Шэна Эйби 5 страница

Кайла почти случайно повернула своего коня влево, когда солдат, который охранял ее, чуть подался вперед как раз настолько, что она смогла незаметно проскользнуть за его спиной и свернуть с лесной дороги. Она не осмеливалась оглянуться назад и, стараясь не шуметь и не делать лишних движений, просто слегка тронула поводья, чтобы направить коня в сторону. Остер послушно повернул. Она продолжала ехать тем же неспешным шагом, что и все остальные, и очень надеялась на то, что туман поглотит их, оставив незамеченным их маневр.

У нее пересохло во рту, сердце неистово колотилось, отдаваясь звоном в ушах, она с напряжением вслушивалась в звуки позади нее. Пока не заметили. Она как можно ниже наклонилась к шее Остера и послала его вперед.

И в этот момент раздались громкие голоса, выкликающие ее по имени. Снова и снова, с каждым разом нее громче и беспокойнее.

Она соскользнула с седла и повела Остера в поводу, не желая бежать неизвестно куда в этом тумане. И готова была побиться об заклад, что и они не станут рисковать своими лошадьми, преследуя ее на конях по бездорожью. Внезапно из молочной белизны вынырнули черные ветви деревьев, цепляясь за ее одежду. Кайла только успевала придерживать и отводить их, помогая Остеру пробираться сквозь заросли, а сама изо всех сил сдерживалась, чтобы не побежать.

Судя по звукам, солдаты приближались. Им не надо было двигаться тихо и осторожно, как ей. Кайла ясно могла различить среди нестройного хора голосов голос лорда Стрэтмора, выкрикивавшего ее имя. И в этом голосе звучала усталая покорность судьбе, которая подействовала на нее гораздо сильнее, чем мог бы подействовать гнев. Эта покорность говорила о том, что он совершенно не беспокоится на ее счет. Нет, даже еще хуже, он просто уверен, что ей никуда от него не деться, но на это уйдет некоторое время. Еще одна досадная задержка и пути, не более того.

– Леди Кайла! Вы ведь не хотите все усложнить!

Холодная уверенность его тона казалась более страшной, чем ярость. У нее перехватило дыхание.

– Я не боюсь! – прошептала она в отчаянии.

Внезапно она вспомнила его взгляд, дружелюбный, утешающий, и почувствовала легкое потрясение – только сейчас она поняла, как много это для нее значит. Пара корявых веток впились ей в волосы, заставив откинуть голову назад и едва не сбив с ног. Ее руки дрожали, когда она обламывала концы веток, пытаясь выпутать их из своих волос. На это ушли драгоценные мгновения, которые были ей так нужны сейчас.

Необходимо было подумать. Она не знала, где находится, не знала, куда идет. Все, что она знала, это что всего несколько шагов отделяют ее от лорда Стрэтмора, от Лондона, от Тауэра. И она должна сохранить это преимущество.

Влажный туман пропитал волосы, и они мокрыми прядями облепили ей лицо и шею. Широкое, бесформенное платье мешало идти, цепляясь за ветки, собирая на себя листья и грязь. А преследователи подходили все ближе, им не мешали ни длинные волосы, ни юбки.

Время от времени ветерок разгонял туман, и она видела то землю, покрытую цветами и старыми листьями, то куст орешника или жимолости, то одно‑ два старых могучих дерева. Все это было очень плохо. Если туман рассеется, ей уже никуда не скрыться от своих преследователей. А они были совсем близко, Кайла слышала их ругательства и проклятия, долетающие до нее то с одной, то с другой стороны.

– Чертова баба, – произнес один, и другой что‑ то одобрительно прорычал ему в ответ.

– Проклятая ведьма, – взвыл другой, видимо, налетев на что‑ то в тумане.

Ей было необходимо обойти их. Она должна каким‑ то образом оказаться сзади, тогда у нее появится шанс.

