Послесловие 2 страница

Вдруг лицо Мацуока исказилось, и на глазах выступили слезы. С яростным криком Сиро бросился на него и свалил на землю.

Сейчас Сиро вспомнился этот случай. После ссоры они дней десять не замечали друг друга. Потом какимто образом их отношения восстановились. Они постарались забыть о случившемся, только Сиро не мог вычеркнуть из памяти дурную привычку Мацуока.

Вне всяких сомнений, это было послание от Мацуока. Запертый в подземелье и не имеющий под рукой никаких подручных средств, чтобы передать хоть какуюто информацию, Мацуока, обнаружив эти гранки, вырвал только несколько страниц и намеренно засунул их за руку статуи Христа. Во многих посланиях подлинный смысл остается неясным. Несомненно, Мацуока сознательно выбрал для своего послания именно этот текст.

Сиро зажал гранки под мышкой. Чтобы прийти в себя, он начал медленно осматривать помещение. Это место было не слишком приятным. Испытывая желание как можно скорее выйти оттуда. Сиро направился к выходу. И в этот момент по спине у него пробежал холодок. Не понимая, в чем причина, он не решался обернуться.

«Возьми себя в руки! » — мысленно повторял он, пытаясь унять охвативший его озноб. У него было такое ощущение, что на него ктото смотрит. Он явно чувствовал на себе чейто взгляд. Возможно, это было потому, что на него были направлены бесчисленные глаза богов? Нет, это было что другое.

Сиро всетаки обернулся. Поочередно обвел взглядом все статуи богов. Вдруг между статуей Каннон и какогото полинезийского божества он увидел его. Вероятно, когда он раньше осматривал помещение, то просто его не заметил. Среди богов стояла непритязательная бронзовая статуя. Сиро хорошо помнил это лицо.

Он пошарил в заднем кармане брюк и отыскал портмоне для визиток. Там должна была оставаться та фотография. Фотография, которую он обнаружил в ящике письменного стола полмесяца назад, когда они с Миюки приезжали в фирму Мацуока забирать его вещи. Очевидно, ее отодрали, и, пока она валялась в мусорном ящике, ее края загнулись, а, чтобы расправить, он вложил ее между двумя визитками.

Сиро достал фото и сравнил со статуей. Вероятно, это и был человек, который имел на Мацуока сильное влияние. Может, это Тэрутака Кагэяма, о котором говорилось в гранках? Человек с фотографии и бронзовая фигура перед ним имели поразительное сходство.

Сиро так сильно удивился, что даже выронил зажатые под мышкой гранки. Когда он нагнулся, чтобы их подобрать, его лицо оказалось еще ближе к статуе. Вдруг его нервы напряглись. Было чтото странное в лице этой статуи. У нее не было глаз. Тем не менее его удивило, что он сразу узнал в ней человека с той фотографии. Вероятно, когда ее делали, глаза так и не вставили, и глазницы казались большими прорезями, вокруг них во мраке подвала мерцали светлячки. Четки, которые держал в руке стоявший за его спиной бодхисаттва, вдруг выскользнули и с резким стуком упали на пол. Сиро не мог объяснить причины падения этих четок. Он попытался попятиться, но по непонятной причине не смог сдвинуться с места. Как бы откликнувшись на звук упавших четок из пустой глазницы выполз паук и повис на нити в воздухе. Если представить тело паука в виде зрачка, то его лапки казались разбегающимися в разные стороны кровеносными сосудами. При виде созданного пауком глаза Сиро не мог пошевелиться.

Не снится ли ему все это?

Нужно как можно быстрее бежать отсюда.

Зажав в руке гранки, Сиро бросился к выходу из подземелья.

Закончив покупку детского питания в сочетании с контрацептивами, Миюки вернулась к машине, но Сиро там не обнаружила. Она открыла дверцу и уложила младенца на заднее сиденье. Сняв груз со спины, она сразу почувствовала облегчение. Она не знала, чем занять свободное время до возвращения Сиро.

Миюки некоторое время сидела на переднем сиденье и вдруг почувствовала, что страшно голодна. Последний раз она съела крохотный завтрак на стоянке у автострады еще до полудня. Ужин будет нескоро, поэтому нужно гденибудь перекусить, но она не знала, где это можно сделать. Она достала коробку с детскими бисквитами. Почему бы и взрослым не попробовать?

