в улыбке, я расплылась в пространстве и приятно задрожала. Очень скоро вода скрыла мое лицо, горячие искорки удовольствия последний раз пробежали по моему желтому, чешуйчатому телу и, объединившись в единый поток вырвали меня из пасти воздушного плена.

*****

Я – стеклянная вода, обреченная на стыдливую прозрачность. Рваные ленты бесконечности моего понимания страстно извиваются, образуя бесформенный клубок пульсирующих нервных окончаний. Я же, в самом его центре, укутанная пледом невозможности изменить хоть что то, принять собственное решение и возвысится над собственной ограниченностью, мертвой петлей сдавливающей мое горло.

Я, стекло и вода, кружащиеся в чувственном танце самосознания. Мои ноги напряжены, грудь тверда и раздута, как элегантный сосуд в умелых руках стеклодува. Каждое новое мгновение, словно стрела, пронзает мою память и тянет все ниже и ниже, к земле. Я, большая старая ваза, летящая со стола на мраморный пол. Я лечу. Все быстрей и быстрей, под бурные овации, скрытого от моих глаз пространства.

И только сейчас, мне становится доступна та истинная невинная красота, о которой я так долго мечтала. Которую я искала, бродила по заснеженным улицам своего ненавистного города, сжигая, одну за другой, сигареты и оставляя в залог мечты. Встречая на пути пыльные фрески мифических чудовищ, обреченных на молчание и рабскую покорность, забытые пирамиды, тянущие к солнцу свои угловатые уродливые лица. Перешагивая через холодные трупы последствий и, ломая, скрипя зубами, банальное человеческое безразличие.

Я слишком долго искала и верила, что найду ее. Слишком долго, чтобы не остановится. И, вот, она повсюду, вокруг меня, во мне самой, в каждой точке и в каждой линии, везде! Но, к сожалению, мне уже не в силах насладиться ею. Теперь я – вода, стыдливое отражение на стеклянной пленке.

*****

В отражении своих безумных глаз я отчетливо видел уже не человека, а бездушное животное. Животное, не умеющее прощать и понимать, способное лишь на разрушение и яростную ненависть ко всему, что его окружает. В моей голове, хаотичным потоком проносились воспоминания. Они словно беспечные бабочки порхали над огнем и, обжигая тонкие крылья, падали в кипящий котел агонизирующих эмоций.

Сорванные мною веревки, лежали в углу комнаты и шипели словно ядовитые змеи, они то сжимались в кольца, то растягивались во всю длину, практически касаясь своими раздвоенными языками моих ног. Они не могли причинить мне вреда, нисколько. Я стал их мудрым отцом и предводителем, безжалостным спасителем и справедливым палачом. Я мог вести их за собой на самый край земли, мог подарить им любовь и надежду, но я просто стоял и смотрел на свои ладони. На них, причудливыми узорами вырисовывалось мое предназначение, которое, впрочем, было известно мне с самого начала. Еще тогда, отрезая Алене руку в темном подвале я отчетливо видел свое будущее, просто в тот момент, я еще не осознавал в полной мере его близость.

Я давно перестал быть человеком, слишком давно, чтобы просить за это прощения. Мое новое имя – бесчувственность мяса, мои слова – предсмертные вопли каторжника. Отныне я – своя же собственная смерть, терпеливо ждущая команды –

- Жри!

ИСТОРИЯ ПРИДУРКА. СТРАННЫЕ ЛЮДИ.

Около трех, плюс восемнадцать.

- Что ж, у каждого свой предел мечтаний.

- И что в этом плохого? Я не разбрасываюсь по пустякам, я выбрал себе мечту и следую ей. Изо дня в день я вижу этот серый унылый город, а в моих глазах загораются огни Барселоны, я слышу монотонный гул машин и вдыхаю грязный воздух, но черт возьми, я верю в то, что однажды проснусь в кипящем котле фиесты.

- Этого никогда не будет, мы тут погрязли.

- Думай что хочешь, но меня ты не переубедишь. Это как первая любовь - самая чистая и самая настоящая. Все проходит, а первая любовь остается.

- Слушай, откуда в тебе столько романтики, ты же продавец порно.

- И кстати, испанки очень горячие штучки. Ты знаешь как у них выглядит клитор?

- Меня сейчас стошнит.

- У них левая губа немного выпячена вперед...

- Левая это верхняя?

- Ты о чем? Левая это левая, не правая, не нижняя, левая.

- Левая от меня или от нее?

- От нее конечно.

- По вертикальной или горизонтальной оси?

- Слушай, ты клитор хоть раз в жизни-то видел вообще?

- Да, но я его так тщательно не изучал.

- А зря. Между прочим у каждой девушки свой оригинальный вид клитора. Вагина разнится лишь в глубине, а клитор это отдельный, самостоятельный мир.

- А пенис?

