Часть четвертая 9 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 37 из 40Следующая ⇒

– Обещаю.

Фэйруэзер кивнул:

– Рад был познакомиться с тобой, старина.

Когда они вместе ушли по лестнице в бой наверху, от раненого оторвалась женщина‑ медик и поманила к себе Питта.

– Как дела? – спросила она.

– Надо готовиться к худшему, – спокойно ответил Питт.

– Скоро?

– Капитан Пемброк‑ Смит и то, что осталось от его команды, заняли последний рубеж. До конца осталось минут десять – пятнадцать.

– А как же с этими беднягами? – Врач указала на раненых, лежащих на полу арсенала.

– Малийцы сострадания не проявят, – жестко ответил ей Питт.

Ее глаза слегка расширились.

– Они не берут пленных?

Он покачал головой.

– Похоже, что нет.

– А женщины и дети?

Он не ответил, но выражение боли и печали на его лице было красноречивее слов.

Она сделала мужественную попытку улыбнуться:

– Ну, тогда я полагаю, что те из нас, кто еще может нажимать на курок, должны выйти и стрелять.

Питт обхватил ее за плечи, прижал на мгновение к груди, потом отпустил. Она спокойно улыбнулась и повернулась, чтобы передать эту ужасную весть своему приятелю‑ медику. Но не успел Питт сделать и шага к тому месту, где лежала Ева, как путь ему преградил французский инженер Луи Монто.

– Мсье Питт?

– Мистер Монто?

– Час настал?

– Боюсь, что да.

– Ваше оружие. Сколько в нем патронов?

– В магазине восемь, но есть запасной рожок.

– Для женщин и детей нужно одиннадцать, – прошептал Монто, протягивая руку за автоматом.

– Я отдам вам его, как только позабочусь о докторе Рохас, – со спокойной решимостью произнес Питт.

Монто бросил беспокойный взгляд в сторону выхода. Звуки боя наверху приблизились, отдаваясь эхом в лестничном проеме.

– Только не задерживайтесь.

Питт отошел и сел на каменный пол рядом с Евой. Она была в сознании и смотрела на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, в которых безошибочно читались любовь и нежность.

– У тебя кровь, ты ранен.

Он пожал плечами:

– Я забыл присесть, когда метнул гранату.

– Я так рада, что ты здесь. Я уже начала думать, что больше никогда не увижу тебя.

– Надеюсь, ты уже выбрала наряд для нашей встречи, – прошептал он, мягко приподняв ее за плечи и переложив ее голову к себе на колени. Ева не видела, как он вытащил свободной рукой из‑ за пояса автоматический пистолет, дуло которого чуть подрагивало в сантиметре от ее правого виска.

– Я и ресторан уже выбрала... – Она замолчала и чуть повернула голову, прислушиваясь. – Ты слышишь это?

– Слышу что?

– Я не уверена. Похоже на свист.

Питт не сомневался, что от успокоительных лекарств у нее появились слуховые галлюцинации. Никакой свист не смог бы прорваться сюда сквозь шум боя. Его палец лег на спуск...

– Я ничего не слышу, – сказал он.

– Нет... нет, вот снова.

Он заколебался, видя, как ожили ее глаза, отражая какое‑ то смутное предчувствие. Но ему надо было пройти через это. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать ее в губы и отвлечь в то мгновение, когда он спустит курок.

Она попыталась поднять голову:

– Неужели ты не слышишь? Это же...

– До свидания, любимая, – прошептал Питт.

–... свисток паровоза, – закончила она взволнованно. – Это Ал, он вернулся!

Питт с такой скоростью убрал палец со спускового крючка, как если бы тот внезапно раскалился докрасна, и поднял голову, обратив лицо к верхнему отверстию лестничного проема. И тоже услышал пробивающийся сквозь беспорядочную стрельбу посторонний звук. Только не свисток, а басовитый гудок дизельного локомотива.

