Annotation 3 страница

Пользуясь тем, что солнце было в зените, Блейк, Одиль и Манон выставляли мокрые книги вдоль изгороди для просушки. Увидев большое количество книг, пришедший за своим обедом Манье сказал: — Все-таки она решилась отправить весь этот хлам на барахолку. Блейк, с трудом выпрямившись, поздоровался с Манье и, не переставая промокать тряпкой том Мигеля де Сервантеса «Назидательные новеллы», сказал: — Прежде чем она совершит эту ошибку, вам стоит прочитать хотя бы вот это. Здесь есть история цыганки, она может вас заинтересовать. Манье бросил взгляд на книгу: — Они почему-то мокрые… — Неполадки с водопроводом. — Раз это внутри дома, то меня не касается. Появившаяся на пороге кухни Одиль показала на полочку под навесом, где лежала плотно закрытая коробка. — Ваш обед на месте. И не забудьте вернуть мне использованные коробки. Не сказав больше ни слова, она вернулась на кухню. Манье взял еду и повернулся, чтобы идти к себе. Проходя мимо Блейка, он предложил: — Ну, так как вы насчет того, чтобы выпить у меня вечерком? — Почему бы и нет? Как-нибудь на днях… — Как пожелаете, месье Блейк. Манон вышла из дома с новой стопкой книг. — Это последние, — объявила она. — Нам еще повезло. Хорошо, что вы быстро сообразили, что делать, а то мебель и пол погибли бы. Мы дешево отделались. Блейк взял у нее часть книг. — Спасибо, Манон. Они вместе разложили книги на солнце. Одиль возилась у плиты. Блейк воспользовался случаем, чтобы спросить: — Манон, скажите, Манье и Одиль всегда такие? — Какие такие? — Как кошка с собакой. — Я другими их никогда не видела. Он носу не показывает в замке, только если Мадам его изредка вызывает, а Одиль не ходит в парк, только на огород. — А вы когда-нибудь едите все вместе? — С моим распорядком дня не получается, нет времени. В половине третьего я должна быть в школе. — А что вы там делаете, если не секрет? — Помогаю штатным преподавателям. И готовлюсь к конкурсу на должность учительницы младших классов. — Замечательный план! — В прошлом году я не прошла. Живу я с мамой, надо подрабатывать, вот я и поступила. Не такая уж плохая работа… — И раз уж вы позволили задавать вам вопросы, скажите, у вас, наверное, есть мобильник? — Разумеется, правда довольно старый… — Но он ловит здесь? — Нет, не ловит. Однажды я слышала, как месье Манье говорил, что единственное место в поместье, где есть связь, — это на холме, в лесу. — На холме в лесу? — Да, где-то там. Манон как-то неопределенно указала на лесистую местность, расположенную еще дальше, чем дом управляющего. Девушка посмотрела на часы: — Мне надо убегать. Даже если ехать на велосипеде, до города не так близко. — Бегите, Манон. До завтра. И не опаздывайте, а то Одиль покажет вам красную карточку. — Но я никогда не опаздываю! — Кроме утра четверга, насколько я понял. — Это все из-за Жюстена. В среду вечером нет занятий, мы встречаемся и проводим вечер вместе, вы понимаете… Девушка опустила глаза, ее застенчивая улыбка тронула Блейка. — Так в вашем возрасте и надо. Бегите. Манон ушла, махнув ему рукой. Блейк по ставил последнюю книгу, слегка влажную, к изгороди. «Последний день приговоренного к смерти» Виктора Гюго. Диана наверняка сказала бы, что это знак.
Войдя в кухню, Эндрю сразу понял, что Одиль чем-то недовольна. Она двигалась резче, чем обычно, и, разговаривая с ним, даже не повернулась. — У меня из-за всей этой суеты аппетит пропал, — сказала она. — Возьмите поесть в холодильнике, на средней полке. Микроволновка здесь. Мадам хочет вас видеть в своем кабинете ровно в пятнадцать часов. — Хорошо. — Если будет что-то срочное, я наверху, у себя в комнате. — Вы неважно себя чувствуете? — Нет, напротив. Впервые за долгое время я могу позволить себе передохнуть. Раз уж Мадам сочла нужным вас взять, надо же и вам что-то делать. Оставляю кухню на вас.
