Часть 8. Pleasure (Удовольствие)

Day 26

Мы сидим за столом, водим вилкой по тарелке. Так тихо, что я слышу с какой скоростью каждый из нас проглатывает комок нашего «семейного» завтрака. Папа молчит и смотрит на меня. Я делаю вид, что не замечаю его взгляд на себе, и продолжаю спокойно ковырять вилкой в тарелке.

– Слушайте, а что если мы на этих выходных куда-нибудь по едем? Погода хорошая, можно устроить пикник? – говорит Нэнси.

Снова наступает раздражающая тишина.

– Сколько это будет продолжаться? Сколько еще ты будешь мучить меня?! – обращается ко мне отец.

– Дэвид, давай не сейчас, – говорит Лоренс.

– Нет, именно сейчас, потому что потом она опять будет где-нибудь шлятся!

Я молчу.

– Дэвид, она всего лишь подросток.

– И что? Подросткам свойственно становится шлюхами в 16 лет?! – все внимание на мне. – Ну, что молчишь?! Может быть, скажешь что-нибудь?!!! – орет отец.

– Передай мне ломтик сыра, пожалуйста, – говорю с насмешкой я.

Это окончательно раздавило папу, он берет тарелку с нарезанным сыром и со всей силы швыряет ее на пол. В эти секунды мы слышим, как сотни осколков разлетаются по нашему дому.

Затем папа отодвигает стул и уходит.

– Ну так что, как насчет пикника? – тихо спрашивает Лоренс.

– Нэнси, не нужно делать из нас идеальную семью. Ты никто. Ты живешь здесь только потому, что даешь папе.

– Как ты можешь так говорить?..

– Так и могу, – я отодвигаю стул и направляюсь к выходу, затем снова разворачиваюсь и смотрю на Нэнси. – Знаете, я никак не могу понять, что вас зацепило в папе? Он ведь законченный имбицил. Он делает больно всем и всегда. Когда-нибудь вы это поймете.

* * *

В школе все снова смотрят только на меня, и уже не из-за голубых волос, а из-за вчерашней вечеринки. Интересно, как там Тезер? Возможно, я подорвала ее репутацию, но мне все равно. Раньше я никогда не думала, что способна на такое. Мне было комфортнее отсиживаться в сторонке, лишь бы меня никто не трогал. Но теперь все изменилось, и мне очень нравятся такие перемены.

В кабинете литературы ко мне подсаживается Чед. Вчера я, он и Беккс провели почти всю ночь в пабе, это было здорово. Вообще никогда не думала, что ботаники вроде Чеда могут быть такими веселыми, благодаря ему я стала хоть немного забывать о Мэтте.

– Привет, как ты после вчерашнего? – спрашивает Чед.

– Нормально, немного побаливает голова, но это терпимо. Сегодня Чед без очков, и, о боже мой, как же ему это идет. Он в джинсовой рубашке, в темных джинсах, выглядит очень круто. В следующее мгновение в кабинет заходит Тезер. Впервые она пришла в школу в кофте с длинными рукавами и без декольте. Все из-за синяков, которые я ей по-любому оставила на теле. Она выглядит подавленной, и мне это даже нравится.

– Что это с ней? – спрашивает Чед.

– Наверное, вечеринка удалась.

– Так что ты сделала с ней на той вечеринке?

– Я же сказала, ничего особенного.

– Ничего особенного? Тезер Виккери выглядит, как запуганный ребенок.

– Чед, я просто поставила ее на место. Это того стоило.

В кабинет заходит миссис Райдан, спустя несколько минут дверь кабинета снова открывается и заходит Ребекка.

– Извините, можно войти?

– ДА, БЫСТРЕЕ!!! – как я уже говорила, Райдан терпеть не может, когда опаздывают на ее уроки.

Ребекка мимолетом подходит к столу и начинает раскладывать свои вещи.

– Второй день в школе, а уже опаздываем? – говорю я.

– Я еле проснулась после вчерашнего.

– Ты же пила безалкогольные напитки?

– И что? Мой организм слишком восприимчив ко всему новому… да и к тому же, я вообще не хотела приходить сегодня в школу.

– Из-за вечеринки? – Да…

– Беккс, все уже давно забыли об этом.

– Зато я не забыла. Мне даже это сегодня снилось…

* * *

Я захожу в дамскую комнату, около зеркала стоит Тезер, рядом с ней Шонна, высокая мулатка с очень противным голосом, наверное, это ее новая подруга. Два сапога пара.

Я подхожу к зеркалу.

– А синяки тебе очень к лицу, – с насмешкой говорю я.

– Хм, не знаю как тебе, но мне это уже надоело. Я предлагаю тебе установить нейтралитет.

– Ты сдаешься?

– Нет, просто не хочу, чтобы какая-то шавка раздавила мою репутацию. Ну, так что?

– Ладно, я согласна.

– Вот и отлично. Шонна, пойдем.

* * *

– Тезер Виккери предложила установить нейтралитет? Это что-то новенькое, – говорит Чед.

Мы идем с ним по коридору к шкафчикам с учебными принадлежностями.

– Я сама сначала не поверила, но оказывается, это действительно так.

– Ты согласилась?

– Да, тем более я все равно победила в этой борьбе.

Я открываю шкафчик, поверх стопки с учебниками снова лежит конверт с письмом.

– Чед, отнеси, пожалуйста, мою сумку в кабинет.

– Хорошо.

Я хватаю письмо: «Ты – совершенство». На моем лице появляется странная улыбка. А мне уже начинают нравятся эти письма.

– Глория… – я вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу Ребекку, – ты идешь на математику?

– Да-да, уже иду, – я превращаю письмо в комок бумаги и выбрасываю в урну.

* * *

Полная тишина в кабинете математики. Лоренс смотрит прямо мне в глаза, наверное, до сих пор не может забыть утренний инцидент.

– Я хочу начать наш урок с довольно неприятной ноты. Я проверила ваш тест и была просто в ужасе. Все вы знаете, что скоро конец семестра, и ваши оценки никуда не годятся! Глория Макфин, ты собираешься вообще учиться исправлять свои ошибки или нет?!

– Мне все равно, мисс Лоренс.

– Тебе все равно?! С такими знаниями ты скоро вылетишь из этого заведения!

– И что же мне теперь делать?

– Либо ты исправляешься, либо я…

– Что? Вызовите в школу отца или дома поговорим, по семейному, так сказать?

– Я что-нибудь придумаю и заставлю тебя исправиться.

– Идите вы знаете куда, мисс Лоренс? Класс замер с открытым ртом.

– Что ты сказала?!

– Мне повторить?

– Либо ты заканчиваешь сейчас же этот балаган, либо вон из класса!

Я не мешкая начинаю собирать свои вещи в сумку. Лоренс стоит ошарашенная.

– Что ты делаешь? – шепотом спрашивает Беккс.

– Собирай вещи.

– Что?

– Я сказала, собирай вещи, быстро!

Ребекка послушно начала запихивать книги в рюкзак. Затем мы обе встаем из-за стола и направляемся к двери.

– Донелл, вас я попрошу остаться, – говорит Нэнси.

– А вас я попрошу заткнуться, – говорю я и хватаю Беккс за руку.

Мы выходим из кабинета, у Ребекки начинается истерика.

– Что ты наделала?!

– Успокойся.

– Успокойся?! Меня теперь исключат из школы! – Беккс прижимается к стене.

– Не исключат, у Лоренс кишка тонка.

– Да откуда ты знаешь?!

– Знаю. Она живет в моем доме и спит с моим отцом.

– Ты шутишь?..

– Конечно шучу, у меня юмор такой.

Я разворачиваюсь и быстрыми шагами иду к центральному входу.

– Глория, подожди!

* * *

Школа остается позади нас. Я рассказала Ребекке всю свою историю про семью. Про то, что папа сделал с мамой, про Лоренс, мою новоиспеченную мачеху. Про все. Так накипело на душе. Я прекрасно понимаю, что мы с Ребеккой знакомы от силы два дня, но мне показалось, что я могу ей довериться. Потому что больше некому.

– Да уж… не думала, что Лоренс способна на такое. И как теперь твоя мама?

– Не знаю, я уже несколько дней ее не навещала, надеюсь, что все хорошо. Вот видишь, теперь мы настоящие подруги, ты все про меня знаешь.

– Зато ты про меня ничего не знаешь. Кстати, хочешь, я познакомлю тебя со своей мамой? Она классная, тебе понравится!

– Почему бы и нет?

– Только давай чуть попозже, чтобы не возникло подозрений.

– Хорошо. Я как раз хотела заскочить в одно место.

* * *

Здесь спокойно. Люблю сюда приходить и забывать обо всем. Пожалуй, самое любимое место в городе. Дикий пляж. Огромные глыбы камней по всему берегу, волны такие сильные, что камни содрогаются при ударе. Рядом заброшенный пирс. Маловероятно, что здесь кто-то бывает помимо меня.

Мы лежим с Ребеккой прямо на земле. Наши глаза закрыты, каждый думает о своем, слушая, как шумит океан. Возможно, здесь я бы и хотела умереть.

– А этот Мэтт действительно такой красивый? – спрашивает Беккс.

– Очень…

– Неужели ты до сих пор любишь его, после того, что он с тобой сделал?

