Мишель Ходкин 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 21Следующая ⇒

— В моем случае?

— Ной явно воспылал к тебе любовью, — сказал Джейми тоном, сочащимся сарказмом.

Он закрыл шкафчик, и я повернулась, чтобы уйти. Джейми последовал за мной со словами:

— И этот осел вовсе не страхолюдина.

Я ухмыльнулась через плечо.

— Между прочим, а что у тебя с ним за дела?

— Ты имеешь в виду, кроме того, что из-за его внимания Анна Грин устроила на тебя охоту?

— Да, кроме этого.

Джейми подумал; мульча похрустывала под его ногами, когда мы пересекали одну из клумб, чтобы срезать путь до обеденных столов.

— Ной не ходит на свидания. Он трахает тебя — и в прямом, и в переносном смысле. Все это знают — те, кого он завоевал, — но притворяются, что им плевать, до тех пор, пока он не переходит к следующей девчонке. И тогда они остаются одни, и их репутация идет к чертям. Лучший тому пример — Анна, но она всего лишь одна из многих. Я слышал, что старшеклассница из Валдена пыталась покончить с собой после того, как он… ну… Получил то, что ему было надо, — вот такой каламбурчик, — и больше не звонил.

— Похоже, она слишком бурно отреагировала.

— Может быть, но я не хотел бы увидеть, как то же самое происходит с тобой. — Джейми приподнял брови. — У тебя и без того достаточно проблем, — сказал он, и широкая улыбка расползлась по его лицу.

Я ухмыльнулась в ответ:

— Как благородно с твоей стороны.

— Всегда пожалуйста. Считай, что тебя предупредили. Хотя это ничего тебе не даст.

Я перекинула ремень сумки на другое плечо.

— Спасибо, что рассказал. Я им не интересуюсь, но все равно полезно будет знать.

Джейми покачал головой.

— Угу. Когда все закончится и ты останешься с разбитым сердцем и будешь слушать самоубийственную музыку, просто вспомни: я же тебе говорил.

Он ушел, оставив меня у дверей кабинета истории. Его слова были мудрыми, но во время следующих нескольких уроков я забыла о них.

В обед я снова очутилась у автоматов, чтобы добыть чего-нибудь съестного. Я рылась в сумке в поисках мелочи, как вдруг услышала приближающиеся шаги. Почему-то мне не понадобилось оборачиваться, чтобы понять, кто это.

Ной обошел меня, коснувшись плеча, и ввел в автомат доллар. Я шагнула в сторону, уступая ему место.

— Что я получу? — спросил он.

— А что ты хочешь?

Ной посмотрел на меня и склонил голову набок, краешек его рта приподнялся в улыбке.

— Это сложный вопрос.

— Тогда крекеры в виде зверюшек.

У Ноя был озадаченный вид, но он все равно нажал Е4, и автомат послушался. Он протянул мне коробку. Я хотела ее вернуть, но он сцепил руки за спиной.

— Оставь себе.

— Спасибо, я могу купить сама.

— Мне все равно.

— Кто бы мог подумать, — сказала я. — Кстати, как Мэйбл? Я хотела спросить тебя о ней нынче утром, но ты не появился в классе.

Ной посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— У меня была назначена встреча. А Мэйбл держится. Но некоторое время еще пробудет у ветеринара. Тот, кто до такого ее довел, заслуживает медленной и мучительной смерти.

Внезапно ощутив тошноту, я с трудом сглотнула, прежде чем заговорить.

— Поблагодари еще раз маму за то, что она заботится о собаке, — сказала я, идя к обеденным столам и пытаясь избавиться от тошноты.

Я присела на щербатый стол и открыла коробку с крекерами. Может, мне просто нужно поесть.

— Она удивительная, — продолжала я и откусила голову слону. — Просто дай мне знать, когда я смогу забрать собаку.

— Хорошо.

