СОТВОРЕНИЕ МИРА 5 страница

— Так что нам теперь делать? — спросила Морган. — Я терпеть не могу просто сидеть и ждать.

— Ясно, что мы не можем в данный момент обратиться к властям, — сказал Эрик. — Хотя я считаю, что от этой возможности не стоит отказываться в будущем, когда мы добудем веские доказательства. Самая большая проблема для нас — незнание. Мы просто не знаем, с кем и с чем имеем дело. Самое полезное, на что я способен, — узнать побольше о Просветляющем Восходе. Морган может мне помочь, будучи опытным исследователем. Нам также нужно отыскать Джеймса и поделиться с ним всем, что мы узнали. Элиз, давайте вы с Эшвином его поищете? И если мы разобьемся на пары, то будем в большей безопасности, чем поодиночке. Согласны?

— Посмотрим, что удастся сделать, — сказала Элиз. — От соседей Джеймса, похоже, будет немного толку.

— Попробуй поискать в его любимых местечках, — предположила Морган.

— Джеймс любит гулять по Кэмденскому рынку, когда ему нужно пройтись и подумать. Я могу попытать счастья там, — предложила Элиз.

— Разве его сосед не сказал, что Джеймс уехал в Манчестер? — возразил Эрик.

— Да, но не сказал, надолго ли, — ответила Элиз. — Может быть, он уже вернулся или приедет через день-другой.

— Ладно. Не отключайте телефоны и заряжайте их вовремя, — посоветовал Эрик. — Мы должны быть всегда на связи.

Остальные кивнули: ничего не оставалось, как перейти к делу.

ДЖЕЙМС

Внутри коттеджа была длинная просторная комната без единой перегородки. В камине, что располагался против двери, потрескивал огонь, а две кровати у стены были уже застелены. Низкий деревянный стол занимал середину комнаты, вокруг лежали диванные подушки и покрывала. Звериные шкуры и ковры украшали стены, душевая кабинка с прозрачными стенками занимала один угол. Кроме этого, никакие достижения цивилизации сюда допущены не были, насколько мог судить Джеймс. Вместе с тем в доме было чисто и уютно, и ему сразу пришлась по вкусу простота деревенской обстановки.

— Я подогрею карри, — сказала Лили через плечо. — Устраивайся поудобнее, пока я готовлю ужин.

Она занялась котелком, который висел на кованом кольце над огнем в камине, а Джеймс уселся возле стола между подушками. До него донесся дразнящий аромат. Видимо, это были травы, но он не мог отгадать, какие именно.

Лили помешала содержимое котелка и стала расставлять тарелки и приборы. Джеймс любовался ее фигурой, пока она хлопотала по хозяйству. Сильный запах карри заполнил хижину, и его желудок отозвался урчанием.

— Вот, держи. Я же сказала, что позабочусь о тебе, правда? — сказала Лили и подала ему тарелку.

Джеймс искоса взглянул на нее, одновременно пробуя блюдо. Кто эта женщина? Почему она так добра к нему? Может ли она действительно чувствовать вибрации, как и он, или это некий искусный обман? Наверное, может: как ни старался Джеймс, он не ощущал никаких вибрирующих эманации, исходящих от нее. Его новообретенное чувство ощущало ее как сплошную мраморную стену, неделимую сущность, гладкую на ощупь и непроницаемую.

Огонь в камине громко потрескивал. Джеймс устал, и это было неудивительно, учитывая, как долго он шел по горам. Карри было вкусным, и он наслаждался теплом, распространяющимся по телу. Они ели в тишине, но это не была напряженная тишина. Наконец Лили отставила свою тарелку.

— Так ты хочешь узнать, что происходит?

Джеймс набил рот и жевал не спеша, чтобы дать себе время подумать.

— Да, я думаю, что кое-что объяснить стоило бы.

— Точно.

