Клянусь, эту рецензию писал не я, но я определенно согласен с каждым словом!!! 4 страница

– Тальбот! – прикрикнула жена. – Алексу что-то нужно.

Я провел ладонью по лицу, надеясь рассеять клубившийся в голове туман, но это не помогло. Съехав на обочину, я остановился возле кабины фуры, волнуясь все сильнее.

– Алекс, что стряслось? – спросил я, перекрикивая гул двигателей.

– Я начинаю уставать, – ответил мне Алекс.

Слова были излишни: он выглядел совершенно измотанным, а в кабине с ним были еще и двое маленьких детей. Малыши утомляют, даже когда просто лежишь на диване, а тут ситуация была далеко не такой удачной.

– Начинаешь? – поддел его я.

То ли он не расслышал меня, то ли слишком устал, чтобы понять подкол, а потому просто пожал плечами.

– Что делать будем? – спросил он.

– Я как раз об этом думал…

Алекс ожидал, что я изложу свой план. Вот только, как ни печально, у меня его не было. Когда пауза затянулась, Алекс все понял.

– Впереди есть небольшой городок. Называется Вона, – сказал он.

Теперь уже я пожал плечами:

– И что?

Вона, Детройт, да хоть Париж, мать вашу. Куда нам податься, чтобы за нами не увязался очередной мясоед?

– Там есть полицейский участок, – продолжил Алекс.

При этих словах у меня появилась надежда, пусть и слабая. Полицейский участок укреплен лучше, чем обычный дом, к тому же там есть камеры.

– Веди меня, Тонто[11]! – крикнул я.

– Черт, это еще кто такой? – отозвался Алекс.

– Забей! Сколько нам еще ехать?

– Минут десять, вряд ли больше.

– Отлично, мы разведаем дорогу.

Я нажал на газ и выехал вперед. Так было безопаснее: джип обладал гораздо большей маневренностью и при необходимости мог быстрее покинуть вражескую территорию.

Через пять минут я уже свернул с дороги по указателю на Вону. Алекс остался на шоссе, не став глушить мотор. Мы договорились, что, если я не вернусь через двадцать минут, он поедет дальше. Я знал, что он так не поступит, но таков был наш план.

Желудок скрутило. Стараясь сохранять спокойствие – что получалось так себе, – я повернулся проверить, не выдаст ли каких-нибудь сигналов моя система раннего оповещения по имени Томми. Но тут меня постигло разочарование.

– Эй, приятель, ничего не чувствуешь? – спросил я как можно более непринужденно.

– Что-то чувствую, мистер Ти, – ответил он, улыбнувшись.

Я подождал с секунду, надеясь на объяснение, но потом догадался, что «чувства» Томми были скорее связаны с его любовью к сладостям, чем с тем, как сложится наша судьба при въезде в Вону.

– Мистер Ти?

– Да, Томми, – сказал я, сбрасывая скорость до пятнадцати миль в час. Как раз для того, чтобы осмотреться по сторонам, а в случае опасности успеть уйти от нее.

– Что означает, когда прикладывают руку ко рту? – спросил он.

Я собрался было ответить, что это означает помалкивать, но потом засомневался – все же обычно велят молчать, прикладывая к губам лишь один указательный палец.

– Не знаю, Томми, а что?

– Райан одной рукой прикрыл рот, а другой указывает на шею, качая головой из стороны в сторону.

Моя нога невольно перескочила с педали газа на педаль тормоза; я остановил машину.

– Что такое, Майк? – спросила Трейси. – В прошлый раз ты так резко тормозил, когда мы чуть не сбили лося на лесной дороге.

– Все гораздо хуже. Кто-то или что-то блокирует способности Томми.

Как по команде мы все повернулись к окнам, уверенные, что тут же увидим препятствие. Но в смерти Вона была практически такой же, как и в жизни, – мертвой. Я понятия не имел, откуда у них вообще полицейский участок – разве что для ареста хулиганов, которые дразнят коров. А может, в условиях жесточайшего кризиса туда отправляли плохишей, сбивавших почтовые ящики. Черт, да мы уже на три четверти мили углубились в город, а я не заметил ни баров, ни винных магазинов – у них тут даже пьяниц не было! Содержание полицейского участка здесь явно не окупалось.

