Джек Роган 1 страница

Джек Роган

Симфония проклятых

Джек Роган

СИМФОНИЯ ПРОКЛЯТЫХ

Моей жене Николь

Благодарности

Моя благодарность выдающемуся редактору Энн Гроэлль за ее терпение, понимание и энтузиазм. И разумеется, огромное спасибо Дэвиду Померико и всей его команде. Я также благодарю за советы, помощь и знание дела специального агента ФБР Дану Райднур, преподавателей Университета Тафтс Сьюзан Эрнст и Энн Гардалски, а также всех, кто помогал мне в порту Майами.

Пролог

Пение началось в полночь, а вскоре пришла смерть.

Браулио стоял в рулевой рубке «Марипосы», курил и прислушивался к скрипу шпангоутов рыбачьей шхуны. Лязг металлических блоков лебедки на палубе походил на позвякивание буя. Впрочем, на расстоянии половины дня пути от «Марипосы» ни одного буя не было. Шхуна находилась за границами карты, за краем мира.

В сгущающихся сумерках кончик сигареты светился оранжевой точкой. Легкий ветерок, ворвавшийся в рубку, унес дым, однако внутри все равно стояла духота. Браулио всю жизнь провел на островах Коста‑ Рики и в открытом море. В свои пятьдесят четыре он был самым старым на шхуне, но даже ему не доводилось бывать в здешних водах. Сюда никто не заходил, разве что сбивался с пути или планировал провернуть какое‑ нибудь дельце.

Разумеется, тайное и противозаконное.

Жизнь Браулио была заметно проще, когда он только ловил рыбу.

– Есть что‑ нибудь? – спросил он.

Эстебан развалился на стуле, прикрепленном к полу, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Перед ним стоял радиоприемник, который тихонько, без слов шелестел, выдавая лишь помехи. Эстебан приоткрыл глаза, прищурился и посмотрел на Браулио:

– А ты что‑ нибудь слышишь?

Браулио тряхнул головой, отвернулся и направился на палубу, которая раскачивалась под ним, но он твердо держался на ногах – вся жизнь прошла в море. На суше он чувствовал себя неуверенно. Его дом был здесь, по крайней мере до недавнего времени, пока возраст не начал брать свое. Работы становилось все меньше, и нужда заставила его превратиться в преступника.

Слышал ли он что‑ нибудь? Только звуки, которые издавала старая рыбачья шхуна, и тихие голоса команды. Внизу, в каюте, Альберто и Хавьер играли в карты. Эктор с удочкой в руках стоял на корме, и леска плыла по течению в сторону темного горбатого острова в отдалении. Крус, первый помощник, сидел на носу и пил дорогое виски, хотя в его состоянии вряд ли мог оценить качество напитка. Капитан Руис, похоже, с радостью позволял Крусу делать набеги на его личные запасы, но скряга никогда не делился с остальной командой.

Браулио сделал еще одну затяжку, пытаясь унять дрожь в пальцах, и, выдохнув облако сигаретного дыма, выругался про себя. Руки начали дрожать несколько месяцев назад, сначала изредка, но постепенно это случалось чаще и чаще. Он винил возраст, убеждая себя, что повредил руки, занимаясь добычей рыбы, однако положение с каждым днем становилось все хуже, и Браулио понимал, что ему следовало бы сходить к врачу. И вот тогда он решил, что не хочет ничего знать.

Но скрывать от команды, что у него дрожат руки, становилось все труднее. Только сегодня утром Хавьер обратил на это внимание, и Браулио наплел ему про лекарство от артрита.

Впрочем, курение помогало. Когда он сосредотачивался на сигарете и подносил ее к губам, ему казалось, будто мышцы немного расслабляются. Давно знакомое действие – привычное ощущение покоя, запах и вкус – снимало напряжение и успокаивало. И пусть в легкие Браулио проникал смертоносный яд, который со временем прикончит его, но сейчас ему было просто необходимо выкурить сигарету, и не только для того, чтобы унять дрожь в руках.

Эстебан сидел перед радиоприемником. Если бы прозвучал сигнал вызова, он услышал бы его и отправил ответ. Потом немедленно доложил бы Крусу, и первый помощник поделился бы новостью с остальной командой. Но в эфир никто не вышел – ни покупатели, которые назначили встречу, ни капитан Руис.

Вот он беспокоил Браулио больше всего.

