ЧАСТЬ ВТОРАЯ 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 32Следующая ⇒

Ответ мог быть только один:

— Да, госпожа министр.

— Кстати, Виктор, ты так и не сообщил мне: медальон из Дании уже у нас?

— Так точно.

— Придется нам обойтись без голландского.

Виктор обратил внимание на то, что она не злится. Странно, учитывая, что в Амстердаме ее люди потерпели поражение.

— Виктор, я решила, что венецианский медальон станет последним, который мы заберем.

Теперь он понял почему. Собор и тело святого Марка. Но мысль о вмешательстве американцев все равно не давала ему покоя. Слава богу, ему удалось решить проблему в Дании. Те трое, которые пытались помешать ему, были теперь мертвы, и Зовастиной вовсе не обязательно знать об этом.

— Операция была запланирована мной. В Венеции тебя ждет все необходимое, так что не надо ехать на машине. Отправляйся туда самолетом. Вот адрес, по которому ты найдешь снаряжение. — Она продиктовала адрес склада и код электронного замка. — То, что случилось в Амстердаме, теперь не имеет значения. Главное — то, что произойдет в Венеции. Мне нужен последний медальон.

Гаага

1. 10

Стефани с огромным интересом слушала рассказ президента и Дэвиса о происходящем.

— Известно ли вам, что такое зоонозы? — спросил у нее Дэвис.

— Заразные болезни, которые передаются от животных человеку.

— Если быть более точным, — добавил Дэниелс, — чаще всего это болезни, возбудители которых паразитируют в организме животных, не причиняя им вреда, но, оказавшись в организме человека, убивают его. Наиболее известные примеры зоонозов — это сибирская язва, бубонная чума, лихорадка Эбола, бешенство, птичий грипп и даже обычные глисты.

— Не знала, что вы в свободное время увлекаетесь биологией.

Дэниелс рассмеялся.

— Науки для меня — темный лес, но я знаю многих людей, которые в них разбираются. Расскажи ей, Эдвин.

— Известны примерно полторы тысячи патогенных возбудителей зоонозов. Половина из них преспокойно существует в животных и никого не заражает. Но когда один из них попадает в организм другого вида, он словно с цепи срывается. Именно так начинается бубонная чума. Ее возбудитель живет в крысах. Крыс кусают блохи, которые затем передают заболевание человеку, после чего возбудитель начинает свирепствовать…

— До тех пор, — вставил Дэниелс, — пока у людей не вырабатывается иммунитет против болезни. К сожалению, в четырнадцатом веке на это ушло десять лет, и за это время вымерло пол-Европы.

— Эпидемия испанки в тысяча девятьсот восьмом году тоже стала результатом зооноза? — спросила Стефани.

Дэвис кивнул.

— Люди заразились от птиц, а затем вирус мутировал таким образом, что болезнь стала передаваться от человека к человеку. От этой болезни пострадали двадцать процентов всего населения планеты, а пять процентов умерли. Только за первые шесть месяцев эпидемии болезнь убила двадцать пять миллионов человек. Для наглядности могу сказать, что СПИД убил столько же людей за двадцать пять лет.

— Китай и остальные страны Азии понесли ужасающие потери от птичьего гриппа, — заговорил Дэниелс, — но количество жертв там никто не подсчитывал. Некоторые историки предполагают, что всего от этой болезни в мире могло умереть до ста миллионов человек.

— Зоонозный патоген представляет собой идеальное биологическое оружие, — сказал Дэвис. Нужно только выбрать возбудитель — вирус, бактерию, протозоа или паразита. Если вы не дурак, то сделаете два патогена: один, который передается только от животного человеку, второй, мутировавший, который передается от человека человеку. Первый может быть использован для нанесения точечных ударов — устранения конкретного противника с минимальным риском заражения окружающих, второй — это уже оружие массового поражения. Заразите нескольких человек — и эпидемия начнет распространяться, как лесной пожар.

Дэвис рассказывал столь красочно, что по коже Стефани побежали мурашки.

— Остановить эпидемию можно, — заговорил Дэниелс, — но потребуется время для того, чтобы изолировать заболевших, выделить патоген и разработать контрмеры. За это время умрет множество людей. К счастью, для большинства известных зоонозов имеются антигены, для некоторых — даже вакцины, позволяющие предотвратить заражение.