Кайла потянула Остера резко влево, молясь о том, чтобы у нее хватило времени пересечь пространство перед ними и дойти до конца их растянувшейся в стороны цепочки до того, как они на нее наткнутся. Она пошла быстрее, почти побежала, наклонившись вперед, выставив перед собой руку, чтобы вовремя отводить от лица торчащие ветви и сучья. Несколько раз она больно ударилась рукой о толстый ствол.

Они приближались слишком быстро. Неужели она еще не добралась до конца их цепочки? Ведь она и Стрэтмор ехали почти в самом конце колонны, когда она свернула в сторону. Она никак не могла поверить, что они смогли так быстро сориентироваться и перестроиться.

Она все еще шла прямо перед ними, слыша сквозь туман фырканье лошадей, ясный звук позвякивающего металла, голоса. Это был настоящий ночной кошмар наяву: безликие чудовища гонят ее вперед, неотвратимо приближаясь. Еще немного – и они схватят ее…

Но она не позволит им этого!

В одно мгновение Кайла снова развернула Остера вперед и отпустила поводья.

Конь стоял, не двигаясь. Кайла подтолкнула его вперед, но он лишь помотал головой. В отчаянии она хлопнула его по крупу. Жеребец повернул голову и вопросительно посмотрел на нее.

«Пожалуйста, ну, пожалуйста! – мысленно взмолилась она. – Иди, мой друг, вперед! »

И конь, словно вняв ее молчаливой мольбе, отвернулся от нее и побежал вперед, мгновенно скрывшись за завесой тумана.

На глаза навернулись непрошеные слезы, но Кайла вытерла рукавом соленую влагу и, спотыкаясь, побежала изо всех сил, стараясь пересечь линию солдат.

Но они были слишком близко. Не успеть!

Ей показалась, что она увидела слева силуэт коня, но в то же мгновение он опять растворился в тумане. Солдаты тихо переговаривались между собой. Они, видимо, потеряли надежду, что, выкрикивая ее имя, смогут вернуть ее. Поэтому они просто старались не потерять друг друга в тумане, ругаясь и предупреждая друг друга о препятствиях. Но голоса лорда Стрэтмора она среди этих голосов больше не слышала.

Тень слева от нее стала яснее, и Кайла увидела, что это действительно всадник. Она развернулась и бросилась вперед, ожидая, что сзади послышится окрик. Но нет, кажется, ее не заметили. Этот всадник ехал между двумя другими. Они были слишком близко, чтобы успеть обогнуть их. У Кайлы остались в запасе всего несколько мгновений, до того как они ее увидят.

Прямо перед ней появились из тумана сразу несколько толстых стволов, к счастью, не дубы, толстые, гладкие, без единой ветки, а старые разлапистые сосны. Не думая ни секунды, Кайла подоткнула подол платья и начала взбираться на дерево, обдирая в кровь руки и лицо об острые, шершавые ветки. Неважно, лишь бы успеть забраться достаточно высоко. Она была всего в нескольких футах над землей, когда они проехали мимо. Кайла замерла, прижавшись к стволу.

– Зряшная потеря времени, – в сердцах проворчал один из солдат, хлопнув себя по бедру для большей выразительности. – Бросить ее здесь на съедение волкам, да и дело с концом!

– И то верно, – отозвался тот, что справа. – А вознаграждение забрать себе.

Когда они проезжали мимо, Кайла смогла их рассмотреть сквозь ветки и туман – высокие, черноволосые. Она замерла как раз на уровне их глаз. Если кто‑ нибудь из них хотя бы чуть‑ чуть повернет в ее сторону голову, ее тут же схватят.

Они двигались так медленно… Кайла боялась дышать, а ее тело ныло от желания двигаться. Она едва сдерживалась, чтобы не спрыгнуть с дерева и не броситься в панике бежать. Ей даже пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть своих преследователей. Прижавшись щекой к шершавому стволу, она услышала, как тревожно заржала лошадь, и закусила губу, чтобы сдержать готовый вырваться стон.

