ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 4 страница

К тому же, я, должно быть, заснула, так как глубокой ночью меня разбудила Сесиль. Маркиза уже отошла ко сну, и большинство гостей уже ушли, мы относились к последним. На деревянных ногах и с ноющей спиной я спотыкалась за Сесиль и забралась в карету, которая отвезла нас обратно на улицу Персе.

Там я еще справилась с тем, чтобы снять верхнюю одежду и ботинки, прежде чем смертельно уставшая опустилась на низкую кровать. Я больше не могла думать, а планировать и подавно. Неотложные мероприятия, с которыми я могла бы помешать Себастиано в том, чтобы он начал что-то с этой сомнительной герцогиней, я подумаю над ними утром.

Глава 12

День второй

Странные хрустящие звуки вырвали меня со сна. Это звучало так, будто кто-то говорил через камешки гравия. Со слипшимися глазами я попыталась понять, что происходит. Я все еще была в 17 столетии. Сесиль сидела на корточках в якобы прозрачной рубашке и вела монолог, который она своеобразно мямлила и произносила со щелкающими звуками. Когда она заметила, что я проснулась, то повернулась ко мне. Ее щеки были поразительно толстыми, как у морской свинки, когда она заталкивает в себя большой запас еды.

— Ты можешь ефо спокойно дальше шпать. Я оферена, что ты ефо уфталая.

— Что с тобой случилось? Ты так смешно говоришь.

— Я делаю яфыковые упрафнения. — Она выплюнула пару стеклянных шариков в руку, после этого она стала говорить понятнее. — Для отточенного произношения и прекрасной модуляции нет ничего эффективнее, чем это.

— Который сейчас час?

— Еще рано. — Сесиль опять засунула шарики себе в рот. — Не больше одиннадцати.

Уже одиннадцать! О, Господи, а у меня еще нет никакого плана! Я поспешно вскочила с низкой постели. Слегка оглушенная, я взяла ковш Сесиль и направилась к колодцу, направляемая клик-клак-объяснениями Сесиль. Я с трудом притащила воду в квартиру, умылась и расчесалась, вытерлась чистым полотенцем, почистила зубы зубным мелом и ущипнула себя крепко за щеки, чтобы не выглядеть бледной от бессонной ночи, как зомби.

Сесиль в это время достала шарики из-за рта и откуда-то добыла свежий хлеб, который мы дружно разделили между собой на завтрак. Я заставила себя есть, хотя еще не была голодна, так как, если я подожду, пока проголодаюсь, то уже не смогу так просто подойти к холодильнику и достать из него что-нибудь из еды. В прошлом надо забирать все, что смог достать, и прежде все продукты питания. Эту болезненную лекцию я уже выучила во время своего первого прыжка в прошлое.

— Что ты собираешься сегодня делать? — осведомилась Сесиль.

— Я хочу найти новое место работы. — Вдруг у меня появился план, который был так нужен мне, но он был пока в голове. — Возможно, ты сможешь мне в этом помочь.

— Конечно, если это будет в моей власти. — Она уже закончила завтракать и втиснула свое пышное круглое тело в узкий корсет. Я помогала ей зашнуровывать его на спине, одновременно рассказывая, что я задумала.

— Я хотела бы получить место служанки у герцогини. Она живет во дворце на площади Рояль и ее зовут...

— Стой, не говори. — Сесиль подняла руку. — Ее зовут герцогиня Де-Шеврез.

— Разве ты ее знаешь?

— Ну да. Мари-де-Шеврез считается лучшей подругой королевы. И ей нравится искусство! Иногда она приходит на представление в наш театр. Она пользуется спросом, ее красота легендарная. Все мужчины лежат у ее ног.

Где-то внутри во мне проснулась ревность и язвительно впилась в меня своими зубами. Невольно я затянула шнурки на корсете так сильно, что Сесиль застонала.

— Почему ты хочешь работать в доме герцогини? — затем спросила она, довольно разглядывая свою выпирающую грудь, которая из-за шнуровки поднялась так, как поднимает ее бюстгальтер с эффектом Push-up.

— Я хочу там кое-кого встретить. — Спонтанно я решила рассказать ей правду, насколько это было возможно. — Мушкетера по имени Себастиано. Он мне нравится, и я хотела бы с ним снова встретиться. — Мои щеки горели от смущения.

