Постскриптум 6 страница

— Ну да, Британия находилась в блокаде. — Он беспомощно развел руками. — Такая неприятность. На корабле просто везли редкие травы, которые нигде больше невозможно было достать.

— Точно. — Я окинула взглядом ряды полок, на которых хранились ценнейшие ингредиенты. — Могу поспорить, что доставка разных диковин, с какими вы здесь работаете, теперь не является проблемой.

У Раду не было ни единой причины так дергаться от моего замечания. Все последнее столетие он являлся работником мозгового центра, который базировался на нижних ярусах и занимался составлением черт знает каких снадобий. Никакой сенсации в этом не было, поэтому реакция дяди снова меня удивила.

Но у меня было столько же шансов выудить из него сведения, сколько снискать любовь вампиров всего мира, поэтому я переменила тему:

— Я теперь работаю с Луи Сезаром. Ты об этом знаешь?

Он оживленно закивал.

— Мирча что-то об этом говорил. Как вы с французом ладите?

— Все было великолепно, пока не явился Джонатан.

Я пристально наблюдала за Раду, однако он ничем не выдал, что ему знакомо это имя. Если бы дядя знал его, то наверняка прокололся бы. Меня всегда изумляло, что они с Мирчей родные братья.

— Кто?..

— Да так, никто. — Я улыбнулась ему самой обворожительной улыбкой, и он почему-то побледнел. — Хорошо, что я встретила тебя, дядя. Хочу попросить об одной услуге.

— Существует три большие ветви светлых эльфов, — сообщил мне блеклый маленький вампир, которого где-то откопал Раду.

От него исходил запах старых заплесневелых книг и пыли, и весь он был серый, включая волосы, глаза, зубы и одежду. Зато этот книжный червь прекрасно разбирался в теме. Тут дядюшка попал в самую точку.

— Бларестри, они же голубые эльфы, — это нынешний правящий род, но их влияние скорее слабое, поскольку у короля нет наследника. У него имеется сын, принц Аларр, только править после отца он не сможет.

— Почему это? — Я взгромоздилась на стол чудовищных размеров, весь заваленный самыми разными предметами.

Этот монстр, как будто явившийся из романа Диккенса, занимал собой весь кабинет.

Вампир был из числа служащих Марлоу, из отдела разведки, который занимался не столько оперативной, сколько бумажной работой. В служебные обязанности данного серого существа входило отслеживание всей информации по эльфам. Раду оказал мне любезность, позволив на полчаса оторвать этот блистательный интеллект от работы, хотя пока что особой пользы от него не было.

— Аларр — наполовину человек, а в жилах правителя волшебная кровь должна составлять основную часть, — пояснил книжный червь. — Однако некоторые вообще сомневаются, что он последует старинной традиции, если его лишат трона. Народ опасается гражданской войны в случае смерти короля, потому что имеется еще один претендент на престол. У короля есть сестра. Она замужем за вельможей из клана Сварестри, от которого родила сына, чистокровного представителя Волшебной страны, в жилах которого течет королевская кровь Бларестри. Его назвали Эсубранд, что означает «меч асов».

— Я понимаю во всей этой тарабарщине примерно одно слово из семи, — честно призналась я. — Притормози. Кто такие Сварестри?

От уяснения сложной и запутанной политической ситуации в Волшебной стране у меня уже начала болеть голова. Но жаловаться было не на кого. Я сама этого захотела.

— Они больше известны под названием «черные эльфы». Это вторая большая ветвь волшебных существ. Поскольку Алорестри, зеленые эльфы, не выказывают никакого интереса к политике, главную угрозу правлению Бларестри представляют Сварестри. — Вампир на минутку замолчал, раскуривая трубку. — Если верить легенде, Сварестри даже правили когда-то, хотя и очень давно. В те времена по земле еще ходили асы.

— Кто-кто?

— Как можно прожить столько лет и так ничего и не узнать? — с возмущением спросил он.