Ной вспрыгнул на стол рядом со мной, откинулся назад и оперся на ладони. Но смотрел он прямо перед собой. Я молча жевала.

— Пообедай со мной в эти выходные, — внезапно сказал он.

Я чуть не подавилась.

— Ты просишь пойти с тобой на свидание?

Ной открыл было рот для ответа, но тут с лестницы сбежали несколько девочек. При виде Ноя они сдержали головокружительный бег и прошли мимо нас плавной обольщающей походкой, хором бросив через плечо:

— Привет, Ной.

Ной как будто не обратил на них внимания, но потом еле заметная предательская улыбка появилась в уголках его рта. Только такое напоминание мне и требовалось.

— Спасибо за приглашение, но, боюсь, я должна его отклонить.

— У тебя уже есть планы?

Судя по тону, он просто ждал, какую отговорку я придумаю.

Я не заставила долго ждать.

— Да, у меня свидание со всей той ерундой, которую я пропустила в школе, — сказала я. Потом попыталась поправиться: — Знаешь, из-за того, что меня поздно сюда перевели. — Мне не хотелось сейчас об этом говорить. Тем более с ним. — Триместровые экзамены дают двадцать процентов наших отметок, и я не могу позволить себе провалиться.

— Я могу позаниматься с тобой, — сказал Ной.

Я посмотрела на него. Темные ресницы, обрамляющие серо-голубые глаза, не помогали выбраться из этой ситуации. Как и озорная улыбка на его губах.

Я отвернулась.

— У меня лучше получается, когда я занимаюсь одна.

— Вряд ли.

— Ты знаешь меня недостаточно хорошо, чтобы делать такие выводы.

— Тогда давай изменим это обстоятельство, — буднично сказал он.

Ной продолжал смотреть перед собой; несколько прядей падали ему на глаза.

Он меня просто убивал.

— Послушай, Шоу…

— Мы начинаем эту ерунду — обращение по фамилии?

— Ужасно смешно. Пригласи на свидание другую.

— Я не хочу приглашать другую. И на самом деле ты не хочешь, чтобы я приглашал другую.

— Ошибаешься.

Я спрыгнула со стола и пошла прочь. Если я не буду на него смотреть, со мной все будет в порядке.

Ной догнал меня, сделав два широких шага.

— Я не прошу выйти за меня замуж. Ты что, боишься, что я загублю имидж, который ты себе создала?

— Какой еще имидж? — ровным голосом спросила я.

— Тревожная, одинокая, занятая самоанализом, эмоциональная девочка, которая глядит в пространство, рисуя сморщенные листья, падающие с голых веток и…

Ной не договорил, но выражение холодного веселья не покинуло его лица.

— Нет, это мило. Пожалуйста, продолжай.

Я ринулась вперед и не останавливалась, пока не увидела двери женского туалета. Я толкнула ее, собираясь оставить Ноя снаружи и взять себя в руки.

Но он последовал за мной.

Перед зеркалом две девочки помладше меня красили губы.

— Убирайтесь, — сказал им Ной полным скуки голосом.

Как будто это им было не место в женском туалете. Но они не заставили его повторять дважды — сбежали так быстро, что я бы рассмеялась, если бы не была сама так шокирована.

Ной перевел взгляд на меня, и что-то мелькнуло в его глазах.

— В чем твоя проблема? — негромко спросил он.

Я посмотрела на него. Его легкомысленное безразличие исчезло. Но он не злился. Он даже не был раздражен. Скорее… ему было любопытно. Спокойное выражение его лица было губительным.

— У меня нет проблем, — уверенно ответила я и сделала шаг вперед, прищуренными глазами глядя на Ноя. — Я свободна от проблем.

Долговязый, казавшийся еще выше из-за своей незаправленной рубашки и брюк в обтяжку, он выглядел совершенно неуместно на фоне уродливой желтой плитки.

Я задышала чаще.

— Я не в твоем вкусе, — выдавила я.