— О, ла-ла! — Сесиль радостно хлопнула в ладони. — Моя маленькая квартирантка влюблена! — Затем она сморщила лоб. — А почему ты решила его именно там встретить?

— Потому что... — Я колебалась, но и здесь не обойтись без правды, этому просто было легче всего поверить. — Я узнала, что он сегодня должен подкатывать к этой герцогине. А я хочу этому как-нибудь помешать. Поэтому нужно спешить.

— Подкатывать? Он что, поспорил на это с друзьями?

— Э... да.

— Ох, — Сесиль негодующе покачала головой. — Эти легкомысленные молодые бездельники! Я тебя уже предупреждала. Мушкетеры самые ужасные соблазнители. Любовь для них всего лишь веселое времяпрепровождение. — Она с жалостью посмотрела на меня. — И ты всерьез веришь, что тебе удастся взять верх над герцогиней в борьбе за его благосклонность? Ты должна знать, она не только молода и прекрасна, но и очень богата.

Ревность оскалила зубы и указала мне выставленный средний палец.

— Кто не рискует, тот не побеждает, — мужественно сказала я.

— Это правильная установка! — Глаза Сесиль сверкали, ей понравился мой план и она пообещала, сделать все что в ее силах, чтобы помочь мне пробраться к герцогине. — Какой захватывающий замысел! Ты не против, если я использую его в качестве сюжета для моей новой пьесы?

— Я думала, она будет о драматурге, вынужденном заботиться о ребенке.

— В хорошей пьесе всегда много интриг.

— По мне, так ты можешь им охотно воспользоваться.

Сесиль обмакнула перо в чернила и начала делать заметки. Когда я через некоторое время робко спросила, что она собирается предпринять по поводу моей новой должности, и, прежде всего, когда, она только рассеянно отмахнулась.

— Подожди минутку.

Я начала грызть ногти. Примерно час спустя она вышла из своего креативного писательского дурмана, довольная собой и своим первым наброском. Затем мы вместе двинулись в путь.

Королевская площадь выглядела еще действительно новой - огромная площадь, окруженная рядом домов, похожих на дворцы. Тенистые аркады отделяли нарядно отделанные здания от площади. Чистое великолепие буквально поражало. Я испуганно осматривалась, следуя за Сесиль, которая целеустремленно шла, пока не остановилась перед украшенными изящной резьбой деревянными воротами.

Я взволнованно сглотнула, когда она приказала мне ждать, а сама постучала дверным молотком. Слуга в ливрее открыл дверь. Когда он увидел перед собой Сесиль, то сразу же сменил чванливую гримасу на выражение усердия. С поклоном он пригласил ее войти - и снова закрыл дверь. Я была вынуждена бросить грызть ногти, а вместо этого изучать окрестности.

Без вопросов, здесь все было в лучшем виде. По площади расхаживали только аккуратно одетые люди, нигде не было видно нищих, оборванных фигур. Даже разносчики и слуги были сыты и опрятно одеты.

Перед одним из соседних домов остановилась украшенная гербом карета, из которой вышла знатная пара.

Из другого дома вышла дама в красном бархате, вокруг которой суетились две камеристки, одна из которых должна была держать над ней зонтик от солнца из расписного шелка. Мимо на блестящем, тщательно вычищенном вороном коне проехал тип в шляпе с пером. Серебряная отделка седла буквально ослепляла, а в блеск высоких ботфортов какой-нибудь менее привилегированный человек определенно вложил всю душу.

Под аркадами находились торговые лавки, но, насколько я могла рассмотреть, там не было ничего для людей с тощими кошельками, а только для богатых и солидных. Поблизости четверо мужчин волочили наружу безобразное зеркало в широкой золотой раме. Возле следующего дома двое катили через двери бочку под присмотром нервного торговца, который громко требовал большей осторожности в обращении с товаром. Из его встревоженных возгласов было очевидно, что в бочке находилось одно из лучших вин Франции.

— Мадемуазель?

Слуга снова открыл дверь и знаком пригласил меня в дом. Из холла в бельэтаж вела широкая мраморная лестница с изогнутыми перилами. Уже в прихожей салона можно было получить представление о богатстве обитателей. Везде сверкали хрустальные люстры, стены были оббиты сизо-голубым шелком, на окнах висели драгоценные драпировки, а на лестничных пролетах блистали картины маслом размером с небольшой автомобиль.

Слуга провел меня сквозь двустворчатые двери в залитый светом салон.