– Томми, а Райан может писа́ ть? – спросил я, без надежды надеясь. Идея была сомнительной, но я зацепился за нее. – Может, он нацарапает нам записку, чтобы объяснить, что происходит?

– О боже! – простонал Томми.

В ответ на это я снова перебросил ногу на газ, озираясь по сторонам и пытаясь понять, что его так расстроило. Я был весь на нервах, но немного расслабился, когда не обнаружил ничего в зоне видимости. В конце концов, мало ли что там привиделось Томми.

– Томми, что случилось? – спросил Тревис.

Даже Генри беспокойно заерзал – он явно почувствовал, как изменилось атмосферное давление внутри машины, пока мы ждали объяснений.

– Такое впечатление, что все пальцы Райана переломаны, – едва слышно пробормотал Томми и всхлипнул.

– Черт! Вот черт! – нервно сказал я.

– Майк, что это значит? – спросила меня Трейси, внутри которой нарастала подобная нашей с Томми паника.

Казалось, только Тревис еще сохраняет спокойствие, но и он сжал дробовик так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– По-моему, за нами охотятся, – ответил я.

Напряжение Трейси немного спало.

– Так вот оно что! Зомби уже несколько недель бродят за нами по пятам. Что в этом необычного?

– Нет… На этот раз все иначе. Дело не в зомби, которые пытаются нас сожрать. Нас выслеживают… специально.

– Но как? Это ведь невозможно! – воскликнула Трейси, скорее пытаясь доказать самой себе, что пока не сошла с ума, чем переспорить меня.

– Невозможно? Ты правда еще считаешь, что это весомый аргумент? – удивился я.

– Ладно, извини. Но как? – уже тише произнесла она. – А еще – зачем? И кому это надо?

– Может, мы вкуснее, – предположил я, и Трейси укоризненно на меня посмотрела. – Прости… – Я поднял руки, чтобы отразить возможные удары. – Неправильно подобрал слово.

– Да ладно.

Я боялся до жути, но изо всех сил старался не подавать виду ради Тревиса, Томми и Трейси, а если уж честно, то и ради себя самого.

– Я практически уверен в том, кому это нужно, и догадываюсь зачем, но понятия не имею, как это возможно.

Я поделился своими соображениями о Джастине и о том, что он притягивает к себе всех зомби в округе. Трейси мне не поверила. Уверен, она готова была отрицать это до последнего – в конце концов, какая мать поверит в то, что ее ребенок может быть опасен для остальных? Трейси смотрела на меня так, словно я только что плюнул ей в тарелку.

– Это просто теория, доказательств у меня нет.

– Придумай что-нибудь получше, студент, – бросила она, сложив руки на груди и уставившись прямо перед собой.

Все ясно. Урок номер один: никогда не делай своего ребенка козлом отпущения на глазах у жены.

Мы молча поехали дальше. В центре Воны действительно оказался ничем не примечательный полицейский участок. Я медленно проехал мимо него, высматривая, не возникнет ли проблем. Меня уже подташнивало от этого затянувшегося затишья перед бурей. Было тихо, до ужаса тихо. Участок был не больше средней прачечной и выглядел не лучше, но все мы с легкостью могли в нем разместиться. К счастью, два окна на фасаде были забраны решетками, а дверь казалась достаточно крепкой. И с чего вдруг я вспомнил слоган из рекламы ловушек для тараканов? Он снова и снова прокручивался у меня в голове: «Добро пожаловать! Назад никто не выйдет».

– Черт, не нравится мне все это, – сказал я, ни к кому не обращаясь.

– Так давай уедем? – поспешно предложила не менее встревоженная Трейси.

– Спать в «джипе» посреди дороги мне и подавно не хочется. Так что это меньшее из двух зол. Придется остаться в Воне.

