Закатный. Зеленый. Розовый. И снова розовый

Закатный

Так в чем же заключалась истинная мотивация так называемого чаепития? Стоило мистеру Дроуву заговорить о Бостонском чаепитии, как его аура взвихрилась от восторга, однако я слишком хотела есть, чтобы слушать внимательно. Прошло два дня с тех пор, как я заглянула в черную дыру — душу учителя математики, которого все считают чуть ли не святым, — день с тех пор, как Лила отказалась со мной возиться, и семнадцать минут с тех пор, как один из звездных парней повернулся ко мне и изобразил, будто его рвет. Голова гудела, в ней клубились обрывки снов и мыслей, единственное, что я решила твердо, — ничего не есть перед встречей с Кисслером, чтобы меня опять не стошнило, на сей раз в кабинете математики.

Вся на нервах, я шарила глазами по классу, чтобы не дать ауре Кисслера, если она появится внезапно, застать меня врасплох. «Тошнотный день» не должен повториться.

Рядом со мной беспокойно извивалась одна из нитей, выходящих из ауры Тейта. Наблюдать за ней было куда интересней, чем думать о стертом или слушать историка. Нить тянулась к двери и исчезала за ней, нет сомнений — она вела к Трейси.

Неожиданно для себя самой я вышла из тела, мой призрачный силуэт встал в проходе между рядами. Оттуда я посмотрела на себя и убедилась, что по-прежнему сижу за партой с тоскливой миной на лице. Полупрозрачной рукой я помахала перед реальными глазами. Существовать отдельно от тела оказалось даже приятно. Тут я почти не хотела есть и не боялась, что желудок взбунтуется от одной мысли о том, что мне предстоит.

Неуверенно передвигаясь на бесплотных ногах, я прошлась по кабинету. Судя но всему, меня никто не видит. Словно в трансе я подошла к Тейту, и вдруг мне безумно захотелось хорошенько дернуть за и без того ослабший узел. Пусть я ничего не могу поделать с Кисслером, зато Трейси у меня получит прямо здесь и сейчас.

Нет! — остановила я себя. Я не имею права портить людские отношения. Чем я тогда лучше стертого? Тем более, что я еще не совсем освоилась в призрачном теле, да и ужас перед аурой математика не оставляет меня ни на минуту.

Надо как-то отвлечься. Я огляделась и вобрала взглядом бушующие в классе цвета: фиолетовый, сиреневый, синий, бирюзовый, желтый, золотой, персиковый, розовый, красный и оранжевый — как небо на закате. Подумав секунду, я выбрала из них два: бирюзовый и оранжевый, зажмурилась, а потом резко открыла глаза и посмотрела, кому они принадлежат.

Девочку, сидевшую слева от меня, я раньше не встречала. Не красавица вроде Лилы, и до искусственной прелести Трейси ей далеко, но и дурнушкой такую тоже не назовешь. Аура яркая, но очень маленькая.

У мальчика аура, наоборот, казалась слишком большой и какой-то блеклой, бирюзовые обычно бывают гораздо ярче. Я приблизилась и рассмотрела его повнимательней. Он раскинулся за партой, лениво свесив руки и почти не слушая учителя, совершенно довольный собой. Оглянувшись на девочку, я удивилась, почему мое внимание привлекли именно эти двое, ведь между ними нет ничего общего.

Парень определенно звезда, девушка столь же определенно — нет. Они даже не смотрели друг на друга, и все-таки, глядя на их краски, я была уверена, что они невероятно подходят друг другу.

Я подождала возражений внутреннего голоса. Он молчал, и я решила, что мне позволено действовать.

Осторожно поднесла руку к ауре парня. Цветные огоньки прилипли к ладони, как железные опилки к магниту. Я потянула его ауру за собой в другой конец класса, туда, где сидела девушка. Второй рукой ухватила край ее ореола.

Глубоко вздохнула и связала их вместе. Подождала. Ауры сразу же сделали попытку разбежаться в стороны и тем самым только затянули узел.

— Вы хорошо себя чувствуете, мисс Джеймс? — спросил мистер Дроув, и меня отшвырнуло обратно, в сидевшее за партой тело.

Я тут же почувствовала, что глаза у меня закрыты, и со стороны я, наверное, выгляжу спящей. Поспешно открыла глаза и преданно уставилась на учителя.

— Прекрасно, — ответила я, наверное, в тысячный раз за сегодняшний день.

Видимо, вопросы о моем самочувствии входят в моду. Только вот в конце каждого вопроса мне слышалось еще одно, невысказанное слово: как ты себя сегодня чувствуешь, дебилка?

Я решила не думать о том, что через каких-то шесть часов окажусь запертой в кабинете зловещего мистера Кисслера, а этот кошмарный школьный день кончится только через семь, и попыталась записать за учителем хоть что-нибудь, время от времени поглядывая на связанных мною ребят.

Прозвенел звонок. И парень, и девушка направились к двери, я чуть поотстала, чтобы понаблюдать за ними.

Связанные мною нити чуть вибрировали, сокращаясь все сильнее и сильнее, как бы подтягивая своих хозяев друг к другу, пока те не столкнулись в дверях. Я открыла рот от удивления.

Замечательно. Первая же попытка соединить две судьбы окончилась крушением. В прямом смысле слова.

Оранжевая девочка и бирюзовый парень рухнули на пол, как кегли для боулинга. А я кто — мяч? Я потрясла головой, отгоняя нелепые сравнения. Во-первых, я не похожа на мяч, а во-вторых — при чем тут вообще боулинг? Ответа на этот вопрос у меня не было, и я опять стала разглядывать упавших.

Они сидели на полу и мотали головами.

Фуксия посмотрела на оглушенных падением одноклассников, и ее аура налилась почти невыносимым лиловато-розовым светом.

— Тебе что, места мало? — осведомилась она у девушки, стараясь выговаривать слова, как актрисы из голливудских фильмов, — и это с ее-то оклахомским акцентом!

— Вставай, Колин. — Фуксия наклонилась и протянула парню руку.

Из ее ауры выросли десятки тонких, хватких щупалец и игриво защекотали его. Внезапно выражение «подцепить парня» приобрело для меня совершенно новый смысл.

Бирюзовый Колин даже не заметил Фуксию. Он, не отрываясь, глядел на мисс Пылающий Закат. Я незаметно улыбнулась.

«Так тебе и надо, — мысленно сказала я Фуксии. — Нечего было заносить меня в свои списки».

— Извини, — не глядя на Колина, пробормотала оранжевая девочка.

Я мысленно посоветовала ей быть посмелее. Он-то с нее глаз не сводил.

— Ничего страшного, — улыбнулся парень.

— Ну пойдем же! — с нескрываемым раздражением повторила Фуксия.

— До встречи... — не отрывая взгляда от оранжевой, сказал Колин, явно ожидая, что она представится.

«Назовись», — беззвучно приказала я.

Слышать меня девушка не могла, однако тут же повиновалась и негромко проговорила:

— Сара.

— Приятно было познакомиться, — издевательски прошипела Фуксия, с отвращением глядя на Сару.

— До встречи, Сара, — куда ласковой произнес Колин.

Сара улыбнулась, и улыбка вдруг совершенно преобразила ее невыразительное от смущения лицо. Да ведь она очень хорошенькая!

— До встречи, Колин, — произнесла она так тихо, что я прочитала ее слова по губам.

Я тоже улыбнулась. Семя упало на благодатную почву, завязанный мною неуклюжий узел задергался, развязался и завязался вновь, уже по-новому. Успех. Я добилась своего, и губы у меня так и разъезжались в улыбке, хотя время неумолимо бежало вперед.

К тому времени, как я плюхнулась за стол рядом с Одрой, желудок умирал страшной смертью, а о том, как я себя чувствую, не спросил разве что самый ленивый. К счастью, впрямую о тошноте никто не упомянул.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я у Одры раньше, чем она успела задать мне тот же самый вопрос.

В столовую вошли Тейт и Трейси. В обнимку. Хотя мне показалось, что Тейту это не то чтобы нравится.

— Не очень хорошо, — отозвалась Одра, внимательно глядя на противную парочку.

Я выдавила слабую усмешку, и почему-то мне вдруг захотелось рассказать подруге все: о завязанном мною сегодня утром узле, о том, как Тейт чуть не вырвался из рук Трейси, о том, как меня занулили, и о том, что урока математики я просто не переживу. В прямом смысле этого слова.

На соседний стул шлепнулся Дилан, и я прикусила язык. О чем я вообще думаю? Взгляд — это тайна. Сокровенная тайна, ее не рассказывают людям, которых знают не больше недели. Я покрепче ухватила вилку и усердно принялась ковырять в тарелке. Мне не хотелось привлекать к себе внимание нарочитым отказом от завтрака, и для отвода глаз я купила неаппетитный жир, который в меню почему-то назывался мясом. Он не мог прельстить даже самого голодного человека, так что у меня не было соблазна попробовать кусочек.

— Ну и зачем ты над собой издеваешься? — осведомилась Одра, кивая на мою тарелку.

— Мазохистка, — пробормотал Дилан.