* * *

Джордино стоял рядом с машинистом и как сумасшедший тянул веревку гудка, в то время как поезд стремительно мчался по рельсам к полю битвы. Он в ужасе вглядывался в форт, с трудом узнавая эти развалины, выраставшие за окнами кабины локомотива. Полное разрушение и дымовая завеса, поднимающаяся до неба, болью отозвались в его сердце. Судя по всему, их освободительная миссия несколько запоздала.

Харгроув, словно в оцепенении, не сводил глаз с открывающейся картины. Он просто не мог поверить, что кто‑ нибудь мог выжить среди такого кошмара. Большая часть парапетов была снесена, крепостные стены обвалились. От передней стены, в которой еще угадывались ворота, осталась только небольшая груда камней. Его поразило количество трупов, лежащих по периметру вокруг форта, и четыре сгоревших танка.

– Боже, да они тут устроили просто адский огонь, – пробормотал с благоговением Харгроув.

Джордино прижал дуло пистолета к виску машиниста.

– А теперь жми на тормоз и останавливай эту штуку. Немедленно!

Машинист‑ француз, которого кадровики «Массард энтерпрайзиз» переманили двойным окладом с супербыстрого поезда «ТВГ», курсировавшего между Парижем и Лионом, нажал на тормоза и остановил состав прямо между фортом и полевой штаб‑ квартирой Казима.

С точностью часового механизма спецназовцы Харгроува одновременно выскочили из поезда и припустились бегом в обоих направлениях. Одно подразделение немедленно атаковало палатки, застигнув врасплох Казима и его штаб. Оставшаяся часть отряда напала на малийскую пехоту с тыла. С закрепленных на платформах «Апачей» быстро сорвали накидки. Через две минуты вертолеты уже поднялись в воздух и зашли на ударную позицию, готовые к выпуску своих дьявольских ракет.

Казим растерялся и до жути перепугался, обнаружив, что американские спецвойска проскользнули через границу под носом у его воздушного заслона. От шока у него схватило живот, и он скрючился на месте, уже ничего не соображая и не пытаясь организовать оборону или хотя бы скрыться.

Полковники Манса и Чейк, сохранившие некоторое присутствие духа, ухватив с двух сторон под руки своего главнокомандующего, потащили его из‑ под тента штаб‑ квартиры в штабной автомобиль, за руль которого проворно прыгнул капитан Батутта. Исмаил Йерли, чей инстинкт самосохранения вовремя подсказал ему, что пора сматывать удочки, забрался на сиденье рядом с Батуттой.

– Уматываем отсюда! – закричал Манса Батутте, когда они с Чейком впихнули Казима на заднее сиденье. – Во имя Аллаха, шевелись, пока нас не убили!

У Батутты желания умереть было не больше, чем у его начальников. Оставив солдат самостоятельно выбираться из ловушки, эти офицеры помышляли лишь о том, как спасти свои шкуры. Напуганный до потери логического мышления, Батутта, включив скорость, слишком резко надавил на акселератор. Хотя это и был автомобиль с полным приводом, он зарылся колесами глубоко в песок и стал пробуксовывать. Батутта в панике продолжал давить на акселератор. Двигатель визжал, протестуя против чрезмерных оборотов, в то время как водитель усугублял тяжесть положения, загоняя колеса по ступицу в песок.

Что‑ то беззвучно бормотавший себе под нос Казим внезапно вернулся к реальности, и лицо его перекосилось от ужаса.

– Спасите меня! – завопил он. – Я приказываю спасти меня!

– Ты дурак! – заорал Манса на Батутту. – Сбрось газ, или мы не сдвинемся с места.

– Я пытаюсь, – огрызнулся Батутта, блестя потным лбом.

Только Йерли сидел спокойно, покорный судьбе. Он молча следил в боковое стекло за приближением смерти в образе здоровенного и очень целеустремленного американца в камуфляжной форме, с ног до головы обвешанного оружием.

