Бог Плодородия 10 страница

Провал в памяти окончательно нарушил равновесие. Если бы Габи не испытала его лично, то возможно продолжала бы лгать самой себе. Но не в сложившихся обстоятельствах, поскольку достигла точки, когда уже не могла прятать голову в песок и слепо со всем соглашаться. Как бы глубоки не были ее чувства к Анке, девушка понимала, что он не может любить ее с той же силой. Он использовал людей, не считаясь с их чувствами. Она не осуждала его, принимая это как данность, он не человек и не осознает, что его поступки нарушение законных прав личности. Тем не менее, его пренебрежение к людям заставило Габи отдавать себе ответ в том, что и она тоже подпадает в категорию «второсортных». С чего бы Анке выделять ее среди других смертных?

Когда ее босс вызвал Габриэль в кабинет для разговора, она испытала, чуть ли не облегчение.

Габи была уверена, это начало конца. Жизнь ее должна вот-вот измениться вновь, и она испытывала одновременно безумную радость и полную опустошенность.

Но случилось совсем не то, чего она ожидала. Мысли об Анке так отвлекали ее от работы, каждый день она стремилась уйти пораньше и вернуться к нему, что когда ее «вызвали на ковер», Габи убедила себя - ее вот-вот уволят.

Однако едва устроившись в кресле напротив сидящего за столом шефа, девушка быстро поняла - доктор Мендоза полон радостного волнения, а вовсе не гнева.

- Доктор Шеффилд звонил мне вчера вечером. Он просит отправить вас обратно на раскопки. Они что-то нашли.

Глава 12

- Я должна ехать, - сообщила Габи.

- Напряжение сквозило в каждом ее движении, когда она, стащив с антресолей стенного шкафа сумки, принялась упаковывать в них вещи.

- Доктор Шеффилд хочет вернуть меня на раскопки и мой босс отправит Пола, если я не дам согласия.

Анка - смуглый незнакомец, растянувшийся на кровати, заинтересованно наблюдал за ее действиями, закинув руки за голову:

- Тогда позволь поехать Полу, - невозмутимо ответил он.

Габи бросила короткий взгляд в его сторону, но на деле не посмотрела на него.

Девушка так и не привыкла к новому облику Анки. Да и не собиралась привыкать, дойдя до того, что почти возненавидела индейца. Сам вид этого человека являлся постоянным напоминанием, что она так же виновна в его использовании, как и Анка, даже больше в действительности. Анка не понимал, что это неправомерно. Она понимала.

Анка перекатился на бок.

- Человек, который живет со мной, вполне доволен условиями соглашения. У тебя нет причины чувствовать какую-либо вину.

Габи впилась в него взглядом:

- Я не желаю, чтобы ты читал мои мысли! - раздраженно процедила она.

Выражение лица мужчины смягчилось. Легкая, снисходительная улыбка тронула губы:

- Если бы я этого не делал, то не знал бы, что происходит в твоей голове. Ты же не говоришь. Лишь смотришь на меня, словно я обидел тебя или оскорбил, но не объясняешь чем.

Раскаяние и боль от его справедливых слов пронзили потрясенную девушку. Но Габи подавила эмоции, гадая, ранило ли Анку то положение дел, что он обнаружил или только раздосадовало.

«Раздосадовало», - подумала она.

В конце концов, что она в действительности знала о нем? Анка не рассказывал ей ничего. Когда бы Габи не спросила, он либо менял тему, игнорируя вопрос, либо отвечал настолько завуалировано, что она ничего не могла понять.

Габриэль так устала, пытаясь прошибить стены, которые он возвел вокруг себя, и делать вид, что рада жить во лжи.

А это ложь, независимо от того, каковой воспринимал ее Анка. Да, он присутствовал при этом, но в теле постороннего мужчины, и каждую секунду Габи помнила - она не только с ним, а с кем-то еще. Как же трудно убедить себя в том, что все это - «круто» и «очуметь», когда имеешь все основания считать себя едва ли не преступницей. Ей казалось, что она изменяла Анке даже когда занималась самоудовлетворением - особенно тогда.

Габи не выносила обман.

Ненавидела, что ложь заставляла ее чувствовать себя виноватой.

