СОТВОРЕНИЕ МИРА 7 страница

— Эта карта относится к настоящему. — Он перевернул среднюю карту, на которой было изображено огромное колесо в небесах. Сверху на нем восседал сфинкс, а покоилось оно на демоне, другие же крылатые создания кружили вокруг него в облаках. — «Колесо фортуны» — это предназначение, шанс, великое видение.

Гадатель перевернул последнюю карту, прищелкнув пальцами.

— Эта карта показывает ваше будущее. — Обнаженная женщина держала два скипетра, окруженных цепью. В каждом углу карты была изображена голова какого-то животного только в левом верхнем углу была человеческая голова. — Единство, гармония, осуществление. Три карты из старших арканов. Это... большая редкость. — Он встал и разгладил свое одеяние.

— Что-то не так? — Элиз тоже встала, выведенная из равновесия его реакцией.

— Вокруг вас вращаются жернова судьбы. Вмешательство в их промысел может быть катастрофическим. Я не могу больше ничего вам сказать. Пожалуйста, простите меня. — Он поклонился и направился от стола прочь.

— Подождите! — крикнула Элиз. — Я... я вам еще не заплатила.

— Платы не нужно, — сказал он, едва обернувшись. — Карты сами все рассказали.

— Ну так скажите мне хотя бы, как вас зовут, чтобы я могла поблагодарить вас должным образом.

Тогда он обернулся, но она не могла разгадать выражение его лица.

— Вы можете называть меня Рид[2], потому что этим я и занимаюсь. А теперь, полагаю, вам пора идти. Вас ждут.

Он ушел через прорезь в ткани палатки, и в этот момент она услышала громкие голоса во дворе.

Эшвин.

Ее сковал страх, но она вспомнила, что говорил ей прорицатель: настоящее требует от нее решительных поступков. Эшвин спорил со светловолосым угрюмого вида человеком, и казалось, до рукоприкладства остаются считанные мгновения. Ощущение чего-то знакомого воззвало к ее сознанию. Элиз повернулась к ступенькам и встретилась глазами со стоящей там женщиной. Она узнала ее — и сердце ее забилось чаще, пока они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Это была миссис Чизвик — постаревшая и согбенная, но все же та самая женщина.

Глубокое инстинктивное знание прошло между ними будто ток. Элиз сосредоточилась на облике пожилой дамы, и бледно-желтый цветок распустился в районе ее живота. Он был слабым, почти прозрачным, но он сказал Элиз все, что она хотела знать.

Мужчины, должно быть, почувствовали этот молчаливый диалог, потому что их спор прекратился. Миссис Чизвик не обратила на них никакого внимания и сказала Элиз:

— Пойдем. Пришло время сказать тебе то, что ты должна знать.

Элиз прошла мимо мужчин и взяла миссис Чизвик за руку. Она не чувствовала никакой угрозы, только добрую волю и, может быть, капельку сожаления. Вместе они одолели лестницу: молодая женщина поддерживала пожилую на пути к серому свету дня, а мужчины следовали за ними, храня грозное молчание.

Пара черных глаз наблюдала за ними из тени, но их обладатель не вмешивался в происходящее.

МОРГАН

Шорох переворачиваемой страницы или кашель, раздававшийся время от времени, были единственными звуками в читальном зале Дома Сената. Тишина должна была бы помочь Морган сосредоточиться на том, что она читала. Однако язык ученых шестнадцатого века был архаичен, а смысл зачастую противоречив, и хотя она знала, что это исследование важно для нее, никак не могла вчитаться текст. Она потеряла нить авторских рассуждений еще на полпути: они наполовину состояли из предположений, наполовину из догадок; а чувство, что за нею наблюдают, заставило ее обернуться и посмотреть через плечо назад.

Было нелегко забыть, что произошло здесь в прошлый раз.