— Неужели сусликов учат таким длинным словам? — ехидно удивилась я, втайне радуясь своему остроумию.

Дилан ухмыльнулся, длинные волосы снова упали на лицо.

— Ну что тут можно сказать? — отозвался он. — Я — начитанный мальчик.

— Можно подумать, за последние три года ты хоть раз зашел на английский, — фыркнула Одра.

Дилан поднял голову, челка все так же занавешивала ему глаза.

— Однако экзамены я сдаю раз за разом, — заметил он, наставив на Одру вилку. — Заметь.

Слушая их дружескую перепалку, я расслабилась в первый раз за сегодняшний день.

Слушала бы еще и еще, но Дилан смолк и набросился на еду, поглощая ее с невероятной скоростью, впрочем, очень аккуратно.

Я посмотрела на часы. До алгебры всего три часа.

Тишину нарушила Одра.

— Гляньте! — сказала она, дожевывая очередной кусок.

Я посмотрела на нее и опять почувствовала неодолимое стремление выложить все свои тайны. — Сара Каммингс и Колин Адамс сидят за одним столом! Надо же! А звезды-то как недовольны!

Дилан упорно смотрел в свою тарелку и не обращал на нас ни малейшего внимания. Врезать бы ему хорошенько! Такие парни всегда меня бесили: ворчливые, лохматые, нелюдимые — и все же, сидя рядом, я чувствовала невероятную тягу к его ауре. Испугавшись, что Дилан неверно истолкует мой интерес, я отвела взгляд и оглядела столовую, на случай, если мистер Кисслер надумает зайти без приглашения.

И облегченно вздохнула. Никаких следов стертого. А закатная девочка и впрямь сидит рядом с бирюзовым мальчиком. Кругом бесятся фиолетовые ауры, трясутся в едином ритме, будто под какую-то дикую музыку.

Желание поближе рассмотреть связавший Сару и Колина узел подтолкнуло меня вон из тела, но усилием воли я тут же вернула себя обратно — не хватало еще свалиться носом в тарелку с неаппетитным месивом!

— Гляди-ка, Лисси, — вдруг сказала Одра. — Вон мистер Кисслер. В прошлый раз ты не успела его рассмотреть, поскольку трагически рассталась с завтраком.

В ушах забухал пульс, ладони вспотели. Я медленно повернулась.

— Стертый! — запоздало заорал внутренний голос.

Сегодня аура Кисслера была и меньше, и плотней. Она прижималась к телу, и из нее не торчали лучи, пытавшиеся связаться с другими людьми. Но мне от этого легче не стало. В таком виде стертый оказался насыщенней и гуще, и пришлось прикусить себе язык, чтобы не поддаться мгновенно навалившейся на меня дурноте. Дилан чуть наклонился вперед, я поймала глазами край его сияющей, жемчужной ауры.

Тошнота медленно отступила, я почувствовала, как болит укушенное место, Ощутила во рту вкус крови и с изумлением посмотрела на Дилана — ну почему мне так помогает именно его аура?

Мистер Кисслер высмотрел меня через весь зал и улыбнулся. Улыбка мне не понравилась: людям, которые так улыбаются, доверять нельзя. Он пересек столовую и, проходя мимо нашего стола, хитро подмигнул. Только быстрый взгляд в сторону Дилана спас меня от неминуемой рвоты.

Адский математик подошел к столикам звезд, те радостно его приветствовали. Я не могла не заметить, как ауры девушек при виде учителя буквально встали дыбом и вытянулись в его сторону.

Тонкие нити стертого выросли из ореола Кисслера и погладили каждую по очереди. Ауры ежились от его прикосновений, и мне захотелось или немедленно отвести глаза, или швырнуть чем-нибудь в бестолковых девиц. Как же они не чувствуют, кто он есть?

— Что с тобой? — встревожилась Одра. — Ты так побледнела.

Дилан промолчал, но смотрел на меня с беспокойством. Даже глядя на его жемчужно-белую ауру, я не могла угадать, о чем он думает.

Три переплетенных круга, три разноцветных кольца на серебряном поле.

Видение мелькнуло и исчезло. Я так до сих пор и не придумала, что делать с Кисслером, а сосущая пустота в желудке подсказывала, что придумывать нужно срочно.

Ну почему, почему я должна все это расхлебывать? Больше всего на свете мне сейчас хочется хоть что-нибудь съесть, но я слишком боюсь повторить позавчерашний спектакль.

Стертые щупальца с легким щелчком втянулись в ауру мистера Кисслера, я вздрогнула, несмотря на то что старалась держать Дилана в поле зрения. Что бы я ни придумывала, находиться в одном помещении с таким количеством стертого очень тяжело. А еще мне все время кажется, что я упускаю что-то очень-очень важное.

Зеленый

Только я решила, что ничего более странного быть уже не может, как жизнь снова сделала крутой вираж.

— У тебя сопрано? — допрашивала меня мисс Катлер, молоденькая учительница музыки.

Такая зеленая, что у меня голова заболела, тем более что в друзьях у нее, по-видимому, недостатка не было, и тонкие изумрудные нити тянулись от ауры во все стороны, напоминая мне о щупальцах Кисслера. — Мне кажется, у тебя должна быть сопрано.

— Да я вообще не умею петь, — открестилась я.

— Глупости, — беспечно рассмеялась мисс Катлер. — Петь умеют все.

Я не нашлась, что ответить, только скрестила руки на груди и подумала, что сейчас верну эту романтическую натуру в реальный мир. Я даже «С днем рожденья тебя! » в гостях не пою. И что за умник догадался записать меня в хор? Надо бы выяснить, кто выбирал предметы на этот учебный год. И заставить его страдать, как страдаю я.

Нетрудно было сообразить, что сейчас мисс Катлер предложит мне спеть. Она и предложила. Я было собиралась упереться и стоять на своем, но мне никогда не хватало твердости. Пришлось подвергнуться еще одному унижению.

— Да что вы ей верите! — раздался у меня за спиной серебристый голос.

Трейси. Я попыталась притвориться, что не слушаю, хотя говорила она, скорей всего, про меня. Скоро пустит новую сплетню — про то, что я пыталась соблазнить ее бойфренда в столовой с помощью притворной тошноты. С нее станется.

— Итак, возьми, пожалуйста, ля, — скомандовала учительница.

— Чего? — Я тупо уставилась на нее.

Она помолчала, переваривая ответ. Наверное, выражение моего лица говорило само за себя, потому что мисс Катлер воскликнула:

— О господи! Ты что — нот не знаешь?

Я помотала головой и разъяснила:

— Да если бы и знала — не помогло бы. Мне медведь на ухо наступил. Я все звуки слышу одинаково.

Я чуть покривила душой, все было не так плохо, но мне не хотелось внушать бедной женщине ложные надежды. Во всей вселенной не найдешь такого мира, где я бы запела. Я себя знаю — никогда в жизни мне не одолеть ни одной песни.

Мисс Катлер открыла рот и взяла высокую чистую ноту.

— Попробуй повторить.

«Знаете, леди, — подумала я, — вот честное слово — зря вы это затеяли. Лучше поверили бы мне на слово».

Конечно, вслух я ничего не сказала. Постеснялась. Из всех взрослых запросто я могу говорить только с дядей Кори, и то мать Лилы его так обработала, что теперь особо не побеседуешь.

— Попробую, — вздохнула я.

«Но ты об этом пожалеешь», — пригрозила я мысленно.

— Ты тоже, — предупредил меня внутренний голос, на секунду перестав вопить от ужаса.

Именно этим он занимался весь сегодняшний день.

Я пропустила угрозу мимо ушей и открыла рот...

— Ну что ж... — неуверенно сказала мисс Катлер. Она помолчала, пытаясь подобрать слова, потом решительно хлопнула в ладоши. — Думаю, у тебя альт.

«Ага, — скептически согласилась я. — Думаешь, как же».

Аура мисс Катлер дергалась нервными дискотечными огнями, а сама она безуспешно пыталась вернуть беспечную улыбку.

— Почему бы тебе не встать рядом с Лилой. — Учительница махнула рукой. — Вон той девочкой в симпатичной белой маечке.

— Я знаю Лилу, — с такой же наигранной бодростью ответила я.

Мне вообще трудно общаться с человеком и не перенять его манеру разговора. В последние дни у меня начал появляться очень забавный оклахомский акцент — того и гляди, кто-нибудь обидится, только мне сейчас не до того, чтобы думать о чужих чувствах.

— Неудивительно, что ты знакома с Лилой, ты ведь племянница Кори Ноули, — воскликнула мисс Катлер. — Как же я могла забыть!

Похоже, весь город знает о Кори и Эмили. Мать Фуксии вела себя так, будто об этом уже пишут в новостях, а в школе каждый усердно подчеркивает, что Лила терпит меня только потому, что ее мама встречается с моим дядей. На мой взгляд, в этом городе вообще слишком много знают, пока дело не касается зловещих математиков. Тогда все, напротив, начинают знать слишком мало.

Тени и свет.

На подгибающихся ногах я двинулась в тот угол, где стояли Трейси и Лила. Как, ну как у меня оказалось столько общих уроков со старшими? Ладно, пусть в чем-то я ушла вперед еще в Калифорнии, но при чем здесь хор? За что на меня взъелся бог школьного расписания?