- Откуда ты знаешь, что он не возражает? Ты и его мысли слушаешь? - вскипела она, давая выход раздражению.

- Да, - спокойно ответил Анка. - Использование тела ему щедро возместили, и он удовлетворен. Я действительно усвоил подход к решению проблем в твоем мире, что бы ты там не думала по этому поводу.

В его голосе звучал упрек. Дьявол, ее раздражало, когда он говорил с ней, словно с глупым ребенком.

Ради бога, ей тридцать пять! Конечно, он старше, много старше - ей никогда не узнать, насколько, - но это не означает, что она менее зрелая. У нее больше жизненного опыта, чем у чертовой уймы людей!

Габи уперла руки в бока:

- И какова же его компенсация?

Анка пожал плечами:

- Он наслаждается, трахая тебя не меньше чем я. И я поспособствовал ему в получении такой желанной возможности. И не слишком-то торопится избавиться от меня. Понимает, что отказавшись от моей поддержки, потеряет все, как только я уйду. Первое предложение обеспокоило ее до такой степени, что она даже не хотела об этом думать, особенно зная, что Анка копается в ее уме всякий раз, когда ему захочется. Однако последние слова несколько успокоили. Она прекратила укладывать вещи и посмотрела на него с пристальным вниманием.

- Ты это сказал не только для того, чтобы я почувствовала себя лучше?

- Для этого, но это - правда.

Габи облегченно вздохнула, чувствуя, как огромная тяжесть упала с плеч.

- Так что теперь тебе не нужно уезжать.

Она подозрительно покосилась на него:

- Безусловно, нужно, поскольку мне необходима моя работа, и я не могу позволить этому сопляку Полу отобрать ее у меня. Как ты заметил, так принято в моем мире. Мне нужны деньги, чтобы жить и я не собираюсь разыгрывать девочку на побегушках перед Полом или искать другое место.

- Почему тебе не нравится это тело? - неожиданно спросил Анка. - Это очень хорошее тело.

Габи ощутила, как комок горечи подступил к горлу.

- Это не ты! - Сердито ответила она.

- Тот образ, что ты удерживаешь в воображении, тоже не я, - натянуто отозвался он, вставая с кровати.

Девушка печально глянула на него:

- Знаю. Умом я это понимаю.

Анка странно смотрел на нее в течение нескольких минут, его раздражение внезапно исчезло. Наконец, он преодолел расстояние между ними и, подойдя к Габриэль, положил руки на ее плечи:

- А сердцем, Лунный Цветок?

Габи не желала говорить о сердце! Иначе острая боль в нем заставит посмотреть правде в глаза. Анка начал жизненный путь как бог, коим он и являлся, а не как человек, который обрел какие-то необычные способности. Тем не менее, Габи понимала, что думает о нем именно как о человеке. Габи хотелось верить, что Анка в действительности такой, же человек, как и она во всех отношениях. Отсутствие материального тела - ну как бы… особый дар, который отличал его от других.

Только тот облик бога, в котором она увидела его впервые, так и оставался Анкой в ее представлении. Хотя подсознательно Габи и предполагала, что восприятие ошибочное, все равно не могла отделить Анку от того конкретного образа, который хранила в сознании.

И не могла согласиться с тем, что совсем ничего не знает о нем помимо его сущности. Анка обладал главным, что олицетворяло личность, и что действительно имело значение - разумом, индивидуальностью, - тем, без чего тело лишь пустая оболочка. Во всяком случае, в ее скромном понимании смех, любовь, тепло прикосновения, звук голоса, - все эти понятия являлись такой же неотъемлемой частью человеческого существа, как и его душа.

Габи тяжело вздохнула, заставив себя улыбнуться, хотя и избегала его пристального взгляда:

- Это не имеет значения. Я понимаю. Мне просто нужно… принять.

- Принять что? - его руки упали с ее плеч, когда она отвернулась.

- То, что некоторые вещи невозможно изменить, несмотря на то, насколько сильно хочется. Я должна ехать. Это очень важно для меня, важно для моей карьеры.

Она колебалась, не желая говорить то, что собиралась сказать, и занялась перекладыванием вещей из комода, заталкивая их одну за другой в сумку.