– Эй, что с тобой, мальчик? – сказал солдат, обращаясь к своему коню. – Ты что‑ то услышал?

Он был совсем рядом. Ему надо только повернуть голову… Он уже начал оглядываться вокруг себя… еще мгновение…

– Это ее лошадь! – послышался далеко впереди чей‑ то крик.

Спасибо Остеру! Оба солдата тут же переключили внимание на этот крик.

– Что там? Он сказал, что нашел ее лошадь?

– Да, кажется, так он и сказал.

И словно в подтверждение, крик раздался снова, а затем и еще несколько, видимо, к Остеру подъехали и другие. Оба солдата послали лошадей вперед, и уже через мгновение Кайла снова осталась одна в тумане.

И тогда она тихо застонала, непроизвольно, не думая об опасности. Но теперь это был стон облегчения. Кайла подождала немного, внимательно прислушиваясь, но все звуки теперь раздавались далеко впереди. Кайла начала спускаться с дерева, осторожно, шаг за шагом, каждый раз отыскивая, куда лучше поставить ногу.

– И куда же вы отправились бы, интересно мне знать, если бы ваш побег все же удался?

Кайла не смогла сдержать испуганный крик. Рука пропустила ветку, за которую она собиралась ухватиться, и, потеряв равновесие, она заскользила вниз.

Ветки изгибались или ломались под ней, хлеща по лицу и по рукам, разрывая платье, а затем она тяжело упала на что‑ то, что громко зарычало и свалилось на землю вместе с ней.

Лавина из колючих сосновых игл и веток обрушилась на нее следом. У нее перехватило дыхание, голова кружилась. Она не могла двигаться, пока лорд Стрэтмор, что‑ то сердито проворчав, не снял ее с себя.

Она открыла глаза и увидела, что он наклонился над ней и внимательно всматривается в ее лицо. Воспоминание о ярко‑ бирюзовом взгляде, которое она хранила в своем сердце, вдруг воплотилось в реальность, но только теперь его глаза казались ярче, в них сверкали веселые искорки. Против ее ожидания, в его взгляде не было и намека на гнев. Вместо этого она увидела лукавую, совершенно неожиданную мальчишескую улыбку. Он словно хотел сказать: «Ну, что я тебе говорил! » Он наклонился ниже, его длинные золотистые локоны упали ей на щеку.

Кайла моргнула, чтобы прогнать невероятное видение.

– Ну что ж, миледи, – весело сказал Роланд. – Похоже, нам суждено встречаться с вами при самых невероятных обстоятельствах.

И вдруг поцеловал ее в губы.

Ее губы были мягкими и сочными, лучше, чем он мог себе даже представить. А ведь он представлял себе этот поцелуй с того самого момента, как впервые увидел ее.

Туман охладил ей кожу, но ее губы были теплыми и терпкими на вкус, и этот контраст доставлял ему причудливое, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Он любовно погладил ее щеку, стирая пальцами тонкий слой влаги, оставленной туманом, и изумляясь про себя этой шелковистой, атласной гладкости.

Она замерла, потрясенная, недвижная… Огромные серые глаза в изумлении и тревоге смотрели на него. И тогда он очень мягко и осторожно коснулся ее век рукой, совсем легко, только для того, чтобы она прикрыла глаза… А затем с еще большей страстью впился в се рот поцелуем.

Она открыла рот, повинуясь настойчивым движениям его языка. Возможно, это был результат растерянности с ее стороны, но он тут же воспользовался им и сплел свой язык с ее. Она тихо вздохнула, а он запустил пальцы в ее шелковистые пряди и принялся перебирать их, стряхивая листья и иголки, затем осторожно откинул несколько прядок с лица, провел, едва касаясь, согнутыми пальцами по ее щеке, очертив линию подбородка, шеи, верхней части груди…

Он знал – то, что он сейчас делает, совершенно недопустимо. Это серьезное нарушение всех правил его профессиональной этики. Он бессовестно воспользовался своим положением, навязывая себя женщине, находящейся под его защитой, у которой просто нет выбора. Он знал, что должен остановиться.