Ной сделал шаг ко мне, и странная улыбка заиграла в уголках его губ.

— У меня нет вкуса.

— Это еще хуже, — ответила я и, клянусь, пыталась сказать это недоброжелательно. — Правду говорят, что ты неразборчив.

Но мне хотелось, чтобы он подошел еще ближе.

— Меня оклеветали.

Ной говорил почти шепотом.

Он сделал еще шаг, теперь он был так близко, что я ощущала тепло его тела. Он посмотрел на меня сверху вниз — сама искренность и открытость, — и хаос волос падал ему на глаза, и я хотела, и не хотела, и должна была что-то сказать.

— Сомневаюсь, — вот лучшее, что я смогла выдать.

Его лицо было в нескольких дюймах от моего. Я поцелую его и пожалею об этом.

Но в тот момент мне было все равно, и я ничего не смогла с собой поделать.

— Говорят, он послал ей по имэйлу фотку свое… О, привет, Ной.

Голос, в котором слышалась застенчивая улыбка, смолк на середине фразы. Ной закрыл глаза. Он отступил от меня и повернулся лицом к незваным пришельцам. Я заморгала, чтобы все перестало расплываться перед глазами.

— Леди, — сказал Ной девочкам, стоявшим с раскрытыми ртами, и кивнул.

Потом вышел.

Девочки захихикали, бросая на меня косые взгляды, пока поправляли перед зеркалом расплывшийся макияж.

Я все еще была потрясена до глубины души и тоже стояла с раскрытым ртом, глядя на дверь. Только когда прозвенел звонок, я наконец вспомнила, как ходить.

До вечера среды я больше не видела Ноя.

Я провела день, слегка нервничая из-за недосыпа и общего недомогания и тревожась из-за того, что между нами произошло.

В понедельник Ной не появился, как будто ничего и не было. Джейми предупреждал, что так и будет. И я бы солгала, если бы сказала, что это не причиняло мне боли.

Я понятия не имела, что скажу Ною, когда его увижу, если вообще что-нибудь скажу. Но урок английского начался и закончился, а Ной так и не явился. Я послушно записала все, что сказала мисс Лейб, и по окончании урока замешкалась снаружи, оглядывая кампус в поисках Ноя, сама не понимая зачем.

На математике я попыталась сосредоточиться на многочленах и параболах, но становилось болезненно ясно, что, хотя я могла спокойно справиться с биологией, историей и английским, математика давалась мне с огромным трудом. Мистер Уолш вызывал меня дважды, и каждый раз я давала прискорбно неправильные ответы. Каждое мое домашнее задание возвращалось испещренным сердитыми пометками красным карандашом и с постыдной оценкой внизу страницы. Через несколько дней должны были состояться экзамены, и у меня не было надежды нагнать материал.

Когда урок закончился, мое внимание привлек странный обрывок беседы и спутал мои мысли.

— Говорят, он съел ее, после того как убил. Каннибализм, — сказала девочка позади меня.

Она подчеркнула свое замечание звуком лопнувшей жевательной резинки. Я обернулась.

— Ты дурочка, Дженнифер, — бросил ей парень, которого, кажется, звали Кент. — Ее съели аллигаторы, а не педофил.

Не успела я подслушать еще что-нибудь, как Джейми бросил на мой стол свою папку.

— Привет, Мара.

— Ты слышал? — спросила я, когда Дженнифер и Кент вышли из класса.

Сперва у Джейми был недоумевающий вид, потом на его лице появилось понимание.

— А, Джордана.

— Что?

Где-то я слышала это имя и попыталась припомнить, где именно.

— Это о ней только что говорили. О Джордане Палмер. Она была второкурсницей в Дейд-Хай. Я знаю кое-кого, кто знает кое-кого из знавших ее. Вроде того. Это очень печально.

Все части головоломки встали на свои места.

— Кажется, я слышала об этом в новостях, — негромко проговорила я. — А что с ней случилось?