Этот садист Эрик настоял, чтобы она вернулась в библиотеку. Статьям в Интернете нельзя доверять, сказал он. К тому же он усваивал больше, пробегая глазами страницу, а не картинку на мониторе. Все это было замечательно, но не на него же здесь напали.

У Эрика точно не возникало никаких проблем с концентрацией. Он с головой ушел в толстый том, в котором описывалось происхождение ордена Просветляющего Восхода, и его, похоже, совершенно не волновало, что Морган отвлекается, и это злило ее еще пуще.

— Эрик, я думаю, нам надо уйти. — Это прозвучало резко, но она ничего не могла с собою поделать.

— Почему? — Он даже не оторвал взгляда от страницы.

Она выхватила у него книгу, заставляя его посмотреть ей в глаза:

— Потому что я устала, голодна и напугана и из этих ощущений ни одно не доставляет мне удовольствия.

Эрик моргнул за стеклами очков.

— Но мы только сдвинулись с мертвой точки.

— Что, правда? И как ты пришел к этому выводу? Большая часть прочитанного мною — суеверный бред, противоречащий сам себе на каждом шагу.

— Да, это так, — признал он, — но некоторые постулаты встречаются снова и снова в разных документах. А уж ты-то должна знать, что такие перекрестные ссылки указывают на глубоко скрытую истину.

Морган нахмурилась, и Эрик поспешил продолжить:

— Например, члены ордена Просветляющего Восхода изучали философские аспекты иудейской каббалы, мистический неписаный закон, по легенде идущий от Авраама.

— И?.. — Морган изобразила заинтересованность: все лучше, чем вчитываться в один и тот же абзац сотню раз.

— В своем первоначальном виде, — продолжал Эрик, — каббала была известна как тайное общество, толковавшее истинное значение Библии. Каббалисты верят, что Ветхий Завет — не более чем метафора. Их тайны были доверены бумаге не ранее одиннадцатого — тринадцатого веков. С тех пор завуалированные и скрытые ссылки на них были в искаженном виде применены по разным назначениям, таким как карты Таро и гематрия. Это явление порой называют алхимией.

— Гематрия? — На этот раз Морган не пришлось изображать интерес.

Эрик ухмыльнулся:

— Присвоение числовых значений буквам для вычисления тайного смысла текста. Это завораживает, не правда ли.

— Да уж, но как это все связано с нами?

Эрику было несвойственно отклоняться от темы изыскания, но против такой исторической загадки ему было не устоять.

— Мне нужно дочитать, но мне представляется, что адепты Просветляющего Восхода изучали два основополагающих документа. Сефер Йецира, Книга творения, описывает создание Вселенной, как самоотождествление Господа, в десять этапов. Эти этапы, или эманации, называются сефирот. Подразумевается, что каждая сефира обладает уникальными свойствами, включая выражение имени Господа, высвобождающее его мощь.

— Завораживает, — процедила она саркастически.

— Морган, одно из таких имен — Элоим Саваоф.

— Ты о том имени, которое слышал там, в развалинах?

— Именно. — Эрик коротко кивнул. — Второй документ называется Книга Зогар. По поводу даты ее написания не утихают споры, но предполагается, что в ней содержатся ключи, раскрывающие тайное значение первых пяти книг Библии.

— Которые описывают создание Вселенной, изгнание человека из рая и грехопадение.

— Замечательно, — похвалил ее Эрик. — Ты помнишь, чему тебя учили в воскресной школе.

— Удовольствия мне это не доставляет, — парировала Морган, недовольно скривившись.

— Все эти темы как-то связаны, — продолжил размышлять Эрик. — Я пока не уверен, но каббала, похоже, находится в эпицентре событий. И еще один нюанс. Везде упоминается цифра «пять». Я уверен, что это неспроста.

— Нас пятеро. — Кожу на лбу Морган стало покалывать, и она беспокойно оглянулась.

— Ив группе Чизвиков пятеро участников. И у пентаграммы пять углов и сторон. И Книга Зогар посвящается первым пяти книгам Библии.