Стефани никак не могла понять, к чему пытаются подвести ее эти двое.

— Для чего вы рассказываете мне все это? — спросила она.

Дэвис потянулся за папкой, которая лежала на стеклянном столике возле его босых ног.

— Девять лет назад из частного зоопарка в Бельгии украли двух гусей, относящихся к исчезающему виду. Примерно в то же время из зоопарков Австралии и Испании были похищены редкие грызуны и улитки. Обычно подобным происшествиям не придается большого значения, но проведенная проверка показала, что таких случаев по всему миру произошло как минимум сорок. Развязка произошла в прошлом году в Южной Африке. Воры были пойманы. Мы скрыли их арест, заявив, что они были застрелены во время задержания. Злоумышленники пошли на сотрудничество, поняв, что южноафриканская тюрьма — не самое приятное место для жизни. Именно тогда мы узнали, что за всеми случаями похищения редких животных стоит Ирина Зовастина.

— Кто проводил то расследование? — осведомилась Стефани.

— Пейнтер Кроу из «Сигмы», — ответил Дэниелс. — У них много экспертов в различных областях науки. Это их специализация. Но теперь мы передаем это дело вашей конторе.

Ей не понравилось, как прозвучала последняя фраза.

— Вы думаете, что Пейнтер не сможет довести его до конца?

Дэниелс улыбнулся.

— После того, что произошло этой ночью? Нет, Стефани, дело — ваше. В конце концов, вы у меня в долгу за то, что я вытащил вас из голландской тюрьмы. Вот и отрабатывайте.

Президент все еще держал в руке слоновий медальон, и Стефани спросила:

— Каким образом эта монета связана с тем, о чем вы мне только что рассказали?

— Зовастина гоняется за этими медальонами по всей Европе, и вот тут возникает проблема, — проговорил Дэниелс. — Нам известно, что она уже собрала весьма внушительную коллекцию зоонозных патогенов. Их у нее как минимум двадцать. И между прочим, она не дура: имеет по два варианта каждого — обычный и подвергшийся мутации. Как уже объяснил Эдвин, один — для точечных ударов, второй — передающийся от человека человеку. У нее имеется биологическая лаборатория, расположенная рядом со столицей Федерации — Самаркандом. Но вот что интересно. По другую сторону границы, в Китае, есть еще одна биологическая лаборатория, принадлежащая Энрико Винченти, и Зовастина частенько ее посещает.

— Поэтому вам и понадобилось установить слежку за Винченти?

Дэвис кивнул.

— Врага нужно знать.

— ЦРУ пыталось вербовать людей на территории Федерации, но дело идет туго. — Дэниелс тряхнул головой. — Хотя кое-какой прогресс все же имеется.

Стефани встрепенулась.

— У вас появился источник?

— Если угодно, можно сказать и так. Впрочем, я сомневаюсь, что от него будет много пользы. Зовастина представляет собой проблему для нас, причем во многих отношениях.

Стефани понимала, что имеет в виду президент. В регионе, где у Соединенных Штатов почти не было союзников, Зовастина во всеуслышание объявила себя другом Америки. Несколько раз она оказывала США незначительные услуги разведывательного характера в борьбе с террористической угрозой, исходящей с территории Афганистана и Ирака. Не в силу желания, а по необходимости Штаты обеспечивали ее деньгами, военной помощью и самым современным оборудованием, что, безусловно, представляло собой определенный риск.

— Вы когда-нибудь слышали притчу о человеке, который ехал по шоссе и увидел змею, лежавшую посередине дороги?

Стефани усмехнулась. Еще одна из бесчисленных баек Дэниелса.

— Человек остановился, вышел из машины и увидел, что змея ранена. Тогда он взял ее к себе домой и выхаживал до тех пор, пока змея не выздоровела. Когда змея окончательно поправилась, человек открыл дверь, чтобы выпустить ее на волю, но гадина укусила его за ногу. Перед тем как потерять сознание, человек обратился к змее: «Я подобрал тебя на дороге, кормил тебя, лечил твои раны, и вот как ты отблагодарила меня! » Змея повернула к нему голову и ответила: «Все верно. Но когда ты делал все это, ты знал, что я — змея! »

Стефани уловила смысл притчи.