Но то, что сейчас происходило с ними, казалось ему таким правильным, таким естественным…

Его мучил ни на минуту не утихающий голод, вспыхнувший внутри его в ту ночь, в гостинице. И сколько бы он ни пытался с ним справиться, как бы ни уговаривал себя, ни соображения чести, ни доводы рассудка ничего не могли с этим поделать. Этот голод только разрастался, пожирая его изнутри весь вчерашний день и ночь и сегодняшнее утро. Он хотел видеть ее, целовать, целовать бесконечно. И теперь это желание завладело им полностью, потому, что она снова лежала рядом с ним, потому что ее руки обвились вокруг его шеи и она отвечала на его поцелуи.

Роланд чувствовал, как тает ее настороженность, и с мудростью настоящего стратега продолжал лишать ее последних оборонительных укреплений. Крепче прижав ее к себе, он с величайшей нежностью касался легкими поцелуями ее губ, щек, подбородка. Затем он спустился ниже, продолжая целовать шею спереди, сбоку, за ушком, потом обхватил мягкими горячими губами мочку уха и услышал тихий грудной стон – настолько чувственный, женский, что пожар в его крови вспыхнул с новой, почти неконтролируемой силой.

Кайла выгнулась, прижавшись к нему в тот миг, когда он чуть прикусил мочку ее уха. Ее груди прижались к руке Роланда, заставив его окончательно потерять голову. Он вновь завладел ее ртом, яростно, жадно, позабыв о нежности, позабыв о времени и месте, позабыв обо всем, кроме этой женщины, еще два дня назад совершенно ему незнакомой, которую, оказывается, он знал всю свою жизнь.

Потому что он точно знал, что надо сделать, чтобы снова пробудить в ней этот тихий стон, он знал, как надо целовать ее, как гладить ее руки, как обхватить эти мягкие, нежные холмики ее груди, такие упругие и – о боже! – так уютно устроившиеся в его ладонях!

И она знала его! Да, она знала, как касаться его в ответ на ласки, как гладить его лицо дрожащими, словно от удивления, нежными пальцами. И поцелуи ее были горячи, и ласки упоительны, и дыхание ее касалось его разгоряченной кожи, как свежий ветер с гор.

Ее гибкое, податливое тело было напряжено, он чувствовал его, несмотря на кольчугу, которая казалась ему сейчас орудием пытки. Он полностью накрыл ее тело своим, и она охотно приняла на себя его тяжесть, казалось, она даже ее не заметила… пока не почувствовала, как к ее бедрам прижимается его мужское естество, и не ощутила всю полноту его возбуждения.

И в тот же миг все изменилось, он почувствовал это сразу. Она резко вздохнула, ее глаза широко открылись, лихорадочный жар растаял в их черной глубине, сменившись ясным осознанием. И страхом.

Роланд замер, оказавшись в ловушке между агонией неосуществленного желания и проснувшимся рассудком. Рассудок победил. Он приподнялся на руках, затем скатился с нее, освободив от своего веса.

Он сел, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь.

– Вот видите, что случается с молодыми женщинами, которые убегают от своих защитников, – сказал он, явно издеваясь над собой.

Кайла села рядом, в ее взгляде, сначала неуверенном, появился вызов.

– Но вы, кажется, говорили, что именно вы – мой защитник.

Ее густые, спутанные золотистые волосы казались короной, украшенной листьями и сосновыми иглами, и в этот миг ему снова, как и день назад, пришло на ум сравнение с королевой друидов. Сейчас она определенно казалась частью этого леса. Не думая о том, что он делает, Роланд протянул руку, стал вытаскивать веточки и хвоинки из их шелкового плена.

– Да, – только и смог он сказать в ответ.