— А вот и она, — сказала Сесиль, приподнявшись с дивана с высокой спинкой. — Подойди ближе, Анна, чтобы тебя было лучше видно.

«Чтобы лучше съесть тебя», — пронеслось в моей голове. Из-за волнения я споткнулась о порог и была вынуждена схватиться за украшенный бахромой бархатный шнур, отчего где-то подо мной послышался слабый звон бубенчиков. Супер, теперь я по ошибке вызвала прислугу. О работе я гарантированно могла забыть.

— Первое впечатление обманчиво, — сказала Сесиль. — Она не такая нерасторопная.

Ослеплённая бьющим в лицо солнечным светом, я видела лишь силуэты двух остальных присутствующих - мужчины, сидящего в кресле с подголовником, и женщины на софе, с которой только что встала Сесиль.

— Она прелестна, — донеслись до меня слова женщины. Как ни странно, её голос показался мне знакомым, но лишь когда я покрыла небольшое расстояние между дверью и мягким уголком и увидела темноволосую красавицу в дорогостоящем шелковом платье, я снова узнала её. И у меня перехватило дыхание, потому что я не могла поверить в это: это была американская туристка, которая приехала в прошлое вместе со мной, - Мэри. А седовласый пожилой мужчина в кресле был её дедушка Генри.

Глава 13

Я просто стояла там с открытым ртом и не могла вымолвить ни слова. Не потому, что запрет вступил в силу, а потому что от растерянности я просто потеряла дар речи.

- Э... Добрый день, - выдавила я наконец-то.

Я молча стояла и смотрела на них, как баран на новые ворота, пока Сесиль договаривалась обо всем остальном с моим новым работодателем. Все складывалось лучше, чем ожидалось. Сначала я вообразила, что мне дадут место горничной, но оказалось, что мне не придется ни застилать кровати, ни драить полы. С радостной уверенностью Мари объявила, что я буду идеальной компаньонкой.

Ее дедушка поддержал ее.

- Лучше тебе не найти, - уверенно сказал мистер Коллистер. Он немного неуверенно поднялся с кресла и двумя руками оперся на свою трость. На его морщинистом лице появилась добродушная улыбка. - Я не знаю почему, но эта молодая девушка мне сразу пришлась по сердцу.

- Мне тоже, - просияв, согласилась Мари. - Я думаю, это действительно чудесно, ничего подобного со мной никогда не случалось. Мне кажется, будто я давно тебя искала и наконец нашла.

Энтузиазм обоих был почти осязаем. Мари даже настояла, чтобы я переехала к ней немедленно.

- Позже я прикажу слуге забрать твои вещи, - сказала она. - А теперь следуй за мной, я покажу тебе твою комнату.

-Спа-спасибо, мадам, - заикнулась я. - Э... Госпожа герцогиня.

- Называй меня Мари. Как моя компаньонка, ты не какая-то там служанка, а моя подруга.

Сесиль уставилась на неё. Она выглядела так, будто ее надо было срочно ущипнуть, потому что она не могла в это поверить.

- Я не понимаю, - прошептала она мне на лестнице, когда мы обе поднимались вслед за Мари на пятый этаж, где была моя комната. - Она почти что удочерила тебя! Ее восторг для меня загадка. Конечно, я красочно описала ей тебя. И в самом деле, ты симпатичная малютка с несомненными способностями к языкам. - Она покачала головой. - Но, к сожалению, еще и неуклюжа и без особенной живости ума. Другими словами, скорее, скучная. Тем не менее, она, похоже, очарована тобой. Как я уже сказала - загадка.

Я хотела обиженно возразить, но все же удержалась, потому что она была совершенно права. Это было ненормально, что Мэри - а здесь Мари - так восхищалась мной.

Я могла бы объяснить Сесиль, что поведение Мари - и ее дедушки - было связано с их подсознанием, которое все еще работало, несмотря на полностью стертые и замененные воспоминания, на самом глубоком уровне. Я была, так сказать, фрагментом в трясине их потерянной памяти. Чем-то, что они инстинктивно хотели бы сохранить и запомнить.

Однажды я испытала этот феномен, у Маттиаса Тассельхофа, который слегка влюбился в меня полтора года назад в Венеции. Когда я встретила его снова в 1499 году, его звали Маттео Тассини, и он больше не помнил о предыдущей жизни в будущем. Но он все еще чувствовал ко мне симпатию. Подсознание было могущественной силой. По этой же причине я так сильно надеялась, что смогу вернуть Себастиано.