— Всей истории я не знаю. Знаю только, что она должна была пойти к подруге, но… не пришла. Ее тело нашли несколько дней спустя, и ее явно убили, но я пока не слышал, как именно. Ее папа — коп, и, наверное, такое не разглашается. Эй, ты в порядке?

Только тут я почувствовала вкус крови. Наверное, я жевала нижнюю губу до тех пор, пока не прокусила кожу. Я слизнула каплю.

— Нет, не в порядке, — правдиво ответила я и вышла из класса.

Джейми последовал за мной.

— Хочешь поделиться?

Я не хотела. Но, встретившись с Джейми глазами, почувствовала, что у меня нет выбора. Все эти странности: психушка, Рэчел, Ной — все это просто всплыло на поверхность и норовило сорваться с языка.

— Несколько месяцев назад произошел несчастный случай. Моя лучшая подруга погибла. Вот почему мы сюда переехали.

Меня чуть не вырвало этими словами. Я закрыла глаза и выдохнула, ужаснувшись тому, как много выложила. Что со мной такое?

— Мне жаль, — сказал Джейми, опуская глаза.

Я заставила его почувствовать себя неловко. Просто невероятно.

— Ничего. Я в порядке. Не знаю, почему я только что это рассказала.

Джейми неловко шевельнулся.

— Да все хорошо, — сказал он и улыбнулся. — Итак, когда ты хочешь позаниматься математикой?

Сбивчивая смена разговора и смехотворная. Джейми ничего не выгадал бы, если бы стал заниматься со мной, ведь он легко отвечал на все до единого вопросы, которыми забрасывал его мистер Уолш.

— Ты понимаешь, что математических навыков у меня еще меньше, чем социальных?

— Такое просто невозможно.

Губы Джейми растянулись в насмешливой улыбке.

— Спасибо. Серьезно, у тебя должны быть дела поинтереснее, чем попусту тратить время на безнадежный случай.

— Я уже выучил парселтанг. [32] Какой там еще есть язык?

— Эльфийский.

— Знаешь, ты чис-тей-ший нерд. [33] Мне это нравится. Встретимся за обеденными столами за ланчем. Прихвати с собой мозги и какое-нибудь занятие для них, — сказал Джейми и пошел прочь. — О, между прочим, у тебя клапан открыт! — крикнул он через плечо.

— Прошу прощения?

Джейми с улыбкой указал на мою сумку и не спеша зашагал к своему следующему классу. Я закрыла сумку.

Когда я встретилась с ним в назначенное время с учебником по математике в руке, он был очень улыбчивым, всецело готовым стать свидетелем моего идиотизма. Он вытащил свою миллиметровку и тетрадь, но едва я взглянула на цифры на блестящей бумаге, как разум мой тут же помутился. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться на словах Джейми, пока он решал уравнение и терпеливо его объяснял. Однако всего через несколько минут в моем мозгу словно повернули выключатель и цифры начали приобретать смысл. Мы справлялись с одной проблемой за другой, пока не сделали все, что было задано на выходные. Полчаса ушло на то, что заняло бы у меня два и за что я схлопотала бы «неудовлетворительно»… И работа была выполнена идеально.

Я негромко присвистнула.

— Проклятье. Ты хорош.

— Это все ты сама, Мара.

Я покачала головой. Джейми кивнул.

— Хорошо, — нехотя уступила я. — В любом случае спасибо.

Джейми делано отвесил поклон, и мы двинулись на урок испанского. По дороге мы болтали о пустяках, избегая разговоров о мертвецах, а когда пришли в класс, Моралес протопала от своего стола к доске и написала несколько глаголов, которые нужно было проспрягать. Что было характерно, первой она вызвала меня. Я дала неправильный ответ. Она запустила в меня мелом, и мое хорошее настроение после обеденных занятий разлетелось на миллион осколков.

После занятий Джейми предложил помочь мне и с испанским. Я приняла его предложение.

