Даниэла Стил Потрясающая красота

Даниэла Стил Потрясающая красота

Моим любимым детям — Беатрикс, Тревору, Тодду, Нику, Сэму, Виктории, Ванессе, Максу и Заре. Все они отмечены Божьей благодатью, всеми ими я бесконечно восхищаюсь, горжусь и всех горячо люблю.

С любовью, мама

Каждая потеря есть обретение.

Каждое обретение, — потеря.

Конец — всегда начало чего-то нового.

Шао Линь

Станешь единым целым — всего достигнешь.

Тао Те Чинг

Глава 1

«Какая красота! » — восхитилась про себя Сара Слоун, вступая в бальный зал отеля «Ритц-Карлтон» в Сан-Франциско. На столах, покрытых скатертями из кремового дамаста, сверкал хрусталь, сияли серебряные подсвечники и столовые приборы. Даже «Ритц-Карлтон» не мог предложить подобной роскоши — все это было взято напрокат. Каждого гостя возле тарелки с золотой каймой ждал сувенир в серебряной обертке. Выведенные каллиграфическим почерком меню на плотной серой бумаге крепились к серебряным держателям. Именные карточки с крошечными золотыми уголками уже были разложены в соответствии с тщательно продуманным Сарой планом размещения гостей. Первые три ряда позолоченных столов предназначались для спонсоров. За ними шли столы под серебро и бронзу, и на каждом из них располагались изящная программка, каталог аукциона и табличка с номером.

Сара, верная себе, отнеслась к подготовке вечера, как и ко всему, что делала, аккуратно и дотошно, не менее ответственно, чем к организации и проведению подобных мероприятий в Нью-Йорке. Ни одна мелочь не осталась без ее внимания. Ну, прямо свадьба, а не благотворительный вечер, подумала Сара, скользя взглядом по перевязанным золотыми и серебряными лентами кремовым розам на столиках. Цветы за треть цены поставил самый лучший флорист города. Магазин «Сакс» собирался устроить на вечере показ мод, «Тиффани» — прислать своих манекенщиц, которые, смешавшись с толпой гостей, должны были демонстрировать фирменные украшения.

Готовился дорогой аукцион. На торги выставлялись драгоценности, путешествия в экзотические страны, наборы аксессуаров и комплектующих к автомобилям, встречи со знаменитостями и, наконец, гвоздь программы — припаркованный перед отелем черный «рейнджровер» с громадным золотым бантом на крыше. Какой-то счастливчик отправится сегодня на нем домой. А реанимационное отделение для новорожденных, в пользу которого и собирались средства, выиграет от вечера еще больше. Это был второй благотворительный «Бал ангелочков», организованный Сарой для больницы. Первый, считая доходы от реализации билетов и аукционных лотов, а также пожертвования, принес более двух миллионов долларов. Сегодня Сара рассчитывала собрать три.

Именно этому должна была содействовать первоклассная развлекательная программа. На вечер пригласили группу танцоров, чтобы те время от времени со сцены развлекали гостей. Одним из членов комитета по подготовке благотворительного вечера оказалась дочь некоего голливудского музыкального магната. Ее отец пригласил выступить на вечере Мелани Фри, благодаря чему цены за индивидуальные места, а тем более за спонсорские столики можно было установить высокие. Три месяца назад Мелани получила «Грэмми», и стоимость ее сольных выступлений вроде этого теперь подскочила до полутора миллионов. Сегодня она выступала бесплатно. «Ангелочкам» предстояло оплатить Мелани лишь ее расходы, к слову сказать, немалые, связанные с организацией концерта: дорогу, гостиницу, питание, а также администраторов и музыкантов. Все это, по предварительным подсчетам, выливалось примерно в триста тысяч долларов, что было, в общем, даже недорого, если учесть статус приглашенной звезды и неизменно ошеломительный эффект от ее выступлений.

Все получившие приглашения просто ахнули, узнав, кто будет выступать. Ведь ослепительная Мелани Фри на сегодняшний день являлась самой знаменитой певицей в стране. Ей было девятнадцать. За последние пару лет она, выпуская хит за хитом, совершила головокружительный взлет. И недавно полученная ею «Грэмми» стала венцом ее достижений. Сара нарадоваться не могла, что Мелани согласилась выступить бесплатно, и больше всего боялась, что звезда в последний момент все отменит. Ведь такое среди знаменитостей не редкость, особенно когда речь идет о благотворительности. Однако агент Мелани клялась, что певица приедет. Вечер ожидался знатный и широко освещался в прессе. Билеты купили все важные лица города. Кроме того, комитету удалось залучить еще нескольких звезд из Лос-Анджелеса, которые согласились украсить вечер своим присутствием. За последние два года Сан-Франциско не знал такого значительного, плодотворного и вызывавшего подобный ажиотаж мероприятия, как это.

Заниматься благотворительностью Сара начала после того, как три года назад на три месяца раньше срока родила дочь, Молли, которую поместили в реанимацию для новорожденных. Девочка была первым ребенком Сары. Беременность протекала вроде бы нормально. Сара и выглядела, и чувствовала себя отлично и в свои тридцать два полагала, что все пройдет благополучно, пока в одну дождливую ночь у нее не начались схватки. Врачи не сумели их остановить, и на следующий день на свет появилась Молли. Два месяца ребенок провел в инкубаторе реанимационного отделения для новорожденных. Сара с мужем, Сетом, проводили в больнице дни и ночи. Молли выходили и выписали здоровой. Сегодня это была жизнерадостная девочка, которую осенью собирались отдать в сад.

Второй ребенок Сары, Оливер, или Олли, — очаровательный, постоянно что-то лопочущий девятимесячный бутуз — родился прошлым летом без каких бы то ни было осложнений. Дети составляли самое большое счастье Сары и Сета. Сара не работала. Единственное, чем она, помимо воспитания детей, занималась серьезно и с чем превосходно справлялась, — это ежегодное устройство благотворительных вечеров.

Сара с Сетом познакомились шесть лет назад в Стэнфордской бизнес-школе, куда оба приехали учиться из Нью-Йорка. Поженились они сразу же после выпуска. Сет нашел работу в Кремниевой долине, а после рождения Молли открыл свой хеджевый фонд. ^[1] Сара не стала пополнять армию трудящихся. В первую же брачную ночь они зачали Молли, и Саре захотелось стать домохозяйкой. До учебы в Стэнфорде она пять лет проработала в Нью-Йорке на Уолл-стрит аналитиком. Вот бы, думала она теперь, вернуться на несколько лет назад, чтобы еще раз и в полной мере насладиться радостью материнства. Однако хеджевый фонд Сета процветал, и Сара не видела смысла идти работать.

