Вместо эпилога 25 страница

– Да. И он гиперактивен во всем, начиная от работы и заканчивая личной жизнью. Это я тебе к тому, что скучать в союзе с ним точно не придется.

– Но их, получается, совсем мало. Как хватает на всю расу?

– Повторяю, все мы связаны в единую цепь, поэтому хватает каждому, но сейчас момент очень критический. Если у Гайяра не будет наследников мужского пола…

– И кто его пара, не важно? Значит, обрадовались не мне, а вообще факту его объединения с кем‑ то?

– Тому, что он наконец собрался завести семью, конечно, обрадовались. До этого, как ни старались объединить его с Нирандой, он все тянул и откладывал. Хотя поначалу тебя всерьез не воспринимали, полагая, что ты легко подчинишься его воле. Ну и раса твоя… Все же стереотипы сильны и у нас. Но когда он осознанно подверг себя такому риску, отправившись лично к Измененным, всем – и Совету Верховных – стало ясно, что твоя значимость для него колоссальна. А когда выяснили, что он тебя выбрал разумом и у вас будет гармоничный союз, а значит, большая вероятность нескольких потомков… К тому же в таком союзе первородный более продуктивен в силу того, что лично мотивирован, изначально «заряжен» на созидание. Ты, Оля, придаешь ему жизненные силы, а значит, и нам всем тоже. Так что, уверяю тебя, мы – заявляю от лица нашей расы – очень рады твоему в конечном итоге воссоединению с нашим первородным. И я полагаю, что скрывать это от тебя неверно. Ты достаточно разумна и ответственна, чтобы понимать, что в любом союзе присутствуют не только блага и привилегии, но и налагается ответственность. В данном случае это ответственность за всю нашу расу.

Да уж… Сейчас, подумав о том, что вынудила его пойти на переговоры с Измененными, я испугалась, если можно так сказать, задним числом. Что бы я натворила, не осуществись эта рискованная задумка? Если бы Измененные знали значимость того, кто оказался в их руках? Понятно, почему они столько скрывают о себе. Это же неимоверная уязвимость! Смогу ли я быть достойной его и помогать на его пусть и в какой‑ то мере физиологически естественном поприще? Служить поддержкой в его нелегкой судьбе? Вот уж точно, Советом Верховных вариант моего последующего ухода не рассматривался. А что я? Достаточно ли будет просто любить его, всегда быть рядом, разделять с ним груз принятых решений? И тут меня запоздало торкнуло:

– Подожди, как это – выбрал меня разумом? Ведь дело в том, что Крейван в плену впрыснул мне в рану его эниар, – боясь поверить в такую возможность, переспросила я.

– Оля, если бы было иначе, ты бы не сдернула тогда с него эту капсулу. Не будь на то его подсознательного желания, ничего бы не вышло. Сам шнурок, на котором мы ее носим, – это наше рудиментарное образование, отделяющееся от тела на третьем году жизни. Оно подобно покрову наших крыльев – неимоверно прочное. Разорвать без соответствующего импульса от сознания владельца его нельзя. И Крейван понимал это глубоко внутри, уверен. Даже если сам и не мог поверить в такую возможность, он не мог не считаться с тем фактом, что капсулу ты сняла сама. Потому и впрыснул, потому и спасал до конца. Ведь это был эниар первородного, а значит, залог дальнейшего благополучия его народа.

– А опасность для наших детей есть? – Эта мысль не давала покоя.

– Оля, тут все не так однозначно, и пока ты не знаешь о сути первородства, ты не поймешь. Мой тебе совет – жди. Если он обещал тебе рассказать – расскажет.

– Но что, если я забеременею до этого?

– Полагаю, ему слишком важно твое отношение, чтобы допустить подобное. Доверься ему в этом. Сомневаюсь, что он пойдет на утрату твоего доверия, на твою заведомую обиду или ненависть ради попытки манипулировать, используя свои возможности.