Миюки вскрыла коробку, достала бисквит и положила в рот. Может быть, это ей только показалось, что он был нежнее тех, какие обычно едят взрослые. На вкус не слишком приятный, но в качестве легкой закуски сгодится. Миюки достала еще два бисквита, а остальное, вместе с пилюлями, запихнула глубоко на дно рюкзака.

Это все, что она купила.

От внезапного звука все тело Миюки напряглось. Было такое ощущение, что ктото с огромной силой распахнул дощатую дверь, и она с грохотом ударилась о забор с внешней стороны. Миюки посмотрела в зеркальце заднего вида и увидела, что из ворот выскочил Сиро. Он добежал до машины, почти вскочил в нее и вставил ключ зажигания. Из бокового кармана достал пачку бумаги, сунул ее в бардачок и завел мотор. Лицо у него было мертвеннобледным, по лбу струился пот. Что же произошло? Такое впечатление, будто за ним была погоня.

— Там ктото был? — спросила Миюки.

— Нет, — отрицательно покачал головой Сиро.

Но почему же на лице Сиро запечатлелось такое выражение ужаса, словно ему угрожала опасность?

— Поехали, обо всем расскажу потом, — с этими словами Сиро дал задний ход.

— Куда?

— Километрах в десяти отсюда есть горячие источники Юя. Сегодня останемся там на ночлег.

Сиро произнес это с такой уверенностью, словно уже заранее решил в этот вечер остановиться там. Он прямо сказал, что они останутся там ночевать, не спрашивая у Миюки ее согласия, но ей это было даже приятно. Та решимость, с которой он это произнес, свидетельствовала о серьезности намерений Сиро.

Сиро сел на футон, скрестив ноги и запахнув полы халата, потом протянул руку к часам у изголовья. Было еще не поздно — около одиннадцати вечера. Он проспал не более часа.

На соседнем футоне лежали, обнявшись, Миюки и Ами.

Старое трехэтажное здание гостиницы соединялось с источниками, вытянувшимися вдоль реки Урэгава. В будние дни в ноябре клиентов там почти не бывало. Отчетливо слышалось журчание реки. Гостиница была скромной, но уютной.

Сразу по прибытии они поужинали, выпив несколько чашек чая из горных трав и перекусив морепродуктами из залива Микава. Потом окунулись в источник и вернулись в номер, где уже были расстелены два футона вплотную один к другому. Возможно, хозяева рассчитывали на родителей с детьми, но для Сиро, не имевшего никакого опыта воспитания детей, такая ситуация сразу погасила всякое сексуальное желание.

В полной растерянности он лег на футон и под предлогом физической усталости не стал проявлять чрезмерной настойчивости. Он мгновенно заснул, а когда внезапно проснулся, то обнаружил Миюки лежащей в прежней позе спиной к нему. При свете лампы дневного света было видно, как плавно бьется пульс на шее. Эта узкая полоска шеи, не покрытая одеялом, напомнила Сиро женщин со старинных гравюр. Он подумал, не протянуть ли ему случайно руку и не коснуться ли ее, чтобы Миюки проснулась, но не решился.

Пристроившись за столиком у изголовья, Сиро включил лампу и достал из сумки гранки.

Пока глаза привыкали к слабому свету ночника, Сиро попытался снова все осмыслить.

Возможно, это действительно было послание от Мацуока.

Так и не добыв никаких доказательств, он прибыл из Токио через Идайра на источники Юя. И до сих пор он не располагал никакими достоверными сведениями. Не исключено, что он идет по ложному следу. Возможно, статуи сознательно были сделаны похожими на христианские изображения, хотя в них не вкладывалось никакого глубокого смысла, а просто содержались какието идиотские идеи. Возможно, этот храм принадлежит какойто из «новых религий», и нет никаких доказательств принадлежности Мацуока к этой секте, а ее местонахождение точно неизвестно. Даже если она базируется за городом и имеет свой номер телефона и даже если это подпольная организация, местонахождения которой никому не известно, она, несомненно, располагает разветвленной сетью.

Сиро неоднократно клял себя за то, что сам не верит до конца в подлинность случившегося. Ему не удавалось рассмотреть то, что следовало бы. Догадки и реальные факты перепутались, а время поджимало.