* * *

Старший сержант Джейсон Расмуссен из Парадиз Вэлли, штат Аризона, повел свою группу прямо с поезда на тенты штаб‑ квартиры Казима. В его задачу входил захват центра связи, чтобы не дать малийцам возможности послать сигнал тревоги и не допустить контратаки военно‑ воздушных сил Казима. «Туда и обратно, да чтоб обернулись быстрее, чем вампир помочится кровью! » – так образно инструктировал их полковник Харгроув. Впрочем, сержант и сам понимал, что они все погибнут, если малийские истребители перехватят их, прежде чем вертолеты пересекут мавританскую границу.

После того как бойцы его группы, сметая слабое сопротивление ошеломленных малийских солдат, достигли цели и перерезали коммуникации, Расмуссен краем глаза заметил штабной автомобиль и рванулся к нему. В салоне он разглядел три головы на заднем сиденье и две на переднем. Сначала, увидев, что автомобиль, похоже, застрял в песке, он решил взять находившихся внутри людей в плен. Но тут автомобиль рванулся вперед и подпрыгнул на твердой почве. Водитель постепенно наращивал скорость, и машина стала удаляться.

Расмуссен открыл огонь из автомата. Его пули насквозь прошивали тонкую обшивку. Стекла разлетелись, сверкая на ярком солнце, пробитая очередью задняя дверца распахнулась. Когда он опустошил две обоймы, изрешеченный автомобиль стал замедлять ход и остановился. Осторожно приблизившись, Расмуссен увидел, что водитель безжизненно поник на руле. Тело одного старшего малийского офицера наполовину вывалилось в окно, а другой выпал в открытую дверцу и пустыми глазами уставился в небо. Третий, сидевший посередине на заднем сиденье, бессмысленно таращился в пустоту, словно под гипнозом, и на появление Расмуссена никак не отреагировал. Пассажир в штатском на переднем пассажирском сиденье смотрел куда‑ то в пространство невидящим взором. Сержанта поразило удивительно спокойное, отрешенное и умиротворенное выражение, застывшее на его лице.

С точки зрения Расмуссена, офицер на заднем сиденье походил на опереточного полководца из мультфильма. Мундир его был усеян золотыми галунами, шевронами, ленточками и невероятным количеством орденов и медалей. Сержант и представить себе не мог, что эта шутовская фигура не кто иной, как главнокомандующий малийских вооруженных сил. Он наклонился в открытую дверцу и ткнул его в бок стволом автомата. Тело завалилось в сторону на сиденье, обнажив две аккуратные дырки от пуль в позвоночнике у основания черепа.

Старший сержант Расмуссен оглядел остальных – не нуждается ли кто в медицинской помощи. Но у всех ранения были смертельными. Сержант и понятия не имел, как далеко он зашел, выполняя свое задание: ведь без прямого приказа Казима или непосредственно его штаба никакой другой офицер не мог взять на себя полномочия, чтобы вызвать авиационное подкрепление. Фактически одной рукой сержант из Аризоны изменил весь облик западно‑ африканского государства. Вскоре, узнав о смерти Казима, новая политическая партия, поддерживающая демократические реформы, сбросит старых малийских лидеров и выберет новое правительство. И «мусорщики», подобные Иву Массарду, уже не будут пользоваться их расположением...

Еще не ведая, что он изменил ход истории, Расмуссен перезарядил автомат, выбросил из головы этот эпизод и рысцой побежал обратно помогать своим бойцам в расчистке поля боя.

Прошло почти десять дней, прежде чем генерала Казима похоронили в пустыне рядом с местом его сокрушительного разгрома. Никто его не оплакивал, а наспех вырытая и ничем не отмеченная могила навсегда осталась безымянной.