– Уверен? – спросила жена, осматривая салон, как будто он вдруг разом стал просторнее.

В ответ я зевнул. Мое молчание оказалось худшим из всех возможных решений. Я включил поворотник, чтобы заехать на парковку, как будто желая предупредить всех многочисленных водителей позади меня, что собираюсь повернуть.

– Что ты делаешь? – спросила Трейси.

– Омлет готовлю, – огрызнулся я. Время от времени у меня отказывают тормоза, и я начинаю говорить первое, что приходит мне в голову. – Черт, прости, Трейс. Я просто вымотался.

Интересно, такого извинения достаточно? Я с опаской посмотрел на жену. При встрече с диким зверем (в нашем случае – с самкой человека) лучше всего избегать прямого зрительного контакта и не совершать быстрых и резких движений. Судя по тому, как она сложила руки на коленях, удар мог последовать в любую секунду, а когда я медленно поднял взгляд, в ее глазах пылала ярость, которая подтвердила мои подозрения: я все еще был в опале.

– Тальбот, может, проверишь уже, открыта ли дверь?

Предложение было вполне обоснованным. Моя реакция – вовсе нет. Ни с того ни с сего сама мысль о том, чтобы покинуть относительно безопасную машину, показалась мне худшей из возможных идей. Вот черт! Я хотел предложить подвести «джип» к двери, чтобы она быстро дернула за ручку, но было ясно, что она на это скажет. Я даже начал придумывать аргументы вроде: «Я останусь за рулем, чтобы сразу нажать на газ, когда ты сядешь обратно». Или: «Ты что, забыла, что плохо справляешься с ручной коробкой? » Или еще того лучше: «Ты меньше меня, поэтому им не очень захочется тебя есть». Проклятье.

– Верно, сейчас выясню, – выдавил я с улыбкой Чеширского Кота.

Я вышел на посыпанную гравием парковку. Мелкие камушки хрустели у меня под ногами, распугивая воронье. «Зашибись, – подумал я, вернувшись к привычному мне грубоватому способу выражения мыслей. – Как будто здесь и без того было недостаточно жутко».

– Трев, дай-ка мне револьвер, – сказал я.

Тревис проверил барабан и убедился, что револьвер заряжен.

– Пап, хочешь, я пойду с тобой?

Само собой, я этого хотел, но однажды я уже имел разговор с Трейси на эту тему, а во второй раз она проигрывать явно не собиралась.

– Нет, – бросил я и тотчас почувствовал, как Трейси немного расслабилась. – Возьми винтовку и при необходимости прикрой мое отступление.

Мне не хотелось, чтобы он стрелял из дробовика, ведь в сложившейся ситуации мне не хватало только вытаскивать дробь у себя из задницы. Я снова взглянул на Томми, надеясь на какое-нибудь божественное вмешательство, но ничего не получил – он не попытался остановить меня и только пожал плечами.

Глубоко вздохнув, я сделал первый шаг, и холодный ветер ударил мне в лицо. Я вобрал в легкие побольше морозного воздуха и выдохнул; изо рта пошел пар. До двери полицейского участка было пять нормальных шагов, но я сделал пятнадцать маленьких и осторожных. «Только бы закрыто! Только бы закрыто! Только бы закрыто! » Ручка тихо повернулась, и дверь открылась. Внутри царил полумрак, расчерченный полосами света, проникающего сквозь пыльные окна. На свету медленно кружилась пыль. Сильно воняло. Я отшатнулся. Трейси перебралась на водительское сиденье, а Тревис вышел из машины, чтобы обеспечить себе лучший обзор.

Я вздрогнул, когда Трейси крикнула:

– Что там?

Что ж, если они еще не выяснили, что мы здесь, теперь знали наверняка. Не поворачиваясь, я ответил:

– Воняет, как Генри после бобового буррито.

По-моему, вышло довольно смешно. Трейси аж позеленела при воспоминании об этом. Еще и суток не прошло, как мы избавились от этой вони, а такое быстро не забывается.

– Смертью пахнет.

– Залезай, поехали, – взволнованно велела Трейси.