Сиро перевел взгляд на гранки — «Новые боги современности». «Общество светлой мысли на небе и на земле; основатель Тэрутака Кагэяма».

* * *

В основе японских религий лежит культ материземли. Если сравнить всех синтоистских или иудаистских богов с богами единой религии, то становятся ясными ее преимущества. Религия, основанная на поклонении культу матери, сама становится матерью, всеобъемлющей, всевпитывающей. А там уже присутствует космос, как всепоглощающая сущность, и уже не остается места для универсального создателя.

Единственное, что остается, — это материнское начало. Если отбросить половые различия матери и отца, то можно понять глубинную сущность японской религии, в которой совершенно без какихлибо противоречий сосуществуют будды и всевозможные божества. Почему буддизм, заимствованный из Индии, места своего зарождения, прочно прижился в Японии? Несомненно, причина заключалась в том, что японцам импонировал сексуальный культ материпрародительницы, поскольку у них не существовало культа богатворца.

Религия, в основе которой лежало поклонение материнскому началу, возникла в начале эпохи Яёй и окончательно сформировалась в период становления земледельческого строя. Она включила в себя множество основополагающих элементов, таких как почитание духов предков, культ сил природы, колдовство, шаманизм североазиатского направления. Основу такой политеистической системы составляло почитание духов предков (анимизм) и единая религия, целью которой было установление государственной власти, но которая при этом унаследовала некоторые шаманские ритуалы, смысл которых заключался в том, что боги и люди обладают единой сущностью, из чего и возникла идея о том, что можно «прямо в этом теле стать буддой» (сокусин дзёбуцу). Эта идея была совершенно отлична от христианской или мусульманской, где утверждалось, что люди и боги существуют в совершенно разных мирах. Она настаивала, что люди спустились на землю Японии, чтобы стать богами.

И вот вышеупомянутая секта «Тэнти Коронкай» является одной из «новых религий» с отчетливо выраженной японофильской окраской.

В сущности, в Японии люди представляются богами, спустившимися с небес.

И вот теперь появилась новая японская религиозная секта «Тэнти Коронкай», объявившая себя образцовой японской религией. Хотя ее прародительницей считается богинямать, ее созданию содействовал праотец, по чьему замыслу богиняпраматерь и разработала всю схему. В процессе создания первомира творцы мира должны были мирно собраться.

Основатель секты Тэрутака Кагэяма решил провозгласить себя живым богом. Сейчас число его последователей достигло тридцати тысяч человек. Чтобы понять, что представляет собой эта секта, нужно рассказать о Тэрутака Кагэяма и привести несколько эпизодов из его жизни.

18 июня 1946 года, 22 часа 48 минут.

Налетевшая со стороны Годзэндзаки американская эскадрилья бомбардировщиков «В29», обильно отбомбив Иокогаму, удалились в сторону Нагоя. Возможно, если бы это был полдень, в небе были бы отчетливо видны бесчисленные серебряные точки.

Налеты начинались всегда внезапно. Обычно раздавались протяжные завывания сирен воздушной тревоги. Сыпались зажигательные бомбы, и в мгновение ока в ночном городе становилось светло, как днем.

Но не белые огоньки зажигательных бомб, а подожженные крыши домов ярко освещали ночное небо.

Восьмилетний Тэрутака, которого мать тащила за руку, вырвался и побежал мимо горящих дощатых заборов в сторону находящегося на севере храма Тэнриндзи. Когда он перебегал через дорогу, кусок черепицы от горящего родного дома, зацепив кончик носа Тэрутака, упал к его ногам. Пока он догонял удаляющуюся мать, то почти не чувствовал боли, но когда пробирался сквозь густые зеленые заросли вокруг храма Тэнриндзи, ощутил солоноватый привкус крови. Упавшая черепица поцарапала ему только кончик носа. Пытаясь приостановить текущую кровь, Тэрутака слизывал ее кончиком языка и проглатывал.

Должно быть, эта ранка на его лице самым странным образом повлияла на всю его последующую жизнь. Вероятно, каждый день, когда он смотрелся в зеркало, в его душе происходили какието изменения.

Весь квартал представлял собой сплошное море огня. С жутким завыванием к небесам вздымались столбы огня.

Наверное, зрелище, которое открылось ему с вершины невысокого холма, где был расположен храм Тэнриндзи, произвело на него неизгладимое впечатление.