Это несколько обнадеживало. Хотя не проясняло положение вещей.

– А с медицинской точки зрения? Ты уверен, что мне не надо проходить процедуру подавления генетической составляющей в репродуктивных клетках?

– Уверен. Даже земляне, пусть и на неосознанном уровне, подвержены влиянию различных излучений. А уж силовое целенаправленное излучение первородного неймарца… Поверь, он твоим сознанием и любыми физиологическими процессами организма управлять может. Как‑ нибудь, для опыта, пожалуйся ему на плохое настроение или головную боль – вот и проверишь.

Это натолкнуло на мысль о яйцекладущих. Но как, не обидев, изложить суть сомнительного вопроса?

– Тинараг, я… э‑ э‑ э… на случай заблуждения, не принимай близко к сердцу, но вы – живородящий вид?

– Если бы ты спросила именно о неймарцах, я бы ответил – да. Но с первородными все немного иначе. Повторяю, они устроены немного по‑ другому, и отсюда вытекают определенные отличия. И это имеет обоснованные причины. Но зачатие происходит естественным для тебя путем.

– Но как же я? Ты же понимаешь, я физиологически не могу иначе… – Я растерялась, не зная уже, что и думать.

– Не переживай, все не так страшно, как ты представляешь себе. Просто подожди и доверься ему.

Медик осторожно в дружеском легком пожатии коснулся моей руки. И тут же, привлекая внимание, меня тронул Оболтус. Переведя взгляд на кактус, обнаружила, что он солидарно кивает, присоединяясь к совету неймарца. Проследив за этим маневром, док недовольно буркнул:

– Он все же не безнадежен. Но одного больше не оставляй!

Оболтус снова закивал.

– Спасибо большое тебе за беседу, – поблагодарила неймарца, – хоть в чем‑ то разобралась.

Тинараг ехидно хмыкнул:

– Угу, а меня за это частично разберут на запчасти.

– Если что – сигнализируй, и мы с Оболтусом единым фронтом встанем на твою защиту, – улыбнулась я.

– О! – Док впечатлился. – Оля, не зря ты мне с самой первой встречи понравилась. Хотя кэпа ты вообще потрясла!

Попрощавшись с все больше вызывающим мое уважение медиком, мы с Оболтусом отправились к Шейн‑ огану. Если повезет и он задержался с обедом, составлю ему компанию – надо прояснить текущие дела.

Повезло! Тарн обнаружился в блоке прогнозистов сосредоточенно погруженным в работу и забывшим о времени. А еще обнаружилась… поднятая перегородка, отделявшая помещение от капитанского мостика, и собственно муж, что‑ то обсуждавший с Эльдаром, склонившись над визуализатором. Но стоило мне показаться в проеме двери, как он сразу бросил внимательный взгляд в мою сторону. Выражение лица не изменилось, но в глазах появилось тепло. Ненадолго задержавшись на месте, не зная, как поступить – подойти к нему и расцеловать, как намеревалась, или не мешать рабочему процессу и увести тарна в столовую, застыла в нерешительности. Но Гайяр позвал сам:

– Оля!

С улыбкой, ощущая бросаемые украдкой взгляды присутствующих пилотов, помощника и еще неизвестного мне айкара, стараясь не выдать волнения, подошла к своему неймарцу и, привстав на носочки, потянулась к его губам. Гайяр склонился навстречу и, слегка приобняв меня за плечи, позволил себя поцеловать.

– Выспалась? – совсем тихо, на ушко, все с тем же нейтральным выражением лица.

– Не‑ а, – мотнула я головой. – Оболтус притащился.

Гайяр окинул недовольным взглядом скромно оставшийся в моем рабочем блоке кактус.

– Но все хорошо, – поспешила я прошептать, радуясь, что Эльдар отступил в сторону, давая нам возможность пообщаться. – Я так рада была его увидеть!

Гайяр хмыкнул.