Ее предложение мне понравилось, но любопытство не давало мне покоя – на меня ведь не напали сразу. К тому же для такого любителя пушек, как я, это место таило кучу сокровищ.

– Подгони сюда тачку и включи фары.

– Ты серьезно? По-моему, лучше просто убраться отсюда, – ответила Трейси.

– Может, ты и права, но все равно подъезжай ближе.

Тревис пошел рядом с джипом, внимательно глядя по сторонам. Томми встревоженно выглядывал из окна, но не смотрел вперед – он смотрел туда, откуда мы приехали. То ли он чувствовал приближение чего-то, то ли хотел поскорее вернуться – мне оставалось только гадать. Трейси подъехала ближе, и фары осветили здание, хоть и не слишком ярко, но внутрь свет почти не проник.

– Можешь сдать назад и повернуться так, чтобы одна из фар светила точно в дверь? – как можно вежливее попросил я.

– Что ж ты сразу не сказал? – огрызнулась Трейси.

Было очевидно, что не стоит озвучивать те ответы, которые тотчас родились у меня в голове, если мне еще хочется сохранить добрые отношения с женой, поэтому я как можно спокойнее произнес:

– Да, не подумал заранее.

И почему только здравый смысл не считается добродетелью? Надеюсь, моя жена никогда не прочтет эти дневники.

Она резко сдала назад, и джип заглох. По всем законам классических фильмов ужасов как раз в этот момент должно было появиться чудовище. Я вздрогнул, когда Трейси снова включила зажигание и тарахтение мотора, эхом отдающееся от стен, поглотило все другие звуки. Момент настал. Я замер. Рука, зубы, укус – что-то должно было случиться с минуты на минуту.

– Ой! – крикнула Трейси в окно.

Я чуть не обделался. Впрочем, гордиться здесь нечем. Я ведь не герой боевика с кучей дублеров и не персонаж компьютерной игры. У меня нет запасных жизней и возможности сохраниться: жизнь одна – если что-то идет не так, на кнопку перезагрузки здесь не нажмешь.

Трейси переставила джип, и свет одной из фар прорезал сумрак. Теперь был освещен практически весь участок, но мне все равно казалось, что в темных углах таятся жуткие монстры. Справа от меня стоял стол с засохшим цветком в горшке. Скорее всего, в кресле когда-то сидела крепко сбитая пожилая дама с веселым нравом. Секретарша, должно быть, знала всех жителей этого маленького городка. Сразу за ее столом была дверь в кабинет городского шерифа. Откуда я это знал? На двери висела табличка с надписью «Шериф», которая рассеивала все сомнения. Я никак не мог выкинуть из головы образ Энди из Мэйберри. Оставалось только надеяться, что здесь нет своего Барни Файфа, который вечно все портит[12].

Слева была полупустая пирамида для ружей. Похоже, шерифа не застали врасплох. Мне подумалось, что он пал смертью храбрых, до последней секунды защищая тех, кому всю жизнь служил. Я не знал его и никогда уже не узнаю, но в моих глазах он был настоящим героем.

Я снова обратил внимание на дальнюю часть участка, где находились камеры. Мне были видны толстые металлические решетки, но ничего более. Свет фар туда не доставал, и, если там что-то и было, оно решило пока не выдавать своего присутствия. В любом случае, источник вони находился там.

Что я за выживальщик такой? У меня даже фонарика с собой не было. Впрочем, здесь это была не проблема. Я подошел к оружейной пирамиде и взял один из двух штурмовых поясов. Тяжелый, похожий на дубинку фонарик удачно лег мне в руку. Я надеялся, что четыре батарейки типа D, питающие фонарь, еще не выдохлись. Естественно, я поступил, как умный человек, и решил проверить это, направив фонарь себе прямо в глаза. Ничто так не подстегивает выброс адреналина, как временная слепота. Я тотчас отвел фонарь и принялся размахивать им из стороны в сторону, надеясь, что смогу справиться с противником, который вдруг возникнет у меня на пути. В конце концов я сбил со стола лампу и на звук бьющегося стекла в участок вбежал Тревис. Он заслонил собой свет фары, и все снова погрузилось во тьму. Если, конечно, наш противник не прятался за лампой или на потолке (куда светил фонарик), следующие несколько мгновений могли стать для нас фатальными. Как знать, может, и у Джона Уэйна[13] были такие моменты?