— Можно подумать, у нее есть хоть какие-то шансы заполучить Колина! — сказала Трейси, краем глаза презрительно поглядывая в мою сторону.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она, в кои-то веки, говорит не обо мне.

— Да он просто считает ее легкой добычей, — хихикнула Фуксия.

Я подавила смех. Фуксия сама нацелилась на Колина, вот и выдумывает, что застенчивая, скромно одетая Сара привлекает его своей доступностью. Больше-то сказать нечего. Версия с соблазнительной тошнотой вдруг показалась мне не такой уж дурацкой.

— Не переживай, Фуксия, — наконец-то подала голос Лила. — У них все равно ничего не выйдет.

Ну конечно. Если королева сказала — не выйдет, значит, не выйдет. И плевать на оранжевый с бирюзовым.

— А, это ты, — без всякого воодушевления продолжала она.

Удивительно, что вообще ради меня рот раскрыла.

— А ты что думаешь, Лисси? — склонив голову к плечу спросила Трейси.

Голос звучал совершенно невинно, но аура вскипала неровными выростами, как тогда, в столовой, когда звезды увидели Колина и Сару.

— О чем? — невинно спросила я, стараясь потянуть время и как-нибудь избежать скользкой темы.

— Ни о чем, — быстро ответила за Трейси Лила.

Но ту не так-то легко было сбить с толку, тем более, что неподалеку, на мужской половине хора, стояли Тейт и Брок вместе с Колином и еще одним, незнакомым мне парнем — по гордой осанке и самодовольному взгляду в нем угадывалась еще одна звезда. Нет, в присутствии Тейта Трейси меня так просто из когтей не выпустит.

— О том, как Сара Каммингс вешается на Колина, — объяснила Трейси.

Я порадовалась, что Сара не ходит на хор. Ой, что же я натворила!

— Ни шагу назад, — скомандовал внутренний голос. — Бирюзовый и оранжевый страшно подходят друг другу. Если звездам это не нравится — тем хуже для них. Ты ведь никого не заставляла — просто завязала узел и чуть-чуть подтолкнула ребят. И надо сказать — очень удачно.

Что ж, теперь могу носить гордое звание вязальщицы узлов. Лучше бы придумала, что делать с Кисслером.

Сообразив, что все звездные, девицы в ожидании смотрят на меня, я пробормотала:

— Понятия не имею, о чем речь. Кто такой Колин? Сара, по-моему, со мной в одном классе по химии, хотя тоже не уверена.

Фуксия хрюкнула.

— Как это можно — знать Сару и не знать Колина? С ума сойти.

— Лисси всего, два дня в нашей школе, — заступилась за меня Лила.

Надо же — и что это с ней?

— Да и к чему ей разглядывать звездных мальчиков? У нее с ними ничего общего, даже и думать нечего.

Все, как обычно — чем сильнее Лила старается быть вежливой, тем больней задевает. А может, эта вежливость фальшивая, специально, чтобы, обидеть посильней? И не узнаешь.... От этих мыслей голова у меня разболелась не меньше, чем от зеленой ауры миссис Катлер.

Мне весело помахала Одра, которая стояла двумя рядами ниже. Смешно ей, что меня дразнят! Ну ладно, пусть только урок кончится, я выскажу все, что об этом думаю! Я попыталась ответить ей улыбкой, но выдавила только кривую гримасу — фиолетовая аура, стоявшей рядом Трейси по-прежнему злобно кидалась на меня.

Мисс Катлер начала распевку (я только молча открывала рот), и разговор утих сам собой. Скамьи, на которых размещались хористы, стояли в виде половины шестиугольника — никак не запомню, как он называется, гексагон или гептагон — и я очень легко отслеживала связи между людьми. Притворялась, что пою, и пыталась хоть немного разобраться в своих новых способностях.

Лиду и Брока связывал хороший, крепкий узел, но сами нити показались мне неожиданно тонкими. Интересно, почему? Непонятно. А вот узел между Тейтом и Трейси с самого начала урока медленно, но верно ослабевал. Наконец-то. Золотисто-желтому не место рядом с фиолетовой, особенно такому золотистому с такой фиолетовой. Он слишком хорош для нее.

Я рассеянно размышляла, какого цвета девушка подошла бы Тейту. Он ведь неплохой парень. Если не считать романа с Трейси. Может быть, оранжевая? Или слишком похоже на его собственный, золотистый?

— Хорошо, — сказала мисс Катлер, которая, без сомнения, заметила мою рассеянность, но простила мне ее за то, что я не пела вслух. — Трейси, начнем с твоего соло «Выше».

Я никогда не слышала о такой песне. Трейси кивнула. Кстати, странно, что соло поет она, а не Лила. У Лилы такие струящиеся черные волосы, что мне почему-то казалось — она должна прекрасно петь.

Трейси открыла рот, и, глядя Тейту прямо в глаза, запела:

«Я была одинока, страдала жестоко, опускалась все ниже и ниже... ».

У нее оказался звучный, певучий голос, и пела она с душой, чем немало меня поразила. Аура словно бы стекла вниз, к груди, и сконцентрировалась у сердца, а когда Трейси смотрела на Тейта, фиолетовые языки трепетали и тянулись к нему.

И вдруг они собрались в густой поток и заструились к Тейту, обвивая его тело. Он заулыбался Трейси, а она все пела:

«Но сбылись мечты, явился ты, и поднимаешь меня — все выше! »

Наконец прозвучала последняя нота. Трейси, не моргая, смотрела на Тейта, а отзвук ее голоса все звенел в воздухе.

Когда хор подхватил припев, аура Трейси чуть-чуть ослабила хватку, а сама она отвела глаза, на губах заиграла довольная улыбка. Я зачарованно глядела, как фиолетовые струи тянутся обратно к телу, только та нить, что привязывала Трейси к Тейту осталась на месте, еще и обернулась вокруг него несколько раз, затягивая узел.

Надо же, как интересно!

Забыв о Кисслере, я таращилась на золотистую ауру.

Как, ну как она это сделала? Я ведь даже не: пойму толком, что она сделала. Тейт тем временем взирал на Трейси с прежним обожанием. Смотреть противно. А я-то до сих пор считала, что самая неаппетитная вещь — это стертый!

Я выскочила из тела, чтобы рассмотреть их поближе. Пройдя по залу на призрачных ногах, которые почему-то двигались гораздо грациознее, чем настоящие, я склонилась над скрепившим двух звезд узлом. Фиолетовый луч так плотно затянулся вокруг золотистого, что тот даже вспух по обе стороны узла.

Я протянула прозрачные пальцы, чтобы потрогать узел, но на полпути почувствовала страшный жар и поспешно отдернула руку от раскаленной фиолетовой магмы. Движение отшвырнуло меня обратно в тело, с такой силой, что я свалилась со скамьи.

Раздался грохот, все обернулись.

Великолепно. Именно этого мне и не хватало в придачу к позорищу в столовой. Теперь все окончательно уверятся, что у меня с головой не в порядке. С другой стороны, я всего третий раз в жизни покинула собственный организм, но другим-то этого не объяснишь. Стараясь не встречаться ни с кем глазами, я по возможности тихо залезла на свое место.

Мисс Катлер смерила меня строгим взглядом и резко хлопнула в ладоши.

— Со второй цифры, — скомандовала, она.

Я обрадовалась, что не придется больше смотреть, как Трейси заарканивает Тейта. И все же — как ей это удалось? Не могу понять. Зато прекрасно понимаю, почему мне так хочется оказаться в своей старой, милой и привычной школе.

И все-таки одним глазом я присматривала за аурой Трейси, но она вела себя как обычно и больше не выкидывала никаких фокусов. Когда урок кончился, Трейси неторопливо направилась к Тейту. Тот обвил рукой ее талию, и она повела его в коридор, бросая на меня торжествующие взгляды.

В дверях мы столкнулись, но Тейт мало того, что не извинился — он даже меня не заметил!

— Не понимаю я — как она это делает? — вздохнула рядом со мной Одра. — Выходит, они никогда не поссорятся? Ну и ладно, Не нужен он мне, раз он такой идиот, — не очень-то искренне добавила она. — И все-таки — как?

— А что тут понимать? — вмешалась Фуксия, которая проходила мимо и подслушала обрывок нашего разговора, и одарила нас такой улыбкой, от которой мне немедленно захотелось вырасти сантиметров на десять. — Просто Трейси — звезда. А ты — нет.

С этими словами девушка, которая в момент убедила меня, что аура цвета фуксии переплюнет даже фиолетовую, проследовала мимо нас. За ней, изящно покачиваясь на каблучках, вышла Лила, за Лилой шагал Брок.

— Черт-те что у вас тут творится, — вздохнула и я.

И дело не только в стертых математиках и соблазнительно поющих девицах. Меня до сих пор бесит это разделение на звезд и нулей. В этой школе ты либо то, либо другое, и, будь спокоен, тебе объяснят, кто ты есть. О чем тут говорить, если они даже списки додумались печатать? Слова специальные сочинили. «Занулили» — ну что это за глагол такой? Что он значит?

