Москва саттва 1997 8 страница

— Ты должен уметь выслушивать людей внимательно, терпеливо и благожелательно. —говорил он, —уметь, когдахочешь, завязать разговор с любым человеком и, если нужно, выйти из разговора. Для этого необходима практика. Никогда на проявляй признаки нетерпения, выслушивая человека. Если же ты хочешь прекратить разговор, ты должен в зависимости от ситуации выбрать или приличную или агрессивную форму выхода из разговора. Иногда достаточно, даже не взглянув на человека, внутренне передать ему ощущение агрессии, чтобы дать понять, что разговор закончен, и заставить его первым прекратить общение. Но, выбирая агрессивный вариант выхода из разговора, ты всегда должен помнить о будущем, понимая, что этот человек еще может пригодиться тебе в какой-либо ситуации, может стать твоим врагом или другом. Поскольку один из принципов воинов жизни—не создавать себе врагов, я обычно пользуюсь приличной формой выхода из разговора, если это мне позволяют обстоятельства.

Любопытной была реакция моих знакомых, когда я, не упоминая о Ли. рассказывал им об этой теории общения. Обычно они реагировали со страхом и резко негативной оценкой. Больше всего почему-то раздражались женщины, обвиняя меня в неискренности и нечестной игре с их чувствами.

Я пытался объяснить, что все люди непроизвольно играют и притворяются не теми, кто они есть на самом деле, поскольку нас с детства учили врать и подавлять свои самые естественные чувства и эмоции. Я говорил, что игра—это неотъемлемый элемент и издержки общения, что от этого никуда не деться, и поэтому естественно и нормально понимать механизмы человеческого общения и управлять ими.

Но пытаться убедить в чем-то, что ей не нравится, даже умную женщину, все равно, что плевать против ветра, и я лишний раз убедился, насколько прав был Ли. утверждая, что гово-

рить человеку чуждую и неприятную для него правду—это преступление против себя самого, против правды и против того человека.

Я понял, что лучше не стоит рассказывать другим людям о механизме упражнений с ароматом плода, потому что они принимают это слишком близко к сердцу, замыкаются в себе и начинают анализировать каждое твое слово и жест, чувствуя себя препарируемыми лягушками, участниками какого-то оскорбительного для них психологического эксперимента, хотя я воспринимал это гораздо проще и спокойнее, как интересное упражнение, без опасений, подозрения или неприятия.

Хотя я и не пытался играть со своими знакомыми и вел себя, как всегда, естественно, доброжелательно и честно, они все равно после введения их в курс дела воображали меня монстром, манипулирующим их мыслями и чувствами. Меня расстраивала тотальная психологическая безграмотность нашего населения и абсолютное нежелание воспринять какие-то элементарные основы общения, и я сказал об этом Ли.

— Не печалься о них, лучше радуйся за себя, — спокойно ответил он. —Знание дает силу, но оно же делает и одиноким, потому что только равный тебе может понять тебя. По мере обучения ты все дальше будешь уходить от людей в своих чувствах и сознании, но наука общения позволит тебе с легкостью понимать и предсказывать их и получать наслаждение от контактов с людьми, потому что на своем пути воин жизни всегда выбирает радость, а не печаль.

—А как ты сам относишься к человечеству? —спросил я.

— Если говорить правду о моем отношении к человечеству, то я отношусь к нему со смешанным чувством восхищения, жалости и отвращения. История человечества—это в основном история глупости и жестокости. Слишком мало в ней светлых и мудрых страниц. Я испытываю жалость к глупцам и отвращении к жестоким. Но это не выраженные чувства. Это— всего лишь неяркий эмоциональный фон моего отношения к человечеству в целом. К каждому же конкретному человеку я отношусь с подобающим уважением, потому что он—такая же загадка природы, как ты, я, земля или вселенная. Я уже говорил тебе, что для воинов жизни существует незыблемое правило: «проявляй уважение к тем, кто достоин его, ибо в этом нет ничего постыдного: проявляй уважение к тем, кто жаждет его, ибо в этом нет ничего трудного; проявляй уважение к тем, кто недостоин его. если это тебе позволят обстоятельства, ибо в каждом есть что-то достойное уважения».