К концу дня я запихала свой самый ненужный учебник в шкафчик. Я должна была провести некоторое время с альбомом, не рисуя Ноя, вообще никого не рисуя. Я по одной переложила в сторону накопившиеся за неделю книги в поисках блокнота, но не нашла его. Я перерыла сумку, но там его тоже не было. Я раздраженно отбросила ее, чтобы она меня не отвлекала, и она скользнула вдоль нижнего ряда шкафчиков, сорвала несколько розовых рекламок, приклеенных к металлу, и ударилась о бетон. Все равно ничего. Я начала вытаскивать свои книжки одну за другой; саднящий, ледяной страх свернулся у меня в животе. Все быстрее и быстрее рылась я в своих вещах, не мешая им падать, пока в конце концов не уставилась на пустой шкафчик.

Мой альбом исчез.

Слезы грозили навернуться на глаза, но вошли несколько учениц, и я отказалась плакать на людях. Я медленно сложила книжки обратно в шкафчик и отлепила бумажки, которые теперь приклеились к передней обложке учебника по математике. Костюмированная вечеринка в Саут-Бич, ее дает завтра кто-то из элиты Кройдена в честь какого-то учителя. Я не потрудилась прочесть все детали и позволила бумажке снова упасть на землю. Это не для меня.

Все это было не для меня: Флорида с ее ордами загорелых блондинок и москитов, Кройден с его болезненно характерным контингентом учащихся. Я подружилась с Джейми, но скучала по Рэчел. А она погибла.

К чертям!

Я оторвала объявление от другого шкафчика и пихнула в свою сумку. Мне нужно пойти на вечеринку.

Я припустила к воротам, где должна была встретиться с Даниэлем. Странно, но ему как будто было уютно в форме Кройдена, и у него был довольный вид, пока он не увидел меня… Тогда его лицо превратилось в маску братского участия.

— Сегодня ты выглядишь необычно мрачной, — сказал он.

Я села в его машину.

— Я потеряла свой альбом.

— О, — отозвался он.

А спустя секунду спросил:

— В нем было что-то важное?

Кроме нескольких подробных зарисовок самого раздражающе красивого человека в нашей школе? Нет, ничего такого уж важного. Я сменила тему разговора.

— Почему ты выглядел таким счастливым, прежде чем я испортила тебе настроение?

— Я выглядел счастливым? Не помню, — сказал Даниэль.

Он тянул с ответом. И ехал все быстрее. Я взглянула на спидометр: больше пятидесяти миль в час, а ведь мы еще не выехали на шоссе. Чтобы Даниэль рисковал? Очень подозрительно.

— Ты выглядел счастливым, — сказала я, глядя на брата прищуренными глазами. — Колись.

— Сегодня вечером я собираюсь на вечеринку.

Я взглянула на него снова. Вечеринки явно были не в характере Даниэля.

— С кем идешь?

Он покраснел и пожал плечами. Да ни за что! Мой брат… влюбился?

— С кем? — требовательно спросила я.

— Со скрипачкой. Софи.

Я уставилась на него с разинутым ртом.

— Это не свидание, — немедленно добавил Даниэль. — Я просто встречусь с ней там.

Когда мы свернули на шоссе, в голове моей начала формироваться мысль.

— Не возражаешь, если я присоединюсь? — спросила я.

Теперь пришла очередь Даниэля снова на меня взглянуть.

— Обещаю не мешать твоим любовным успехам.

— Знаешь, я бы согласился, но сейчас…

— Да ладно тебе. Мне просто нужно, чтобы меня подвезли.

Ха. Я не собиралась ни с кем встречаться. Мне просто хотелось потанцевать, и попотеть, и забыть, и…

— Какого черта? — прошептал Даниэль, когда мы завернули за угол нашей улицы.

Впереди собралось множество фургонов новостей, и люди стояли вдоль нашей подъездной дорожки. Мы с Даниэлем переглянулись, и я поняла, что у нас мелькнула одна и та же мысль.