В свои тридцать семь Сет успел сколотить приличное состояние и был одной из самых ярких звезд на финансовом небосводе Сан-Франциско и Нью-Йорка. Супруги обзавелись прекрасным кирпичным домом с видом на залив — очень просторным — в районе Пасифик-Хейтс и заполнили его произведениями современных известных художников — Александра Кальдера, Элсворта Келли, Виллема Де Кунинга, Джексона Поллока, а также некоторых неизвестных, но многообещающих. Своей жизнью в Сан-Франциско Сара с Сетом были совершенно довольны. Отец и мать Сета давно умерли, родители Сары переселились на Бермуды, а потому ничто не привязывало молодоженов к Нью-Йорку — они были вольны выбирать, где жить. Однако их знакомые как на одном побережье, так и на другом не сомневались, что Сара с Сетом останутся в Сан-Франциско. И они там остались, прекрасно вписавшись в деловые и светские круги города. Конкурирующий хеджевый фонд даже предложил Саре работу, но она отказалась: ей хотелось всецело принадлежать семье — Оливеру, Молли и Сету, когда тот бывал свободен. Сет между тем только что приобрел самолет «Джи-5», на котором часто летал в Лос-Анджелес, Чикаго, Бостон и Нью-Йорк. Словом, это была не жизнь, а сказка, причем с каждым годом все более счастливая. Ни Сара, ни Сет, хоть и росли в достатке, никогда не знали такой роскоши, как сейчас. Время от времени Сару одолевало беспокойство, не слишком ли они расточительны — все-таки дом в городе, фантастический особняк на озере Тахо, собственный самолет… Однако Сет уверял, что их положение надежно, и раз он зарабатывает столько, значит, они должны жить в свое удовольствие. И это удовольствие от жизни Он, безусловно, получал. Он ездил на «феррари», Сара — на «мерседесе-универсале», очень удобном, когда нужно возить детей. Правда, теперь она приглядывалась к «рейнджроверу», который сегодня выставлялся на торги. Машина, как она сказала Сету, шикарная. И главное, деньги за нее пойдут на благое дело, которое они оба считали чрезвычайно важным. Ведь Молли жива только благодаря реанимационному отделению для новорожденных. В больнице попроще, не имеющей такого современного оборудования, их обожаемая крошка ни за что бы не выжила. Поэтому устройство благотворительного вечера Сара считала своим моральным долгом. Оплатив все необходимые расходы, комитет передаст больнице внушительную сумму. Начало положил Сет, пожертвовав двести тысяч долларов. Сара очень гордилась мужем всегда — и прежде, и теперь. Сет был для нее всем. После четырех лет брака и рождения двух детей их чувства ничуть не остыли. Они даже подумывали о том, чтобы завести третьего ребенка. В августе они собирались нанять яхту и отправиться на ней в Грецию, и Сара полагала, что это станет подходящей возможностью снова забеременеть. Но последние три месяца все мысли Сары были заняты только устройством благотворительного вечера.

Она неспешно обходила столик за столиком, в очередной раз сверяя именные карточки со списком приглашенных. Одним из необходимых условий успеха «Бала ангелочков» являлась его безупречная организация. И вечер был подготовлен по высшему разряду. Сара проверила позолоченные столики и подошла к серебряным. Обнаружив по ходу две ошибки, она аккуратно поменяла карточки местами. Осмотрев последний столик, направилась к членам комитета (их было шесть), раскладывавшим в пакеты подарки, которые следовало вручить гостям в конце вечера, и увидела, как ей навстречу со взволнованным лицом через зал двинулась ее помощница. Это была красивая высокая блондинка, бывшая модель из Нью-Йорка, а теперь «трофейная жена»^[2] генерального директора одной крупной корпорации. В свои двадцать девять лет детей она не имела и заводить не собиралась. Работа в комитете по подготовке вечера вместе с Сарой показалась ей привлекательной потому, что благотворительное мероприятие — грандиозное событие, и к тому же устраивать его так весело. Кроме того, женщины хорошо ладили. Вместе они составляли резкий контраст — темноволосая Сара и яркая блондинка Анджела. Сара с длинными прямыми темно-каштановыми волосами, кремовой кожей и огромными зелеными глазами была хороша собой даже с собранными в хвост волосами, без косметики, в спортивной фуфайке, джинсах и «вьетнамках», как сейчас. Стрелки часов показывали начало второго. В шесть обе женщины разительно преобразятся, а пока им не до этого.

— Она здесь! — шепотом воскликнула Анджела, широко улыбаясь.

— Кто? — не поняла Сара, прижав планшет с зажимом к бедру.

— Кто-кто! Сама знаешь кто! Конечно же, Мелани! Они только что приехали. Я проводила ее в номер.

Сара с облегчением вздохнула: звезда прибыла вовремя — на частном самолете из Лос-Анджелеса. Оргкомитет специально зафрахтовал его для Мелани и ее сопровождения — подруги, менеджера, ассистентки, парикмахерши, бойфренда и матери. Музыканты и администраторы прилетели коммерческим рейсом и вот уже два часа сидели в своих номерах.

— Ну и как она? — озабоченно поинтересовалась Сара. Перечень всего необходимого, среди прочего включавший минеральную воду «Калистога» в бутылках, йогурт с пониженным содержанием жира, с десяток других натуральных продуктов и ящик шампанского «Кристаль», они получили заранее. Список был составлен на двадцати шести страницах и предусматривал все личные потребности Мелани, гастрономические предпочтения ее матери и даже сорт пива, которое пил ее бойфренд. Еще сорок страниц касались потребностей музыкантов, а также электро- и звукового оборудования. Требуемый для выступления восьмифутовый рояль доставили накануне в полночь, а сегодня в два часа дня планировалась репетиция. К тому времени зал должен быть свободен от посторонних, поэтому Сара торопилась закончить свой обход в час.

— Вполне нормальная. Бойфренд ее, правда, странноват, а мамаша так меня вообще до смерти напугала. Но подружка прелесть. И сама Мелани просто красотка, да к тому же очень мила.

У Сары сложилось о ней такое же впечатление в тот единственный раз, когда она разговаривала с Мелани по телефону. Все остальное время она имела дело с ее менеджером, хотя решила потом непременно позвонить и поблагодарить Мелани за выступление лично. И вот час настал. Мелани не отменила выступления из-за другого концерта, самолет, слава Богу, не разбился, и никто не опоздал. Солнечный день середины мая выдался на редкость теплым. Было не просто тепло, а даже жарко и душно. Такая теплынь в Сан-Франциско редкость. Погода напоминала скорее лето в Нью-Йорке, и Сара знала, что она скоро испортится. Но пока ночи радовали теплом, создавая в городе праздничную атмосферу. Сару угнетало лишь одно: ей говорили, что подобные дни в Сан-Франциско считаются предвестниками землетрясения. Она понимала, что ее таким образом поддразнивают, но слышать об этом все равно было неприятно. С тех пор как они поселились в Сан-Франциско, единственное, что не давало ей покоя, — это опасность землетрясения. Однако ее уверяли, что природные катаклизмы если здесь и случаются, то крайне редко. За шесть лет их с Сетом жизни в районе залива еще не было ни одного. А потому от своих страхов Сара отмахнулась, как от назойливой мухи. Сейчас есть заботы и поважнее, например звездная певица с ее свитой.