Она откинула свои пушистые темные волосы от лица, и ее красота выбила у него почву из-под ног почти в буквальном смысле слова. Он в уединенном коттедже в Озерном крае с восхитительной женщиной в модном комбинезоне и только и делает, что задает вопросы. Он что, спятил?

— Давай начнем с того, что тебе уже известно, — начала Лили. — Ты способен чувствовать сигналы вокруг себя, наподобие вибрации от музыки. Они эхом разносятся по всему телу, но начинаются в районе паха. Все верно?

Он кивнул.

Она дотронулась до его лобка сквозь джинсовую ткань.

— Это называется коренная чакра. — Лили заулыбалась, заметив его явное смущение. — Она позволяет тебе чувствовать вибрации. Ты уже догадался, что они такое?

Джеймс откашлялся.

— У меня есть подозрения.

— И каковы они?

— Я бы лучше послушал, что об этом скажешь ты.

Джеймс поставил тарелку и скрестил руки на груди, пытаясь принять бесстрастный вид. Похоже, ему это не удалось, потому что она попыталась подавить улыбку и не смогла.

— Тебе объяснить научно или мистически? — уточнила Лили.

— Давай сначала попытаем счастья с наукой.

— Хорошо. Так, мне бы вспомнить, с чего начать.

Она остановилась и чуть больше опустила молнию своего комбинезона, открыв ему роскошную белую кожу и ложбинку между грудей. Джеймс отвел глаза, но это стоило ему невероятных усилий.

— Научное объяснение не слишком подробно, поэтому мы быстро с ним покончим. Физика учит нас, что все вещества и материи являются энергией в определенной форме. Если расщепить атом до его начальных частиц, то получится атомная решетка или матрица. Как-то так. В любом случае, названия тут не важны. Важно то, что все виды материи суть энергия. Так вот, некоторые формы материи более активны, чем другие. Это означает, что активная сущность менее стеснена, чем стабильная. У камня, например, форма строго контролируема. У газа — нет. Поэтому газ — более активная сущность. Пока тебе все понятно?

— Едва-едва, — признался Джеймс со страдальческой миной.

— Хорошо. Итак, физика привела нас к пониманию того, что все, по сути, есть энергия, а вещества являются только более или менее контролируемыми формами энергии. И тут оставшиеся пробелы заполняет мистическое объяснение. Готов?

— В нетерпении. — Джеймс ненавидел наставнический тон, особенно когда не понимал и половины сказанного. Будто он слушал в этом коттедже Эрика.

— В мире мистики энергия — это сила. Сила — это то, что делает сущности активными. Чем больше силы в веществе, тем больше у него потенциал активности...

— Я недопонял, — перебил ее Джеймс.

— Возьмем поленья в камине, — сказала Лили. — По большей части они инертны, пока к ним не применена сила.

— Огонь, — сказал Джеймс.

— Точно. Пламя высвобождает энергию поленьев, но только когда их форма разрушается.

Джеймс раздраженно помотал головой. Только он начал было что-то понимать...

— Форма — это то, что заключает энергию в определенные очертания. Так что в случае с древесиной форма самого дерева придала очертания ветвям. Когда ветка отломилась, ее форма была уже задана. Но так как она отсоединилась от силы дерева, ее собственная форма стала тонкой и хрупкой. Поэтому сухое дерево горит лучше зеленых веток. Форма ослабла, поэтому силам стало проще освободиться.

— Понятно, — медленно протянул Джеймс. Наконец-то он уловил смысл.

Лили подалась вперед, и Джеймс с трудом не отвел взгляд.

— Поэтому все физические тела есть выражение взаимодействия между силой и формой. Воздействуя на ту или другую или на обе сразу, ты можешь изменить состояние любого физического объекта.

Она улыбнулась ему победно.

— Стоит только щелкнуть пальцами?

— Конечно нет. — По ее лицу промелькнуло мимолетное раздражение. — Вибрации, которые мы чувствуем, — это выражение силы и формы. Ты заметил разницу между одушевленными и неодушевленными предметами?