Оказавшись во владениях кухарки один, Блейк почувствовал себя странно. Кот сидел чуть ближе к плите, чем утром. Блейк открыл холодильник и обнаружил нагромождение стеклянных контейнеров, о содержимом которых мог только догадываться. Увидев единственную тарелку, он снял с нее прозрачную пленку, потом в поисках вилки выдвинул все ящики и уселся за стол. Попробовав блюдо, он изумился. Это была изысканная смесь слегка припущенной семги и кусочков овощей. Эндрю с удовольствием опустошил тарелку и вымыл ее в раковине, отметив при этом, что стряпня Одиль отличается изумительным вкусом. Потом он вернулся посмотреть, как сохнут книги, и, полузуясь случаем, несколько минут погрелся на солнышке. Он был рад, что ему предстояло свидание с мадам Бовилье. Он собирался ей кое-что сказать. 13

— Месье Блейк, что вы скажете о вашем первом дне здесь? — Он прошел довольно бурно… Поскольку солнце еще не било прямо в окно, занавеси были раздвинуты, и Эндрю мог наконец разглядеть мадам Бовилье. В чертах лица чувствуется характер. Руки тонкие, но выразительные. Из украшений только скромное обручальное кольцо на безымянном пальце. — Эта протечка — настоящая проблема, — с раздражением сказала она. — Я очень беспокоюсь за книги. Понимаете, они мне чрезвычайно дороги. Книги были страстью Франсуа, моего покойного мужа. — Не волнуйтесь. Манон все вытерла, и книги не пострадали. Уже завтра они вернутся на полки. — Рада слышать. Однако это не решает проблемы водопровода. В доме все разваливается… Узнайте у Одиль телефон месье Пизони, это он должен все ремонтировать в замке. Велите ему прийти как можно скорее. — Пизони… Записал, мадам. Эндрю представил ее себе более молодой, с длинными белокурыми волосами. Ей бы очень пошло. Сегодня у нее была обычная прическа женщин ее возраста: завитые и тщательно уложенные седые волосы. Ее голубые глаза, должно быть, когда-то покоряли сердца. — Завтра утром, — опять заговорила она, — вы сходите за почтой к ящику у главных ворот. Мы вскроем ее вместе, и я вам скажу, на что надо подготовить ответ. Блейк слушал вполуха, поглощенный разглядыванием Мадам. Губы у нее были тонкие и прямые, что могло бы придавать ей суровый вид, если бы не мелодичный голос, смягчавший впечатление. Она сказала еще что-то, но он не расслышал. — Ну вот, на сегодня все, — заключила она. Блейк кивнул, встал и направился к двери. — Ах да, забыла, — опять обратилась она к нему. — Завтра я принимаю хорошую подругу, мадам Берлинер. Я жду ее на чашку кофе. Приготовьте все в маленькой гостиной к пятнадцати часам. На днях у меня непременно будут еще гости. Я вас предупрежу, когда станет известно, в какой день и в котором часу. Эндрю вышел. Он ничего не сказал ей из того, что хотел сказать. Слишком увлекся ее разглядыванием.