— Как ты думаешь, нужно мне к ней подняться? — спросила Сара у Анджелы. Показаться назойливой или, напротив, невежливой ей не хотелось. — Я собиралась подойти к ней здесь в два часа, когда она придет на репетицию.

— Ну загляни на секунду, поздоровайся.

Мелани и ее сопровождение занимали номер-апартаменты плюс еще пять стандартных номеров на «клубном» этаже — все любезно предоставленные отелем бесплатно. Руководство «Ритц-Карлтона» радовало, что гостиница стала местом проведения благотворительного вечера, и комитету выделили пять номеров-апартаментов для звезд, а также пятнадцать стандартных и с зоной отдыха для VIP-персон. Музыканты и технический персонал размещались на первом этаже в номерах поскромнее, которые следовало оплатить из средств, вырученных за вечер.

Сара согласно кивнула и, спрятав планшет в сумку, решила сначала взглянуть, как продвигается дело у женщин, раскладывавших для гостей дорогие сувениры в подарочные пакеты. А минуту спустя она уже поднималась на «клубный» этаж. Они с Сетом тоже сняли там номер, поэтому в лифте Сара воспользовалась своим ключом, без которого на «клубный» этаж не попасть. Снять номер было гораздо удобнее: проще переодеться в отеле, чем тащиться для этого домой, а потом нестись во весь дух назад. Нянька согласилась остаться с детьми на ночь, и родители могли, ни о чем не думая этим вечером, наслаждаться свободой. Они мечтали о том, как наступит завтра и они смогут, не вылезая из постели, заказать еду в номер и обсудить бал. Но пока Сара была целиком погружена в хлопоты о вечере, надеясь, что все пройдет гладко.

Она вышла из лифта и очутилась в просторном холле «клубного» этажа. Здесь для гостей всегда имелись наготове печенье, сандвичи, фрукты, вино. Был небольшой бар, удобные кресла, столики, телефоны, богатый выбор газет и телевизор с гигантским экраном. Две дежурившие за стойкой женщины всегда были рады помочь гостям — зарезервировать столик в ресторане, сориентироваться в городе, рассказать, где что находится, где сделать маникюр, а где массаж, и вообще удовлетворить любые их прихоти. Справившись, где находится номер Мелани, Сара двинулась по коридору. Чтобы избежать нашествия фанатов, Мелани поселилась под именем Гастингс, девичьей фамилией своей матери. Она, как и многие другие звезды, всегда так поступала. Знаменитости редко указывают в гостиницах свое настоящее имя.

Сара тихонько постучала в дверь апартаментов, которую ей указала женщина-портье. Из номера доносилась музыка. Минуту спустя дверь открыла невысокая коренастая женщина в топе на бретелях и джинсах. Из ее волос торчала ручка, в руках она держала блокнот и вечерний наряд. Ассистентка Мелани, догадалась Сара. С ней она уже общалась по телефону.

— Пэм? — обратилась она к женщине. Та кивнула в ответ. — Я Сара Слоун, вот зашла поздороваться.

— Проходите, — бодрым голосом пригласила ее Пэм.

Сара проследовала за ней в гостиную, и ее глазам открылся ужасающий беспорядок. На полу лежало полдюжины раскрытых чемоданов, а их содержимое валялось вокруг. Один чемодан был набит облегающими нарядами. Из другого вываливались обувь, джинсы, сумочки, кофточки, блузки, кашемировое одеяло и плюшевый медведь. Казалось, целый кордебалет взял и вытряхнул все свои пожитки на пол. Среди всего этого хаоса на полу сидела миниатюрная белокурая девушка, похожая на эльфа. Скользнув взглядом по Саре, она продолжила рыться в сумке, явно разыскивая там что-то. Но найти что-либо в этих горах одежды казалось просто немыслимым.

Ощущая неловкость, Сара обвела глазами комнату и тогда увидела наконец ее, Мелани Фри. Одетая в спортивный костюм, она сидела на диване, положив голову на плечо своему бойфренду, который одной рукой активно нажимал кнопки телевизионного пульта, а в другой держал бокал шампанского. Молодой человек был очень хорош собой. Сара знала, что он актер, недавно из-за проблем с наркотиками покинувший успешную телепередачу. И еще она смутно припоминала, что он вроде бы только что выписался из реабилитационной клиники. Юноша улыбнулся Саре. Несмотря на стоявшую на полу у его ног бутылку шампанского, выглядел он трезвым. Его звали Джейк. Мелани встала и подошла к Саре поздороваться. Без косметики она казалась еще моложе, чем была на самом деле. Впечатление усиливали длинные прямые золотистые волосы. С ними она выглядела на шестнадцать. Парень ее был жгучим брюнетом со взъерошенными волосами. Не успела Мелани и слова сказать, как откуда-то, словно черт из табакерки, появилась ее мать и тут же начала до боли трясти Саре руку.

— Здравствуйте! Я Дженет, мама Мелани. Спасибо, мы всем довольны. Вы обеспечили нам все необходимое. Девочка, знаете ли, любит, чтобы у нее было все, к чему она привыкла, — проговорила Дженет, дружелюбно улыбаясь. Эта миловидная женщина лет сорока пяти некогда, вероятно, была красива, но теперь заметно увяла. И если лицо ее еще сохраняло красоту, фигура уже расплылась. Ее «девочка» между тем еще и рта не раскрыла, а мать знай свое щебетала без умолку. Мелани просто не имела возможности вставить хоть слово. У Дженет Гастингс были ярко-рыжие крашеные волосы, что рядом с соломенными волосами и почти детской внешностью Мелани выглядело агрессивно.

— Здравствуйте, — кротко поздоровалась Мелани, совсем не похожая на звезду. Просто симпатичная девочка-подросток. Сара пожала руку Мелани и ее матери, которая говорила без умолку. Две другие женщины направились к выходу. Бойфренд Мелани поднялся с дивана и объявил, что собирается в тренажерный зал.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала Сара. — Не хочу злоупотреблять вашим временем. А вы тут располагайтесь. — Она посмотрела на Мелани: — Вы будете репетировать в два?

Та кивнула и оглянулась на ассистентку.

В это время на пороге комнаты появилась менеджер:

— Музыканты готовы начать в четверть третьего. Значит, Мелани сможет приступить к репетиции в три. Нам понадобится не более часа — нужно только проверить звук в зале.

— Отлично, — кивнула Сара. В номер зашла горничная: нужно было погладить костюм Мелани, представлявший собой, в сущности, лишь сеточку с блестками. — Я подожду в зале. Хочу увериться, что у вас есть все необходимое. — Сару в четыре ждали в парикмахерской — уложить волосы и сделать маникюр. В шесть она рассчитывала вернуться в отель и переодеться, а в семь — появиться в бальном зале, последний раз все проверить, убедиться, что все на своих местах, и встречать гостей. — Вчера вечером привезли рояль. Сегодня утром настроили.

Мелани улыбнулась и, снова кивнув, плюхнулась в кресло, а ее подруга, сидевшая на полу среди чемоданов — Сара слышала, как кто-то назвал ее Эшли, — издала победный клич. Девушка выглядела такой же юной, как и Мелани.

