|
|||
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вечером Анна-Лийса Ихалайнен не заперла дверь на защелку для ого, чтобы Ихалайнен, вернувшись домой, смог бы войти, не стучась. Она уже легла спать, но вдруг подумала, что в печке остались горячие угли и надо бы их хорошенько прикрыть золой, чтоб к утру сохранить огонь. Она уже хотела встать для этого, но вспомнила, что Ихалайнен пошел за спичками и поэтому вставать не стоит. В обычное время она проснулась утром и, посмотрев на свою кровать, подумала: «Как видно, Ихалайнен не пришел, если его тут нет». Она обернулась к стене, но и у стены Ихалайнена не было. Тогда она подумала: «Дверь была открыта… Значит, он остался у них ночевать, раз не пришел». Она встала, взяла кофейник и, открыв крышку, понюхала содержимое. Немного поморщила свой нос и, налив воды в кофейник, выполоскала гущу, сказав: — Пора выбросить ее… Кисловато пахнет… Однако, перелив гущу с водой в котелок, сказала себе: — Не буду выбрасывать гущу. Переварю и буду ее добавлять в кофе. Наполнила кофейник водой. Взяла палку и этой палкой стала ворошить угли в очаге, чтоб раздуть огонь и сварить кофе. Перебирая угли, она с огорчением сказала: — Погасли… Надо было их получше золой прикрыть… Тут Анна-Лийса стала заниматься хозяйством. Хлопот было больше, чем обычно, так как работница ушла в отпуск. Прямо не успеть всего переделать. Время от времени Анна-Лийса отрывалась от работы и, подойдя к печке, снова палкой ворошила угли с надеждой отыскать хотя бы какую-нибудь искорку, но нет — ничего не было. И тогда Анна-Лийса отставила кофейник в сторону. Когда подошло время завтракать, она сказала: — Ну куда же девался Ихалайнен? Не идет до сих пор…
К полудню Анна-Лийса покормила скот и стала заниматься домашними делами. Потом еще раз поворошила палкой в печке и, не найдя ничего, открыла крышку кофейника и, поднеся его к своему носу, сказала: — Вода в кофейнике успеет скиснуть, пока он там ходит. Ее уже начало сердить такое запоздание мужа. И даже еда ей не показалась вкусной, поскольку она не пила еще кофе. Днем зашла в дом некая женщина, Майя-Лийса. Она положила на скамейку свой узелок и попросила попить воды, Анна-Лийса поздоровалась с ней и спросила, не сразу узнав ее: — Кажется, вы жена кузнеца Кананена — Майя-Лийса. — Да, это я… А это дом Антти Ихалайнена? — спросила Майя-Лийса. — Это его дом. — Я так и думала, что это его дом. Люди в деревне говорили, что дом Ихалайнена стоит на пустыре рядом с большой кучей навоза, — сказала гостья. — Вон как… Выходит, что люди знают про эту кучу, — удивилась Анна-Лийса. Некоторое время посидели молча, потом Майя-Лийса спросила: — Где же сам Ихалайнен? — Да пошёл он за спичками к старику Хювяринену… И где-то в пути задержался… — Ах, вон что! Через некоторое время Анна-Лийса Ихалайнен спросила в свою очередь: — Много ли собрала льна? — Не особенно много. Весной не хватило семян для посева. Но все-таки собрала, двадцать три снопа. — Ах, вон сколько льна! Есть что трепать. Говорили о том, о сем. Время от времени Майя-Лийса косила глазом на кофейник. Потом стала кашлять сухим кашлем и вдруг пожаловалась: — Должно быть, пыль в горло попала, все время кашляю. Анна-Лийса поняла, к чему она клонит, но поскольку в доме не было спичек, чтоб сварить кофе, она сказала: — Да, это от пыли у тебя в горле першит.