– Вот хочу с Шейн‑ оганом на обед сходить, а у тебя узнать следующее… Думаю организовать земной ужин, может быть, маму твою пригласим? Или это для нее не вариант – в смысле земная еда?

– Думаю, идея замечательная. Я ей предложу. Тем более что она сегодня с самого утра ведет какие‑ то дистанционные посольские переговоры и наверняка будет рада возможности отвлечься и просто побыть в семейном кругу, – сразу же отреагировал муж.

Довольно кивнув, тут же двинулась обратно, чтобы не занимать у мужа много времени. Гайяр пошел рядом, видимо решив проводить до блока. Друг и коллега, наблюдавший за нашим приближением, вопросительно посмотрел на меня.

– Думала тебя на обед сманить, – пояснила я причину появления. – Обсудить рабочий график. Может быть, введешь меня завтра в курс текучки и послезавтра возьмешь выходной? А я поработаю за двоих. Не только тебе все тащить.

Тарн задумался, размышляя над вариантом.

– Что ж, я с удовольствием готов и на обед, и на выходной, – в итоге заверил он меня. – Оболтус с нами? А то я его с утра уже на весь день покормил.

– Как? – неожиданно вмешался стоявший рядом со мной Гайяр. – Я его тоже с утра плотно покормил. И кухню потом для его посещений заблокировал, чтобы он сам в системе доставки еще порцию не добыл.

Тарн и неймарец с немым вопросом в глазах дружно уставились на меня. А что я? Я была в шоке от прожорливости этого розового оглоеда, но выдавать его язык не повернулся. Но, видимо, мое ошарашенное лицо было красноречивее любых слов, поскольку разом посуровевший взгляд мужа переместился на несчастную жертву злонамеренного стечения обстоятельств. Кактус, не ожидавший от судьбы подобной подлости, экспрессивно всплеснул отростками и, сжавшись в предчувствии выволочки, спрятался за мое кресло. Чувствуя, что питомцу, как никогда, нужна поддержка, я высвободилась из рук обнимавшего мужа и уверенно шагнула вперед, закрывая собой Оболтуса.

– Ну что вы в самом деле. Жалко, что ли?

– Но, Оля… – растерянно промолвил Шейн‑ оган.

– Ты думаешь, он просто так столько лопает? – очень серьезно перебил тарна муж.

– Растет ведь, – высказала я единственное разумное предположение.

– Он уже вырос, – уверил друг. – В том‑ то и дело.

– И что? Теперь толстеть начнет? – К чему они ведут, никак не понимала.

– Нет, – значительно пояснил Гайяр, – размножаться!

Ого! Об этом моменте я как‑ то не подумала. В данном вопросе я о гирденциях узнать все так и не успела. Но на автомате обернулась и тоже вопросительно уставилась на кактус. Последний от такого избытка пристального внимания смутился и даже… покраснел! Да‑ да! Привычно розовые отростки немного заалели. Во дает!

– А как он… ну, один… – как‑ то растерялась я от их очевидной озабоченности этим вопросом. – И вы разве против что‑ то имеете?

Шейн‑ оган испуганно на меня уставился, а Гайяр вздохнул:

– Почкованием, Оля! Вот из каждого этого его маленького отросточка, – при этом красноречивым жестом он обвел уже отчетливо пылающие многочисленные листики кактуса, – может появиться новая гирденция. Достаточно его отделить и временно укоренить в грунте. А ты только представь себе такое множество Оболтусов! Боюсь, этого мы все не вынесем.

В полной растерянности я взирала на поникший кактус, который находился в крайней степени смущения, судя по общей красной расцветке.

– И что с этим делать? Может быть – пускай, отдадим в добрые руки? – внесла я рацпредложение.

Оболтус резко воспрянул духом и, встрепенувшись, кинулся ко мне благодарно обниматься.

– Вряд ли теперь кто‑ то возьмет. После всего, – обреченно сообщил коллега. – А может быть… э‑ э‑ э… обрезать их?