– Пап, ты в порядке? Что случилось? – спросил Тревис и, догадавшись, что загораживает собой весь свет, шагнул в сторону.

Со мной все было в порядке, это правда. Но как ответить на второй вопрос? Здесь все было сложнее. Стоило ли мне солгать и сказать сыну, что я боролся с легионом живых мертвецов? Во мне все еще оставались крупицы гордости. Признавшись, что я случайно ослепил себя, а затем чуть не обосрался, когда разбил лампу в попытке нейтрализовать невидимого противника, я бы потерял все намеки на это великое человеческое качество. Нет, лучше уж соврать. Тогда гордость останется при мне. Пусть уж лучше считает, что я рискнул собой ради всех остальных.

– Летучая мышь пролетела.

Тревис посмотрел наверх. Не поверив ни единому слову, он снова взглянул на меня.

Черт, должно быть, недоверчивость досталась ему от матери. Я навел фонарик на камеры, в основном чтобы отвести внимание от себя. Зрелище, конечно, было не из приятных, но все же не так ужасно, как могло бы быть. В самой дальней от нас находился человек, и, похоже, довольно молодой. Впрочем, точно его возраст определить было затруднительно, потому что он посинел от холода. Он свернулся в позе эмбриона на маленьком коврике, видимо, чтобы согреться под куцым пледом вроде тех, что выдают в самолете.

– Бедняга. Наверное, его посадили как раз в тот день, когда все это началось.

– Мы сможем его вытащить? – спросил Тревис.

– Что вы там так долго? – крикнула Трейси из джипа.

– Прибираемся тут!

Я снова подошел к оружейной пирамиде, откуда чуть раньше взял фонарик, и обнаружил связку ключей, висящих на огромном кольце – я-то думал, что такие только в кино бывают. С секунду помедлив, я вставил ключ в замок. Вдруг зомби просто прикидывался мертвым?

– Пап? – сказал Тревис. Продолжать не было нужды – я и так понял его молчаливый вопрос. Я прекрасно справился: моя паранойя генетически передалась и детям.

Проклятье! Не хватало еще, чтобы я зашел в камеру и стал бы его выволакивать, и тут он ожил бы и решил меня сожрать.

– Скажи маме, чтобы приготовилась. Господи, прости меня за то, что я собираюсь сделать.

Моему внутреннему благочестивому католику нелегко было побороть чувство вины за тот грех, который я вот-вот должен был принять на свою душу, но инстинкты выживальщика кричали, что я и с этим смирюсь. Я прицелился и выстрелил человеку прямо в голову. На дальнюю стену полетели ошметки замерзшего мозгового вещества.

В замкнутом пространстве прогремел выстрел, который сменился негромким треском. Я не сразу понял, что этот звук издают капли холодной крови, падающие на пол. Что ж, теперь еще и это будет мучить меня в кошмарных снах.

Я вытащил почти обезглавленное тело из офиса, радуясь, что густая, полузамерзшая кровь не оставляет предательского следа, говорящего о моем преступлении, и бесцеремонно бросил его у дальней стены здания. Тогда я еще не понял своей ошибки, но тем самым я фактически прикормил акул – окровавленное тело стало приманкой для нашего противника.

Дверь я оставил открытой, надеясь, что вонь немного рассеется к тому времени, когда мы вернемся. Мы снова поднялись на шоссе по тому же съезду – должен признаться, мне от этого стало не по себе, ведь правила движения впечатались в мою голову намертво и ездить как попало мне было не слишком удобно. Поравнявшись с фурой, мы увидели Алекса, который нервно переминался с ноги на ногу в ожидании нас.

– Ну что там, Майк?