— Асы были богами-военачальниками, — вставил Раду.

Книжный червь взглянул на него с одобрением.

— Совершенно верно. Один, Тор и им подобные любили войну больше, чем воздух, которым дышали. Они сражались с ванами, старейшими богами плодородия, и прогнали их потомков, Бларестри, из Элвен Лонде...

— Откуда?

— Из Элвен Лонде. — Я смотрела на вампира непонимающим взглядом. — Ну из Волшебной страны! — пояснил он нетерпеливо. — Асы передали правление в руки тех, кто поклялся служить им верой и правдой, то есть дому Сварестри. Те и правили, пока асы не исчезли.

— Куда исчезли?

— Но как раз в этом-то и заключается величайшая тайна, — с волнением произнес Раду. — Никто не знает. В один прекрасный день раз — и все. Их просто больше нигде не было.

Я удивленно подняла бровь, но ничего не спросила. Меня не слишком сильно интересовало, куда подались на каникулы какие-то существа, скорее всего, мистические.

— Ладно, как насчет новейшей истории? Какова ситуация сейчас?

Книжный червь слегка разволновался. Он некоторое время блеял и заикался, но главный смысл его речи сводился к тому, что вампирам ничегошеньки об этом не известно. Мол, ходят слухи о каком-то возмущении в столице эльфов, короля не видели уже несколько недель, но никто не знает, означает ли это государственный переворот. Я выслушала целую лекцию по истории и не выяснила ровным счетом ничего полезного.

— Какого черта отряд эльфов пытался меня прикончить? Это все, что я хочу знать, — раздраженно заявила я.

Рот книжного червя растянулся в ухмылке, обнажая клыки.

— Разве это не всеобщее желание?

Тут Раду спешно выставил меня за дверь. Я так и не узнала, как будет смотреться пухлое тельце серого вампира, если его распластать на чудовищном столе.

Раду проводил меня до берлоги Марлоу, затем извинился и скрылся за дверью своей лаборатории. Он закрыл за собой дверь, выждал несколько секунд на случай, если я последую за ним, после чего подошел к голой стене, которую созерцал, когда я помешала ему в первый раз. Я знала обо всем этом, потому что оставила на спинке ближайшего стула амулет, называемый Глазом Аргуса. Как только Раду исчез за стеной, я проскользнула в его лабораторию, забрала маленький глазик и прицепила его обратно на кольцо с ключами.

Пришла пора выяснить, с чего дядюшка так разнервничался.

Потайная дверь, ведущая в коридор, прорубленный в местном песчанике, не была защищена магическим экраном. Я осознала это и остановилась, весьма сильно обеспокоенная. Если какой-то объект у вампиров и не защищен экраном, то там, как правило, имеется кое-что похуже. Большинство защитных экранов устроено так, чтобы перемещать нежеланного гостя в другое место или же включать сигнализацию, когда кто-то пытается преодолеть преграду. Ловушки же применяются в тех случаях, когда Сенату наплевать на судьбу пришельца и для вампиров главное, чтобы незваный гость умер, причем какой-нибудь особенно неприятной смертью.

На преодоление этого коридора ушло много времени, поскольку я была уверена в том, что где-то в нем меня поджидала ловушка, и обследовала каждый фут, прежде чем сделать очередной шаг. У меня имелся амулет, который высвечивал все магические ловушки в радиусе двух футов, но он каждый раз включался секунд на двадцать и заново ориентировался на местности. Я проходила два фута, останавливалась, ждала, пока амулет сделает свое дело, получала отрицательный ответ и передвигалась на такое же расстояние, чтобы начать все сначала. От такой работы мне хотелось закричать.