— Нашла! Можно, я сегодня его надену? — Она показывала Мелани облегающее платье с леопардовым принтом. Мелани кивнула, и Эшли, откопав в вещах туфли на платформе дюймов в восемь под цвет платья, захихикала и стремглав полетела мерить наряд. Мелани снова застенчиво улыбнулась Саре.

— Мы с Эшли дружим с пяти лет — вместе учились в школе, — пояснила она. — Она моя лучшая подруга и всегда со мной ездит.

Было очевидно, что подруга являлась незаменимым членом свиты. Какой, однако, странный образ жизни, не могла не удивиться Сара. С постоянными гостиницами и закулисьем такая жизнь напоминала скитания бродячих циркачей. Даже роскошные апартаменты отеля «Ритц» они за считанные минуты превратили в общежитие колледжа. Теперь, когда Джейк ушел в тренажерный зал, в комнате остались одни женщины. Парикмахерша примерила к светлым волосам Мелани толстый шиньон. Смотрелось шикарно.

— Спасибо вам, — сказала Сара, с улыбкой глядя Мелани в глаза. — Я видела церемонию вручения «Грэмми». Выглядели вы потрясающе. Вы сегодня споете «Не покидай меня»?

— Ну конечно же, споет, — ответила за Мелани мать, передавая дочери бутылку специально заказанной воды «Калистога». Женщина стояла между Мелани и Сарой и говорила за дочь так, будто прекрасной белокурой суперзвезды не было и в помине.

Не сказав ни слова, Мелани пересела на диван, взяла пульт, сделала щедрый глоток воды из бутылки и включила Эм-ти-ви.

— Нам нравится эта песня, — широко улыбнулась Дженет.

— Мне тоже, — кивнула Сара, слегка озадаченная ее напористостью. Женщина, очевидно, во всем руководила дочерью и считала себя не менее важной составляющей звездной карьеры Мелани, чем она сама. И Мелани, судя по всему, не возражала. По-видимому, привыкла.

Через несколько минут в комнату вернулась подруга детства, слегка покачиваясь на «леопардовых» каблуках и в платье с чужого плеча, слегка великоватом. Девушка тотчас уселась на диван рядом с Мелани, и обе уставились в экран телевизора.

Понять, что Мелани за человек, было невозможно. Казалось, она напрочь лишена индивидуальности, а голос ей дан лишь затем, чтобы петь.

— Я, знаете ли, когда-то подвизалась танцовщицей в Лас-Вегасе, — сообщила Дженет Саре. Та, в свою очередь, постаралась изобразить потрясение. В слова женщины легко верилось: несмотря на ее богатые телеса, затянутые в джинсы, и необъятный бюст — искусственный, как Сара догадывалась, — Дженет выглядела типичной танцовщицей из Лас-Вегаса. Грудь Мелани тоже впечатляла, и девушка, молодая и стройная, выглядела очень сексапильно. Стареющая Дженет, крепкая, с зычным голосом, чем-то напоминала гору. Под стать ее внешности был и ее характер. Мелани с подругой продолжали заворожено пялиться в телевизор, и ошеломленная Сара принялась лихорадочно искать повод уйти.

— Я подойду к вам внизу проверить, все ли готово к репетиции, — обратилась она к Дженет: все текущие вопросы, как видно, решала мать. Если Сара и пробудет с ними минут двадцать, то еще успеет к парикмахеру. Остальное к тому времени уже будет сделано. Да оно по сути и так уже сделано.

— Ну тогда увидимся! — ослепительно улыбнулась Дженет, и Сара, выскользнув из апартаментов, направилась к своему номеру.

Там она несколько минут сидела, проверяя сообщения на сотовом телефоне. Пока Сара находилась у Мелани, мобильник вибрировал дважды, но она не отвечала. Один звонок оказался от флориста, желавшего сообщить, что четыре огромных вазона перед бальным залом будут заполнены цветами к четырем часам, другой — от танцовщиков, подтверждавших свое выступление в восемь вечера. Сара позвонила домой справиться о детях, и нянька заверила, что все в полном порядке. Пармани была красивой непалкой, работавшей у них с самого рождения Молли. Сара не хотела, чтобы нянька жила в доме постоянно, — она сама любила возиться с детьми, но днем Пармани всегда была на подхвате, а когда Сара с Сетом куда-нибудь уходили, оставалась ночевать. Сегодня был как раз такой редкий случай. Понимая, как важен для Сары этот благотворительный вечер и сколько времени и сил она на него положила, Пармани изо всех сил старалась помочь в такой знаменательный день. Она пожелала на прощание удачи. Очень хотелось перемолвиться словечком с малышкой, но девочка еще спала.

Сара закончила разговор, просмотрела кое-какие записи в своей папке и расчесала растрепанные волосы. Подошло время спуститься в бальный зал, куда придет репетировать Мелани со своей командой. Вспомнив предупреждение — во время репетиции в зале не должно быть посторонних, — Сара задумалась: кто, интересно, на самом деле автор этого указа — сама звезда или ее мать? Кажется, Мелани все равно, кто находится рядом. Ей, судя по всему, вообще безразлично, что творится вокруг — кто приходит в номер, кто уходит, кто что делает. Хотя, может, на сцене она другая, тут же возразила себе Сара. Ведь несмотря на равнодушие и пассивность пай-девочки, голос у Мелани бесподобный. Сара с нетерпением ждала выступления звезды.

В зале музыканты уже толпились возле сцены — смеялись и что-то обсуждали. Техперсонал заканчивал установку оборудования. Почти все было готово, и группа теперь походила на разношерстную толпу. С Мелани играли восемь музыкантов, и такой многочисленный состав напомнил Саре о том, что хорошенькая белокурая девочка, недавно смотревшая в номере наверху Эм-ти-ви, — одна из самых ярких звезд мирового шоу-бизнеса. При этом в ней не было ни претенциозности, ни надменности. О звездном статусе напоминала лишь ее многочисленная свита. Мелани не имела дурных привычек, никто не слышал о ее скандальных выходках, свойственных большинству звезд. Певица, которую они приглашали на «Бал ангелочков» в прошлом году, из-за неполадок со звуком прямо перед выступлением устроила скандал, швырнула бутылкой минералки в менеджера и пригрозила уйти. Звук наладили, но Сара при мысли, что все в последний момент может сорваться, впадала в панику. Непритязательность Мелани, несмотря на многочисленные требования ее матери, стала приятным сюрпризом.

Сара прождала еще десять минут, пока шла установка оборудования, гадая, когда же наконец появится Мелани, но спросить об этом не решалась. Осторожно поинтересовавшись у музыкантов, все ли необходимое у них есть, она получила утвердительный ответ и в ожидании Мелани тихо устроилась за одним из столиков в сторонке. Когда звезда появилась, часы уже показывали десять минут четвертого, и времени на парикмахера не оставалось. Чтобы успеть приготовиться к вечеру, придется лететь как угорелой. Но дела прежде всего — надо обеспечить приглашенной звезде все необходимое, в любой момент быть к ее услугам, а если потребуется, сдувать с нее пылинки.