Питт взбежал наверх по ступеням арсенала и присоединился к оставшимся в живых бойцам тактической команды, державшим последнюю оборону в небольшом закоулке перед входом в подземелье. Соорудив наспех баррикаду, они поливали плац плотным огнем, продолжая держаться под натиском разрушения и смерти, сражаясь почти с безумной яростью, чтобы не допустить врага в арсенал и не дать устроить бойню среди гражданских и раненых, пока не подоспеют Джордино и спецвойска.

Обескураженные столь упорным сопротивлением никак не желающей сдаваться горстки бойцов, потерявшие каждого десятого малийцы, которых продолжало косить выстрелами, затоптались на месте, а Питт, Пемброк‑ Смит, Хоппер, Фэйруэзер и еще двенадцать спецназовцев ООН не только не отступили, но бросились в контратаку. Шестнадцать человек атаковали почти тысячу. Они рванули на эту оцепеневшую толпу, вопя, как демоны, и стреляя во всех, кто попадался на их пути.

Стена малийцев раздвинулась, как Красное море перед Моисеем, и подалась назад, и тут же пугающие бреши стали появляться в их шеренгах. Они бросились врассыпную. Но паника охватила не всех. Несколько храбрецов залегли и открыли огонь по бегущей на них горстке защитников форта. Четверо из бойцов ООН упали, но инерция движения уже вынесла оставшихся вперед, и сражение перешло в рукопашную схватку.

Звуки выстрелов из автоматического пистолета Питта чувствительно хлопали его по ушам, пока перед ним не растаяла группа из пяти малийцев. Питт опустошил обойму своего пистолета и отшвырнул его. В следующее мгновение шальная пуля угодила ему в бедро. Он упал и уже не видел, как в форт ворвались рейнджеры полковника Гаса Харгроува и открыли убийственный огонь, который оказался полностью неожиданным для остатков ничего не подозревавших войск генерала Казима. Как только ошеломленные малийцы осознали, что их атакуют с тыла, все их мужество и способность трезво рассуждать растаяли, как масло на раскаленной сковородке. На открытом месте они ударились бы в беспорядочное бегство, но здесь, внутри форта, бежать было некуда. И, словно подчиняясь невысказанной команде, они начали бросать оружие и складывать руки на затылках.

Интенсивный огонь быстро перешел в одиночные выстрелы и наконец совсем стих. Странная тишина нависла над фортом, когда люди Харгроува начали сгонять в толпу малийцев и отбирать их оружие. Жуткая и неестественно мирная концовка столь кровопролитной и шумной битвы.

– Боже милостивый! – произнес один из американских рейнджеров, окинув взглядом невероятное количество трупов. Пока они преодолевали короткий отрезок пустыни, отделяющий форт от железной дороги, им приходилось перепрыгивать и огибать тела сотен убитых и раненых, которые зачастую лежали так плотно, что между ними нельзя было и ногу поставить. Но здесь, внутри разрушенного форта, они лежали в три и четыре слоя тут и там среди развалин. До этого еще никому из них не доводилось видеть столько убитых в одном месте.

Питт тяжело поднялся на ноги и захромал к своим. Оторвав один рукав, он обмотал его вокруг раненого бедра, чтобы остановить кровотечение. Затем поднял взгляд на Пемброк‑ Смита, который стоял застыв, с побелевшим лицом и, очевидно, сильно страдая от нескольких ран.

– Ты выглядишь даже хуже, чем в прошлый раз, – заметил Питт.

Капитан оглядел его с головы до ног и небрежно стряхнул слой песка со знаков различия на своем плече.

– А тебя, если будешь ходить таким оборванцем, ни за что не пустят в гостиницу «Савой».

Словно встав из могилы, среди развалин поднялся полковник Левант и побрел к Питту и Пемброк‑ Смиту, опираясь, как на костыль, на гранатомет. Шлем Леванта исчез, а левая рука висела плетью. Он истекал кровью из рваной раны на голове и навылет простреленной лодыжки. Никто уже и не ожидал увидеть его живым. Пемброк‑ Смит и Питт с искренней горячностью пожали ему руку.