- Мне нужно, чтобы ты примирился и тоже понял меня, - наконец выдавила она. - Ты не найдешь со мной то, что ищешь. Мне бы хотелось, чтобы ты ушел, пожалуйста. Я знаю, что для каждого человека есть своя пара. Ты просто должен поискать. Уверена, ты найдешь такую женщину, если просто поищешь.

- Но я не одинок. Нет. И…

- И ты можешь стать кем угодно, не так ли? Я уверена если только ты оглядишься вокруг, то увидишь немало первостатейных идиотов, только и ждущих, как бы расстаться с жизнью… среди которых встречается тьма-тьмущая таких, что пристрастились к острым ощущениям, обманывая смерть… или просто наркоманы-автогонщики, актеры, певцы, почти все, у кого достаточно денег для саморазрушения. И тогда ты получил бы отличное тело, которое не нужно не с кем делить, понимаешь? Оно было бы только твое, ясно?

Габи закрыла глаза, когда Анка подошел сзади и, сжав ладонями ее плечи, потянул к себе. Она воспротивилась, холодно застыв рядом с ним, подавляя желание развернуться и спрятать лицо у него на груди.

Она не имела сил и дальше притворяться, что все прекрасно устроилось. Больше не могла обманывать себя, что Анка останется с нею.

С чего бы? Она абсолютно ничем не примечательна. Она даже не могла подарить ему ребенка, которого он так хотел.

Где бы они жили? И на что? У нее хороший доход, но его недостаточно для двоих, «а рынок труда не завален предложениями работы для богов плодородия», - несколько истерично подумала она.

Анка уставился на ее макушку и ту часть лица, которую мог видеть, испытывая то, что никогда не ощущал - такую боль, перед которой все остальное пустяк. Она права, понял он с чувством омерзения к себе. То до чего они дошли продолжаться не могло. Он намеренно игнорировал возможные последствия из-за своих желаний, и едва не потерял ее.

Холод охватил его, когда он воскресил в памяти то, как был к этому близок, и без малого не потерпел полное фиаско с ней. Несмотря на все его могущество, борьба за то чтобы ее душа не покинула тело, почти истощила его силы.

Если бы она вспомнила, то презирала бы его так же, как он презирал себя?

Он не знал ответа, но твердо был уверен, что больше не готов ею рисковать. Она слишком хрупкая, бесценная.

Существовала только одна вещь, которую он мог сделать, чтобы стать достойным ее отношения, но придется рисковать всем, и он не ручался, что добьется успеха.

В любом случае, он должен попробовать, но не раньше, чем обретет силы, чтобы справиться с этой задачей.

В следующее мгновение скорее, к сожалению, нежели к облегчению для Габи, Анка отпустил ее. Она осталась стоять на том месте, где мужчина оставил ее, слушая сначала его удаляющиеся шаги, а затем звук открывшейся и закрывшейся за ним двери квартиры.

Плечи Габи поникли, как только Анка вышел.

- Это оказалось легко, - пробормотала она, с усилием проглатывая стоящий в горле плотный комок. Девушка тупо посмотрела на рубашку, которую некоторое время комкала в руках, и, наконец, опустилась на колени, чтобы вытащить из сумки все и понять, что туда накидала.

***

«Она уже и забыла, какая высокая влажность в этом зеленом аду», - размышляла Габи, устало спускаясь по трапу. Открытый джип, типа тех, что, как правило, используют военные, отъехал от заросшего травой края узкой посадочной полосы и помчался в сторону самолета. Сердце Габи тревожно сжалось, когда она заметила военную униформу и оружие в руках мужчин, расположившихся в каждом из четырех углов кузова автомобиля. Даже узнав человека, сидящего на пассажирском сиденье в кабине, Габи нисколько не успокоилась.

Как только машина остановилась, резко затормозив и выстреливая комками грязи и мелкими камешками из-под колес, Марк спрыгнул на землю.

- Доктор ЛаПлант! - Воскликнул он в приветствии, направившись к ней. - Счастлив, что вы вернулись!

Габи неопределенно кивнула.

- Рада вернуться, - автоматически солгала она, потому что ложь казалось более уместной, чем правда.

- Правительство проявило живейший интерес к раскопкам, как видите, - произнес он тише, подойдя ближе к ней. - Официально военные здесь, чтобы охранять нас и место раскопок от разного сброда - грабителей, повстанцев, или от тех и других вместе - кому бы ни пришла идея, что можно поправить свои финансовые дела некоторыми из артефактов.