Мелани пришла в шлепанцах, коротенькой маечке и обрезанных джинсовых шортах, с небрежно заколотыми «бананом» волосами. Первой в зал важно прошествовала мать, за ней — Мелани со своей лучшей подругой. Процессию замыкали ассистентка и менеджер. Два телохранителя устрашающего вида держались поодаль. Бойфренда Джейка не наблюдалось. Верно, задержался в тренажерном зале. Мелани выглядела самой скромной и терялась среди остальных. Барабанщик передал ей банку кока-колы. Мелани, щелчком вскрыв ее, сделала глоток, вспорхнула на сцену и, прищурившись, оглядела зал. По сравнению с площадками, на которых она привыкла выступать, это помещение казалось совсем крошечным. Здесь царила теплая, доверительная атмосфера. Это впечатление усиливалось благодаря придуманному Сарой оформлению. Как только приглушат электричество и вспыхнут свечи, все будет выглядеть просто чудесно. Сейчас помещение заливал яркий свет. Осмотревшись, Мелани крикнула одному из техперсонала: «Выключи освещение! ». Она явно оживала. Сара незаметно приблизилась к сцене. Мелани с улыбкой посмотрела на нее сверху.

— Все в порядке? — спросила Сара. У нее снова возникло ощущение, будто она разговаривает с ребенком. Но ведь по сути так и есть: звезда еще подросток.

— Лучше не бывает. Вы все устроили как надо, — сделала ей комплимент Мелани. Ее ответ тронул Сару.

Мелани бросила уверенный взгляд через плечо. На сцене она чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Здесь она знала, что делать. Это была привычная для нее обстановка, и в этом зале ей нравилось даже больше обычного. Номер-апартаменты ей тоже, как и Джейку, понравился.

— Ребята, у вас все есть? — спросила Мелани у музыкантов. Те согласно закивали в ответ и принялись настраивать инструменты. Позабыв о Саре, Мелани повернулась к ним и сказала, какую песню хочет исполнить вначале. Порядок исполнения песен, в числе которых был и ее последний мега-хит, оговаривался заранее.

Сара поняла, что больше не нужна, и направилась к выходу. Было пять минут пятого, она опаздывала в парикмахерскую на полчаса. Хорошо, если успеет сделать маникюр, а то может и не успеть. Едва она вышла из зала, как ее остановила одна из женщин — членов комитета. За ее спиной маячил менеджер ресторана. Вышло недоразумение с закусками: не доставили маленькие устрицы «Олимпия», а то, что имелось в наличии, оказалось недостаточно свежим. Требовалось срочно что-то придумать. В кои-то веки дело пустячное. Привыкшая принимать ответственные решения, Сара предоставила женщине из комитета уладить проблему самостоятельно — выбрать что-нибудь, только не икру или нечто такое же дорогое, и поспешила к лифту. Выбежав на улицу, она справилась у парковщика о своей машине. Автомобиль ждал неподалеку: недаром сегодня утром она не поскупилась на чаевые. Сара резко рванула с места, выехала на Калифорния-стрит, свернула налево и покатила по Ноб-Хилл. Через пятнадцать минут она была возле парикмахерской. Задыхаясь и извиняясь за опоздание, она влетела внутрь. Стрелки часов показывали тридцать пять минут пятого, а выехать отсюда ей нужно не позже шести. О том, чтобы выйти отсюда самое позднее без пятнадцати пять, как она ранее собиралась, не могло быть и речи. Все знали, что Сара организатор сегодняшнего грандиозного благотворительного вечера, а потому ее поспешно усадили на стул, принесли минеральной воды, а затем и чашку чаю. Сразу, как только ей вымыли и высушили голову, маникюрша принялась за дело.

— Ну и какова в жизни эта Мелани Фри? — поинтересовалась парикмахерша, надеясь услышать что-нибудь этакое. — Джейк с ней?

— С ней, — сдержанно подтвердила Сара, — а сама она милое дитя. Сегодня вечером, я уверена, она будет на высоте. — Прикрыв глаза, Сара изо всех сил попыталась расслабиться и сбросить с себя напряжение. Ей предстоял длинный и, как она надеялась, успешный вечер. Скорее бы уж все началось.

В то время как Саре сооружали на голове элегантный французский пучок, скалывая его шпильками с маленькими звездочками из искусственных бриллиантов, в отель въехал Эверетт Карсон. Худой и высокий — ростом в шесть футов четыре дюйма, — с длинными сверх меры, какими-то растрепанными волосами, уроженец Монтаны, он до сих пор напоминал ковбоя, каким был в юности. Он щеголял в джинсах, белой футболке и в старых, стоптанных, но очень удобных, из кожи черной ящерицы ковбойских сапогах, которые считал «счастливыми». Они представляли собой предмет его гордости, и он не шутя намеревался надеть их сегодня к Смокингу, взятому для него напрокат журналом. Эверетт показал администратору у стойки свое редакционное удостоверение, и ему с улыбкой сказали, что его уже ждут. Роскошный «Ритц-Карлтон» не шел ни в какое сравнение с теми гостиницами, в которых обычно останавливался Эверетт. Впрочем, и журнал, откомандировавший его сюда, и само задание были для него тоже в новинку: он приехал, чтобы написать о благотворительном мероприятии для голливудского журнала сплетен «Скуп». Он много лет готовил репортажи из горячих точек для Ассошиэйтед Пресс, а вылетев оттуда, взял на год тайм-аут. Работу в конце концов искать все же пришлась, и он устроился в «Скуп». На этот момент стаж Карсона в журнале составлял в общей сложности три недели. Он уже успел написать о трех рок-концертах, одной голливудской свадьбе и об одном благотворительном мероприятии. Сегодняшнее было вторым. Работка та еще, не сказать, чтобы ему нравилась. Во всех этих смокингах, что ему по долгу службы приходилось на себя напяливать, Эверетт чувствовал себя официантом. Если честно, он даже испытывал ностальгию по походным условиям, к которым привык и в которых чувствовал себя как рыба в воде все те двадцать девять лет, которые проработал в Ассошиэйтед Пресс. Недавно ему стукнуло сорок восемь. Он попытался обрадоваться маленькому, комфортному, со всеми удобствами номеру, куда его проводили, и бросил на пол потрепанную сумку, которая объехала с ним весь мир. Может, попробовать зажмуриться? Может, тогда снова почувствуешь себя где-нибудь в Сайгоне, Пакистане или Новом Дели, в Афганистане, Ливане или воюющей Боснии… «Как же это я, — не переставал недоумевать Эверетт, — докатился до жизни такой — стал ходить по благотворительным вечерам и свадьбам знаменитостей? » Какое жестокое и изощренное наказание!