— Зовастина, — продолжал президент, — что-то замышляет, и в ее планах есть место для Энрико Винченти. Я очень не люблю биологическое оружие. Мир объявил его вне закона тридцать лет назад, а те виды биооружия, о которых мы только что говорили, — худшие из всех. Она задумала нечто ужасное, а эта Венецианская лига, в которую входят они с Винченти, тут как тут — и помогает ей. Слава богу, она пока не начала действовать, но у нас есть все основания полагать, что это случится очень скоро. Чертовы дураки, которые окружают ее, руководя тем, что расплывчато называется нациями, не желают видеть того, что происходит у них под носом. Они слишком заняты противостоянием Израилю и нам. Она с радостью использует эту глупость в своих интересах. Она и меня считает дураком. Пришло время продемонстрировать ей, что она далеко не самая крутая.

— Мы бы предпочли еще некоторое время оставаться в тени, но то, что двое агентов Секретной службы застрелили ее телохранителей, наверняка встревожило Зовастину.

— Чего вы хотите от меня?

Дэниелс зевнул, и Стефани сама с трудом подавила зевок.

Президент махнул рукой.

— Зевайте, сколько угодно. Не стесняйтесь меня. Сейчас глубокая ночь, так что политес временно отменяется. Отоспитесь в самолете.

— Куда я лечу?

— В Венецию. Если Магомет не идет к горе, тогда, Бог свидетель, мы заставим гору идти к Магомету.

Венеция

8. 50

Внутренне изготовившись, Винченти вошел в главный зал своего палаццо. Обычно он не отягощал себя участием в подобных встречах. В конце концов, в «Филоген фармасьютик» имеется огромный департамент маркетинга и продаж, в котором трудятся сотни сотрудников. Однако сегодняшнее мероприятие носило особый характер и требовало его персонального участия. Именно поэтому Винченти устроил встречу в своем доме. Рекламное агентство, штаб-квартира которого находилась в Милане, подошло к делу со всей серьезностью. Для доклада оно прислало аж четырех представителей: мужчину и трех женщин, одна из которых была старшим вице-президентом компании.

— Дамарис Корриган, — представилась та, а затем представила своих коллег. Это была привлекательная женщина чуть за пятьдесят, одетая в темно-синий костюм с белыми вставками.

На столике у стены дымился серебряный кофейник. Винченти подошел и налил себе чашку кофе.

— Мы все гадали, что тут у вас произошло, — проговорила Корриган.

Винченти расстегнул пиджак и сел в кожаное кресло.

— О чем это вы?

— Когда вы наняли нас полгода назад, вы сказали, что хотите получить предложения по маркетингу лекарства от ВИЧ. Вот мы и подумали: может, «Филоген фармасьютик» стоит на пороге величайшего открытия? А теперь, когда вы вызвали нас, чтобы ознакомиться с результатами нашей работы, мы задались вопросом: возможно, прорыв все же произошел?

Винченти мысленно поздравил себя с тем, что подготовился к этой беседе.

— Вы, по-моему, употребили слово «возможно». Безусловно, мы надеемся стать первыми, кому удастся открыть лекарство от ВИЧ, и тратим на исследования в этой области миллионы. Но если прорыв и произойдет, никому не дано знать, когда именно это случится. Однако потом мне не хочется ждать долгие месяцы, пока будет разработана эффективная маркетинговая кампания. Нет, я хочу быть во всеоружии.

Корриган кивнула в знак того, что объяснение принято, и подошла к переносному пюпитру.

Винченти бросил взгляд на сидящую рядом с ним женщину, статную блондинку лет тридцати — тридцати пяти, в обтягивающей шерстяной юбке, и подумал, действительно ли она является бухгалтером либо присутствует здесь в качестве декорации.

— За последние несколько недель я прочитала много всего увлекательного, — заговорила Корриган. — Похоже, ВИЧ ведет себя по-разному в зависимости от того, в какой части света он обнаружен.

— Вы совершенно правы, — согласился Винченти. — К примеру, здесь и в таких местах, как Северная Америка, заболевание можно сдерживать. Оно больше не является основной причиной смертности. Люди просто живут с этим вирусом. Имеющиеся лекарства сократили уровень смертности от ВИЧ более чем вдвое. Но в Азии и Африке дело обстоит совершенно иначе. Всего в мире за прошлый год ВИЧ унес три миллиона жизней.