Но все это, конечно, я никому не могла сказать. Собственно, меня должна была бы мучить совесть из-за добросердечности Мари, но мне стало слишком легко от того, что все прошло без проблем.

Моя каморка находилась под крышей и была обставлена аккуратной, новой мебелью: кровать с настоящим матрасом и свежими, белыми простынями, комод, подсвечник, табуретка и, хм, ночной горшок с крышкой.

— Конечно, это только временно, — извиняясь, сказала Мари. - Я прикажу приготовить для тебя комнату получше. Лучше всего в том же коридоре, что и моя, чтобы ты всегда была поблизости.

Сесиль недоверчиво приняла это объявление к сведению. Когда мы снова пошли вниз, она неоднократно начинала что-то говорить, затем, однако, только растерянно качала головой. Она действовала так, как будто она полностью захвачена этим оборотом событий. У меня закралось подозрение, что она немного завидовала Мари, у которой была беззаботная жизнь и расточительное богатство, и она весело представляла себе, что с моей помощью добавит дегтя в бочку меда. А теперь получилось так, что ее вначале казавшийся первоклассным план — пришлюзовать меня в доме у Мари, чтобы я могла переманить ее потенциального любовника, — сработал не так, как она планировала.

Мари попрощалась с ней солнечной улыбкой.

- Без вас я никогда не нашла бы такую прекрасную компаньонку. Ваша рекомендация осчастливила меня, моя дорогая. Я умею ценить дружеские услуги, и моя благодарность не заставит себя ждать. Не хотите ли вы сегодня вечером посетить мое маленькое суаре?

- К сожалению, я не смогу, у нас в театре репетиция, - слегка формально сказала Сесиль.

- Как жалко. Ну, тогда в следующий раз.

- Обязательно, Ваше Высочество. Я надеюсь, Вы удостоите нас снова чести, посетив наше представление.

- О, да, без сомнения, - уверила Мари. - Вы же знаете, как сильно я люблю театр.

Когда я это услышала, то почувствовала себя нехорошо, потому что эти двое понятия не имели, что их общие воспоминания существовали только в их воображении. Мари представляла себе, что бывала в театре Сесиль, и память Сесиль вынужденно приспосабливалась к этому - так же, как и воспоминания других людей в Париже, уверенных, что знают Мари уже длительное время. Например, королева, которая, как утверждала Сесиль, была лучшей подругой Мари. Или Ришелье, который почему-то никогда не доверял Мари.

Как и перед моим отправлением в 1625 год, я задавалась вопросом, по какой причине Мари - тогда еще Мэри - попала сюда. Могло оказаться, что причина этого прояснится только через много лет. Поэтому вполне возможно, что я так и не узнаю этого. С непоколебимой уверенностью я знала только одно: я не позволю Себастиано закрутить с ней. Даже если придется прибегнуть к грязным уловкам.

За обедом - в большой столовой вместе с Мари и ее дедушкой - я узнала больше о Мари, точнее, о здешнем варианте ее жизни. Она сама непринужденно рассказала мне все, что был полезно знать, - за, как она это называла, легкой закуской. На самом деле стол в столовой чуть не рухнул под тяжестью кубков и тарелок, которые то и дело тащили разные слуги. Мари едва прикоснулась к еде, мистер Коллистер также взял маленькую порцию, в то время как я наполнила свою тарелку до краев всеми этими изысканными яствами.

Уже два года Мари была вдовой. Она была обязана своему покойному супругу не только титулом герцогини и огромным состоянием, но и городским дворцом, а также соответствующим шато* в деревне. Генри, который звался в этом времени Анри, был ее дедом по материнской линии и единственным ныне здравствующим родственником. Ее родители умерли так давно, что она и не помнила их. О ее супруге я узнала не так много, кроме того, что он был уже стар и почти все время путешествовал. На стене над буфетом висел его портрет в полный рост, с которого глядел седовласый, угрюмого вида мужчина за сорок с жестким воротником.

(прим. редактора: * принятое во Франции название загородного усадебного дома высшей аристократии и вообще дворянства, часто с парком и винодельческим хозяйством. )

- Таким был герцог, упокой, господи, его душу, - сказала Мари. Это прозвучало не особенно грустно. Видимо, она неплохо пережила его смерть, особенно если учесть, что это было только в ее воображении.