— Ладно, может, в этом ты и прав. Но до закрытия зала осталось совсем ничего, так что хорошего понемножку.

— Успеть бы только дочитать этот том. Я знаю, что скоро докопаюсь до сути.

— Тогда давай дочитывай.

Морган со вздохом вернулась к своей книге и попыталась сосредоточиться на словах. После двух абзацев ее внимание снова рассеялось. Нашли ли Эшвин и Элиз Джеймса? Стоит ли ей и дальше корпеть над диссертацией после того, что сказал Тэг? Произошедшее с момента столкновения в стенах библиотеки ставило под сомнение самые основы ее жизни. Если она не психолог, то кто же? Кем является Морган Биллинг без этой докторской степени?

Какое-то неуловимое ощущение отвлекло ее от неутешительных мыслей. Это было похоже на знакомый запах, который ни с чем не связать в памяти, или на воспоминание, настолько смутное, что узнавание происходит только инстинктивно. Морган не могла определить источник, но у нее чесался лоб, и этого было довольно.

— Эрик, мне кажется, сюда кто-то идет.

Он поднял голову и посмотрел на нее, уловив напряженность в ее голосе.

— Кто? Куда?

— Я не знаю, — ответила она, оглядываясь вокруг себя. — Но они приближаются.

Эрик захлопнул книгу.

— Пора идти. — Он схватил их сумки и направился к лифту. — На лифте или по лестнице?

— Я не уверена.

— Морган, прикрой лоб, — прошептал он.

Она натянула берет до бровей, поняв, что проявился третий глаз. Эрик нажал кнопку вызова лифта, одновременно поглядывая в сторону лестницы и остальных дверей. Он был настороже, но не впадал в панику. Ощущение усилилось, и Морган задрожала.

— Оно приближается, — пробормотала она себе под нос.

Двери лифта разошлись, а за ними оказались Гордон Чизвик и Ричард.

Мистер Чизвик первым оправился от неожиданности.

— Как раз те, кого мы искали, — сказал он дружеским тоном.

Эрик шагнул вперед и заслонил собою Морган.

— Вам нечего опасаться. — Мистер Чизвик поднял обе ладони кверху. — Мы пришли к вам на помощь.

Двери лифта стали закрываться. Ричард придержал их, и они с мистером Чизвиком вышли на площадку.

— Боюсь, ваши намерения остаются для нас неизвестными, — произнес Эрик.

Морган удивилась тому, как ровно звучит его голос. Чувство общности, преследовавшее ее, исходило от Ричарда. Он почувствовал, что она смотрит на него, улыбнулся ей и иронически закатил глаза в адрес остальных двоих. Почему ее так притягивает этот человек? Ее лоб запульсировал от смутного осознания.

— Что не удивляет, учитывая обстоятельства, — признал мистер Чизвик. — Но вам доподлинно известно, что мы вас защищали.

— Чего вы от нас хотите? — спросила Морган, выглядывая из-за плеча Эрика.

— Рассказать вам правду, моя дорогая. Ни больше ни меньше.

— Да неужели? — с издевкой процедил Эрик. — Не опоздали ли вы на пару-тройку недель?

Тень раздражения промелькнула по лицу мистера Чизвика, исчезнув настолько быстро, что Морган едва заметила ее.

— Мы все в большой опасности с тех пор, как Джеймс исчез. Сейчас мы все заинтересованы в том, чтобы вы были вооружены необходимыми знаниями.

— И что это за знания? — Эрик сжал руку Морган, чтобы та промолчала.

— Только не здесь. — Мистер Чизвик оглядел библиотеку.

— Тогда где же?

— В доме Эшвина и Элиз, — ответил Ричард. — Мы встретимся с ними, а также с Марджи и Порриком.

Морган пытливо заглянула в серые глаза Ричарда и не увидела в них лжи.

— Эрик, мне кажется, им можно доверять.

— Уверена? — спросил он, рискнув взглянуть на нее.

— Да.