Габи снова кивнула, отводя взгляд от солдат, пока те, спрыгнув с кузова, проворно похватали и загрузили в автомобиль ее багаж. Из пояснений Марка Габи сделала вывод - втайне правительство не верит, что и американцы не скроются с найденными ценностями.

Габи сожалела, что никто не удосужился рассказать ей о сложившейся здесь ситуации до того, как она согласилась вернуться, хотя и предполагала, что едва ли это что-либо изменило. Ее обстоятельства не позволяли пересмотреть решение, но она, по крайней мере, оказалась бы более подготовленной.

Марк помог ей взобраться в кабину, и Габриэль настороженно устроилась на сиденье между водителем и Марком, который расположился у окна. Габи надеялась, что демонстрация военной силы не служит мерой обеспечения безопасности от действий снайперов или нападения повстанцев, однако не собиралась давить на Марка с целью получения такой информации сейчас, когда их могли подслушать. Существовала вероятность того, что никто из военных не говорил по-английски, но Габи предпочла не доискиваться подтверждения таким способом, что они и сделали.

Вместо этого, пока автомобиль выезжал на узкую дорогу проторенную в джунглях, Марк в основном болтал на отвлеченные темы. Габи изо всех пыталась поддерживать вежливую беседу, но ничуть не расстроилась, когда молодой человек, наконец, бросил все попытки разговорить ее и позволил остаться наедине со своими мыслями.

Не то, чтобы мысли девушки были очень уж радужными и приятными, но тряска при движении на полном приводе по кошмарно разбитой колее усилилась и сосредоточиться на чем-то, кроме попытки удержаться на месте стало совершенно невозможно. При всем при том Габи заметила, что кое-какую работу по улучшению дороги все же проделали. В первый раз, когда она здесь проезжала, густая растительность подступала так близко, что высунувшийся из машины человек, рисковал быть исхлестанным ветками, а сейчас она ехала в открытом джипе. То, что этот автомобиль гораздо больше, свидетельствовало о том, что узкую колею значительно расширили. И, похоже, что буераки, которые делали эту поездку сродни пытке, образовались в тех местах, где прежде располагались обнажившиеся корни да вымоины от дождя, благодаря интенсивному использованию дороги подобными средствами передвижения.

Ее первая поездка оказалась изматывающей и лишенной элементарных условий комфортного существования, поскольку Габриэль не привыкла ко сну на земле в спальнике под звуки ночных джунглей, и понимание дикой природы не помогало ей ни на йоту. В этот раз сохранилось все то же самое, да еще добавился страх подвергнуться нападению повстанцев. Или же сопровождающим воякам, могло взбрести в голову попользоваться ею для собственного удовольствия, поскольку она находилась целиком и полностью в их власти. Габи старалась не думать о том, что Марк, который вероятно, весит не больше, чем она и ему всего лишь двадцать шесть, - это все, что стоит между нею и мужчинами. Стоит солдатам воспылать к ней вожделением, они без малейшего труда пустят ее по кругу, затем ликвидируют их обоих и отрапортуют, что американцы стали жертвами нападения в пути.

Девушке не нравились взгляды, которые она время от времени ловила на себе. Она остро осознавала то обстоятельство, что представители сильного пола в большинстве регионов за пределами США, и особенно в католических странах Южной Америки, считают американских женщин, чуть ли не шлюхами, поскольку те имели такие же гражданские права. И взгляды, и осознание такого отношения вкупе станут весомым поводом для бессонных ночей.

Оставалась единственная светлая сторона - у нее не останется свободного времени, упиваться страданиями по Анке, но стоило им добраться до места раскопок, Габи поняла, что это уже не аргумент.

Наличие военных в лагере заметно бросалось в глаза, да и число американцев увеличилось почти в два раза. С тех пор как она уехала, прибыло еще полдюжины специалистов и их помощников.

От первого впечатления при виде красоты возрождающегося из горы, словно Атлантида из морских пучин, города, желудок Габи казалось, ухнул в пустоту. Жилища, многие из них почти не поврежденные, живописно располагались вокруг храма, но именно сам храм приковывал внимание. Власть предержащим, очевидно не терпелось обнаружить сокровища древней цивилизации, поэтому они и послали значительное количество солдат, чтобы помочь наемным рабочим удалить большую часть насыпи, и даже некоторую тяжелую технику, чтобы все ускорить.