Я заметила, что Одра до сих пор ждет от меня ответа.

— Не знаю я, как Трейси это делает, — честно призналась я.

Одра засмеялась и махнула рукой.

— Ну и ладно. Это же не бермудский треугольник, в самом деле. Просто одна из школьных тайн, на которую никто никогда не найдет ответа.

Слова Одры только убедили меня в том, что я хочу разгадать эту головоломку. Пока что я поняла одно: Дилан с его теорией о бюсте очень далек от истины, Трейси приманивает Тейта вовсе не грудью, а голосом. Ведь в прошлый раз, в столовой, Тейт снова потянулся к ней именно тогда, когда голос Трейси зазвенел, наполнился музыкой. В общем, к моему списку здешних загадок добавился еще один пункт.

Я глянула на часы. До алгебры всего час. Повернувшись к Одре, я с притворной беспечностью спросила:

— А Дилан идет на математику?

Страшно даже подумать, как я проведу целый урок запертой в одном кабинете со стертым, если где-нибудь рядом не станет сиять жемчужно-белая аура. Хотя я не уверена до конца, что она меня поддерживает. Может быть, это всего лишь фантазия, но я не собираюсь от нее отказываться, раз уж так сложилось — пусть помогает.

— Я его за ручку не вожу, — ответила Одра. — Но если хорошенько подумать, то да, идет. Старина Дилан не в ладах с английским, зато здорово сечет в математике. — Она помолчала, наморщив лоб. — А ты что, запала на него, что ли? — вдруг спросила она.

Я так бешено замотала головой, что прядь волос забилась мне прямо в рот. Я закашлялась и выплюнула противные намокшие волоски, стараясь соблюдать хладнокровие. Если оно вообще у меня когда-нибудь было — хладнокровие.

— Нет, — ледяным тоном ответила я. — Нет — большое, как олимпийский бассейн.

Как океан. Как вселенная.

— Точно запала, — ухмыльнулась Одра.

— Да нет же, — рассердилась я. — Мне не нравятся ворчливые, заросшие чудики. Вот суровая, чуть грубоватая красота — это мое.

— Твое? Странно, — сказала Одра, приглаживая мне волосы. — Никогда бы не назвала тебя суровой и грубоватой.

— Да не меня, — пробурчала я, понимая, что она шутит. — А парней, которые мне нравятся.

— И кого же ты предпочитаешь?

Мне показалось, Одра ждет, что я назову Тейта. На самом деле после того, как на хоре его захлестнуло фиолетовое лассо, мне даже думать о нем расхотелось. Бестолковый щенок на строгом поводке. Ни малейшего интереса.

— Здесь — никого, — призналась я. — Есть один парень, дома. Дома — в Калифорнии.

Что еще сказать ей о Поле? Что он так и не ответил ни на один телефонный звонок? Что я пишу ему сообщения и стираю их, не отослав? Хорек — сам поцеловал, меня, а теперь и знать не хочет.

Я снова посмотрела на часы.

— Пойдем, а то опоздаем, — сказала я, чтобы прекратить дальнейшие расспросы и зашагала к кабинету английского.

У меня от собственных-то вопросов голова раскалывается. Только английского они не касаются, и про символизм я тоже ничего не выучила. Даже книгу, которую задали прочитать, не прочитала. Я терпеть не могу кокеток, а по обложке сразу видно, что там как минимум три героини кокетничают напропалую.

И снова я бросила взгляд на часы. Еще пятьдесят восемь минут.

Розовый

Я постояла, глядя на дверь с табличкой «106».. Взялась за ручку — и тут же отпустила. Как же мне не хочется заходить в класс! С другой стороны, мой «гениальный» план прогулять урок, спрятавшись в душевой, еще хуже — во-первых, читать, что звезды пишут на стенах про оранжевую Сару, едва ли не хуже, чем смотреть на Кисслера, во-вторых, что скажут родители, если меня там застукают — и это на второй день учебы в новой школе? Тем более, что мама почему-то не верит в стертых, а отец не терпит никаких упоминаний о Взгляде.

— И что ты тут топчешься? — безо всякого интереса спросил подошедший Дилан.

Я обернулась и нахмурилась. Впрочем, по сравнению с хмуростью самого Дилана, мою можно было назвать весельем.

— Не люблю математику, — не очень-то дружелюбно ответила я.

Врала, конечно, но ведь не скажешь же ему правду? Я еще не совсем свихнулась. Взгляд — это тайна, ее никому нельзя открывать.

— И все-таки... — Дилан поклонился и открыл передо мной дверь.

На мрачном лице появилась знакомая ухмылка.

И я почему-то тоже заулыбалась. Движение вышло таким смешным, что если бы не страх, я бы, наверное, расхохоталась в голос.

— Только после вас, — отшутилась я, пытаясь не думать, что ждет впереди.

Дилан непонимающе поглядел на меня.

— А вдруг там опасность? — объяснила я.

Дилан озадаченно поморгал, а потом улыбнулся:

— А-а-а!

Я решила, что для него это равнозначно дикому смеху.

Мистер Кисслер стоял у доски и что-то писал. Я прикусила губу, едва взгляд коснулся жуткой пустоты его ауры. Со спины она смотрелась не так тошнотворно, но я все-таки подталкивала Дилана впереди себя, загораживаясь им, как щитом, и ни на секунду не выпуская из виду его жемчужный свет.

— Ты чего? — удивился Дилан.

— Молчи и топай, — прошипела я.

Как ни странно, он послушно двинулся по проходу между рядами, провожаемый взглядами столпившихся посреди класса звезд.

— Вот придурок, — пробормотал один из парней, и я обернулась на голос.

До сих пор я не страдала от мальчишек-звезд, если не считать того, что дразнил меня, притворяясь, что его рвет. Даже начала думать, что редкой стервозностью отличаются только девицы, однако голос был явно мужской. Покрутив головой в поисках обидчика, я с удивлением обнаружила, что гляжу прямо на Брока — его синяя аура плотно прижималась к телу. До сих пор мне казалось, что он вполне приличный парень, но теперь пришлось задуматься: может быть, они с Лилой вполне подходят друг другу?

Я осторожно села за парту, стараясь не смотреть на учителя. Кивнула Дилану на соседнее место, а про себя заметила, что скоро привыкну им командовать. Куда легче переносить чью-то угрюмость, если знаешь, что она идет тебе на пользу.

Зазвенел звонок.

— Проверим домашнее задание, — объявил мистер Кисслер.

Класс хором застонал, но всерьез никто протестовать не решился. Я полезла в сумку и вытащила тетрадь с готовыми примерами. Мистер Кисслер пошел по классу, а я так пристально уставилась в открытую тетрадь, что цифры расплылись, а в глазах защипало. Пока я гляжу на бумагу, я не гляжу на него, а чем реже я на него гляжу, тем лучше.

— Добрый день, незнакомка, — раздался надо мной глубокий, чарующий голос. — Великолепно развитая интуиция подсказала мне, что тебя зовут Лисси Джеймс. Спросил бы, как ты себя чувствуешь, но могу спорить, что этим вопросом ты и так сыта по горло.

Голос мне даже понравился, однако я помнила, что стоит только повернуть голову, и я уткнусь глазами в ауру Кисслера, при одной только мысли о которой меня снова начинало тошнить.

Что же он такое сотворил? И творит до сих пор?

— Итак, Лис, — продолжал математик. — Позволь мне взглянуть на твое задание.

Я даже не возразила, когда он ни с того ни с сего сократил мое имя. От прикушенной губы во рту расходился привкус крови, я старалась не глядеть на Кисслера, а он, как будто нарочно, склонился к моей парте. Перед глазами замаячила его аура, и бежать было некуда — разве что глаза закрыть. Сердце колотилось, как сумасшедшее, я сообразила, что Кисслер встал как раз между мной и Диланом, лишив меня последней защиты.

— Что ж, неплохо, — кивнул математик. — Добро пожаловать в мой класс, Фелисити Шэннон Джеймс.

На втором имени он чуть споткнулся. Или мне показалось?

Я задержала дыхание, и если мистер Кисслер и заметил что-то странное, он ничего не сказал. Просто перешел к соседней парте. Я рванулась к Дилану как утопающий в поисках глотка воздуха. Он как раз повернул голову, скрыв от меня свою жемчужную ауру. Недолго думая, я потянулась через проход и отвесила ему подзатыльник. С большим удовольствием.

Дилан повернулся и уставился на меня. Он, похоже, никакого удовольствия не испытал. Ну и пусть, зато я почувствовала, как у меня перестало крутить в животе.

— Уже лучше, Трейс, — говорил тем временем мистер Кисслер. — И все-таки неплохо было бы позаниматься дополнительно.

Его голос прозвучал так интимно, что Дилан слегка повращал зрачками — видимо, выражал свое величайшее омерзение.