Рыбак прислонился к перилам и отвернулся от острова. Он не хотел смотреть на него и думать о том, почему они потеряли связь с капитаном и тремя членами команды, сошедшими на берег. На западном горизонте догорали последние искорки дня, на востоке царил мрак, но с острова не было никаких известий. Это не входило в их планы. Тем, кто направился туда, давно следовало вернуться.

Тишина тревожила Браулио. Как, впрочем, и всех, кто остался на борту, хотя никто этого не показывал. Все затаили дыхание, пытаясь понять, что случилось. Они потеряли связь не только с капитаном. Покупатели давно должны были подать радиосигнал. Тем не менее молчали и те и другие.

Браулио проследил за краем солнца, которое опускалось на западном горизонте, и его передернуло.

Проклятый Руис решил, что он самый умный в мире, но за свою длинную жизнь Браулио понял одну важную вещь: попытки перехитрить всех на свете к добру не приводят. «Марипоса» вышла из порта Коста‑ Рики с оружием на борту, как и планировалось. Легкая работа: встретиться с клиентом, передать ему груз, получить деньги и, прежде чем вернуться домой, поймать тонну рыбы. Но капитан все усложнил.

«Острова нет ни на одной карте», – едва слышно прошептал Руис вечером в баре. В его глазах полыхали жадность и выпитое виски. Он разложил на столе старинную пожелтевшую карту, прижав ее края запотевшими пивными бутылками. «Остров находится вот здесь. Карта очень старая, ей, наверное, лет сто. Как ты думаешь, что это за значки? »

К его чести следует заметить, что вопрос был хорошим. Метки на карте обозначали… что‑ то. Руис не сомневался, что перед ними старая пиратская карта, Браулио считал, что это смешно, но не осмеливался высказать свое мнение вслух. В конце концов, а вдруг карта действительно пиратская. Кто может знать такое наверняка?

Руис перенес встречу с клиентами в место, расположенное неподалеку от острова, и «Марипоса» прибыла туда на день раньше назначенного срока. Капитану требовалось время, чтобы обследовать остров и понять, что означают метки на карте. Остальные члены команды дружно поддержали его, потому что были достаточно молоды, чтобы верить в спрятанные в тайниках сокровища.

Все это не слишком волновало Браулио, пока ему платили деньги. Но немногим больше шести часов назад, после того как они поняли, что координаты на карте нанесены не совсем точно, все наконец увидели остров. Стоило Браулио посмотреть на него, как ему стало не по себе.

Остров представлял собой кладбище, но покой здесь нашли не люди, а полузатопленные брошенные суда.

– Что такое? Что все это значит? – спросил Эктор.

– Ты что, суеверный дурачок? – рассмеялся Крус, первый помощник. – Разве ты не слышал истории про Саргассово море? Наверное, тут пересекаются разные течения, которые приносят сюда корабли – и они разбиваются о скалы.

Некоторые члены команды закивали – их такое объяснение устроило. Эктор взглянул на Браулио, словно искал у него подтверждения. Но старик, не обращая на него внимания, смотрел на капитана. У Круса всегда и на все имелся ответ, и парням из команды хотелось вышвырнуть первого помощника за борт по крайней мере раз в день. Впрочем, его объяснение звучало вполне правдоподобно, хотя поверить в него было трудно.

Как раз в этот момент Руис решил, что он умнее всех.

– Сложите ящики с оружием в спасательные шлюпки.

Браулио удивленно обернулся к нему. «Какого черта? » Но когда у него в голове возник этот вопрос, он уже знал ответ. Руис хотел заставить клиентов попотеть, прежде чем отдать им оружие, чтобы они заплатили больше денег или предложили что‑ нибудь еще. Судя по тому, как заблестели его глаза, капитан придумал свою махинацию достаточно давно.

От этих мыслей руки Браулио снова задрожали, и он с трудом прикурил последнюю сигарету в пачке.

Вздохнув, он повернулся к ограждению и посмотрел в сторону острова. Последние всплески дневного света скрылись за горизонтом, и теперь мир освещали только луна и звезды. Вдалеке темной громадой высился остров, и черные очертания разбитых кораблей пятнали мелкие прибрежные воды. Браулио не видел и намека на возвращающиеся шлюпки. Впрочем, даже если бы капитан и его отряд очень постарались, они бы не смогли заметить «Марипосу». Эстебан зажег в рубке фонарь, но в остальном корабль окутывал мрак.