- А что пенис? Пенис и есть пенис. Он как вагина. Как барабанщик в рок группе, задает ритм, а вагина выводит на струнах риффы. Помнишь ту девочку в красном платье?

- Которая была с тобой в четверг?

- Она самая, видел бы ты ее клитор! Просто Мона Лиза от секса!

- Кайф.

- Триумфальный кайф, разбросанный по ее лицу белыми веснушками.

- Ненавижу тебя.

- Ненависть один из видов сексуального влечения.

- Типа Гитлер хотел трахнуть всех евреев?

- определенно.

- Ты - псих.

- Нет, это Гитлер псих, а я лишь продавец порно.

Мы курим. О чем то говорим. Пара минут бесследно исчезает.

- Это все климат. Нужно валить отсюда нахрен.

- Заткнись уже. а?! Можешь хоть сейчас не грузить своим дерьмом?

- А тебе не кажется странным, что за последние два года ты растерял всех родственников?

- Это совпадение.

- Или порча, я слышал, что цыганки могут накладывать порчу или сглаз. стоит только придти и отвалить бабла. Покруче киллеров, и безопаснее.

- Кому нужно было класть порчу на мою бабушку?

- Завистница!

- Хаха! Ты еще расскажи про мексиканский праздник смерти блин! Пойми, ты идиот, ты хренов продавец порно и сдохнешь ты хреновым продавцом порно. а моя бабушка была хорошим человеком. Действительно хорошим, ее все любили.

- Что верно то верно, классная тетка была...

- Ты мне противен.

- Знаю, но я твой единственный друг.

- Да, но я блин никому не нужен!

- Мне ты нужен.

- Конечно, ведь я регулярно покупаю у тебя порно, причем мне оно совершенно не нужно, я его даже не смотрю. Я покупаю его только ради нашей, так называемой дружбы.

- Вот поэтому я и мечтаю свалить куда-нибудь в Испанию или на Ямайку. Там люди верят в положительный исход и поэтому относятся к смерти проще. Для них это освобождение, для нас же проблема. И лишь для смерти это работа.

- Слышь, философ, ты готов жалеть даже смерть, но только не меня. Какой же ты ублюдок! Мой единственный друг - ублюдок.

- Скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты.

- Верное замечание, жесткое, но верное. Это меня еще больше бесит. Мне не по себе от того, что я такой ублюдок. Разве нормально, что я могу переспать с девушкой даже не спросив ее имя.

- Девушка, которая спит с мужчиной, не спросившим ее имя - помойная яма.

- И это еще ты мне будешь читать морали. Ты же пророк извращения и вульгарности. Тебе не бывает стыдно, никогда.

- Коли совести нет, то и душа чиста. В ад попадают только грешники, а я не верю в грех и потому попаду в рай. Впрочем в аду наверное намного интереснее.

- О да, вечно гореть в адском пламени это действительно круто.

- В подобной ситуации человек входит в новый этап осознанности и боль можно расценивать как некое сексуальное обогащение твоего, выбравшегося, наконец, из норы эга.

- Нет уж, пусть мое эго лучше остается в норе.

- какой ты закомплексованный.

- У всех есть свои комплексы.

- у меня нет.

- Да прям? Это легко проверить. Стоит только рассказать о своих самых потаенных желаниях. Ты сможешь признаться в чем-то чудовищном?

- Ну, мне всегда было интересно у кого-нибудь отсосать.

Я молчу.

- Я не гей, меня просто интересует власть над человеком. Знаешь почему многие девушки тащатся от минета? Они же не получают от этого никакого физического удовольствия.

- Почему?

- Потому что в момент отсоса они имеют власть над мужчиной, он беспомощен, он стонет и дергается. Она его контролирует.

- Думаешь все дело в контроле?

- Именно. Именно поэтому Гитлер хотел трахнуть всех евреев. Он осознанно шел на верную смерть, он желал чтобы его поимели. И это была высшая степень удовольствия. Заметь, это как в боксе. Всем скучно, когда чемпион бьет новичка, однако все просыпаются когда новичок посылает их кумира в нокаут. Они злятся, они возбуждаются, они кончают.

- Я, кажется начал тебя понимать, но это не делает тебя нормальным человеком.

- Мы все рабы условностей, мы все последствия условий. Однако все мы дети божьи. Кстати, знаешь почему Бог - есть высшее существо?

- Ну?

- А ты представь, Бог, с его то чувственным и эмоциональным диапозоном, какой оргазм он испытывает. Это даже невозможно представить, об этом можно только мечтать. Именно поэтому все к нему тянутся, берут с него пример, хотят быть к нему ближе. Монахи отшельники истязают свою плоть, философы сходят с ума, ученые ищут его в каждой мельчайшей крупице материи. Вся наша жизнь как половой акт. Сначала на свет появляется пенис, он начинает монотонные движения вперед-назад, после наступает эякуляционное озарение и пенис утихает.