Команда, должно быть, в восторге от этого, мысленно скривилась Габи, задаваясь вопросом, сколько всего в городе уничтожили или повредили эти «помощники» в своем старании откопать его.

Некоторое определенное улучшение власти таки привнесли, доставив огромный дизельный генератор и установив по всему периметру прожекторы. Разумеется, такая перемена свидетельствовала о стремлении обезопасить место раскопок от возможных грабителей, однако новшество порадовало, поскольку Габи надеялась, что постоянное освещение и круглосуточная деятельность отобьют охоту у диких зверей блуждать по лагерю.

Тем не менее, территория обрела вид тюремной зоны, что порядком нервировало.

Габи прибыла на место уже в сумерках. С одной стороны это разочаровывало, так как означало, что нет возможности сразу же приступить к работе. С другой принесло облегчение. Поездка физически вымотала ее, и перспектива спокойно провести ночь только приветствовалась.

Вся группа собралась на ужин, но доктор Шеффилд отказался обсуждать тему, которая побудила его потребовать ее приезда. Габриэль видела, что он, да и все присутствующие, пытались сдержать волнение, но, тем не менее, доктор Шеффилд подчеркнул, что они хотели бы, чтобы она осмотрела находку свежим взглядом, беспристрастным от разного рода предположений.

У них и без того было много что обсудить, не имеющего непосредственного отношения к сделанному группой открытию, которое Габи прибыла исследовать.

Радиоуглеродным метод анализа тканей обертывающих мумию показал, что тело захоронено в эпоху культуры ольмеков. Группа обнаружила целый ряд свидетельств, подтверждающих полученный результат, но ничего, указывающего на то, что город построен именно ольмеками. Напрашивался единственный вывод, - существовало другое племя, которое создало свою неповторимую культуру почти в то же самое время.

Рабочая гипотеза, принятая археологами состояла в том, что жителей все еще безымянного города изгнали ольмеки, собственная культура которых преобладала, пока тольтекская не поглотила их.

С точки зрения Габи здесь не имелось ничего, что подтверждало правоту этой версии, кроме ранее установленного факта, что тольтекское знание безраздельно царило до тех пор, пока не возросла власть инков. Ни один из предметов, показанных ей, не представлял ни малейшего доказательства указывающего на влияние ольмекских традиций. Если бы ольмеки уничтожили тех, кто возвел этот город, то казалось логичным, что захватив его, они оставят свой собственный след. Вместо этого создавалось впечатление, что люди покинули место своего обитания в результате некоего стихийного бедствия, не зависящего от рук человека - такого как голод, или эпидемия, а возможно и того и другого. Город находился на возвышении, что исключало возможность затопления, и кроме того археологи не обнаружили осадочных отложений указывающих на это. Так же как и никакого наглядного подтверждения вулканической деятельности или землетрясения.

По крайней мере, все пришли к единодушному решению, что в искусстве и архитектуре этого народа прослеживается сильное влияние «Старого Света», в том числе и египтян, но проявившееся с особой индивидуальностью, что делало довольно затруднительным определение того, чья конкретная культура оказала воздействие, и какая определенная цивилизация. И, что конечно, кроме некоторой общности в стиле не обнаружено ничего, что бы связывало какую-либо культуру восточного полушария с западным.

Едва ли не с первой секунды, как оказалась здесь, Габи испытывала то жутковатое ощущение слежки, которое мучило ее почти с начала первого приезда сюда. Не исключено, что Анка последовать за ней к «родному дому» или даже вернуться сразу после того, как она его прогнала, тем не менее, Габи решила, что ей просто мерещиться.

Казалось, нет разумной причины для его возвращения сюда. Несомненно, он никак не связан ни с этим местом, ни с телом, которое когда-то занимал. Все это уже давно вернулось к своему создателю.

Ученая или нет, верующая или нет, какой бы Габриэль себя не считала, она отдавала себе отчет в том, что «признавала», что Анка - призрак. То, кем он являлся в действительности, оставалось вне ее понимания. Поэтому гораздо проще согласиться, что Анка - привидение в существование которых она никогда не верила, нежели задумываться о том, кто он на самом деле. Даже сейчас она пыталась совместить несовместимое, стараясь подогнать Анку в какие-то привычные рамки.