— Именно поэтому, — сказала Корриган, — первым делом мы попытались определить наши потенциальные рынки. — Она сняла с пюпитра пустой белый лист, под которым оказалась таблица. — Эти цифры показывают, как распределяется заболеваемость ВИЧ по различным регионам мира.

Регион Количество инфицированных Северная Америка1 011 000Западная Европа988 000Австралия и Океания22 000Латинская Америка1 599 000Черная Африка (страны к югу от Сахары)20 778 000Страны Карибского бассейна536 000Восточная Европа2 000Юго-Восточное Средиземноморье893 000Северо-Восточная Азия6 000Юго-Восточная Азия11 277 000ВСЕГО37 112 000— Каков источник этих данных? — поинтересовался Винченти.

— Всемирная организация здравоохранения. На этой схеме видны общие тенденции развития потенциального рынка сбыта лекарств. А на этой, — Корриган открыла другую схему, — представлена точная настройка по регионам. Четверть всех случаев заражения ВИЧ уже переросло в ярко выраженный синдром приобретенного иммунодефицита — СПИД. Сегодня в мире насчитывается более девяти миллионов больных СПИДом.

Регион Количество больных Северная Америка555 000Западная Европа320 500Австралия и Океания14 000Латинская Америка573 500Черная Африка6 300 000Карибский бассейн160 500Восточная Европа10 800Юго-Восточное Средиземноморье15 000Северо-Восточная Азия17 600Юго-Восточная Азия1 340 000ВСЕГО9 306 900Корриган перекинула лист и открыла следующую схему.

Регион Количество инфицированных Северная Америка8 150 000Западная Европа2 331 000Австралия и Океания45 000Латинская Америка8 554 000Черная Африка33 609 000Карибский бассейн6 962 000Восточная Европа20 000Юго-Восточное Средиземноморье3 532 000Северо-Восточная Азия486 000Юго-Восточная Азия45 059 000ВСЕГО108 748 000— А вот здесь, — сказала она, — представлен прогноз того, как заболеваемость распределится по регионам через пять лет. Эти данные также предоставлены Всемирной организацией здравоохранения.

— Поразительно! Весьма скоро в мире может появиться сто десять миллионов людей, инфицированных ВИЧ. Имеющаяся статистика позволяет сделать вывод, что у пятидесяти процентов от этого числа со временем разовьется СПИД. Еще через два года сорок процентов от этих пятидесяти умрут. Бесспорно, большая часть заражений и смертей будет иметь место в Африке и Азии. — Корриган покачала головой. — Завидный рынок сбыта лекарств, как вы полагаете?

Винченти производил вычисления в уме. Семьдесят миллионов ВИЧ-заражений… даже по самым консервативным оценкам лечение одного инфицированного стоит пять тысяч евро в год, значит, на круг выходит триста пятьдесят миллиардов евро. Разумеется, после того, как изначально зараженное население будет вылечено, рынок сократится, ну так и что же? Деньги к этому времени уже будут лежать на его счетах! Больше, чем кто-либо способен потратить за всю жизнь. Потом появятся новые зараженные, которые будут платить за лекарство, а значит, золотой поток не иссякнет.

— Наш следующий анализ представляет собой взгляд на возможную ситуацию в области конкуренции. Из информации, полученной от ВОЗ, мы выяснили, что сегодня для симптоматической терапии СПИД в мире используется около шестнадцати лекарственных препаратов. По самым грубым оценкам, на этом рынке действует примерно дюжина игроков. Ваша собственная корпорация в прошлом году заработала на продажах этих лекарств более миллиарда евро.

«Филоген» владела патентами на шесть лекарств, которые, будучи использованы в сочетании с другими, доказали свою эффективность в сдерживании вируса. Больному, правда, приходилось принимать около пятидесяти различных таблеток ежедневно, но эта так называемая смешанная терапия была единственным известным способом борьбы с ВИЧ-инфекцией. Она не давала излечения, а лишь угнетала вирус, подавляя его активность. То, что природа возьмет свое и переиграет микробиологов, было лишь делом времени. В Китае и других азиатских странах уже появилась разновидность ВИЧ-инфекции, устойчивой к существующим лекарственным средствам.