– Эстебан, включи ходовые огни на случай, если они вернутся сегодня ночью, – крикнул Браулио.

Он слышал, как невысокий радист ходит по рубке.

– Зачем?

Браулио глубоко затянулся и тут же начал кашлять. «Может, курение убьет меня раньше, чем я думал? » Руки так отчаянно задрожали, что он с огромным трудом поднес сигарету к губам.

«Зачем? »

Эстебан сомневался, что капитан вернется сегодня, и никто не стал спорить с ним. Эктор не отводил глаз от своей удочки, Альберто и Хавьер внизу молчали. Крус, сидящий на носу, скорее всего, ничего не слышал.

Браулио сильно затянулся, и оранжевая точка вспыхнула в темноте. Он заставил свои руки не дрожать, когда повернулся в сторону рубки. Он войдет туда и сам включит проклятые фонари, а потом поговорит с Крусом, который заменит капитана, если тот не вернется.

Браулио отошел от леера, раздумывая, стоит ли вмешиваться. В конце концов, не его это дело. Он всего лишь старый рыбак. Но если ему надо получить деньги…

Он сделал три шага и, нахмурившись, замер на месте.

– Эй, ты слышал? – спросил он.

Звук напоминал пение – одинокий голос парил над водой, далекий и тихий, он набирал силу, точно гимн в церкви. Слов не было, только голос – не очень красивый, но успокаивающий и печальный.

Охваченный любопытством, Браулио сделал шаг в сторону леера.

В этот момент Крус громко и пронзительно закричал. В следующее мгновение его голос смолк.

Что‑ то упало в рубке – наверное, Эстебан свалился со стула. Браулио выругался и помчался вдоль леера, пытаясь понять, что происходит. Может быть, Крус поранился? Или свалился за борт? Браулио прислушался. Ему показалось, что он слышит плеск, будто что‑ то мокрое и скользкое бьется о корпус шхуны. «Пьяный сукин сын».

Он не успел добраться до рубки, когда услышал у себя за спиной еще один крик. Обернувшись, Браулио увидел, что удочка Эктора упала на палубу. Дальше старый рыбак лишь стоял и смотрел, как могучий Эктор пытается отбиться от чего‑ то у себя за спиной и оторвать конечность, обхватившую его за шею.

Сигарета выпала изо рта Браулио.

Эктор развернулся, ударился о леер и повалился на бок. Когда он падал, лунный свет пролился на того, кто напал на него. Глаза Браулио округлились от ужаса, но он даже не смог закричать.

– Дьяволы, – прошептал он и заплакал.

И тут твари начали перебираться через ограждение, сразу по двое, царапая когтями дерево и железо. В рубке разбилось стекло, закричал Эстебан. Эхо пистолетных выстрелов отражалось от палубы и плыло над водой. Браулио побежал в единственное убежище, где он мог спрятаться, – в кубрик в трюме. Однако, чтобы попасть туда, требовалось миновать рулевую рубку.

Что‑ то вцепилось в него сзади, ухватив за ногу. Он завопил, чудовище набросилось на него и принялось рвать плоть. Именно в этот момент Браулио понял, что Бог не станет слушать мольбы преступника, но на одном дыхании выкрикнул слова раскаяния.

Ночную тишину нарушили новые пистолетные выстрелы, и на Браулио полетели холодные брызги. Он чувствовал, как по груди стекает горячая кровь и пропитывает ткань штанов. Хватка ослабла, старый рыбак вырвался и с трудом поднялся на ноги.

Он увидел, как Эстебан наставил на него пистолет.

– С дороги!

Но Браулио не слышал его. Он бросился к двери, ведущей в рубку. Когда он пробегал мимо Эстебана, тот снова выстрелил, но старый рыбак не стал тратить время, чтобы посмотреть, в какую цель угодили пули. Он перепрыгнул через порог, чувствуя, как под ногами хрустят осколки стекла. Рядом с радиоприемником корчилась какая‑ то темная полуживая тень, но Браулио даже не замедлил бега и промчался мимо.

Оказавшись на трапе, ведущем вниз, он увидел Хавьера и Альберто. Тусклый желтый свет делал их лица жутковато‑ бледными и отражался от пистолетов, которые они, видимо, схватили, когда услышали выстрелы наверху.

– Стойте! – крикнул Браулио, соскальзывая вниз по ступенькам. – Не ходите туда!