– Не знаю. Но очень трудно разлюбить того, кто стал для тебя смыслом жизни.

– Тебе нужно забыть его. Просто стереть из памяти.

– Если бы было все так просто.

– А Тезер? Вы были с ней лучшими подругами, а теперь она тебя так ненавидит.

– А если бы я так с тобой поступила, ты бы меня простила?

– …да, простила. Не сразу, конечно, но если бы мы с тобой дружили несколько лет, я бы ни за что не променяла бы тебя на какого-то парня.

– А ты была когда-нибудь влюблена? – Нет.

– Ну, я серьезно.

– Я тоже серьезно. Я никогда не была влюблена.

– Разве такое возможно?

– Возможно, когда интересуешься другим.

– И чем же ты интересуешься?

– Учебой, книгами, Интернетом. Любовь приносит только боль. Она как наркотик. Сначала тебе очень хорошо, но потом на чинается ломка, и ты просто умираешь.

* * *

Мы приближаемся к дому Ребекки. Я, если честно, немного побаиваюсь знакомиться с ее мамой. Вообще не понимаю смысла этого. Беккс уверенно открывает дверь.

– Мам, я пришла.

В доме пахнет чем-то жаренным, у меня тут же разыгрался аппетит. К нам выходит женщина лет сорока, она внимательно рассматривает нас.

– Ребекка, почему ты так рано?

– Нас отпустили пораньше. Мам, познакомься, это Глория, моя новая подруга.

– Здравствуйте, – вежливо говорю я.

– Здравствуй, здравствуй. Это та подруга, с которой ты до половины третьего ночи гуляла?

– Мам, давай не будем сейчас об этом.

– Как скажешь. Проходите на кухню, я приготовлю вам горячий шоколад.

Мне становится как-то не по себе. Мы проходим вглубь дома, я вижу на полке большую фоторамку. Беру ее в руки.

– Классная фотография. Это ты с семьей?

– Да, это я, папа и младший брат.

– А где они сейчас?

– …они погибли в автокатастрофе. Майку, моему брату, нужно было на тренировку, и папа его решил отвезти. В них врезался какой-то грузовик. Мы с мамой еле-еле пережили это, поэтому и переехали сюда, чтобы хоть как-то… забыть.

У меня начинает голова кружиться от этих слов. Представляю, какую боль она испытала. Мне становится страшно.

– …прости, пожалуйста.

– Да ничего страшного. Вот видишь, теперь и ты обо мне кое-что знаешь.

– Так, присаживайтесь, я принесла вам шоколадные пирожные и круассаны.

– Глория, попробуй, мама сама пекла.

Я беру в руки пирожное и откусываю кусочек.

– Потрясающе… очень вкусно, миссис Донелл.

– Благодарю, ешьте на здоровье.

– Ну, как тебе наш дом? – спрашивает Беккс.

– Красивый, у вас здесь очень уютно, – я стараюсь быть вежливой.

– Мы, правда, еще не до конца все обставили, но, надеюсь, со временем обустроимся, – говорит Ребекка.

– Глория, а расскажи о себе, чем ты занимаешься?

– Эм… ну, я раньше увлекалась танцами, но потом забросила. А еще я неплохо рисую…

Мать Беккс сверлит меня своими глазами.

– А как ты учишься?

– Мам, разве это важно?

– Для меня важно. Я хочу, чтобы моя дочь общалась с людьми на ее уровне.

Это вызвало во мне ярость. Тут я понимаю, что она просто хочет дать понять, что я не должна даже рядом находиться с ее дочерью.

– Я ужасно учусь, миссис Донелл. Знаете, люблю прогуливать уроки, не выполня домашние задания.

– Глория… – перебивает меня Ребекка.

– А что такое? Я просто отвечаю на вопрос. Или вас что-то не устраивает?

– Ну почему же, меня все устраивает, – спокойно говорит Донелл.

– Простите, где у вас тут туалет?

– Прямо и налево, не заблудитесь.

– Благодарю.

Я пулей лечу в ванную комнату.

Быстрее бы сбежать из этого дома. Не думала, что у Ребекки такая злобная мамаша. Может быть, горе на нее так подействовало. Никому не пожелала бы такого. Потерять сразу и мужа, и сына, отца и брата. Я бы не смогла такого пережить.

Из кухни доносятся голоса. Я прижимаюсь ухом к двери.

– Что мам? Что мам? Эта девушка просто ужасна!

– Нет! Она очень даже хорошая.

– Я уверена, что эта «хорошая» втянет тебя в дурную компанию.

– Не говори так!

– А ее вид? Знаешь, кто так выглядит?

– Мама, прекрати!

Я больше не могу это терпеть. Я выхожу из ванной и направляюсь к выходу. Из кухни выходят Беккс и ее мать.

– Глория, ты куда? – спрашивает Ребекка.

– …мне позвонил отец и сказал, чтобы я срочно шла домой.

– Я тебя провожу.

– Нет, не нужно, я сама.

– Тогда увидимся завтра?

– Увидимся. До свидания, миссис Донелл.

* * *

Трудно дышать, особенно, когда находишься рядом с этим местом. В моих руках пакеты, набитые всякой всячиной. Хочу увидеть маму. Обычно после таких встреч мне еще больше не хочется жить. Но я так соскучилась по ее взгляду, до дрожи, вспоминаю ее улыбку. Я обязана ее увидеть.

В клинике пусто, в будний день мало кто навещает своих близких. Я быстро нахожу мамину палату. Трясущимися руками я открываю дверь. Она сидит за маленьким столиком и смотрит в окно. Затем оборачивается.

– Глория?..

– Привет, мам. Как ты тут? Я принесла тебе фрукты и еще кое-что.

– Что у тебя с?.. – мама показывает на мои волосы.

– Ты заметила? Я думала, что ты еще находишься в том состоянии.

– Если бы я не была обколота транквилизаторами, я бы оторвала тебе голову с этими ужасными волосами.

– Ну, наконец-то! Узнаю свою прежнюю маму, – на наших лицах появляется улыбка.

– У тебя все хорошо?

– Да… но я очень по тебе скучаю. Обещай, что больше не будешь делать глупостей.

– Обещаю… – мама закрывает глаза, и внезапно выражение ее лица меняется.

– Что такое, мам?

– Снотворное… я сейчас отключусь.

– Давай я тебя уложу.

Я обхватываю маму руками и отвожу к кровати. Она уже без сознания. Я долго смотрю на нее, держа ее холодную руку. Затем я наклоняюсь к ней, целую в лоб.

– Я люблю тебя.

Дорогой дневник!

Я раздавлена. Единственное, о чем молю я Бога, чтобы мама наконец-то поправилась. Я вспоминаю, сколько раз я говорила, как ненавижу ее. Мне становится очень больно. Я хочу, чтобы она была жива, была счастлива. Я очень надеюсь, что после моей смерти она найдет мужчину своей судьбы. У них родятся дети, и у этих детей не будет такой поганой жизни, как у меня.

Что касается отца, так я желаю ему наконец-таки понять, что он настоящая скотина. Я хочу, чтобы он мучился до конца своих дней и, черт возьми, не дай бог у них родятся дети. Никому больше не пожалею, чтобы еще одна невинная душонка называла этого человека «папой».

Осталось 24 дня.

Day 27

Новое письмо: «Ты не избавишься от всех проблем». Черт возьми, да кто же ты такой?! Кажется, что этот человек знает обо мне все, даже больше, чем я сама о себе знаю.

Я хочу, чтобы меня не замечали, превратиться в пустое место. Так бы у меня и проблем было бы поменьше. Я вижу ее лицо и стараюсь скрыться в толпе учеников. Но она меня все же замечает.

– Глория… – кричит Ребекка, я делаю вид, что не слышу и ускоряю шаг. – Глория, подожди.

Беккс подбегает ко мне и хватает за руку.

– Ты чего?

– Я просто стараюсь избегать тебя.

– Зачем? Что-то случилось?

– А разве не этого хотела твоя мать?

– Ты все слышала… Глория, мне плевать, что говорит моя мама. Я хочу с тобой дружить.

– Твоя мама права. Я принесу тебе кучу неприятностей, – я резко отдергиваю руку и ухожу прочь.

* * *

– Затем добавьте серную кислоту в спирт. Запомните, кислоту в спирт, а не наоборот!

Практическая работа по химии. Мы как всегда с Чедом напарники.

– Ты в порядке?

– Что? В смысле?

– Ты какая-то дерганная.

– Не выспалась просто.

Чед держит пустую пробирку, а я осторожно вливаю в нее кислоту.

– А я и не думал, что ты так не любишь мисс Лоренс.

– Не люблю – это еще мягко сказано. Я бы с удовольствием влила эту серную кислоту ей в глотку.

– А с тобой опасно.

– ЕЩЕ как.

Я отвлекаюсь, и мой взор устремляется на Тезер, они с Шонной напарники, она смеется, как будто специально, чтобы меня разозлить. Так противно на все это смотреть. Я слишком долго смотрю на Тез, отодвигаюсь в сторону и слышу крик. Я ПРОЛИЛА ПОСЛЕДНЮЮ КАПЛЮ КИСЛОТЫ ИЗ ПРОБИРКИ НА РУКУ ЧЕДА.