Будь Анка призраком, то, пожалуй, обладал бы способностью совершать определенные вещи, некоторые во всяком случае. По крайней мере, на него бы распространялись обязательные правила, возможно, неписанные, однако же, устанавливающие образец поведения, который необходимо соблюдать всегда.

Он был бы привязан к этому месту, потому что именно здесь умер.

На самом же деле он не умирал, так как никогда не «жил» по-настоящему. Только существа биологического происхождения проходили цикл жизни и смерти. Анка же просто существовал. Для Габи осознать в полной мере сам факт его существования было практически так же трудно, как и понятие о бесконечности вселенной, что обычно вызывало у нее головную боль. Все имело начало и конец. Это закон природы, который воспринимался человечеством как глобальная истина, ведь ничье мышление не способно охватить полностью концепцию бесконечности.

По крайней мере, ее уму такое не по силам.

Габи все-таки решила, что «ощущение» присутствия Анки не что иное, с ее стороны, как попытка выдать желаемое за действительное. Он ушел, отправился искать добровольную кандидатку на его злободневный проект о воспроизведении потомства, она в этом не сомневалась.

«Он поразительно целеустремлен, когда намеривался что-то сделать», - подумала девушка с некоторым раздражением. Ей было бы куда легче от того, если бы он выбрал ее просто из-за того, что любил секс. Тогда бы Габи оставалась с ним до тех пор, пока бы ему не надоело все это, и он ушел. А насчет продолжения рода… ну что можно сказать, здесь имелись кое-какие ограничения. Даже если бы она сумела принять «нового» Анку, и привыкла к его облику, столь отличающемуся от «хозяина положения», на котором она «зациклилась», в этой игре ее врагом было время. Анка не производил впечатления человека с колоссальным терпением. И поэтому Габриэль сомневалась что Анка, желая удостовериться, проведет месяцы и месяцы в ожидании, прежде чем наконец признает, что не сможет получить от нее ребенка

Казалось бы, существо, живущее веками, должно обладать вселенским терпением. В конце концов, время не могло иметь большого значения для такого как он.

Габи не понравилась идея, что возможно есть причина, из-за которой Анка стал нетерпеливым.

Независимо от того сколь долгий жизненный срок отведен ей самой, о нем ей хотелось думать как о живущем вечно. Габи могла смириться со своей грядущей смертью. Но не перенесла бы мысли о том, что Анка может просто прекратить существование.

Разумеется, Габи совершенно не отдохнула, хотя имела возможность. Она осталась почти такой же уставшей, какой и ложилась спать, но, совершая обычный утренний ритуал, испытывала необычное волнение. К тому времени, когда уже была готова встретить новый день, ее сердце чуть не выпрыгивало из груди от предвкушения.

Вызывающие страх лестницы, ведущие в раскоп, заменили на не менее пугающий зигзагообразный спуск, опасно узкий и крутой. Металлические столбики, установленные вдоль внешнего края, соединенные натянутыми тросами создавали иллюзию безопасности, но только не для Габи. Она как раз была уверена в том, что падения одного единственного тела на эти «безопасные перила» вполне достаточно для того, чтобы выдернуть чертову уйму этих столбиков, и в итоге рухнуть вниз с тонной проволоки и железных шестов вместо обычных камней и грязи. К тому же еще и ослики. Все до одного взгромоздились на них, включая и ее, хотя собственным ногам она доверяла гораздо больше и караван вонючих животных направился по серпантину вниз.

Спуск скорее походил на экскурсию в Большой Каньон, за исключением того, что этот котлован не столь глубок и наверно не так опасен. Храм, с его исчезающей в утреннем тумане верхушкой, вызывал благоговейный трепет. Большая часть работ по выемке грунта сконцентрировалась вокруг откапывания из земли центрального сооружения, которое поистине было грандиозным. Разглядывая его, пока они спускались вниз, Габи пораженная тем, что такое гигантское строение возведено примитивным человеком, задалась вопросом, сколько же поколений трудилось над ним. Безусловно, строительство велось десятилетиями, тут и думать нечего, но с другой стороны ошеломляло то, как им вообще удалось справиться с подобным.