Кактус нервно дернулся и начал заваливаться набок, явно намереваясь упасть в обморок от ужаса. Но потом, передумав, остановился на полпути к полу и, резко разогнувшись, начал распушивать колючки, всем своим видом сообщая тарну, что живым не дастся.

– Не поможет, – заверил Гайяр, – он их быстро отрастит снова.

– Стойте! – спохватилась я, не меньше Оболтуса перепугавшись подобной перспективы. – Давайте без крайних мер. Мы с ним все обсудим и сами решим, как быть. Ведь так, мой хороший?

Розовато‑ красный перспективный родитель быстро‑ быстро согласно закивал и не мешкая заковылял к выходу из блока. Мы втроем молча наблюдали эту картину панического бегства.

– Гирденция‑ интеллектуал с проснувшимся инстинктом размножения – это страшно! – озвучил общую мысль тарн, после чего кивнул на выход и мне: – Идем?

Быстро чмокнув Гайяра в щеку, я последовала примеру кактуса, слыша, как тарн топает следом.

Глава 46

Кира

В столовой, помимо нас, обнаружилось немало народу. В принципе я была к этому готова и весь путь сюда настраивалась на первое появление в обществе членов экипажа, подозревая, что не мы одни припозднились с обедом. Потому и Шейн‑ огана с собой позвала – так увереннее как‑ то, потому и Гайяра не пригласила – в его обществе нервничала бы еще больше, чем сейчас. Оболтус после пережитого стресса решил удалиться в каюту. Надеюсь, для размышлений о насущном, а не для размножения.

Заметили меня все, это очевидно. И поняли, кто я, тоже. Но вот пренебрежения, в избытке присутствующего ранее, я не чувствовала, хотя любопытные, местами оценивающие взгляды ощущала постоянно. Уважительно здоровался с нами каждый встречный, мы в ответ с тарном сдержанно отвечали. Но при этом скованность и напряженное ожидание просто витали в воздухе. Периодически коллега ободрял меня и выражал поддержку легким пожатием локтя. В таком режиме мы заказали свои обеды и получили боксы с едой. Причем я не могла не заметить, что меню столовой тоже пополнилось ассортиментом земных блюд. Чем я, разумеется, и воспользовалась, заказав первое, второе и компот.

Ели мы в основном молча. Несмотря на изначальные намерения обсудить рабочие планы, полноценной беседы не выходило. Не знаю, как тарна, а меня не покидало ощущение, что все окружающие прислушиваются к каждому слову. Поэтому, перекинувшись шутками по поводу Оболтуса, принялись каждый за свой обед. В моем случае это было только к лучшему, так как я просто упивалась наслаждением от вкуса обычного борща – как давно я его не ела!

Однако даже гастрономический восторг полностью расслабиться не позволял, ощущение тревоги не покидало. И мы, уже насытившись и отправив боксы с остатками еды в утилизатор, направились к выходу, когда неприятность все же произошла. Наше продвижение к выходу сопровождалось всеобщим любопытным вниманием, но каких‑ либо высказываний себе никто не позволял. По крайней мере, до этого момента.

Проходя мимо панели выбора, возле которой стояли три только что вошедшие айкарки, я услышала показавшееся неимоверно громким в окружающем молчании злое шипение:

– Тянет его на этих никчемных подстилок, нет бы кругом осмотреться! Что предыдущая землянка была чучело чучелом, что эта. Вульгарная, как и все они!