– Счастлив видеть вас, полковник, – радостно сказал Пемброк‑ Смит. – Я уж думал, что вас засыпало под стеной.

– Так оно и было, но мне удалось прокопать лаз. – Левант кивнул и улыбнулся Питту. – Я вижу, вы по‑ прежнему с нами, мистер Питт.

– А я всегда возвращаюсь, как тот неразменный пенни, – ухмыльнулся Дирк.

На лице Леванта отразилась печаль, когда он увидел оставшуюся от его отряда горстку бойцов, которые теперь с приветственными возгласами окружили его.

– Здорово они нас перемололи...

– Мы их тоже здорово перемололи, – мрачно пробормотал Питт.

Тут Левант заметил, как к ним приближаются полковник Харгроув со своими людьми, а вместе с ними Джордино и Штайнхольм. Он выпрямился и обратился к Пемброк‑ Смиту:

– Постройте людей, капитан.

Когда Пемброк‑ Смит стал собирать остатки тактической команды ООН, он обнаружил, что с трудом сохраняет спокойствие в голосе.

– Ну, парни... – Он запнулся, увидев, как женщина‑ капрал поддерживает раненого сержанта, –... и леди. Построиться в ряд.

Харгроув встал перед Левантом, и два полковника обменялись приветствиями. Американец был изумлен, что столь ничтожное по численности подразделение нанесло такой колоссальный урон неприятелю. Солдаты международных сил быстрого реагирования стояли с гордым видом победителей, хотя никто из них не остался невредимым, а многие получили по нескольку ранений. Покрытые толстым слоем песка и пыли, они были похожи на статуи. Глаза глубоко запали и покраснели, лица осунулись от выпавших на их долю тяжких испытаний. Все мужчины щетинились бородами. Их камуфляжные костюмы превратились в лохмотья. На некоторых наспех были намотаны бинты, сквозь которые просачивалась кровь. Но они остались непобежденными.

– Полковник Гас Харгроув, – представился американец. – Рейнджеры армии Соединенных Штатов.

– Полковник Марсель Левант, команда критического реагирования Организации Объединенных Наций.

– Я глубоко сожалею, – сказал Харгроув, – что мы не смогли прибыть раньше.

Левант пожал плечами:

– Это и так чудо, что вы здесь.

– Великолепная оборона, полковник.

Харгроув окинул взглядом развалины. Затем всмотрелся в утомленные лица солдат, выстроившихся в шеренгу за спиной Леванта, и недоверчиво спросил:

– Это все ваши люди?

– Да, все, что осталось от моего боевого отряда.

– А сколько человек было под вашей командой?

– В самом начале – около сорока.

Словно загипнотизированный, Харгроув вновь отсалютовал Леванту.

– Поздравляю с обороной, достойной славы. Я еще никогда не видел ничего подобного.

– У нас раненые в подземелье арсенала, – сообщил Левант.

– Мне сказали, что вы еще сопровождаете женщин и детей.

– Они внизу, с моими ранеными.

Харгроув резко повернулся и начал отдавать приказания сопровождающим его офицерам:

– Доставить сюда врачей и позаботиться об этих людях. Поднять их снизу и перенести на транспортные кофемолки. Аллюр «три креста». Малийские самолеты могут появиться в любую секунду.

Джордино подошел к стоящему в стороне Питту и обнял его.

– Я уж думал, что тебе, дружище, на этот раз не выбраться.

Питт попытался усмехнуться, несмотря на усталость, подступающую слабость и грызущую боль от пулевого ранения в верхнюю часть бедра.

– Дьявол и я не договорились о сроках.

– Извини, что не смог устроить это шоу с железной дорогой часа на два пораньше, – посетовал Джордино.

– А никто и не ожидал, что ты приедешь на поезде.