Что-то не так.

Море репортеров раздалось перед машиной Даниэля, когда он въехал на нашу подъездную дорожку. Они всматривались в нас, когда мы проезжали; кинооператоры, похоже, укладывали свое оборудование, спутниковые антенны на фургонах убирались внутрь. Что бы ни случилось, они уже уезжали.

Как только Даниэль остановился, я пулей вылетела из машины и побежала к передней двери, проскочив мимо автомобилей матери и отца. Автомобиля отца. Папе не полагалось быть здесь так рано.

Меня чуть не стошнило, когда я наконец-то ворвалась в дом; Даниэль бежал за мной по пятам. По ушам меня ударили электронные звуки пальбы и музыка видеоигры, и я увидела знакомые очертания головы младшего брата, который пристально смотрел на экран, сидя на полу со скрещенными ногами. Я закрыла глаза и выдохнула сквозь раздувавшиеся ноздри, пытаясь успокоить сердце, прежде чем оно взорвалось бы в груди.

Даниэль заговорил первым:

— Какого черта происходит?

Джозеф полуобернулся, чтобы взглянуть на Даниэля, раздраженный, что ему помешали.

— Папа взял какое-то серьезное дело.

— Ты можешь это выключить?

— Секундочку, я не хочу умирать.

Аватар Джозефа дубасил злодея с усами, превращая в густую лужу слизи.

На пороге кухни молча появились родители.

— Выключи, Джозеф, — измученно сказала мама.

Брат вздохнул и поставил игру на паузу.

— Что происходит? — спросил Даниэль.

— Дело, над которым я работаю, скоро отправится в суд, — ответил отец, — и сегодня меня объявили новым адвокатом обвиняемого.

Тень понимания мелькнула на лице старшего брата, но я ничего не поняла.

— Мы же только что переехали, — сказала я. — Разве это не слишком быстро?

Мама и отец переглянулись. Я что-то явно упустила.

— Что? Что происходит?

— Я взялся за это дело ради своего друга, — сказал отец.

— Почему?

— Он от него отказался.

— Понятно.

— Прежде чем мы переехали сюда.

Я помолчала, переваривая услышанное.

— Итак, у тебя было дело до того, как мы переехали во Флориду.

— Да.

Это не должно было иметь большого значения, вот только… Я сглотнула и задала вопрос, ответ на который уже знала:

— И что это за дело?

— Убийство Палмер.

Я потерла лоб. Подумаешь, велика важность. Мой отец и раньше выступал адвокатом в делах убийц, и я попыталась справиться с тошнотой. Мать начала расставлять для обеда посуду, вынутую из буфета, и без причины, вообще без всякой причины, я вообразила лежащие на тарелке части человеческого тела.

Я помотала головой, чтобы отогнать эти мысли.

— Почему ты нам не рассказал? — спросила я отца.

Потом взглянула на Даниэля, гадая, почему он такой молчаливый. Он избегал моего взгляда. А! Не рассказали только мне.

— Мы не хотели, чтобы ты об этом беспокоилась. После того как… Но сейчас становится горячо, и я думаю, что случилось, то к лучшему. Помнишь моего друга Натана Голда?

Я кивнула.

— Когда выяснилось, что мы переезжаем, он попросил меня взять ради него это дело. В течение ближайшей пары недель я собираюсь дать несколько пресс-конференций. Не знаю, откуда у них мой здешний адрес… Я должен был велеть Глории выслать документ о замене одного адвоката другим прежде, чем все просочилось.

Отец рассказывал все это по большей части самому себе. И это было нормально, но мне ненавистно было то, что они обращались со мной, как с каким-то хрупким, деликатным существом. И давайте будем честными: наверное, это были не «они». Я не сомневалась, что мама (как мой неофициальный лечащий психолог) отвечала за то, какая информация до меня доходит, а какая — нет.