Я поперхнулась. И как быть? Наверняка не только я слышала, но и большая часть сидевших неподалеку, а значит, уже сегодня инцидент станет достоянием общественности. А обо мне сделают первые выводы! Проглочу сейчас этот злобный выпад – быть мне навеки пустым местом, незначительным постельным приложением к Гайяру с соответствующим отношением к моей персоне. Может быть, в лицо и будут улыбаться, боясь капитана, но вот за спиной будут шептаться, и наверняка так, чтобы и до меня долетало. Да и позволять неймарцу решать за меня все проблемы не хотелось. У него и без этого есть чем заняться. Но и любительницей женских свар я не была и опускаться до публичного выяснения отношений не желала. Поэтому, решившись, развернулась к троице и в духе Гайяра, стараясь выдержать максимально возможный ледяной тон, на ходу сообщила:

– Учитесь завидовать молча. Начнете обучение прямо сейчас. Все трое развернулись – и отправились на прием в Медицинский Центр по данному вопросу! (В том, что Тинараг мою позицию поддержит и дам встряхнет, я не сомневалась). О диагнозе, дальнейших планах лечения и результатах отчитаться мне сегодня же после посещения. Выполнять!

Говорил же мне и экипажу муж, что у нас теперь права равные. Вот и посмотрим, как услышали.

Троица замерла на невыносимо долгий для меня миг. Если проигнорируют, останется только позорно звать Гайяра на помощь. Но все же, злобно сверкая глазами в мою сторону, развернулись и с показной неохотой отправились к выходу. Я непроизвольно зевнула – недосып сказывался…

И вот, когда обиженные вниманием капитана дамы были в шаге от двери, навстречу им неожиданно шагнул он сам. Да как шагнул! Даже у меня выступила холодная испарина от его сурового вида, а уж как там айкарки… Мне, к счастью, их лиц не было видно. Гайяр выглядел настолько жутко‑ ледяным, что айсберг на Северном полюсе моей родной Земли показался бы наитеплейшей и наиприятнейшей компанией. Кроваво‑ красным взглядом он уставился на подчиненных, заставив меня неожиданно пожалеть дам. Вот уж получат сейчас за свое злопыхательство и глупую зависть! Эта мысль резко отрезвила. Конечно, приятно, когда за тебя заступаются, но у всего есть свои границы. А Гайяр выглядел так, словно сейчас готов был их переступить. Вокруг стояла гробовая тишина. Это опять же не радовало – учинив расправу прилюдно, заставит всех от меня вообще в страхе шарахаться.

– Ты тоже на обед поздно собрался? – от души надеясь, что голос не похож на писк, обратилась я к мужу, делая шаг в направлении застывшей друг напротив друга четверки.

Гайяр очнулся и перевел взгляд на меня. Брр… В первое мгновение меня основательно тряхнуло, напугав пониманием: айкаркам еще и по сознанию шарахнули! Со мной так жутко и на самых первых порах нашего общения не поступали. Не зря их трясет крупной дрожью. Уже, пожалуй, одного испуга в воспитательных целях достаточно. Гайяр же, мгновенно прикрыв глаза веками, распахнул их с угрюмым, но вполне осознанным взглядом. Поэтому, сделав последний шаг, не думая о куче наблюдателей, оказалась вплотную к мужу, позволив обхватить себя его рукам. Осторожно положив ладонь ему на грудь, принялась спокойно поглаживать и, откинув голову, чтобы видеть его лицо, снова спросила:

– Будешь обедать?

– Нет! Я уже ел. – Немного напряженно, но хорошо, что хоть вообще ответил.

– А мы тоже как раз закончили, – сообщила я. Вся эта мертвая тишина напрягала. – И как раз собирались обратно идти, Шейн‑ оган на работу, а я – к тебе. Совсем забыла, что хотела тебе подарок передать. Вот решила вернуться. А девушки… девушки тоже уходят – у них незапланированный визит к Тинарагу, так что отпусти их.

И я, ухватив его за плечо другой рукой, потянула в сторону. Гайяр помедлил несколько секунд, окинув троицу задумчивым взглядом, а потом отступил в сторону, освобождая им путь. Но прежде чем айкарки сумели справиться с волнением настолько, чтобы сделать хоть шаг, в привычной безэмоциональной манере сообщил:

– К окончанию смены всем троим прибыть на мостик для получения представления об отстранении от занимаемых должностей. Рапорт в Кадровый Центр будет направлен уже сейчас. «Эндорру» покинете завтра с утра на транспортировщике, который доставит на ближайшую базу. Выполнять!