– О господи, Чед!!! – кричу я.

– Чед, все будет хорошо, пойдем со мной, – тревожным голосом говорит мисс Пайпер, учитель химии.

Я вижу, как рука Чеда становится бурой. Сердце безумно колотится, на меня смотрит весь класс. Я чувствую, что сейчас провалюсь сквозь землю.

* * *

Прошло около часа. Чед в медпункте. Я сижу в коридоре напротив дверей. ГОСПОДИ, ЧТО ЖЕ Я НАДЕЛАЛА??? Я приношу людям одни несчастья. Дверь открывается и выходит Чед, с перебинтованной рукой. Слезы наворачиваются на мои глаза.

– Чед, как ты?!

– Все хорошо, все худшее позади. Мне вкололи обезболивающее. Правда, останется шрам на всю кисть, но это не смертельно. Да и к тому же меня отпустили домой.

– Прости меня, пожалуйста. Я криворукая корова.

– Да я же говорю, пустяки. Такое с каждым могло случится.

– Нет. Я должна как-то искупить свою вину.

– Да перестань.

– Я серьезно. Что ты хочешь? Может, чизбургер? Или свидание с какой-нибудь классной девчонкой? Говори, я все устрою.

– Свидание? Это хорошо.

– Так, говори с кем.

– …с тобой.

– А может лучше с Шонной? Новой подружкой Тезер? Или Джессикой? Она баскетболистка, и у нее отличная фигура!

– Нет, я хочу свидание только с тобой.

– Ну что ж, хорошо. Когда и во сколько?

– Сегодня, приходи ко мне домой часов в семь.

– Отлично.

Наш разговор прерывается голосом директора: «Прошу учеников, а также всех учителей, собраться в спортивном зале».

* * *

Куча народу скопилась в спортзале. Мы располагаемся на трибунах и недоумеваем, зачем нас здесь всех собрали.

– Уважаемые ученики нашей школы, коллеги, гости, я очень рада, что мы все здесь собрались, потому что наше заседание по священо одной очень важной новости. Наша школа открывает фонд для поддержки подростков из неблагополучных семей.

Все остальное время, а это больше получаса, гости школы по одному поднимались с трибун и произносили речь. Было так скучно, что я чуть не заснула. Было много сказано слов о том, как подростков унижают в семьях, бьют, убивают в них личность. Я понимала каждое слово, каждую фразу, будто это говорили про мою жизнь. Так глупо, что кто-то верит в то, что этот фонд поможет кому-то. Разве могут какие-то жалкие психологи изменить твою жизнь? Заставить родителей полюбить тебя, понять, что ты живое существо и ты можешь чувствовать. Все это бред. Если ты не можешь изменить свою жизнь, то посторонние люди вряд ли тебе помогут.

– Ну что ж, наше заседание подходит к концу. Если кто-то еще желает высказать свои предложение по поводу фонда, то прошу сюда.

У меня пересохло во рту от удивления, когда у микрофона я увидела Тезер.

– Здравствуйте. Меня зовут Тезер Виккери. Я очень рада, что наша школа создала такой фонд. Это очень здорово, надеюсь, он поможет многим… например, моей подруге Глории Макфин, – мое сердце сжалось в одночасье, – ее отец изменил ее матери. Но это еще не самое страшное. Вы представляете, миссис Макфин пыталась покончить с собой, и теперь она лежит в психиатрической клинике. Сама Глория ни раз сбегала из дома, и не исключено, что она уже пробовала наркотики, или еще хуже того. Пожалуйста, если вы можете помочь Глории, откликнитесь на ее беду. У меня все, – Тезер с злобной ухмылкой смотрит мне в глаза. Я вижу, как она выходит из спортзала. Все присутствующие на заседании смотрит на меня. Вы только представьте, около трехсот человек, сверлят тебя глазами и говорят о тебе. Во мне просыпается знакомое чувство ярости. Я быстро выбегаю из зала.

– Тезер! – кричу я.

Она оборачивается и начинает противно смеяться.

– Ну что, опять будешь бить меня?

Я быстрым шагом подхожу к ней и толкаю к стене. Вытянутыми руками я опираюсь о холодную стену и смотрю в глаза Тезер.

– Шонна, засними это, – говорит она.

– Уже снимаю. Тез.

– Я просто хотела тебе помочь, подруга, – ехидно произносит Тезер.

Я выдыхаю. Нащупываю на шее цепочку с медальоном Мэтта. Рву ее.

– Этот медальон Мэтт купил тебе, но подарил мне, потому что любил меня, а тобой просто пользовался, – я кладу цепочку в руки своей бывшей подруги, – правда красивый? – с улыбкой говорю я, хотя чувствую, что вот-вот у меня ливнем потекут слезы.

Я разворачиваюсь и с высоко поднятой головой отдаляюсь от Шонны и Тез.

Мое лицо закрыто руками, ладони стали совсем мокрыми от слез. Я плачу не из-за того, что мне жутко обидно, что больше сотни людей узнали о моих проблемах благодаря Тезер, моей бывшей лучшей подруге, которой я доверяла почти все свои тайны. Так поступают только совсем черствые люди. Я плачу от безысходности. Ровно 27 дней назад я надеялась, что моя жизнь не так уж и ужасна и что не стоит совершать самоубийство. Но я ошиблась. Вновь. Я сижу в той самой беседке, где я и Мэтт танцевали на балу. Здесь так тихо, нет ничьих голосов, ничего. Но спустя некоторое время мое спокойствие нарушают чьи-то приближающиеся шаги. Это Ребекка. Она молча заходит в беседку. Садится около меня и крепко обнимает. Я ничего не говорю, она тоже. Мы молчим, обнявшись. Так проходят несколько минут. Я успокаиваюсь, протираю красные от слез глаза.

– Поплачь, ты должна вызволить все это из себя, – говорит Беккс.

– Мне уже лучше.

– Какая же она сволочь. Я ее ненавижу. Услышав эти слова, мне в голову пришла одна идея.

– Беккс, ты можешь мне кое в чем помочь?

– Конечно, что угодно.

* * *

Ну что ж, Тезер, если ты решила продолжить войну – я поддерживаю твое решение.

Мы стоим с Ребеккой напротив дома Виккери. Я уже полностью обдумала план наших действий.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – Да.

– Слушай, а что если нас заметят?

– Не заметят.

– А если нас увидят соседи?

– Беккс, ты согласилась мне помочь, поэтому, пожалуйста, следуй за мной и помалкивай.

Чувство волнения Ребекки нахлынуло и на меня, а вдруг нас действительно поймают? Виккери довольно известные люди в городе, нас будут клеветать до конца наших дней. Хотя мне все равно осталось немного, почему бы и не совершить очередной безбашенный поступок. Мы обходим дом кругом, перед нами водосточная труба. Я цепляюсь за нее руками и начинаю карабкаться по ней вверх.

– Чего ты ждешь? – кричу я Ребекке.

Она следует моему примеру. Я достигаю козырька крыши, слева от меня находится окно, я осторожно нащупываю руками под металлическим козырьком палку. Затем при помощи этой палки я пытаюсь отворить окно.

– Давай быстрее, у меня руки соскальзывают, – говорит Беккс.

– ЕЩЕ немного! – спустя несколько секунд моих усилий окно открывается, – готово!

Я забираюсь внутрь дома, Беккс еле как поспевает за мной. Мы находимся в кладовой у Виккери. Отлично, первая часть плана выполнена безупречно.

– Я вижу, ты не первый раз это делаешь, – говорит Ребекка.

– В детстве, когда Тезер наказывали, только так я пробиралась к ней в дом, и мы смотрели с ней сериалы.

На цыпочках я и Беккс выходим из кладовой и направляемся к лестнице.

– Ты уверена, что он здесь?

– Тише… – я оглядываюсь по сторонам, – да, уверена.

Конечно, то, что мы делаем – противозаконно, но раз уж Тезер решила играть во взрослые игры, то я обязана взять реванш.

– Слышишь? – шепотом спрашиваю я.

На первом этаже слышны шорохи, женский и мужской смех. ОН ЗДЕСЬ. Мы аккуратно спускаемся по длинной лестнице. Доходим до двери гостиной. Я смотрю в щелку – миссис Виккери и ее любовник нежатся в кроватке. Я прекрасно помню разговор матери Тезер с этим любителем престарелых богатеньких дамочек, когда жила у нее. А еще я знаю, что мистер Виккери очень серьезный человек, и если даже у него есть романы на стороне, он никому не прощает измены.

– Давай, – говорю я Беккс.

Она достает из сумки фотоаппарат, приоткрывает дверь и делает снимки.

– О господи, они же совсем голые!

– Фотографируй, быстрее!

Мы стоим у двери несколько минут, затем мы слышим чьи-то шаги. ГРЭЙС. Ну конечно, как я могла забыть про их домработницу.

– Беккс, бежим.

Мы быстро открываем входную дверь и с невероятной скоростью убегаем от дома Виккери. На моем лице царит безумная улыбка. Ветер бьет в лицо. Мы бежим с Ребеккой словно нас преследуют копы.