– Харгроув не мог себе позволить риск лететь на своих кофемолках днем через воздушный заслон истребителей Казима.

Питт закинул голову, с удовольствием любуясь боевыми «Апачами», кружащими над фортом. Их сложнейшая электроника прочесывала воздушное пространство от горизонта до горизонта в ожидании нападения.

– Все же тебе удалось пройти незамеченным, – сказал он. – И это самое главное.

Джордино с осторожностью заглянул в глаза Питта:

– Ева?

– Жива, но очень плоха. Благодаря тебе и твоему гудку она на полсекунды разминулась со смертью.

– Она была так близка к тому, чтобы ее застрелил этот сброд Казима? – с любопытством спросил Джордино.

– Нет, это я собирался ее застрелить. – И прежде чем Джордино успел отреагировать, Питт указал на вход в арсенал. – Пойдем, Квазимодо, она будет рада увидеть твою физиономию.

Когда Джордино увидел раненых в окровавленных повязках, вплотную лежащих в тесном помещении арсенала, на его лице отразились боль и сострадание. Он был поражен тем, сколько же камней нападало с потолка. Но больше всего его ошеломила невероятная тишина. Никто из раненых не издавал ни звука. Ни стона, ни единой жалобы не срывалось с их губ. Никто в этом полуразрушенном подземелье не разговаривал. Дети едва взглянули на него, подавленные долгими часами страха и невероятного напряжения.

Затем, словно по сигналу, они все тихо заговорили и даже захлопали, разглядев Джордино – того, кто привел подкрепление и спас их жизни. Питт был ужасно доволен. Он еще никогда не видел, чтобы Джордино в такой мере проявлял скромность и смущение, когда подошедшие мужчины пожимали ему руки, а женщины осыпали поцелуями, как долгожданного любовника.

И тут Джордино увидел, как Ева подняла голову и лицо ее осветилось широкой улыбкой.

– Ал... о, Ал, я знала, что ты вернешься.

Он присел рядом с ней, стараясь не задеть ее раны, и неуклюже потрепал по руке.

– Ты даже не представляешь, как я рад видеть, что ты и Дирк еще живы.

– У нас тут была приличная вечеринка, – мужественно сказала она. – Жаль, что ты пропустил ее.

– Меня послали за льдом.

Она оглядела раненых, лежащих рядом:

– Нельзя ли что‑ нибудь сделать для них?

– Врачи спецвойск уже в пути, – успокоил ее Питт. – Всех скоро эвакуируют.

Они еще несколько минут трепались обо всем на свете, а затем в помещении появились несколько здоровенных рейнджеров и на руках перенесли детей и их матерей к транспортному вертолету. Американские врачи с помощью едва держащихся на ногах медиков ООН занялись эвакуацией раненых.

Джордино поднял носилки и с Питтом, ковыляющим с другой стороны, осторожно вынес Еву на яркое полуденное солнце.

– Вот уж не думала, что услышу от себя слова о том, что мне хорошо в этом пекле, – проговорила она.

В дверях грузового отверстия вертолета показались два рейнджера.

– Мы забираем ее отсюда, – сказал один.

– Поместите ее в первый класс, – улыбнулся ему Питт. – Поверьте, это особенная леди.

– Ева! – загремел чей‑ то голос из вертолета. Там на носилках сидел доктор Хоппер. Белоснежные повязки покрывали левую сторону его обнаженной груди и половину головы. – Будем надеяться, что этот рейс точнее доставит нас до места, чем предыдущий.

– Поздравляю вас, док, – сказал Питт. – Счастлив видеть, что вы сумели пройти через все это.

– Ухлопал четырех бродяг, прежде чем один не уложил меня ручной гранатой.

– А Фэйруэзер? – спросил Питт, не видя англичанина.

Хоппер сокрушенно покачал головой:

– А вот майору не повезло.

Питт и Джордино помогли рейнджерам привязать носилки Евы рядом с Хоппером. Затем Питт откинул ее волосы со лба.