- Как то очень просто.

- Да, а все сложности в виде любви, искусства, покраски машины и т. д. представляются в виде предварительной ласки.

- Был такой товарищ - Зигмунд. Он не снимался в порно, но имел схожие с твоими мнения.

- Если ты о Фрейде, то он просто жалок. Мне смешны его попытки объяснить сущность при помощи секса, когда определенно ясно, что секс и задает сущность. Эй ты вообще слушаешь? О чем задумался?

- Да так, ни о чем.

- И как?

- Хреново... Мы пойдем, пожалуй.

- Мы?

- Да, мы с Марианной.

- Послушай, может быть, я всего лишь продавец порно, но ты все таки мой друг. Ты никогда не задумывался почему кроме меня с тобой никто не хочет иметь дела?

- Почему же?

- Да потому что Марианны нет. Ее не существует, понимаешь?!

- Хватит, наслушался, она есть, она сейчас рядом со мной, я ее вижу, значит она есть.

- Я не стану с тобой спорить, думай что хочешь. Вот, держи, нашел вчера. Хотел сам пойти, но по всей видимости тебе это нужнее.

- Что это?

- Листовка какого то семинара. Что то связанное со счастьем, кажется. Сходи.

- Хорошо, спасибо. Ты действительно ее не видишь?

- Действительно, и никто кроме тебя.

- Прощай, вот увидишь, ты ошибался.

- Хорошо бы, прощай.

ГЛАВА 12. ИСТОРИЯ МАСТЕРА.

Квартира объединила все временные точки в одну. Единую и бесконечную точку в конце нашего повествования. Я сидел, прислонившись к стене и пытался собраться с мыслями. Перед моими глазами, яркими вспышками, проносилась реальность. Теперь, она была разделена на части, словно кусочки пазла.

Я помню, когда мы только собирались на семинар, меня спросили как я буду себя называть и я. Без доли сомнения, ответил.

- Мастер.

Мастер сидел, прислонившись к стене и пытался собраться с мыслями. Перед его глазами, яркой вспышкой, пронеслась реальность. Он понимал, что конец близок, он видел как в соседней комнате, скрипя зубами о кости, пожирает себя Кораблик, как его безумные глаза глотают кровь, подобно сказочному великану, пожирающему младенцев. Яростный крик вырвался наружу, вырвав дверь, и опрокинув кресло. Маленький принц и Розовая трубочка целовались, они терлись лицами и брызгали слюной, начиная сливаться в единое целое. Это была самая настоящая страсть, абсолютная страсть, жадно поглотившая двух людей и, словно кофейной ложечкой, размешивающая их в белоснежной чашке любви. Их лица и тела сливались все больше, превращаясь в бесформенную массу и лишь только рты оставались как есть, влажными и скрепленными поцелуем. Масса дергалась и извивалась, она умирала, ей нужен был воздух, но та страсть, которая родила этот поцелуй, не давала сделать ни единого вдоха.

Анимашка, нелепо перебирая уродливыми, скрюченными плавниками, рассекала воду в аквариуме, скорее всего, она была далека от происходящего, да и понимая в ней вряд-ли стоило искать. Иногда она открывала рот, словно говорила о чем то. Возможно, она предупреждала о чем то, или просто просила сменить воду, неважно. Анимашка закончила игру.

Волосатый кратер лежал на полу в кровавой луже. Его голова была настолько изувечена, что, казалось внутри ее взорвалась маленькая бомба. В своей руке он держал револьвер, еще крепко. Так, как буд то хотел унести его с собой на тот свет.

В углу комнаты стоит бутылка, это Однозначная ведьма. Теперь ее тело это храм стекла, а душа заперта внутри, словно слепой монах. Сегодня это навсегда, а навсегда это сегодня. Так будет, и так никогда не было. Чин-чин!

Из кухни выходят Придурок и Марианна. Она красивая, теперь я понимаю, почему он в нее верил, она того стоит. Они держаться за руки и улыбаются.

- Ты идешь с нами?

- Нет, я должен выбраться самостоятельно, квартира не должна победить.

- Ты все еще считаешь, что это игра? Разве ты не понял? Она с самого начала сказала нам. Это подарок, просто прими его.

Я молча приказываю ему уйти. Придурок подходит к аквариуму.

- Ты не против?

- Нет.

Он берет аквариум и идет к выходу. Дверь распахивается. Марианна оборачивается и с грустью смотрит на меня.

- Прощай, Мастер!

Я ничего не отвечаю и они исчезают в проеме. Мы остаемся втроем: я, револьвер и бутылка. Что ж, могу сказать, не самая плохая компания! Я встаю, беру револьвер с бутылкой и сажусь обратно. Может быть я проиграл, но и квартира не должна была выиграть. Вот оно, мое последнее дело, мой долг. Я прижал дуло к виску, глотнул из горлышка и закрыл глаза.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