Подтверждением тому служит сочинение «Глас с небес», в котором он неоднократно повторяет: «Единственный смысл имеет только тот момент, когда происходит преображение света и огня».

Однако он упоминает еще о нескольких событиях, которые также повлияли на формирование его взгляда на мир.

Расположенный к северу от торгового квартала храм Тэнриндзи находился недалеко от центра города. Перепуганные люди, спасаясь от пожара, укрылись на этом холме, и на них беспорядочно сыпались зажигательные бомбы.

Одна с шипением опустилась в храмовый пруд. Другая угодила в направлявшуюся к пруду мать Тэрутака, попала ей прямо в голову. Лицо матери Тэрутака было все в крови, а со спины в небо летели искры.

Глядя на охваченную пламенем мать, перепуганный Тэрутака не знал, что ему делать. Поэтому он обратил глаза к небу и громко произнес слова молитвы.

Тогда Тэрутака Кагэяма было восемь лет.

……………..

Своего отца он не знал.

Когда в 1937 году мать его, гейша, родила Тэрутака, она никому не призналась, кто был отцом ее ребенка. Возможно, у нее была договоренность с его отцом, или же она по собственной воле решила упорно хранить молчание. После трагической кончины матери это навсегда осталось загадкой.

Поговаривали, что его отцом был профессиональный гадатель, который часто появлялся в Кокодзи, другие же говорили, что им был изготовитель музыкальных инструментов. В любом случае это были всего лишь слухи.

Таким образом, Тэрутака, лишившийся обоих родителей, был принят на воспитание Кагэяма Куни, бабушкой со стороны матери. Ей было только пятьдесят лет. Она хозяйничала в мелочной лавке, а на поле, расположенном террасами на горном склоне, выращивала овощи, чем и зарабатывала на жизнь.

Куни, скорбевшая о рано ушедшем муже, без колебаний приняла на воспитание внука.

Сразу после поступления в новую школу Тэрутака начал резко выделяться среди других школьников.

Если поговорить с жителями деревушки, то окажется, что все помнят Тэрутака, хотя с тех пор прошло уже пятьдесят лет. Совершенно очевидно, что он был человеком, производившим чрезвычайно сильное впечатление. Если спросить их, в чем причина, никто из них не смог бы дать конкретного ответа. Скажем, с учебой у него все было в порядке, в спортивных мероприятиях он активно участвовал, его личные достижения казались исключительными. Но мнения тех, кто его знал, разделялись: одни считали, что он был силен, другие — что он умел приспосабливаться, одни считали, что он покладистый, другие — что он от природы груб Рана на носу оставила в душе сильное впечатление но, про правде сказать, почти никто из тех, кто его знал, этого шрама даже не замечал.

При этом, после того как в восьмилетнем возрасте смерть разлучила его с матерью, а про существование отца он вообще ничего не знал, мальчик, что вполне естественно, отличался от своих сверстников. Разве могло быть иначе? При этом он излучал какоето странное, всепроникающее сияние.

Мне кажется, если вспомнить некоторые события, то мы приблизимся к пониманию личности Тэрутака.

В 1949 году, в полдень, когда заканчивалась осенняя страда, Тэрутака покачивался в кузове легкого грузовичка, касаясь коленями колен Ёсио, с которым был дружен с малых лет.

В тот день, когда хозяин грузовичка Нагура собрал овощи и поехал в город к родственнику, Тэрутака и Ёсио удалось незаметно забраться в кузов. Они не имели ни малейшего представления, куда направляется грузовик, но, зная, что Нагура живет в той же деревне, предполагали, что к вечеру он должен будет вернуться обратно. Даже если по дороге он их обнаружит, то не решится высадить в незнакомом месте. Тэрутака предположил, что хотя у Нагура грозный вид, но интуиция подсказывала, что на самом деле он человек добрый. Поскольку изза растущих по обеим сторонам дороги деревьев в кузове было темно, а ветви, достающие до середины дороги, покачивались и с шумом задевали листьями брезент крыши. Тэрутака и Ёсио впервые в жизни испытали чувство тревоги и возбуждения. Если им удастся благополучно вернуться домой, это останется для них незабываемым воспоминанием.