Я откровенно расстроилась. Все же каратель он, без крайних мер – никуда! Не мог не понять, что я хотела избежать этого. Но публично пререкаться не стала, хотя от тихого разочарованного вздоха не удержалась. Тишину огромного зала так никто и не нарушил. Айкарки заметно сникли и побрели к выходу. А за ними и я, увлекаемая мужем. Шейн‑ оган тоже двинулся с места, но, стоило всем выйти из столовой, обогнал почти остановившихся нас и, быстро кивнув мне, ушел в направлении лифтов. А мы с Гайяром остановились, оба понимая, что сейчас поспорим, каждый готовясь максимально спокойно подойти к этому неизбежному эпизоду. Высвободившись из рук мужа, потянула его в сторону расположенной неподалеку своей прежней каюты. Выяснять отношения у всех на виду совсем не улыбалось.

– Как ты так «удачно» оказался тут? – сразу спросила я, стоило сомкнуться за нами двери.

– Система известила, и я сразу рванул сюда. – Гайяр был спокоен и явно откровенен. Безликая маска исчезла, уступив место беспокойству. Это утешало, – понимает, что я не рада, и ему это не безразлично. Настроившись на серьезный разговор, он присел на кровать, избавив меня от необходимости задирать голову, чтобы видеть его глаза.

– А система… – Я растерялась. – Она что, следит за мной?

– Я ее попросил реагировать на любые попытки тебя обидеть, сообщая мне, – и все.

– Ясно. Считаю, ты был излишне суров. Рапорта они не заслужили. Слишком радикальные последствия для глупого поступка. Всего‑ то и хотели меня поддеть. Думаю, это своеобразная проверка на прочность. Просто переведи их на Триас, к примеру. Не лишай профессиональной лицензии, – глядя прямо в его уже привычно‑ алые глаза, по возможности мягче попросила я.

Гайяр напрягся; я отчетливо поняла это, видя, как заходили желваки и окаменел подбородок. Но, выждав паузу, подавил решительный и категоричный отказ, прежде чем сосредоточенно мне ответить:

– Оля, давай мы сейчас раз и навсегда договоримся: я всегда с огромным желанием выслушаю твое мнение по любому вопросу и честно тебе обещаю его учесть и обдумать, но обещать тебе всегда поступать так, как хочешь ты, – не могу. Твои суждения я уважаю и восхищаюсь твоей разумностью и профессиональной смекалкой, но в принятии решений всегда исхожу из собственных умозаключений. Я не говорю, что ты не можешь повлиять на них, как раз наоборот. Но данный случай этого не предполагает. Они не просто оскорбили мою дейрану, они нарушили прямой приказ командира. Итог в этом случае предопределен, они не могли этого не понимать. Это решение останется неизменным.

Я в отчаянии всплеснула руками:

– По‑ моему, это не предопределенный результат, а показательная порка! Ты просто воспользовался таким удачным моментом, чтобы всем наглядно продемонстрировать свою категоричность в вопросе защиты моих интересов. А айкарок этих откровенно жалко. Ведь дурищи, больше от глупости, чем со зла сказали, а теперь все их перспективы – пшик! – Я подошла и села рядом с мужем.

– Поверь, я поступил бы так же, будь вы там только вдвоем. И да, моя реакция на любые нападки на тебя всегда будет самой радикальной. Просто прими это как данность. Тут ты меня не переубедишь, не сумеешь. Это инстинкт! И еще имей в виду, что «Эндорра» – не гражданский космолет, а военный корабль, и слово «дисциплина» здесь не пустой звук. А что до жалости, то не равняй их с собой. Ты боялась потери лицензии как полного краха жизни, для них все не так глобально. Не хотелось бы напоминать тебе о наболевшем, но на данный момент айкары имеют значительно больше возможностей для устройства в конфедерации, чем земляне. Поэтому не трать ни нервы, ни силы напрасно, лучше направь энергию на разработку мер по изменению существующего порядка. – Гайяр ласково взял мои руки в свои ладони и заглянул в глаза.