Я по запаху знала, что Раду вошел в левую из двух дверей, расположенных в конце коридора. Дядюшка ненавидел океан, но, как ни странно, от него всегда пахло так, словно он провел день на пляже, то есть солью и озонированным воздухом. Но сегодня к его привычному запаху примешивался какой-то еще, странный и затхлый, который я не могла распознать. Мой мысленный каталог запахов весьма обширен, поэтому такое новшество должно было бы обеспокоить меня сильнее, чем это случилось на самом деле. Из-за выматывающего медленного продвижения я изрядно разнервничалась, отчего сделалась чуть более беспечной, чем обычно, хотя, скорее всего, подобный результат был неизбежен.

Как только амулет сообщил, что никаких магических сюрпризов меня не ждет, я открыла дверь и скользнула внутрь. У меня в голове промелькнула старинная легенда о леди или тигре. Не успела я подумать, что мне достанется именно последний, как тварь уже накинулась на меня. Я ощутила мерзкое дыхание существа, которое недавно пожирало сырое мясо и не удосужилось воспользоваться зубной нитью, почувствовала, как когти впились в куртку на груди, услышала знакомый шум в ушах, всегда предшествующий приступу дампирского бешенства.

Когда я очнулась, оказалось, что Раду колотил меня палкой.

— Нет, нет, нет! — выкрикивал он, причем уже давно, судя по осиплости голоса.

Поразительно, что, кроме нас, здесь до сих пор никого не было, на шум не прибежал никто, если не считать разных странных существ, затаившихся по углам. Рассмотреть их было трудно, потому что у меня на груди лежала пантера доисторического вида размером с пони. Ее тело обмякло, поскольку она была мертва. Мои руки до сих пор стискивали горло животного, поэтому я не стала спрашивать, кто его убил.

Когда зрение окончательно вернулось, я поняла, что Раду пытался отогнать от меня зверя. Но целился он плохо, и мне досталось не меньше ударов, чем недавно почившей кошке. Ребра ныли довольно сильно, значит, все это происходило уже весьма долго.

Я отшвырнула от себя мертвое тело, села, перехватила опускающуюся палку и постаралась не обращать внимания на тварей, которые сейчас же вылезли из углов и начали пировать на останках киски.

— Прекрати. На мне и без того полно синяков.

— Дорина? Ты... ты не пострадала? — Он казался ошеломленным.

«Вот интересно, как, по его мнению, я протянула столько лет? Ходят слухи, будто я невероятно везучая. Я не опровергаю их, но причина заключена не только в везучести».

— Нет, кошачьей едой себя не ощущаю.

Я оглядела себя. Все части тела оказались на месте, пусть и не в самом лучшем состоянии. Кругом было много крови, в основном не моей, еще ко мне прилипло несколько клочков шерсти.

— Твою мать!

Я скинула с себя куртку и посмотрела на свет. Огромные когти прорвали толстую кожу, в некоторых местах сквозь дыры можно было глядеть. Толщина куртки спасла от повреждений мою собственную кожу, но легче мне от этого не стало.

— Вторая за один день! — пожаловалась я. — Если так дальше пойдет, то предъявлю Сенату счет за одежду.

— Ты и правда в порядке! — Раду обнял меня, и я поморщилась, когда он коснулся ран на спине, оставленных обломками самолета. — Я так переволновался, Дорина! Мирча!.. Что я сказал бы ему, если...

— Да, я бы сильно переживала, если бы из-за моей смерти у тебя возникли неприятности с папой, — произнесла я с неприкрытым сарказмом.

Раду, судя по всему, не нашелся что на это ответить, но я и не оставила ему такой возможности.

— Кстати, что это за место? — Меня осенило, что ни одно животное, ни в клетках, ни из числа бродящих на свободе, не было мне знакомо.

Две твари, грызущие останки пантеры, выглядели так, как будто кто-то швырнул дислокатор в гигантскую крысу и мусорный бак. Все части тела казались какими-то нефункциональными и находились совершенно не на тех местах, на каких должны были быть. Одна крыса прижимала к себе нечто похожее на человеческую ногу. Сначала я даже подумала, что тварь приберегает конечность на сладкое, и отвернулась, когда поняла, что нога растет из покрытого шерстью бедра и слега шевелится, как будто пытаясь нащупать под собой пол, залитый кровью.