— Конечно. Живые предметы куда более сложны.

— Правильно. Но почему?

Он пожал плечами:

— Откуда мне знать?

— Потому что форма, заключающая в себе сущность камня, куда сильнее той, что окружает живое растущее существо. Другими словами, любое живое существо обладает куда большими возможностями, чем бездушный валун. — Она склонилась к нему в ожидании, словно он был на пороге какого-то важного открытия.

— Ладно, в этом есть смысл, но ты не сказала мне ничего нового. — Джеймс потер глаза. — Ты подменила термины, и только.

— Нет, не только, ты просто не до всего еще додумался. Итак, подводя итог, ты ощущаешь волны энергии, известной как сила, и форму, которая заключает ее в определенных очертаниях в мире физических предметов. И вот тут мы доходим до мистики, дающей нам знания, неведомые науке. И сила, и форма — это всего лишь проявления сознания. — Она смотрела за его реакцией, склонив голову набок.

— Черт побери! Энергия и вещество — это выражение сознания? Что это-то должно означать? Нет уж. Извиняюсь. Мне невдомек, о чем это ты.

— Да, я знаю, что это трудно, но я не могу объяснить понятнее. У тебя есть способность менять силу и форму посредством твоей способности ощущать их. Понятно?

— Нет. Ну, может быть. Так ты говоришь, что мы можем изменять вещество, влияя на вибрации?

— В общем, да, но все немного сложнее. Ты можешь настроить свое сознание на совокупность силы и формы, и, делая это, ты можешь изменить ее проявление. Давай я лучше покажу тебе. — Она взяла лучину с пола возле очага. — Помнишь наше полено? Сконцентрируйся на его сущности, на взаимодействии силы и формы. Ты чувствуешь вибрации?

Джеймс сфокусировал все внимание на коренной чакре. Ощущение было такое, будто он ушел в себя. Поле зрения сузилось, а звук, запах и осязание померкли перед расцветом его нового понимания.

— Да. Она... неподатливая.

— Правильно. — Лили положила лучину обратно на пол. — Эта деревяшка мертва, она уже не может принять иную форму, кроме нынешней. Это также объясняет, почему вибрации ясны и просты. Они отдаются эхом лишь на одной волне, потому что у них только одна возможность проявиться. А сейчас я попытаюсь изменить ее форму, нарушая ее сущность, вот так...

Мраморная стена Лили внезапно испустила резкую тонкую вибрацию. Джеймс почувствовал, как она достигла лучины. Ритмический сигнал устоял только на миг, а после рассыпался на миллион диссонирующих нот. Еще полсекунды спустя деревянная лучина взорвалась, усыпав комнату мелкими щепками.

— Господи! — Джеймс попытался прикрыть лицо руками. Когда он опустил руки, Лили опустилась перед ним на колени.

— Джеймс, ты тоже можешь это делать. Я знаю, что можешь. У тебя есть способности. Я чувствовала, что ты сделал с той падающей веткой. Ты отбросил ее, защищая себя. Я могу развить этот инстинкт до уровня умения. Тебе нужно только позволить мне показать тебе путь к знанию. — Она приблизилась к нему, между ее лицом и его были буквально несколько сантиметров.

Все обрело четкие контуры. Он чувствовал, как в его жилах пульсирует кровь, что он не может глубоко вдохнуть, видя изгиб ее губ. Снова повеяло неуловимым ароматом трав. Он вдруг понял, что это ее собственный — только ее — особый аромат.

— Нет, я всего лишь простой парень, — запротестовал Джеймс. — Даже слишком простой. Мне всего лишь нужен актерский ангажемент. Ничего из этого... ничего такого. — Трудно было сосредоточиться, когда она была так близко.

— Ты не обычен, Джеймс. Уже нет.

— Чего ты хочешь? — Это был почти шепот.

— Чтобы ты остался со мной. Вот и все. Таких, как мы, больше нет, Джеймс. Будь со мной. Вместе мы сможем добиться чего угодно.

