Дневник Мужа. Дневник Жены

Дневник Мужа

18 февраля

Прошедшей ночью в четвертый раз сподобился услышать из жениных уст «Кимура». Уже невозможно сомневаться в притворстве этого якобы сонного бормотания. В таком случае, с какой целью она это делает? Если, предположим, она дает мне понять: «Я вовсе не сплю, а притворяюсь спящей», означает ли это: «Не желаю знать, что сплю с тобой, хочу думать, что со мной Кимура, иначе бы я не возбудилась, а это в конечном итоге тебе же во благо»? Или так: «Я стараюсь возбудить тебя, вызывая в тебе ревность. Что бы ни случилось, как добропорядочная жена я буду блюсти верность мужу»?..

Сегодня Тосико наконец‑ то переехала в дом мадам Окады. Уже сделали проход, соединяющий ванную с ее комнатой, укрепили кирпичами пол, чтобы установить пианино, но телефон еще не провели, к тому же сегодня несчастливый день, и Икуко еще вчера уговаривала ее подождать до двадцать первого, на которое приходится благоприятный для переездов день, но она не послушалась. Пианино договорились перевезти через пару дней, а с остальными вещами помог Кимура. (После прошедшей ночи Икуко, по своему обыкновению, весь день проспала. Когда она наконец встала, был вечер и ее помощь уже не понадобилась. ) Дом в пяти минутах ходьбы от нас, в квартале Сэкидэн. Кимура также снимает жилье неподалеку, еще ближе нас, в Хякумамбэн. Придя помочь с переездом, Кимура заглянул на минутку в мой кабинет и со словами: «Принес, что обещал», вручил мне «Полароид».

Дневник Жены

19 февраля

Не могу понять, что творится в душе у Тосико. То кажется, что она меня любит, то кажется – ненавидит. Несомненно лишь то, что она ненавидит своего отца. Она наверняка ошибочно судит о наших супружеских отношениях, полагая, будто не у меня, а у отца похотливая натура. В ее представлении я из‑ за своей субтильности не способна к бурной половой жизни, а отец, одержимый гнусными, извращенными, сладострастными играми, навязывает мне свои желания, и я против своей воли вынуждена ему уступать. (Сказать по правде, я сама постаралась внушить ей подобную мысль. ) Когда она вчера, забрав последние вещи, зашла в спальню попрощаться, то ограничилась предостережением: «Мама, папа сведет тебя в могилу! » Сказала как отрезала. Подобная откровенность для нее, такой же молчуньи, как я, удивительна. Видимо, втайне ее тревожит, что от «этого» обострится моя грудная болезнь, а потому она ненавидит отца, и однако, в тоне, каким она произнесла свое предостережение, меня поразила неприязнь и ядовитая издевка. Было непохоже, что говорит добрая дочь, озабоченная здоровьем матери. Не мучит ли ее в глубине души комплекс, что, будучи на двадцать лет меня моложе, она уступает мне и лицом и фигурой? С самого начала она заявляла, что Кимура ей неприятен, а после того, как я сравнила его с Джеймсом Стюартом, стала демонстрировать к нему еще большую неприязнь, но в действительности, может быть, все не так? Не смотрит ли она на меня как на свою соперницу, как на своего врага?

... Я стараюсь, насколько это возможно, не отлучаться из дома, но нельзя поручиться, что рано или поздно какие‑ либо обстоятельства не заставят меня выйти, и муж вполне может нагрянуть в то время, когда ему положено быть на занятиях, так что пришлось сильно поломать голову, куда прятать дневник. Сколько ни прячь, толку никакого, надо хотя бы придумать способ, как знать наверняка, читает ли муж мои записи в мое отсутствие. Этого вполне достаточно. Я должна сделать на дневнике какую‑ то отметку. Так, чтобы сразу понять, заглядывал ли он внутрь. Желательно, чтобы отметка была понятна мне одной и он ничего не заподозрил.. Хотя, может как раз лучше, чтобы он догадался? Глядишь, остережется впредь раскрывать мой дневник, если поймет, что я знаю об этом? (Впрочем, это как‑ то сомнительно... ) Словом, придумать не так‑ то просто. Может быть, сначала и получится, но если раз за разом использовать тот же способ, есть опасность попасться в собственную ловушку. Можно еще вложить между страниц палочку для ногтей, так, чтобы она выпала, когда открываешь дневник. Один раз получится, но во второй раз муж постарается ее не уронить и, заметив, между каких страниц она заложена, вернет на место. (Он в таких делах очень хитер. ) Но нельзя же постоянно изобретать новый способ! После долгих размышлений я отрезала кусочек липкой ленты (измерила – пять сантиметров три миллиметра) и склеила переднюю и заднюю сторону обложки (в восьми сантиметрах двух миллиметрах сверху и в семи сантиметрах пяти миллиметрах с краю – с тем чтобы понемногу менять длину ленты и место наклейки). Таким образом, чтобы прочесть дневник, необходимо сорвать ленту. После чего придется отрезать новую ленту такой же длины и клеить на то же самое место, что хотя теоретически и возможно, но настолько хлопотно, что вряд ли осуществимо. К тому же, как ни осторожно отрываешь ленту, на обложке дневника неизбежно остается след. По счастью, обложка сделана из плотной и точно припудренной мелом бумаги, поэтому, когда отрываешь ленту, неминуемо отрывается и кусочек бумаги вокруг. Если применить этот способ, муж не сможет заглянуть в мои записи, не оставив следа...

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