После того как мы проявили кучу фотографий, на улице стемнело, в моих руках белый конверт, с адресом компании мистера Виккери. В самом конверте фото его жены и ее любовника. Я злобно улыбаюсь. Никогда не думала, что мстить так приятно.

– Представляю, что будет с ее отцом, когда он увидит эти фотки, – говорит Беккс.

– Не забудь, что Тезер завтра ждет еще один сюрприз.

– Все будет сделано.

Я бросаю конверт в почтовый ящик. Ну что ж, теперь начинается самое интересное.

* * *

Дорогой дневник!

Почему нельзя безжалостно убивать люсердце? Подведем итоги этого дня. Я чуть дне угробила Чеда, согласилась идти с ним на свидание. Затем я была опозорена на всю школу. А потом мы с Ребеккой добыли приличный компромат на семью Виккери. Не знаю, что со мной происходит, раньше бы я такого никогда не сделала. Куда делась милая, тихая, безобидная Глория? Ее больше нет! И это очень хорошо, по крайней мере, я теперь знаю, как это круто, показывать всем свое «Я». Особенно, когда тебе осталось жить всего лишь 23 дня.

Шелковое синее платье красиво переливается из-за света фонарей. Я подхожу к дому Чеда. Хоть я и обещала ему прийти в семь, в конце концов, пришла в половине девятого. Звоню в дверь. Спустя несколько секунд она открывается.

– Привет, я уж думал, ты не придешь.

– Ну, я же должна искупить свою вину.

Я прохожу в дом. Здесь так уютно, и очень вкусно пахнет.

– Проходи в гостиную, я сейчас.

Я следую указанию. Открываю дверь в гостиную, и меня ослепляет множество маленьких свечей. В комнате нет света, но благодаря этим огонькам она вся сияет. У меня захватывает дух. Но в мою голову снова приходят воспоминания, как мы с Мэттом провели ночь на крыше высотки. Это незабываемо.

– Я не знал, что ты любишь пить, поэтому купил самое дорогое.

– Джек Дэниэлс? На свидании? Отличный напиток, – меня распирает от смеха.

– Я никому никогда не устраивал свидания, так что не смейся. Кстати, как тебе здесь?

– Здесь очень красиво. Ты такой романтик.

– Стараюсь.

– Как твоя рука?

– Нормально. Если честно, я даже рад, что ты это сделала. Так бы ты никогда не пошла со мной на свидание.

Чед наливает виски мне в рюмку, потом себе и мы вместе с ним делаем глоток.

– Какая гадость! – говорит он, жмурясь. Я снова начинаю смеяться. Затем замечаю, как из кухни валит густой белый дым.

– Чед, что-то горит! – кричу я.

– Вот черт!

Мы бежим на кухню. Он открывает духовку и достает что-то похожее на яблочный пирог.

– Мой пирог! – говорит он, смотря на поднос.

– Ты испек пирог? Как это мило, – говорю я и не перестаю смеяться.

– Да уж, повар я никудышный. Кстати, тут осталась еще съедобная сторона. Будешь?

– Давай.

Чед отрезает мне кусок. Я откусываю несгоревшую часть.

– М-м, очень вкусно.

– Да ладно, я знаю, что он ужасен.

– ЕЩЕ как! – смеюсь я.

– Эй, могла бы и не соглашаться, – он подхватывает мой смех. Я слышу, как разрывается мой телефон. Я отключаю его.

– Папа звонил.

– Почему ты не ответила?

– Не хочу, чтобы он портил такой замечательный вечер. Следующие несколько часов мы то и делали, что пили, ели и разговаривали обо всем. Я рассказала ему о том, что произошло сегодня в школе, после того, как он ушел домой. Мне с ним так уютно и спокойно. Хочется провести так целую вечность. И не возвращаться домой. Никогда.

– Я абсолютно пьян.

– Не-ет, я пьянее тебя.

– Я никогда столько не пил. Да что уж там говорить, я вообще никогда не пил.

– Значит, выходит, я делаю из тебя плохого мальчика?

– Получается, так.

– Тебе это нравится?

– Очень.

Мы делаем еще по глотку виски.

– Даже не представляю, как я в таком виде пойду домой.

– Я тебя провожу. А если хочешь, можешь остаться у меня.

– Как это многообещающе звучит, Чед, – мы смеемся, – я устала…

Чед сидит на полу, я ложусь с ним рядом и кладу свою голову ему на колени. Нас окружают мелкие свечи, от них исходит приятный аромат и тепло.

– Ты такой мягкий.

Чед начинает гладить мою голову, нежно проводить руками по волосам. От этого я таю.

– Ты еще любишь Мэтта?

– …я думаю о нем. Постоянно.

– Понимаю. Очень трудно любить того, кто этого не ценит. Это он говорит про меня. Я поднимаюсь и смотрю ему в глаза.

– Я ценю это, Чед, правда. Но все очень сложно.

Он проводит ладонью по моей щеке, а затем целует в губы. Я полностью растворяюсь в этом поцелуе. Но он внезапно прерывается, и Чед отстраняется от меня.

– Прости. Опять на те же грабли.

Я смотрю на него. Верхние пуговицы его рубашки расстегнуты и я вижу его крепкую грудь. Во мне просыпается желание, которое я еще никогда так сильно не испытывала.

– Продолжай… пожалуйста.

Мне не требовалось его долго умолять. Чед снова приближается ко мне, обхватывает мою талию руками и валит на пол. Все это сопровождается поцелуем. Наши пальцы сплетаются. Мое тело охватывает приятная дрожь, когда Чед целует меня в шею. Я цепляюсь руками в его напряженное тело. Я чувствую, как он тоже дрожит.

Я никогда тебя не отпущу, слышишь? Никогда.

Day 28

Я открываю глаза. В комнате очень светло. Его рука обнимает меня. Я поворачиваюсь к Чеду.

– Доброе утро, – говорит он.

– Для кого как, – мной овладела противная головная боль из-за того, что мы вчера столько выпили.

– У меня есть для тебя сюрприз.

В руках Чеда стакан с холодной водой и таблетка от головной боли.

– Это самый лучший сюрприз на данный момент, – я смеюсь и запиваю таблетку водой. Чед смотрит на меня, и проводит пальца ми по моей руке. Мне щекотно, и по телу начинают бегать мурашки.

– Не смотри на меня. Я сейчас ужасная.

– Ты прекрасна.

– Ну конечно, оттекшие глаза и невыносимый запах перегара изо рта – это весьма прекрасно, – мы смеемся, затем я обращаю внимание на часы. – Черт!

Я вскакиваю, впопыхах начинаю искать свои вещи.

– Что такое?

– Мы опаздываем в школу!

– Ну и что, подумаешь, опоздаем на первый урок. Нам сегодня все можно.

– Чед, мы должны быть в школе прямо сейчас, одевайся быстрее!

* * *

Мы выходим из дома.

– Я поймаю такси, – говорит Чед.

– Давай, – тем временем я набираю номер Ребекки.

– Алло.

– Беккс, ты где?

– Я в школе, уже все готово.

– Отлично! Я скоро буду.

– Глория, – кричит Чед. К счастью, он уже поймал машину. Я отключаю телефон и забираюсь в салон автомобиля.

– Давайте быстрее! – кричу я водителю.

– Может быть, ты объяснишь, к чему такая спешка?

– Мы с Ребеккой подготовили для Тезер небольшой сюрприз.

– Что за сюрприз?

– Приедем в школу, узнаешь.

* * *

Страх за репутацию, слезы, смущение, ненависть – все это сейчас испытывает Тезер, которая только что зашла в школу и увидела, как по всему холлу РАЗВЕШЕНЫ ФОТОГРАФИИ ее ГОЛОЙ МАТЕРИ И ЛЮБОВНИКА. Мы с Ребеккой специально сделали копии снимков, и теперь их увидела вся школа. Шонна и Тез начинают срывать фотографии, но уже поздно, теперь это будут помнить еще несколько лет, а может, и больше.

Мы стоим с Беккс у центральной лестницы и наблюдаем за всем происходящим.

– Ребекка, ты молодец.

– Мы молодцы. Теперь она знает, каково это, когда тебя уни жают перед всеми.

В толпе я вижу Чеда. Он подходит к нам.

– Чед, ну как тебе? – спрашиваю его я.

– То, что вы сделали – это аморально!

– Серьезно? А то, что она вчера сделала со мной, это нормально?

– Или со мной на той вечеринке, ты что уже забыл? – говорит Беккс.

– Просто не нужно было опускаться до ее уровня, – он осуждающе смотрит на нас, а затем уходит.

– Чед! – кричу я, но он не обращает на меня внимания.

– Донелл и Макфин, ко мне в кабинет, немедленно!!! – кричит Кинстли.

* * *

– Да как вы вообще додуматься могли до этого?! Вы хоть представляете, что это уголовно наказуемо?

– Представляем, но у нас не было другого выхода. Мы всего лишь отплатили Тезер Виккери той же монетой.

– Я знаю, что Тезер не ангел, но то, что вы сделали – это выходит за все рамки. Я обязана вас наказать.

– Отлично. И что на этот раз? Мытье унитазов? Или вы что-то новенькое придумали?

– Да, придумала. Я сейчас вызываю сюда Тезер, и вы обе перед ней извинитесь.

– Ни за что! Мы не будем извиняться перед этой тварью!