— В чем же проявляется уважение к человеку, когда ты заставляешь меня, например, распугивать людей на улицах или обманывать их, выпрашивая у них деньги? —спросил я.

— ТЫ путаешь внутреннее уважение и внешние проявления уважения. Воины жизни всегда сохраняют внутреннее уважение к человеку, даже в ситуации, когда обстоятельства не позволяют проявлять внешнее уважение. Ты учишься, но учишься ты не тому, как презирать, унижать или обманывать невинных граждан. Ты изучаешь механизмы человеческого поведения и. поскольку научиться можно только через практику, ты действуешь, сохраняя внутреннее уважение к человеку в тех случаях, когда внешнее проявление уважения невозможно.

Во время одной из наших последующих встреч, когда мы беседовали о «Вкусе плода с дерева жизни", методиках поедания плода и общения. Ли заметил, что я куда-то тороплюсь, не говоря об этом, и внутренне разрываюсь между желанием пообщаться с ним и успеть на назначенное свидание. Учитель внимательно посмотрел на меня со своей обычной ехидной усмешкой и неожиданно заявил:

— Да успеешь ты к своей дылде круглолицей.

— Ты что, следишь за мной? —оторопел я.

— Нет. я просто читаю у тебя в мозгу. — с невинным видом сообщил Ли.

— Тогда прочти еще что-нибудь.

Он с явным удовольствием начал описывать дом, в который я прихожу, его обстановку и как я с ужасом жду каждый раз появления родителей своей подружки.

— Мне кажется, что ее отец—какой-то важный чиновник, —сказал он, мимикой и голосом подражая профессиональным гадалкам. —Точно, он служит в правоохранительных органах и, возможно, имеет чин офицера. Мать девушки очень строгая и бесконечно любит свою дочь.

Ли начал в мельчайших деталях описывать обстановку прихожей.

— Так вот ты заходишь, заходишь, заходишь, — повторял он. внимательно глядя на меня. —Прямо перед тобой вешалка, влево и вправо уходят двери, снизу с левой стороны подставка для обуви. Туда ты ставишь свои ботинки...

Ли говорил и говорил.

Как я узнал впоследствии, суть этого упражнения заключалась в том, что Ли извлекал информацию из моего подсознания не только телепатически, но и визуально, втягивая меня своим рассказом в воспоминания о ситуациях и наблюдая за моими мимолетными идеомоторными реакциями, к которым он был исключительно чувствителен. Подрагивания век, глаз, незаметные движения моих рук позволяли ему еще точнее воспроизводить и описывать образы, возникающие в моей памяти.

Ли рассказывал об одной из моих подружек, к которой в то время я испытывал самые теплые чувства. Он все угадал совершенно точно. Девушка была дочерью полковника милиции, высокого роста и, как Ли пошутил, соответствовала мне по размеру. Меня привлекала ее доброта и нежность, я был действительно влюблен, но понимал, что проза жизни сильнее моих чувств, и не хотел обрекать ее и себя на тяготы совместного существования, хотя. конечно, самым решающим фактором в наших отношениях было то. что я никогда бы не смог пожертвовать учением и следованием по пути воинов жизни ради зарождающейся любви.

Ли прервал мои размышления, продолжив свой рассказ. Его взгляд расфокусировался и был направлен слегка в стороны и в никуда. Ли пересказывал наши разговоры, то, чем мы занимались, включая такие интимные подробности, что я полностью отбросил мысль о том. что он узнал это, следя за мной. Он описал даже вкус украинского борща, который моя подруга сварила с такой любовью, и то, как она кормила меня.

— Да, —сказал Ли. причмокивая губами. —Ты не дурак поесть. Если бы меня так кормили, я бы тоже, может быть, увлекся женщиной больших размеров.

Он несколько раз с блаженным выражением лица втянул носом воздух.

—Ух. ты, какой аромат исходит от этого украинского борща! —воскликнул он.

—Ли, как ты делаешь это? —спросил я.