– Не передумаешь? – заведомо зная ответ, все же уточнила я.

– Нет, – качнул он головой, привлекая к себе.

И я сдалась, податливо прижимаясь, решив уступить ему в этом вопросе. Но только в этом! В конце концов, он – мужчина, и право защитника никто не отменял.

– Оль, а что за подарок? Я весь в нетерпении, – сменил неприятную тему неймарец.

– А вот, – хихикнула я, и поскольку никакого подарка, естественно, не было, притянув к себе, накрыла его рот своими губами.

Муж ответил с огромным желанием, и в итоге вскоре мы, забыв обо всех ссорах и айкарках, самозабвенно отдались процессу, целуясь так, что, прервавшись, не могли отдышаться. А потом и того больше…

– А что это у нас за платьице? Так непривычно тебя в нем видеть, кстати. Но вот что же под ним, интересно до ужаса, – бессвязно бормотал Гайяр в перерывах между поцелуями.

Дальше про платье ничего не помню, все так сумбурно отложилось в памяти, что впору фантазировать, додумывая в любом масштабе. Помню его руки везде‑ везде на своем теле; его плечи, которые я то кусала, то лизала, надвигавшиеся и вновь опадавшие вниз; помню его язык, что расшалился в моем рту до восхитительного произвола; помню его поцелуи, почти вбирающие в себя мою плоть, и конечно же полет. Ощущение крепких рук, обнимающих меня, и просто стремительную музыку его сердца рядом.

Крак! Бум! Ой! Что‑ то ощутимо загрохотало, выдернув меня из упоительного состояния единения с любимым мужчиной. Первым делом мой взгляд встретился с виноватыми глазами мужа.

– Извини, – покаянно прошептал мой неймарец, – крыльями тут особенно не поразмахиваешь.

Меня плавно опустили на пол, позволяя ногам соскользнуть вниз. Оглянулась. М‑ дя. Разнесли каюту. В смысле сломали внутри все: дверцы встроенного шкафа как‑ то странно вдавлены внутрь, на противоположной стене виднелась ощутимая вмятина, потолочное покрытие треснуло во многих местах. Ну и по мелочи: кровать немного деформирована и стол в углу перевернут. Бедняжка мой! Ударился же капитально.

– Тебе не больно? – испуганно потянулась руками к голове мужа.

– Нет, – засмеялся Гайяр, целуя в шею и позволяя ощупать собственную макушку, – хотя отрезвило быстро. Ты не испугалась?

– Не успела, не сразу поняла, что случилось, – честно призналась, вороша его необычайно яркие волосы.

Мы, тесно прижавшись друг к другу, молча наслаждались чувством обоюдной радости просто от того, что мы рядом, что вдвоем, что у нас есть это здесь и сейчас. Столь стремительно оборвавшаяся близость не позволила в полной мере отдаться возникшему ощущению абсолютного единства, восторгу взаимной любви, поэтому было особенно трогательно смотреть в глаза друг друга и видеть там отражение собственного счастливого лица.

– Люблю тебя, – одними губами прошептала я.

Меня молча, но с таким значением поцеловали, что и без слов стало ясно – мой, без остатка.

Потом мы, постоянно прерываясь на стремительные поцелуи, собрали разбросанную одежду, при этом я бесконечно страдала и высказывалась мужу по поводу того, что в шоке от собственной беспечности – сама не представляю, как могла оторвать его от работы посреди дня. На что мне безапелляционно возразили, что подарок вышел выше всяких похвал, и он прямо‑ таки требует регулярных подношений. Опять же напомнили, что слово капитана – закон. Я, разумеется, не удержалась от замечания, уже направляясь в душ, о том, что в семьдесят три года можно надорваться от такого постоянства, а уж о вреде, наносимом работе, я и вовсе молчу. Итог провокации был печален. Догнали, утащили со страшной скоростью в душ и довели до белого каления, заставив от восторга в голос кричать, что он самый‑ самый лучший, самый молодой и великолепный, и вообще, что надорвусь по ходу дела я.