Когда Одиль спустилась в кухню, Блейк стоял, прислонившись спиной к дверному косяку, и созерцал сад. — Все прошло хорошо? — спросила Одиль. — Никаких проблем. Я занес домой последние книги. Досушатся ночью в прачечной. — Прекрасно. — Одиль, мне казалось, что ваша хозяйка не устраивает светских приемов… — Она очень хочет показать всем свою новую игрушку. — Что за новая игрушка? — Вы. Блейк еле сдержался, чтобы не воскликнуть от удивления. Одиль, едва заметно улыбаясь, встала на пороге рядом с ним. — Как вы находите мой огород? — Очень хороший. — У вас был огород на прежнем месте работы? — Знаете, я как-то больше интересовался листовым железом. С овощами я сталкивался, когда их надо было закладывать в консервные банки… Блейк тотчас спохватился, что эта шутка могла разрушить официальную версию о его прежней работе, но Одиль ничто не насторожило, и она продолжала: — А я предпочитаю закладывать овощи в морозилку. Я считаю, так они лучше сохраняют свои вкусовые качества. Консервы все на один вкус. Люди слышат только то, что хотят слышать. Блейк сменил тему: — Мадам Бовилье выходит когда-нибудь из своей комнаты? — Она спускается к гостям… — Обидно, имея такой большой дом с прекрасным парком, жить затворником. — Каждый волен поступать, как ему хочется. Одиль вернулась в кухню. — Ты, наверное, проголодался, мой миленький, — обратилась она к Мефистофелю. Кот и ухом не повел. Сидел у плиты, точно приклеенный. Открыв холодильник, Одиль сказала: — Становится прохладно, месье Блейк. Не держите дверь открытой слишком долго. Эндрю посмотрел на небо, потом в сторону лесистого холма. — Хорошо, закрываю. Одиль что-то искала в холодильнике. Блейк закрыл дверь в сад и спросил: — Могу я задать вам практический вопрос? — Я вас слушаю. — Если мне нужно будет позвонить… — Есть стационарный телефон в кабинете Мадам. Она дает им воспользоваться в случае крайней необходимости. Боже мой, куда же я ее поставила?.. — Кстати, спасибо за сегодняшний обед. Было очень вкусно. Одиль обернулась: — Что вы ели? — То, что лежало в тарелке. Одиль залилась краской: — Вы съели еду Мефистофеля? Кот резко открыл глаза. Это удивило Блейка больше, чем слова кухарки. Каким образом он понял? Глаза у него были какого-то сверхъестественного оранжевого цвета. — Мне очень жаль, — неуверенно проговорил Блейк. — Но это было действительно вкусно, почти вкуснее… Он осекся. — Договаривайте, договаривайте, — занервничала Одиль. — Вкуснее, чем то, что я готовлю вам? — Я не это хотел сказать. Это было просто-напросто замечательно. — Вы, как Манье, станете утверждать, что лучше быть моим котом, чем моим коллегой? — Я ничего такого не говорил. Мефистофель слушал диалог, поворачивая голову в сторону то одного, то другого. Блейк смотрел на него как зачарованный. — Бедный малыш! — запричитала Одиль, бросившись ласкать кота. — Мамочка тебе быстро приготовит другую еду. Потом, совершенно переменив тон, она обратилась к Блейку: — Сегодня утром вы одурачили меня, а потом опустошили миску безответного котика. С меня хватит! Убирайтесь вон из моей кухни! 14

Несмотря на сумерки и проблемы со зрением, Блейк был полон решимости идти до конца. Ему нужно было во что бы то ни стало позвонить, даже если бы для этого потребовалось влезть на дерево. Ситуация, в которой оказался Блейк, не терпела промедления, однако звонить из замка, где его разговор могли услышать, он не хотел. Он спустился по аллее и, миновав заброшенный вольер, через некоторое время углубился в лес, стремясь выбраться на гребень холма. Ветви порой хлестали по лицу, но это его не останавливало. Он шел и шел, не замедляя шага, спотыкаясь, хватаясь за стволы деревьев и продираясь сквозь густой подлесок и колючий кустарник, преграждавший путь на вершину. Наконец он очутился в густых зарослях низкорослого кустарника, где каждый шаг давался ему с трудом. Обдуваемый холодным ветром, он мог видеть с возвышенности изрезанный силуэт замка и значительную часть долины, в глубине которой лежал ближайший город. Блейк осторожно достал из кармана мобильный телефон. Он понимал, что, если уронит его, отыскать