— Я нужен тебе, — оторопело произнес Джеймс, — хотя ты умеешь делать все эти потрясающие штуки? — Неверие в то, что она ему показала, боролось с наивысшим изумлением оттого, что он мог показаться ей привлекательным. Приступ безумной веселости, как тогда, в лесу, вернулся. — Это самое сложное, во что мне придется сегодня поверить.

Лили сидела на корточках, и выражение ее лица невозможно было разгадать. Ее запах и присутствие переполняли его.

— Ты забываешь, что я вижу не только внешнюю оболочку. Я чувствую твою сущность, стремящуюся ко мне. Ты неможешь сам ее чувствовать, потому что находишься в центре ее, но ты можешь разделить сущность с кем-то другим.

Она склонилась к нему и обвила руками его голову, прижала ее к своей груди.

— Отпусти свои земные чувства и ощути мою сущность рядом с твоей, — прошептала она в его волосы.

Даже с закрытыми глазами, Джеймс представлял ее себе слишком живо. Обольстительный изгиб ее бедер, безупречная кожа, округлости грудей.

Отпусти.

Джеймс задышал глубоко, вдыхая ее аромат. Аромат был сильным и свежим, но не цветочным, как большинство духов. Он вызывал воспоминания о зеленых полях и весне.

Отпусти.

Щекой он чувствовал бархатистость ее ложбинки, и ему до боли хотелось прикоснуться пальцами к ее обнаженной коже.

Отпусти.

Во рту у него пересохло, он дышал часто, с трудом. Его вожделение требовало возможности почувствовать ее вкус.

Отпусти.

Биение ее сердца наполнило его барабанные перепонки, заглушая все прочие звуки. Его руки крепче сомкнулись вокруг ее талии.

Отпусти.

Внутри его расцвела ее сущность. Ритмичные вибрации запульсировали и запели в его коренной чакре. Сила ее существа была сложной мелодией энергии. А внешние границы ее существа мерцали гибкой стеной ее формы, заключавшей в себе ее сущность, эта форма была эластична, предполагая возможность изменения.

Отдаленная часть Джеймса осознавала, что они срывали с себя одежду, их обнаженные тела льнули друг к другу, поцелуи перемежались укусами, пока они сплетались в объятиях. В какой-то момент он оказался внутри ее, и сияющая стена ее формы выгнулась, подалась, когда его сущность вошла в ее существо.

Точка их контакта колебалась и содрогалась. Это было почти невыносимо, но они искали гармонию, взбираясь все выше, выше, к новым высотам. Каждое чувство было напряжено до предела, так они пролагали свой путь к единению. Он почувствовал, что она стала отставать, но медлить не мог. Он потянулся к ее сущности и прикоснулся к центру ее существа, чтобы она осталась с ним. Она содрогнулась и откликнулась. Он не знал, было ли это ее тело или ее существо, но разделять их было уже не нужно.

И вот он замер на грани.

Мощь их силы в тот момент расширила их форму до невозможных пределов. Джеймс взорвался, освобожденное напряжение хлынуло потоком, его выносливость уступила место неисчерпаемому наслаждению. Он погрузился глубже, чем залегали экстаз и боль, глубже надежды и страха, глубже даже себя самого, на самое дно бесчувственности.

РЭЙЧЕЛ

Рэйчел застыла на полушаге. Со всех сторон подступали деревья, но следы Джеймса были ясно видны на снегу. Она закрыла глаза и вобрала свою сущность в себя, концентрируясь на коренной чакре. Чакра закрутилась вихрем и открыла путь к таинству Адонай Мелех. Оно заструилось по всему ее телу, открывая вибрирующие сигналы силы и формы, которые составляли физическую проекцию. Отдаленное остаточное трепетание от того, что кто-то воспользовался таинством, все еще резонировало у нее в паху. Раз Рэйчел так отчетливо это чувствовала, то он должен быть очень близко.