Она была права, а он не прав. И они оба знали это.

Она сидела, не двигаясь, позволяя ему перебирать ее волосы. Она часто и неровно дышала, и мысль о том, что его ласковые прикосновения были причиной этому, заставила ее покраснеть. Но что еще хуже – она отчаянно желала этих ласк.

– Отпустите меня, – сказала она вдруг с неожиданной силой. И он понял, что она говорит не только о данном моменте.

– Я не могу.

Совершенно неожиданно она взяла его за руку. Казалось, даже белый шлейф тумана взметнулся от этого быстрого жеста, исполненного мольбы и страстной силы.

– Пожалуйста!

Он мог только догадываться, чего стоило ей одно это простое слово. Он попытался скрыть муку, которую испытывал сейчас, понимая, что должен ответить отказом.

– Миледи, это невозможно.

– Нет, возможно. – Она не отняла руку, и даже через рукав кольчуги он чувствовал силу, с которой она сжала пальцы. – Вы просто не нашли меня. Меня никто не нашел. Я исчезла где‑ то в Шотландии. Погибла. Умерла. Моя жизнь никому не нужна, кроме меня самой!

– А вот тут вы ошибаетесь, миледи. – Роланд не отрывал взгляда от ее лица. – Это была бы очень чувствительная потеря.

– Вы не понимаете! Для вас ведь это ничего не значит! Король не станет на вас сердиться. Вы сделали все, что смогли, а я исчезла, и все! Я не представляю собой никакой ценности, чтобы продолжать преследовать меня и дальше. Король получил мой дом, мое имущество, прах моих родных. У меня ничего не осталось, неужели вы этого не понимаете? Привезете вы меня или нет, в конце концов, уже не имеет никакого значения.

– Вы сами имеете значение, леди Кайла.

– Да нет же! Ничего из того, что я скажу или сделаю, уже не будет иметь значения, уверяю вас. Ну, подумайте, милорд, кому какой будет вред, если вы позволите мне ускользнуть?

– Я не могу, – повторил он.

– Можете. Просто не хотите.

Она отпустила его руку, и его удивило острое чувство утраты, на миг появившееся в душе.

Кайла отвернулась и напряженно стала вглядываться в туман, словно стараясь разглядеть что‑ то для него невидимое. Ему было мучительно больно видеть, как она пытается бороться с отчаянием, и отчего‑ то ему стало жаль не только ее, но и себя. Что такое с ним происходит?

На ее темных длинных ресницах сверкали капельки влаги, и ему даже показалось на мгновение, что она плачет. Но нет, это, по‑ видимому, был только туман, потому что, когда она подняла на него глаза, в них сверкал гнев.

– Вы готовы обречь меня на смерть, и все из‑ за своей гордости? Хотя чему я удивляюсь? Ничего другого я от вас не могла ожидать.

– Смерть! – Роланд улыбнулся, хотя чувствовал себя весьма неуютно. Что ж, по крайней мере, эти ее опасения он может развеять. – Ничто не угрожает вашей жизни, Кайла. Будьте же благоразумны! Генри просто хочет поговорить с вами, это все. Он хочет узнать то, что вам известно.

– А что потом, как вы думаете, лорд Стрэтмор? Полагаете, король просто позволит мне уйти, без всяких извинений? И меня ждет что‑ то вроде приятной прогулки из Тауэра в Роузмид? – Она не ждала от него ответа и, когда он хотел заговорить, остановила его жестом руки. – Нет, и вы сами это знаете. Он будет обязан что‑ нибудь со мной сделать. Я сейчас являюсь слишком большой обузой для короля. Он продаст меня какому‑ нибудь не слишком разборчивому жениху и сошлет подальше. Он никогда не оставит меня в покое, я буду слишком привлекать к себе внимание после всего того, что произошло с моей семьей.