Я, наконец, отважилась поднять глаза, гадая, как это меня умудрились записать на все те же предметы, что и Трейси. Поскольку Тейт на математику не ходил, я могла отвлечься от их связи и вместо этого понаблюдать, как фиолетовые огни, словно бешеные, пляшут вокруг мистера Кисслера. У самой Трейси чуть слюни не текли — того и гляди запоет и захлестнет своим мысленным арканом еще и математика. Мало того, что я не могу спокойно смотреть на стертый, так еще и эти игры. Неудивительно, что они так здорово ладят — мистер Зло и первая школьная ведьма.

Я тряхнула головой. Снова то же чувство — будто я упускаю что-то важное, случившееся в первый школьный день. Что именно?

— Я с радостью позанимаюсь с вами, — проворковала Трейси.

— Завтра после уроков, — предложил мистер Кисслер.

— А это для всех предложение? — поинтересовалась одна из девиц, дурашливо помаргивая ресницами.

— Ну, разумеется, — мягко ответил Кисслер. — Правда, у тебя, Анна, все в порядке. Но если тебе нужна моя помощь, подойди ко мне после звонка, и мы что-нибудь придумаем.

Он вышел на середину класса и все тем же завораживающим голосом начал толковать о переменных и производных, иллюстрируя объяснения на доске. Я все так же глядела в тетрадь, думая о том, что у меня нет ни малейшего шанса выдержать экзамен по алгебре. Я не могу смотреть на доску, не получив при этом изрядной порции стертого, а записывать графики со слуха — задача почти невыполнимая.

Зазвенел звонок, и я первой вылетела из класса. Завернула за угол и тут почувствовала, что не могу сделать ни шагу. Обернулась и увидела Дилана, который ухватил меня за рюкзак. Он неторопливо поднял вторую руку и не больно, но чувствительно хлопнул меня по затылку.

— Ах, вот в чем дело, — поняла я.

— Вот, — согласился он.

— Ну извини. — Я пожала плечами.

Глаза Дилана опять закрывала челка. Надо придумать, как подобраться к нему с ножницами.

— И почему? — осведомился Дилан.

— Какой банальный вопрос, мой мальчик, — загудел рядом знакомый голос. — Лучше бы спросил себя, почему бы и нет. Ты поздороваешься со мной сегодня, лесная Лисси?

Значит, теперь я лесная. Звучит, конечно, интересно, но совершенно по-идиотски. Лицо Дилана не изменилось ни на секунду, но мне опять показалось, что в глубине души он надо мной смеется. Даже руки зачесались треснуть его снова.

— Привет, ба, — вздохнула я.

Мысли о Кисслере и Трейси тут же отошли на второй план. Сейчас самое главное, чтобы бабушка не устроила в школе сцену, а сцены она устраивает везде и всегда. Только сейчас я заметила, как она одета. Не знаю, где она берет эти балахоны, а то бы их производителю не поздоровилось.

— Познакомь! — рявкнула бабушка, и я, как обычно послушно и торопливо, забормотала:

— Дилан, это моя бабушка. Бабушка, это Дилан.

— А мы встречались, — пробубнил Дилан.

— Несомненно. Это маленький город, дружок. Нравится тебе моя внучка? — одним духом выпалила бабушка.

Дилан не нашелся, что ответить. Я практически оттащила бабушку в сторону.

— Лила! — гаркнула она, заметив в холле мою любимую фиолетовую принцессу.

Та совершенно спокойно повернулась и пошла за нами. Только у машины я заметила, что Дилан тоже идет следом.

— Отвечай! — ухмыльнувшись, скомандовал он.

Я поняла, что речь по-прежнему идет о подзатыльнике.

— У тебя не получится, — фыркнула я.

— В машину! — приказала бабушка, мы с Лилой подскочили, а Дилан, не переставая ухмыляться, молча полез в салон.

— Привет! — бодро пискнула с переднего сиденья Лекси, обернулась и поглядела, как мы трое втискиваемся в крошечный бабушкин автомобиль.

— Как тебя зовут? — спросила она у Дилана. — Меня — Лекси. Я младшая сестра Лисси. А ты ведь единственный ребенок, да?

Я понятия не имела, с чего она это взяла. Дилан тоже глядел на нее малость ошеломленно.

— Пристегнуться! — сказала бабушка, падая на водительское сиденье.

Все немедленно защелкали замками ремней, а я, зажатая в середке, начала судорожно искать свой.

— Ага, — ответил Дилан Лекси.

А я уже и забыла, о чем она спрашивала.

— Просто ты выглядишь, как единственный, — простодушно объяснила Лекси.

Я улыбнулась. Голос сестры звучал совершенно искренне, однако Дилан заерзал рядом со мной, пытаясь сообразить — обидели его или нет.

— А я выгляжу единственной? — поинтересовалась Лила, сидевшая слева.

Она попыталась подвинуться к окну — по-видимому, нам обеим одинаково не нравилось, что я устроилась почти у нее на коленях.

Лекси на минуту задумалась.

— Не так явно, как Дилан, — наконец решила она, — но мне все равно видно.

Лила не нашлась, что ответить. Я бы на ее месте тоже промолчала.

— Ну как ты сегодня, выжила? — спросила меня Лекси.

С водительского сиденья раздалось громкое, бестактное хмыканье.

— Выжила, — ответила я.

Мне не терпелось рассказать ей о том, что случилось на хоре, но лучше потерпеть до дома. Бабушка так и не поверила мне насчет Кисслера, поэтому при ней лучше рта не раскрывать, да и Лиле ни к чему знать, что я наделена даром видеть чужие ауры. А Дилану тем более.

— Я же говорила — все будет нормально! — воскликнула Лекси, включила радио и замурлыкала под музыку.

Некоторое время мы ехали молча. Лила все поглядывала на Дилана и морщила аккуратный носик — не так незаметно, как ей, наверное, казалось.

Подъехав к дому Лилы, бабушка затормозила и отперла дверцы. Та мгновенно схватила сумку, выскочила из машины и чуть ли не бегом бросилась к дверям.

— Заходи в гости, детка! — крикнула ей вслед бабушка.

Я хрюкнула. Можно подумать, Лила послушает. Выруливая с подъездной дорожки, бабушка неодобрительно глянула на меня.

— Эй, парень! — окликнула она Дилана.

Тот подскочил и отвернулся от окна. Я чуть не рассмеялась. Весело смотреть, как вечно прячущий глаза Дилан покорно смотрит на мою бабушку.

— Ты пойдешь к нам обедать, — не терпящим возражений тоном заявила она.

Ни я, ни Дилан не осмелились спорить. Бабушка велела — надо выполнять.

Мы подъехали к дому. Лекси, Дилан и я вылезли из машины, и в то же мгновение бабушка дала задний ход.

— А она на обед не остается? — с опаской спросил Дилан.

— Кто ж ее знает, — пожала плечами я.

— Если ты сбежишь, она все равно пронюхает, — радостно сообщила Лекси. — А как поживает мистер Стертый? — спросила она у меня.

Я свирепо уставилась на сестру. Нельзя же говорить об этом прямо здесь и сейчас. Мы говорим о наших Взглядах только с членами семьи, и хотя я еще плохо знаю жемчужного Дилана, в одном я уверена точно; он нам не родственник. Не ответив Лекси, я открыла дверь и вошла. К счастью, дома никого не было. Мне совсем не хотелось знакомить Дилана с родителями. Во-первых, мы еще не друзья, так, знакомые, во-вторых, мама легко может ляпнуть что-нибудь про Пола.

— Ну, Лис! — не отставала Лекси. — Что было на математике? Тебя ведь не стошнило. Ты его видела?

Дилан скрестил руки на груди. По-моему, ему страшно нравилось смотреть, как меня допрашивают.

— Я не хочу сейчас об этом говорить.

— Меня нет, — быстро заявил Дилан.

— При нем можно, — уверенно сказала Лекси.

Как будто она могла это проверить!

— Что можно? — спросил Дилан.

— Ничего, — ответила я.

— Говорить про Взгляд, — ответила Лекси, схватила из вазочки пару печений и протянула одно Дилану.

А откуда у нас вообще эта вазочка?

— Лекс, давай поговорим наедине, а? — предложила я, уже представляя, какой подзатыльник я отвешу этой паршивке, как только мы выйдем за дверь.

Лекси ухмыльнулась и помотала головой.

— Что за взгляд? — осведомился Дилан, стараясь не выдать своего интереса.

Лекси поглядела на меня так ласково, что я поняла: не объясню я — объяснит она. Не понимаю, почему она так хочет втянуть в эту историю Дилана? На нее не похоже.

— Ты все равно не поверишь, — сказала я ему.

— Он поверит, — без тени сомнения заявила Лекси, кусая печенье.

— Вкусно, — не глядя на меня, сообщил ей Дилан.

Очень дружелюбно сообщил — насколько вообще Дилан может быть дружелюбным, — но рядом с Лекси это и неудивительно. Она на всех так действует. Проявляет в людях самое лучшее.

— Ну хорошо, — пробурчала я, тоже взяла печенье и присела на кухонный стол. — Только когда он решит, что мы все свихнулись, ты будешь виновата.

Лекси только плечами пожала.

— Ладно, — промямлила она с набитым ртом.

Я надкусила печенье и сообщила:

— Я вижу ауры.