— Очень просто. Я расслабляюсь и, зацепившись за какой-либо образ, возникший в твоем мозгу, раскручиваю всю картину. Главное—правильно начать и почувствовать, что ты находишься на нужной волне, и тогда можно рассказать очень многое о людях знакомых и незнакомых. Важную роль в этом процессе играет взгляд. Глаза должны быть слегка расфокусированы, чтобы окружающий мир потерял четкость очертаний, со слегка прикрытыми веками. Направив взгляд вдаль, сосредоточься на тех образах, которые проплывают перед твоим внутренним взором или просто возникают у тебя в мозгу. Настройся на меня и попробуй ухватить мое настроение.

Ли уже и раньше передавал мне специфические состояния. которые очень трудно описать словами. Это было так называемое бессловесное обучение, когда ученик настраивается на внутреннее состояние Учителя, как бы сливаясь с ним.

Я расслабился, попытался мысленно слиться с Ли и действительно уловил мимолетное ощущение некой отстраненности от окружающего мира, легкой взвешенности сознания, когда образы, поначалу расплывчатые, а потом более четкие начинают проплывать передо мной. Я даже услышал тихий голос, словно нашептывающий мне в уши комментарии к возникающим образам.

— Кажется, ты понял, как это делается, —сказал Ли. —Остается только попробовать на практике.

Попрактиковаться мне удалось уже на следующий день. Я с приятелем ехал из города в сельхозинститут в забитом людьми двадцать пятом автобусе. Мы болтали о тренировках и о девушках. Я спросил его. где он провел вчерашний вечер. Он сказал. что ходил на день рождения к своей подружке. Неожиданно на меня нахлынуло ощущение отстраненности, испытанное вчера с Ли. Мои глаза расфокусировались, словно помимо моей воли. и передо мной неясно очертилось хищное лицо блондинки лет двадцати пяти. Я чувствовал исходящую от нее злобу и зависть. Неожиданно для себя я сказал:

— Ну и стерва же та блондинка, которая была на дне рождения. Смотри, как бы она не испортила твои отношения с подругой.

Эти слова оказались полной неожиданностью для моего приятеля.

— Откуда ты знаешь про блондинку? —удивился он. Я напустил на себя загадочный вид.

— ТЫ же слышал, что я занимаюсь самыми разными вещами. Я просто читаю у тебя в мозгу, —с напускной скромностью ответил я.

На выражение лица моего друга стоило посмотреть, и я, отметив про себя неумение обычных людей следить за своей мимикой, решил закрепить успех. Нового образа у меня не возникло, но какое-то смутное ощущение заставило меня сказать:

— Она была в цветастом платье.

—Да. платье было очень переливчатое.

Эти его слова вызвали вспышку яркого света у меня перед глазами, и я увидел блондинку в ярком переливающемся платье. Зацепившись за образ и не давая ему угаснуть, я начал описывать цвет и фасон платья, потом картинка ожила, задвигалась, и я рассказал, как блондинка ходила по комнате, держа бокал вина между средним и безымянным пальцами правой руки. Вдруг я понял, что обычно люди так не держат бокалы, и попытался понять, почему она ведет себя именно так. Я увидел, что блондинка имела привычку курить, держа сигарету в той же руке, что и бокал, и что-то сказало мне, что она считает такое поведение загадочным и неотразимым.

Мышцы моей правой кисти напряглись, я почувствовал тяжесть бокала и сигарету, зажатую между большим и указательным пальцами. Я поднес руку ко рту, продемонстрировав приятелю, как именно курила блондинка, чем поверг его в еще больший ужас. Я рассказал, что левой рукой блондинка непрерывно жестикулировала в воздухе, подчеркивая каждую свою фразу, и ей казалось, что это верх изящества, хотя на самом деле она была насквозь лживой и искусственной.

— Она смертельно завидует твоей подруге и вашим отношениям, —сказал я, —и все время наговаривает на нее. Не стоит прислушиваться к ее словам.

Выражение лица моего друга показывало мне, что каждое мое слово попадает в точку.