Эрик вздохнул.

— Ладно. Мы выслушаем вас. Надо понимать, что вы дорогу знаете?

Мистер Чизвик улыбнулся и нажал кнопку вызова лифта.

ГОРДОН

Было очевидно, что они ему не доверяют.

Легко было их понять, вот только времени на это совсем не осталось. Тонкий налет вежливости, навеянный предложением Элиз выпить чаю или кофе, мог улетучиться в любой момент.

Гордон поставил чашку с недопитым чаем на кофейный столик. Марджи и Поррик выпрямились, как по сигналу, но Ричард продолжал молча смотреть в окно. С момента его столкновения с Тагирироном в библиотеке он временами впадал в апатичную отрешенность.

Элиз и Эшвин сидели на диване, держась за руки. На ее лице в равной мере отражались настороженность и любопытство, но он смотрел на гостей с неприкрытой враждебностью. Морган сидела справа от Элиз и внешне выглядела собранной, хотя даже не прикоснулась к чаю. Эрик выбрал одно из кресел с жесткой спинкой возле обеденного стола, так же как и Гордон.

— Позвольте мне начать со слов благодарности, — заговорил Ричард глубоким низким голосом, используя тембр как неожиданный прием, чтобы разрядить напряжение. Эрик был ключом к этому разговору. Остальные последуют за ним, так что речь адресовалась преимущественно ему. — У вас нет причин нам доверять, — продолжил он, — но вы открыли для нас двери своего дома и готовы нас выслушать.

Марджи закивала. Это им на руку. Она самая искренняя в каббале, ей поверят прежде, чем ему.

— Я подозреваю, что у вас множество вопросов, и надеюсь ответить хотя бы на некоторые из них сегодня же. — Голос его зазвучал более решительно. — Но будут и такие вопросы, на которые я ответить не смогу, либо потому, что у меня недостаточно знаний, либо потому, что тема запретна.

Эрик зашевелился, но Гордон не поддался искушению выложить им сразу все, что он имел сообщить. Они поклялись хранить тайны Ипсиссими и Храма, и эту клятву они сегодня не нарушат.

— К тому же вам столь много предстоит узнать, что мне нечего и надеяться рассказать все за один присест. Вам потребуется время, чтобы усвоить все преподнесенные знания и чтобы оценить, как распорядиться ими.

— Пора бы уже и начать, — хмуро сказал Эшвин.

— Я понимаю ваше нетерпение, — отозвался Гордон. — Полагаю, Эрик вам уже рассказал что-то о каббале после того, как ваша память была восстановлена?

Лицо Эрика осталось непроницаемым, но глаза Элиз расширились, и Гордон понял, что попал в точку.

— Каббала, как ее понимают сегодня, — это искаженная совокупность знаний. Ее изначальные истины изменили до неузнаваемости, хотя они всегда были завуалированы либо с помощью кода, либо с помощью метафор. Вы согласны, Эрик?

Эрик никак не отреагировал, разве что его вечно мрачное выражение лица стало еще мрачнее. Гордон восхитился его самообладанием.

— На то есть две веские причины. Во-первых, хранители этого знания позволили ему превратиться в прах, потому что давным-давно было решено, что это наиболее безопасный путь. Во-вторых, тайны каббалы всегда передавались изустно. Они переходили от поколения к поколению, их рассказывали у костра, в глубине пещер и позже — в генизах, тайных местах внутри храмов. Даже наиболее ранние тексты являются сравнительно недавними дополнениями, искаженными многовековыми пересказами и приукрашиваниями. Истинная мощь в другом.

Лицо Эрика по-прежнему оставалось безучастным, но Гордону было понятно, что тот слушает. Их родство в таинстве Элоима Саваофа напомнило о себе.

— Первый и наиважнейший символ в каббале — это Древo жизни.