— Мы рассмотрели смешанную терапию, — сказала Корриган. — Лечение посредством комбинации из трех лекарств стоит в среднем двадцать тысяч евро в год. Но подобная роскошь доступна в основном жителям развитых стран Запада. Африканцы и азиаты о таком не могут даже мечтать. «Филоген» в качестве жеста доброй воли предоставляет правительствам наиболее страдающих от инфекции стран лекарство по сниженным ценам. Приобретение такого объема соответствующих медикаментов по рыночным ценам обходилось бы в миллиарды евро ежегодно, чего ни одно из этих правительств не может себе позволить.

Сотрудники его собственного управления маркетинга уже называли Винченти те же самые цифры. О лечении миллионов больных в опустошенных нищетой и войнами странах третьего мира говорить не приходилось. Единственным возможным способом противостоять страшной болезни было ограничение ее распространения. Первым и самым очевидным средством для этого являлись презервативы, и спрос на них был так велик, что одна из дочерних компаний «Филогена», занимавшаяся выпуском этой продукции, буквально задыхалась, не успевая выполнять все поступающие заказы. За последние двадцать лет продажи презервативов выросли на тысячи процентов. Равным образом как и прибыли от них. Однако в последнее время использование презервативов неуклонно шло на спад. Люди вели себя все более легкомысленно.

Корриган тем временем продолжала:

— Один из ваших конкурентов, компания «Келвуд-Лафарж», заявляет, что только в прошлом году на исследования в сфере разработки лекарства от СПИДа ею было израсходовано более ста миллионов евро. Вы потратили примерно треть этой суммы.

Винченти делано улыбнулся.

— Конкурировать с «Келвуд-Лафарж» — все равно что ловить кита на удочку. Это самая крупная фармацевтическая компания на планете. Любое сравнение тут будет некорректным, поскольку у этих ребят ежегодный валовый доход превышает сто миллиардов евро.

Он отхлебнул кофе, а Корриган открыла новую схему.

— Теперь давайте подумаем о названии продукта. Для любого лекарства название имеет первостепенное значение. Сегодня в число шестнадцати симптоматических препаратов входят такие известные лекарства, как бактриум, дифлюкан, интрон, пентам, видекс, криксиван, хивид, ретровир. Поскольку любой препарат от СПИДа будет применяться во всех странах мира, мы подумали, что его название должно быть простым и универсальным, как, например, АЦТ. Это было бы лучше с точки зрения маркетинга. Насколько нам известно, «Филоген» в настоящее время разрабатывает четыре варианта препарата. — Корриган открыла новую схему, на которой были представлены различные варианты упаковки. — Мы не знаем, в какой форме будет выпускаться препарат — в твердой или жидкой, будет ли он предназначен для перорального приема или для инъекций, поэтому мы разработали несколько вариантов упаковки, выдержав дизайн в ваших корпоративных цветах — черном и золотом.

Винченти рассматривал рисунки. Женщина указала на один из них.

— Мы оставили пустое место там, где будет помещаться название препарата. Оно должно быть выполнено золотыми буквами. Мы все еще работаем над этими вариантами. Вот что важно: даже если название будет непереводимо на тот или иной язык, упаковку нельзя будет перепутать ни с какой другой.

Винченти был доволен, но не стал открыто выражать своих чувств.

— У меня на примете есть одно название, — проговорил он. — Я ведь тоже давно думаю об этом.

Корриган подняла на него заинтересованный взгляд.

Винченти встал, подошел к пюпитру и, взяв маркер, написал на чистом листе: ZH.

Заметив озадаченное выражение на лицах рекламщиков, он пояснил:

— Дзета и эта. Греческие буквы. Они означают «жизнь».

— Годится, — кивнула Корриган.

— Я тоже так думаю, — согласился он.

Остров Возрождения

Центрально-Азиатская Федерация

13. 00

Увидев толпу, Ирина Зовастина ощутила трепет. Помощники уверяли ее, что соберется около пяти тысяч человек, но, когда они летели в вертолете к северо-западу от Самарканда, секретарь сообщила Зовастиной, что ее прилета дожидаются не менее двадцати тысяч. По словам секретаря, это стало новым свидетельством ее популярности у народа. Теперь, глядя на раскинувшееся перед ней людское море, Зовастина не могла спрятать довольную улыбку.

— Посмотрите вокруг себя, — проговорила она в микрофон. — Взгляните, на что мы способны, когда наши сердца бьются в унисон и разум всех нас становится единым целым. — Она выдержала эффектную паузу, а затем, раскинув руки, выкрикнула: — Кантубек возродился!