Дилан глядел на меня все так же бесстрастно. Потом потянулся за вторым печеньем.

— Ну, что? — скрестив руки на груди, осведомилась я у Лекси. — Он мне не верит, думает, что мы с тобой психи, и сейчас съест все наше печенье.

— Расскажи ему про математика, — велела сестра.

Я отказалась, и она без малейших колебаний выложила все сама:

— Лисси всю жизнь видела вокруг людей цветные сияния. У нее такой Взгляд. У нас у всей семьи Взгляды, верней, только у женщин. — Она запнулась, но тут же затараторила еще быстрей. — Ну и вот, по движениям ауры Лисси может сказать, какое у человека настроение, и вообще. Ауры — они бывают всевозможных цветов, и среди них нет хороших или плохих. Они просто разные.

Мне захотелось ее поправить. Фиолетовый — ужасный цвет. Но я ничего не сказала, в первую очередь потому, что Лекси болтала без умолку:

— Но есть один цвет, который на самом деле и не цвет. Мне кажется, он такой, как бы полинялый. Появляется у людей, которые только что совершили что-то страшное, например, убийство. Лисси назвала его стертым.

— Хорошее слово, — наконец-то подал голос Дилан.

Лекси без всякого смущения улыбнулась ему и продолжала:

— Обычно у преступников только полоски бесцветные, а вот у вашего учителя математики вся аура такая. Лисси не может на него смотреть, ее тошнит и голова кружится. Просто кошмар. Нам надо выяснить, чем он таким ужасным занимается, но Лисси не знает, как, я даже не понимаю, как она сегодняшний урок-то высидела, с этим мистером Стертым.

Лекси перевела дух и снова куснула печенье, чрезвычайно довольная собой. Выдала не пойми кому все фамильные тайны и веселится!

— Значит, Кисслер — стертый, — глубокомысленно заключил Дилан. — Мне он всегда не нравился. Скользкий тип.

Я уставилась на него. Поверить не могу, что ему больше нечего сказать. Просто проехался по Кисслеру — и это после того, что наговорила Лекси?

— Это все? А остальное тебя не волнует?

Дилан пожал плечами и взял третье печенье.

— Я широко гляжу на вещи, — хмуро сказал он.

— И ты веришь? В то, что я вижу ауры, в то, что мистер Кисслер — злодей, и так далее?

— Звучит, конечно, чудно, — усмехнулся Дилан. — Но когда твоя сестра говорит, я почему-то знаю, что так оно и есть.

Надо же. Интересно, откуда такое доверие?

— Меня бы ты слушать не стал, — недовольно пробурчала я.

— Нет, — согласился Дилан. — Скорее всего, нет. Так какое же преступление совершил Кисслер?

— Вопрос дня, — ответила я.

— Что за вопрос дня? — спросила, входя в комнату, мама.

— Ничего, — ответила я и радужно улыбнулась.

Повисла неловкая пауза, чтобы заполнить ее пришлось представить маме Дилана.

— Бабушка пригласила его к обеду, — пояснила я таким тоном, чтобы маме стало ясно, что я об этом думаю.

Мало мне было бабушки и Лекси, так теперь еще и этот. Повезло, нечего сказать. Я бьюсь, исполняю свой долг провидца, подбираю нулевой Саре обалденного Колина и что получаю взамен? Дилана. Жизнь чертовски несправедлива.

— Пойдем в мою комнату, — предложила я Дилану, уверенная, что Лекси двинется следом.

Мама улыбнулась мне понимающей улыбкой, и по этой улыбке было ясно, что она ничегошеньки не понимает: думает — я к Дилану неравнодушна. Для человека с Взглядом мама бывает на редкость наивной, только выглядит это далеко не так очаровательно, как у Алисии Силверстоун.

— Как только будет готово, я вас позову, — пообещала она.

Мы поднялись на два лестничных пролета и вошли в комнату.

Лекси беззаботно плюхнулась на мою постель.

— Ну что еще новенького?

— Еще? — поднял бровь Дилан, глаза его по-прежнему были занавешены челкой.

— Понимаешь, это тоже связано со стертым, но... как бы это сказать... с другой стороны. Я попыталась сама связывать людей, и у меня получилось. А! Еще одна из звезд, когда поет, заколдовывает своего парня, так что он таскается за ней, как пришитый.

Дилан бесстрастно глядел на меня. Лекси тут же объяснила ему, что кроме аур я теперь вижу связи между людьми и даже могу их соединять и разъединять.

— И ты этим занимаешься? — спросил Дилан. — Играешь с людскими жизнями? — Он старался говорить с отвращением, но у него не получилось.

— Всего один раз попробовала! — возмутилась я. — И не играла, а всего лишь подтолкнула кое-кого. Я не стану разводить людей, даже если вижу, что им не по дороге. И не стану завязывать дружеских связей — это бессмысленно. Я просто могу соединить две нити аур, если мне кажется, что люди подходят друг другу.

— Если она ошибается, нити просто развяжутся, да и все, — пояснила Лекси.

— Колин и Сара, — осенило Дилана.

Я робко кивнула.

— Они.

— Ну и кашу ты заварила.

— Да ничего подобного! — вскинулась я. — И вообще — сам ведь просил рассказать.

— А что там за певица? — спросила Лекси.

— И почему ты чуть не продырявила меня взглядом на математике? — подхватил Дилан, ставший вдруг излишне разговорчивым.

Я вздохнула и, сев на пол, положила голову на кровать.

Мне придется многое им объяснить.

И снова розовый

Итак, если вы позволите, я замечу, — сказал Дилан, явно наслаждаясь своим неожиданным красноречием, — что наша неотложная задача — разоблачить Кисслера. Потому что мне нет никакого дела ни до людей, которые портят мне жизнь, ни до их романов. Назовите меня старомодным, но мысленное сватовство — не моя забота.

Я недовольно прищурилась. Когда Дилан молчал, его еще хоть как-то можно было переваривать.

— А что же мы можем сделать? — спросила Лекси с порозовевшим от волнения лицом, ее аура тут же выросла чуть ли не вдвое.

Лишенная собственного Взгляда, Лекси с удвоенным интересом воспринимала все, связанное с моим, но я не была в обиде: в конце концов, именно сестра сумела открыть мою тайну Дилану, да так, что он не заподозрил во мне психопатку. Жаль только, что из всех людей на Земле она выбрала именно его.

Я не ответила Лекси. По мне, так мы еще ни на шаг не сдвинулись с места. Я знаю, что мистер Кисслер творит или уже сотворил какое-то зло, а вот что с этим делать дальше?

— Можно его погуглить, — предложил Дилан.

Лекси посмотрела на него так, будто подозревала, что он сказал что-то неприличное.

— В Интернете? — уточнила я.

Дилан кивнул, и я почувствовала, что слова «Дурацкий вопрос» засветились у меня на лбу.

— Здорово! — воскликнула Лекси, — как же мы раньше не догадались!

Мы перешли к компьютеру, я подсоединилась и свернула аську, на случай, если кому-то из звезд вздумается поделиться информацией, написанной обо мне на стенах туалета. Напечатала в окне поисковика «Иона Кисслер» и нажала клавишу «Ввод».

— Ты печатаешь двумя пальцами, — заметил Дилан.

— Ну и что?

Мне снова захотелось его треснуть. С тех пор как я сквозь зубы объяснила Дилану, что его аура спасает меня от стертого, он стал еще несносней и жутко действовал мне на нервы.

Дилан не ответил, потому что как раз в этот момент на экран выскочили результаты поиска, и мы погрузились в чтение. Там была статья из местной газеты о том, как мистер Кисслер получил премию округа за отличную работу в школе, еще статья про волонтерскую программу в местной больнице и полным-полно информации о женщине по имени Иона Кисслер, которая жила в Северной Каролине и играла на флейте.

— И кто только додумался назвать маленькую девочку Ионой? — удивилась я.

Дилан щелкнул по ссылке.

— Видимо, мистер и миссис Сэм Кисслер из Парк-Мидоу в Северной Каролине. Наверное, семейное имя.

— Иона? — с сомнением спросила я. Он пожал плечами и вернулся к результатам поиска.

— С ним же случилось какое-то несчастье, разве нет? — раздумывала я, чувствуя, что поиски толком еще не начались, а я уже устала.

Снисходительно поглядев на меня, Дилан напечатал слово «несчастье» рядом с именем Кисслера. Ничего не вышло.

— Надо же, у Кисслера нет он-лайн дневника, в котором он признается в совершенных преступлениях, — прокомментировал он.

— Заткнись, — проворчала я.

Аська заморгала, сообщая, что получено какое-то сообщение, однако я не стала отвлекаться.

— Попробуй набрать «смерть», — велела я.

Дилан послушался, и я хмыкнула, глядя, как он набивает текст всеми десятью пальцами. Лекси молча сидела рядом, и я буквально ощутила, как она старается что-нибудь предсказать или увидеть на расстоянии.

Выскочила та же самая статья о местной больнице. Не дожидаясь Дилана, я перегнулась через него и кликнула мышкой по ссылке. Когда статья появилась на экране, Дилан скептически закатил глаза.