аппарат в вечернем полумраке среди сплетенных веток и сухих растений будет очень трудно. От этой мысли его прошиб холодный пот. Без мобильника он погибнет. Он поправил очки и сощурил глаза, стараясь разглядеть, действительно ли есть связь. Манон сказала правду. Хорошая девочка. В памяти его телефона хранилось всего пять имен. Он нажал на Ричарда Уорда — тот поднял трубку на четвертом гудке. — Добрый вечер, Ричард, это Блейк. — Как поживаешь? — Не очень. Ты мне нужен. — Ты врезался в мусоровоз? Твоя лодка дала течь? — Если бы ты меня видел… Я стою посреди леса, в краю, населенном сумасшедшими. — Миленькое определение Франции… — Ричард, я хочу все бросить. Я хочу вернуться. — Но ты только вчера приехал, насколько я помню. — Ты не представляешь себе, что мне пришлось пережить за это время… — Они заставили тебя есть улиток? Кормили плесневелым сыром? — Ты недалек от истины: кошачьей едой. И самое ужасное — она мне понравилась. — Тебе нравится кошачья еда? Прежде чем ты пойдешь на прием к гастроэнтерологу, не забудь проконсультироваться у психиатра. — Ричард, ты был прав: ехать сюда было с моей стороны глупостью. — Раньше надо было думать, дорогой. Ты пообещал продержаться по крайней мере до конца испытательного срока. Ты дал слово. — Вчера вечером управляющий хотел меня пристрелить и чуть не сломал мне руку, потому что я потоптал у него под окном какую-то хреновину. — Надо же, у тебя там бурная жизнь! Я тебе завидую. Как подумаю, что мы с Мелиссой в это время тупо пялились в телевизор… — Умоляю тебя. Мне шестьдесят шесть лет, я уже не в том возрасте, чтобы терпеть подобное. — Браво, приятель, ты продержался в два раза дольше, чем Христос! Продолжай в том же духе! Но если увидишь, что они идут к тебе с большим деревянным крестом и гвоздями, беги со всех ног и зови на помощь, а я постараюсь выслать тебе подкрепление. — У меня сил нет, а тебе плевать. — У тебя не было сил еще до отъезда, старина, и позволь тебе напомнить, что ты отправился туда по собственной воле. Ты настойчиво просил меня об этом. И мы договорились, что ты пристойно отработаешь испытательный срок, не создавая проблем и не заставляя меня краснеть за тебя. После этого ты свободен. — А если эти месяцы будут последними в моей жизни? — Не пытайся меня разжалобить. В Лондоне ты бы умудрился отравить их себе точно так же. — Я мог бы поехать к Саре… — Эндрю, тебе не совестно? Ты ведешь себя как десятилетний мальчишка, который плетет невесть что, лишь бы отвертеться от неприятной обязанности. — Так ты мне не поможешь? — Я уже помог тебе, когда в очередной раз уступил твоим капризам. Я нашел тебе это место. Вот и работай. Обнимаю тебя, Эндрю. Звони, если будет что-то серьезное. А пока прекрати топтать людям всякие там хреновины. Уорд повесил трубку. Эндрю остался один — ночью, в зарослях шипастого кустарника. Он сделал шаг, но споткнулся. Нога зацепилась за что-то, и он свалился в кучу каких-то стелящихся колючих растений. Он думал только о том, как не выпустить из рук мобильник. — Bloody hell! ^[3] — выругался Эндрю. Слезы бешенства и отчаяния выступили у него на глазах, но чувство собственного достоинства не позволило ему вконец раскваситься. Он представил себя умирающим тут, в лесу, представил, как Юпла находит его тело, изодранное волками и другим зверьем. Его собранные по всему лесу останки будут положены в пищевые контейнеры, позаимствованные у Одили, и отправлены в Англию. Несколько минут он старался отогнать от себя эти бредовые мысли. Потом с трудом поднялся — сначала на четвереньки, затем в полный рост — и стал выпутываться из растительной ловушки. Когда он наконец выбрался на свободу, то чувствовал себя без сил. Спустившись с холма, Эндрю обнаружил, что его одежда пришла в негодность. Брюки и свитер были порваны во многих местах. Лицо и руки горели из-за множества глубоких царапин. К счастью, до аллеи было не так далеко. Выйдя на опушку леса, Блейк испытал облегчение. Он так вымотался, что хотел обратиться за помощью к Манье, но, опасаясь новых неприятностей, передумал. Блейк уже двинулся в сторону замка, как