Однако Анна-Лийса и сама не переставала думать о кофе. Посидев и поговорив с полчаса, она сказала: — Я, бы тебя угостила кофе, да вот что-то мой Ихалайнен не идет, нечем огонь зажечь. Жена кузнеца Майя-Лийса огорчилась, но тут же дала совет: — Надо будет подуть на угли. — Чтоб огонь раздуть? — Да. — Нет, навряд ли теперь что получится. Угли ночью погасли, хотя вечером я их хорошо покрыла золой и еще, покрывая, подумала: «Мало ли, может, жена кузнеца Майя-Лийса придет, так надо будет ей кофе сварить». Огорченная Майя-Лийса покашливала все более многозначительно. Анна-Лийса снова сказала, сунув свой нос в кофейник: — Нет, верно, вода начинает скисать, а Ихалайнен все не идет. Тогда жена кузнеца Майя-Лийса сама взяла палку и стала ковыряться в углях. — Ну что, нашла что-нибудь? — спросила ее Анна-Лийса. — Тут что-то есть похожее на искорку… Только не знаю, — огонь это или что другое, — ответила гостья, и Анна-Лийса тотчас сказала: — Подуй хорошенько, вдруг, чего доброго, загорится. Нагнувшись, Майя-Лийса стала дуть на угли. Однако дула она осторожно, говоря: — Сначала сильно дуть не годится, иначе совсем погаснет. — Неужели раздуешь? — радостно спросила Анна-Лийса. Однако огня не показывалось. Найдя большой уголь, Майя-Лийса сказала: — Давай-ка вместе дуть. Обе нагнулись и стали изо всех сил дуть. Майя-Лийса придерживала уголь щепочкой. Они так сильно дули, что зола клубами стала подниматься вверх. — Дуй в тот край, — командовала Майя-Лийса. Анна-Лийса уверяла: — Я туда и дую. Однако все было безнадежно. — Нет, не загорится! — сказала Майя-Лийса. В это время шел по дороге зять Малинена, Юсси Кокко. Он случайно зашел в дом попить воды. Напившись и вытирая свой рот, он сказал: — Ряпушку сегодня ел, так вот захотелось пить. Он закурил свою трубку и хотел было идти, но Анна-Лийса спросила его: — А вы, Кокко, случайно не из дома Хювяринена идете? — Нет, не от него, но примерно из тех мест. — Ах, оттуда. А не видели ли вы где-нибудь там Антти Ихалайнена? — быстро спросила Майя-Лийса, тревожась, что ей не придется пить кофе. — Нет, не видал его там, — ответил Кокко и, снова попив воды, спросил: — На всю зиму у вас хватает воды в колодце? — У нас хватает воды… Так, значит, не видели Ихалайнена? — спросила Анна-Лийса. — Нет, — ответил Кокко и, собираясь уйти, сказал: — Ах, это вы, Майя-Лийса? — Я, — ответила та. Тут Юсси Кокко, заинтересовавшись лопатой Ихалайнена, внимательно ее осмотрел и наконец, уходя, сказал: — Так, значит, дома нет Ихалайнена? Он пошел в Луосоваара? — Да, он туда пошел и что-то не идет обратно.
Юсси Кокко ушел. Тут Анна-Лийса стала нервничать, подумав: «Ну куда же мог Ихалайнен запропаститься на целый день? В доме спичек нет, а он не идет». — А что же ты не попросила спичек у этого Кокко? — спохватилась Майя-Лийса. Тогда спохватилась и Анна-Лийса, сказав при этом: — Не догадалась спросить, все ожидала, что вот-вот Ихалайнен придет со спичками. Без кофе разговор не клеился. Однако по временам перекидывались фразами. Наконец Анна-Лийса спросила гостью: — Да ты откуда идешь со своим узлом? — Заходила к Сусо, жене Пекки Кенонена. Отнесла ей немножко пирожков и кулебяку с кашей. Поздравила ее с благополучными родами. — Да разве у Сусо ребенок родился? — изумилась Анна-Лийса. Майя-Лийса ответила: — Кто-то там в пеленках плакал у нее. — Кого, девочку Сусо родила? — с любопытством спросила Анна-Лийса. — Нет, кажется, мальчика. — Посмотрите на эту Сусо! На старости лет рехнулась! — с удивлением сказала Анна-Лийса. Тут жена кузнеца, заговорив о Пекке Кенонене и его жене Сусо, вспомнила вдруг старую историю Анны-Лийсы и сказала: — Ведь Пекка Кенонен родной брат портного Тахво Кенонена. Как будто этот Тахво одно время подумывал о тебе? Анна-Лийса смущенно ответила: — Он думал, да я об этом не думала. А Ихалайнен всегда был деловой человек и всегда в полном порядке содержал свое хозяйство. — Твой Ихалайнен старательный работник… Где же это он задержался, не несет до сих пор спичек? — задумчиво сказала Майя-Лийса. Анна-Лийса снова забеспокоилась. Она, правда, надеялась, что он сейчас придет, но все же тревожилась. Майя-Лийса усилила ее беспокойство, сказав: — Уж не случилось ли с ним