Толпа, густая, как скопище муравьев, разразилась ликующими выкриками, к которым Зовастина уже начала привыкать.

Остров Возрождения, заросший кустарником клочок земли в Аральском море, когда-то являлся советским полигоном по производству и испытанию биологического оружия и еще одним трагичным примером эксплуатации народов Азии их бывшими хозяевами. Здесь производили и хранили споры сибирской язвы и бациллы чумы. После падения коммунистического правительства в 1991 году сотрудники лаборатории покинули остров, а контейнеры, в которых хранились смертоносные споры, со временем прохудились. Опасность биологической катастрофы возрастала в связи с усыханием Аральского моря. Питаемое обильной Амударьей, оно было поровну поделено между Казахстаном и Узбекистаном, но после того, как Советы изменили русло реки, направив воду в двенадцатикилометровый канал, предназначенный для поливки хлопковых полей, некогда крупнейший в мире пресноводный водоем стал неуклонно мелеть, превращаясь в безжизненную пустыню.

Зовастина изменила все это. Канал исчез, и Амударья вновь катила свои воды в Аральское море.

Большая часть других руководителей бывших советских республик, похоже, были обречены копировать своих завоевателей, подражая им во всем, но у Зовастиной мозги не атрофировались от водки. Она никогда не сводила взгляда с приза, который ждал ее в конце дистанции, и знала, как захватить и удержать власть.

— Двести тонн спор коммунистической сибирской язвы было уничтожено здесь, — говорила она, обращаясь к собравшимся, — Вся эта зараза уничтожена до последнего миллиграмма, и мы заставили Советы заплатить за это.

Толпа одобрительно загудела.

— Позвольте мне рассказать вам кое-что. После того как мы обрели свободу и вырвались из мертвой хватки Москвы, они набрались наглости и заявили, что мы должны компенсировать им потери. — Зовастина воздела руки к небу. — Представляете? Они насилуют нашу страну, уничтожают наше море, отравляют наши земли, а мы им, оказывается, еще должны платить! — Она видела, как тысячи людей гневно замотали головами. — Верно, то же самое ответила им я: нет, нет и нет!

Она смотрела на обращенные к ней лица, озаряемые лучами стоящего в зените солнца.

— Поэтому мы заставили Советы заплатить за то, что мы прибрались в свинарнике, который они оставили после себя. Мы закрыли их проклятый канал, который высасывал жизнь из нашего древнего моря.

Зовастина никогда не употребляла местоимение «я». Только «мы».

— Многие из вас наверняка помнят то время, когда в дельте Амударьи водились тигры, кабаны, когда весной сюда прилетали дикие гуси и утки, а в водах Арала плавали миллионы рыб. Наши ученые утверждают, что раньше здесь обитало сто семьдесят восемь видов рыб. Сейчас осталось только тридцать восемь. — Она покачала головой и горько усмехнулась. — Это называется прогресс по-советски. Коммунистическая эффективность. Преступники! Они просто банальные преступники!

Канал оказался полным провалом не только с точки зрения экологии, но и в практическом плане. Вода уходила из него, не успевая добраться до орошаемых полей. Как и от самой советской системы, мало заботившейся об эффективности, от канала было больше вреда, чем пользы. По мере того как Аральское море пересыхало, остров Возрождения превратился в полуостров, соединенный с берегом полосой обнажившегося морского дна, покрытого отложениями морской соли, смешанной с минеральными удобрениями и ядохимикатами, которые в течение десятилетий смывались поливной водой с полей и уносились реками в море. Возникла угроза того, что звери и рептилии, попав на остров, станут разносчиками инфекций. Теперь все эти страхи остались позади. Земля была очищена. Инспекция Организации Объединенных Наций, побывавшая на острове, назвала работу, проделанную по его дезинфекции, «мастерской».

Зовастина подняла над головой руку, сжатую в кулак.

— И мы сказали этим советским преступникам, что, будь это в наших силах, мы посадили бы их всех до одного в наши тюрьмы.

Толпа издала одобрительное рычание.

— Город Кантубек, на центральной площади которого мы сейчас стоим, Советы когда-то сровняли с землей, но теперь он восстал из пепла, и свободные граждане Федерации будут жить в нем, наслаждаясь миром и гармонией. На острове, который также вернулся из небытия. Возрождается и Аральское море. Уровень воды в нем с каждым годом повышается, и сотворенная злыми руками пустыня вновь становится морским дном. Это пример того, чего мы способны достичь сообща. Наша земля. Наша вода. — Она сделала паузу. — Наше наследие.