Это мог быть только Джеймс.

Она шла за ним вот уже две недели. Уследить за ним было несложно. Прежде всего Джеймс был совершенно не в курсе, что за ним следят. Она была благодарна за это блокировке памяти, воздвигнутой Ричардом. К тому же Джеймс был такой высокий, что люди обычно помнили его, и в толпе он был виден издалека. Однако, если он начнет экспериментировать со своим даром, ей придется рассказать ему обо всем.

И о грозящей ему опасности.

Она поспешила дальше по его следу. Маленькая тропинка, по которой он шел, соединилась с дорогой пошире. Как ни спешила она его найти, бдительности она не теряла.

Дорога шла в гору. Она напрягла чувства до предела в поисках подсказки, чего ей ждать. Природа производила впечатление естественной, хоть и очень неподвижной. Почти ожидающей. Рэйчел сошла с дороги и пошла среди деревьев, делаясь с каждым шагом все более осторожной.

Что-то тут было не так.

Вроде бы все как обычно, но инстинкт подсказывал ей, что это лишь видимость. Она проверила силу и форму деревьев вокруг себя, но неприятного резонанса не было, никакого искаженного эха, которое могло бы предупредить ее о грядущей опасности.

Дорога повернула направо, и Рэйчел ушла еще глубже под прикрытие деревьев. Сквозь ветви стал виден коттедж, сложенный из грубо отесанных камней под сланцевой крышей. Тонкая струйка дыма поднималась из трубы, но ни Джеймса, ни кого-либо другого видно не было. Рэйчел заметила две цепочки следов на снегу. Его огромные следы она узнала сразу, но другие отпечатки были меньше и ближе друг к другу.

Он приехал сюда повидаться с женщиной?

Рэйчел присела рядом со стволом дерева, чтобы все обдумать. Если у Джеймса есть девушка, Рэйчел должна была бы об этом знать. Все в этой его поездке говорило о ее спонтанности. Зачем он приехал в Озерный край? Этот вопрос по-прежнему озадачивал ее, но инструкции Ипсиссими были ясны: они должны защищать своих подопечных, но не более того. По крайней мере, пока их каббала не распалась.

Мысль о том, что их каббала распадется, была леденящей... Но сейчас ее главная миссия — защитить Джеймса. Рэйчел двинулась к левой стороне коттеджа, подальше от единственного окна в поле ее зрения.

Что-то просвистело в воздухе. Инстинктивно она упала на землю. Что-то промелькнуло в том месте, где долю секунды назад была ее голова. У нее было время заметить темное змееподобное тело, извернувшееся среди деревьев для новой атаки. Все, чему обучили Рэйчел, пришло ей на помощь, и она прибегла к таинству Адонай Мелех, заставив воздух вокруг черной твари отвердеть. Тварь застыла, будто врезалась в каменную стену, черная часть ее тела билась и трепыхалась в хватке Рэйчел.

Тварь была бестелесной, как длинная черная лента серпантина. Рэйчел никогда не видела подобных существ, но в Великой библиотеке слышала упоминания о тварях, существовавших между островками мироздания. Она попыталась объять ее сущность, угадать, чем является эта тварь. Ее эманации были насквозь фальшивы, они больше напоминали отдаленное эхо, а не сложную мелодию, обычно исходившую от живых существ. Кровь отхлынула от ее лица, когда она поняла, что это означает.

Только слугам Суровости было под силу нырнуть между пластами мироздания и отловить такую пустую, но голодную тварь, как эта. Она была неживой, она была воплощением вакуума, формой без силы, ищущей, чем бы заполнить свою пустоту.

Рэйчел хотела убежать, но она не могла оставить Джеймса на милость подобных тварей. Вторая черная лента появилась среди деревьев и заструилась, приближаясь к ней. Рэйчел заключила в ловушку и ее, но тут же появилась третья, а за ней — и четвертая, и пятая. Струи тьмы лились среди деревьев, извиваясь и корчась в воздухе. Она попыталась сдержать их, но усилие, необходимое для борьбы со всеми разом, было ей не по плечу.