– Какого черта… – начал Хавьер.

– Посмотри наружу! – сказал старик, махнув рукой в сторону одного из круглых иллюминаторов в главной каюте и отбегая от трапа.

Хавьер бросился к иллюминатору и прижался к нему лицом. Стекло треснуло, что‑ то схватило Хавьера и потащило на себя, полилась кровь.

В этот момент Браулио почувствовал, что внутри словно что‑ то сломалось. Он бросился, прихрамывая, в короткий коридор, где находились кубрики команды, и увидел, что одна из дверей слегка приоткрыта. Думая только о необходимости спрятаться – о крошечных вентиляционных отверстиях, металлических дверях и полном отсутствии окон, – он практически ввалился в гальюн. Быстро закрыв за собой защелку, дрожа всем телом, Браулио забрался на унитаз и, обхватив руками колени, прижался к ним подбородком.

И в это мгновение в груди начала по‑ настоящему расцветать боль. Старый рыбак прижал трясущиеся руки к ране, пытаясь остановить уходящую с кровью жизнь, понимая, что ему не удалось избежать смерти.

Браулио дрожал, всхлипывал и истекал кровью, прислушиваясь к пистолетным выстрелам и крикам, доносящимся сверху, пока не стихли и те и другие.

Чудесным июньским днем, в самом начале второго, Тори Остин ступила на палубу «Антуанетты», отчаянно мечтая о душе. Соленый и теплый ветер Карибского моря раздувал одежду. Тори сделала глубокий вдох и подошла к перилам, наслаждаясь живительными ароматами чистого, прозрачного воздуха. В следующее мгновение ветер слегка изменил направление, она уловила запах ржавчины, постоянно присутствующий на борту грузового судна, и поморщилась.

На суше кто‑ то ездил в «БМВ», другие же на потрепанных, видавших виды пикапах. Здесь, в океане, «Антуанетта» являлась эквивалентом тяжелого грузовика, в кабине которого повсюду валяются упаковки от еды быстрого приготовления и пустые банки из‑ под пива, а кузов заполнен неизвестным грузом. На широкой палубе «Антуанетты» стояло сто восемьдесят восемь огромных металлических контейнеров, каждый размером с трейлер, но принцип оставался тем же. Это было первое путешествие Тори на борту «Антуанетты» да и вообще на корабле размером больше прогулочных катеров, развлекающих туристов в Бискайском заливе. Впрочем, за время работы на компанию «Морские перевозки Вискайя», владеющую судном, она узнала многое о грузах и кораблях.

Слева от нее открывалась картина, которую вполне можно увидеть в каком‑ нибудь доке. Контейнеры, составленные друг на друга по шесть штук, одни покрытые ржавчиной и граффити, другие – новенькие, блестящие на солнце. Над ними нависал установленный на носу корабля подъемный кран тусклого серого цвета. Тори прошла направо, вернувшись к перилам на корме. Жилая часть – белая надстройка с каютами для команды, душевыми кабинами, кают‑ компаниями и капитанским мостиком – внешне почти ничем не отличалась от контейнеров. Ощущение было такое, будто сюда перенесли многоквартирный дом, каких множество на берегу в Форт‑ Лодердейле, и поставили на палубу у кормы.

На некоторых контейнеровозах каюты находились ближе к центру, но Тори нравилось их расположение на «Антуанетте». У ограждения на корме можно было наслаждаться захватывающими дух ослепительно синими просторами Карибского моря и не видеть при этом уродливых грузовых контейнеров. Она получала удовольствие от своего путешествия и с удивлением признавалась себе, что ей нравится работа. Впрочем, ее начали раздражать одинаковые бесцветные короба на палубе.

Ветер снова переменился, но на сей раз не принес запаха ржавчины, и Тори с удовольствием вдохнула чудесный свежий воздух. Она подумала, что ей действительно необходимо принять душ. После двух часов, проведенных на камбузе, ей казалось, будто ее кожа покрыта коркой грязи. Джош всегда подавал на ланч что‑ нибудь совсем простое, например сегодня были сэндвичи с жареным цыпленком. Но каждые пару дней кок добавлял какое‑ нибудь особенное блюдо. В этот раз он порадовал команду эскалопами, завернутыми в бекон.