Четкость и ясность нарисованной ею картины не оставили ему никакой возможности хоть что‑ то прокомментировать. Она была права. Конечно, она была права, и он теперь понял, чего именно она хочет избежать. Но это никак не повлияло на его решимость.

Кайла подтянула колени к груди и, обхватив руками, положила на них голову. Волна густых темно‑ рыжих волос закрыла ей лицо. Казалось, она хочет спрятаться от его взгляда.

– Как вы обнаружили меня?

– Здесь или в гостинице?

– Здесь.

– Повезло.

– А в гостинице?

– Повезло.

Горькая улыбка искривила ей губы.

– Похоже, вы родились под счастливой звездой, лорд Стрэтмор.

И снова он не смог ничего ответить. Она настолько явно обозначила пропасть между ними, что он не смог найти слов, чтобы перекинуть через него мостик. Это заставило его почувствовать раздражение. Действительно ли у него есть счастливая звезда? Что ж, будет видно, когда он вернется в Лондон.

Роланд поднялся на ноги и, взяв ее за руки, поднял и притянул к себе. Затем свистнул. Внезапно из тумана появился его конь.

– Едем, – коротко сказал он, подсаживая ее в седло.

Затем сам легко, едва касаясь стремян, вскочил сзади и крепко обхватил ее рукой за талию.

– Мои люди поймали вашего коня. Мы встретим их, вернувшись назад на тропу.

Кайла промолчала, только крепче сжала руки у себя на коленях.

Туман так и не поднялся, хотя они прождали почти до заката. Роланд приказал разбить лагерь, солдаты снова поставили палатки. В одну из них удалилась Кайла. Так, по крайней мере, можно было не беспокоиться о ней некоторое время, пока солдаты собирались по двое и по трое после погони.

– Она таки заставила нас всех погоняться за собой, – недовольно пробурчал Гилкрист, один из людей короля. – Да еще и целый день пропал впустую!

Тот факт, что в любом случае они не смогли бы ехать дальше в таком тумане, о чем совершенно правильно напомнил Дункан, капитан Роланда, никак не смягчил крайне раздраженных мужчин.

Надо сказать, что люди Роланда почти ничем не выражали возмущения и не брюзжали. Они были достаточно закаленными и привыкшими ко всему воинами. Но вот люди короля вели себя отвратительно: громко ругались и поносили Кайлу, готовые свалить на нее все неприятности, обрушившиеся на них из‑ за плохой погоды. Впрочем, Роланд особенно не обращал на них внимание. Люди короля не осмелятся на открытое возмущение. Фактически они все подчинялись сейчас ему вплоть до завершения задания. Неважно, что они говорили, главное, что они его слушались, этого было достаточно.

Конечно, все устали. Всем уже осточертел север, и все жаждали вернуться поскорее домой, в Лондон. А после Лондона Роланда ждал Лорей, к которому он стремился всей душой, а значит, никто не мог желать скорейшего возвращения больше, чем он сам.

Он слышал, как Дункан урезонивает остальных солдат, разбившихся на группы возле дымящих в сыром воздухе костров, и знал, что может всегда на него положиться. Он поможет успокоить недовольных, взвинченных, измученных постоянными переходами воинов, которым не с кем воевать. Роланд знал, что бойцы его уважают и слушаются. Ну а если действительно возникнет что‑ нибудь серьезное, Дункан предупредит его, и тогда он справится с этим сам.

А в настоящий момент Роланд решил, что пришло время поужинать с возмутительницей спокойствия и причиной всех этих безобразий. Он сказал себе, что хочет всего лишь убедиться, что с ней все в порядке. Ему просто необходимо самому взглянуть, как она себя чувствует после этого приключения. Она не стала есть, возможно, плохо себя чувствует или даже серьезно заболела. А ему необходимо доставить ее в Лондон в целости и сохранности и сдать королю. И, разумеется, к его беспокойству и желанию ее увидеть не имеет никакого отношения то, что он ни на минуту не может забыть о ее горячем поцелуе, терпком, сладком…

Тем не менее он сначала обошел всех своих людей, проверил часовых и только после этого направился к ее палатке. Он вошел без предупреждения, кивком отослав стражу, которые так же молча кивнули ему в ответ.