Твари надвигались, и она переменила тактику, проникая в их существо и пытаясь сокрушить их форму. Должно было получиться; они должны были рассыпаться в прах у ее ног. Вместо этого они впитывали ее усилия и набирали мощь, высасывая из нее таинство Адонай Мелех.

Рэйчел успела только издать вопль ужаса и протеста, когда они опрокинули ее, обволакивая темными, как ночь, лентами.

Рэйчел очнулась и обнаружила, что лежит на спине, с широко раскинутыми руками и ногами. Все ее тело болело, и каждая из чакр вдоль позвоночника замерзла до ужаса, и хорошо, если не была заморожена. В ее коренной чакре пульсировал сгусток боли. В помещении было темно, пол был твердым. Где-то журчала вода, а затхлый воздух наводил на мысль о подземелье.

Она попыталась сесть, но кольца черного металла сковывали ее лодыжки и запястья. Полосы металла напомнили ей о лентоподобных существах, которые взяли ее в плен.

Конечно же, только один из Падших, именуемых Повелителями Суровости, был достаточно могущественным, чтобы позволить твари с пустой оболочкой вторгнуться в плоскость материального. Если так, то в опасности сейчас все, не только Джеймс. Ей нужно было предупредить свою каббалу.

Рэйчел проверила кандалы на прочность. Но нет — она была еще слишком слаба. Она закрыла глаза и вместо физической силы обратилась к своему дару. Сущность материала завибрировала внутри ее, пока она прощупывала ее форму в поисках бреши в структуре. Боль в паху усилилась, но она от нее отмахнулась.

Вот. Получилось.

Рэйчел растянула форму металла. Вокруг ее распятого тела появились черные языки пламени. Они загорелись в ногах, побежали вдоль рук и дальше, к голове, заключив ее тело в страшную огненную пентаграмму. Языки пламени плясали по углам пентаграммы, пронзая болью все ее существо. Пламя было не согревающим, а леденящим, высасывающим все ее тепло и жизненные силы. Каждый миг какая-то ее частичка умирала, сдаваясь на милость пустых оболочек. Для Рэйчел это было за пределами возможного. Она больше не могла концентрироваться на кандалах, и пламя тут же погасло.

Последний спазм сотряс ее тело, и она осела на пол, едва дыша от боли и дрожа от холода, который пробрал ее до мозга костей.

Медленно приходя в себя, она все отчетливее слышала звук, который невозможно было ни с чем спутать, — что-то двигалось к ней из темноты. Оно шло размеренным шагом, и ей стало еще холоднее, ледяные мурашки страха побежали по телу, стараясь проникнуть в трещины ее самообладания.

К ней приблизилось что-то древнее.

Что-то смертельно опасное и злобное.

Она рванулась в своих кандалах, пробуя совладать с ними простой силой. Ничего не вышло, и она снова попыталась добраться до их сущности, пусть даже придется опять рискнуть и вызвать черный огонь, но она уже поддалась панике — мозг не подчинился.

Существо вошло в помещение, и холод сгустился настолько, что даже кожа отозвалась болью. Рэйчел зажмурилась от подступающей враждебности, но безжалостные пальцы разжали ей веки. Белокожая женщина в черном комбинезоне улыбнулась ей. Блеск ее идеально ровных белых зубов был почти ослепительным в сравнении с длинными, ниже плеч, волосами цвета воронова крыла.

— Привет, Рэйчел, — сказала она; голос ее был низким и хрипловатым. — Ты знаешь, кто я?

Рэйчел в ужасе уставилась на женщину: узнавание поразило ее, как раковая опухоль.

— Вижу по тебе, что да. В этом мире ты можешь звать меня Лили. Тебе удобно?

Рэйчел ничего не ответила. Ужас сковал ее и пришпилил к земле, как насекомое для препарирования.