– Выбирай выражения, Макфин!

– Это я еще любя сказала, миссис Кинстли.

– Значит так, либо вы извиняетесь, либо я вас исключаю из школы.

– Я согласна извиниться, – пропищала Беккс.

– Хорошо, Ребекка.

Все устремили свой взор на меня.

– Я согласна. ИСКЛЮЧАЙТЕ.

– Это твое окончательное решение?

– Да. Так что звоните отцу, собирайте документы, я на все согласна. Но запомните, я никогда, слышите, никогда не буду извиняться перед тем, кто этого не достоин.

– Я готова извиниться за нас обеих, – говорит Беккс.

– Ребекка, Глория уже сделала свой выбор.

– Но вы не можете ее исключить!

– ЕЩЕ как могу. Ну что ж, Глория, ты пока свободна, но потом я позову тебя на педагогический совет о твоем исключении.

– Пойдем, Беккс.

Мы выходим из кабинета. У Ребекки снова начинается истерика.

– Если бы я знала, что все так закончится, я бы не стала тебе помогать!

– Успокойся, все нормально.

– Нормально?! Тебя исключают из школы!

– И что? На этом жизнь не заканчивается. Ладно, мне нужно найти Чеда.

* * *

Я стою в коридоре и ищу глазами Чеда. Я должна все ему объяснить. Господи, я не могу его потерять. За эти несколько дней он стал мне очень дорог.

Ко мне подходит Шонна, новая подруга Тезер.

– То, что вы сделали – это омерзительно.

– Да неужели? А по-моему, это как раз в стиле твоей подружки.

– Из-за тебя ее родители разводятся.

– Правда? Какая жалость. Интересно, как она это переживет, бедняжка, – ехидно говорю я.

Шонна окатывает меня презрительным взглядом и уходит. Ну что ж, мой план мести выполнен на 100 %. Я совсем не испытываю чувства жалости к Тезер, наоборот, я только рада, что она наконец-таки оказалась в моей шкуре. В этой «войне» я одержала победу. Я не чувствую себя сволочью, мне даже нравится быть такой.

Я вижу, как из кабинета выходит Чед. Я кричу ему. Он останавливается.

– Слушай, прекращай на меня дуться, я же тебе ничего плохого не сделала.

– Я всегда думал, что ты особенная. Что ты отличаешься от всех остальных девушек, у которых на уме только парни, вечеринки, месть бывшим подружкам. Но, оказывается, я ошибся.

– Да, ты прав, я не особенная. И очень жаль, что ты это только сейчас понял. Кстати, хочу тебе сказать, что я получила по заслугам. Меня исключают.

– Что?! Как, подожди, я думал, все обойдется обычным наказанием!

– Могло бы обойтись, но я выбрала второй вариант.

– Зачем?..

– Я… хочу, чтобы меня все забыли. Ты, Тезер, Ребекка. Вот так взяли и забыли. Ладно, мне нужно идти, сейчас начнется педсовет и будет решаться вопрос о моем исключении, в общем, дел по горло, – я уже собралась уходить, как вдруг снова останавливаюсь и смотрю в глаза Чеда, – и кстати, ночь была замечательная.

Он хватает мою руку, но я резко отдергиваю ее от него и ухожу.

* * *

– Итак, мы собрались здесь, чтобы вынести окончательный вердикт об исключении Глории Макфин, – говорит миссис Кинстли.

– Послушайте, может быть, мы сможем с вами договориться? Я не хочу, чтобы мою дочь исключали, – говорит отец.

– Мистер Макфин, ваша дочь сама приняла такое решение. Если она, конечно, не передумала, – все уставились на меня.

– Нет, не передумала.

Я вижу, как отец начинает краснеть от ярости.

– Миссис Кинстли, Глория еще ребенок, и она не понимает, насколько это серьезно, – вмешивается Нэнси.

– Мисс Лоренс, у меня есть достаточно аргументов, чтобы исключить Глорию. Аргумент первый: она неоднократно пропускала занятия и сбегала с уроков. Аргумент второй: она хамит учителям и срывает уроки. Третий: устраивает драки. Четвертый: низкая успеваемость. Пятый: еще ни один дебош в школе не проходил без ее участия. Мне продолжать? – все молчат, лишь отец тяжело дышит и смотрит с гневом на меня. – А то, что она сделала сегодня, вообще не требуется объяснять, поэтому я исключаю Глорию Макфин из нашей школы, – Кинстли ставит поспись на какой-то бумаге и заставляет всех последовать ее примеру. – Ну что ж, на этом наш совет окончен.

– Ну, наконец-то! – говорю с улыбкой я и выхожу из кабинета.

Дорогой дневник!

МЕНЯ ИСКЛЮЧИЛИ ИЗ ШКОЛЫ! Теперь я стала совсем плохой девочкой. Мне это безумно нравится. Я сейчас нахожусь дома, слышу, как папа с Нэнси о чем-то разговаривают. Тем временем я вспоминаю прошлую ночь. Как мы занимались любовью с Чедом. На этот раз мне действительно все понравилось. Мне так нравится его тело. Его тепло. Его голос. Никогда бы не подумала, что с ним мне будет так хорошо. А что касается школы, так это очень круто. Мне осталось жить всего 22 дня. Я не хочу убивать их на уроки. С меня хватит. Хочу провести оставшиеся дни с драйвом и весельем. Хоть перед смертью почувствую себя человеком.

Дверь комнаты открывается, заходит Нэнси.

– Глория, Дэвид хочет с тобой поговорить.

– Я сейчас не в духе, чтобы с ним разговаривать.

– Это важно. Не зли его, лучше спустись.

Я выдыхаю, встаю с кровати и спускаюсь вниз. Папа сидит в гостиной за столом. Ох, чувствую, разговор будет серьезным.

– Ну, что тебе нужно? Опять будешь говорить, какая я плохая дочь?

– Нет. Мне это надоело. Держи.

Отец дает мне в руки буклет, я читаю то, что на нем написано и мои глаза расширяются от удивления.

– Военная школа для девочек? Ты шутишь?

– Вовсе нет. Раз уж я не могу тебя воспитать, то, надеюсь, военная форма и устав тебя усмирят.

– Я не буду там учиться! – мои руки рвут буклет пополам.

– Ты сейчас пойдешь к себе в комнату, соберешь вещи, а завтра утром я отвезу тебя в эту школу на собеседование.

– Ты что, глухой?! Я же сказала, я не буду там учиться. Я никуда не поеду!

– Глория, Дэвид прав. Это очень хорошая школа. Там в тебе воспитают дисциплину, что немаловажно.

– Да пошла ты!

– Не смей так с ней разговаривать!

– А кто она мне такая? Мать? Она мне теперь даже не учительница! Поэтому я могу с ней разговаривать, как хочу!

Отец хватает меня за запястья.

– Послушай меня, я не знаю, что ты там о себе возомнила, но я хочу, чтобы ты выросла нормальным человеком. Ты сегодня не ночевала дома, мы тут чуть с ума не сошли!!!

Я вырываюсь из его рук.

– Да ладно?! А теперь послушай меня, папочка. Я все свои шестнадцать лет жила без твоей заботы и опеки, потому что ты в это время спал с другими бабами! А теперь в тебе проснулась необъяснимая отцовская любовь. Да пошел ты с этой любовью!!! Ты заставил страдать меня и маму. Из-за тебя она чуть не умерла, слышишь, из-за тебя, мерзавец!!! – кричу во всю глотку я.

– Закрой свой рот!

– Нет! Теперь я тебе все выскажу! Я тебя ненавижу!!! Я ненавидела тебя всю свою жизнь, будь ты проклят!

– Замолчи!!!

– Жизни меня решил учить?! А чего ты сам добился в этой жизни, а? Ублюдок!!!

Папа размахивается и со всей силы ударяет меня по лицу.

– Дэвид!!! – кричит Нэнси

Я отлетаю от его удара и ударяюсь головой об угол журнального столика. На минуту мое сознание отключается, но потом я снова прихожу в себя. В глазах сначала темно, потом все расплывается. В ушах шум. Я нахожу в себе силы, чтобы подняться. Нащупываю на своем лбу ссадину, из нее струится кровь. Я смотрю на отца. Теперь на его лице уже не гнев, а что-то другое, такого я еще никогда у него не наблюдала – сожаление.

– Прости, – говорит тихо он.

Я отхожу от шока. Делаю шаги вперед. Я ни минуты больше не хочу оставаться в этом доме.

Отец хватает меня за руку и падает на колени, смотря мне в глаза.

– Прости меня!!! – кричит он.

Я тоже смотрю в его глаза и чувствую, как кровь медленно стекает по моему лбу.

– …у тебя больше нет дочери. Я отталкиваю его.

Выбегаю в прихожею, голова кружится, но меня это не останавливает, я хватаю с вешалки свою толстовку, открываю дверь и начинаю бежать изо всех сил.

* * *

Я не знаю, где сейчас нахожусь. Я продолжаю идти куда глаза глядят. Рана на голове вроде бы перестала кровоточить, но появилась ужасная боль в висках. Все-таки ударилась я на славу. Жалко, что не на смерть.

Раздается рингтон моего телефона. Единственное, что мне удалось взять из дома так это его и дневник.