И тут меня понесло. Привязавшись к образу блондинки, я почувствовал, что становлюсь ею, и увидел все вчерашние события ее глазами. Я забыл, что нахожусь в автобусе, и полностью погрузился в созерцание картин, проплывающих перед моим внутренним взором. Я рассказал, как начался вечер, как выглядели гости, что они делали и говорили, описал взаимоотношения подруги моего приятеля с ее родителями, родителей блондинки, ее мать. вечно скандалящую с отцом и требующую большего внимания для дочери, отца, научного работника, забитого и вечно загнанного в угол двумя злобными гарпиями. Я увидел, что у блондинки был парень, и описал его черные вьющиеся волосы, нос с горбинкой, взгляд, который можно назвать орлиным, и гордую осанку. Я понял, что парень—грузин, его образ стал ясным, так что я смог в деталях описать его одежду и рассказал, как он поссорился с блондинкой из-за того. что она проявляла повышенный интерес к моему приятелю.

Незаметно мы доехали до института, мой друг напомнил мне. что пора выходить, и только тут я вспомнил, где нахожусь. Оглядевшись вокруг, я понял, что являюсь объектом нездорового внимания со стороны пассажиров автобуса, которые смотрели на меня с каким-то странным, немного угнетенным и в то же время восторженным выражением.

Мой приятель, с тех пор безоговорочно поверивший в мои сверхъестественные способности, начал хвостом ходить за мной, требуя новых демонстраций моих талантов и объяснения того, что он видел. Поскольку к тому времени я прочитал множество книг по экстрасенсорике, мне было нетрудно давать ему объяснения без упоминания имени Ли.

Когда во время следующей встречи я рассказал Учителю о том, что в автобусе у меня получился рассказ по наитию, он, не выразив особого восторга, заметил, что это вполне естественно и что главное—войти в нужное состояние, а дальше все получится само собой.

Я захватил с собой ксерокопию самиздатовской книги по философским вопросам кунг-фу. которую я еще не успел прочитать, и показал ее Ли. Он открыл ее на середине и начал читать, демонстративно покачивая головой и цокая языком так, словно нашел там какие-то необычайно интересные откровения. Помимо своей воли я заинтересовался и потянулся посмотреть, что же он такое читает, но Ли жестом злокозненного ребенка захлопнул книгу, спрятал ее за спину и нагло усмехнулся мне в лицо.

—Ли, это же смешно, —сказал я. —Зачем ты скрываешь от меня то, что написано в этой книге. Все равно я потом посмотрю и все узнаю.

—А ты уверен, что текст книги не переменится? —с ехидной усмешкой спросил он.

Я засмеялся его шутке, но где-то в глубине души у меня вдруг появилось опасение, что текст книги действительно может перемениться. Чудеса, которые показывал мне Ли, и то, что он делал с моей жизнью, подготовили меня к любым неожиданностям, и я верил в его всемогущество почти с восторженностью папуаса, падающего ниц при виде пролетающего самолета.

ГЛАВА VI

Однажды я спросил у Ли, есть ли у воинов жизни техника «ядовитой руки», когда легким касанием пальца можно мгновенно убить человека или заставить его заболеть в какое-то точно определенное время.

— Привлекательный способ убийства, —почему-то развеселился он. —Создан специально для лентяев. Даже не нужно размахиваться, чтобы двинуть врага в челюсть. Прошел мимо, тронул его пальчиком, тот с копыт долой, и никаких улик.

— Ли, я серьезно спрашиваю. Я читал об этой технике, она кажется просто фантастичной. Действительно можно убивать касанием пальца?

— Ты даже не представляешь, сколькими способами можно лишить человека жизни. Касание пальца—один из этих способов. но далеко не самый простой. Прежде чем ты сможешь убить касанием пальца, ты должен научиться лечить прикосновениями любую болезнь. Это, конечно, выглядит не так романтично, как рукопашный бой. Ты чересчур агрессивен, как всякий европеец, и смерть притягивает тебя. Но постепенно ты изменишься, и тебя будет притягивать жизнь, а не смерть. Тогда ты научишься лечить, а вместе с искусством врачевания усовершенствуется и твое искусство убийцы, как это бывает с каждым врачом, даже если он не отдает себе в этом отчета.

—Мне совсем не хочется никого убивать. —возразил я. — Но ты сам учила меня, что боевое искусство Спокойных—это самое совершенное искусство отнятия жизни. Ты сам говорил мне. что воины жизни всегда добивают противника, чтобы не дать ему отомстить или нанести неожиданный удар. Что же странного в том, что меня интересуют различные способы убийства?