вдруг заметил возле дома управляющего чью-то тень. Эндрю спрятался за деревом. В свете, падающем из окна, действительно мелькнул силуэт. Снова тот же вор. Блейк скользнул к кустам гортензии, чтобы лучше видеть. Что делать? Закричать, вызывая Манье? Пытаться справиться с вором самому? В его-то возрасте?.. Сквозь листву Блейк увидел, что тень бродит вдоль фасада. Вдруг дверь дома отворилась, и на улицу выскочила Юпла. Однако пес, вместо того чтобы наброситься на незнакомца, радостно кинулся ему навстречу! На пороге появился Манье. К нему приблизилась невысокая и тоненькая фигурка незнакомца. Блейк стоял слишком далеко, чтобы хорошо разглядеть, но решил, что скорее всего это не незнакомец, а незнакомка. Блейк вздохнул. Управляющий и его гостья вошли в дом, и дверь закрылась. Блейк, еле передвигая ноги, добрался до замка. В своей комнате на стене он будет отмечать черточкой каждый прожитый день — так делают заключенные. Свобода наступит не завтра. Надо продержаться четыре месяца. 15

— В доме все в порядке? — поинтересовалась мадам Бовилье. — Одиль печет пирожные, Манон закончила драить лестницы и занимается бельем. Вот только месье Пизони запаздывает. — Это на него похоже. Чудо, что он так быстро откликнулся. Уж не знаю, что вы там ему сказали… — Я обрисовал ему ситуацию с критической стороны. — Вы взяли почту? — Взял. Кстати, у меня есть предложение: не починить ли нам звонок на главных воротах? — Если это будет стоить недорого, почему бы и нет? Поговорите с Филиппом, и мы подумаем. Мадам Бовилье смотрела на пришедшую корреспонденцию с нетерпением ребенка. Блейк положил пакет с конвертами разного формата на письменный стол. Мадам Бовилье церемонно вскрывала конверты ножичком в виде шпаги. В конвертах по большей части была реклама и каталоги: «Требуйте свой выигрыш! », «Всего один шаг — и слиток ваш», «Ваш номер выиграл», «Поздравляем! Вы выиграли набор электронных гаджетов»… Эндрю с удивлением обнаружил, что хозяйка относится ко всем этим завлекалкам совершенно серьезно. У него было сильное подозрение, что под очередным «гаджетом» подразумевалась старая вешалка. А что, тресни ею себя по башке, и увидишь небо в алмазах; а сунешь крючок в ухо, услышишь хруст костей. Чем не мультимедиа? Мадам Бовилье все читала и рассматривала печати на липовых сертификатах, точно на настоящих юридических документах. И всякий раз давала мажордому распоряжение: — Ответьте им незамедлительно, что в данный момент мы ничего не заказываем, но подтверждаем наше участие в розыгрыше. Поначалу Блейк думал, что Мадам его просто-напросто дурачит, но потом убедился, что это не так. В кипе конвертов нашелся один, на котором адрес замка был написан от руки. К удивлению Блейка, Мадам его даже не распечатала и отправила прямиком в шредер. Заработал нож, и письмо, выйдя из машины в виде бумажной лапши, упало в корзину. С радостной улыбкой Мадам занялась следующим письмом, в котором ей обещали выслать чек… Блейк наблюдал эту странную сцену, не произнося ни слова. У него было впечатление, что он вернулся в те времена, когда они с братьями играли в шпионов, передавая друг другу через окошечки, вырезанные в листах картона, «секретные документы», которые на самом деле были всего лишь вырезками из газет. Покончив с корреспонденцией, мадам Бовилье выглядела довольной, будто сделала важное дело.
Выйдя от хозяйки, Эндрю был в растерянности. Его взгляд упал на Манон, которая начищала стоящую на буфете статуэтку медведя. Блейк догадался, что статуэткой она занимается только для виду, а на самом деле поджидает его. — Месье Блейк, — позвала она тихим голосом. — Да, Манон. — Я хотела бы у вас кое-что спросить… — О чем? — Я предпочитаю поговорить об этом с вами, а не с Одиль, потому что она из всего делает трагедию. Ну вот: в следующий вторник у Жюстена день рождения, и я готовлю ему сюрприз… — Вы хотите получить жалованье пораньше? — Нет, с этим все в порядке, я выкручусь, но мне бы хотелось не приходить в этот день на работу, чтобы как следует все приготовить. — А что вы делаете по дому во вторник? — Убираю ваш этаж и обе