Я повернулась к ней:

— Ты могла бы мне рассказать, знаешь ли.

Она молча скрылась за дверцей холодильника. Я все равно продолжала, обращаясь к ней:

— Я скучаю по друзьям и… Да, ужасно, что та девочка погибла, но это не имеет никакого отношения к случившемуся с Рэчел. Ты не должна держать меня в неведении о такого рода вещах. Я не понимаю, почему ты обращаешься со мной так, будто мне два года от роду.

— Джозеф, ступай делать домашнюю работу, — сказала мать.

Мой брат как раз потихоньку ретировался из кухни и к тому времени, как произнесли его имя, почти добрался до джойстика.

— Но завтра в школе нет занятий.

— Тогда иди в свою комнату.

— Что я такого сделал? — заныл он.

— Ничего, мне просто нужно минутку поговорить с твоей сестрой.

— Мама, — вмешался Даниэль.

— Не сейчас, Даниэль.

— Знаешь что, мама? Поговори с Даниэлем, — заявила я. — А мне больше нечего сказать.

Мама молчала. Она выглядела усталой; красивой, как обычно, но усталой. Свет лампы окружал ее волосы гало.

После паузы Даниэль начал снова:

— Так вот, сегодня вечером будет вечеринка, и…

— Ты можешь пойти, — ответила мама.

— Спасибо. Я думал взять с собой Мару.

Мать повернулась ко мне спиной и переключила все внимание на Даниэля. Тот встретился со мной глазами поверх ее плеча и пожал плечами, словно говоря: «Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать».

Поколебавшись, мама сказала:

— Ночные гулянья… А наутро в школу.

Конечно, это беспокоило ее лишь тогда, когда речь шла обо мне.

— Завтра занятий нет, — ответил Даниэль.

— Где будет вечеринка?

— Саут-Бич.

— И ты собираешься все время быть там?

— Да. Я не оставлю ее одну.

Мама повернулась к отцу.

— Маркус?

— Я совершенно не возражаю, — сказал папа.

Мама внимательно посмотрела на меня. Она не доверяла мне ни секунды, но доверяла своему идеальному старшему сыну. Загадка!

— Хорошо, — в конце концов сказала она. — Но будьте дома к одиннадцати. И никаких оправданий.

Должна признать, то было впечатляющей демонстрацией влияния Даниэля. Этого было мало, чтобы заставить меня забыть, как я злюсь на маму, но все равно перспектива выбраться из дома и отправиться куда-то кроме школы подняла мне настроение. Может, сегодня вечером я смогу по-настоящему повеселиться.

Я ушла из кухни, чтобы принять душ. Горячая вода обожгла мои худые лопатки, и, привалившись к кафельным плиткам, я позволила воде обтекать мое тело. Мне следовало подумать, что я надену; не хотелось быть единственным неправильно выглядящим человеком на вечере.

Выйдя из душа, я натянула футболку и спортивные штаны, распутала крысиное гнездо мокрых волос. Рыться в туалетном столике было бы бесполезно. Как и в шкафу. Но мамин шкаф…

По большей части мама носила брючные костюмы или юбки и рубашки на пуговицах. Всегда профессиональна, американка с ног до головы. Но я знала, что где-то среди этого громадного однообразного гардероба у нее имеются одно-два сари. Вот сари могло пригодиться.

Я на цыпочках пошла в комнату родителей и приоткрыла дверь. Они все еще были на кухне. Я начала рыться в одежде матери в поисках чего-нибудь подходящего.

— Мара?

Ой.

Я обернулась. На лице матери явно читалось напряжение, кожа туго натянулась на ее высоких скулах.

— Я просто искала что-нибудь, что можно будет надеть, — сказала я. — Прости.

— Ничего, Мара. Мне бы только хотелось, чтобы мы могли…

Я сделала медленный вдох.

— А мы можем заняться этим позже? Даниэль сказал, что на дороге будет много машин, а мне еще нужно придумать себе костюм.