– У вас тут с доком хорошая компания.

Ева подняла взгляд на Питта, всем сердцем желая, чтобы он обнял ее.

– А ты не летишь?

– Не этим рейсом.

– Но ты же тоже нуждаешься в медицинской помощи, – запротестовала она.

– У меня тут осталось неоконченное дело.

– Но тебе нельзя оставаться в Мали, – взмолилась Ева, – Никак нельзя после того, что произошло.

– Ал и я прибыли в Западную Африку заниматься делом. И оно еще не завершено.

– Так у нас с тобой все кончено? – спросила она прерывающимся голосом.

– Нет, ничего не кончено.

– Когда же мы увидимся снова?

– Скоро, если все пойдет хорошо, – искренне и твердо сказал он.

Она подняла голову, и в ее глазах на солнце засверкали слезы. Затем она нежно поцеловала его в губы.

– Пожалуйста, поторопись.

Питт и Джордино отступили от вертолета, когда пилот увеличил число оборотов и аппарат стал подниматься над землей, раздувая пыльную бурю внутри форта. Они смотрели, как вертолет всплыл над разрушенными стенами и взял курс на запад.

Затем Джордино повернулся к Питту и произнес, кивком головы указав на его раны:

– Тебе бы не помешало срочно подлататься, иначе будешь не в форме. Насколько я понимаю, ты затеваешь очередную пакость? Нет, можешь не рассказывать, я и так знаю, что ты собираешься подложить очень большую свинью нашему дорогому другу мсье Массарду.

* * *

Питт настоял, чтобы сначала позаботились о более серьезно раненых, и только потом позволил заняться собой. Врачи извлекли два осколка из левой руки и плеча, наложили швы на пулевое ранение в мякоть бедра, сделали два обезболивающих укола и один противостолбнячный, а затем туго забинтовали. После этого он и Джордино попрощались с Левантом и Пемброк‑ Смитом, которые улетали вместе с остальными оставшимися в живых членами группы ООН.

– А вы разве не присоединитесь к нам? – спросил Левант.

– Нельзя же оставить в покое того, кто стоит за всей этой бессмысленной бойней, – усмехнулся Питт.

– Ива Массарда? – догадался полковник.

Питт молча кивнул.

– Ну, тогда желаю удачи. – Левант пожал им руки. – Джентльмены, мне хотелось бы сказать чуть‑ чуть побольше, чем просто спасибо за вашу службу.

– Рады стараться, полковник, – с задорной улыбкой ответил Джордино. – Зовите нас в любое время.

– Я надеюсь, что вас наградят медалью, – сказал Питт, – и повысят в звании до генерала. Никто не заслужил этого больше вас.

Левант оглядел развалины, словно отыскивая что‑ то – возможно, бойцов команды, погребенных под камнями.

– Надеюсь, что потери, понесенные обеими сторонами, стоили спасенных жизней.

Питт неловко пожал плечами:

– Смерть – плата за горе и измеряется только глубиной могилы.

Пемброк‑ Смит, с высоко поднятой головой, сияя, как начищенный медный грош, всей своей породистой аристократической физиономией, садился в вертолет последним.

– Славно поохотились, – с важностью произнес он. – Было бы неплохо время от времени собираться и устраивать что‑ нибудь подобное снова.

– У меня аж руки чешутся, так пострелять хочется, – не без сарказма пробормотал Джордино.

– Если мы когда‑ нибудь встретимся в Лондоне, – невозмутимо продолжал Пемброк‑ Смит, – то за мной «Дом Периньон». И я на самом деле познакомлю вас с некоторыми очаровательными девушками, которые по привлекательности дадут фору американкам.

– И мы покатаемся на твоем «бентли»?

– Откуда вы знаете, что у меня «бентли»? – в полном изумлении поинтересовался Пемброк‑ Смит.