Мне хотелось отделаться стандартным «город мертв», но шутка стала уже слишком банальной.

– Черт, Алекс, мне это место не по душе. Мы ничего не увидели – ни людей, ни мертвецов, ни спринтеров. У тюрьмы только один вход. Из плюсов: на окнах решетки, а дверь довольно крепкая. Давай спустимся и припаркуем фуру прямо у входа, чтобы мы могли быстро запрыгнуть в кабину, если к нам на ужин заявятся незваные гости.

– А толку-то, Майк? Мы все в кабину не влезем! – воскликнул он.

– Друг, ты просто устал, – сказал я, похлопав его по плечу, что ему явно не понравилось. – Ладно, – бросил я и убрал руку.

– Прости, Майк, я с ног валюсь.

«Блин! Да ведь и я тоже! » Так, это уж слишком. Я так громко проорал это у себя в голове, что Алекс, похоже, все понял.

– Не боись, в кабину полезешь только ты, а потом подведешь фуру задом к двери.

Он кивнул. Черт, он был хорошим другом, и я надеялся, что не испортил наши отношения. Я потерял не одного потенциального союзника из-за собственной несдержанности, а союзники сейчас были на вес золота.

– А ваши машины?

– Конечно, не хочется их потерять, но лучше уж так, чем погибнуть, – сказал я настолько непринужденно, что Алекс даже усмехнулся. – Участок в центре города, по правую руку от дороги. Я поеду первым.

Не говоря больше ни слова, Алекс поднялся в кабину. Мы обернулись всего за десять минут, но за это время успели сгуститься сумерки. Дверь участка все еще была открыта нараспашку, ожидая нашего возвращения, как голодный гризли ждет лосося.

Когда приходится выживать, воображение быстро становится проклятием. На земле и так творятся чудеса, поэтому в дополнительной фантастике просто нет смысла. И все же я не мог отделаться от мысли, что Безголовый Фред[14] уже воскрес и терпеливо ждет нас внутри. Может, пусть первой зайдет миссис Дено? Казалось, ничего логичнее и придумать нельзя. Ведь это своего рода жертва. Никто не будет по ней скучать. А что? Как будто вы сами об этом не подумали!

Глава 10
Дневник Майка. Запись восьмая

Через двадцать минут мы все уже были в участке. Мы установили два больших фонаря на манер свечей, и они осветили практически все помещение, за исключением самой дальней камеры, куда я то и дело посматривал. Джен разыскала немного топлива для стоящей в углу маленькой печки-буржуйки. Я не собирался признаваться, что при первом осмотре ее не заметил. На смену мертвенному смраду пришел запах жизни. В плохие дни (а в последнее время почти все дни были плохими) по части запахов мы явно давали фору нашим мертвым собратьям. Товарищи уже не раз поглядывали на меня, когда Генри выпускал газы.

Еще через десять минут мы сделали то, что всегда делают люди: пометили свою территорию. Тальботы заняли первую камеру – самую дальнюю от бывшей обители «Фреда». Мы оказались далеко от печки, но вместе с тем далеко и от двери и окон. Я не мог отделаться от чувства, что незваных гостей нужно ждать именно оттуда. Хотя окна были зарешечены и прикрыты ставнями, они все равно оставались самой уязвимой частью здания. Тепло от печки дойдет сюда нескоро (а может, и вообще не дойдет), но в маленьком полицейском участке было столько народу, что это не казалось проблемой.

Стало теплее, и разговоры затихли. Один за другим измотанные беглецы начали погружаться в сладкие сны (в любом случае худший кошмар, чем тот, в котором мы жили, не так-то просто было себе представить).

– С Рождеством, – громко сказал я.

В ответ мне раздалось несколько приглушенных «С Рождеством», но большая часть людей не обратила внимания на поздравление.

Через десять минут, несмотря на тихие разговоры, кашель и яркий свет фонарей, я заснул. Для меня это был настоящий подвиг. Что касается сна, я был настоящей примадонной: засыпал только в абсолютной тишине, а проснуться мог от любого шороха.