Она сидела на покрывале из шкур, бессмысленно уставившись на нетронутое блюдо с жареным фазаном, стоящим перед ней. Она даже не взглянула на Роланда, когда тот вошел.

Он сел напротив, у другой стенки палатки.

– Вам это не по вкусу?

Казалось, сначала она не хотела отвечать ему, но затем все же вздохнула и сказала:

– Я уверена, что это очень вкусно.

– Но вы ничего не съели.

– Я не голодна.

– Не слишком‑ то это любезно с вашей стороны. Это странное заявление привлекло ее внимание, чего он, собственно, и добивался.

– Любезно? – повторила она с удивлением.

– Дело в том, что мой лучший охотник очень беспокоился, чтобы подстрелить для вас фазана. И не просто какого‑ нибудь фазана, я сказал ему, что это вам не подойдет. Я велел найти для вас короля фазанов, самого огромного из всех фазанов, которые водятся в здешних лесах. И уверяю вас, это был настоящий подвиг с его стороны. Ему пришлось пропустить множество небольших птиц, пока он не встретил этого замечательно фазана. Но вот он здесь, король фазанов, предназначенный только для моей леди, а вы настолько горды, что даже не хотите попробовать ни кусочка. Крайне нелюбезно, – закончил он, печально качая головой.

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он правду или это просто очередная глупость, вдруг пришедшая ему в голову. Роланд протянул руку к жаркому и, отломив кусочек, попробовал. Фазан был сухим, жестким и подгорелым с одного бока. Он усмехнулся:

– И вправду король.

– У вас довольно странное чувство юмора, – сказала Кайла, засунув руки под мех, покрывающий ее колени. А потом взглянула на него с опаской, словно не зная, что он еще придумает.

Роланд сделал вид, что обижен.

– Королю фазанов это едва ли показалось забавным, я полагаю.

Тонкая морщинка пересекла ее лоб, взгляд ее был серьезным и печальным. И ему вдруг нестерпимо захотелось развеять ее печаль. У него отчего‑ то защемило в груди при виде этой морщинки; давно забытая нежность кольнула его в сердце. Роланд попытался придумать что‑ нибудь, чтобы утешить ее, но прежде, чем он заговорил, Кайла вдруг оттолкнула от себя блюдо и растянулась на меховой подстилке, подложив под голову руку, лицом к нему. Он был так захвачен этим грациозным, изящным движением, что совсем забыл, что собирался ей сказать.

– Почему вас зовут Цербером, милорд?

– А вы не знаете? – уклончиво ответил он вопросом на вопрос, не желая говорить на эту тему.

– Ну конечно, я слышала разные разговоры. Битвы, победы, что‑ то в этом роде. Но ничего конкретного, что могло бы объяснить это прозвище.

Роланд подтолкнул к ней блюдо с фазаном.

– Ешьте, и тогда, возможно, я скажу вам.

– Возможно?

– Ешьте, – приказал он.

К его немалому удивлению, она протянула руку и оторвала кусочек мяса. Она положила его в рот и, не отрывая взгляда от Роланда, принялась медленно жевать. Проглотила, выжидательно взглянула, чуть наклонив голову.

– Ну?

– Полагаю, – задумчиво начал он, – все дело в том, что адский пес должен быть…

Она оторвала следующий кусок, положила в рот. Он проследил за ним взглядом. Ее губы смущали его, мешали ему сосредоточиться. Он никак не мог решить: напоминали они ему спелые сочные ягоды или бархатистые лепестки розы…

– Злобным, – сказала она без всякого выражения, просто закончила за него фразу, когда он снова потерял нить разговора.