Питт усмехнулся:

– Да уж больно подходит.

Они отвернулись, не провожая прощальным взглядом вертолет, стремительно уносивший остатки тактической команды ООН через пустыню к Мавритании и безопасности.

Наперерез им, махая, чтобы они остановились, бросился юный чернокожий лейтенант:

– Прошу прощения, мистер Питт, мистер Джордино?

Питт кивнул:

– Это мы.

– Полковник Харгроув хотел бы видеть вас – он в малийском лагере у железной дороги.

Джордино счел за лучшее подставить Питту плечо, когда его друг заковылял по песку, сжав зубы от боли, пронзающей его бедро. Но зеленые глаза на осунувшемся лице, частично скрытом бинтом, смотрели на мир решительно и твердо.

Хотя тенты над бывшей штаб‑ квартирой Казима и были разрисованы камуфляжными пятнами под пустыню, все же она больше походила на декорацию к сцене из постановки «Кисмета».

Когда они вошли внутрь, полковник Харгроув склонился над столом, изучая коды военной связи. Во рту у него торчал окурок сигары.

Игнорируя приветствия, он с места в карьер спросил:

– Никто из вас, джентльмены, случайно не знает, как выглядит Затеб Казим?

– Мы встречались с ним, – ответил Питт.

– И вы можете узнать его?

– Вероятно.

Харгроув выпрямился и двинулся к выходу из палатки.

– Это там.

Он провел их по небольшому участку ровной поверхности к изрешеченному пулями автомобилю. Вытащив сигару, он сплюнул.

– Узнаете кого‑ нибудь из этих клоунов?

Питт нагнулся и заглянул в салон. Окровавленные тела уже облепили мухи.

Он посмотрел на Джордино, который заглянул в машину с другой стороны. Джордино, не сказав ни слова, кивнул.

Питт обернулся к Харгроуву:

– Тот, что в середине на заднем сиденье, – покойный генерал Затеб Казим.

– Вы уверены? – спросил Харгроув.

– Вполне, – решительно ответил Питт.

– А остальные, должно быть, высокопоставленные офицеры его штаба, – добавил Джордино.

– Поздравляю, полковник, – сказал Питт. – Теперь все, что вам надо сделать, это проинформировать малийское правительство, что вы захватили генерала и будете удерживать его в качестве заложника, чтобы быть уверенным в безопасном возвращении ваших сил в Мавританию.

Харгроув уставился на Питта:

– Но ведь этот человек – покойник.

– А кто об этом знает? Наверняка никто из его подчиненных в малийских силах безопасности.

Харгроув бросил сигару и втоптал ее в песок. Он посмотрел на несколько сот оставшихся в живых штурмовиков Казима, собранных теперь в толпу и охраняемых американскими рейнджерами.

– Не вижу, почему бы это не сработало. Когда мы закончим с эвакуацией, я прикажу моему офицеру разведки выйти на связь.

– Ну а поскольку теперь у вас отпала необходимость спешно сматываться отсюда, есть еще одно дело...

– Я вас внимательно слушаю, – поощрительно кивнул Харгроув.

– Не могли бы вы оказать нам небольшую услугу, полковник?

– Но что именно я должен сделать для вас?

Питт сверху вниз улыбнулся Харгроуву, который был ниже его на полголовы.

– Я бы хотел одолжить один из ваших вертолетов, сэр. И полдюжины ваших людей, если найдутся добровольцы.

Связавшись с высокопоставленными малийскими чиновниками и выдав им ложное сообщение о том, что он держит Казима заложником, Харгроув был убежден, что никаких военных действий против него и его людей не будет предпринято. Тревоги его исчезли, и теперь он чувствовал большое облегчение, когда на финальной стадии его спасательной миссии на него ничто не давило. Еще его здорово позабавило то, что марионеточный президент Мали умолял его казнить генерала Казима.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 35 363738 39 40 Следующая ⇒