чего? Может, он в канаву свалился. Однако на пути не было канав. Об этом как раз вспомнила Анна-Лийса. На это Майя-Лийса резонно заметила: — А кто его знает, может, он шел не по этой дороге, может, он пошел в обход через поле Ромппала и там как раз и упал в канаву. Такое объяснение Анне-Лийсе показалось возможным, и она с этим согласилась: — А верно, кто его знает. Может, он взял лодку у Сормула и переправился через озеро, потом пошел полем и там свалился в канаву. Теперь обе уверились, что это именно так и произошло. А тут еще Майя-Лийса вспомнила: — Ведь как раз лошадь Койвисто попала там в трясину и околела. — Да… Она там попала в трясину! — с тревогой сказала Анна-Лийса. И тут она почувствовала крайнее раздражение против Ихалайнена. Мало того, что он не вернулся вовремя, так теперь в грязной канаве валяется. Она сердито сказала: — Ихалайнен всегда был ужасно неповоротливый. В каждую канаву он готов сунуться, чтоб там в грязи поваляться. Тут Майя-Лийса в свою очередь стала бранить Ромппала: — До сих пор этот Ромппала не может своих канав в порядок привести, чтоб люди в них не падали. В общем, Анна-Лийса сильно беспокоилась. Она даже не стала жалеть Ихалайнена. Немного поговорили о коровах, но вскоре опять речь зашла о странном запоздании Ихалайнена. Анна-Лийса сказала: — Никогда он не задерживался по двое суток на таком коротком пути. — Да и негде ему там задержаться, — ответила жена кузнеца. Тревога усилилась. Анна-Лийса сказала: — Уж не сходить ли мне к Хювяринену, посмотреть — не там ли он? Да вот только не на кого дом оставить. Она ждала, что Майя-Лийса вызовется остаться тут, но Майя-Лийса ждала, что ее попросят об этом. Обе сидели, выжидая. Одна не осмелилась просить, так как не смогла угостить кофе, а другая не предложила своих услуг, так как подумала, что Анна-Лийса не хочет ее оставить у себя. С раздражением Анна-Лийса подумала: «Не хочет покараулить мой дом». Не менее раздраженная Майя-Лийса подумала: «Боится, что я тут что-нибудь у нее украду, если не хочет попросить меня остаться». Большую обиду почувствовала Майя-Лийса. Она сердито сказала: — Например, госпожа Куусела всегда просит меня побыть у нее дома, когда сама уходит… Она не боится, что у нее вещи пропадут. Этот намек Анна-Лийса не разгадала, наоборот, она подумала, что Майя-Лийса охотно согласилась бы покараулить дом госпожи Куусела, но только не ее дом. И тогда она тоже обиженным тоном заметила: — Многие тянутся к богатым, а вот побыть в крестьянском доме — так нет, если даже и попросишь об этом. Обе сидели надутые. Майя-Лийса выжидательно рылась в своем узелочке. Потом снова сказала обиженно: — Охо-хо… Нас, бедных, всегда во всех грехах подозревают. Думают, что у бедного человека и души нет. Сев за прялку, Анна-Лийса капризно бормотала под жужжание катушки: — Тянутся к богатым… Хотя бы те и не звали их караулить… А вот бедный дом обходят и презирают… Теперь они всерьез рассердились друг на друга. И стали горько вздыхать. Наконец Майя-Лийса, совсем рассердившись, стала собираться в путь. Но поскольку Антти все еще не возвращался и тревога по этому случаю росла, Анна-Лийса невольно смягчилась и даже решила упросить Майю-Лийсу остаться. Тем не менее, она сказала прежним капризным тоном: — Главное, не на чем кофе сварить… А без этого вряд ли кто согласится дом караулить. Наконец ссора стала стихать. Анну-Лийсу устрашило, что близится уже вечер. Ее волнение от этого увеличилось, и она примиряющим тоном сказала жене кузнеца: — Так, значит, льна у тебя получилось больше двадцати копен? Есть что у тебя трепать. Мир начал восстанавливаться. Жена кузнеца, смягчившись, ответила: — Земля была хорошая, иначе не выросло бы столько. А тут лен так и пер из земли, прямо страшно было глядеть. — Наверно, твой муж хорошо унавозил землю, раз так сильно перло, — польстила ей Анна-Лийса. Продолжали беседовать о разных делах, пока не помирились окончательно. И тогда Анна-Лийса рискнула попросить: — Ты бы осталась тут посторожить, а я тем временем сходила бы за Ихалайненом. Может, он действительно в канаву сунулся. Майя-Лийса с радостью согласилась остаться и тотчас стала развертывать свой узелок. И тогда Анна-Лийса пошла.
|
|||
|