—ТЫ видишь только то, что хочешь видеть, —заметил Ли. —Нам еще рано об этом говорить.

Я понял, что бесполезно спорить, и неожиданно решился задать вопрос, который уже давно мучил меня.

— Ли, тебе приходилось убивать людей?

— Конечно, и не раз, —усмехнулся Ли.

— И что ты при этом чувствовал?

— Я убивал со спокойным умом и спящим сердцем. —ответил он с такой интонацией, что я понял, что дальше расспрашивать не стоит.

Мы молчали. Мне показалось, что в его глазах была какая-то печаль воспоминаний, хотя на самом деле я никогда не мог угадать по выражению его лица, о чем он думает.

— Встань, я покажу тебе, как можно ударить разными способами в солнечное сплетение. —неожиданно предложил Ли. Я встал перед ним и приготовился к удару.

—Нанося удар, ты должен выбрать нужную тебе форму руки и необходимое состояние, тогда ты сможешь поразить не только большой город, но и один из его пригородов. Для этого тебе придется выдохнуть ци* в противника в нужном направлении. совместив это с соответствующим состоянием.

Я впервые услышал о городах и пригородах и спросил, что это такое.

Ли. проигнорировав мой вопрос, начал объяснять технику перемен и поворотов локтя, изменяющих направление усилия.

Когда он закончил объяснение, я снова спросил его, что такое города и пригороды. Я уже успел прочитать несколько книг по рефлексотералии и понимал, что города и пригороды скорее всего связаны с активными точками и зонами организма, но с этой терминологией я сталкивался впервые.

— Только не говори мне. что не знаешь, что такое город, — притворно удивился Ли. — Неужели я никогда тебе об этом не рассказывал?

— Я знаю, что город—это большое скопление домов, в которых живут люди, —в тон ему ответил я.

— Люди могут и не жить в домах, тогда город будет заброшен.

— А при чем тут заброшенный город?

На лице Ли было написано явное удовольствие. Он всегда наслаждался моими чересчур откровенными реакциями. Это подшучивание и скрытое издевательство было направлено на то, чтобы я как можно лучше запоминал то, что он рассказывает. Различные чувства, положительные и отрицательные, которые он во мне возбуждал, создавали своеобразные эмоциональные привязки, которые намертво впечатывали в мою память саму ситуацию и то, что при этом говорилось.

* Ци—внутренняя энергия живого организма.

— Знание заползает в европейца через палку, —утверждал Учитель. —Оно не дается ему легко и свободно, как это нужно для того, чтобы знание превратилось в осознание и стало частью личности. Знание—это лишь информация, которую забывают, не могут и не умеют использовать полноценно, а осознание—это знание, которое растворилось в тебе. стало частью тебя, которое настолько хорошо тобой впитано и осознано, что ты можешь применять его не только по назначению, но и в совершенно, казалось бы, независимых, не граничащих с этим знанием областях.

Время показало, что Ли, как всегда, был прав. Готовясь к экзаменам в институте, я запоминал массу информации, которая через несколько дней почти полностью улетучивалась у меня из головы, но то. чему обучал меня Ли, самые сложные теоретические построения и комплексы приемов даже через многие годы по-прежнему свежи в моей памяти.

— Город—это место, где собираются люди и проводят большую часть своего времени. Город—это зона пространства или местности, где жители создают для себя максимально удобные условия существования. Город может быть привязан к удобствам местности, а может быть временным поселением, как это делают, например, кочевники на своих переходах. В любом случае, если в городе есть население, это живой город, а если жители ушли из него. город заброшен, но даже брошенный город содержит потенцию жизни хотя бы потому, что это не просто голая местность, а среда, каким-то образом приспособленная для существования, и если жители вернутся, в нем снова возродится жизнь. Пригород—это небольшая деревенька или отдельная часть города, расположенная невдалеке от большого города.

— А как это связано с техникой, которую ты мне показываешь?

— Я говорю тебе об искусстве выпускания стрелы. Состояние гибкого кулака, принимающего десятки форм, порождается навыком приложения усилия той или иной части твоего кулака или же измененной формы кисти к тому или иному участку тела противника.

С этими словами Ли достаточно сильно ударил меня в грудь.

— Я нанес тебе удар, но ты легко выдержал его, потому что тебе помогли напрягшиеся мышцы.