гостиные. — Ну, я думаю, это можно пережить. Давайте я поговорю с Мадам. Девушка аж подпрыгнула от радости: — Спасибо, вы такая няша! Эндрю не знал этого слова. Видя непонимание на его лице, Манон объяснила: — Это значит, что вы — сама любовь и доброта! Разговор был прерван стуком во входную дверь. Блейк пошел вниз, но дверь уже открыла Одиль. — Здравствуйте, месье Пизони. — Приветствую вас! Давненько мы не виделись. — Все работало, — ответила кухарка, — не было надобности вас звать. — А я уж думал, вы на что-то рассердились и теперь вызываете из Пласара второго мастера. Ему тут достаются все легкие заказы, а когда непонятно, в чем проблема, когда нужен знаток, вот тут обращаются к Пизони! Я мечтаю о том дне, когда мне позвонит клиент и скажет, что поломка у него пустяковая, но, видать, не скоро дождусь. Мужчина был невысокого роста, полный, с красным лицом. Пришел он не один. Позади него стоял здоровяк с ящиком инструментов. Одиль представила Эндрю: — Это месье Блейк, наш новый мажордом, он будет принимать у вас работу. Мужчины пожали друг другу руки. — Блейк — это звучит по-английски. — Я и есть англичанин. — Надеюсь, мы с вами поладим лучше, чем наши предки: я корсиканец. — Если водопровод не будет исправлен к завтрашнему дню, я сошлю вас на остров Эльба. — Мне не очень-то нравится, когда смеются над нашим императором. Он был великий человек. — Не такой уж и великий, насколько мне известно… Но довольно шуток! Хоть о французах говорят, что они не любят мыла, пойдемте все же в ванную. Трое мужчин и Одиль поднялись в комнаты хозяйки. В кабинете ее не было. Одиль постучала в смежную комнату. — Мадам, пришли водопроводчики. Мадам Бовилье отреагировала далеко не сразу. Когда она наконец открыла дверь, то выглядела крайне встревоженно. Занавески в спальне были задернуты. Блейк попал сюда впервые. Он нашел спальню маленькой — меньше, чем можно было подумать, находясь в коридоре. Одиль следила за тем, чтобы все, не мешкая, как можно быстрее прошли в ванную комнату. Никаких флаконов, никакого белья — очевидно, все было убрано в ожидании визита мужчин. Однако в воздухе витал какой-то запах — жасмина? — с примесью чего-то лекарственного. Пахло тут чем-то еще, но Блейк не смог определить, чем именно. — Олег, дай-ка мне пассатижи, — попросил Пизони. Здоровяк открыл ящик и вынул инструмент. Пизони, важный, как хирург перед операцией, нырнул сначала под раковину, а затем полез под ванну. — О-ла-ла! И это — оборудование? — запричитал он, выпрямившись. — Кто вам его устанавливал, древние египтяне, что ли? Оно же эпохи фараонов! Если его не поменять, будут новые протечки, это уж как пить дать, и в один прекрасный день дом сгниет от сырости и просто развалится на куски, а вы все под ними погибнете. Будет катастрофа — и очень скоро. Одиль застыла в ужасе. — Здорово сказано, прямо как в Библии, — вмешался Блейк. — Восьмая казнь египетская. Малоизвестная. Проклятие водопроводной муфты. Пизони, проигнорировав его слова, обратился к Одиль: — Вы поступайте как знаете, но мое мнение категорическое: все надо менять. Олег как-то странно смотрел на своего начальника. Пизони достал блокнот. — Я составлю вам смету, — сказал он. — Быстро, потому что дело не терпит. Вы получите ее через три недели. Мы с мадам Бовилье давно знакомы. Я ей доверяю. Если она пожелает, я начну работы раньше, чем будет готова смета. Одиль уже была готова согласиться, но все же бросила вопросительный взгляд на Блейка. — Если вы не возражаете, месье Пизони, — сказал тот, — мы все сделаем по порядку. Сперва вы скажете нам, какие работы намерены произвести и во что это нам обойдется, а потом мы решим, подходит нам это или нет. Пизони старательно избегал смотреть в сторону Эндрю. — Мадам Одиль, здесь все прогнило. Чем раньше мы начнем, тем будет лучше. Это вопрос национальной безопасности. И, чтобы проиллюстрировать свои слова, повернулся к помощнику: — Олег, молоток! Здоровяк подал мастеру кувалду, но Блейк заступил ему дорогу. — Давайте не будем ничего крушить. Вы сначала сделаете смету, а потом посмотрим. — Это что еще за Трафальгар? ^[4] — Спросите у императора. 16