— Я надеюсь на это. Нам обеим должно быть приятно. — Лили взяла с пола за головой Рэйчел длинное лезвие. — В обычной ситуации я воспользовалась бы таинствами, чтобы тебя вскрыть, но это было бы не слишком мудро внутри Пентаграммы Защиты. Поэтому мы это сделаем по старинке.

Рэйчел дернулась, когда Лили склонилась над ней с лезвием, разрезав на ней джинсы спереди и раздвинув разрезанные края. Точно так же она разрезала и белье Рэйчел.

— М-м-м, какие мы темнокожие, какие мы ядреные. Мне нравятся такие экзотические женщины. Вы обычно более страстные.

Лили откромсала рукава куртки, после чего разрезала ее спереди сверху донизу, не обращая внимания на молнию. Она отбросила остатки куртки и ловко, одним движением, прорезала блузку и бюстгальтер под ней. Потом сбросила изувеченную одежду в одну кучу и уставилась на обнаженное тело Рэйчел.

Беззащитность вывела Рэйчел из ступора. Она снова рванулась в своих кандалах в отчаянной попытке разорвать их. Лили позволила ей попытать счастья, явно наслаждаясь тщетой усилий пленницы. Спустя несколько минут Рэйчел затихла, поняв, что все бесполезно.

— Точно так же в первый раз чувствовала себя Ева, — сказала Лили. — Обнаженной. Беззащитной. Опустошенной. Но единения не достичь без уязвимости.

Лили холодно улыбнулась, опустив нож между ног Рэйчел. Кандалы не позволили Рэйчел сжать ноги, а ее дар покинул ее. Она закрыла свое сознание от Лили и стала читать древние слова молитвы, поручая свою душу Преблагому Господу.

Даже при том, что Рэйчел заключена в подземелье, Марджи узнает, что она пересекла границы этого мира. Пожизненная связь между членами их каббалы была единственным каналом, по которому Рэйчел могла послать им предупреждение.

Лили задержала занесенную над ее пахом руку.

— Тебе больше не стоит волноваться за Джеймса. За ним я присмотрю. — Слова ласкали гениталии Рэйчел.

Страх душил Рэйчел, наполнял ее ощущением пустоты, тошнота подкатывала к горлу. Собрав воедино все мастерство, которому ее обучили в Храме, Рэйчел бросила свой последний вызов:

— Он узнает... что ты... демон.

Лили улыбнулась и прикоснулась губами к темным складкам половых губ Рэйчел. Коренная чакра пришла в движение, и пять ее лепестков раскрылись между ног Рэйчел. Та направила каждую толику воли на сопротивление, напрягаясь, чтобы не позволить этой твари вторгнуться в свою сущность. Однако чакра продолжала открываться, и Лили прижалась к ней ртом, высасывая из нее жизнь, выходящую пульсирующими волнами энергии.

Боль взорвала тело Рэйчел, между ее ногами извергался вулкан. Она закричала и рванулась в кандалах. Рвались мышцы и сухожилия, но она ничего не чувствовала. На одну бесконечную секунду пламя ада объяло Рэйчел. А после она погрузилась в океан экстаза — ее тело нежилось в волнах наслаждения. Блаженство затопило ее и сделалось почти невыносимым. Еще одну вечность она пробыла в исступленном, совершенном восторге, а потом поняла, что вечность экстаза и вечность агонии — одно и то же.

Но вот и то и другое кончилось, оставив Рэйчел в огромном вакууме такого холода и пустоты, что нервы ее разом оцепенели. Она сломалась, внутри все рушилось под ее продолжительный отчаянный крик, а Лили высасывала остатки ее сущности.

Последний вопль Рэйчел повис в воздухе, словно обвинение, хотя Лили была уже далеко. На память о Рэйчел остались только иссушенная оболочка да изрезанная одежда.