Удар такой же формы и силы в эту зону, —и он стукнул меня сбоку по ребрам, —гораздо более эффективен за счет того, что здесь мало мышц, чтобы амортизировать удар.

А сейчас я ударю тебя в четверть силы предыдущего удара. Ли легонько ткнул меня в солнечное сплетение. Увидев, как у меня сбилось дыхание, он хлопком ладони по спине восстановил его.

—Видишь, какой эффект от слабого удара? —сказал он. — И дело не только в том, что эта зона плохо защищена мышцами, но и в том, что здесь подходят слишком близко к поверхности тела города твоего организма. Они уязвимы. Удары, которые я наносил, можно сравнить с нападением на воинов (он снова ударил меня в мышцы груди), с нападением на землю. населенную разрозненными жителями (он стукнул меня по ребрам), и с нападением на большой беззащитный город (он ткнул меня в солнечное сплетение и снова восстановил мне дыхание). Понятие города очень многозначно, и я сомневаюсь, сможешь ли ты запомнить все его нюансы.

— Ли, ты не против, если мы сходим в чебуречную? Я торопился на встречу с тобой и не успел как следует поесть после института. Мне кажется, после еды нюансы мне будут легче даваться. —сказал я.

Мы пошли в чебуречную, и там Ли продолжил объяснение.

—Древнее учение о путях, городах, крепостях и воинах предназначено для восстановления воина после битвы, для излечения его после похода и для так интересующего тебя уничтожения противника легким касанием пальца.

Поскольку это учение пришло к нам из глубокой древности, а в древности, как ты понимаешь, уровень грамотности и образования населения практически равнялся нулю, учителям приходилось прибегать к очень конкретному и образному языку для того, чтобы передавать знания туповатым и безграмотным новообращенным.

На твоем языке город можно назвать нервным центром или биологически активной точкой или зоной, хотя понятие города у Спокойных более широкое, чем в традиционной рефлексотерапии. Города могут возникать и пропадать, перемещаться, иметь здоровые и больные пригороды, увеличиваться и уменьшаться в объеме.

Если город занимал враг. то при «подходе войск», то есть при оказании давления на точку, в ней возникала боль, что само по себе являлось признаком болезни. Тактика и стратегия лечения развивалась по военным сценариям.

Если боль от нажатия или какое-нибудь другое ощущение, которое могло быть почесыванием, покалыванием, распиранием, щекоткой и так далее, перебегало или отдавалось в какой-либо точке или зоне тела, это означало, что лазутчики (ощущения) донесли о наличии или перемещении вражеских войск в другом городе, и их следовало разгромить местными войсками, чтобы они не накопили силы. Для этого нужно было отыскать и подвергнуть воздействию самую болезненную точку в зоне, из которой исходил сигнал, или в городе, если ощущение было четко локализовано.

Осаждая город—производя лечение, обязательно препятствовали распространению и перемещению болезни, отсекая ей пути в близлежащие города путем воздействия на них. Если и они были заняты врагами, барьер переносился дальше. Причем больные города ограждали не только выше и ниже по родному меридиану (пути), но и со стороны близлежащих городов, расположенных на других путях.

Если при штурме города, то есть при непосредственном давлении на точку, боль была слишком сильной, это означало, что население города несет большие потери, и интенсивность штурма (воздействия) уменьшали, продлевая при этом осаду (лечение).

Если же при штурме города враг пытался захватить дворцы Владык, то есть ощущение уходило вглубь, к внутренним органам, то высылалась погоня—возникшее ощущение многократно возобновлялось, более того, изыскивались точки, ощущения от которых устремлялись к тому же органу. Такие точки разыскивались не только в районе города, послужившего исходным пунктом похода на дворцы, а такой город мог быть существенно удален от них и находиться, например, на конечности, но и непосредственно над органом, причем с разных сторон туловища. Этот способ воздействия ассоциировался с высыланием погони.

Различные образования на коже и в тканях, фурункулы, родинки и бородавки не подвергались атаке войск, так как считалось. что это—крепости союзных врагу сил, временно сохраняющих нейтралитет, и нападать на них было опасно. Однако по ним часто определяли местонахождение сил врага.