В целом Мари показалась мне умиротворенной и счастливой. Очевидно, она неплохо устроилась в своей второй жизни и ни в чем не испытывала нужды, за исключением, конечно, таких незаменимых маленьких радостей повседневной жизни, как фейсбук, айтюнс и «Как я встретил вашу маму». Но так как она ничего не знала о существовании этих вещей, то, соответственно, не могла их и лишиться. Кроме того, здесь она могла есть из серебряных тарелок (и это не фигура речи, они были действительно серебряными! ) и позволить себе самые модные наряды этой эпохи. И она была не одна, с ней был ее любимый дедушка, сопровождавший каждое ее слово лукавой, дружелюбной улыбкой, а иногда и вставляя доброжелательный комментарий. Кроме всего прочего, он расточал десятки комплиментов, даже мне.

- А ты хорошо воспитанное дитя, - сказал он, в то время как я наслаждалась блинчиками с малиновым соком и сметаной. - Как учтиво ты обращаешься с вилкой и ложкой! Ты используешь эти приборы с необыкновенным мастерством.

Я озадаченно взглянула на свои руки. В левой - вилка, в правой нож – все, как я учила. Тогда я посмотрела на Мари и Анри - они держали столовые приборы так же. В самом деле, ничего особенного. Но потом я вспомнила, что в этом веке еще не все люди пользовались вилкой, которая только входила в обиход. А уж ножом и вилкой одновременно не пользовался, вероятно, вообще никто. Конечно, кроме меня. И Мари, и Анри. От некоторых привычек нельзя избавиться на протяжении всей жизни, несмотря на угасшие воспоминания.

- А еще я пригласила струнный квартет для суаре, - сказала Мари. Она повернулась ко мне. - Тебе понравится. Сесиль рассказала мне, что ты любишь музыку.

- Но сама я предпочла бы не играть, - быстро ответила я.

- О, ты и не должна, если не хочешь, - заверила меня Мари.

- А кто же придет сегодня вечером? - спросила я.

- Заранее этого никто не знает. Я рассказываю этим или тем о том, что организовываю маленькую вечеринку, а выше упомянутые рассказывают об этом дальше, и затем приходят все, чтобы повеселиться. Никто никого не заставляет.

Ага. Тогда я, вероятно, с уверенностью могла бы предположить, что Себастиано тоже появится, так как он только и ждал удобного случая. От волнения мое сердце забилось быстрее. Всего несколько часов - и я снова его увижу!

Глава 14

Ближе к вечеру один из слуг принес сундук с моей одеждой, но его содержимое в глазах Мари не выдерживало никакой критики.

- Ты не можешь расхаживать в этих вещах. Сначала я правильно одену тебя!

И она сделала это. Она потащила меня в свою спальню, пышно убранную комнату с кроватью под балдахином и бело-золотой расписанной мебелью. К ней примыкало что-то вроде проходной гардеробной величиной с двухместный гараж, почти что переполненной шикарными шмотками. Мари вытащила охапку одежды, которую, как она утверждала, она в любом случае не будет носить.

Она разложила наряды на кровати и настояла, чтобы я все примерила, что я и сделала - сначала с неохотой, а затем все больше воодушевляясь. Все отлично сидело на мне, только подол волочился по полу, но Мари сказала, что с этим не будет никаких проблем.

- На нижнем этаже есть мастерская с очень хорошими портнихами, они все сделают быстрее молнии. Я позову кого-нибудь из них подняться и подшить.

Когда я любовалась в трюмо восхитительным творением из бело-розового полосатого крепдешина - иногда верно изречение, что одежда красит человека! - Мари указала на кожаный мешочек, который я все еще носила на шее:

- Что это?

- Ах, - уклончиво ответила я, - просто небольшие сбережения на черный день. - О маске я из осторожности не упомянула.

- Твои деньги не должны меня касаться, Анна. Ты получишь от меня все, в чем только будешь нуждаться. И даже больше. - На милом личике Мари появилось решительное выражение, а темные кудряшки подпрыгнули, когда она начала раскладывать следующие вещи. Туфли, шелковые чулки, ленты и банты, тончайшие нижние юбки, украшенные вышивкой корсажи - я не знала, что примерить первым.

Вещи выглядели так, будто они вышли прямиком из очень дорогого костюмированного фильма. Особенно расшитые жемчугом туфли. Они были самую чуточку велики, но Мари просто отрезала кусок бархата от своей шали и набила их так, что они идеально подошли мне.