После пяти столетий, наполненных ужасами, мало что могло произвести на меня впечатление. Омерзение я по-прежнему испытывала, но должна признаться, что смятение вообще не значилось в числе переживаний, свойственных мне. В последний раз я испытывала его во время Первой мировой, когда охота забросила меня во французские окопы вскоре после битвы на реке Сомме. Гора мертвецов, искореженных и залитых кровью настолько, что было невозможно определить, к какой армии они принадлежали при жизни, обрушилась на меня, пока я играла в прятки с вампиром, выкопавшимся из могилы.

Выбираться из-под тех трупов было сомнительным удовольствием. Мне до сих пор снилось, как я поскальзывалась на пропитанной кровью земле, гниющие трупы напирали со всех сторон, чья-то грязная берцовая кость втыкалась мне под ребра, а крысы размером с кроликов радовались тому пиршеству, которое по своей непроходимой глупости устроил им человек.

Несколько солдат в общей куче были все еще живы, хотя по причине недавней газовой атаки старательно выкашливали легкие ошметками розовой пены. Я добила нескольких из жалости и как можно быстрее убралась оттуда, бросив поиски живого мертвеца. Первый раз я бежала с задания, так что гордиться было нечем. Тогда я сочла, будто мне удалось познать самую уродливую сторону человеческой натуры, но ошиблась.

Наверное, это была интуитивная догадка, но я поняла, что создатель жутких зверей породил их вовсе не случайно. Я наблюдала за существом с головой волка и телом гигантской ящерицы, которое ползло к нам с Раду, капая на пол слюной из огромной зубастой пасти, и ощущала отвращение и жалость. Однако оба чувства через секунду смела штормовая волна чистейшей ярости.

— Это твое новое хобби, Раду? — Теперь мне стало понятно, почему он не хотел никаких свидетелей! — А я-то совсем недавно уверяла, будто всего один мой дядя безумен лишь наполовину. Видимо, теперь мне придется опровергать это утверждение.

— Прошу тебя, Дорина, это не то, что ты подумала...

— Меня зовут Дори!

Я осознала, что той силы, с какой я вцепилась в Раду, хватило бы, чтобы сломать ему несколько ребер, будь он человеком, и оттолкнула вампира. Он свалился рядом с останками мертвой кошки. Крысоподобные твари сразу оскалились на него. Раду сделал несколько шагов в мою сторону, но сейчас же остановился, словно не мог решить, какая же из двух опасностей страшнее.

«Если мои подозрения на его счет окажутся справедливы, значит, страшнее я».

— Ладно, тогда объясни, что именно мне следует думать. Ты ведь даже не представляешь, какие мысли проносятся сейчас у меня в голове.

— А тебя здесь вообще не должно было быть! — взвыл Раду, едва ли не рыдая. — Ты не должна была это видеть!

— Верю.

Вонь от клеток и падали, пожираемой крысиным дуэтом, начала меня доставать. Если мне и доводилось вдыхать гораздо худшие запахи, то это не значило, что я получала от них удовольствие.

— Пошли отсюда. Ты все объяснишь, пока я буду добывать себе новую куртку.

Квартира Мирчи в МОППМ, как и ее владелец, была элегантной, богатой и отчего-то внушающей опасения. Конечно, последнее могло проявляться исключительно из-за размеров апартаментов. Здесь имелись приемная с величественным фойе перед ней, уютная столовая, библиотека, ванная комната размером с мою контору, две большие спальни, в одной из которых временно обосновался Раду, и еще пять маленьких. Я решила, что это на тот случай, если кому-то из гостей вздумается привезти с собой толпу прислуги.