На лбу матери появились морщинки. Я знала, ей хочется что-то сказать, но надеялась, что в кои-то веки она откажется от беседы. Я удивилась, когда заговорщическая улыбка медленно преобразила ее лицо.

— Это костюмированная вечеринка? — спросила мама.

Я кивнула.

— Думаю, у меня есть кое-что.

С этими словами она прошла мимо меня и нырнула в глубины огромного шкафа. Спустя несколько минут она вынырнула, держа, как маленького ребенка, складной саквояж для платьев; на ее пальцах болталась пара туфель с ремешками, на опасно высоких каблуках.

— Это должно тебе подойти.

Я настороженно посмотрела на чемоданчик.

— Это ведь не свадебное платье?

— Нет. — Мама улыбнулась и протянула его мне. — Это одно из платьев моей матери. Возьми мою красную губную помаду и заколи волосы — и сможешь сойти за старинную модель.

По моему лицу расползлась улыбка под стать маминой.

— Спасибо, — совершенно искренне сказала я.

— Только сделай мне одолжение.

Я приподняла брови, ожидая, что услышу предостережение.

— Держись с Даниэлем.

Голос мамы звучал напряженно, и я почувствовала себя виноватой. Я кивнула и снова поблагодарила ее за платье, а потом вернулась в свою комнату, чтобы примерить его. Плотный пластик саквояжа зашуршал, когда я расстегнула молнию, и я увидела внутри платье из мерцающего темно-изумрудного шелка. Я вытащила его, и у меня перехватило дыхание. Оно было ошеломительным. Я надеялась, что платье будет мне впору.

Я отправилась в ванную комнату, чтобы попытаться наложить на ресницы тушь, не проткнув себе глаз, но, когда посмотрела в зеркало, за моим отражением стояло отражение Клэр.

Она подмигнула.

— Повеселитесь, ребята.

Я вылетела из ванной и села на кровать. Во рту у меня пересохло, руки дрожали. Мне хотелось вопить, но я закрыла глаза и заставила себя спокойно дышать. Клэр была мертва. Ее не было в моей ванной, и бояться было нечего. Просто рассудок играл со мной шуточки. Сегодня вечером я собираюсь на вечеринку, и мне нужно одеться. Надо делать все по порядку.

Сперва — макияж.

Я двинулась обратно к зеркалу за дверью ванной, но остановилась. Там никого нет. Просто посттравматический синдром.

Но зачем рисковать?

Я прошлепала по коридору к спальне родителей.

— Мам? — окликнула я, сунув голову в дверь.

Она сидела на кровати, скрестив ноги, и печатала что-то на ноутбуке. Подняла глаза.

— Ты не наложишь мне макияж? — спросила я.

Она не смогла бы улыбнуться с большим энтузиазмом. Загнав меня в ванную, мама усадила меня в кресло перед набором косметики. Я слегка отвернулась от зеркала, просто на всякий случай.

Я почувствовала, как мама подводит мне глаза, но, когда она вытащила свою помаду, остановила ее.

— Пас. Из-за нее я буду похожа на клоуна.

Мама кивнула с притворной серьезностью и вернулась к работе, скручивая мои волосы и закалывая их сзади так туго, что у меня заныло лицо. Закончив, она велела мне повернуться к зеркалу.

Я улыбнулась ей — хотя в душе мне вовсе не хотелось улыбаться.

— Знаешь что? Я тебе доверяю, — сказала я и поцеловала ее в щеку, прежде чем покинуть комнату.

— Подожди секунду! — окликнула мама.

Я остановилась, и она открыла свою шкатулку с драгоценностями и вытащила пару сережек. В середине каждой был изумруд, окруженный бриллиантами.

— О господи! — сказала я, уставившись на сережки. Они были неописуемы. — Мама, я не могу…

— Я их просто одалживаю, а не отдаю насовсем, — сказала она с улыбкой. — Ну-ка, стой смирно.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