— Спасибо, — поблагодарил Карсон сопровождающего. На столе лежала брошюра о реанимационной палате для новорожденных и «пресс-кит»^[3] к «Балу ангелочков», который был Эверетту до фонаря. Но свое задание он выполнит — сделает фотографии знаменитостей и напишет о выступлении Мелани. Редактор сказал, что для их журнала это очень важный материал. Что ж, важный так важный.

Эверетт вытащил из мини-бара лимонад и, открыв бутылку, стал пить из горлышка. Окна номера выходили на замечательное здание. Оно было потрясающим, в высшей степени безупречным. Но Эверетт тосковал по звукам и запахам тех ночлежек, в которых он останавливался тридцать лет, но зловонию нищеты на задворках Нового Дели и вообще по всем экзотическим местам, куда его забрасывала судьба.

— Спокойно, Эв, — сказал он себе вслух, включил Си-эн-эн и, усевшись на краю кровати, вытащил из кармана сложенный лист бумаги. Эту распечатку из интернета он сделал перед отъездом из лос-анджелесского офиса. Кажется, ему сегодня фартит. В соседнем квартале в соборе Святой Марии состоится собрание. Начнется в шесть, продлится час. Чтобы не опоздать к открытию благотворительного вечера и вернуться в отель к семи, придется отправиться на собрание в смокинге. Нельзя, чтобы на него настучали в издательство. Рановато ему еще манкировать служебными обязанностями.

Хотя раньше он всегда делал это и выходил сухим из воды. Тогда он пил. А теперь он начинает жизнь с чистого листа, и выходить за рамки дозволенного пока не следует. Сейчас он пай-мальчик, честный и добросовестный. Как детсадовец. После снимков умирающих солдат в окопах и артобстрелов, освещение благотворительного вечера в Сан-Франциско казалось Эверетту тоской смертной, хотя другой на его месте за такую работу только спасибо сказал бы. Но Эверетт, к сожалению, не «другой». В том-то и беда.

Выпив лимонад, он вздохнул, выбросил бутылку в мусорное ведро, разделся и встал под душ. Упругие струи воды приятно хлестали по телу. В Лос-Анджелесе сегодня жара, а здесь духота. Правда, в номере имелся кондиционер, и Эверетт, вернувшись из ванной в комнату, почувствовал себя лучше. «Прекрати скулить», — приструнил он себя, одеваясь. Решив не поддаваться унынию, он взял со столика в изголовье кровати шоколадную конфету и съел печенье из мини-бара. Перед зеркалом завязал галстук-бабочку и облачился в смокинг.

Ну и ну! Прямо музыкант какой-нибудь или джентльмен. Нет, скорее, официант. Да ладно, не стоит заморачиваться. Эверетт был классным фоторепортером и когда-то даже получил Пулитцеровскую премию. Несколько раз его снимки помещали на обложку журнала «Тайм». Карсона хорошо знали в профессиональных кругах, но из-за проблем с пьянством он подпортил себе карьеру. Однако все же сумел исправить положение. Шесть месяцев в реабилитационной клинике и еще пять в ашраме^[4] в размышлениях над собственной жизнью сделали свое дело. Больше он никогда не запьет. Другого пути нет. К тому времени он дошел до ручки и раз чуть было не отдал концы в грязном клоповнике в Бангкоке. Его спасла проститутка — не дала умереть до приезда «скорой», а один из собратьев по журналистскому цеху перевез его в Штаты. Из Ассошиэйтед Пресс его попросили — за почти трехнедельный рабочий простой и, наверное, уже сотое за этот год нарушение всех мыслимых и немыслимых сроков. Так, разумеется, продолжаться не могло. А потому, хоть Эверетт и зарекался от этого, он все же лег в реабилитационную клинику. Правда, только на тридцать дней, не больше. Но попав туда, в полной мере осознал, как плохи его дела. Речь шла о жизни и смерти — либо бросай пить, либо протянешь ноги. Пролечившись шесть месяцев, он предпочел завязать.

С тех пор он поправился, посвежел и регулярно — иногда даже по три раза в день — посещал собрания «Анонимных алкоголиков». Самое трудное осталось позади, но Эверетт решил, что даже если ему самому эти собрания помогают не всегда, то его присутствие на них может помочь кому-то другому. Сначала у Эверетта был наставник, ^[5] потом он и сам им стал и вот уже год как в рот не брал ни капли. С медальоном трезвости в кармане, в «счастливых» сапогах, но так и забыв причесаться, Эверетт в три минуты седьмого взял ключ и с фотоаппаратом через плечо вышел из номера. На его лице играла улыбка. Ему сейчас было гораздо лучше, чем полчаса назад. Жизнь была нелегка, но все же не то, что год назад. Как-то раз один из анонимных алкоголиков сказал ему: «У меня до сих пор случаются тяжелые дни, но я-то привык к тяжелым годам». Когда Эверетт выходил из отеля, жизнь казалась ему довольно приятной. Он свернул вправо на Калифорния-стрит и прошел квартал по спускавшейся к собору Святой Марии улице. Он с удовольствием предвкушал предстоящее собрание. Сегодня ему как-то особенно хотелось туда пойти. Желая напомнить себе, чего он достиг за год, Эверетт, как он часто это делал, дотронулся до своего медальона трезвости «1 год» в кармане.

— Так-то оно лучше… — шепнул Эверетт себе под нос, входя в дом пастора в поисках группы. Было ровно восемь минут седьмого. Эверетт знал, что он, как всегда, обязательно будет выступать.

Эверетт входил в собор Святой Марии, а Сара в это время, выпорхнув из автомобиля, неслась в отель. У нее оставалось сорок пять минут, чтобы одеться, и пять — чтобы спуститься вниз. Маникюр ей сделали, но два ногтя она все же смазала, когда, не дав лаку просохнуть как следует, полезла в сумочку за чаевыми. Однако выглядели ногти все равно хорошо, прическа Саре тоже понравилась. Она прошлепала сланцами по вестибюлю.

— Желаю удачи! — бросила ей вслед улыбающаяся консьержка.

— Спасибо. — Сара махнула рукой и с помощью своего ключа поднялась на «клубный» этаж. Через три минуты она была уже в своем номере. Включив душ, Сара вытащила из чехла на молнии платье. Ослепительно белое, оно отливало серебром и должно было потрясающе сидеть на фигуре. К нему Сара купила серебристые босоножки от Маноло Бланика, ходить в которых было настоящим самоубийством, но с этим платьем они смотрелись просто фантастически.

Через пять минут Сара вышла из ванной и села делать макияж. В двадцать минут седьмого, когда она вдевала в уши бриллиантовые серьги, в номер вошел Сет. Был вечер четверга. Сет просил Сару назначить сегодняшнее мероприятие на выходные, чтобы ему не пришлось следующим утром вставать ни свет ни заря. Однако четверг единственно возможный день и для отеля, и для Мелани, а потому им пришлось смириться.

Сет выглядел, как всегда после работы, измотанным. Работал он на износ и обычно делал сразу несколько дел. Потому и добился успеха. Ведь у того, кто относится к делу с прохладцей, вряд ли выйдет что-то путное. Однако на сей раз Саре показалось, что вид у мужа особенно подавленный. Сет присел на край ванны, провел рукой по волосам и, наклонившись, поцеловал жену.