До сих пор единственным таким гостем был противный престарелый англичанин, вампир разумеется, которого Мирча давным-давно пожаловал брату. Подозреваю, что он сделал это не из щедрости, а из-за вечного брюзжания того старикашки. Дворецкий Джеффри нахмурился при виде меня, но вынужден был впустить, поскольку я пришла с Раду.

Мы с дядюшкой устроились в комнате хозяина. Ореховые панели тянулись по всем стенам за исключением одной, занятой встроенным книжным шкафом, в котором была выставлена впечатляющая коллекция самых что ни на есть настоящих первоизданий. Пол покрывал кашанский ковер насыщенных золотистых, коричневых и кремовых тонов[3]. Кровать невероятного размера была поднята высоко над полом, массивные деревянные колонки по углам снабжены креплениями для балдахина, увенчивающего ложе. Он был сработан из бархата коньячного оттенка, с лентами темно-коричневого атласа, которые прекрасно гармонировали с идеально мягким стеганым покрывалом.

«Как же приятно сознавать, что папочка ни в чем себе не отказывает! »

Раду присел на кровать и внимательно наблюдал за мной, пока я шарила в гигантском старинном гардеробе Мирчи. Его украшала традиционная румынская резьба. На каждой дверце цвело дерево жизни, вокруг него вилась веревка. Цветы и волчьи зубы образовали сложный узор, призванный оградить от злых духов. Я решила, что это весьма оптимистично, особенно если учесть, где именно стоял гардероб.

Кстати сказать, меня нисколько не удивил подобный выбор. Мирча обожал румынские народные промыслы, в особенности деревянные поделки. За долгие годы у него скопилась изрядная коллекция. Его главное поместье, расположенное в малонаселенной части штата Вашингтон, битком набито образчиками подобного искусства. Там есть бесценные двери из Марамуреша, ремесленной области в самом сердце древней страны, и дешевые, но симпатичные ложки ручной работы, которые случайно попались ему на глаза. Во всяком случае, так было у него в доме, когда я в конце восьмидесятых заезжала туда по случаю семейного торжества.

Я никогда не могла понять своего папашу. У меня лично все пожитки, за исключением коллекции оружия, запросто поместятся в маленькую машину. Мне нравится жить так, быть легкой на подъем, запросто пускать корни и сниматься с места, быть способной в любой момент, как только придет охота, покинуть кого-то или что-то, выехать на рассвете и...

— Нет, мне кажется, ехать лучше на закате. — Я не сознавала, что рассуждала вслух, до того момента, пока Раду не вставил свое замечание.

— Лучше все-таки на восходе. Тогда у тебя впереди целый день, чтобы оторваться от любых детей ночи, идущих по твоему следу.

Я изучила целый лес пальто из мягко драпирующихся дорогих тканей, высматривая что-нибудь попрочнее.

— Вот это подойдет. — Я вытащила из дебрей шкафа кожаное пальто, похожее на накидку, и набросила на плечи.

Оно было пошито из мягкой, как масло, светло-коричневой кожи, с роскошной шоколадной подкладкой, кажется, из настоящего шелка. Пальто, разумеется, оказалось мне велико, но это лишь означало, что я смогу спрятать под его полами побольше всяких нужных штучек.

— Дори, никому ничего не рассказывай о том, что ты видела. Ты должна обещать мне, что не расскажешь. — Раду пялился на меня так, как маленький ребенок смотрел бы на расползающиеся усики и гной, лезущие из его шкафчика.

Я поймала себя на том, что дядя снова внушал мне беспокойство.

— Расслабься, я не собираюсь тебя кусать.

«Можно подумать, что вампир — это я. Как только Раду мог править страной в жестокие стародавние времена? Он начинает дергаться, стоит на него посмотреть чуть внимательнее обычного».

— Я не... я не делал...

— Перестань. Просто расскажи мне, что происходит. — Я похлопала по кожаному креслу эпохи сороковых.

Наверное, такая штука понравилась бы домовому, но сильно сомневаюсь, что в нем удобно сидеть.