В швейной мастерской уже ушивали мою одежду для вечера - это была розово-белая мечта - и после того как я ее надела, в спальне Мари ее горничная Минетта уложила мои волосы. Мари уже была причесана и теперь уютно устроилась в кресле и наблюдала. Минетта была пухлой, веселой женщиной около тридцати и, по словам Мари, лучшим парикмахером Парижа, возможно, даже лучше, чем у королевы. Когда я об этом услышала, тут же воспользовалась возможностью, чтобы побольше узнать об отношениях Мари и королевы.

- Сесиль говорила, что королева дружит с тобой, - сказала я, пока Минетта горячими щипцами закручивала мои волосы во множество маленьких завитков.

- О да, она моя лучшая подруга! Мы неразлучны.

- А правда, что королева не в особенном восторге от кардинала?

- В самом деле, между ними есть разногласия. Она никогда ему не нравилась, с самого начала. - Мари неожиданно хихикнула. - Кстати, королеву зовут в точности, как тебя - Анна. И она чудесная. На самом деле, ты даже на нее немножко похожа. Хотя она, конечно, на несколько лет старше, ей двадцать четыре, а значит, она такого же возраста, как и я.

- И почему же кардинал ее терпеть не может?

Мари приложила палец к губам, многозначительно взглянув на Минетту. Дождавшись, когда камеристка объявит свое произведение законченным и покинет комнату, она продолжила приглушенным голосом:

- Мы не должны обсуждать наши тайны при слугах, ты же знаешь.

- А у королевы они есть?

Мари кивнула.

- К сожалению, я не могу тебе рассказать, иначе это больше не будет тайной.

- Ты не должна мне ничего говорить, - великодушно решила я, хотя сгорала от желания выяснить это.

- Особенно об этом никогда не должен узнать Ришелье, - продолжила Мари, - иначе королева будет в смертельной опасности.

Теперь стало еще любопытнее, и я напряженно размышляла, как можно выведать побольше информации у Мари. Но она вскочила и сказала, что хотела бы, наконец, показать мне дом. Так что я усердно осматривала множество комнат и переходов на всех четырех этажах и пыталась хотя бы приблизительно запомнить, что где находится.

А затем началась вечеринка. Один за другим прибывали гости и собирались группами в большом салоне. Слуги разносили напитки. Множество свечей освещали зал, а упомянутый струнный квартет создавал ненавязчивый музыкальный фон. Все проходило почти так же, как и на предшествовавшем вечере у Маркизы, даже если и было несколько различий: в то время как у Маркизы собирались преимущественно интеллигенты всех возрастных групп, на вечеринке у Мари была исключительно золотая молодежь. Только дорого одетые мужчины и женщины от двадцати до тридцати лет, которые не только выглядели как снобы, но и вели себя точно также. Речь для них шла не только о том, чтобы смотреть и быть увиденными, а также еще и получать удовольствие.

Мари сунула мне стакан с вином в руки, затем потащила меня от одной группы к другой и представляла меня как ее компаньонку. Тот или другой равнодушный взгляд позволял предвидеть интерес, но мне не перепадало ничего, кроме нескольких пустых, мелочных слов. Вероятно, я была просто скучной. В бело-розовой полосатой одежде я выглядела как своего рода младшая сестра, которую отправят в постель в десять. В сравнении с этим все другие присутствующие женщины выглядели как кинозвезды на награждении Оскар, в тесно перевязанных корсетах, с откровенным декольте и большим количеством макияжа.

Но прекраснее и захватывающе всех была однозначно Мари, и для этого ей совершенно не нужен был макияж. На ней было бархатное платье с глубоким вырезом, чей мягкий красный оттенок подчеркивал ее безупречный цвет лица и светящиеся глаза. Ее длинные волосы не были так по-детски завиты, как у меня, а падали на плечи великолепными локонами.

Неожиданно меня охватила волна подавленности. Против Мари у меня не было шансов. Себастиано был бы тот час повержен ею. Уж таковы мужчины, а он, конечно, не был никаким исключением. У его подсознания не было бы времени оживить старые чувства, так как оно было бы занято решением вопроса, связанного с Мари.

Как будто я мысленно призвала его, так как именно в этот момент он вошел в зал. Опять мне пришлось задержать дыхание, когда я увидела его. Что привело к тому, что я поперхнулась вином, глоток которого я все еще держала во рту. Я плюнула и закашляла, и попыталась сделать вдох, что стоило мне ценных секунд, когда я могла ничего не делать, кроме как глазеть на него, как загипнотизированная овца.