Бабушка звонит. Я игнорирую вызов. Но через несколько секунд рингтон снова начинает раздражать мои уши.

– Черт! – вслух произношу я. – Алло.

– Глория, детка! Дэвид сказал, что ты сбежала из дома.

– Да, сбежала.

– Родная моя, приезжай ко мне, я тебя умоляю.

– Нет. Там он найдет меня.

– Тогда скажи, где ты находишься, я прошу тебя.

– Не могу… бабушка, у меня все в порядке, не волнуйся за меня, – говорю я дрожащим голосом.

– Глория, пожалуйста…

– Пока.

Я отключаю телефон, затем бросаю его на асфальт и со всей силы разбиваю ногой. Теперь вы меня точно не найдете.

Пройдя еще несколько метров, я слышу какую-то музыку и шум толпы. Вижу вдалеке музыкантов и небольшие прожектора. Я иду на их свет.

Куча людей столпилась у трех музыкантов, они играют на гитарах и исполняют незнакомую мне песню. Голос у солиста довольно-таки приятный.

Я пробираюсь сквозь толпу, выхожу в первый ряд и начинаю слушать песню. «Девочка моя, я помню, как мы лежали в твоем дворе, наблюдая за падающими звездами, пробивающими ночное небо. А как насчет обетов, которые мы делали, проводя часы в нашей постели, желая, чтобы день никогда не заканчивался? Но мы, как чеканка теней, мы никогда не были так близки к солнцу. И все эти моменты будут потеряны со временем, как слезы в дождь[1]. »

Эта музыка пробивает меня до дрожи, кажется, что солист смотрит только на меня, в свете этих прожекторов.

* * *

Концерт окончен. Толпа начинает расходится по домам. Везет же кому-то. Им есть куда идти. Их кто-то ждет. Чего не скажешь обо мне. Я не вернусь домой. Да разве можно это назвать домом? Нет.

Я сижу совсем одна в каком-то парке, где был концерт. Здесь совсем темно и начинает холодать. Я надеваю капюшон, засовываю руки в карманы. Неужели именно здесь я буду ночевать? С ума сойти.

– Привет.

Я вздрагиваю от страха и неожиданности. Рядом со мной садится тот самый солист из группы.

– Привет, – говорю я.

– Все в порядке?

– Могло быть и лучше.

Он начинает рыться в своем кармане.

– Косячку?

– Я не курю.

– Молодец.

Он поджигает джойнт и начинает его раскуривать.

– Можно? – говорю я.

Солист дает мне косяк, я беру его в рот, вдыхаю и следующие секунды я кашляю без остановки, из меня выходит густой дым, у меня кружится голова, в горле что-то жжет. Какая гадость.

– Нужно в затяг, – говорит он.

– Как это? – прокашлявшись, говорю я.

– Смотри, – солист берет косяк в рот, вдыхает, вынимает косяк, делает еще один медленный вдох и спустя секунду выдыхает дым, – попробуй, – я следую его примеру, делаю дополнительный вдох, а потом медленно выдыхаю и получаю снова легкое головокружение, но мне оно при этом уже нравится.

– Ну как?

– …классно.

– Можешь оставить себе.

– У вас отличная музыка.

– Благодарю, сначала я не хотел эту песню вносить в альбом, но потом передумал.

– И не зря. Все были от вас без ума.

– Алекс, ты что там завис?! – кричит светлый парень из группы.

– Иду!

– Значит, ты Алекс? А я Глория.

– Красивое имя. Глория, тебе нравятся бродячие рок-музыканты?

– Если честно, нет. Но вы меня впечатлили.

– Завтра мы выступаем на Бревэрд-бич. Если хочешь, приходи.

Алекс поднимается и постепенно отдаляется от меня. Я смотрю ему вслед и делаю очередную затяжку.

* * *

Я снова здесь. Время уже где-то половина второго ночи. Господи, хоть бы он услышал мой звонок в дверь. Но ни с первой, ни со второй попытки он ее не открывает. Ну что ж, Глория, похоже, тебе действительно придется ночевать на улице.

Внезапно дверь открывается.

– Глория?

– Снова привет, – говорю я Чеду.

– Что ты здесь делаешь, сейчас же так поздно?

– Может быть, ты меня сначала пустишь домой?

– Конечно, проходи.

Я захожу в дом Чеда. Я вся околела за это время на улице, меня не по-детски трясет.

– Что с твоей головой?

– Да ничего страшного. Упала.

– А если по правде? На тебя что, напали?

– Нет… это мой отец.

– …господи, у меня где-то была аптечка, сейчас поищу.

– Чед, я сбежала из дома. Мне больше не к кому, кроме тебя, пойти.

– О чем разговор? Мой дом – твой дом. Душ находится вон там, пока ты будешь мыться, я найду тебе чистую одежду и аптечку, и еще, ты голодна?

– Э-э, чуть-чуть.

– Отлично, я заказал курицу по-пекински, и, кажется, у меня в холодильнике есть содовая, – Чед пошел к кухне, я стою с растерянным видом. – Ты долго будешь у двери стоять? – спрашивает Чед.

Я улыбаюсь, хотя глаза уже на мокром месте. Я так люблю его, никто еще обо мне так не заботился. Да что там уж говорить, никто и никогда меня еще так не любил.

Господи, неужели я действительно в этом призналась себе? Я люблю его? Я люблю его.

Day 29

Лучи солнца пробиваются сквозь темные занавески и прожигают мои закрытые веки. Я провожу рукой по его половине кровати и обнаруживаю, что в постели лежу только я. Наконец, я открываю глаза и начинаю наслаждаться такой спокойной обстановкой. Если бы вы знали, как же это непривычно, просыпаться не под папин крик, не слышать семейных разборок.

Я чувствую приятный запах чего-то жаренного. Он исходит из кухни. Я поднимаюсь. На мне огромная голубая рубашка Чеда, я в ней просто тону, но мне все равно приятно находится в его вещах.

Я дохожу до двери кухни. Чед стоит у плиты, я вижу его голый торс. Я опираюсь о косяк двери и продолжаю любоваться им. Он прекрасен. Его руки умело орудуют ножом на разделочной доске. Никогда не думала, что парни умеют нормально готовить. В принципе, такое мнение у меня возникло из-за отца, у которого мясо получается со вкусом пережаренного ботинка.

Я подхожу ближе к Чеду, обнимаю его со спины и кладу свою голову ему на плечо. Он даже не вздрагивает, будто чувствовал, что я уже пять минут на него таращилась.

– А я хотел сделать тебе сюрприз.

– Так вкусно пахнет, я не могла удержаться.

Чед поворачивается ко мне, неловко дотрагивается руками до моего лица. Смотрит на рану.

– ЕЩЕ болит?

– Когда ты рядом, у меня ничего не болит.

– Какие нежности, – смеется он, затем его руки погружаются в мои голубые волосы и наши губы смыкаются в поцелуе. Я, сама того не замечая, начинаю идти спиной вперед, наконец, останавливаюсь около стола, сажусь на него. Чед обхватывает мою талию, при этом не переставая меня целовать.

– Пойду приму душ, – говорю я.

– Возьмешь меня за компанию?

Следующие полчаса мы проводим вдвоем в одной кабинке для душа. Никогда не чувствовала себя более раскрепощенной. Крепкое желание охватывает нас обоих, мы не в силах этому противостоять.

* * *

– Никогда не думал, что буду завтракать с девушкой моей мечты.

Мы сидим за кухонным столом. Только я и он. Больше никого. Словно мы одни в своем собственном мирке, в который больше никто не сможет проникнуть, кроме нас.

– Чед, я должна тебе кое-что сказать.

– Что такое? Тосты пережаренные или бифштекс слишком соленый?

– Нет, бифштекс замечательный. Я хочу сказать, что… я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Мне с тобой хорошо.

– Лучше, чем с Мэттом?

– Давай ты перестанешь о нем вспоминать? Это все в прошлом.

– Глория, я хочу, чтобы, целуя меня, ты не думала о нем.

– …целуя тебя, я думаю только о том, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы ты всегда был рядом. Несмотря ни на что.

– Я люблю тебя, – Чед снова целует меня, – мне пора в школу.

Он встает из-за стола, поправляет свой костюм. Даже не верится, что теперь мне не нужно ходить в школу. Чувствую себя какой-то обделенной.

– А что мне теперь делать?

– Все, что захочешь. Раз уж тебе все равно нечем теперь заняться, этот дом полностью в твоем распоряжении. Только пообещай мне, что ты не спалишь его и не устроишь наводнение.

– Обещаю.

Я подхожу к нему ближе.

– Слушай, может, ты пойдешь со мной в школу, попросишь прощения у Кинстли, и она тебя снова примет, а?

– Нет. Ни за что.

– Но ведь ты же не можешь вечно сидеть дома и ничего не делать. Образование – это святое.

– Я обязательно что-нибудь придумаю, Чед, – я целую его, – иди, а то опоздаешь.

* * *

По телевизору нет ни одной нормальной передачи. Перескакивая с канала на канал, я уже чувствую, как мои веки медленно смыкаются.

– Господи, как же скучно, – вслух произношу я. Выключаю телевизор. Начинаю исследовать дом Чеда. Он оказывается не очень большой, если, конечно, сравнивать с хоромами Тезер.

