Дневник Мужа

10 марта

Спрашиваю себя, надо ли об этом писать, и что будет, если жена прочтет, но должен признаться, с некоторых пор я ощущаю нелады в своем психическом и физическом состоянии. Говорю об ощущении, поскольку это, видимо, всего лишь незначительный невроз. Вначале у меня не было причин жаловаться на свою мужскую силу. Но после того как я достиг среднего возраста, мне пришлось удовлетворять воистину ненасытным желаниям моей жены, и я рано растратил свой пыл, мои желания ослабли. Нет, правильнее сказать, желаний, как и прежде, вдоволь, а вот телесных сил на их поддержание явно недостает. В борьбе с болезненно сластолюбивой женой я вынужден подстегивать свои чувства, прибегая к неестественным, насильственным способам, и порой меня берет страх, как долго это может продолжаться. Прежде, на протяжении почти десятка лет, я оставался малодушным мужем, подавленным постоянными атаками жены, но в последнее время я переменился. Благодаря тому, что я догадался использовать Кимуру как возбуждающее средство и обнаружил чудодейственную силу коньяка, меня обуревают желания, ненасытности которых я сам не могу надивиться. Кроме того, я посоветовался с профессором Сомой, и приблизительно раз в месяц принимаю мужские гормоны, чтобы восполнить свои силы; мало того, не довольствуясь этим, приблизительно через каждые три‑ четыре дня (втайне от доктора, по своей собственной инициативе) я делаю себе инъекцию пятисот единиц гормона переднего гипофиза. Но я убежден, что удивительно мощное вожделение не столько следствие применения лекарственных препаратов, сколько результат психологического возбуждения. Кипучая страсть, порожденная ревностью, сексуальный импульс, вызванный возможностью свободно разглядывать телесную наготу жены, вот что неудержимо доводит меня до пределов безумия. Ныне я даже более сладострастен, чем моя жена. Я должен быть благодарен судьбе за счастье еженощно погружаться в экстаз, о котором раньше не смел и мечтать, но в то же время я предчувствую, что это счастье не может длиться вечно, когда‑ нибудь наступит расплата, я сам с каждой минутой сокращаю себе жизнь. Действительно, я уже не раз замечал в моем психическом и физическом состоянии кое‑ какие симптомы, предвещающие возмездие. Это было в прошлый понедельник, в то утро, когда Кимура зашел к нам по пути в школу. Я встал с постели и уже направлялся в гостиную, как вдруг произошло нечто странное. Только я встал на ноги, все предметы вокруг: печная труба, ширмы, перегородки, фрамуги, столбы начали слегка двоиться. Я решил, что это возрастное помутнение зрения, и старательно протер глаза, но не помогло. Скорее всего, что‑ то всерьез разладилось. И прежде в летние месяцы у меня случались приступы легкого головокружения из‑ за церебральной анемии. Но сейчас было явно что‑ то другое. Голова, как правило, перестает кружиться через пару минут, ныне же предметы продолжали упрямо двоиться. Рамы раздвижных ширм, стыки кафельных плиток в туалете и ванной – все выглядело раздвоенным и слегка искривленным. Продолжается это и сейчас, но не слишком сказывается на моих движениях, так что окружающие ничего не замечают, да и я стараюсь не обращать на это внимания. Я не испытываю ни особого дискомфорта, ни болей, но постоянно ощущаю какую‑ то немочь. Надо бы сходить к окулисту, но боюсь, проблема не в глазах, причина болезни коренится в более жизненно важном месте. Вдобавок– а это уж наверняка связано с нервами – иногда я, пошатнувшись, теряю равновесие и едва не падаю. Не знаю, где проходят нервы, отвечающие за равновесие, но всякий раз где‑ то в затылке, прямо над позвоночником, как будто открывается какая‑ то полость, и тело мое из‑ за этого валится на сторону. Вчера произошла еще одна странная вещь, вероятно, тоже невротического свойства. В три часа я хотел позвонить Кимуре и никак не мог припомнить телефонный номер его школы, который я набираю чуть ли не каждый день. Забывчивость не редкость, но это было что‑ то совершенно иное, больше похожее на полную амнезию. Я удивился и испугался. Попытался вспомнить название школы – не получилось. Самое поразительное, я не смог вспомнить, как зовут Кимуру. Не мог вспомнить и имени нашей домработницы. Что мою жену зовут Икуко, а дочь – Тосико, я, разумеется, не забыл, а вот имя покойного тестя, имя тещи запамятовал. То же и с именем хозяйки, которой Тосико снимает флигель. Француженка, вышла замуж за японца, преподает французский язык в университете, где учится дочь, это все я помню, а имя забыл напрочь. Хуже того, я помнил квартал, но не мог вспомнить название улицы, на которой расположен наш дом. Меня охватило ужасное беспокойство. Если это состояние продлится, если оно будет прогрессировать, я вскоре перестану соответствовать квалификации университетского профессора. Более того, я буду неспособен один выходить из дома, общаться с людьми, превращусь в законченного инвалида. Впрочем, пока, даже если это амнезия, я забываю в основном имена и адреса, но помню все, что с ними связано. Имя француженки забыл, но помню, что есть такая француженка, у которой Тосико снимает флигель. Короче, парализованы только нервы, передающие имена людей и предметов, в целом же система, отвечающая за восприятие и передачу данных, осталась неповрежденной. К счастью, паралич памяти продлился не больше двадцати‑ тридцати минут, вскоре нарушенный нервный канал восстановился, память вернулась и все встало на свои места. Снедаемый неотступным беспокойством, я ничего никому не сказал и не показывал виду, продолжал жить как ни в чем не бывало, но страх, что это состояние может когда‑ нибудь повториться, страх, что оно может продлиться не двадцать–тридцать минут, а день или два, а то и несколько лет, и даже, при неблагоприятном стечении обстоятельств, и всю оставшуюся жизнь, этот страх преследует меня до сих пор. Как поведет себя жена, если узнает об этом из моего дневника? Обуздает в какой‑ то мере свой темперамент, заботясь о моем будущем? Вряд ли. Даже если разум прикажет ей воздерживаться, ненасытная плоть взбунтуется и будет требовать удовлетворения, пока не доведет меня до гибели. «Что он такое говорит! – возможно, возмутится она. – Только‑ только у него все пошло на лад, и вот на тебе, он уже не выдержал и капитулирует! Угрожает мне, чтобы укротить мой пыл! » Нет, правда в том, что я сам уже не способен себя обуздать. Вообще‑ то я труслив и пасую перед болезнями, но сейчас, в мои пятьдесят шесть, я чувствую, что обрел наконец смысл жизни и в известном отношении стал напористее и смелее, чем она...

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