Некоторое время грузовик ехал по равнине. Их почти не трясло. Видневшийся из кузова пейзаж представлял собой бесконечные убранные поля. Среди полей было видно все больше домов, от которых отчетливо доносился какойто глухой звук, и они почемуто испытали непонятное чувство тревоги. Тэрутака вспомнился шум налета в ту ужасную ночь, когда от случайной бомбы погибла его мать. Наверняка этот звук производили летящие в небе бомбардировщики «В29». Нарастая, этот грохочущий звук все больше приближался.

Поскольку Тэрутака было не видно, что впереди, он не мог определить природу этого звука, однако биение сердца в груди становилось все сильнее. У него было ощущение, что чтото происходит.

В этот момент перед взором Тэрутака внезапно померк свет. Перед ним простирался полный мрак. Мрак был двухслойным, трехслойным. На черноту наплывала новая чернота, черные облака, вращаясь, наползали одно на другое. В центральной их части вздымался круг, подчеркивающий контраст между густым мраком и слабым светом. Однако, глядя на этот светящийся нимб, он не испытывал ни малейшего страха. Вероятно, это был момент, когда он увидел мрак в глубине собственной души.

Тэрутака не вполне понимал: зуд это или боль? Порывы ветра непрестанно ударяли ему в щеки. Тэрутака с трудом разнял веки. Его взгляд сразу упал на скошенные стебли пшеницы размером сантиметров в десять. Он отчетливо почувствовал, как острие какогото колющего предмета прикоснулось к его щеке, и прекрасно запомнил это ощущение. Дотронувшись до щеки рукой, Тэрутака облизал кончик пальца и ощутил привкус крови, смешанной с землей.

Когда Тэрутака приподнялся, опираясь на локти, то метрах в десяти от себя увидел перевернувшийся в поле легкий грузовичок и стоящую на рельсах электричку. Пассажиры вагона беспомощно открывали рты, размахивали руками и хватались за головы. Почемуто до Тэрутака не доносилось ни малейшего звука. Беззвучно перемещающиеся влевовправо толпы людей напоминали актеров немого кино. Никто не выскочил из машины и не побежал к железнодорожному полотну, никто не бежал в обратном направлении. Постепенно картина произошедшего стала вырисовываться в его мозгу, и он начал коечто понимать. Поскольку изпод крышки раздавленного радиатора вырывался пар, стало светло, как днем. Легкий грузовичок на железнодорожном переезде столкнулся с проходящим мимо поездом, и от удара его отбросило на пшеничное поле.

Через некоторое время он смог различить доносящиеся изнутри вагонов голоса.

— Помогите…

— «Скорую помощь»…

— Полиция…

И вдруг, как по сигналу, тишина внезапно оборвалась, и все превратилось в кромешный ад. Бессмысленные крики, рыдания, вздохи, плач. Вырывавшиеся из людей страдания поразному смешивались и выплескивались из окон электрички. И тогда возник огненный столп. Вопли людей, взывающих о помощи, столпом возносились к небу.

«21 октября 1949 года грузовичок, за рулем которого был Нагура Тэцуо, в местечке Такадзука близ Иокогамы на железнодорожном переезде линии Токайдо столкнулся с электричкой. Нагурасан и находившийся в кузове двенадцатилетний Ёсио Като погибли на месте. Кроме того, тридцать четыре пассажира поезда получили тяжелые ранения».

Это была информация в газетах, а про Тэрутака, отделавшегося маленькой царапиной на щеке, вообще нигде не упоминалось. Вначале считалось, что Тэрутака является просто одним из пассажиров поезда. Никому даже в голову не приходило, что он мог находиться в кузове разбившегося грузовика.

Только к шестому классу он смог связать случившееся воедино и осознать смысл происшествия. Возможно, именно тогда Тэрутака начал ощущать себя отличным от остальных людей.

Начальная школа в Идайра, находившаяся на берегу небольшой речки, была меньше чем в пяти минутах ходьбы от дома Тэрутака. В то время в школе было только два класса на каждый год обучения. Каждые два года происходила смена классов. Только когда Тэрутака был в пятом классе и половину учеников заменили новыми, ввели продленный день, и хотя условия были хорошими, спокойная атмосфера, которая раньше царила в школе, изменилась. Помимо единственного хулигана, в школе появилась еще Митико Накада, над которой постоянно издевались изза ее уродливой внешности.