«Тальбот! »

Я тут же сел.

– Что? – спросил я… пустоту.

Сложно было сказать, сколько я проспал, но утро еще не наступило. Все спали, за исключением сидящего у окна часового (это был Игорь), но он на меня даже не смотрел. «Черт, кто меня позвал? » – сонно подумал я. Я практически не сомневался, что кто-то выкрикнул мое имя во сне – к примеру, ему снилось, что он дает мне подзатыльник за прошлые обиды. Здесь у многих был на меня зуб – взять хотя бы Трейси. «Нет, вряд ли это Трейси, мне показалось, что голос мужской». А, фиг с ним, Би-Эм мог наорать на меня и завтра. Я снова положил голову на импровизированную подушку из сиденья стула.

«ТАЛЬБОТ! »

На этот раз зов был громче.

Я снова сел, но часовой так и не повернулся ко мне. Он просто не мог этого не услышать. Если уж на то пошло, такой крик должен был разбудить добрую половину спящих. «Какого хрена? » Да, именно так я и подумал. Просто супер: теперь я слышал голоса у себя в голове – и был даже не голос Томми. Я посмотрел на парня. Его лицо казалось встревоженным, но он определенно спал.

«ТАЛЬБОТ! » – проорали снова.

Я вскочил на ноги.

– Да что такое, черт вас дери?!

На этот раз Игорь повернулся ко мне, но остальные, к счастью, не проснулись.

– Ничего… Ничего, – сказал я ему.

Или я был довольно убедителен или же ему просто не было до меня дела, потому что он буркнул что-то по-русски и снова повернулся к окну. Я снова сказал: «Что? » – теперь едва слышно. И все же громче, чем требовалось, ведь голос был лишь у меня в голове. С каждым днем мне все больше хотелось сделать полное обследование головного мозга.

«Я иду! » – произнес голос, а потом сигнал пропал, как будто выключили телевизор.

Я покрылся холодным потом. Голос был мне знаком. Но как это возможно? Мне сразу же захотелось подойти к окну и посмотреть, не происходит ли что снаружи.

Когда я подошел к двери камеры, Генри умоляюще посмотрел на меня. Я знал этот взгляд. Ему нужно было на улицу.

– Пойдем, дружище.

Он радостно завилял обрубленным хвостом. Пробираться между спящими, особенно имея на буксире Генри, было не слишком удобно.

– Ты куда? – спросил Игорь, когда я подошел к двери.

– Пса надо вывести.

– Догадываюсь. Он всю ночь воняет.

– Прошу прощения, – сказал я, опустив голову.

Учитывая, насколько токсична была вонь Генри, я не удивлялся, что мало кто мог ее выносить. Я начал поворачивать ручку.

– Я бы не стал этого делать, – спокойно произнес Игорь, напрягшись при этом всем телом. Я нисколько не сомневался, что, открой я дверь, он тут же пристрелит меня. – Тут тебе не «Вендис»[15], мы допоздна не работаем.

Ему так понравилась собственная шутка, что он беззубо заулыбался сам себе.

Я понятия не имел, о чем он говорит. Должно быть, он продолжал потягивать выпивку из собственной заначки.

– Слушай, Игорь, если тебе кажется, что от одной вони Генри краска трескается, представь, что будет, когда он навалит здесь огромную горячую кучу. Когда все проснутся от вони, я скажу, что это ты не позволил его вывести.

Моя угроза не возымела никакого действия. Затем на меня медленно начало снисходить озарение. Теперь я понял шутку о «Вендис».

– Вот черт. Сколько их? – спросил я. – И давно они здесь?

– Ну вот, дошло наконец, – улыбнулся Игорь, хотя я и не понимал, что, черт возьми, во всем этом было такого смешного (и чуть не высказался по этому поводу). – Всего двое. Похоже, шериф и его заместитель вернулись на работу. Шатаются здесь минут пятнадцать.

– Ты никому не говорил? – недоверчиво спросил я.

– Зачем? Какой смысл? Они там, мы здесь.