— Видишь ли, мне вроде как нельзя об этом рассказывать, — запротестовал Раду, озираясь по сторонам, словно в надежде на помощь.

«Пусть не надеется. Кроме Джеффри, я никого здесь не видела, а этот вампир не из числа героев».

При первой встрече, до того как узнал, кто я такая, он пытался пырнуть меня ножом в спину, но с тех пор позволял себе лишь ухмыляться мне в глаза.

— А ты попытайся.

— Это... они... эксперимент. Точнее, часть эксперимента.

— Вот не знала, что ты увлекаешься подобными исследованиями.

Я не в первый раз наблюдала попытку внести изменения в какой-либо вид живых существ. Демоны, например, постоянно пытались улучшить свою породу всем, чем только возможно, чтобы превзойти вражеские кланы и победить в бесконечной борьбе. Эльфы тоже на протяжении веков улучшали свой вид. Но именно улучшали, какими бы странными ни выглядели их попытки в глазах стороннего наблюдателя, а то, что я видела в лаборатории, не показалось мне шагом к совершенству. Кроме того, я всегда считала, что у Раду, члена Сената и ученого, имелся собственный кодекс чести.

— Это не я! Я никогда не сделал бы такого! — Раду перестал сминать в комок чудесное покрывало Мирчи и сосредоточенно уставился на меня. — Мы захватили зверинец во время рейда в одно место, принадлежавшее Черному кругу. Меня попросили выяснить, чего ради были созданы эти твари.

Я склонялась к тому, чтобы ему поверить, потому что не видела ни единой причины, по какой Сенат стал бы переводить ценные ресурсы, то есть кромсать гены, особенно во время войны.

— Если это такая большая тайна, то ты слишком плохо ее оберегаешь.

— Все прекрасно защищено! — оскорбленно возразил Раду. — Ты смогла пройти через защитные экраны, потому что они настроены на меня или, если точнее, на нашу общую кровь. Каждый, в ком она течет, является доверенным членом семьи. Поэтому мы считали, что лучшей защиты не найти. — Он казался раздраженным. — О тебе мы забыли.

— Как и всегда. Так что же ты сумел выяснить? — Выражение праведного гнева на его лице сейчас же сменилось расплывчато-уклончивым, и я мысленно покачала головой. — Дай-ка угадаю. Это как раз то, о чем тебе нельзя рассказывать.

— Мне нельзя рассказывать вообще ни о чем! И тебе, Дори, тоже лучше молчать. Сенату не понравится, что ты об этом знаешь.

Я пожала плечами.

— Обычно им не нравится даже то, что я дышу. Так какая разница?

Раду пронесся через комнату так быстро, что я едва успела заметить его движение. Через мгновение я болталась в паре футов над землей. Дядюшкины ручки, такие изящные с виду, трепали меня, словно собачьи зубы.

«Стоит на миг забыть, что имеешь дело с вампирами!.. »

— Обещай мне! Ты никому ничего не расскажешь! Сенат с этим не шутит. Если они хотя бы заподозрят, что ты знаешь...

— Что тогда? Они захотят меня убить? Чем это будет отличаться от моего нынешнего положения? — Я вырвалась из рук Раду и разгладила складки, оставленные его кулаками на моей обновке. — Кстати, о нынешнем положении. Нам надо поговорить. — Я толкнула дядю в кресло, где недавно сидела сама, и нависла над ним с самым зловещим видом, какой удалось на себя напустить, не рассмеявшись при этом. — Не пора ли уже обсудить нашу общую проблему?

— К-какую именно?

— Не разыгрывай из себя дурачка. Полагаю, Мирча об этом упоминал, хотя бы вскользь. О бегстве Драко.

Раду с трудом сглотнул и кивнул. Вид у него сделался совершенно больной, и я сочла это добрым знаком.

Значит, у него имелись мозги, он понимал, кто такой его братец.