Камзол Себастиано был того же самого цвета, что и платье Мари, так что они двое, он и она, выделялись в толпе присутствующих, как принадлежащие друг другу драгоценные камни. Это соответствие обладало такой символической силой, что слабая нотка ужаса пронзила меня, когда Себастиано в самом деле приблизился к ней, пока она в это время шла к нему навстречу. Они были как два магнита, которые притягиваются друг к другу. Он остановился перед ней и галантно поцеловал ее кисть, а она откинула голову назад с искристым смехом, когда он сказал ей что-то смешное. Он смотрел на нее сияющими глазами, я видела, как блестят его зубы через весь зал.

Безвольный. О Господи. Я знала это!

Я совсем не заметила, как пришла в движение. Словно подвешенная на веревочках марионетка, я приближалась к ним. Из-за шума голосов и пиликанья скрипки я не слышала ничего, кроме стука своих каблуков, это звучало словно «поздно-поздно-поздно-поздно». Я чувствовала себя чем-то средним между Алисой в Стране Чудес и Безумным Шляпником, и пошла быстрее. Слишком быстро. Уже почти дойдя до них, я поскользнулась на натертом воском до блеска паркете и растянулась во весь рост.

Все было в точности как на рыночной площади - я шлепнулась прямо под ноги Себастиано. Но на этот раз имелось существенное отличие. В падении из моей руки выпал бокал с вином и полетел прямо на него, но он поймал его молниеносным движением прямо в воздухе. Однако содержимое стакана вело себя в соответствии с законами Мерфи (и Ньютона): все оставшееся вино выплеснулось прямо на его шикарный красный камзол.

- Святые небеса! - воскликнула Мари.

Себастиано что-то произнес (для меня это прозвучало как «Вот дерьмо»), но испуганный возглас Мари заглушил его слова. Спустя мгновение кто-то помог мне подняться на ноги. Немного пошатываясь, я подняла голову и взглянула в удивленные и хорошо знакомые голубые глаза.

- Мне очень жаль! - задыхаясь, воскликнула я. Если бы Себастиано не поддержал меня, я тотчас же упала бы снова, так сильно выводила меня из равновесия его близость. У меня сдавило горло, и я почувствовала, как слезы выступили у меня на глазах, потому что я так тосковала о нём.

- Это Анна, моя очаровательная юная компаньонка, - услышала я слова Мари.

- Да, это она, - протяжно ответил Себастиано, отпуская меня. Он не изменился в лице, но его прищуренные глаза не оставляли сомнений в том, что кое-что здесь казалось ему сомнительным.

- Это был несчастный случай, честно! - У меня заплетался язык. - К счастью, он тоже красный. Камзол, я имею в виду. И вино тоже. Мы можем это очень быстро... э-э... высушить. Чтобы вы здесь все не... э-э... закапали. Пойдемте со мной, я помогу вам. - Спотыкаясь, я пошла вперед и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что он следует за мной. Казалось, он все же не решается оставить Мари.

— Я скоро вернусь, тогда мы продолжим разговор, — пообещал он ей, пока вытаскивал платок и прижимал его к пятну на лицевой части.

Мари кивнула и после этого одарила его улыбкой, что отозвалось осознающим победу выражением на его лице, за что я возненавидела его. Во всяком случае, в этот момент. Затем я заставила себя простить его, потому что он ничего не мог сделать против этого.

Я провела его вниз, в прачечную тракта, где слуга заботился о залитом вине камзоле, пока Себастиано стоял, прислонившись к стене прачечной, со скрещенными руками. На белом фоне кружев, украшающих его манишку, его загорелое лицо четко выделялось. В последние несколько недель он часто был на открытом воздухе. Кроме того, он много и усердно тренировался с оружием, что было заметно. Он и раньше был мускулист, но то, что он в этом отношении прибавил, было великолепно заметно в вырезе рубашки. Интересно, если он... договаривался ли он о встрече с женщинами? Может быть, даже с сукой из «Золотого Петуха»? Во всяком случае, это не стоило никаких усилий, чтобы последовать приказу Ришелье и появиться на вечеринке Мари. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить злобу. Я бы не продвинулась дальше с приступом ревности.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8910 11 Следующая ⇒