В одной из комнат я нахожу небольшую библиотеку. Здесь куча книг, при этом в воздухе царит такой приятный запах книжного переплета. На полках огромное количество книг с пожелтевшими страницами, а есть совсем новые, при раскрытии которых слышен треск переплета. Среди таких я нахожу то, что совсем не надеялась увидеть.

– «Библия секса»? Теперь понятно, почему ты в этом такой знаток, – с насмешкой говорю я.

Кладу книгу обратно, и мое внимание сразу привлекает другая книга с яркой обложкой – это кулинарная книга. На одном развороте страниц я нахожу заголовок «Порадуйте вашего любимого вкуснятиной». Точно! Вот чем я займусь сегодня, приготовлю Чеду кое-что приятное. Должна же я все-таки отблагодарить его за то, что он впустил меня к себе домой и так заботится.

Я составляю список нужных мне продуктов.

* * *

Для дальнейшего независимого существования мне нужны деньги. Сначала эта мысль завела меня в тупик. Где мне взять деньги? Вернутся к отцу я не могу и не хочу. А жить за счет Чеда очень неловко и даже стыдно. Но мне на ум пришла одна идея. Если сейчас все пойдет по моему плану, то куча денег у меня уже в кармане.

Я захожу в банк. Здесь совсем мало народу, я иду к свободной кассе. За ней сидит юный паренек, наверное, стажер. Ну, с ним мне будет гораздо легче воплотить в реальность мою идею.

– Здравствуйте, – говорю я.

– Добрый день, чем я могу вам помочь?

– Видите ли, у меня случилась одна неприятность. Украли мою сумочку, а в ней находилась моя кредитка. Что мне теперь делать?

– Не волнуйтесь, я смогу вам помочь. У вас есть документ, подтверждающий вашу личность?

– Понимаете, он тоже был в сумочке. Я уже обратилась по этому поводу в полицию, но когда они найдут грабителя – неизвестно.

– Ну, что ж, думаю в течение недели, мы сможем восстановить вашу карту.

– Недели? Мне нужна карточка именно сейчас. Это очень важно. Прошу вас, я знаю, что есть какие-то исключения и вы можете мгновенно восстанавливать кредитки в частных случаях.

– Извините, но это невозможно.

– Вы наверное не знаете, кто мой отец и на что он способен? А я вам объясню. Мой отец – Ричард Виккери, он владелец нескольких крупных компаний в Бревэрде, и если вы дорожите своим рабочим местом, то советую вам все же помочь мне именно сейчас в этой непростой ситуации.

Паренек онемел от услышанного.

– …хорошо. Думаю, можно воспользоваться частным случаем. Но это будет стоить вам круглой суммы.

– Я согласна.

– Как ваше имя?

– Тезер Виккери.

Я прекрасно помню, как нас с Тез ограбили в Париже. Она и забыла про эту кредитку, хотя на ней куча денег. Чтобы добро не пропадало, я решаю воспользоваться случаем и заполучить кредитку Тез, представившись ее именем.

– Назовите, пожалуйста, последние три цифры кода вашей карты.

– Пять, девять, четыре.

– Все верно. Заполните этот бланк и вам следует подождать несколько часов, пока я буду восстанавливать вашу кредитную карту.

– Хорошо.

Я знаю о Тезер все. Ее серию паспорта, ее коды многочисленных кредиток, поэтому мне не стоило труда заполнить бланк, где нужно указывать сведения паспорта и других документов личности. Спустя три с половиной часа пребывания в банке, я наконец получаю кредитку Тезер. На ней оказалось —13000 долларов. У меня чуть челюсть не выпала, когда я узнала, сколько у меня теперь денег. Да здравствует новая жизнь!

* * *

Я накупила кучу продуктов и уже успела приготовить еду. Буженину в грибном соусе, канапе, несколько десертов и еще кучу вкусностей.

Для более романтической обстановки не хватает свечей – а я как раз-таки забыла их купить. После нашего свидания у Чеда должно было остаться несколько свечей.

Я начинаю смотреть по шкафам, захожу в кладовую, здесь куча забытых богом вещей, но среди них я все же нахожу небольшую упаковку свечек. На радостях, я на секунду теряю координацию и толкаю позади себя какие-то ящики, накрытые темной тканью. Раздается очень неприятный звук. Я даже вскрикиваю от неожиданности. Впопыхах начинаю собирать то, что упало на пол и… в одном из ящиков я обнаруживаю то, что меня потрясло мгновенно. КОНВЕРТ. Именно такой же конверт, в которых мне приходили письма. Он отличается от других обычных конвертов тем, что у него в уголочке имеется белая, сливающаяся с фоном, выпуклая буква «L». От удивления я протираю глаза и обнаруживаю, что в этом ящике бесчисленное количество таких же конвертов. Я в шоке. Меня начинает трясти. Господи, неужели это он?! Нет, не может быть. Он не мог так со мной поступить. Я испытывала столько страха, когда обнаруживала у себя такие письма. Мне и сейчас становится страшно. Глазам своим не могу поверить.

* * *

Я слышу, как открывается дверь. Мне хочется прямо сейчас вцепиться в его грудную клетку и расспросить его про эти конверты. Узнать, за что он так со мной.

– Глория, я пришел, – я сижу за столом на кухне, смотрю в одну точку, стараюсь вообще не думать о происходящем, но у меня это плохо получается, – ух ты! Когда ты успела все это на готовить? Обалдеть, – я молчу – эй, что случилось?

Я медленно поднимаю на него свои глаза.

– Присядь, пожалуйста, – Чед садится рядом со мной, мои руки опущены, в одной из них я держу тот самый конверт, – я хочу тебе кое-что рассказать.

– Я весь внимание.

– Вот уже почти месяц кто-то подбрасывает мне странные письма. Я их находила каждый день в школьном шкафчике. Раньше меня пугали эти письма, но потом я привыкла. Я никогда не понимала смысл этих писем, и мне всегда было интересно узнать, кто же мне их пишет.

– Какой ужас. Кто-то пытается тебя шантажировать?

– Да. Кто-то…

– Но ведь теперь тебе нечего бояться? Ты уже не ходишь в нашу школу, а значит, больше не будешь получать эти дурацкие письма.

Я смотрю на него презрительным взглядом и на моем лице так и написано: «Ну, признайся же, трус! »

– Да что с тобой такое? – спрашивает он.

Я не выдерживаю и поднимаю вверх конверт.

– Я хочу знать, что с тобой такое. Это ты писал мне те письма?

– С чего ты взяла?

– Каждое письмо было именно в таком конверте. Таких и во всем городе не сыщешь, а у тебя их сотни!

– Это просто конверт, Глория! Я не писал тебе никакие письма, я бы не стал тебя так запугивать.

Я выдыхаю.

– Прости… я просто начинаю сходить с ума. Этот человек будто чувствует меня. Он знает обо мне все, каждое мое движение.

– Послушай, давай забудем об этом? Ты приготовила прекрасный обед, я не хочу это портить.

Мы начинаем потихоньку уплетать еду. Тишину прерывает внезапный звук телефона. Чед уходит в прихожею. Я слышу его разговор с кем-то:

– Алло… нет, это его сын, что ему передать?., подождите, я запишу… хорошо… до свидания, – Чед снова заходит на кухню. – Папе звонили, очень неприятный тип.

– Кстати, где сейчас твои родители?

– Я бы тоже хотел знать, где они. Мои родители – исследователи. Они путешествуют по всему земному шару и собирают материал о природе. В общем, у меня сумасшедшая семья.

Мы смеемся.

– Ну, как тебе моя еда?

– Превосходная, я и не знал, что ты такая хозяюшка.

– Ты пока ешь, а я пойду подышу свежим воздухом, голова что-то кружится.

Я направляюсь в прихожею, хочу открыть входную дверь, но меня внезапно останавливает маленькая записка, которую только что написал Чед. Она лежит на столике около шкафа с верхней одеждой. Я беру в руки эту записку и мои руки снова начинают зверски дрожать. Почерк очень похож на тот, который был в тех письмах. Боже, да это точно такой же почерк!

– О господи, – шепотом произношу я. ЭТО ВСЕ-ТАКИ ОН.

В дверь раздается звонок, я подхожу к глазку и вижу, что по ту сторону двери ПОЛИЦИЯ. Мне становится вдвойне страшно.

Я забегаю на кухню.

– Черт! – говорю я.

– Что такое?

– Там полиция!

– Так, успокойся, иди лучше спрячься, я все улажу.

Меня охватывает чувство паники, я поднимаюсь наверх, забегаю в какую-то комнату и слышу, как Чед открывает дверь.

– Добрый день, вы Чед Маккупер?

– Да, это я. А что случилось?

– Пропала ваша бывшая одноклассница Глория Макфин, ее отец очень беспокоится и обратился к нам за помощью. Вы знаете что-нибудь о ее местонахождении?

– Я? Да вы что! Это же сама Глория Макфин. Мы с ней ни разу не общались. У нас разные круги общества.

– Очень жаль. Но все же, если вы что-то узнаете о ней, сообщите нам.

– Разумеется.

– Всего доброго. Чед закрывает дверь.