— Что мы будем делать?

— Я уже сделал, — сообщил он, обводя рукой комнату. — Как ты думаешь, чего я торчу тут? Мне здесь совсем не нравится. Вещи постоянно исчезают со своих мест, кто-нибудь из Сената вечно околачивается поблизости, то и дело требуя отчета об успехах. Дома я мог бы работать куда продуктивнее. Однако Мирча сказал, что в МОППМ Влад меня не достанет.

— Полагаю, он прав.

Это место казалось мне вполне надежным, особенно если учесть, что в таком случае Драко придется преодолеть сопротивление Сената и его сторонников, победить Серебряный круг и целую толпу чокнутых боевых магов, несметное множество оборотней, эльфов и всех, кто окажется рядом в данную минуту.

— Только в чем состоит план? Сидеть здесь под замком до скончания веков? Не слишком весело, Ду.

— Ты же знаешь, я ненавижу это нелепое сокращение, — раздраженно ответил он. — Почему нельзя оставить имена в покое? Неужто тебе трудно произнести лишний слог?

Я усмехнулась.

— Похоже, я наступила на твою больную мозоль.

— Глупости! — Раду выпрямился в кресле и отпихнул меня на пару футов.

Разговор о затруднительном положении, в какое он попал, кажется, лишил меня всякой возможности его запугать. По сравнению с Драко все, что угодно, покажется нисколько не страшным.

— Мирча обещал, что ты скоро расправишься с Владом и тогда я смогу поехать домой. — Дядя с возмущением посмотрел на меня. — Так чего же ты рыщешь здесь, вместо того чтобы отправиться на охоту? Мне казалось, ты любишь убивать.

— Ага! — Я толкнула его обратно на спинку кресла. — Так и знала, что в этом семействе не одна я такая умная. Ты тоже хочешь, чтобы он умер! — Я отошла и налила ему стаканчик.

Раду явно заслужил выпивку.

— Разумеется, хочу! — нетерпеливо произнес он. — Ты хоть представляешь, что он со мной сделает? Он всегда меня презирал.

— Значит, мы с тобой в одной лодке.

Раду взял у меня стакан с виски, а я устроилась на пуфике у его ног, точнее, попыталась это сделать, но какая-то сила бесцеремонно сбросила меня на пол. Я поднялась и попробовала усесться снова, но с тем же результатом. На этот раз я внимательнее присмотрелась к пуфику, пухлому, обтянутому узорчатой тканью, с пушистыми кисточками по углам, и заметила в нем кое-что по-настоящему странное, даже с моей точки зрения. Он парил в нескольких дюймах над землей. Его маленькие ножки не касались ковра.

— Эта штука обтянута куском старого ковра-самолета, — пояснил Раду, проследив за моим взглядом. — Она отличается несдержанным темпераментом. Я бы не советовал...

Я схватила этот раритет, но он рванулся из моих рук, как щенок, переполненный жизненной энергией. Пуфик выскользнул, но я запрыгнула на него и прижала к полу.

— Он не любит, когда им пользуется кто-нибудь, кроме Мирчи, — сказал Раду. — Кажется, здесь есть другие стулья...

— Мне нравится этот, — ответила я.

В этот момент брыкающийся мустанг, которого я пыталась укротить, швырнул меня на столбик кровати, и я ударилась бедром о жесткое дерево.

— Меня он тоже не любит, — заметил Раду, когда я схватилась за ленту от балдахина.

Я думала привязать пуфик, но он каким-то образом почувствовал это и поскакал в противоположном направлении, так яростно взбрыкивая на ходу, что я с трудом удерживалась на нем.

— Кстати, Дори, мне не кажется, что Влад тебя ненавидит, — вздохнул Раду — А если и так, то только из-за твоего происхождения.

— Есть и еще один пустяк. Примерно сто лет назад я помогла заманить его в ловушку.

— Ну да, и это тоже.