Тори стало интересно, знают ли владельцы «Морских перевозок Вискайя», которым принадлежала «Антуанетта», как хорошо питается ее команда. Она видела судовой журнал и поняла, что капитан либо скрывает расходы на деликатесы, либо платит из собственного кармана. Данный вопрос как раз относился к компетенции Тори. Строго говоря, ее отправили в рейс, чтобы она следила за качеством работы команды: оценивала ее деятельность, проверяла расходы и декларации и помогала всеми доступными способами.

Братьев Рио – Гейба, капитана, и Мигеля, первого помощника, – не слишком радовало ее присутствие. Но поскольку больше никто из команды не вел себя с ней так, будто она больна чумой, Тори решила, что братья скрыли от остальных, с какой целью она оказалась на борту «Антуанетты». Это вполне устраивало ее. Она не просила именно такой работы. Единственное, чего она хотела, – хотя бы раз сходить в рейс с командой одного из грузовых кораблей «Вискайи». И если бы ей велели, она бы мыла палубу или драила поручни.

В детстве Тори любила читать классические книги о приключениях, особенно Джека Лондона и Жюля Верна, – произведения, вызывавшие неудовольствие у ее учителей, которые пытались заинтересовать Тори творениями сестер Бронте или приключениями Нэнси Дрю. [1] В школе Святой Екатерины у преподавателей были очень жесткие представления о том, что следует и чего не следует читать девочкам. Но книги спасали Тори от тяжелой атмосферы дома и дарили мечты, что когда‑ нибудь она и сама станет участницей захватывающих дух историй.

К старшему классу средней школы Тори больше не мечтала, не верила в спасение и почти совсем ничего не читала. Впрочем, тех книг она не забыла. Они оставили глубокий след в ее душе и наполнили практически неколебимой уверенностью, что грубые мужчины могут быть благородными. Жестокость отца не только не развеяла ее представлений, а, наоборот, укрепила их. Если на свете есть такие мужчины, как он, – злобные негодяи, которые получают удовольствие, мучая других, – значит, в мире обязательно должна существовать их противоположность: суровые герои, сила которых в их руках, а не в словах, добрые с друзьями и любимыми, но безжалостные и опасные для тех, кто выступает против них.

Книги учили Тори тому, что грубые мужчины не обязательно бывают плохими. Однако жизнь слишком часто преподавала совсем другие уроки.

Для Тори этот рейс означал завершение одного пути и преддверие нового. Она проплыла тысячи миль, видела красоту и работу пяти портов Центральной и Южной Америки. Она нашла свое приключение и теперь могла сделать паузу, передохнуть и начать все заново. Но пока она решила насладиться временем, которое ей осталось провести в открытом океане.

Ее работа была совсем не сложной. Контейнеровоз, как и любое подобное судно, загружали в одной точке и разгружали в другой, а между заходами в порт главная задача команды состояла в том, чтобы содержать корабль в чистоте, не сбиться с курса и заботиться о том, чтобы никто не остался голодным. Люди выкладывают деньги, чтобы их сажали в большие металлические сараи и доставляли по морю в самые разные места; корпорации платят так же, только за товары. Их не волнует, чтобы контейнеры блестели чистотой. До той поры, пока их содержимое остается сухим и никто не портит мебельный гарнитур в георгианском стиле, заказанный мистером Ходжсоном, или его новый «мерседес», или сто семьдесят пять тысяч фигурок супергероя, выпущенных в продажу после выхода блокбастера в конце лета, всех все устраивает.

Так что Тори не пришлось полировать перила и мыть палубу, но она дала слово по мере сил участвовать в жизни «Антуанетты». В самый первый день на море она предложила свою помощь на камбузе. Одной из причин этого был кок Джош – симпатичный, не слишком аккуратный на вид мужчина с небесно‑ голубыми глазами, неровно подстриженными светлыми волосами и щетиной на лице, которой явно было несколько дней. С тех пор она стала его правой рукой на камбузе и с удивлением обнаружила, что ей нравится это занятие.

Что же до задания оценивать качество работы команды, Тори внимательно следила за правильностью курса «Антуанетты» и старалась запоминать все случаи, когда деньги компании тратились не по назначению. Впрочем, если дело касалось чрезмерного употребления спиртных напитков, кулачных боев и свободных часов, когда некоторые матросы бездельничали, она делала вид, что ничего не замечает. До тех пор пока все выполняли свои обязанности – учитывая, что в команде было пятеро новых членов и к ним следовало присмотреться, – вреда в мелких нарушениях она не видела никакого.