В итоге, когда мы вернулись в несколько помятую каюту и оделись, я заставила Гайяра еще и высушить волосы, чтобы не было так очевидно, где он пропадал. Что он, хотя и с самым саркастическим видом, но сделал, явно пытаясь показать всем своим видом, что это никого не обманет. Ну и пусть, а я буду верить, что все на корабле недогадливые.

– А с каютой как быть? – торопливо заплетая в косу эти неудобные длинные рыжие волосы, поинтересовалась я.

– Дам распоряжение хозяйственной службе корабля, и все приведут в порядок, – успокоил муж.

– Ну что ж, хорошо, что не ты ко мне переехал, – пошутила я. – Кстати, а у нас в первой комнате почему так пусто?

Гайяр замялся, отведя взгляд, чем возбудил мое любопытство.

– Просто думаю, что с твоей мамой втроем мы в кухне не поместимся, а стол только там, – пояснила я причину интереса.

– Мне просто стыдно за тот разговор… первый. Меня так накрыло тягой к тебе, пробудившимися эмоциями, что я сам в глубине души испугался, потому и был так непреклонен. Сам себя уверил, что надо лишь приказать – и все, а в итоге только напугал и оттолкнул. Я всю ночь тогда провел снаружи у двери в твою каюту, сил не было находиться вдали, но убеждал себя, что надо только два дня продержаться. А ты сбежала на следующий день.

Я, изумленная его откровенностью, опустила руки, выпуская почти доплетенную косу.

– А когда понял, что ты реально сбежала, твои следы затерялись. Пока искал, много думал обо всем этом и не мог представить, что ты снова окажешься в той обстановке, где я тебя так унизил. Что ты предпочла неизвестность, боль эту – я же не знал, что происходит, но чувствовал все во время операции. Простишь меня когда‑ нибудь за тот разговор?

Такого ответа не ожидала. До сих пор мы этой темы не касались, а сейчас я почувствовала, что слезы навернулись на глаза.

– И ты меня тоже прости! Мне бы остаться, разобраться, выслушать, дать тебе шанс все объяснить. Но я так была ослеплена своей ненавистью, вдолбленными с детства истинами, так боялась. Я же с вашей неймарской позиции совсем ситуацию не представляла, хотя не знаю – изменило бы это что‑ то во мне? Не уверена. Может быть, и надо было всему случиться, чтобы мне поверить в тебя. В общем, сейчас и не понять, кто виноват больше. Так что забудем, о прошлом жалеть бессмысленно, уж я это знаю, – и снова шагнула в объятия мужа, прижавшись щекой к его груди.

– И Измененным шанс дала, и стольких жертв с нашей стороны избежала, – поддержал он меня, гладя по вновь растрепавшимся волосам. – И главное, меня многому научила.

– В общем, отправляй хозяйственную службу и к нам, – решила я прервать эти болезненные для нас воспоминания, – надо со столом что‑ то решать. И пойдем уже. Я тебя и так от работы отвлекла. А мне еще разговор с Оболтусом предстоит, и ужин продумать и организовать надо. Надеюсь, твоя мама не привереда.

– Не переживай, – раскрывая дверь и помогая мне выйти, заверил муж… нет, уже капитан. – Часть моего сознания всегда с системой связана, поэтому полностью я из работы не выпадаю. И маме важнее общение с нами, чем то, что ты на ужин приготовишь. Так что не усердствуй чрезмерно.

Быстро чмокнув мужа на прощание, перебросив на спину так и не прибранные волосы, поспешила к неймарскому сектору. Где‑ то там сидел в засаде наверняка уже все обдумавший кактус.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