Раду осушил стакан, пока я накидывала петлю из ленты на короткую ножку пуфика. Наконец-то мне удалось его заарканить, но пришлось ломать голову, к чему привязать второй конец, чтобы удержать строптивую вещь.

— Только меня он ненавидит гораздо сильнее, — продолжал дядюшка. — Все мы — единокровные братья, однако у Мирчи с Владом родство душ. Два воина и книгочей — это просто смехотворно, — горько произнес он. — Я старался не отставать от них, во всяком случае, поначалу, только ничего из этого не получалось. Хотя у меня были лучшие в стране учителя, но мечом я всегда владел посредственно, на лошади держался с трудом. В общем, был безнадежен.

— Ага. Жизнь — дерьмо. — Я ни капельки ему не сочувствовала.

Мы с пуфиком ускакали теперь к книжному шкафу, и у меня появилась идея. Я выдернула несколько тяжелых томов, и вес антикварных книг чуть замедлил наше движение. Я подсунула их под себя и быстро схватила еще пару фолиантов. Пуфик начал медленно опускаться на пол. Мне уже казалось, что я победила, но он резко рванулся, сбросил и меня, и книги, после чего умчался прочь, самодовольно потряхивая кисточками.

— Дори, ты можешь сесть сюда, — предложил Раду, поднимаясь, однако я замахала, чтобы он сидел.

— Нет, не стоит. Все в порядке. — Я принялась загонять пуфик в угол, мысленно отрывая ему конечности, — Так о чем ты говорил?

— Так вот, положение значительно ухудшилось, когда отец согласился отдать нас в заложники. Честно сказать, оно стало из рук вон плохим. Я прошел через множество пыток, когда отец нарушил договор с турками и они бросили нас в подземелье. Я должен был проявить твердость, сопротивляться им, как это делал Влад, но ты понятия не имеешь, каково это. — Он облизнул губы и отставил стакан чуть задрожавшей рукой. — Я видел, на что становились похожи узники постарше, те, которые просидели в подземелье достаточно долго. Ни носов, ни губ, зубы выбиты, конечности оторваны, на всем теле ожоги...

— Да, приятного мало.

Я наблюдала такое, по сравнению с чем пытки турок показались бы детской забавой, но, с другой стороны, Раду тоже повидал немало. Разница в том, что он был чертовски молод, едва ли не подросток, насколько я помню, когда угодил в этот магазинчик ужасов. Однако теперь дядюшка справлялся со зверинцем, от которого мне тотчас же начали бы сниться кошмары. Наверное, Раду был крепче, чем казался.

Пуфик неожиданно развернулся, проскочил у меня между ногами и снова сбил на пол. Я угрюмо поглядела ему вслед, мол, даже мебель меня ненавидит, затем внезапно прыгнула и бросилась на него сверху. Мне удалось перевернуть злобную вещицу вверх тормашками и привязать ее к столбику кровати раньше, чем она успела выкинуть новый фокус. Когда я распрямилась, пуфик был привязан всеми четырьмя лентами, простыней и кое-какими предметами гардероба Мирчи.

— Вот! — Я торжествующе улыбнулась. — Только попробуй теперь рыпнуться, проклятая штуковина!

Раду вздохнул и поднялся, чтобы налить еще виски.

— Все это прекрасно, Дори, но как теперь на нем сидеть?

Одна кисточка взлетела в воздух в отчетливо узнаваемом неприличном жесте.

«Отлично! Вот пусть так и лежит, пока не сгниет».

Я упала в кресло, освобожденное Раду, и уставилась на пуфик.

— К чему ты клонишь, дядя?

Он привалился к бару и угрюмо посмотрел на меня.

— Только к тому, что я слаб. Мне предложили выйти на свободу, и я воспользовался этим шансом. Влад так меня и не простил за то, что я спал с врагом, как это тогда называли. Ну а потом он, разумеется, решил, будто я предал его и украл у него престол...

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