— Здесь только о том, какой он прекрасный, да как помогает в больнице. Пример для всех и каждого, — проворчал он.

— Давно? — спросила Лекси и даже губу прикусила от напряжения.

Интересно, к чему она ведет?

— А? — неожиданным баском переспросил Дилан.

— Давно он работает волонтером? — повторила Лекси.

— С тех пор как здесь поселился, — ответил Дилан. Мы с Лекси молча смотрели на него, ожидая продолжения. — Года три, наверное, — пояснил он.

Лекси задумчиво намотала на палец прядь волос.

— И что тогда творилось в больнице?

— Болезни, — ответил Дилан. — Ну и хирургия, переливание крови, все такое прочее.

— Переливание! Крови... — прошептала я. — Ты думаешь, он — вампир?

— Что это за вампир такой — расхаживает на солнце среди бела дня и помогает в больнице? — усомнилась Лекси. — Нет, вряд ли.

Да, действительно, и впрямь глупо. Дилан, на удивление легко признавший Взгляд, теперь смотрел на меня так, будто я предложила зажарить его ручного козленка. Я тряхнула головой и сердито напомнила себе, что в Оклахоме не держат ручных козлят.

— У тебя ведь нет козленка? — не сдержавшись, спросила я.

— Нет, — сухо ответил он.

— А если ваш математик такой злодей, почему он работает в больнице? — не унималась Лекси.

Не дает ей покоя эта больница.

— Чтобы запудрить людям мозги, прикинуться отзывчивым, — предположила я.

— Может быть, — согласилась Лекси, но как-то неуверенно.

— Пациенты беззащитны, — сказал Дилан, и глаза его потемнели. — А вдруг он как-нибудь питается их болью, вот и пасется около своих жертв?

Лекси покачала головой.

— Не думаю. Тут что-то другое.

Я вдруг удивилась — чего это мы с Диланом так внимательно слушаем тринадцатилетнюю пигалицу? — но тут же забыла об этом.

— Может быть, ему нужны не все пациенты? — предположила я. — Может, только некоторые?

Лекси кивнула.

— И не сейчас, — сказала она. — А тогда, когда он только начал работать.

Я разочарованно вздохнула. Не приведут ни к чему наши гадания.

— Мы ведь не можем проверить всех, кто лечился там последние три года.

Мы посидели в молчании, я совершенно автоматически полезла проверить аську.

— И кто такой Сын__Волны? — насмешливо спросил Дилан.

— Никто, — ответила я.

Потому что это был Пол. Я посмотрела на часы. Здесь половина шестого, а значит, в Калифорнии только-только закончился учебный день.

— Скоро приду, — сообщила я и пошла искать мамин сотовый — там тариф позволял звонить по всей стране без доплаты.

— Конечно, — хором сказали мне вслед Лекси и Дилан.

Интересно, когда это они успели так спеться? Кто бы мог подумать, что моя сестра-болтушка и самый главный молчун города так хорошо поймут друг друга?

Уже в коридоре я услышала, как кто-то печатает на моем компьютере. Судя по скорости — Дилан. Лекси печатает, как я.

Я выудила из маминой сумочки телефон и набрала номер Пола. Трубку взяла его мама, и мне пришлось проболтать не меньше пяти минут, уверяя, что Оклахома выше всяких похвал, а родители и Лекси чувствуют себя отлично, прежде, чем она позвала, наконец, сына.

— А я тебе пишу, — первым делом сказал Пол.

Что-то не рад он моему звонку. Голос напряженный. Я мысленно прокляла телефоны. Будь мы рядом, я могла бы посмотреть, как ведет себя его аура. Разобралась бы, что значит этот тон. Могла бы, наконец, посмотреть его связи — дружеские и романтические.

— Лис! Я тебе пишу.

— Я видела, — ответила я. — Просто Лекси и еще один знакомый заняли компьютер, вот я и решила тебе позвонить. — Я помолчала, не зная, что сказать. — Я уже звонила. Ты не ответил.

А вот этого говорить я не собиралась. Совсем не собиралась. Само вырвалось, даже подумать не успела.

Пол помолчал, как умел молчать только он один. По телефону молчать очень неловко, совсем не так, как рядом друг с другом. Наконец он сказал:

— Как-то странно тут без тебя. Ты всегда жила в соседнем доме, а теперь там другие люди с маленькими детьми.

Мне почему-то и в голову не приходило, что и нашем старом доме теперь живет кто-то чужой. Это вносило непредвиденные помехи в мой стройный план возвращения в Калифорнию.

— Как там Джул? — спросила я, в основном для того, чтобы случайно не выпалить: «А ты рад, что поцеловал меня перед отъездом? »

Пол заметно оживился и наконец стал похож на того Пола, которого я знала и любила всю свою жизнь.

— Хорошо, — ответил он. — Наконец-то рассталась со своим бизнесменом.

Я фыркнула. Как хорошо снова слышать его голос, вспомнить наши старые шутки. Последний бой-френд Джулии был похож на сорокалетнего дядьку, случайно попавшего в тело подростка. Он каждый день повязывал галстук, и мы с Полом не уставали над ним потешаться. Прозвали его бизнесменом — и за галстук, и за привычку смотреть по телевизору новости экономики.

— Ну почему, почему они не разбежались раньше, до моего отъезда? — застонала я.

Из-за своего бизнесмена Джул почти не общалась с нами этим летом. С другой стороны, если б мы гуляли втроем, Пол не смог бы меня поцеловать. В общем, сама не знаю, что хорошо, что плохо.

— И кто теперь на горизонте? — поинтересовалась я.

Бой-френды у Джул никогда не переводились, удивительно, если учесть, что она вовсе не была вертихвосткой и терпеть не могла косметику.

Пол помолчал, и я решила, что он перебирает в уме возможных кавалеров Джул.

— Да никого вроде, — сказал он наконец.

Я даже не поняла толком, что он ответил, таким удовольствием было просто слушать его голос. Меня страшно потянуло домой, к Полу и Джул. Если бы я не уехала, она расплевалась бы с бизнесменом при мне, и мы бы хохотали над ним — все втроем. А потом я бы рассказала ей про поцелуй, и Джул тут же разложила бы все по полочкам. Если бы только я не уехала...

Раздался звонок в дверь.

— Лис, откроешь? — крикнула из кухни мама.

Я вытаращила глаза. По телефону поговорить невозможно — неужели, кроме меня, некому дверь открыть? Правда, сестра наверху с моим новым знакомым — пытаются решить главную загадку моей жизни.

Дззззззынь!

— Лисси!

— Мне надо бежать, — сообщила я Полу.

— Ну пока, — без всякой печали отозвался он. — Мы без тебя скучаем.

Интересно, когда он говорит «мы», он имеет в виду «я» или нет?

— И я без вас, — ответила я, решив, что так оно будет безопасней. Пусть у Пола будут пути к отступлению. — Пока.

Я отключилась раньше, чем он успел снова со мной попрощаться, и поспешно сбежала вниз по лестнице, пытаясь опередить очередной вопль мамы.

Открыла дверь, ожидая увидеть бабушку, Эмили или, не приведи господи, Лилу.

— Привет! — весело сказала Одра.

Я вспомнила, о чем говорят наверху Лекси и Дилан, и замялась, не зная, можно ли вести туда Одру. В комнату, вытирая руки о фартук, вошла мама. Вот интересно — почему она сама не открыла, если в любую минуту могла бросить свою готовку?

Я торопливо представила гостью.

— Оставайся у нас на обед, — с лучезарной улыбкой предложила мама. — Знаешь, когда я уехала отсюда, я больше всего скучала по гостям, которые могут заскочить вот так, без особого приглашения. В Калифорнии всегда сначала звонят друг другу и договариваются.

— Наверное, потому что живут далеко друг от друга — предположила Одра.

— Или потому что у каждого есть мобильник, — буркнула я.

Мама строго поглядела на меня и вернулась в кухню. Нужно срочно придумать, чем занять Одру до обеда. Не хочется морочить голову единственной здешней подруге, но и на повторение «Повести о Взгляде» я сейчас тоже не способна.

— Меня Дилан вызвал, — сообщила Одра. — Они наверху?

— Они? — с ужасом переспросила я.

— Дилан и твоя сестра. Наверху?

Не ожидая ответа, она двинулась вверх по лестнице. Я покорно поплелась следом.

— Гадаешь, что они успели мне рассказать? — явно наслаждаясь моим замешательством, спросила Одра.

— Предположим.

— Всё! — радостно крикнула со второго этажа Лекси.

— Все твои заморочки, — подтвердил и Дилан, выглядывая из комнаты следом за ней.

— Ты разве до сих пор не знаешь, что я хакер? — беззаботно спросила Одра.

Я вытаращилась на нее. Эта общительная, чуть ироничная, неравнодушная к Тейту девчонка никак не совпадала с моим представлением о компьютерном пирате.

— Нет, ты мне об этом ничего не говорила.

— Наверное, просто забыла, — ухмыльнулась Одра.

— Дилан думает, она сможет вскрыть компьютерную базу больницы, — объяснила мне Лекси. — Поэтому мы ей все и рассказали.

Я уставилась на эту троицу.