Мне хотелось наорать на него, но вообще-то он был прав. Нам, людям, нужен отдых. Но наше убежище с легкостью могло стать ловушкой. Когда путь к отступлению только один, вариантов у тебя не так уж много.

– Разберемся с ними утром, когда все проснутся.

Это тоже было логично. И когда только Игорь превратился в Сократа?

– Кто-нибудь из них что-нибудь говорил? – спросил я, и Игорь глянул на меня так, словно я нашел и выпил всю его заначку. – Я так понимаю, нет?

Генри заскулил.

– Отведи-ка его в туалет.

Я повел пса в уборную, напоследок сказав:

– Игорь, сообщи мне, если их станет больше.

Мой приказ не предполагал возражений.

– Да, да, – рассеянно ответил Игорь, махнув рукой, и снова повернулся к окну.

Когда Генри закончил свои дела, я вернулся в камеру и обнаружил, что Джастин не спит.

– Поспи, приятель. Завтра снова будет долгий день, – сказал я.

Я имел в виду, что нам снова нужно будет трястись в машине, но при этом думал о незваных гостях, которые бродили вокруг. Вряд ли хоть кто-то из нас был готов вступить в очередную битву на выживание.

– Я весь день спал. Посплю, если захочу, – огрызнулся Джастин.

В обычных обстоятельствах такая дерзость, особенно от собственных детей, моментально вывела бы меня из себя, но сейчас Джастин так дерьмово выглядел, а я так дерьмово себя чувствовал, что мы просто уравновесили друг друга.

«Мы должны его убить. Он вечно говорит нам, что делать».

– Так и есть! Я бы преподал ему урок.

«Все просто: одна пуля в сердце – и всем твоим проблемам конец».

– Погоди-ка, разве не всем НАШИМ проблемам?

«Убей его».

– Кто ты? Я не могу его убить, он мой отец.

Джастин невольно поежился.

Генри снова заснул уже через несколько секунд – для собаки это не так уж сложно. К несчастью, мне повезло гораздо меньше. Я все никак не мог найти удобную позу. Перевернувшись в третий раз, уже проклиная все на чем свет стоит, я заметил, что Джастин смотрит на меня. Взгляд его не сулил ничего хорошего. У меня появилось отчетливое ощущение, что он хочет меня ударить. Когда он понял, что я поймал его взгляд, маска жестокости исчезла с его лица. На секунду он показался сбитым с толку, а затем перевернулся на другой бок, словно смутившись, что его поймали за неподобающим занятием.

Я с нетерпением ждал наступления утра. Ночка и так выдалась до ужаса странная. С первыми лучами солнца послышались удары, а мой сон о том, как я развлекаюсь с Чудо-женщиной, перестал быть интересным. При каждом нашем движении изголовье кровати стучало о стену, да так громко, что я в конце концов проснулся. В этот момент я не только понял, что на самом деле не трахнул Чудо-женщину, но и с трудом смог поудобнее утроить свое достоинство в трусах. А затем, как будто этого было мало, я догадался, что стук издают отнюдь не страстные любовники – его производят нежеланные гости. Причем они не доставили нам завтрак, они собирались его получить.

Я быстро сел. Игорь все еще оставался на посту… но глубоко спал. Еще пара человек озирались по сторонам, но никто не понимал всей опасности происходящего. Я поднялся на ноги и поморщился, когда ширинка царапнула эрегированный член. Согнувшись пополам, я попытался свести к минимуму обжигающую боль, которая мгновенно пронзила меня. Хрен с ними, с этими зомби. У меня есть дела поважнее. Несколько раз глубоко вздохнув и с трудом сдержав рвотные позывы, я почувствовал, что худшее уже позади. Вот бы это и стало самым худшим за весь сегодняшний день (забегая вперед: нет, чуда не случилось, день начался плохо и становился лишь хуже)! Только я начал медленно разгибаться, меня прервал резкий стук в дверь. Сквозь щели дрожащей на петлях двери внутрь участка пробивались ослепительные лучи солнца, но сама дверь, похоже, поддаваться не спешила.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