Константин Клуге. ВИНО МОЛОДОЕ

Константин Клуге

ВИНО МОЛОДОЕ

В детстве я любил предаваться мечтаниям. Одним из них было освобождение Иисуса Христа из рук римских палачей. С необычайной отвагой я разгонял их всех и обращал в бегство, после чего Христос сердечно благодарил меня за оказанную услугу. С тех пор прошло много лет, но я продолжаю верить, что Христос все так же нуждается в защите. Только в наши дни его врагами являются уже не первосвященники храма Иерусалимского и не римские войны, а те, о ком он говорил, что они «сами не входят и другим не дают войти».

Будучи школьником, потом студентом в Париже, я всегда испытывал некоторую неловкость и даже чувство протеста, видя рабские, тупые проявления религиозности среди моего окружения. Они мне казались бессмысленными, и у меня не было ни малейшего желания интересоваться основами подобных верований, и еще меньше самому им подчиняться.

И вес же весьма возможно, что некоторое влечение к сказанному Христом было заложено во мне еще с раннего детства. Об этом говорится в моей автобиографической книге под заглавием «Соль земли». В ней можно прочесть:

«Две объемистые книги в кожаных переплетах, с замечательными иллюстрациями никогда не покидали нас в наших бесчисленных скитаниях по России. Это были драгоценные Пушкин и Лермонтов.

В нескончаемом пути через заметенные снегами леса и поляСибири, при слабом свете свечи мама перечитывала нам бессмертные стихи. Как сплетения на переплетах этих книг выпуклыхлистьев аканта, которые я пытался срисовывать, так и звонкиестихи Пушкина врезались в мою память. Все прекрасное, возвышенное, чем они были исполнены, жадно впитывалось мною и мнепринадлежало навсегда.

По приезде в Харбин наш багаж состоял из обветшалого чемодана с бельем, семейными фотографиями и неразлучными с намиПушкиным и Лермонтовым. В нем находилась еще и черная с золотым обрезом книжечка. Изредка мама читала нам из нее. Вней рассказывалось, как Иисус Христос, переходя с места на место в Палестине, обращался к народу и творил невероятные чудеса. Следовало ли верить всему, что мы слушали? Мама никогда не настаивала на этом. И все же именно по тому, как серьезно она относилась к чтению Нового Завета, я знал, что в нем таится понятие о том, что такое Бог».

Весной 1943 года случай привел меня в Пекин, где я познакомился с Пьером Тейяром де Шарденом. Мы подружились и часто виделись.

Тейяр принадлежал к Ордену иезуитов и был сослан в Китай Ватиканом из-за своих теорий, признанных неприемлемыми и опасно соблазнительными. В наших беседах он никогда не касался религиозных проблем. Вероятно, его расхождения с догматикой католической Церкви не располагали его к распространению ее верований.

Во время наших встреч Тейяр неизменно возвращался к своей излюбленной теме: эволюции всего, что миллионы лет жило на нашей планете и увенчалось появлением Человека. Изучение этого бесконечно длинного процесса позволяло ему предвидеть будущее рода человеческого и цель, к которой он устремлен.

При всей своей феноменальной эрудиции Тейяр отличался удивительной скромностью. Простыми словами он излагал свои исполненные здравого смысла теории, основанные на обширных знаниях в области геологии, палеонтологии, биологии и антропологии. Чаще всего я встречался со своим ученым другом в основанном им пекинском Геобиологическом институте.

Вернувшись в Шанхай, интернациональный город, окруженный войной, где условия жизни день ото дня становились все более ненадежными, я отвлекся от мыслей о последовательных перевоплощениях живых существ, о которых рассказывал мне Тейяр де Шарден.

Война на Тихом океане кончилась, и в 1946 году, предвидя политические перемены в Китае, я, как и большинство иностранцев, живших в Шанхае, окончательно покинул этот город и временно обосновался в английской колонии Гонконге. Там я увлекся чтением Нового Завета, и меня поразило, до чего эти древние тексты в основных моментах схожи с научными выводами Тейяра де Шардена.

Это открытие в соединении с мощью сказанного Христом - с его прямотой, непреклонностью, с возвещением неизбежного торжества добра - завладело мной навсегда.

Торжественные пророчества Христа пробудили в моей памяти убедительные речи Тейяра де Шардена: объединение рода человеческого, подобное появлению нового биологического творения, в результате которого земной шар окажется оплетенным бесконечным множеством духовных нитей, несущих людям всего мира чувства братской близости и беспредельной солидарности.

Пророчествами Христа могло руководить только духовное вдохновение, в то время как Тейяр пришел к тому же провидению на основе данных современной науки. Он предсказал единение всех и вся в гармоничном целом.

Однако, перечитывая Новый Завет, я, наряду с основными утверждениями Христа, столкнулся с совершенно бессмысленными теориями и неправдоподобными выдумками. Их явный диссонанс с учением Христа не оставлял никаких сомнений в цели их автора подорвать всю ценность этого учения путем его бесцеремонной фальсификации.

Эти измышления принадлежали Павлу, основавшему церковную иерархию, а она, по его примеру, веками вырабатывала нелепые догмы и ритуалы, составившие так называемую христианскую религию.

Так начался многолетний путь моих исканий.

Изучение Нового Завета увлекало меня все больше и больше.

Неотступное стремление углубляться в познание смысла самой Жизни, много лет назад возбужденное во мне великим ученым, никогда не покидало меня. Это стремление привело меня на склоне дней к растущему желанию делиться с людьми тем, что стало для меня столь важным и неоспоримым.