Од

ВЕЛИЧИЕ

МАРДЖИ

Боль поразила ее неожиданно. Она ощутила ее в паху: пламенеющие лепестки раскрылись в ее коренной чакре и, распускаясь, стали тянуться вверх по позвоночнику. Марджи споткнулась и уронила поднос с едой.

Рэйчел.

Кто-то позвал ее, голос от страха срывался на визг. Марджи попыталась ответить, но ее челюсть свело судорогой от боли. Агония сменилась мучительным приливом удовольствия. Марджи тщетно пыталась вдохнуть всей грудью. И вот все ощущения схлынули, оставив только опустошение в глубине души.

Еще через миг она поняла, что лежит вниз лицом на кухонном полу. Чьи-то руки тормошили ее, тащили вверх, испуганные голоса звали, но она не могла сосредоточиться. Дыра — то место, где внутри ее была Рэйчел, прошлась по ее душе, как смертоносный ураган.

Марджи не могла понять, что кричит, пока Гордон не ударил ее. Пощечина была резкой и безжалостной и все же не шла ни в какое сравнение с тем, что выпало на долю Рэйчел. Однако удар заставил Марджи моргнуть, и в этот момент она поняла, что рядом Ричард. Он поймал ее взгляд и удержал его.

Возвращайся, Марджи. Возвращайся вслед за мной.

Ричард был ей надежной опорой, и она, хоть и не без труда, вернулась к реальности. Но она по-прежнему не чувствовала Рэйчел, и это могло говорить лишь об одном.

Слезы заструились по ее щекам, ее разрывали ужас и скорбь. Она закрыла лицо руками и зарыдала: горе затопило ее и не оставило места ничему другому.

Рэйчел мертва.

Их каббала разрушена.

История повторилась, только это помогло Марджи отогнать подступавшие болезненные воспоминания о прошлом.

Ричард ласково заговорил с Марджи, смягчая ее душевные страдания, врачуя самые болезненные из ран. Остальные члены каббалы стояли вокруг нее полукругом, точно защищая. Гордон задавал Ричарду вопросы сдержанным тоном, рядом с ними суетился Поррик.

Они захотят узнать, что случилось. Им необходимо знать.

— Нам нужно уходить, — сказала Марджи. Голос был хриплым, и заговорить ей стоило огромных усилий. Мужчины умолкли и настороженно взглянули на нее.

— Рэйчел мертва, наша каббала разрушена, как и предрекали Ипсиссими. Нам нужно искать прибежища в Храме.

— Марджи, с тобой все нормально?

В поле ее зрения оказалось лицо Гордона, нарочито невозмутимое, но кому, как не ей, было знать все о брате. Его строжайший самоконтроль не допустит, чтобы потеря затмила способность Марджи трезво рассуждать.

— Помогите мне подняться.

Сильные руки подхватили ее под локти и помогли встать. Она пошатнулась, но ее удержали.

— Что случилось? — Гордон держал ее за руку, в нем чувствовалось напряжение и настойчивость.

— Рэйчел мертва. — От этих слов и рот, и сердце ее будто подернулись пеплом.

— Это ты уже говорила. Как? Ты уверена? — Гордон больно сжал ее руку.

— Она не готова рассказывать, — заступился Ричард.

— Молчи. Я должен узнать.

— Я не знаю точно, как она умерла, — в замешательстве промолвила Марджи. — Я никогда ничего подобного раньше не чувствовала. Было похоже, будто ее душу... вырвали из тела, рывками, по одной чакре за раз. Гордон, только один из Падших мог сделать такое с Рэйчел. — Тут она ухватилась за его руку, отчаянно ища подтверждения этой догадки.

— Может быть, — согласился он. Его плотно сжатые губы выдавали глубокое волнение. — А что Джеймс?

— Я не могу понять. Мы не соединены, но Элиз может быть в курсе.

Гордон кивнул и отпустил ее, явно глубоко задумавшись.

Ричард и Поррик не отводили от нее глаз, особенно от волос.

— Что там такое? — спросила она.

— Твое лицо...

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