Толпа взорвалась криками ликования. Зовастина ощупывала взглядом лица слушателей, пытаясь понять, дошел ли до них смысл ее слов. Она любила общаться с простыми людьми. А они любили ее. Завоевать власть — это одно, удержать ее — совсем другое. Зовастина не собиралась выпускать ее из рук.

— Мои дорогие сограждане! Знайте: вместе мы можем добиться всего. Сколько недоброжелателей по всему миру пророчили нам раскол и гражданскую войну! Сколько утверждали, что мы не справимся своими силами! Но мы уже дважды проводили выборы — свободные, открытые, с участием многих кандидатов. Никто не может утверждать, что у избирателей не было выбора. — Она помолчала несколько секунд. — У нас есть конституция, которая гарантирует права человека, а также личную, политическую и интеллектуальную свободу.

Зовастина наслаждалась этими минутами. Открытие острова Возрождения после работ по его очищению, безусловно, являлось событием, требовавшим ее личного присутствия. Ее выступление транслировалось на всю страну национальным телевидением, а также тремя телеканалами, принадлежащими членам Венецианской лиги, которым она разрешила работать на территории Федерации. Их хозяева в частном порядке пообещали контролировать все, что будут делать телевизионщики, чтобы это шло исключительно на пользу верховному министру. Это было проявление царившего в Лиге духа товарищества и вполне устраивало Зовастину. Для постороннего взгляда эти телекомпании выглядели независимыми, и теперь никто не мог бы упрекнуть ее в том, что она контролирует средства массовой информации.

Она окинула взглядом заново отстроенный город, его кирпичные и каменные здания в стиле прошлого века. На улицах некогда мертвого Кантубека вновь будет кипеть жизнь. Министерство внутренних дел сообщило ей, что уже десять тысяч граждан подали заявки с просьбой о выделении им земельных наделов на острове. Это было еще одним свидетельством того, что люди поверили в нее, раз решили поселиться там, где еще двадцать лет назад не могло существовать ничто живое.

— Стабильность — вот основа всего! — выкрикнула Зовастина.

Она использовала этот броский лозунг постоянно на протяжении последних пятнадцати лет.

— Сегодня мы возвращаем этот остров народу Центрально-Азиатской Федерации! Пусть наш союз живет вечно!

Толпа восторженно выла и скандировала ее имя.

Зовастина спустилась с возвышения. Телохранители моментально сомкнули ряды и повели ее к взлетно-посадочной площадке. Вертолет по-прежнему стоял там, но в нем уже не было нужды. Рядом ждал самолет, который должен был доставить Зовастину в Венецию, где ее ждали ответы на многочисленные вопросы, не дававшие ей покоя.

Венеция, Италия

14. 15

Лодка входила в Венецианскую лагуну. Моторкой правила Кассиопея, Малоун стоял рядом с ней. Прилетев из Копенгагена прямым рейсом, они приземлились в аэропорту Марко Поло час назад.

За годы работы в группе «Магеллан» он, выполняя различные задания, бывал здесь неоднократно, поэтому для него это была знакомая территория. Венеция расположилась на ста восемнадцати островах, но сердце города невелико и находится на острове длиной в две мили и шириной в одну. На протяжении всей своей истории оно было недосягаемо для любых врагов.

Нос лодки был направлен на северо-восток. Удаляясь от центра, они плыли мимо острова стеклодувов Мурано к острову Торчелло, одному из многих клочков суши, которыми испещрена лагуна.

Они взяли лодку напрокат неподалеку от аэропорта. Это было плоское деревянное суденышко с двумя крохотными каютами — на носу и на корме. Резвые катера то и дело обгоняли их тихоходную посудину, оставляя за собой зеленый пенистый след.

За завтраком Кассиопея рассказала ему о последнем слоновьем медальоне. Еще раньше они с Торвальдсеном, проанализировав кражи, совершенные в странах Европы, обратили внимание на то, что злоумышленники не покушались на медальоны, хранящиеся в Самарканде и Венеции. Именно поэтому они резонно предположили, что следующим станет медальон в Копенгагене. После того как из частной коллекции во Франции была похищена пятая монета, они стали терпеливо ждать появления воров.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