Гордон вынул из рюкзака свиток и развернул его на кофейном столике, прижав по углам блюдцами. Рисунок был несложный: одиннадцать кружков, расположенных на трех параллельных стволах, каждый соединен с соседним вертикальными, горизонтальными и диагональными линиями. Центральный ствол образовывал и основание, и вершину Древа.

— В этом Древе сокрыты основополагающие тайны каббалы, — продолжил Гордон. — Десять кружков известны как сефирот, или олицетворение Господа. Считается, что, когда Айн Соф, каковой является воплощением Господа, превосходящим постижимое человеком, решил отобразить Вселенную как мы ее знаем, Его творческий порыв воплотился вот в таком Древе. — Гордон набросал изломанную линию через все круги, начав от Кетера и зигзагообразно, как молния опуская ее вниз, соединяя круги в порядке их нумерации. — Каждая сефира есть элемент реальности, какой мы ее знаем, движущейся от абстрактного к физическому...

— Существует одиннадцать сефирот, — прервал его Эрик мягко, но веско.

— Нет, только десять, — ответил Гордон. — Последний кружок, о котором вы говорите, — это Даат, или знание. — Гордон указал на кружок на центральном стволе, сразу под вершиной. — В библейском смысле это самосознание, коим Древо познания наделило Адама и Еву. Его присутствие разделило Древо жизни на три столпа, которые вы видите сегодня. Правый столп известен как Столп Милосердия, левый — как Столп Суровости, а центральный — как Столп Сознания.

— Добро, зло и совершенство, — пробормотал Эрик.

— Правильно.

Что ж, этот мальчик явно сделал домашнюю работу.

— Вы перейдете к делу в обозримом будущем? — спросил Эшвин.

Гордон покачал головой. Как он похож на Поррика: нетерпелив и беспокоен в равной степени.

— Мы считаем, что Сотворение мира не завершено. Даат отделил человечество от Айн Соф, триединства трех наивысших сефирот. Это разделение создало почву для постоянной борьбы за первенство между силами Милосердия и Суровости. Орден Просветляющего Восхода призван примирить враждующих, объединяя человечество под эгидой Столпа Сознания, единственного истинного пути к Господу. — Гордон пристально посмотрел поочередно на каждого из членов новой каббалы. — И каждый из вас был избран, чтобы помочь нам.

Это было все, что он решился поведать им на данный момент.

Морган, Эшвин и Эрик заговорили одновременно. Когда их голоса утихли, в воздухе повис только вопрос Эрика:

— Почему мы?

— Этого я не могу вам сказать, — ответил Гордон. Он примирительно поднял вверх руки, предвидя их возражения. — Что я могу вам сказать, так это то, что вы вчетвером, да еще Джеймс, в какой-то мере сами вызвались исполнить эту миссию. Вам не удалось бы обнаружить развалины поодиночке. Только вместе вы смогли пройти все преграды, которые стоят на пути к этому священному месту.

— Я не понимаю, — сказал Эшвин. — Объясните.

— Спиритическое число человечества — пять, — продолжил Гордон, — потому что в человеческой душе пять элементов. Каббала представляет эти пять элементов.

— Это чакры, — сказала Элиз. — Вот что они есть. Каждый цветок — это выражение души человека.

— Почти. — Гордон улыбнулся ей. — Душа человека — это выражение пяти нижних сефирот, которые творческий импульс Айн Соф изваял из плоти. Чакры есть метафизическое воплощение каждой из сефир, а также источники ваших даров. Вместе вы образуете пятигранник каббалы, мощнейший символ человеческой души.

— Где Джеймс? — спросил Эрик.

— Мы не до конца уверены, — без колебаний ответила Марджи. — Одна из нашей каббалы, Рэйчел, оберегала его, но мы утеряли контакт с ней. Очень вероятно, что она мертва, а он попал под влияние слуг Суровости.

— Что это означает? — спросила Элиз и крепче сжала руку Эшвина.

Гордон тяжко вздохнул. Потеря Рэйчел причиняла ему острую боль, скрытую под внешней маской ледяного самоконтроля.