Тем не менее ее присутствие на борту раздражало братьев Рио с самого выхода в море. Когда Тори работала в офисе «Вискайи», а Рио приходили, чтобы получить деньги или декларацию для очередного рейса, они прекрасно ладили. Оба брата флиртовали с ней, угощали кофе. Но когда руководство компании отправило ее на «Антуанетту», всего лишь на один рейс, все изменилось. Ей перестали доверять, и, хотя Тори не винила их, ей очень не нравилось такое положение вещей.

И дело было вовсе не в том, что они что‑ то скрывали. Тори знала о нелегальных операциях компании столько, что братьям и не снилось. Хотя половина команды «Антуанетты» изображала благословенное неведение в том, что касалось не обозначенных в маршруте встреч посреди океана с рыбачьими лодками или маленькими торговыми судами из Центральной Америки, даже самые недалекие понимали, что происходит нечто противозаконное. «Вискайя» очень тщательно подбирала людей, и у большинства членов команды имелись собственные тайны – короткие тюремные сроки, назначенные судом алименты, которые они не выплачивали, получая зарплату в конвертах, – и экипажи отвечали на лояльность компании тем, что не разглашали ее секретов.

Другая часть команды принимала активное участие в тайных операциях. «Вискайя» нередко доставляла в США и забирала оттуда грузы, за которые в тюрьме могли оказаться десятки людей. Наркотики, оружие, краденые вещи, иногда даже контрабандных животных. Но компания категорически отказывалась иметь дело с химикатами, взрывчатыми и радиоактивными веществами и, разумеется, никогда не перевозила людей. Хотя Фрэнк Эспер и Бобби Джуэлл проворачивали нелегальные сделки наряду с вполне законными, оба являлись американскими гражданами и избегали всего, что даже отдаленно могло бы означать связь с террористами.

В компании придерживались собственного кодекса чести, и Тори уважала его.

Сама она давно перестала мечтать о нормальной жизни. Она жила, вращаясь на орбите очень опасных мужчин, привлеченная силой их притяжения. Самым отвратительным из них был Тед – выходец с какой‑ то окраины, он нюхал кокаин, обожал проституток и так старательно изображал подонка старой школы, что в конце концов стал им. Разумеется, она вышла за него замуж, и ей потребовались огромная отвага и рука судьбы, чтобы избавиться от него. Теперь Тед появлялся на ее горизонте только в ночных кошмарах.

Тори сумела сбежать и остаться в живых и довольно долго ждала, когда судьба настигнет ее. Она перебралась из Нью‑ Йорка в Майами, где дала себе слово начать жизнь заново. За три года, что миновали с тех пор, как она попрощалась с Тедом на вокзале Пенн‑ стейшн, Тори научилась держаться как можно дальше от по‑ настоящему плохих парней – так она считала.

Люди, управляющие «Морскими перевозками Вискайя», никоим образом не относились к категории законопослушных граждан, однако у них были собственные правила. Да, здесь перевозили наркотики и даже иногда пробовали их, но Фрэнк и все остальные не были наркоманами. Да, они тайно, под покровом ночи, доставляли в Америку оружие, но всегда следили за тем, чтобы знать, кому передают его.

Руководство компании хорошо относилось к Тори, ей доверяли. С того самого момента, как ее впервые допустили к секретам, она переняла такой подход: «Дело есть дело». Став офис‑ менеджером, Тори управляла законными и незаконными операциями компании с одинаковым усердием.

Поэтому сдержанное отношение братьев Рио на протяжении всего рейса – от Майами до Бразилии и теперь в обратном порядке – оскорбляло и раздражало ее. Кроме того, это огорчало Тори и на личном уровне, поскольку оба брата по‑ настоящему нравились ей.

Когда Тори повернулась и направилась к трапу, который пересекал внешнюю часть жилого блока, она увидела, что на площадке выше ее, опираясь на перила, стоит Гейб Рио, и подумала, что время для серьезного разговора пришло. Капитан курил, глядя на воды Карибского моря. Когда Тори приблизилась, он искоса посмотрел на нее и сделал затяжку. Гейба окружала аура властности и абсолютной непоколебимости, которые не имели никакого отношения к его должности.

Тори постаралась собраться с духом и начала подниматься по лестнице. Ветерок играл прядью волос, выбившейся из хвостика. Она всегда убирала их, когда работала на камбузе.