— Скорей бы уж выходной, — проворчал Блейк. — В ожидании выходного отнесите вот это, — сказала Одиль, вкладывая ему в руки поднос с красиво разложенными пирожными. — И постарайтесь не уронить. Эндрю вышел из буфетной, пересек холл и бедром толкнул дверь в малую гостиную. Мадам Бовилье устроилась на потертом диване; напротив нее в кресле восседала, сверкая украшениями, мадам Берлинер. Отправляясь в гости к приятельнице, мадам Берлинер, жена владельца страхового агентства, нацепила все свои побрякушки. Мадам Бовилье смотрела на нее с почти детским восторгом и легкой завистью. Мадам Берлинер явно обожала слушать себя. — Ах, бедняжка! И как вам только удается одной со всем справляться! При нынешней-то жизни! Блейк предложил ей пирожные в надежде, что она хоть на минуту замолчит. Она ухватила пальцами одно, помяв соседние, и невозмутимо заработала челюстями. — Вот мы, например, решили сделать в доме ремонт, — продолжала она с полным ртом. — Так нам с большим трудом удалось найти мастеров. Никто не желает работать. Но деваться было некуда: отделка в гостевых комнатах совершенно вышла из моды. Пришлось нанимать дизайнера. Столько хлопот! Но когда он показал нам проект, мы поняли, что не зря мучились. Это будет и-зу-ми-тель-но! Мадам Берлинер сразу не понравилась Эндрю. Было что-то неприятное в ее поведении, в манере общения. Блейк протянул поднос с пирожными хозяйке — та сочла себя обязанной взять одно из помятых. Блейк впервые стоял так близко к мадам Бовилье. Ему показалось, что она чем-то встревожена. Блейк предложил дамам еще кофе. — Я обязательно сменю шторы, — не унималась гостья. — Старые мне жуть как надоели. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее среди некрасивых вещей! «Жизнь слишком коротка, чтобы тратить хоть минуту на таких, как ты», — подумал Блейк. Он встречал немало особ подобного рода: они приходят вроде бы повидать вас, но говорят, не закрывая рта, без конца похваляясь перед теми, кому в жизни повезло меньше, чем им. Эндрю всегда их терпеть не мог. Но сейчас его потрясло выражение лица мадам Бовилье: она слушала болтовню гостьи, растерянно оглядывая собственную гостиную, которой вдруг стала стыдиться. Неудивительно, что после таких визитов она подолгу не выходит из своей комнаты. — Спасибо, месье Блейк, вы можете оставить нас. Стыд не любит свидетелей.
Вечером, сидя на кухне напротив Одиль, Блейк продолжал злиться. Кухарка смотрела на него с веселой улыбкой. — Кто это вас так порадовал? — язвительно спросил Блейк. — Вы. Обычно самая сердитая в этом доме я. Мне приятно, что кто-то принял у меня эстафету. — Нет, вообразите себе! С одной стороны, предприимчивый прохвост, с другой — негодяйка под видом подруги. Что еще надо, чтобы отравить себе жизнь? — Я с вами совершенно согласна. Вы еще не видели других знакомых Мадам… — Все такие же мерзкие? — Есть и похуже. — Однако она не производит впечатления человека, неразборчивого в знакомствах. — Конечно, нет. Но когда боишься даже собственной тени, иной раз и сглупишь… Простите, я не должна была говорить о Мадам в таком тоне. Мефистофель смотрел на Блейка своим загадочным взглядом. Он сидел меньше чем в метре от плиты. Эндрю кивнул на кота: — Похоже, он простил меня за то, что я съел его еду. — У него доброе сердце… — Не хочу бередить старую рану, но тот обед был очень вкусным. — Вам не нравится то, что я вам готовлю? Мадам не хочет ничего нового, Филипп ест все подряд — так с какой стати я буду лезть из кожи вон? — Я же не говорю, что вы готовите невкусно! Я говорю, что надо иметь настоящий талант, чтобы приготовить такое блюдо. Одиль поспешно встала, чтобы не показать Блейку, как она тронута. Она взяла тряпку, открыла духовку, в которой ничего не готовилось, и пошла к раковине мыть руки, которые и так были чистыми. Блейк подмигнул коту: — Так ты, значит, не любишь, когда тебя гладят. Кот отвел взгляд. — Тем хуже для тебя, — продолжал Эндрю. — Ты многого себя лишаешь. — Он любит, когда его гладят, — вмешалась Одиль, — но только если глажу я. И потом, это не его время, потому