В середине мая, когда Тэрутака уже немного свыкся с новым порядком в классе, он шел по коридору, и вдруг до его ушей донесся противный голос. По пронзительному шипению он определил, что этот голос принадлежал Митико Накада.

Митико, зажмурившись от страха и прижавшись спиной к стене, на вытянутых вперед руках держала елку. Стоявший перед ней юноша крикнул ей прямо в лицо:

— Не прикасайся к моей кепке! — Потом чуть более дружелюбно: — Давай иди отсюда!

Случайно оказавшийся в коридоре Тэрутака наконец понял, что привело в такую ярость этого юношу.

Вероятно, Митико из вежливости подняла оброненную юношей кепку, а потом, не зная, как он на это среагирует, запаниковала. Если он возьмет из ее рук свою кепку и скажет: «Митико, я тебе очень признателен», то скорее всего, станет посмешищем для всего класса.

Тэрутака понимал, что у юноши наверняка доброе сердце. Если бы рядом не было посторонних, он непременно взял бы свою кепку.

А Митико со своим благожелательным отношением ко всем всегда попадала впросак.

Пока Тэрутака пытался понять эти два противоречивых чувства, его сердце вдруг заполнилось внезапной грустью, и ему захотелось немедленно оттуда уйти.

Он осторожно прошел за спиной юноши, но остановился и оглянулся. Юноша тоже посмотрел на Тэрутака. Их взгляды встретились, и на некоторое время они застыли.

Потом юноша вновь взглянул на Митико и вырвал кепку из ее рук. И тут раздался голос, который невнятно произнес:

— Извините меня…

Юноша пошел прочь от Тэрутака. По его слегка опущенной голове и содрогающейся спине Тэрутака понял, что тот плачет.

Расставшись в коридоре с Митико во время перемены, Тэрутака зашел в аудиторию.

Когда один из учеников проходил мимо стола хулигана Накамура Рёдзи, то случайно задел стоявшую на его столе коробку с карандашами, она упала на пол. Разгневанно завопивший Накамура был на голову выше того мальчика.

Мальчик в растерянности ползал по полу, собирая рассыпавшиеся карандаши и поштучно вкладывая их обратно в коробку, и хотя поставил их на прежнее место, Накамура стал ворчать о сломанных стержнях.

Чтобы не видеть разгневанного Накамура, Тэрутака решил пройти мимо. Однако то ли сознательно, то ли от неловкости дрожащей рукой задел стоявшую на столе коробку с карандашами, и она снова свалилась на пол.

Тэрутака на мгновение зажмурился. Его испугал громкий звук от падения коробки, и в то же время он предвидел неизбежный гнев Накамура.

Стоявший к нему спиной Накамура от внезапного звука тоже обернулся и сразу понял, что на этот раз его коробку столкнул Тэрутака.

— В чем дело, Тэттян? — с блуждающей по лицу дружелюбной улыбкой спросил Накамура.

Хотя Накамура был явно разгневан, он попытался остановить Тэрутака от ползания по полу и подбирания карандашей и сам собрал их. Когда он просунул руку, чтобы собрать раскатившиеся под столом карандаши, Тэрутака вдруг охватило какоето странное чувство.

Ему даже в голову не приходило, что он может сблизиться с Накамура. Тогда почему же тот дружелюбным голосом назвал его «Тэттян», хотя он так разъярился на мальчишку, который перед этим столкнул коробку?

И тут Тэрутака попытался мысленно представить все то, что произошло за несколько минут до этого. Неужели слова извинений юноши, как ему казалось, обращенные к Митико, на самом деле относились к нему самому? Возможно, та сила, которая была заключена в нем самом, всколыхнула его сердце.

В тот день по возвращении домой Тэрутака сразу же подошел к зеркалу. Раньше он не любил этого делать потому что шрам на носу был заметен. Когда он мысленно представлял свое лицо, ему казалось, что форма его лица и его выражение не такие, как у других людей.

Шрам на носу был уже не так заметен, и со стороны он не производил неприятного впечатления. Но даже если бы его не было, он выглядел иначе, чем его сверстники.

Все презирают Митико за ее уродство. При этом сама она не чувствует этого презрения.

Именно об этом подумал Тэрутака, посмотрев на себя в зеркало.

Он никогда не испытывал издевательств со стороны других людей. Разве до сих пор его неоднократно не ругали преподаватели?