— Древо жизни показывает нам, что в мире существуют две силы, обреченные на извечную, но тщетную борьбу за превосходство. Мы считаем, что последователи Суровости захватили Джеймса и его хранительницу Рэйчел.

— Суровости? — повторила Морган, обращаясь к Ричарду. — Ведь так вы называли того человека в библиотеке? Слугой Суровости?

— Да. — Ричард с силой потер лицо, но затравленное выражение притаилось в его глазах.

Дополнительных пояснений от Ричарда не последовало, и на первый план выступил Гордон.

— Столп Милосердия олицетворяет собою все самое добродетельное в человеческой натуре. Честность, самопожертвование, преданность, ученость и праведность. В основополагающем смысле это сама жизнь, ибо все эти добродетели помогают нам развиваться и расти. Столп Суровости — прямая противоположность. Он представляет собой все наши пороки, все наши слабости и страхи. В буквальном смысле Суровость есть отсутствие жизни, потому что она суть конфликты, упадок, жесткость, бездушие и пустота. Ни жизни, ни роста, лишь бесплодие и бездеятельность.

— Короче, добро и зло, говоря другими словами, — подытожил Эшвин.

— Все это намного сложнее, чем просто добро и зло, — ответил Поррик.

— Оставьте свои споры на потом, — сердито оборвала их Элиз. Она обратилась к Гордону: — Так вы ведете к тому, что Джеймс может сейчас быть пленником тех, кто поклоняется пустоте и смерти?

— По сути, да, — признал Гордон. Кровь отлила от лица Элиз.

— Именно поэтому вам нужно укрыться в убежище Храма Просветляющего Восхода, — заключил Гордон. — Слуги Суровости придут и по ваши души, а без Рэйчел мы не сможем вас защитить.

— Зачем? — спросила Морган. — Чего им от нас нужно?

— Они хотят обрести власть над вами в своих собственных целях, — неожиданно ответил Ричард.

Возможно, разговор о Суровости вызвал его интерес, решил Гордон.

— Тот, кто приставал к вам в библиотеке, — один из них, — прибавил Ричард.

— Какая им польза от власти над нами? — спросил Эрик. — Наводит на подозрения, что у нас есть доступ к чему-то, чем они хотят завладеть.

— Этого я тоже не могу вам сказать, — ответил Гордон. Парень соображает быстро, может, даже слишком быстро. — Но старшие над нами, в Храме, могут.

— Забудьте о Храме, — вмешалась Элиз. — Что с Джеймсом? Мы не можем его бросить.

— Он для нас недоступен, — ответила Марджи. — Мы дали клятву охранять вас — каждого поодиночке. Теперь, когда Рэйчел умерла, мы не можем поставить под удар четверых в погоне за одним.

— Так вы знаете, где он? — спросила Элиз. — Скажите мне.

— Где-то в Озерном крае, — откликнулся Гордон. — Последняя весточка, полученная нами от Рэйчел, дала понять, что она следит за ним именно там. Может быть, нам удастся до него добраться, когда вы укроетесь в Храме, но до этого мы не станем даже пытаться.

— Где этот Храм? — спросил Эрик.

— На севере.

— Где именно на севере?

— Далеко на севере, — ответил Гордон. — Его местоположение — тайна.

— Ну кто б сомневался, прах побери, — процедил Эшвин. — у вас, ребята, куда ни плюнь — все тайны. Только что вы говорили, что расскажете нам все, что нам нужно знать, и тут же отказываетесь отвечать на любой наш мало-мальски значимый вопрос.

— Это в Шотландии, — сказал Поррик. — И закроем тему.

Эшвин гневно на него воззрился.

— Я предупреждал, что будут темы, на которые мне запрещено говорить, — мягко заметил Гордон. — Если вы согласитесь укрыться в Храме, старшие над нами смогут ответить на все ваши вопросы. У нас есть фермерский дом неподалеку от Озерного края. Мы можем переночевать там и заодно навести справки о Джеймсе, но нам нужно отправляться в Храм. Только так мы сможем защитить вас.