— Неважно выглядишь, — с сочувствием заметила Сара. Они с Сетом были дружной командой. Хорошо сплоченным тандемом они стали с первого дня знакомства в бизнес-школе. Затем счастливый брак, благополучная жизнь и горячо любимые дети. Последние годы Сара жила, не зная забот, — Сет обеспечил ей существование, о котором можно было только мечтать. И Сара в этом своем существовании любила все, но особенно Сета.

— Так и есть, — отозвался Сет. — Что с вечером? Все нормально? — поинтересовался он. Сет любил, когда Сара рассказывала ему о своих делах. Он был ее самой надежной поддержкой и самым преданным поклонником. Иногда ему приходило в голову, что деловой мир в лице Сары лишился исключительно квалифицированного специалиста с практическим умом, но в то же время радовался, что она целиком и полностью принадлежит ему и детям.

— Прекрасно! — заулыбалась Сара, натягивая почти невидимый лоскуток белых кружевных стрингов, которые не должны были выделяться под платьем. С ее фигурой она могла позволить себе любые наряды. Наблюдая за тем, как она вдевает трусики, Сет пришел в возбуждение и, не удержавшись, провел рукой по бедру Сары.

— Не начинай, дорогой мой, не надо, — рассмеялась Сара, — а то я опоздаю. Если хочешь, можешь не спешить. Приходи к ужину, будет как раз. Лучше в половине восьмого.

Посмотрев на свои часы, Сет кивнул. Стрелки показывали десять минут седьмого. Чтобы одеться, у Сары оставалось пять минут.

— Спущусь через полчаса. Нужно сделать пару звонков. — Так было всегда, и сегодняшний вечер не исключение. Сара относилась к этому с пониманием. Хеджевым фондом Сет занимался круглые сутки. Такой цейтнот напоминал Саре ее жизнь на Уолл-стрит. Теперь в таком ритме жил ее муж. Но именно поэтому он был счастлив, удачлив и они могли позволить себе все, что имели. А жили они, как Крезы. Мало кто в их возрасте бывает так богат. Сара никогда не принимала свое счастье как должное, само собой разумеющееся и не уставала благодарить за него судьбу. Она повернулась к Сету спиной, чтобы он застегнул молнию на платье. Сраженный ее великолепием, Сет просиял:

— Ого! Детка, ты просто сногсшибательна!

— Спасибо, — улыбнулась Сара, и они поцеловались.

Бросив в крошечную серебристую сумочку кое-какие мелочи, она надела свои сексапильные босоножки в тон платью, помахала мужу рукой и вышла из номера. Сет уже разговаривал по сотовому телефону с приятелем из Нью-Йорка, уславливаясь о чем-то на следующий день. Сара не прислушивалась к разговору. Она поставила рядом с мужем маленькую бутылочку скотча и стакан со льдом. Бутылочка пришлась кстати, и теперь Сет наливал себе виски.

Сара тем временем спустилась на лифте в бальный зал, расположенный тремя этажами ниже вестибюля. Там все было безупречно: в вазонах благоухали кремовые розы; за длинными столами сидели красивые молодые женщины в вечерних нарядах, сверкающие драгоценностями. Женщины должны были регистрировать гостей и раздавать им карточки с указанием столиков. По залу дефилировали манекенщицы в длинных черных платьях и сказочных украшениях от Тиффани. Из приглашенных Сару опередили лишь несколько гостей. Она в очередной раз проверяла, все ли в порядке, когда в зал вошел высокий мужчина со светлыми, с проседью, взлохмаченными волосами. На плече у него висела сумка с фотоаппаратом. Незнакомец окинул Сару восхищенным взглядом и с улыбкой сообщил, что он из журнала «Скуп». Сара обрадовалась: чем шире мероприятие освещается в прессе, тем больше будет желающих посетить благотворительный вечер в следующем году и тем привлекательнее покажется возможность бесплатно выступить на нем артистам, а стало быть, и денег они соберут больше. Словом, без прессы здесь трудно обойтись.

— Эверетт Карсон, — представился мужчина и прицепил на карман смокинга бейджик прессы. Держался репортер раскованно и непринужденно.

— Сара Слоун, устроительница вечера. Хотите что-нибудь выпить?

Эверетт с улыбкой покачал головой. Его теперь всегда поражало, что люди, принимая гостя, после знакомства первым делом предлагают выпить. Вопрос «Хотите что-нибудь выпить? » иногда шел сразу после «Здравствуйте».

— Нет, благодарю. Мне и так хорошо. У вас будут какие-либо особые пожелания? Может быть, вы хотите на чем-то заострить мое внимание? Местные знаменитости? Популярные в городе личности?

Сара сообщила Эверетту, что на вечер придут Шон Пенн и Робин Райт-Пенн, Робин и Марша Уильям, а также кое-кто из местных важных персон. Последние оказались ему неизвестны, но Сара пообещана показать их сразу же по прибытии.

Затем она вернулась к длинным регистрационным столам, где встречала выходивших из лифтов гостей, а Эверетт Карсон начал фотографировать моделей. Две из них были просто роскошными — с высокими силиконовыми бюстами и заманчивой ложбинкой на груди, в которой посверкивали бриллиантовые колье. Прочие оказались не в его вкусе — чересчур тощие. Эверетт вернулся на прежнее место и сфотографировал Сару, пока та была еще не очень занята. Женщина была молода и красива, с уложенными на затылке темными волосами, в которых посверкивали звездочки. Ее зеленые глаза, казалось, улыбались ему.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила Сара, и Эверетт тепло улыбнулся в ответ. Интересно, почему он не причесался? Забыл или у него просто такой имидж? А еще глаз Сары выхватил сбитые ковбойские сапоги из кожи черной ящерицы. Судя по всему, колоритная личность и — Сара не сомневалась — с интересной историей. Вот только историю эту ей никогда не узнать. Ведь это всего-навсего журналист из «Скупа», прилетевший на вечер из Лос-Анджелеса.

— Удачи вам, — пожелал Эверетт Саре и снова неспешной походкой удалился. Именно в этот момент лифт выплюнул человек тридцать сразу. «Бал ангелочков» для Сары начался.

От намеченного графика отставали: времени, чтобы войти в зал и занять свои места, гостям потребовалось больше, чем рассчитывала Сара. Вести вечер пригласили известного голливудского актера, который много лет вел на телевидении ночное ток-шоу и сейчас завершил карьеру. В качестве конферансье он был неподражаем. Попросив гостей поскорее рассаживаться, он представил публике прибывших из Лос-Анджелеса, а также местных знаменитостей и, разумеется, мэра города. Вечер набирал темп.