– Привет, капитан, – сказала она, добравшись до первого уровня. – Вам больше не разрешают курить на собственном мостике?

Гейб Рио вздрогнул, как будто она вывела его из транса, и печальное выражение его лица стало насмешливым.

– Не хочу, чтобы ты настучала на меня, Тори.

Чего‑ то подобного следовало ожидать. Но она все равно поморщилась.

– Да ладно вам, Гейб. Неужели мое присутствие на корабле настолько ужасно? Что‑ то я не заметила, чтобы вы жаловались на еду.

Капитан холодно посмотрел на нее, будто выставив непробиваемую защиту, и коротким движением пальца стряхнул пепел. Ветер тут же подхватил его вместе с дымом, который выдохнул Гейб.

– Мы уже обсуждали это. Просто я не люблю, когда за мной шпионят, – ответил он с легким акцентом, доставшимся ему от родителей‑ мексиканцев.

Тори вздохнула.

– Гейб…

– Здесь все зовут меня «капитан».

– Отлично. Капитан. О каком шпионаже может идти речь, если вы знаете о моем присутствии? Посмотрите значение слова в словаре. Я упросила Фрэнка отправить меня в рейс, потому что меня тошнило от сидения в конторе. Я практически шантажом заставила его согласиться. С самого первого дня в компании я мечтала отправиться куда‑ нибудь на корабле – хотя бы однажды.

Гейб сделал еще одну затяжку и, повернувшись к Тори, принялся разглядывать ее так, словно увидел впервые. У него были темно‑ карие глаза, длинный нос и вечно печальное выражение лица, но седина в аккуратной бородке клинышком добавляла ему обаяния и, по меньшей мере, создавала иллюзию мудрости. Для женщины, выросшей с детскими романтическими фантазиями, постоянно задумчивый и загадочный Гейб Рио являлся интригующей фигурой. А то, что он работал на «Вискайю», только добавляло притягательности.

По слухам, передаваемым шепотом (которые Фрэнк Эспер до определенной степени подтвердил, когда Тори спросила его об этом), Гейб уволился из компании, когда узнал о противозаконных операциях «Вискайи». Его заставила вернуться преданность, но это была вовсе не преданность компании. Мигель Рио обладал взрывным характером и нередко давал волю кулакам, что часто создавало ему проблемы. Он даже отсидел семь месяцев в тюрьме за драку при отягчающих обстоятельствах. Если бы его уволили из «Вискайи», ему вряд ли удалось бы найти компанию, которая согласилась бы взять его на работу, тем более в командный состав. Он мог бы считать, что ему повезло, если бы его наняли простым матросом. Но у Фрэнка не оставалось выбора, когда Мигель устроил кровавую драку с предшественником Гейба. Гейбу пришлось пойти к Фрэнку и попросить того дать его брату еще один шанс. Шеф согласился при условии, что Гейб вернется в «Вискайю» и станет капитаном «Антуанетты». Иными словами, если брат будет держать в руках поводок, Мигель сохранит свою работу.

Так Гейб Рио стал контрабандистом.

– Я не понимаю, – сказал капитан, глядя Тори в глаза. – Почему было не отправиться в обычный круиз? Чтобы тебя там обслуживали и все такое. Кому, черт подери, нужна такая работа?

Тори почувствовала, как ее охватывает гнев.

– Вам. Вы любите ее. Может, вас не устраивает «Вискайя», но ваше дело вам нравится. Наверное, вы так привыкли видеть меня за письменным столом, что не слишком внимательно смотрели на меня. Неужели я похожа на женщину, которая будет нежиться на солнышке вместе с лощеными и довольными жизнью людьми на круизном лайнере?

Капитан тихонько фыркнул, усмехнувшись.

– Знаешь, раз ты упомянула об этом, то нет, ты совсем не похожа на такую женщину. Но я все равно хотел бы посмотреть на тебя в крошечном бикини, какие носят американские девицы здесь на островах, где их не видят родители.

Тори улыбнулась в ответ. Они проделали три четверти пути между континентами, и лед наконец тронулся.

– Майя выцарапала бы вам глаза, если бы вы слишком долго смотрели на меня, – сказала она.

Улыбка Гейба померкла, и в его взгляде снова появилась настороженность.

– Может, раньше так бы и было. Теперь нет.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