Гордон затаил дыхание, хотя старался не выдать своего напряжения. Он хорошо поработал над наживкой. Это — ответ для Эрика, безопасность Джеймса — для Элиз и защита — для Эшвина и Морган. Но заглотят ли они приманку?

— Почему мы должны вам поверить? — спросила Элиз.

— Мы ничем вам не навредили, — ответила Марджи. — И я знаю, что ты, Элиз, чувствуешь нашу доброжелательность.

— Может, и так, но и открыто вы с нами не говорили, — промолвила Морган. — Сказали бы вы нам хоть слово, если бы мы с Эриком не восстановили память?

— Наверное, не так скоро, — признал Ричард, — но обязательно сказали бы. Мы не все были согласны с тем, чтобы держать вас в неведении, но мы надеялись, что незнание убережет вас от опасности. — Ричард взглянул на Гордона.

— Только не уберегло, ведь правда? — констатировал Эрик. — Джеймс попал в беду, а вы теперь хотите, чтобы мы последовали за вами и укрылись в некоем тайном месте, ничего не зная ни о вас, ни о вашем драгоценном ордене, ни о том, что вообще творится. Не слишком заманчивая перспектива.

— У вас есть идея получше? — ласково поинтересовался Гордон.

— Нам нужно побыть одним и обсудить наше решение, — сообщил Эрик.

— Конечно, — ответил Гордон, теперь уже уверенный в их ответе.

— У меня, правда, есть последний вопрос. — Эрик подался вперед, пристально глядя сквозь линзы очков. — Что находится под развалинами?

Гордон откинулся и глубоко вдохнул:

— Наиглавнейший ответ на все вопросы, которые вы могли задать, Эрик.

ДЖЕЙМС

Джеймс покачивался на волне, как безвольная водоросль, ставшая игрушкой противоборствующих течений. Он лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, в его светлых глазах отражалось бескрайнее небо. Море омывало его тело и вода забивалась в уши. Прямые волосы ореолом стояли вокруг головы, словно заросли ламинарии. Он лежал на волне, радостно впитывая мгновения неожиданного спокойствия.

На каком-то уровне сознания Джеймс знал, что это происходит во сне. Его мозг говорил ему, что он плывет по теплому соленому морю, но его нервные окончания вступали с ним в спор, потому что одежда оставалась сухой. Его качал прибой, а тело оставалось неподвижным. Небо без единого облачка простиралось над его головой синей бесконечностью, хотя глаза Джеймса были закрыты. Он был в Озерном крае, в сотнях миль от средиземноморского миража, и все же он был и в нем.

Его тревожило то, что он находится в двух местах одновременно. На миг он напрягся, пытаясь сосредоточиться на известной ему реальности, но море не отпустило.

Соленая вода сомкнулась над его лицом и заструилась в его открытый рот, как жидкий воздух. Она заполнила его легкие, но он продолжал дышать. Горизонт погрузился в сверкающую зеленую водную гладь.

К нему осторожно подбирались видения и тут же бросались прочь. Одно было смелее остальных, оно подплыло почти на Расстояние вытянутой руки. Джеймс проплыл сквозь оставленный им след и мельком увидел мальчишку, пинающего футбольный мячик на улице какого-то пригородного поселка. Образ улетучился, оставив след из пузырьков и смутное ощущение узнавания. Знал ли он этого мальчика?

Ближе подплыли другие видения. Он смотрел на них завороженно. Они скользили мимо, безразличные к его присутствию, а он восхищался их необычностью и грацией.

Пузырь воздуха проплыл мимо его лица, и он увидел высокого мужчину в темном пальто, смеющегося, с сигаретой в одной руке и пивной кружкой в другой. Еще один пузырь — и снова тот же мужчина, произносящий на сцене монолог перед восхищенной публикой.