Цель моего труда - разобраться в путанице, которой изобилует Новый Завет, и выделить из него бесценный моральный кодекс, данный людям без малого двадцать веков назад. Я убежден, что учение Христа, освобожденное от беспочвенных измышлений, превративших его в карикатуру, приобретет в сознании людей все свое действительное значение.

* * *

Читая Новый Завет, невольно сталкиваешься с огромным количеством несоответствий, а то и прямых противоречий. Создается впечатление безграничной фантазии их авторов, заботившихся не столько о точности фактов и слов, приписанных Христу, сколько об изложении их собственных забот, навеянных чаще всего страхом возмездия римских властей. Кроме того, сочинения евангелистов свидетельствуют об их постоянном колебании между учением распятого пророка и тем, что сказано в священных книгах - источнике всяческой мудрости сынов Израиля, как религиозной, так и юридической.

Задача евангелистов была не из легких: им надо было находить в почитаемом и анахроническом тексте Торы подтверждение революционным идеям Христа.

Как уже сказано, евангелисты были подвержены влиянию вероучения Павла, в основном диаметрально противоположного слову Христа, так что не приходится удивляться, если читатель, склонный к прямоте мысли, к логике и последовательности, теряет всякий интерес к этой путанице.

Можно допустить, что люди, притуплённые религиозным воспитанием, постепенно утрачивают критическое восприятие и в конце концов соглашаются с абракадаброй катехизиса; а вот тому, что свободомыслящие люди, не имеющие, по их мнению, предвзятых убеждений, годами трудятся над «обличением» всего христианского учения с целью доказать, насколько все оно абсурдно, - этому мы не находим никакого объяснения.

Чем же вызвано такое массовое заблуждение? Как простые верующие, так и ученые-историки, по большей части атеисты, все же не настолько слепы, чтобы не видеть за всеми сказками и небылицами Писания духовное содержание сказанного Христом, по своей глубине и значительности не имеющего равного среди достижений человеческой мысли.

Не так уж важно, были или не были произнесены Христом те или иные слова в том или ином контексте. Их подхватила толпа, их повторяли, потом записали… Кто? Когда? Как?.. Они дошли до нас, они несут свет в нашу жизнь.

Как же нам извлечь бесценную мысль из древней тарабарщины, сдобренной интерпретациями и предписаниями религиозных предприятий?

Наш совет - последовать примеру пейзажиста, изучающего объект, который он собирается изобразить на холсте. Он прищуривается, чтобы видеть только главное, чтобы исключить из своего поля зрения все лишнее, а иногда и противоречащее гармонии целого.

Последуем же его примеру, и мы увидим, как из массы ложных понятий вырисовывается драгоценное, как жемчужина, Слово Христа.

Указав людям будущее, он открывает им путь к восходящему развитию Жизни на Земле.

* * *

Многие библеисты отдают предпочтение трем первым евангелистам, называя их синоптиками - из-за сходства их текстов. По их мнению, эти евангелисты меньше предаются фантазиям, чем Иоанн, писавший свое Евангелие в самом конце первого века, а то и в начале второго, то есть не менее шестидесяти лет после смерти Христа. На этом основании можно полагать, что автором четвертого Евангелия был не «любимый ученик Иисуса», а кто-то другой, с необычайным увлечением поведавший нам, со слов Иоанна, важнейшие изречения Христа.

Автор Евангелия от Иоанна уводит нас далеко от эпизодов, описанных синоптиками. В то же время именно его писания переполнены основными мыслями Христа. Его Евангелие с первых слов торжественно гласит: «В начале было Слово…»

По примеру притчи о продавце жемчуга, продающем все свое имущество, чтобы приобрести прекраснейшую из всех жемчужин, мы отстраним все постороннее, что идет вразрез с нашим открытием Слова, обращенного Христом к Человеку.

Если читатель Нового Завета сумеет охватить взором целое и не станет отвлекаться на детали, то будет поражен не столько множеством совершенно невероятных чудес, которые якобы были совершены Христом, сколько силой, ясностью и убедительностью его речей.

Только глобальное восприятие его учения, свободное от всего, что придумали или позаимствовали у молвы евангелисты, позволит нашему читателю приблизиться к тому, кого евангелист Иоанн называет «Светом мира».

Таким образом, у читателя будет нечто общее с автором Евангелия от Иоанна, который, без сомнения, «прищуривался», описывая жизнь и учение Христа, и не обращал внимания на совершенно неправдоподобные утверждения собратьев-синоптиков. …

Что побудило меня взяться за исследование христианского учения и посвятить ему полвека своей жизни? Прежде всего, мне довелось убедиться в том, что главнейшее из сказанного Христом, его величайшее откровение о восхождении Человека к Совершенству, упорно умалчивается духовенством всех разновидностей. Сознавая это и не оглашая того, что мне вполне ясно, я стал бы их сообщником. Вторая цель этого труда: опровергнуть бесчисленные искажения, которым подверглось учение Христа.

Христос желал, чтобы как можно больше людей участвовали в совершенствовании Жизни, ведущем род людской к слиянию с Творцом Вселенной. В представлении великого ученого Тейяра де Шардена отношение между Творцом и его высшим творением - Человеком - подобно первой и последней букве греческого алфавита. Совершенствуясь, Альфа приближается к Омеге и сливается с ней воедино.

12 3 Следующая ⇒