– Безжалостным и упорным, – поправил он ее. Да, именно так. Не знающим жалости и упорным в достижении целей, пусть даже подчас дьявольских и бесчеловечных. Безжалостным к врагам. Роланд чуть тряхнул головой, вновь собираясь с мыслями. – Генри так прозвал меня.

По ее реакции было видно, что его слова произвели на нее сильное впечатление. Она чуть вздрогнула, взгляд ее светлых, серебристых глаз потемнел, он уловил мелькнувшую в них горечь. Губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Так, значит, – она отправила в рот еще кусочек, – вы преданный пес короля?

Он спокойно улыбнулся, чтобы показать, что она нисколько не оскорбила его этим вопросом.

– Можно и так сказать.

– Комнатная собачка? – Ее глаза ярко сверкнули; фазан исчезал с завидной быстротой.

– Нет, – голос его прозвучал несколько угрожающе. – Охотничий пес.

Он увидел, как она бросила быстрый взгляд на его горло, на котором осталась отметина от ее кинжала в ту ночь, в гостинице.

– И вы охотитесь на невинных.

– Я служу своему сюзерену.

– Так, значит, у вас нет своей воли, вы послушны воле хозяина.

– У вас острый язычок и не менее острый ум, миледи, но, боюсь, здесь вы ошибаетесь. Я сам себе хозяин. Я выбрал эту службу только потому, что она может дать мне то, что я хочу.

Она перестала жевать и внимательно посмотрела ему в глаза.

– И что бы это могло быть?

Он колебался, не желая открывать перед ней душу, говорить о самом сокровенном. Ведь она явно слишком низкого мнения о нем и может сразить его одним‑ единственным, точно подобранным острым словцом.

– Ничего такого, что могло бы быть вам интересно, леди Кайла.

Она закончила есть, облизала пальцы, продолжая наблюдать за ним, а затем полностью растянулась на своей меховой подстилке, откинувшись навзничь.

– Ну что ж, пес, ты заставил меня поесть. Теперь доволен?

– Завтра, возможно, вы получите королеву фазанов.

– Хорошо. – Она приподняла голову, внимательно разглядывая кончики пальцев на ногах, вылезшие из‑ под накидки из шкур. – Наверное, ей лучше оказаться на моей тарелке, чем прожить остаток своей жизни в одиночестве. Как вы считаете?

Из всех ее слов именно эти ранили его больней всего. Он знал, что она говорила о себе, но это в полной мере относилось и к нему тоже.

Роланд взял блюдо и поднялся.

– Выспитесь хорошенько, леди Кайла. Завтра будет тяжелый день.

Он вышел из палатки, ни разу не оглянувшись.

Все последующие дни пути они ехали очень быстро, особенно когда миновали низинную часть с ее туманами. Маленькая армия повсюду вызвала повышенный интерес местных жителей. Где бы они ни проезжали, люди высыпали на улицу, показывали на них пальцем, сбегались, чтобы поглазеть, а затем и обсудить, строя всевозможные догадки.

И, конечно, Кайла не могла остаться незамеченной: единственная женщина, с гордо поднятой головой, распущенными по плечам волосами, в летящей за спиной накидке. Веревка от ее связанных рук, тянущаяся к лошади Роланда, вызывала особенный интерес. Он сделал это, почти ненавидя себя, но ему очень не хотелось, чтобы она ускользнула от него теперь, когда они уже так близко от цели. Интуиция подсказывала ему, что, если она захочет от них ускакать на этом жеребце, быстром, как ветер, легкая, искусная наездница имеет все шансы обогнать любого из них, и Роланд не хотел рисковать, проверяя свои подозрения. Он связывал ей руки утром и развязывал только вечером, когда они разбивали лагерь.

Разумеется, она вызывала особенный интерес. Кто она, спрашивали любопытные. Преступница? Или сбежавшая принцесса? А может, колдунья? Кто же она такая, эта женщина, если ее необходимо связывать даже в окружении такого числа вооруженных мужчин?

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