— И ты им поверила? — недоверчиво спросила я у Одры.

Та только пожала плечами.

— Не то, чтобы я уверена, что Кисслер — преступник, слишком он для этого симпатичный, Дилану просто не понять, но мне всегда по душе интересное дело, а твоя сестра на редкость настойчива.

В душе я пожелала, чтобы у Лекс так и не прорезалось никакого Взгляда. Ее умение ладить с людьми гораздо лучше любого сверхъестественного дара, а мне почему-то кажется, что как только сестра получит Взгляд, она тут же потеряет общительность. Лучше бы оставалась Слепой.

Одра уселась за компьютер, пальцы запорхали по клавишам. Мы с Диланом и Лекси только молча наблюдали. Никто из нас не имел ни малейшего понятия, что она делает. Минуты через три Одра откинулась назад, чрезвычайно довольная собой.

— Готово! Ждем несколько минут, пока загрузится, и получаем доступ к любой инфе, которую они загрузили в систему с тех пор, как несколько лет назад обновили базу.

— А это законно? — насторожилась я.

Одра лишь невинно посмотрела на меня.

— На редкость незаконно, — ответил за нее Дилан.

— Надо же — какой говорун у нас нарисовался! — отметила Одра.

— Я тут ни при чем, это все она. — Я показала на Лекси.

— Давай, давай, вали все на младшую сестренку, — закивала та.

— Так это правда, что у Трейси есть какой-то шаманский наговор, чтобы Тейт ходил за ней, как привязанный? — с живым интересом спросила Одра.

Мы с Диланом хором застонали. Я вкратце повторила ей все, что узнала про Трейси, и тут компьютер радостно запищал.

— Что он говорит? — спросила я.

Одра рассеяно пробежалась пальцами по клавиатуре.

— Говорит, что все хорошо. Итак, что вы хотите найти?

Я посмотрела на Дилана, потом перевела взгляд на Лекси. Оба только плечами пожали.

— Что-то противозаконное? — предположила я.

Одра только молча глядела на меня. Я торопливо предложила новый вариант:

— А у них есть расписание работы волонтеров? Какие-нибудь архивы, чтобы узнать, кто когда работал?

Не прошло и минуты, как Одра вывела на экран нужный файл. Я потрясенно свистнула. Из расписания следовало, что мистер Кисслер последние три года работал в больнице по три дня в неделю, за исключением нескольких отпусков.

— И куда же наш злодей ездил отдыхать? — спросила я. — И чем он помогал больнице, когда только начинал работать?

— Ты выбери что-нибудь одно сначала, — заметил Дилан.

Я смерила его уничтожающим взглядом. Только что разговорился — и уже советы дает!

— Второе, — решила я.

Одра щелкнула мышкой по какой-то из строк.

— Санитар, — громко прочла Лекси.

— Обычные обязанности, — пояснила Одра. — Менял постельное белье, выносил судна, сидел с больными.

— А это что? — Я указала на одну из ссылок на странице.

Одра открыла ее.

— Документы. Список официальных документов, в которых он упомянут.

Она прокрутила страницу вниз и вдруг вытаращила глаза и прошептала:

— Свидетельство о смерти!

— Его же врачи подписывают, — заметила Лекси.

Одра попыталась открыть документ, но компьютер не послушался. Она в раздражении сдула с лица непослушную прядь волос и попробовала снова. Бесполезно.

— Наверное, он просто обнаружил, что кто-то умер, — предположил Дилан.

— Или сам его убил, — возразила я.

Мы посмотрели на Лекси. Она молчала.

Одра постучала еще немножко. Открылась новая страница, однако не та, которую мы искали. Одра в отчаянии запустила руки в волосы и застонала.

— Не пускает! — пожаловалась она. — Боюсь, туда можно зайти только с больничного компьютера. Я бы могла поколдовать с твоим, чтобы система приняла его за свой, но на это может уйти месяц, а то и больше.

— Знаешь, если Кисслер совершил то, что сделало его стертым, несколько лет назад, мы вполне можем подождать несколько месяцев. Теперь уж спешить некуда, — сказала я.

— Нет! — горячо возразила Лекси. — Нам надо торопиться!

Я обняла сестру. Вот кто все и всегда принимает близко к сердцу. Хотя сейчас я ее понимала, мне тоже хотелось разделаться с этой загадкой как можно скорее.

— Кстати, что там за страница выскочила?

— Личные данные пациента, — прочла я. — А вдруг это даже лучше, чем свидетельство о смерти?

— Думаешь, это и есть тот человек, который умер? — спросил Дилан.

— Это больница, — резонно ответила я. — Там все время кто-то умирает.

Мои слова повисли в воздухе, и я вдруг ощутила, как нелепо мы себя ведем. Кисслер целых три года работает в больнице, немудрено, что за это время он стал свидетелем смерти одного из пациентов. Ничего подозрительного.

Одра проглядела запись и сморщила нос.

— Эта женщина была довольно бодрой. Небольшие проблемы с сердцем, только и всего. Правда, очень пожилая, так что все возможно.

Она надолго замолчала.

— Ну, что? — поторопила я, даже не пытаясь сама прочитать данные.

— Тут еще одна запись. О психическом здоровье.

Одра ткнула пальцем в самый низ экрана и как безумная заколотила по клавишам.

— Бесполезно, — сказала она наконец. — И сюда не пускает.

— А что у нее, по-твоему, с психикой? — спросила я.

— Ерундой занимаемся, — буркнул Дилан. — Мы даже не знаем, встречался ли Кисслер с этой пациенткой. С таким же успехом можно проверить второе предположение Лисси — про отпуск.

Судя по тону, он уже не верил в то, что мы вообще накопаем хоть что-нибудь, таким идеальным казался мистер Кисслер.

Одра полезла в базу ближайшего аэропорта. Надо сказать — без особого энтузиазма, да и я уже не верила, что мы хоть что-нибудь найдем.

— Тебе Пол писал, — уныло сообщила Лекси.

Наверное, она тоже думала о Кисслере. Зато совсем не думала о том, что произносит вслух — ведь знает же, что я не люблю упоминаний о Поле на людях!

— Я ему перезвонила, — отозвалась я, мысленно приказав сестре заткнуться.

— Калифорния, — громко возвестила Одра.

— Да, — подтвердила я. — Пол — мой друг из Калифорнии.

Друг? А может, больше, чем друг? Или наоборот — меньше, теперь, когда нас разделяют сотни миль?

Дилан скептически посмотрел на меня.

— Нет, — сказала Одра, не обращая на него внимания, — мистер Кисслер провел последний отпуск в Калифорнии.

— Что ж, во всяком случае, у него неплохой вкус, — вздохнула я. — Может, он еще не до конца испортился.

Произнося последние слова, я уже знала, что не права — испортился он до конца, и что бы ни окрасило его ауру в стертый цвет, случилось оно в прошлом. Закрыв глаза, я увидела ее, как наяву, и меня тут же затошнило.

Нет, Кисслер явно продолжает вредить людям и по сей день. И Лекси права — мы обязаны выяснить, что он делает. Чем быстрее — тем лучше.

— Обедать! — крикнула с первого этажа мама.

Мы подскочили, будто нас застукали за каким-то преступлением.

— Что ж, значит, завтра наведаюсь в больницу, — заявила Одра.

Я вылупилась на нее так, словно на ней листья выросли.

— Хочешь, я с тобой? — предложила Лекси. — Мы скажем, что тоже хотим в добровольцы или еще что придумаем. Завтра очередь Эмили нас подвозить, думаю, она охотно закинет нас к себе на работу, а там, может, и дядя дежурит.

Я перевела взгляд на сестру. Все ясно: они с Одрой сошли с ума. Одно дело — слегка хакнуть больницу, сидя у меня в спальне, и совсем другое — заявиться туда, чтобы залезть в закрытые документы.

— Правильно, этим и займитесь, а мы пока у него пошарим, — согласился Дилан.

— Пошарим? — не поняла я. — Ты же слышала — Кисслер будет в школе, у них с Трейси дополнительное занятия. Индивидуальные, — с издевкой произнес Дилан.

Я все никак не могла въехать — что он пытается мне сказать? Вроде все слышу, а ничегошеньки не соображаю. То ли он так говорит, то ли мои мозги уже отказываются работать.

— Если Кисслер что-то прячет, так наверняка у себя дома, — пояснил Дилан.

— Обедать! — снова крикнула мама.

— Но мы не имеем права вламываться к нему домой! — запротестовала я.

— А я не говорила тебе, что у Дилана уже был привод в полицию? — поинтересовалась Одра.

Я ответила, что нет, тоже, наверное, забыла.

— Мы ведь не можем выломать ему дверь, — шипела я, пока мы спускались по лестнице.

— Разумеется, нет, — ответил Дилан. Я вздохнула с облегчением. — Здесь не запирают дверей, — добавил он.

Да, теперь я не сражаюсь с тайной Кисслера один на один. Зато двое моих друзей без малейших колебаний готовы нарушить закон, чтобы мне помочь. Не поймешь, что хуже.

Единственное я знаю точно — у всех у нас что-то не в порядке с головой.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