Почемуто его бесило, что до сих пор он не обращал на это никакого внимания. Он пытался последовательно осмыслить все, что с ним происходило. Может быть, он просто является образцовым учеником? Однако, хотя его неоднократно ругали учителя, он старался както вывернуться.

Самым последним был случай, когда он, услышав звонок, помчался, чтобы успеть к окончанию уборки класса. Кроме Тэрутака опоздали еще три ученика. Когда он с опаской вернулся в класс, трое других стояли навытяжку перед учителем и получали взбучку за то, что вместе с остальными не принимали участие в уборке класса. Вошедший в класс последним, Тэрутака встал справа от всех провинившихся, а учитель, начиная с левой стороны, отвешивал им пощечины. Покончив с первыми тремя и подойдя к Тэрутака, он по непонятной причине изменился в лице и отдал громким голосом приказание:

— Понимаешь, это именно ты должен все убрать! — и поспешно удалился.

Тэрутака в растерянности остался стоять с подавленным видом.

Глядя на себя в зеркало, Тэрутака не рассматривал себя с точки зрения физического уродства, а разглядывал свое одиночество.

Весной 1954 года, когда Тэрутака Кагэяма был только в четвертом классе средней школы, он впервые познакомился с религией.

Однако его первый опыт общения с «новыми религиями» случился тогда, когда его одноклассники затянули его на очередное радение.

Для Тэрутака это явилось полным откровением. От одного из членов этой группы он услышал:

— Вас поведут в очень интересное место.

Вскоре после этого он сел на электричку и добрался до своей небольшой комнаты неподалеку от станции «Какэгава». Потом на автобусе протрясся минут двадцать до Иокогамы и оказался перед культовым зданием центра «новой религии», на котором не было никакой таблички.

Когда Тэрутака с приятелем вошли туда, в комнате уже находилось человек двадцать. Некоторые сидели с вытянутыми ногами, другие — со скрещенными. Более половины присутствующих составляли пожилые женщины. Школьников совсем не было, поэтому он чувствовал себя несколько неуютно, не ощущая никакого доброжелательства.

— Смотри, сейчас начнется самое интересное, — прошептал ему на ухо приятель.

Тем временем появилась старуха, именуемая наставницей, и встала на колени лицом ко всем собравшимся. Все присутствующие приняли позу лотоса. Атмосфера в помещении сразу переменилась.

Хотя Тэрутака был там в первый раз, он это ощутил. Ему казалось, что его тело до последней клетки воспринимает энергию, исходящую из тела наставницы.

Морщинистое, улыбающееся лицо наставницы было обращено ко всем присутствующим, она произнесла немногословное приветствие и направилась к алтарю, где начала голосить чтото такое, от чего дрожь бежала по спине Тэрутака, слова наставницы показались чемто вроде древних японских молитв — норито. Поскольку до того он ничего не знал о религии, они казались ему лишенными смысла заклинаниями, в которых он не понимал смысла ни единого слова.

Однако Тэрутака знал, что слова его приятеля: «Сейчас начнется самое интересное» — не являются обманом.

Тэрутака с большим интересом осматривался вокруг. Он слушал доносившиеся до него слова и стремительно вращал глазами. И вдруг он заметил, что тела сидящих перед ним верующих начали раскачиваться влевовправо, впередназад. Присмотревшись, он обнаружил, что глаза у всех верующих закрыты. Вдруг он понял, что остается единственным с открытыми глазами, однако ему более интересным показалось наблюдать за тем, что происходит вокруг.

Он запомнил, какая тяжесть навалилась на него после молитвы наставницы. Он сидел прямо наискосок перед ней. Замужние дамы и пожилые женщины бились лбом о циновки, откидывали головы назад, после чего снова касались циновок лбом. Со временем ритм их молитв становился более стремительным, одновременно ускорялся и ритм движений верующих.

Тэрутака никогда не доводилось видеть живую лису, хотя движения многих людей казались ему похожими на лисьи.

* * *

На Тэрутака это произвело сильное впечатление. С разных сторон доносились странные голоса. Казалось, что они не человеческие, а напоминающие крики животных. Все раскачивались и чтото громко выкрикивали, отчего Тэрутака все более возбуждался. Спокойное, созерцательное состояние, в котором он пребывал прежде, кудато исчезло.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