Я медленно спускаюсь вниз и настороженно смотрю на Чеда.

– Ну все, перестань боятся, они уже ушли, и твой отец никогда не найдет тебя здесь, – Чед подходит ко мне, но я отталкиваю его. – Глория, ты чего?

– Это ты… это ты писал мне те письма.

Чед опускает глаза вниз, затем поворачивается и тихо произносит:

– …да.

Боль накатывает на меня с новой силой.

– Господи, зачем, зачем ты это делал?!

– Слушай, ну что здесь такого? Это просто куски бумаги.

– Если бы это были просто куски бумаги, ты бы мне не врал!!!

– Глория, успокойся.

– Я не желаю успокаиваться до тех пор, пока не узнаю правду! Зачем ты писал мне эти письма?!

– Я просто помешан на тебе. Слишком одержим. Все это время я следил за тобой. За каждым твоим шагом. Видел, как ты плакала, как ты улыбалась. Тайком ходил на все ваши вечеринки, особенно мне запомнилась та, на которой Мэтт подрался с Ником и на которой твоя бывшая лучшая подруга переспала с твоим сельским дружком. Я видел, сколько раз ты сбегала из дома к Тезер или к бабушке. Следил за вами, когда вы ходили в паб или еще куда-нибудь. Я даже знаю, что произошло на том балу в беседке. Помню, как ты плакала, когда от тебя ушел Мэтт. Я все это видел. Видел, как ты покупала бутылку виски, чтобы затмить боль о потере подруги и парня своей мечты. Я все о тебе знаю, Глория. ВСЕ, даже больше, чем ты можешь себе представить.

Мое сердце колотится, как бешеное. Я просто поверить не могу в это.

– …ты больной. Тебе лечится нужно!

– Глория, я…

Чед пытается сделать шаг ко мне, но я снова отстраняюсь от него.

– Не подходи ко мне! Я боюсь тебя.

– А не ты ли мне говорила, как тебе хорошо со мной?

– До тех пор, пока я не узнала, что ты гребанный псих. Я обхожу его, забираю свои вещи и выхожу на улицу.

– Куда ты?! – кричит Чед. Я иду вперед и слышу, как он идет за мной. – Стой! – я ускоряю шаг, но он подбегает ко мне и хватает меня за руки. – Почему ты всегда пытаешься сбежать от проблем?!

– Отпусти меня!

– Я же люблю тебя, и ты меня тоже, я это чувствую.

– Я сейчас ничего к тебе не испытываю, кроме страха и отвращения! Отвали от меня! – я отталкиваю его и бегу прочь.

* * *

Звоню в дверь, как же я хочу, чтобы меня не проигнорировали. Я ни к кому больше не могу пойти, кроме нее. Дверь открывается.

– Здравствуйте, миссис Донелл. Ребекка дома?

– Нет, она ушла. Ей что-нибудь передать? Боже, ну где она, когда она мне так нужна?

– …нет, не нужно. До свидания.

– Мам, кто там пришел? – слышу я голос Ребекки. Обалдеть, ее мамаша решила меня тупо отшить. Это во мне вызывает новый прилив гнева.

– Неважно! – кричит она.

– Беккс, это я! – ору изо всех я сил.

Мать Ребекки злостно окатывает меня взглядом, а я ей улыбаюсь в ответ.

– Глория! – Беккс выбегает ко мне и обнимает, – я скучала по тебе весь день.

– Ребекка, зайди домой, быстро!

– Мам, ты чего? Она моя подруга, я что, не имею права с ней пообщаться?

– С такой «подругой» не имеешь. Иди домой!

– Не указывай мне, что делать! Я уже не маленькая.

– Так, ты что, меня не слышишь?!

– Прекрасно слышу! – Беккс хватает меня за руку и мы с ней ускоренным шагом отдаляемся от ее дома.

– Ребекка! – кричит миссис Донелл, – можешь больше не возвращаться! Ты поняла меня?! – затем мы слышим громких хлопок двери.

Мы останавливаемся.

– Как же она меня бесит, – говорит Беккс.

– А я и не думала, что ты на такое способна. Мне нравится.

– Чувствую, скандал будет слышен на всю округу.

– Ты все правильно сделала.

– Ну, куда теперь пойдем?

– Пока не скажу. Но я уверена, тебе там понравится.

* * *

Мы на Бревэрд-бич. Сюда я пришла, чтобы хоть как-то забыть про то, что произошло между мной и Чедом.

– Обалдеть, сколько народу! – говорит Беккс.

– Пойдем поближе. Это очень классная группа, они исполняют клевые песни.

Мы расталкиваем толпу, пробираемся в первые ряды. В конечном счете мы оказываемся прямо около сцены. Я крепко держу за руку Беккс и вижу, как она в восторге от того, что здесь происходит.

– А сейчас мы исполним для вас нашу новую песню.

Все присутствующие начинают громко визжать, чувствую, что сейчас оглохну.

«Ты делаешь меня счастливым,

Ты делаешь меня намного лучше,

Ты заставляешь меня быть определеннее,

Хотя все, что у меня есть сейчас, —

это только твоя фотография[2]. »

Концерт длится еще полтора часа. Все это время я только наслаждаюсь музыкой и стараюсь не думать ни о чем.

– Я никогда не была на таких концертах, оказывается, это так здорово! – говорит Беккс.

– Я же тебе говорила.

Когда все начинают уходить с пляжа, мы также следуем за ними. Вот только остается один вопрос: куда мне теперь идти? Точно не домой, не к бабушке, Чеда я тоже не хочу видеть, ни минуты не желаю проводить с этим психом. К Беккс по-любому мне нельзя. Следовательно, сегодня я ночую на улице. Ну что ж, отлично. Нечего сказать.

– Глория! – слышим мы за спиной мужской голос. Оборачиваемся – это Алекс.

– Откуда он знает твое имя? – в недоумении спрашивает Беккс.

– Долго объяснять.

Алекс подходит к нам ближе.

– Привет, рад, что ты пришла, и не одна.

– Привет, Алекс. Классный концерт. Нам очень понравилось.

– Да, я обязательно скачаю все ваши песни к себе в плеер.

– Это моя подруга Ребекка.

– Можно просто Беккс.

– Ну что ж, Беккс, Глория, мы сейчас с парнями уезжаем отрываться в одно клевое место, не хотите с нами?

У меня сразу в голове вспыхивает мысль о том, что мне негде ночевать, и меня всюду ищет полиция.

– …нет, нам пора домой, – говорит Ребекка.

– Я бы хотела, – отвечаю я.

– Отлично. Тогда прошу за мной.

Алекс разворачивается и начинает от нас отдаляться. Ребекка внезапно останавливает меня и смотрит, как на сумасшедшую.

– Ты что творишь?!

– Беккс, они классные! Здесь была сотня девчонок, а они позвали только нас. Это круто!

– Это же музыканты! Ты что, не знаешь, что они делают с такими, как мы?

– Ну и что же они с ними делают?

– Они… занимаются с ними плохими вещами. Очень плохими!

– Ну и что, что они их трахают, может быть, я этого и хочу?!

– Глория, ты с ума сошла!

– Слушай, если не хочешь ехать – иди домой. Там тебя ждет твоя ужасная мамаша, которая до скончания веков будет держать тебя взаперти и желать, чтоб ты танцевала под ее дудку! Давай, иди! Твоя жизнь останется такой же никчемной и ты никогда не узнаешь, что такое драйв! – я продолжаю следовать за Алексом.

– Подожди! – я останавливаюсь и смотрю в глаза Ребекки —…я иду с тобой, но только ради того, чтобы с тобой ничего не случилось, ясно?!

– Я тебя обожаю! Пойдем скорее.

Мы догоняем Алекса. И в следующий миг наше с Ребеккой дыхание одновременно захватывает.

– Добро пожаловать в нашу берлогу на колесах, – говорит Алекс. Перед нами огромный автодом белого цвета. Никогда не ез дила на таких.

– Ничего себе! – говорю я.

К нам подходят два парня. Это остальные участники группы. Один из них высокий мускулистый парень, с очерченными чертами лица и крашенными белыми волосами, другой чуть пониже блондина, с темными волосами, менее накачан.

– Так, а это еще кто? – говорит блондин.

– Знакомьтесь, это Глория и Беккс. Девушки, это Стив, – указывает он на блондина, – и Джей.

– А у тебя губа не дура, Алекс, – говорит Джей.

– Вам у нас понравится, малышки, – с ухмылкой говорит Стив.

Мы поднимаемся по ступенькам в автодом, внутри он оказывается еще больше, чем я себе представляла. Здесь есть и кухня, и спальня, душ, телевизор. В общем неплохо, если бы не одно но. Теперь мне становится действительно не по себе. Мы с Ребеккой сейчас поедем неизвестно куда с незнакомыми парнями. В прочем, у меня все равно нет выбора. В любом случае здесь лучше, чем ночевать на улице.

– Ну что, поехали? – спрашивает Джей.

– Конечно, – говорит Алекс.

Мы с Беккс осматриваемся. Парни смотрят на нас как зверь на добычу. Я хватаю за руку Беккс.

– Глория, мне страшно, – шепотом говорит она.

– Я с тобой. Все будет хорошо.

Часть 8

Pleasure (Удовольствие)

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