Говоря, что города похожи на нервные центры, я несколько отступаю от истины. Скорее, город можно назвать центром жизни или центром энергии, хотя мне вообще не нравится говорить об энергии. Люди Запада затаскали и обессмыслили слово «энергия». Им пользуются все, кому не лень. включая проходимцев от медицины и оккультных наук, и каждый вкладывает в это слово свой смысл. Спокойные называют города центрами жизни, потому что они являются средоточием многих проявлений жизни. Составляющие жизни заполняют в определенном сочетании, количестве и составе тот или иной город. Составляющие жизни можно сравнить с национальностями людей, с их профессиями, положением в обществе или слоями общества вроде классов или сословий.

Город может быть создан врагами твоего организма, болезнями или вредоносными энергиями. Пути—это не только классические меридианы, но и любые траектории, по которым движутся потоки взаимодействующих, противоборствующих или взаимозаменяющих энергий. Состояние города может меняться от любых внешних и внутренних причин, от погоды или от настроения. Твое тело представляет собой Землю, или земной шар, разделенный на государства, которые то воюют между собой, то заключают мир в зависимости от разных причин и внешних воздействий.

Государства, как и города, могут менять очертания, разрастаться, становиться многоэтажными, уходя вглубь или собираясь к центру. По путям, в зависимости от воздействия на города изнутри или извне, могут передвигаться массы жизненных воинов или их противников. Воины могут создавать новые города. разрушать старые или отвоевывать обратно захваченные врагом территории. Некоторые города играют для государства такую важную роль, что сильное, мощное воздействие на них чревато или мгновенными или отдаленными последствиями. Вот в этом и заключается секрет ядовитой руки. Легким касанием послав воинов разрушения в ключевой город государства. ты можешь уничтожить и государство и всю Землю, то есть человека, или заложить в него разрушительную программу, когда воинам потребуется некоторое время для уничтожения Земли.

— Все это очень образно. —сказал я, —но нельзя ли поконкретнее. Лучше объясни мне на примерах, как применяется эта теория, у тебя это очень хорошо получается.

— Люблю лесть, даже завуалированную. —улыбнулся Ли. — Хотя твоя лесть слишком заметна, мне доставляет удовольствие слышать ее именно из твоих уст.

Самый простой способ применения теории городов для лечения конкретной болезни или общего оздоровления организ-

ма—определить пальпацией все болезненные зоны твоего тела. выбрать из них зону наиболее болезненную и воздействовать на нее в первую очередь давлением, хотя не исключается прижигание или иглы. Потом к воздействию подключаются мыслеобразы. На город влияют формы или состояния, созданные твоим воображением. Нормальная чувствительность точки без резко выраженных болевых ощущений—признак того, что город не занят врагом и живет нормальной жизнью. Занятый противником город — признак болезни, что проявляется в повышенной чувствительности точки при надавливании.

Иногда враги истребляют почти всех жителей города и уходят, оставив его пустым и безжизненным, и тогда город вообще не подает признаков жизни, то есть нарушается нормальная чувствительность точки, и при надавливании на нее вообще не возникает болевых ощущений. Тогда на точку воздействуют до тех пор, пока новые мирные жители не поселятся в городе и не восстановится нормальная чувствительность.

Когда во время механического воздействия возникает ощущение тяжа, натянутой струны, тока внутри тела или иррадиации боли, это называется оживлением или указанием пути, по которому, не скрываясь, движутся либо болезнь, либо воины городов. Если боль иррадиирует при воздействии в другую зону, например, при воздействии на руку переходит в ногу или голову, это означает, что противник, убежав в новый город, организовывает сопротивление, и нужно срочно принимать меры, напав на тот город, не давая противнику времени, чтобы окрепнуть и снова пойти походом на здоровые города.

Противника можно окружать, воздействуя на точки выше и ниже занятого врагом города, и после этого воздействовать на сам город. Устраивались засады на врага, когда сначала воздействовали на здоровую точку, после чего начинали воздействовать последовательно на близкорасположенные болезненные точки, и так постепенно гнали врага к хорошо проработанной здоровой точке, где его и уничтожали. Существуют формы работы сразу с большими участками энергии, но об этом ты узнаешь позже.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