Сара пообещала сократить речи и выражения признательности в программе до минимума. После лаконичного спича заведующего реанимационным отделением для новорожденных гостям показали короткий фильм о творимых местными врачами чудесах. Потом выступила Сара и рассказала о том, что ей самой пришлось пережить. И вот начался аукцион. Торги велись жаркие. Бриллиантовое колье от Тиффани ушло за сто тысяч долларов. Встреча со знаменитостью была продана вообще за астрономическую сумму. Прелестного щенка миниатюрного йоркширского терьера купили за десять тысяч, а «рейнджровер» — за сто десять. Сет предпоследним поднял свою табличку с номером. Он долго торговался, но в конце сдался. Сара шепотом стала успокаивать его, уверяя, что это ничего, что она вполне довольна и своей машиной. Сет улыбнулся, хотя выглядел расстроенным. Сара в очередной раз про себя отметила, что сегодня муж сам не свой, наверное, слишком устал.

Пару раз за вечер она видела мельком Эверетта Карсона, которому сообщила номера столиков важных персон. На вечере, кроме Карсона, присутствовали представители изданий «Таун эид кантри», «Энтертейнменттунайт». Телекамеры застыли в ожидании выхода Мелани. Благотворительный вечер удался на славу. Благодаря энергичному аукционисту они собрали четыреста тысяч. Большие деньги были выручены от продажи двух картин из местной художественной галереи и нескольких великолепных круизов и путешествий. В сумме доход от аукциона и продажи билетов превосходил самые смелые ожидания. И это скорее всего было еще не все: частные пожертвования в виде чеков, как правило, продолжают какое-то время приходить и после благотворительного вечера.

Сара обходила столы — благодарила гостей за то, что пришли, здоровалась со знакомыми. Несколько бесплатных столиков в глубине зала была отданы благотворительным организациям — местному филиалу Красного Креста и фонду предотвращения суицидов, — а один, оплаченный «Американской католической благотворительностью», занимали священники и монахини, работавшие в детской больнице. Сара увидела священников в белых католических воротничках и нескольких женщин в простых темно-синих и черных костюмах. В монашеском облачении явилась только одна монахиня — маленькая, рыжеволосая, похожая на эльфа женщина с пронзительно-голубыми глазами. Сара тотчас ее узнала. Это была сестра Мэри Магдален Кент, местная мать Тереза, прославившаяся своей помощью бездомным и яростной критикой городских властей за недостаточное внимание к этой проблеме, что в принципе являлось спорным. Саре очень хотелось поговорить с ней, но она не могла отвлечься: нужно было постоянно держать руку на пульсе, контролировать тысячи разных мелочей. Сара скользнула мимо, приветливо кивнув слугам Господним, на которых было любо-дорого посмотреть: они явно получали от вечера удовольствие — оживленно разговаривали, смеялись, пили вино.

— Вот уж не чаял, Мэгги, увидеть вас здесь, — с улыбкой заметил священник, заведовавший бесплатной столовой для бедных. Он хорошо знал сестру Мэри Магдален. Защищавшая своих подопечных на улицах, словно львица, в обществе она превращалась в серую, незаметную мышку. Он не помнил, чтобы она когда-либо появлялась на благотворительных мероприятиях. Еще одна монахиня, с аккуратной стрижкой, в опрятном синем костюме с золотым крестиком на лацкане, возглавляла школу медсестер в Университете Южной Флориды. Остальные монахини, с явным удовольствием вкушавшие отменное угощение, выглядели почти модно и совсем по-светски. Сестра Мэри Магдален, а для друзей просто Мэгги, в своем слегка съехавшем набок чепце на коротко остриженных огненно-рыжих волосах, очень напоминала эльфа в монашеском облачении. Ее явно смущала такая обстановка.

— Это чистая случайность, — ответила вполголоса Мэгги отцу О'Кейси. — Не спрашивайте подробности, могу только сказать, что мне дали билет. Одна социальная работница, с которой мы вместе трудимся. Ей сегодня вечером нужно идти в храм на службу. Я предлагала отдать билет кому-нибудь другому, но выставить себя неблагодарной тоже не хотелось, — с виноватым видом пояснила монахиня. Эх, ей бы сейчас спасать обездоленных на улицах города, а она тут прохлаждается. Нет, подобные мероприятия определенно не по ней.

— Да будет вам, Мэгги. Я не знаю никого, кто бы трудился столько, сколько вы, — благодушно возразил отец О'Кейси. С сестрой Мэри Магдален они были знакомы лет сто, и священник все это время не уставал восхищаться не только ее высоконравственными принципами, но и усердным следованием им. — Как странно, однако, здесь выглядит ваше монашеское платье, — посмеиваясь проговорил он и налил Мэгги бокал вина, к которому она даже не притронулась. Мэгги никогда не пила и не курила. Даже до того, как в двадцать лет ушла в монастырь.

В ответ на замечание насчет платья Мэгги рассмеялась:

— У меня просто нет другого. Работаю я в джинсах и фуфайках. Наряды при моей жизни ни к чему. — Она бросила взгляд на трех других монахинь за столиком. Те скорее походили на домохозяек или преподавательниц колледжа, чем на монахинь. Об их статусе напоминали только маленькие золотые крестики на лацканах.

— Вам полезно время от времени куда-нибудь выбираться, — сказал святой отец.

Дальше разговор пошел о церковной политике, о спорной позиции архиепископа относительно посвящения в духовный сан и о последнем заявлении Рима. Мэгги особенно занимал предложенный городскими властями и в настоящее время поданный на рассмотрение в совет наблюдателей закон, касавшийся контингента, с которым она работала. Мэгги считала, что закон несправедлив, действует избирательно и может ухудшить положение ее подопечных. Сестра так блистала красноречием, что через несколько минут к обсуждению присоединились двое других священников и одна из монахинь. Всех интересовало мнение Мэгги, поскольку она знала о предмете больше остальных.

— Вы слишком строги, Мэгги, — сказала сестра Доминика, руководительница школы медсестер. — Всех сразу не осчастливишь.

— Я пытаюсь решать проблемы последовательно, — смиренно ответила сестра Мэри Магдален. Она, также как и сестра Доминика, перед уходом в монастырь получила диплом медсестры. В ее работе — спасении обездоленных — это было существенным плюсом.

В разгар этих жарких дискуссий в зале погас свет. Аукцион закончился, подали десерт. На сцену должна была выйти Мелани. Конферансье только что объявил ее выход. Публика стала затихать в ожидании.

— Кто это? — шепотом спросила сестра Мэри Магдален, вызвав улыбки на лицах сидящих с ней за столом.

— Талантливая молодая певица, мировая знаменитость. Недавно получила «Грэмми», — так же шепотом ответил ей отец Джо.

Сестра Мэгги кивнула. Да, вечер в самом деле не для нее. Мэгги уже устала. Скорее бы уж все это закончилось. Но тут зазвучала музыка. Музыканты заиграли коронную песню Мелани, и, сопровождаемая взрывом звуков и ярких светоэффектов, явилась она сама. Тонкая и изящная, плавно двигаясь по сцене, она запела.

Сестра Мэри Магдален завороженно смотрела на Мелани. Как и все в зале, она была околдована красотой и потрясающей силы голосом певицы. Публика сидела затаив дыхание.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