Этот знакомый на вид человек появлялся повсюду, куда бы ни взглянул Джеймс. Он сидел на лекции в большой аудитории, перед тем как сцена сменилась и он увидел драку на темной улице. Он стоял один посреди зала суда, отовсюду на него с осуждением смотрели недружелюбные лица. Теперь он был в баре с четырьмя другими людьми, слезы подступали к горлу от слов одного из них. Говорила женщина со светлыми вьющимися волосами.

В его бессознательном мелькнула догадка, но механизм до конца не переключился.

Ярко-синее видение подплыло к нему, извиваясь по течению изящными волнообразными движениями. Оно остановилось, изучая его, и он увидел пылающую голубым пламенем пентаграмму, горящую в воздухе над каменным полом. Видение развернулось и отбыло, унося с собой свое сияние. Сильное ощущение дежавю боролось с полудремой, но приближающийся темный пузырь отвлек его.

Оттенок морской волны стал насыщеннее при приближении этого пузыря. Всепроникающий холод пронизал воду. Пузырь подплыл ближе, но единственное, что было в нем различимо, — это очерчивающие его тени. Стали слышны два голоса, словно шепот в подводной пещере, искаженный толщей воды.

— Ты уверена, что он не слышит тебя?

— Да, Саммаэль, я уверена. Он погружен в собственные раздумья и не вынырнет оттуда, пока я того не пожелаю.

— Не убивай его, Лилит. Он нужен нам живым.

— Я это прекрасно знаю, но доставлю себе иное удовольствие.

— Удовольствие приведет тебя к краху, как приводило доселе.

— У тебя есть свои заботы, займись ими, Саммаэль. Надеюсь, ты не отважишься указывать мне на мои. Какие меры ты предпринял, дабы обезопасить инициированного в таинство Элоима Саваофа?

— Покуда никаких, но его жажда знаний делает его уязвимым. Он достаточно скоро дозреет до жатвы.

— А что до остальных?

— Тагирирон попытался подобраться к темноволосой женщине, но безуспешно.

— Он глупец, а нам его ошибки не по карману.

— Вмешался адепт Просветляющего Восхода, но Тагирирон заверил меня, что эта помеха скоро будет работать на нас.

— Ему помешал один-единственный адепт ордена? Как такое могло случиться?

— Он призвал на помощь защиту своего ангельского престола. Тагирирон не мог открыть свою истинную сущность на глазах той женщины.

— Я готова это понять, но у нас почти не осталось времени.

— Я в курсе, Лилит. Гамалиэль готов напасть на индийца. Тот чудаковат, даже среди людей, и пока что умудрялся уцелеть только благодаря помощи своей светловолосой подруги.

— В ней кроется величайшая угроза, — произнес женский голос. — Какие шаги предпринял Орев Зарак?

— Никаких. Он полностью признал, что не смог найти слабости, за которую мог бы зацепиться.

— Это нелепо! Она смертна, а значит, склонна ошибаться. — Воистину так, но наилучший способ ослабить ее — через других. Они более податливы, а в одиночку она не выстоит.

— Ореву Зараку будет весьма удобно, если мы сделаем за него всю работу. Мы должны нарушить единство их каббалы. Только он может этого добиться, сломив ее. Попомни мои слова — в ней ключ ко всем нашим устремлениям.

— Я понял, но доносятся также и тревожные вести о том что в этом мире проявился Метатрон. Мы должны удвоить бдительность.

Женский голос что-то ответил, но диалог пропал из виду вместе с пузырем. Джеймс содрогнулся. Вода стала более холодной и мутной. Пришло время всплывать на поверхность, пока толща воды не придавила его к самому дну. Он поднимался медленно, как воздушный шар, выпускающий воздух и стремящийся подняться на поверхность, пока совсем не сдулся. Внезапно он заспешил. Толща воды давила на него, однако вода же его и выталкивала, и какое-то время он колебался в равновесии. Столб золотого света пронизал воду — и тени бросились врассыпную.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