что обычно… Не дав ей договорить, Мефистофель встал, подошел к Блейку и принялся, мурлыча, тереться о его ноги. Кухарка была потрясена. Впрочем, к ее изумлению примешивалась изрядная доля ревности. Эндрю погладил кота — тот и не думал сопротивляться. — Это действительно ваш кот, Одиль. Внешняя сдержанность и подлинное обаяние. Одиль от удивления отрыла рот. — А почему он меняет место на кухне? — спросил Блейк. — Это же кот! У него не на все есть причины… — В этом я не уверен. Вы позволите мне на днях провести эксперимент? — Что вы собираетесь делать? — Доверьтесь мне. — Вы обещаете, что не причините ему зла и не заставите меня нервничать? — Мефистофель ничем не рискует, вы же — напротив… Кухарка сделала вид, что собирается запустить в мажордома тряпкой. На миг обоих охватило легкое, почти ребяческое веселье. — Мадам Одиль, все это замечательно, но я должен вас покинуть. Пойду к месье Манье. Надо обсудить с ним кое-какие дела. 17

Едва приоткрылась дверь, Юпла радостно бросилась встречать Блейка. Собака прыгала и поскуливала, восторженно виляя хвостом. Что и говорить, настоящая сторожевая. — Месье Кейк! Как хорошо, что вы зашли. Если бы знал, я бы что-нибудь приготовил. — Прошу прощения, что без предупреждения, но мне нужно с вами поговорить. Я не очень вас побеспокоил? Вы никого не ждете? Манье с усмешкой покачал головой, однако видно было, что ему немного не по себе. — Выпьете чего-нибудь? — Нет, спасибо, я только что из-за стола. — Может, ликеру? — Нет, правда, не хочу. — Ну, а в шахматы вы играете? Эндрю не был уверен, что понял смысл вопроса. — Что вы сказали? Это что, тоже какое-то выражение? — Нет, просто я спрашиваю, играете ли вы в шахматы. Черные и белые клетки, король, ферзь, ладьи, кони… — А почему вы спрашиваете? — Потому что вы не похожи на любителя посидеть за бутылкой, вот я и думаю, чем бы нам занять время. Своей искренностью Филипп обезоруживал. — Я играл в молодости, но это было так давно. — Вот и замечательно. Вспомним молодость. Но только не сегодня, я думаю. Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить? — Надо бы починить домофон на главных воротах. А заодно наладить линию между вашим домом и замком. Манье, скривившись, почесал подбородок. — Что касается главных ворот, я не против. А вот мой… Если линией будете пользоваться вы — согласен, но если Одиль… — Что у вас с Одиль? — воспользовавшись удобным моментом, задал вопрос Эндрю. — Да ничего, в том-то и дело! Я даже не имею права заходить на кухню! А ведь мы трудимся на одну хозяйку! — Вы что, поссорились? — Она всегда боялась потерять работу. Вот и отпихивает всех, кто может ступить на ее территорию. Я работал здесь до нее и тоже жил отдельно. Держать меня на расстоянии не так уж сложно. С вами у нее будет больше хлопот… — Неужели со временем она так и не успокоилась? — Не думаю. — Все еще настроена против вас… — Тут другое… Вам я могу признаться. Я один, она тоже одна, вот я как-то и попытался… — Понимаю. — А ей это не понравилось. Вот с тех пор она на меня и взъелась. Я, конечно, действовал не очень-то деликатно, но все же… — Простите, что задаю вам такие вопросы, но, раз уж я здесь, я хочу понять, почему в замке все идет вкривь и вкось. И это касается не только водопровода, но и того, что творится у людей в головах. — Мир таков, месье Клейк! Таков печальный удел человеческий. Мы катимся к хаосу, и люди все дальше от совершенства… — Стало быть, это правда… — Это вы о чем? — О том, что французы философствуют по любому поводу. Ну, ладно, Манье, плесните мне вашего глистогонного, и я пойду. Филипп торопливо достал бокалы и бутылку без этикетки. — Знаете, месье Флейк, играть в шахматы на воздухе гораздо приятнее, чем в доме. Мы можем устроиться в беседке. Давайте не будем откладывать в долгий ящик, воспользуемся последними погожими деньками… — Вы мне положительно нравитесь, месье Манье. В самом деле нравитесь. Но если вы еще раз исковеркаете мою фамилию, я вырву ту хреновину, что у вас потоптал, и скромлю вам вместе с землей и корнями. 18

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