- Останки, которые мы обнаружили, находятся на самом нижнем уровне, - сказал доктор Шеффилд, когда группа достигла дна и ему удалось подвести своего ослика бок о бок к ее.

Габриэль с трудом отвела взгляд от храма и посмотрела на него:

- Сколько их?

Шеффилд покачал головой:

- Мы не определили. Я решил оставить помещение в неприкосновенности до тех пор, пока вы не изучите его. Не рискнул испортить возможные доказательства.

Они остановились у входа, который Габи видела запечатанным и который, очевидно вскрыли, как только рабочие сняли грунт до нижнего уровня. Доктор Шеффилд подойдя к небольшому генератору, включил его. Свет моментально затопил внутреннее пространство и вылился из прохода.

Габи осматривалась, ожидая, когда доктор Шеффилд присоединится к ней.

- Если вы не возражаете, - обратилась она к доктору, когда он подошел, останавливаясь рядом, - я хотела бы сначала зайти одна и посмотреть, каковы будут мои первые впечатления.

Доктор Шеффилд нахмурился, но, в конце концов, кивнул, соглашаясь. Окликнув, он увел за собой других членов команды.

Ощущение присутствия Анки сейчас стало много сильнее, но ведь это всего лишь ее воспоминания. Стараясь не обращать внимания на возникшее чувство, Габи собралась с силами и двинулась вперед. У самого входа она отметила, что помещение просто огромное, возможно раза в три больше чем то, первое, которое они нашли на вершине пирамиды. Колонны, поднимались от пола, словно лишенные ветвей стволы рукотворного леса, поскольку стояли аккуратными, ровными рядами. Даже, несмотря на сооруженное наспех освещение, середина помещения тонула в полутьме, и Габи попыталась представить себе, как это место выглядело в те дни, когда использовалось в тех целях, которым служило. Зал наверняка предназначался для какой-то конкретной цели. Она не могла допустить, что люди стали бы создавать нечто подобное, если только в этом месте не проводились общественные мероприятия.

Да и размеры помещения наталкивали на мысль, что здесь, должно быть, собирались сотни людей. Видимо, это не просто храм для отправления религиозных обрядов? Не исключено, что тут вершились и дела государственного управления?

Когда Габи ступила внутрь и огляделась, то заметила, что вдоль стен тянутся точно такие же искусно выполненные фризы, как и в погребальной комнате Анки. Ранние культуры редко имели письменность, но, тем не менее, любили запечатлевать события своей жизни и делали это в картинках.

У Габриэль появилось сильное желание изучить фризы, но ее то пригласили исследовать обнаруженные останки. Испустив дрожащий вздох, она направилась к невысокому заграждению вокруг углубления в центре величественного зала. Габи предположила, что изначально сооружение строилось как костровая чаша, скорее для освещения, чем обогрева, если бы не портик вокруг, который указывал на совершенно иную принадлежность.

Что, кроме огня могло быть первоначальным предназначением?

Тщательно осмотрев потолок над ямой, Габи не заметила ничего, похожего на копоть в подтверждение ее версии, а, приблизившись, к тому же увидела, что качество работы при сооружении ямы, даже отдаленно не походило на то тонкое искусное мастерство, с которым возведен храм. Яма и возведенная вокруг нее стенка выглядели торопливо и небрежно сляпанными, как если бы рабочие не имели должного опыта или же не успели довести дело до конца и вообще бросили работу.

Каменные плиты сложенные рядом означали, что яма была запечатана, до того как команда доктора Шеффилда обнаружила ее.

Пока не обращая внимания на этот факт, Габи взобралась на отмостку и, наконец, заглянула вниз ямы. Ужас охватил ее, когда она всмотрелась в останки скелетов, их оскаленные в безмолвном крике голые черепа. Это, - она поняла сразу, не являлось обычной ямой для захоронения. Тела не подготавливали к погребению и не укладывали бережно в месте последнего упокоения. Людей убили и сбросили в яму, или, возможно, даже похоронили в ней заживо.

Глава 13

Габи бросило в дрожь. Во рту стало горько от поднявшейся к горлу желчи.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 91011 12 Следующая ⇒